Готика в Германии и Нидерландах

В Германии, как и в других странах, основу готического искусства составляла архитектура. Ее переход к новой художественной системе не был легким. Вторжение готических элементов носило спорадический и неравномерный характер. Немецкие строители воспринимали в первую очередь декоративную, а не конструктивную сторону французской готики: круглые окна-розы, гурты, стрельчатые арки и т.п. К зданиям переходного типа могут быть отнесены соборы Магдебурга, Бонна (XI—XIII вв.) и ряд перестроенных кёльнских зданий, например, церковь Гереонскирхе в Кёльне (1219—27). Расцвет немецкой готики относится к середине XIII в. (собор в Наумбурге и др.). В Германии рано появились зальные церкви (Элизабеткирхе в Марбурге, 1235—83), на юго-западе сложился тип однобашенного собора (в Фрайбурге-им-Бресгау, в Ульме); на севере строились кирпичные церкви (Мариенкирхе в Любеке), в которых простота планов, объемов и конструкций сочеталась с узорной кладкой, применением глазурованного и узорного кирпича. Наиболее близкими французским прототипам оказались восточный хор Кёльнского собора (начат в 1248) и собор в Страсбурге. Многообразны по типам, композиции и декору каменные, кирпичные и фахверковые светские постройки (городские ворота, ратуши, цеховые и складские здания и т.п.).

Скульптуру соборов (в Бамберге, Магдебурге, Наумбурге) отличают жизненная конкретность и монументальность, глубокая выразительность образов, однако по сравнению с французской, произведения немецкой готической скульптуры исполнены менее изящно и тонко. К ранней готике относится скульптурное убранство собора в Бамберге, здесь находятся многочисленные рельефы, а также фигура Всадника (около 1237). Выдающимся произведением немецкой скульптуры являются статуи основателей собора в Наумбурге (Маркграф Эккерхард и маркграфиня Ута, вторая половина XIII в.). Поздняя немецкая готика (конец XIV — начало XVI вв.) дала блестящие образцы зальных церквей (Анненкирхе в Аннаберг-Буххольце, 1499—1525) и дворцовых залов (Альбрехтсбург в Майсене) со сложными узорами сводов. Достигли расцвета алтарная скульптура и живопись.

Собор в Бонне. XI—XIII вв.

Бонн, Германия

Церковь Гереонскирхе в Кельне. 1219—27

Кельн, Германия

Собор в Наумбурге. Первая половина XIII в.

Наумбург, Германия

Собор Санкт-Петер-унд-Пауль. Памятник готического искусства. Трехнефная базилика с двумя тансептами, двумя хорами и четырьмя башнями. Западный хор — образец синтеза архитектуры и скульптуры зрелой готики с шедеврами готической пластики — выразительными статуями донаторов и рельефами «Страстей Христовых» на ограде (1250—60).

Маркграф Эккерхард и маркграфиня Ута. Скульптура западного хора собора в Наумбурге. 1250—60

Западный хор — образец синтеза архитектуры и скульптуры зрелой готики с шедеврами готической пластики — выразительными статуями донаторов и рельефами «Страстей Христовых» на ограде. Вершина наумбургской пластики — фигуры донаторов. Они стали в средневековье первой портретной галереей, которая не имела в XIII в. аналогов ни во Франции, ни в самой Германии. Правда, вряд ли здесь можно говорить о портретности в подлинном смысле этого слова, ибо основатели храма умерли более чем за полтораста лет до того, как появились их изображения. Но художнику и его мастерской удалось создать яркий и впечатляющий ряд человеческих типов, передать разнообразие темпераментов и душевных состояний. Тема, намеченная в одном образе, варьируется и приобретает иную окраску в другом. Историзм был чужд сознанию XIII в. Донаторов давно прошедших времен скульпторы мыслили как своих современников, одевая их в одежды своей эпохи и создавая человеческие характеры такими, какими их трактовало высокое средневековье. Страдание и испуг написаны на лице графа Дитмара, который тщетно пытается защитить себя и обнажить меч. Неистовость определяет образ ревностного правдолюбца Зиццо; меланхоличен мечтательный граф Вильгельм. Надутое лицо недалекого Тимо фон Кинстрица выдает темперамент сангвиника. Женственна благочестивая Гербург, погружена в молитву и раздумье стареющая Гепа и т.п. Узловые точки ансамбля хора — парные группы на переходе от апсиды к хору. Справа от входа представлены мейсенский граф Эккерхард и его жена Ута, слева — брат Эккерхарда Герман и его супруга Риглинда. Здесь вновь контрастно сопоставлены характеры и темпераменты. Безвольному Герману противостоят мужественный и хладнокровный Эккерхард и лукавая, жизнерадостная Риглинда; противоположностью к ней и одновременно к Эккерхарду предстает Ута, глубоко чувствующая и трепетная и вместе с тем величественная и гордая. Группа Эккерхарда и Уты — несомненно, работа главного мастера, в ней с наибольшей полнотой отразились идеал и реальность эпохи, а образ Уты — одно из самых глубоких и многогранных его творений.

Герман и Риглинда. Скульптура западного хора собора в Наумбурге. 1250—60

Западный хор собора в Наумбурге — образец синтеза архитектуры и скульптуры зрелой готики с шедеврами готической пластики — выразительными статуями донаторов и рельефами «Страстей Христовых» на ограде. Вершина наумбургской пластики — фигуры донаторов. Узловые точки ансамбля хора — парные группы на переходе от апсиды к хору. Справа от входа представлены мейсенский граф Эккерхард и его жена Ута, слева — брат Эккерхарда Герман и его супруга Риглинда. Здесь вновь контрастно сопоставлены характеры и темпераменты. Безвольному Герману противостоят мужественный и хладнокровный Эккерхард и лукавая, жизнерадостная Риглинда; противоположностью к ней и одновременно к Эккерхарду предстает Ута, глубоко чувствующая и трепетная и вместе с тем величественная и гордая.

Распятие. Скульптура ограды западного хора собора в Наумбурге. 1250—60

Камень.

Собор в Наумбурге, Германия

Западный хор собора в Наумбурге — образец синтеза архитектуры и скульптуры зрелой готики с шедеврами готической пластики. Алтарную преграду — леттнер — украшают рельефы с изображением страстей Христовых и — при входе в хор — монументальное распятие с Марией и Иоанном по сторонам.

Монументальная готическая скульптура в Германии пережила расцвет во второй трети XIII в. Своеобразие ее образного строя было обусловлено не только традициями немецкой пластики, но и ситуацией в политической и духовной жизни страны, где в этот период затухала рыцарская культура, а имперские идеи были поставлены под сомнение. В стране, лишенной единства, общенациональные интересы были преданы забвению. Не общее, а индивидуальное привлекало немецких скульпторов.

Программы немецких скульптурных циклов менее обширны, нежели во Франции. Они назидательны, теснее связаны с политическими проблемами времени. В образном строе немецкой скульптуры на первый план выступили черты экспрессии и характерности. Обращение к новым художественным формам раньше всего обозначилось в западных областях, находившихся в непосредственной близости к Франции. В то время как скульптура в Саксонии и Тюрингии находилась еще во власти византизирующего направления, в Страсбурге около 1230 г. начала работать мастерская, воспринявшая стиль шартрских статуй. Мастера были призваны оформлять двухчастный портал южного трансепта собора, который их предшественники построили в тяжелых романских формах. Скульпторы мастерски вписали готические статуи и рельефы в грузное обрамление. Западные врата украшает тимпан, содержащий полную драматической экспрессии сцену «Успение Богоматери». Здесь проявилась любовь страсбургских мастеров к тонкой одухотворенной игре складок и классическим античным образцам. По сторонам двухчастного портала установлены аллегорические фигуры — торжествующей Церкви и поверженной Синагоги. Эта антитеза, имевшая широкое теологическое толкование, неоднократно привлекала в дальнейшем немецких ваятелей. Но страсбургская группа выделяется силой эмоционального накала. Символический смысл статуй раскрывается контрастом душевных состояний. Характерный для готики S-образный изгиб тела получил свое звучание в каждой из статуй: у Церкви — это движение гордо откинутой головы и корпуса, в позе Синагоги звучат горечь поражения и бессилие. Силуэт Церкви обобщен, ниспадающий прямыми складками плащ придает фигуре устойчивость. Абрис Синагоги зыбок, мотив сломанного копья резонирует в изгибе тела, в ломких линиях левой руки, из которой выпадают скрижали Завета. Страсбургские статуи драматизируют разделяющее их пространство, одухотворяют приземистое обрамление.

Иную интерпретацию французских образцов дали мастера Бамберга. «Младшая» скульптурная школа, прошедшая выучку во Франции, начала работать в соборе Санкт-Петер-унд-Георг также около 1230 г. Мастера завершили скульптурную декорацию «Княжеского портала», поместив в тимпане композицию «Страшный суд», создали скульптуру «Адамовых врат», а внутри храма исполнили изображения «Всадника», Марии и Елизаветы. В Бамберге сочетание готических статуй с романским зданием оказалось менее органичным, статуи приобрели самостоятельное значение. Достаточно сильной у бамбергских мастеров оказалась тяга к жанровости и характерности. Но у каждого из трех скульпторов она получила различный оттенок. Автор «Страшного суда» — рассказчик, который заостряет образы до гротеска. Скульптор «Адамовых врат» более сдержан, его влекут к себе значительные образы. Программа портала была связана с политическими и моральными проблемами эпохи. Появление изображений Генриха II и его жены Кунигунды в соседстве с апостолом Петром, Адамом и Евой не только прославляло основателей храма, но косвенно намекало на имперскую политику короля и роль епископа. Создатель «Адамовых врат» был крупной творческой личностью. Изображение обнаженных Адама и Евы явилось смелым новаторством в средневековой скульптуре. Третий скульптор, работавший в Бамберге, создал статуи Марии и Елизаветы и большую фигуру «Всадника». Задуманные для сложного теологического цикла статуи оказались впоследствии разрозненными и современное положение получили в XVII в. Их автор хорошо знал скульптуру Реймса. Но в немецкой работе по-иному расставлены акценты. В группе «Встречи Марии и Елизаветы» на первый план выдвинулся образ Елизаветы. Ее аскетическое лицо пронизано внутренней энергией, сумрачным пафосом пророчества. Не случайно впоследствии статую называли «сивиллой». «Всадник» — наиболее загадочная фигура среди бамбергских статуй. До сих пор не умолкли споры о том, кого она изображает. Всадник был символом власти. Корона на голове статуи позволяет видеть в скульптуре воплощение царского достоинства. Но по своему образному смыслу бамбергский «Всадник» глубже и шире, чем изображение волхва или императора. Он ближе героям рыцарской литературы. Испытующий взгляд, устремленный вдаль, роднит бамбергскую статую с правдоискателями рыцарских романов, влекомых стремлением к идеальному преобразованию как человеческой личности, так и всего общества в целом.

Другой известный конный монумент средневековья был создан в Магдебурге. «Магдебургский всадник» (около 1245—50) был установлен вне стен храма на рыночной площади под специально сооруженным балдахином. В фигуре царственного ездока (в нем видят изображение Оттона I или его сына Оттона II) подчеркнуты спокойное величие и твердая воля. Второй крупный скульптурный памятник Магдебурга — статуи разумных и неразумных дев на портале собора (около 1245). Их стиль занимает промежуточное положение между бамбергскими произведениями и творчеством Наумбургского мастера.

Ансамбль западного хора собора в Наумбурге возник в конце 1240-х — начале 1250-х гг. Единство замысла и исполнения позволяет говорить о влиянии на весь ход строительства выдающейся творческой личности, объединившей в себе талант архитектора и скульптора. Как и большинство его современников, наумбургский мастер прошел обучение во Франции. Мастер работал не один — обнаружено несколько почерков в пределах единой образной системы. Цикл статуй в Наумбурге, несмотря на все возможные прототипы и аналогии, в целом предстает уникальным явлением. Хор занимают двенадцать фигур донаторов (светских лиц, основателей храма). Алтарную преграду — леттнер — украшают рельефы с изображением страстей Христовых и — при входе в хор — монументальное распятие с Марией и Иоанном по сторонам. В скульптурном убранстве западного хора можно говорить о соединении двух теологических программ. Одна — повествование о крестном пути Христа — была тесно связана с литургией и проповедью и потому была обращена к прихожанам, в сторону нефа (леттнер служил своеобразной трибуной для духовенства). Вторая — фигуры донаторов — восходила к немецкой традиции трактовки западного хора как княжеской половины и диктовалась политическими потребностями момента. Западный хор раскрывается перед зрителем как сумма отдельных компартиментов. Леттнер возникает как фасад небольшой церкви с фронтоном, рельефным фризом, скульптурным порталом. Донаторы в хоре пребывают наедине со своей судьбой — даже объединенные в группы, они являют резкую противоположность друг другу. Сопоставление приобрело в Наумбурге характер смыслового и образного контраста. В евангельских сценах непременно присутствуют антиподы: всеведущей отрешенности Христа противостоит буря человеческих страстей; алчность Иуды противопоставлена мучительным сомнениям первосвященника; в «Суде Пилата» скульптор сумел передать сложную гамму противоречивых душевных движений. Обличье персонажей близко современникам автора. У Христа и апостолов простонародные лица, в «Тайной вечере» собравшиеся за столом с жадностью едят и пьют, круглый хлеб нарезан большими ломтями, в чашках — простая еда. Вершина наумбургской пластики — фигуры донаторов. Они стали в средневековье первой портретной галереей, которая не имела в XIII в. аналогов ни во Франции, ни в самой Германии. Правда, вряд ли здесь можно говорить о портретности в подлинном смысле этого слова, ибо основатели храма умерли более чем за полтораста лет до того, как появились их изображения. Но художнику и его мастерской удалось создать яркий и впечатляющий ряд человеческих типов, передать разнообразие темпераментов и душевных состояний. Тема, намеченная в одном образе, варьируется и приобретает иную окраску в другом. Историзм был чужд сознанию XIII в. Донаторов давно прошедших времен скульпторы мыслили как своих современников, одевая их в одежды своей эпохи и создавая человеческие характеры такими, какими их трактовало высокое средневековье. Страдание и испуг написаны на лице графа Дитмара, который тщетно пытается защитить себя и обнажить меч. Неистовость определяет образ ревностного правдолюбца Зиццо; меланхоличен мечтательный граф Вильгельм. Надутое лицо недалекого Тимо фон Кинстрица выдает темперамент сангвиника. Женственна благочестивая Гербург, погружена в молитву и раздумье стареющая Гепа и т.п. Узловые точки ансамбля хора — парные группы на переходе от апсиды к хору. Справа от входа представлены мейсенский граф Эккерхард и его жена Ута, слева — брат Эккерхарда Герман и его супруга Риглинда. Здесь вновь контрастно сопоставлены характеры и темпераменты. Безвольному Герману противостоят мужественный и хладнокровный Эккерхард и лукавая, жизнерадостная Риглинда; противоположностью к ней и одновременно к Эккерхарду предстает Ута, глубоко чувствующая и трепетная и вместе с тем величественная и гордая. Группа Эккерхарда и Уты — несомненно, работа главного мастера, в ней с наибольшей полнотой отразились идеал и реальность эпохи, а образ Уты — одно из самых глубоких и многогранных его творений.

Вторая половина XIII в. прошла под знаком утраты значительности образов. Статуи на западном фасаде собора в Страсбурге (около 1275) восприняли из северной Франции склонность к облагороженному изяществу фигур. Однако в дальнейшем на немецкой почве этот куртуазный стиль утратил свою органичность, распался на две самостоятельные темы — духовной напряженности и манерной галантности. Последнее качество определило стиль скульптуры хора Кёльнского собора (до 1322). Небольшие фигуры тонут в обильных складках одеяния. Поднятые на значительную высоту, они теряются в пространстве хора.

Для XIV в. в Германии стали характерны полные трагического пафоса распятия на кресте в виде «древа жизни» — трехчастной композиции, состоящей из центрального ствола и резко вздымающихся по бокам двух ветвей. К ним было пригвождено тело Христа со следами терзаний и предсмертной агонии на изможденном теле (Распятие в церкви Санкт-Мария-им-Капитоль в Кёльне, 1304). Не меньшим трагизмом отмечены группы оплакивания. Они изображают Марию с мертвым Христом на коленях. Скульптура XIV в. наглядно демонстрировала контрастную противоположность переживания мира людьми той эпохи — от экстатически воспринятой темы духовной любви до отчаянного, безутешного страдания.

Страсти Христовы. Рельеф ограды западного хора собора в Наумбурге. 1250—60

Камень.

Собор в Наумбурге, Германия

В левой части фотографии изображена сцена «Тайной вечери». Согласно тексту Нового Завета, в первый день праздника пресного хлеба ученики спросили Иисуса: «Где бы Ты хотел, чтобы мы приготовили пасхальный ужин?» Иисус ответил: «Идите в город к такому-то человеку и скажите ему: «Учитель говорит, что назначенное Ему время уже подошло и Он хочет праздновать со своими учениками пасху в твоем доме». Ученики сделали все, как им повелел Иисус, и приготовили пасхальный ужин. Вечером Иисус и двенадцать учеников собрались у стола. Во время ужина Иисус вдруг сказал: «Говорю вам истину: один из вас предаст Меня». Учеников это опечалило и они начали спрашивать один за другим: «Не я ли, Господи?» Иисус лишь повторил: «Один из тех, кто обмакивает хлеб в блюдо вместе со Мной. С Сыном Человеческим произойдет все так, как об этом и было предсказано, но горе тому, кто предаст Сына Человеческого! Лучше ему было бы не родиться». Тогда Иуда, который позже предал Иисуса, тоже спросил: «Конечно же, не я, Учитель?» Иисус ответил: «Да, ты». Ужин продолжался. Иисус взял хлеб, поблагодарил за него в молитве, разломил и дал своим ученикам со словами: «Возьмите и ешьте, это тело Мое». Затем Он взял чашу, поблагодарил за нее Бога и предложил ее ученикам со словами: «Пейте из нее все. Это Моя кровь завета, проливаемая ради прощения грехов многих людей. Говорю вам, что Я уже не буду пить никакого виноградного напитка до того дня, когда Я буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего.» После этого они спели псалом и отправились на Елеонскую гору. (По Евангелию от Матфея).

Взятие Христа под стражу

В левой части фотографии изображена сцена взятия Иисуса под стражу (на переднем плане апостол Петр отсекает слуге первосвященника ухо). Согласно тексту Нового Завета, однажды Иисус с учениками пришел в Гефсиманский сад. Предатель Иуда знал это место, т.к. они часто там собирались. Он привел туда отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев. Иисус, зная, что должно произойти, вышел вперед и сказал: «Кого вы ищете?» Они ответили: «Иисуса Назорея» Иисус сказал: «Это Я». Услышав это, все упали на землю. Иисус снова спросил: «Кого вы ищете?» Ему ответили: «Иисуса Назорея». Он сказал: «Я ведь сказал вам, что это Я. Итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут, да сбудется слово, реченное Господом: из тех, которых Ты Мне дал, Я не погубил никого». Петр же, у которого был меч, поднял его и отсек слуге первосвященника правое ухо. Иисус же сказал: «Вложи свой меч в ножны. Неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» (По Евангелию от Иоанна, гл. 18).

В правой части фотографии представлена сцена отречения Петра. Согласно тексту Нового Завета, во время тайной вечери Петр сказал Иисусу: «Господи, куда Ты идешь?» Иисус отвечал: «Куда Я иду, туда ты не можешь теперь за Мной пойти, но после пойдешь». Петр сказал: «Почему не могу за Тобой идти? Я душу свою за Тебя положу». Иисус же сказал: «Истинно говорю тебе: не успеет пропеть петух, как трижды отречешься от Меня». Когда же Христа взяли под стражу и допрашивали в доме первосвященника, Петр стоял во дворе и грелся у костра. Раба-придверница спросила его: «И ты не из учеников ли Этого Человека?» Петр ответил: «Нет». Когда Иисуса, связанного, увели к Кайафе, Петра снова спросили, не ученик ли он Иисуса. Петр снова сказал: «Нет». Затем один из рабов первосвященника, который присутствовал при аресте Христа, тоже спросил его: «Не тебя ли я видел с ними в саду?» И в третий раз отрекся Петр, сказав «нет». И в тот же момент послышался крик петуха. (По Евангелию от Иоанна, гл. 13, 18).

Христос и Пилат.

В правой части фотографии изображен Христос, стоящий перед Пилатом (Пилат умывает руки). Согласно тексту Нового Завета, после допроса у первосвященника Кайафы Иисуса привели в преторию. Пилат вышел и спросил: «В чем вы обвиняете этого человека?» Те отвечали: «Если бы Он не был преступником, мы не привели бы Его к тебе». Пилат сказал: «Сами возьмите Его и судите». Те отвечали: «По закону мы не можем никого предать смерти». Пилат говорил с Иисусом и не нашел в Нем никакой вины. Он вывел Его к иудеям и сказал: «У вас есть обычай на пасху отпускать одного преступника. Хотите, чтобы я отпустил Его?» Но иудеи закричали: «Отпусти нам Варавву!» (Варавва был разбойником.) Тогда Пилат отдал Иисуса стражникам и велел бить Его. Иисусу на голову надели терновый венец, одели в пурпурную мантию и бичевали Его и били по лицу, и издевались над Ним. После этого Пилат снова вывел Иисуса к иудеям и сказал: «Смотрите! Это Человек. Я не нахожу в Нем никакой вины». Но те закричали: «Распни Его!». Пилат снова говорил с Иисусом и снова не нашел в Нем вины. Пилат пытался уговорить толпу, делая все возможное, чтобы Его отпустить. «Царя ли вашего распну?» — спросил Пилат. «Нет у нас царя, кроме кесаря!», — отвечали иудеи. Тогда Пилат испугался и велел принести чашу с водой. Он публично умыл руки, тем самым снимая с себя всякую ответственность за кровь Иисуса.

Несение креста.

В правой части фотографии изображена сцена несения креста. Согласно тексту Нового Завета, после того как Иисус был предан на распятие, солдаты взвалили на Него тяжелый крест и повели на лобное место, называемое Голгофой. По дороге они схватили Симона из Киринеи, который возвращался домой с поля, и заставили его нести крест за Иисуса. За Иисусом шло множество людей, среди них были женщины, плакавшие и рыдавшие о Нем. Иисус повернулся к ним и сказал: «Дочери Иерусалима, не плачьте обо Мне, плачьте лучше о себе и своих детях. Наступит такое время, когда бездетных будут считать счастливыми. Тогда люди будут говорить горам: «Упадите на нас» и холмам: «Покройте нас». Ведь если с молодым и зеленым деревом делают такое, то что же будет с сухим?» С Иисусом на казнь вели еще двоих людей — разбойников. Они пришли на Голгофу, и там Иисуса распяли. Разбойников тоже распяли вместе с Ним, одного по правую сторону, а другого — по левую. (По Евангелию от Луки, гл. 23).

Собор в Кельне. 1248—1560, окончен 1842—80. Западный фасад

Кельн, Германия

Строительство собора началось в 1248 г. Вдохновляющим примером для Кёльна служил храм в Амьене, оттуда был заимствован план. Строители знали также соборы в Париже и Сен-Дени. Большая пятинефная базилика в Кёльне имеет трансепт, хор с обходом и венец капелл, в интерьере воспринята французская система стены. Однако Кёльнский собор — произведение немецкого зодчества. В нем резче подчеркнуты контрасты. Грандиозность пространства ощущается не только благодаря внушительным абсолютным размерам (Кёльнский собор является самым крупным готическим храмом, его длина достигает 144 м, высота — 157 м), но и вследствие намеренного перепада высот: средний неф в два с половиной раза выше боковых, на разных уровнях расположены неф и хор. В наружном облике здания контрастны сопоставления гладких поверхностей и декоративной резьбы. Движение по вертикали усиливается мотивом повторяющихся от яруса к ярусу стрельчатых арок.

Собор в Страсбурге. Конец XII—XVI вв. Западный фасад

Страсбург, Франция

Страсбург в средние века входил в состав «Священной Римской империи». Пограничный Эльзас был районом, где сплетались традиции двух культур — французской и немецкой. Собор в Страсбурге строился с конца XII в. С середины 30-х гг. XIII в. во главе строительства стояли немецкие мастера. Динамика вертикальных членений определила характер западного фасада собора, который был начат в 1277 г. по проекту Эрвина фон Штейнбаха.

Успение Богоматери. Рельеф тимпана западных врат южного трансепта собора в Страсбурге. Около 1230

Синагога. Скульптура портала южного трансепта собора в Страсбурге. Около 1230

Камень.

Собор в Страсбурге, Франция

По сторонам двухчастного портала установлены аллегорические фигуры — торжествующей Церкви и поверженной Синагоги. Эта антитеза, имевшая широкое теологическое толкование, неоднократно привлекала в дальнейшем немецких ваятелей. Но страсбургская группа выделяется силой эмоционального накала. Символический смысл статуй раскрывается контрастом душевных состояний. Характерный для готики S-образный изгиб тела получил свое звучание в каждой из статуй: у Церкви — это движение гордо откинутой головы и корпуса, в позе Синагоги звучат горечь поражения и бессилие. Силуэт Церкви обобщен, ниспадающий прямыми складками плащ придает фигуре устойчивость. Абрис Синагоги зыбок, мотив сломанного копья резонирует в изгибе тела, в ломких линиях левой руки, из которой выпадают скрижали Завета. Страсбургские статуи драматизируют разделяющее их пространство, одухотворяют приземистое обрамление.

Готика в Нидерландах.

Славу нидерландской готике принесли башни соборов в Антверпене и Мехелене, но особенно — богато декорированные гражданские постройки: суконные ряды (в Брюгге, 1248—1364) ратуши (в Брюгге, 1376—1421, в Брюсселе, 1401—55; в Генте, 1518—35).