Embedded Files
август 2009г.
«Совершенно секретно» - международный ежемесячник
Сочи – Москва
Леонид ВЕЛЕХОВ
Олимпийское строительство в Сочи, вопреки официальной информации, разворачивается крайне вяло.
Зато разворачивается борьба за спасение самих сочинцев и уникальной здешней природы от последствий этого строительства.
.
А кафе «Островок» действительно существует. К историческому посещению Владимира Владимировича и его преемника, имевшему место 12 августа, его, видимо, приукрасили: откуда-то взялась застекленная веранда и сосна, фигурирующие на фотографиях, но отсутствующие в реальном интерьере этой курортной забегаловки. Некоторые мои сочинские друзья, впервые увидевшие «Островок» только на съемке с Путиным и Медведевым, даже уверяли меня, что никакого «Островка» на набережной нет, съемки инсценировали в Бочаровом ручье, тем более, что и сосны есть только там, а на сочинской набережной их днем с огнем не сыщешь.
Ошибаются. Есть такой «Островок» на набережной. Не пользуется он, надо сказать, ни у местных жителей, ни у отдыхающих никакой особенной популярностью: заурядная кафешка с дежурным набором блюд для тех, кто решил на отдыхе быстро поправиться: шашлыки и чебуреки под пиво «Балтика». И, надо сказать, «полчаса славы», как льстиво написала одна федеральная газета про августовское посещение заведения первыми лицами, так и не продлились для «Островка» долее того самого получаса. Кафе не стало после 12 августа ни культовым, ни даже просто популярным. Хотя фотографии знаменитых посетителей, с напряженными лицами наблюдающих матч сборных России и Аргентины, украшают отныне стены «Островка», но никто, по моим наблюдениям, не обращает на них особенного внимания. Идут себе мимо отдыхающие, которых в этом году, то ли из-за кризиса, то ли из-за олимпийского строительства, существенно меньше, чем обычно бывает в августе, – идут и головы кочан не поворачивают.
Вот это, знаете ли, странно. Такие они популярные в народе, наши лидеры, бьют опять их рейтинги все рекорды. Нет оснований думать, что эти рейтинги фальсифицированы. И, казалось, все, что озаряется светом их личности, пусть и на полчаса, должно вызывать особый интерес у влюбленного в них населения. В чем же дело, почему не вызывает?
Думаю, дело в том, что люди, по всем опросам высказывающие свое «одобрям-с» путинско-медведевской деятельности, никак себя и свою жизнь не ассоциируют и не соразмеряют с жизнью и личностями наших лидеров. Мы живем в разных измерениях. И островки у нас разные. У них – свой «островок» – стабильности и безмятежного счастья, вроде того Острова Федерации, который собирались, среди прочих олимпийских чудес, насыпать в районе Хосты, посреди Черного моря, да в последний момент, спасибо кризису, передумали. Или вроде кафе на сочинской набережной, до неузнаваемости приукрашенного к «импровизированному» сиятельному посещению.
А у нас – свой. Ну, не сказать, чтобы это был островок невезения, не будем так уж прибедняться. Вовсе нет. Просто он другой. И жизнь на нем совсем другая. О которой наши лидеры, как иногда кажется, далеко не все знают.
Олимпиада, вид с кладбища
Вот, скажем, не так давно правая рука премьера по олимпийскому строительству, г-н Козак, отрапортовал шефу, что строительство олимпийских сооружений идет по плану и даже с опережением графика, и степень их готовности, по подсчетам г-на Козака, если я не ошибаюсь, 70-процентная.
Едва прилетев в Адлер, вместе со своими местными друзьями я отправился в Имеретинскую низменность – некогда лучшую часть курортного сочинского побережья, превратившуюся отныне в основную олимпийскую стройплощадку. Собственно, здесь и будут проходить все соревнования, за исключением лыжных (для них отведена Красная Поляна). Тут должно быть построено несколько спортивных дворцов, олимпийская деревня, новый порт для приема грузов. О том, насколько авантюристична эта затея – по характеру почвы Имеретинская низменность представляет собой сплошное болото, – наша газета в числе немногих уже писала (см. №5–2009). О том, какими человеческими драмами она чревата – тоже (на месте, отведенном под строительство, живут сегодня тысячи людей). Впрочем, и теперь я не обойду тему «человеческой цены» будущей Олимпиады, но на этот раз первая ремарка – о другом.
…С большими ухищрениями и, фактически, ценой обмана мы проникаем за ярко-синий забор, огораживающий основную олимпийскую стройку – так называемый Олимпийский парк. Вход сюда строго по пропускам, не для праздно шатающихся и попусту любопытствующих. Уловка, впрочем, существует. Внутри огороженной территории осталось местное кладбище. С ним собирались разделаться сразу, едва только эти земли, на которых прежде располагались угодья совхоза «Россия», отвели под олимпийское строительство. Но жители встали стеной, перегородили дорогу бульдозерам и кладбище тронуть не дали. Решения вопроса так до сих пор и не найдено, да власти, похоже, его и не ищут: надеются, наверное, как и в остальных спорных вопросах, взять людей не мытьем, так катаньем, и выжидают.
Под предлогом посещения могил родственников мы и попадаем за синий забор. Увидев мой фотоаппарат, охранники строго-настрого запрещают пускать его в дело, сопровождая запрет рассказом о том, что давеча были американцы, охрана не уследила, и те пустили в ход фототехнику на режимном объекте. Остается загадкой, под каким предлогом проникли на объект американцы: не под тем же ведь, что и мы?..
Когда же мы оказываемся на заветном объекте, вопрос возникает совсем другой: а что тут американцы фотографировали? Что эти неумехи могли почерпнуть из опыта сочинского олимпийского строительства и увезти в потайных карманах на микро-флэшках, чтобы там, у себя, воровски использовать при подготовке собственных Олимпиад?
Единственным пока что освоенным местом на главной стройплощадке будущей Олимпиады остается несчастное кладбище. Все остальное – пустырь, по которому время от времени проезжают грузовики со строительным мусором. Стройка – в такой начальной стадии, когда и контуров ее не видно, если не считать, конечно, таковыми схемы, начертанные на торчащих там и сям щитах с надписями: «Хоккейный дворец», «Дворец фигурного катания» и т.д.
В общем, олимпийские дворцы в буквальном смысле слова пока что нарисованы только на бумаге. Неужели это и есть 70-процентное выполнение планов по строительству олимпийских объектов? По-моему, так это 100-процентное выполнение плана по очковтирательству.
Патриархи, и как с ними бороться
Но при всей гражданственной озабоченности тем, что олимпийское строительство может быть не завершено в срок, тем более в условиях кризиса, когда государственное финансирование резко сокращено, а основные частные инвесторы, к примеру, Олег Дерипаска с его «Базовым элементом», находятся на грани банкротства, гораздо больше меня волнует другое. А именно то, как это строительство сказывается на жизни людей и окружающей живой природы. Успеют сдать олимпийские объекты в срок или не успеют – не знаю, но то, что подготовка Олимпиады превратилась в противостояние (чтобы не сказать войну) строителей с местными жителями, а стройки – с живой, пусть и не обладающей даром речи, природой, – это уже свершившийся факт.
…Ранним утром одного из первых июльских дней жительница поселка Совхоз «Россия» Таня Склярова проснулась от шума строительной техники. К шуму, впрочем, жители Имеретинской низменности могли бы уже и попривыкнуть, но на этот раз он раздавался пугающе близко. В Танином огороде, поломав забор, выкорчевывая ненужную растительность, копошились рабочие «Олимпстроя», грозно гудел, собираясь приступить к окончательной зачистке территории, бульдозер, а подъехавшая бетономешалка готовилась изрыгнуть первую порцию своей живительной продукции на еще вчера плодоносившую почву. Подоспевшей Тане рабочие объяснили, что по ее огороду пройдут подъездные пути к строящейся по соседству деревне Некрасовка, куда в скором времени должны будут переселиться многие из жителей Имеретинки, чьи дома и угодья «оказались» на территории олимпийской застройки (кто, собственно, на чьей территории оказался?)
Ну, а что с гражданкой Скляровой не согласовали отчуждение и бетонирование ее огорода и даже не поставили об этом в известность, – так это не их, рабочих, и даже не их прораба вина и забота. Олимпиада – дело государственной важности.
Таня, однако, несмотря на свою хрупкость и ангельские голубые глаза, – женщина решительная. Она встала перед бульдозером, и бульдозерист вынужден был заглушить мотор. 10 дней продолжалось противостояние Тани и «Олимпстроя». 10 дней Таня держала голодовку, лежа в огороде на принесенной заботливыми родными раскладушке. Муж и сын сюда свет провели и воду: больше, собственно, голодающему человеку ничего и не нужно. Танину вахту разделил с ней пес, все это время не отходивший от нее ни на шаг. Правда, на голодовку у него характера не хватило.
Отступился «Олимпстрой», когда увидел, что Таня уже плоха и без посторонней помощи подняться со своей лежанки не может. До этого представители госзаказчика регулярно обвиняли Таню, что она совершает уголовное преступление, препятствуя проведению работ, грозили судом и стращали, что вчинят ей миллионный иск о нанесении ущерба из-за их вынужденного простоя. Но Таню это как-то совсем уже не пугало.
Жалко, конечно, ей было собственного огорода, который возделывало уже не одно поколение ее семьи, но больше всего – растущего на этой земле могучего тиса, здешней достопримечательности и гордости. По мнению специалистов, тису больше 400 лет. А возможно, и за пятьсот перевалило. Тис занесен в Красную книгу, а уж такой древний – и вовсе редкость из редкостей. Как мне рассказал сочинский эколог, кандидат наук Феликс Иваненко, когда-то, в незапамятные времена, Имеретинская низменность была сплошь в тисовых лесах, и этот, видимо, – последний из тех могикан.
Таня – не эколог, но ее борьба за сохранение окружающей ее природы последовательна и принципиальна. Несколькими месяцами раньше такими же примерно методами (хотя в тот раз без «экстрима» – без голодовки) ей и еще нескольким, не равнодушным к тому, что происходит вокруг них женщинам, удалось отстоять восемь столетних кипарисов, которые тоже, на свою беду, оказались на пути запланированной бетонки-времянки.
Активные и «внештатные» методы борьбы за спасение природы от Олимпиады Таня чередует с вполне штатными и рутинными. Пишет письма в администрацию города Сочи, в прокуратуру и прочие инстанции. В ответ получает отписки под копирку, вроде той, что получила в день нашей с ней встречи:
«Администрацией города Сочи рассмотрено Ваше обращение по вопросу освоения существующих земель под строительство олимпийских объектов.
Сообщаем, что освоение территории Имеретинской низменности под строительство олимпийских объектов ведется в соответствии с Федеральным законом от 1 декабря 2007 года №310-Ф3…»
И далее в таком же духе еще страницы на четыре какой-то канцелярской бодяги, даже без упоминания того конкретного случая, по поводу которого Таня и обращалась с письмом, на которое якобы и составлен этот ответ.
…Возвращаясь из Имеретинки, я проезжаю по Адлеру, по проспекту Ленина. Несколько сотен метров отгорожены строительным забором, из-за которого виднеются высоченные кипарисы. Очередной плакат сообщает, что здесь начинается строительство новой транспортной развязки «Адлерское кольцо». Таксист Гарик комментирует: «Этим кипарисам больше чем по сто лет. Их там сотни полторы деревьев. Все под спил идут». Увы, к каждому кипарису по Тане Скляровой не приставишь. А жаль.
Рядом со строительством новой развязки, словно в насмешку, еще один казенный плакат с риторически-пафосным вопросом: «Что такое деревья-патриархи?»
Администрация Сочи этот вопрос задает, она же на него и ответ дает. Что такое для сочинских и федеральных властей деревья-патриархи? Дрова.
Дожить до расплаты
После того, как Таня вынула свой тис в буквальном смысле слова из петли, и бульдозеры и бетономешалки «Олимпстроя» вынуждены были дать задний ход, а сама она немного пришла в себя после голодовки, она позвала двоих работяг из тех, кто первоначально был брошен на уничтожение ее тиса, дала им по тысяче рублей на брата, и они привели спасенное дерево в порядок: под Таниным руководством срезали сухие ветки, очистили могучий, в три обхвата ствол от лишних наростов. Работяги были счастливы: денег они давно не видели, зарплату задерживают, и многие труженики «Олимпстроя» просто оголодали и, по свидетельству местных жителей, часто ходят по дворам побираться. Другие перебиваются кражей тыкв и прочих даров щедрой сочинской природы с окрестных огородов.
Ну вот, скажет недоверчивый читатель, всех собак автор на «Олимпстрой» повесил: и живую, к тому же краснокнижную природу он не щадит, и с местными жителями воюет, и собственных рабочих в черном теле держит… Да нет, не в «Олимпстрой», конечно, все упирается, есть власть и над «Олимпстроем», которая гонит его, подгоняет: вперед, быстрее, иначе не успеем, ничего не поделаешь, лес рубят – щепки летят, и т.д. и т.п.
Что же касается съехавшихся сюда в многотысячных количествах рабочих, условий их труда и того, как выполняют перед ними свои обязательства работодатели, то рассказы об этом я слышал не только от местных жителей, но и из первых, что называется, уст. Жалуются рабочие, и на то, что обманывают их повально при расчетах, и что задерживают зарплату. И вовсе о случаях «кидалова» рассказывают. Работа ведь идет вахтенным, по сути дела, методом, и некоторые, оттрубив свою «вахту», уезжают, не солоно хлебавши. Бывали, говорят, на этой почве и кровавые инциденты, с поножовщиной, когда, к примеру, обманутые китайцы на одном из объектов в Имеретинской низменности просто взяли и прирезали не заплатившего им ни копейки русского прораба. После чего, в соответствии с негласным распоряжением, китайцев на олимпийскую ударную стройку набирать перестали.
А двое бедняг, приехавших на строительство деревни Некрасовка откуда-то из Белоруссии и оказавшихся однажды моими попутчиками, заранее готовы и к обману, и к обсчету. Работают второй месяц – ни копейки не получили. Никаких договоров не подписывали, ни одной ведомости в глаза не видели. Все договоренности, вся вера – на слово. Только слово это вряд ли окажется джентльменским. Документы у вновь прибывших сразу забирают, и оказываются они, по сути дела, на положении рабов. Только, в отличие от рабов, судя по обчищенным окрестным огородам, их не обеспечивают даже тарелкой похлебки. Это «Олимпстрой», господа! Государственная корпорация!
Но что же может заставить человека сняться с родных мест и ехать работать на таких вот «условиях»? Какая крайняя степень отчаяния толкает его на такую опасную и бессмысленную авантюру?
Со щитом или на щите?
Впрочем, не столько даже в оправдание «Олимпстроя», сколько справедливости ради, могу привести не раз слышанное в этот приезд мнение, что в самое последнее время, с приходом нового руководства, политика олимпийского генподрядчика стала меняться в лучшую сторону. При «Олимпстрое» была образована из представителей общественности, ученых и экспертов рабочая группа, чья задача – контролировать сохранение уникальной сочинской природы в ходе тоже уникального, но на свой лад, олимпийского строительства. Правильное, конечно, дело, только полномочий у этой группы пока что никаких нет. Мало того, не хватает их и у самого «Олимпстроя», представители которого в ответ на жалобы о незаконных варварских вырубках лишь разводят руками и почти молитвенно возводят очи горе: мол, это решено на самом верху!
Вот, например, самый сложный, трудоемкий и дорогостоящий олимпийский объект, без которого Олимпиаде точно не быть и сдача которого в срок под большим вопросом, – совмещенная автомобильная и железная дорога от Адлера до Красной Поляны. Это – дорога-дублер, потому что существует основная трасса в Красную Поляну, по правому берегу Мзымты, причем весьма неплохая: по ней регулярно переправляется в Красную Поляну по прибытии в Сочи Владимир Путин. Но, по требованию МОК, дорога-дублер на «всякий пожарный» необходима. Ее проектная длина – 45 км. Почти треть, точнее, 16 километров предстоит проложить в горной породе; еще 27 – это эстакады и мосты в долине реки Мзымта (которую, по мнению экологов, это строительство фактически уничтожит, в то время как она снабжает водой весь Сочи). Стоимость проекта – 242 млрд рублей – в четыре раза больше сметной стоимости всей зимней Олимпиады в Ванкувере, запланированной на 2010 год.
Собственно, именно на железной дороге МОК не настаивал, и у нынешнего проекта была куда более экономичная, легкая в реализации и экологически безопасная альтернатива, предложенная австрийцами: «канатка» от Адлера до Красной Поляны, все путешествие по которой заняло бы полчаса. Но в Москве даже не стали рассматривать этот вариант и остановились на самом сложном, трудоемком, губительном для окружающей природы и дорогостоящем. Почему? Злые языки утверждают, что именно потому, что этот проект самый дорогой. Путем нехитрой операции деления получаем цену одного км сочинской дороги-дублера – 140 млн долларов. Для сравнения: средняя цена одного километра современного немецкого автобана – 5-6 млн евро; американской автострады – 3-4 млн долларов; московской МКАД – 10-12 млн долларов. В общем, золотая дорожка.
Но для того чтобы феноменальные средства освоить, дорогу надо построить. К концу этого года в эксплуатацию должно быть сдано 11,5 км полотна, и пока что это кажется нереальным. Закупленный на деньги Романа Абрамовича и прославленный прессой гигантский проходческий щит для бурения тоннелей в горных породах оказался неподъемен для самых мощных грузовых самолетов. Его разрезали, чтобы доставить в Сочи, по прибытии снова сварили, однако центровка агрегата в результате оказалась нарушена, и чудо-щит не оправдывает возлагавшихся на него надежд.
Все, от представителей генподрядчика до производителей работ на строительстве совмещенной дороги Адлер – Красная Поляна, нервничают. Здесь сосредоточены огромные силы. По некоторым сведениям, сюда стянуты более ста мостстройотрядов из 119, существующих в России. Это более ста тысяч человек – поселки для их временного расселения раскиданы по всей пойме Мзымты и, между прочим, не снабжены даже элементарными очистными сооружениями.
Краснокнижный лесоповал
С нарушениями законов, по мнению специалистов, производятся и сами работы, в частности, вырубка леса в тех местах, где дорога должна пройти сквозь массив Сочинского национального парка – уникального природного заповедника.
В один из дней мы встречаемся с активистами межрегионального правозащитного природоохранного движения «Экологическая вахта по Северному Кавказу», Андреем Рудомахой и Суреном Газаряном. 45-летний Андрей – координатор этого движения; 35-летний Сурен – старший научный сотрудник Института экологии горных территорий КБНЦ РАН, кандидат биологических наук. Оба – члены уже упомянутой, недавно созданной при «Олимпстрое» рабочей группы по защите природы от последствий олимпийского строительства, назовем ее так для краткости и ясности. Они приехали сюда несколько дней назад из Майкопа, где базируется «Экологическая вахта», по сигналу о том, что на одном из участков строительства дороги в ходе вырубки без разбора уничтожаются занесенные в Красную книгу деревья – самшит и лапина крылоплодная.
Их инспекция «места происшествия» показала, что так оно и есть: краснокнижные деревья вырубаются десятками и сотнями, лесорубы даже понятия не имеют, во что вгрызаются их пилы. На вопросы Андрея и Сурена, знают ли они, что уничтожают редчайшие виды растений, реагируют с искренним недоумением: «Чего вы к нам прицепились? Дерево мягкое, на паркет не годится!..»
И работают к тому же незаконно, не имея на руках так называемого Проекта освоения лесов и Лесной декларации, как того требует Лесной кодекс. Иными словами, браконьерствуют, пусть и под эгидой олимпийской стройки.
За день до нашей встречи, 19 августа, Андрей и Сурен, казалось, могли праздновать первую победу. На свой запрос они получили из Министерства природных ресурсов и экологии ответ, из которого следовало, что вырубка производится без необходимой экспертизы и утверждения, приехали к месту событий вместе с местной милицией и добились того, что работы были приостановлены, а на их производителей заведено уголовное дело.
На следующий день, когда мы встретились с Андреем и Суреном, они как раз собирались ехать смотреть, соблюдают ли олимпийские лесорубы наложенный милицией запрет. Я присоединился к этой «зеленой инспекции», и мы отправились в путь. Путешествие, надо сказать, было не из легких, вверх в горы, по бездорожью, то каменистому, то болотистому, на безотказном уазике, сломанную дверь которого мне приходилось изо всех сил придерживать, а она, коварная, на каждом повороте норовила меня вытянуть и выбросить из машины, как камень из пращи. Но впечатления от экстремальной езды меркли в сравнении с открывавшимися по обеим сторонам дороги пейзажами. Картины девственного леса чередовались со зрелищем бесформенных просек, вернее, проплешин, словно в этих местах буянил какой-то великан-лесоруб или, на худой конец, прошел ураган. Срубленные деревья были сложены в огромные, в несколько человеческих ростов штабеля, словно это был не заповедник, а лесоповал. Я подумал: «Ну, уж эти-то картины Путин и Медведев не могут не видеть с вертолета, по пути в Красную Поляну! Понятно, что когда их вывозят на олимпийские стройки, то там срочно наводят тень на плетень. Но здесь-то, сверху, видно все, и изувеченный лесной массив ничем не прикроешь и не замаскируешь…»
Тем временем мы приехали на место назначения и увидели, что вырубка, как ни в чем не бывало, продолжается. Лесорубы и ухом не повели при нашем появлении, но темпераментный Сурен, прыгнув в колею, преградил дорогу трактору, утаскивавшему на стальной петле очередное поваленное дерево, и бригаде ничего не оставалось, как заглушить моторы и выключить бензопилы. Нет нужды описывать в подробностях продолжавшееся несколько часов «стояние» друг напротив друга защитников лапины крылоплодной и работников ножа и топора во главе с прорабом, сильно напоминавшим самого «симпатичного» из персонажей шукшинской «Калины красной». Да и все лесорубы были, что называется, как на подбор, ребята лихие, терять которым нечего. И, прямо скажем, в этом глухом лесу могли с нами сделать все что угодно, за то, что мы встали у них на пути и мешаем зашибать деньгу.
Только, как вскоре выяснилось, в этом не было ни малейшей необходимости. Через какое-то время прибыл «представитель закона», капитан милиции, тот самый, который вчера распорядился прекратить вырубку. Только на этот раз его словно подменили. С обезоруживающей откровенностью он сказал:
– Руководство РОВД мне сообщило, что рубка законная, и все необходимые документы у производителей работ имеются…
О заведенном вчера уголовном деле он знать не знал и ведать не ведал. Сурену и Андрею он велел не мешать лесорубам работать, а когда те не подчинились, арестовал их. Мы увидели их только наутро следующего дня, когда их привезли в милицейском «бобике» на суд. Суд растянулся на целый день, автор этих строк удостоился чести быть единственным, помимо обвиняемых, допущенным в комнату судьи и провести там целый день, выслушивая допросы обвиняемых и свидетелей. Интереснее всего, однако, было наблюдать за судьей. Как мне показалось, мировой судья Светлана Колиниченко начала процесс с явным намерением засудить Андрея и Сурена, а закончила – с намерением их оправдать. Полностью последнее реализовать не удалось, но судья ограничилась вынесением вполне безобидного решения о штрафе в 500 рублей, хотя грозило нашим героям по 15 суток каждому – за неповиновение сотруднику милиции.
Что заставило судью Колиниченко сменить первоначальную неприязнь к защитникам лапины крылоплодной на милость? Прежде всего, думаю, их чрезвычайно аргументированные выступления, в которых они доказывали, что вырубка велась незаконно, без необходимых документов, а представленные «истцами» в суд бумаги, якобы дающие право на вырубку, неполны и, главное, относятся к другому участку леса, а не к тому, на котором вырубались краснокнижные деревья. Демонстрируя поразительные познания и в экологии, и в ботанике, и в лесном праве, и, главное, в здешнем огромном и сложном лесном массиве, Андрей и Сурен спокойно и убедительно доказывали судье свою правоту.
Что не дало судье Колиниченко полностью оправдать наших героев? На этом вопросе, как сказано у классика, стыдливо опустим занавес, тем более что ответ очевиден каждому. И до начала судебного заседания, и в перерыве перед вынесением решения судья, можно не сомневаться, подверглась серьезному телефонному «штурму» В нашей стране индивидууму очень трудно доказать свою правоту в споре с государством, а вот государству в конфликте с индивидуумом – ничего не стоит, будь хоть оно трижды неправо. Непонятно только одно: почему в «представителях интересов государства» у нас ходят рвачи и браконьеры, вроде того самого, похожего на «авторитета» из «Калины красной», а не люди вроде Андрея Рудомахи и Сурена Газаряна…
Под насыпью, во рву, по оползню…
Между прочим, железная дорога в русской жизни и литературе традиционно выступала символом прогресса. Но прогресса особого рода – жестокого, разрушающего красоту, традиции, устои, наконец, человеческую жизнь. Вспомним Некрасова, Горького, Чехова, Блока. Наша железная дорога Адлер – Красная Поляна, даром, что дублер, явно просится на перо большого писателя. Просто писатели такие повывелись. А те, что имеются, явно не собираются снисходить до каких-то там чудаков-защитников лапины крылоплодной, кидающихся под бульдозер ради ее спасения. Вот и приходится своими слабыми силами восполнять этот пробел и живописать, как второстепенная, запасная по своему предназначению железнодорожная колея с немыслимыми потерями, затратами, усилиями прорубается сквозь заповедный лес, а то и вовсе – сквозь человеческое жилье, в одночасье сравнивая его с землей и разрушая создаваемое годами.
Большой земельный участок на берегу Мзымты, на самой окраине села Черешня Ашот купил три года назад. Отстроился, оригинально обустроил землю: сад и огород террасами спускается к воде – не знаю, где уж он это подсмотрел, а я подобный сельскохозяйственный «амфитеатр» видел на угодьях великих крестьян, древних инков, в перуанском Куско. Ну, Ашот, видимо, по этой части тоже не профан: таких сладких слив и сочных, каких-то шампанских по вкусу яблок, как с его террас, я давно не ел.
Но берег есть берег, тем более такой крутой – перепад Ашотова участка достигает 10 метров, – так что от оползней приходится «предохраняться». Все постройки стоят на могучих сваях, тем не менее, маленький домик-подсобка уже дал серьезную трещину. А сразу за Ашотовым участком оползень виден невооруженным глазом.
Когда два года назад в полукилометре от Ашота начали прокладывать участок дороги Адлер – Красная Поляна, он с ужасом обнаружил на плане, что дорога, которая до этого спокойно себе идет вдоль русла реки, параллельно берегу, у его дома вдруг делает неожиданный изгиб, точнехонько его участок накрывает, дальше захватывает оползень, а потом вновь, как ни в чем не бывало, выруливает к руслу. (Мзымту, которая в этих местах достигает 200-метровой ширины, в этих местах предполагается втрое «сузить» – именно для того, чтобы по расширившейся береговой полосе пустить совмещенную дорогу).
Ашот заказал изыскательские работы, к нему пришли специалисты из Мосгипротранса, который был основным подрядчиком всех олимпийских изыскательских бурильных работ. Бурили, зимой этого года дали заключение: никакую железную дорогу строить на его участке, а тем более за ним, на очевидном оползне нельзя. Он немного успокоился, но ненадолго. Месяц назад он узнал, что Мосгипротранс отстранен от всех работ, генподрядчиком стала какая-то новосибирская фирма. Ее представители пришли к Ашоту и сообщили, что коварный Мосгипротранс оставил им положительное заключение по бурению на его участке, и дорога пойдет согласно первоначальному плану – по его земле, по оползню, далее, как говорится, везде. Напрасно Ашот показывал им лопнувший в результате оползня фундамент, напрасно доказывал, что движение грунта на его участке достигает 10 см за год, в то время как железную дорогу запрещается строить в местах, где такие сдвиги превышают 2 см. «Идеальные условия для строительства железной дороги» – таков был приговор.
Землю оценили фактически по кадастровой стоимости – 11 млн рублей за 37 соток. За трехэтажный монолитный, облицованный камнем дом, 200 квадратных метров, предложили 6 млн. Маленький домик, 47 квадратов, вообще в оценку не включили. «Скажите спасибо, что и это написали», – сказали на прощание оценщики.
Зачем разрушать человеческий очаг, если дорогу можно без труда проложить рядом? Зачем железную дорогу пускать по оползню? Все за тем же, надо полагать: чтобы как можно больше денег в этот оползень зарыть.
Олимпийские игры в наперсток
Сколько еще историй о том, как олимпийская стройка идет прямо по человеческим головам, руша годами создававшиеся хозяйства! Понятно, что при таком размахе строительства жертвы и потери неизбежны. Но ведь совершенно не видно желания их минимизировать! Скорее, наоборот. И, к тому же, обман на обмане, бесконечная, утомительная игра в наперсток, которую власть ведет с людьми…
Возвращаюсь напоследок в Имеретинскую низменность, поселок Совхоз «Россия» – эпицентр всей нашей олимпийской «человеческой трагедии». Здесь сейчас затишье, заставляющее, впрочем, вспомнить, что часто оно наступает перед бурей. Кое-чего местные жители во главе с председателем поселкового самоуправления Наташей Калиновской при поддержке сочинского независимого экспертного сообщества и немногочисленной, прямо скажем, центральной прессы все-таки добились. Вот и премьер-министр месяца три назад прозрел, сказав, что шести ледовых дворцов здесь строить не надо, достаточно и трех, причем должны они быть сборно-разборными. И чудовищный проект двух грузовых портов мощностью по 5 млн тонн грузов каждый, которые предполагалось построить на месте лучших сочинских пляжей, уполовинился. Впрочем, и уполовиненный, по мнению экологов, он приведет к уничтожению не только пляжей, но и всех приморских экосистем.
Конечно, к некоторой «минимизации ущерба» власть подтолкнули не только протесты немногочисленной общественности и еще менее многочисленной прессы, но и кризис. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
А с людьми местные власти – при поддержке федеральных – продолжают вести странную игру, на ходу перекраивая многие проекты и не считая нужным поставить об этом в известность подведомственное население. Не так давно стало известно, что помимо поселка Некрасовка для переселенцев поневоле будет возводиться еще один. Туда должны будут перебраться жители улицы Таврической, которая первоначально никакими проектами олимпийского переустройства не охватывалась. А теперь вот взяли и охватили. Злые языки утверждают, что на Таврическую улицу глаз положил краснодарский губернатор, и здесь будет возводиться гостиничный комплекс на две с лишним тысячи мест.
На генплане, правда, на месте поселка Таврический нарисован «орнитопарк для перелетных птиц» на 240 га. Ну, так этот бумажный орнитопарк простирается и там, где на самом деле этой весной были возведены асфальтовый заводик и завод по изготовлению железобетонных конструкций – прямо под окнами Наташи Калиновской. Заводы уже работают, причем особенно ударно – ночью. А орнитопарк, как шутит острая на язык Наташа, похоже, переехал к ней во двор. Здесь ведь действительно орнитопарк, в отличие от асфальтового завода, был нарисован не с бухты-барахты: испокон века на окраине поселка селилась всякая живность и отдыхали перелетные птицы. Теперь гулко ухающий завод по изготовлению железобетонных конструкций для тоннеля и вторящий ему мерным гулом асфальтовый не оставили лягушкам, змеям, ежам, кротам и прочим обитателям здешних мест иного шанса, кроме как перебраться в окрестные дворы. Посмотрим вот осенью, что придумают перелетные птицы, обнаружив привычные места отдыха надежно забетонированными…
Я заканчиваю на полушутливой ноте, потому что на уныло-пессимистической заканчивать совсем не хочется. Несмотря на то, что в реальной действительности поводов для оптимизма немного. Но когда я встречаю таких людей, как Таня, Наташа, Андрей, Сурен, то думаю, что борьба за спасение Сочи, его уникальной живой природы и неповторимого жизненного уклада от Олимпиады, точнее, от последствий грандиозного олимпийского строительства, еще не проиграна.
.
.
http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/2306
.
Google Sites
Report abuse