Срань драконья

- Ау-у, - громко прокричал парень в туман и, хохотнув, добавил: - есть кто живой?- Вы бы не шутили так, пан Вьедзмин, - укоризненно прошептал Поскрябец, - а то мало ли какая тварь вам ответит. За полвека тут всякое могло завестись.

- А чего, срань драконья, мы тоже молчать не станем, - осклабился Вьедзмин и передернул затвор пистолетты, лежащей у него на коленях.

Скоро туманная дымка стала понемногу рассеиваться, и городские постройки приобрели более отчетливые контуры. Древний покинутый город раскинулся в невероятно круглом ущелье походившем на огромную арену, окруженную со всех сторон горами, словно трибунами. А через некоторое время удалось разглядеть и буровато-зеленый покров, устилавший ровным маслянистым ковром все подступы к городу.

Поскрябец остановил машину и снова достал бинокль.

- Удивительно, - сказал он, изучая близлежащие окрестности, - если грязи и стало меньше, то ненамного. Посмотрите на тот дом, - профессор передал бинокль своему молодому компаньону. - Видите, там на стене нарисована буква. Это мой дед оставил инициал своей фамилии, на тогдашнем уровне грязи. Смешно звучит, правда.

- Умираю от смеха, - серьезно пробасил парень. - Профессор, мы дальше-то едем?

- Конечно, едем, - оживился профессор и двинул машину в сторону города.

Идти по болоту оказалось куда комфортнее, чем скакать по горам. Тряска и болтанка прекратились, и машина плавно вошла в устье под указателем "Тутавецкий проспект".

Профессор Поскрябец приободрился и принялся выкладывать единственному слушателю все, что знал об этом месте.

- Смотрите, пан Вьедзмин, - говорил он указывая на огромную металлическую платформу, плотно засевшую в болотной жиже, - это первый грязеход пана Фромски с двигателем на магокристалах азония. Хорошая была машина, пока уровень грязи не поднялся выше полутора локтя. А это, как можете убедиться, брат нашего грязелаза с лавоконцентратной печью. Кстати, это мой дед, известный в свое время маг-технолог, изобрел концентрат лавы, за счет которого мы сейчас и едем. А вон тот вездеход-гряземерка уже на принципиально ином двигателе, в основу которого положен любопытный материал - сухой лед. Говорят, он был создан одним рунологом, Михлеем Курайдо, и обладал множеством любопытнейших свойств. Но, кажется, мы уже приехали, вон там дом моего деда.

Видимо, люди долгое время пытались отвоевать город у болота и ни в какую не желали покидать насиженные места. А потому приспосабливались к новым условиям как могли. По периметру каждого из домов на уровне вторых и третьих этажей были возведены деревянные мостки. Между мостками соседних домов, нависая над дорогой, были сделаны переходы. Похоже, что эта пешеходная сеть объединяла весь город.

- Ну вот мы и на месте, - сказал Поскрябец, пришвартовывая грязелаз к мосткам дома своих предков.

- Лады, профессор. Ты говорил, что будешь искать семейную реликвию? Знаешь, я тоже не прочь прошвырнуться. Вдруг, тут где-нибудь по соседству и мои предки обитали.

Поскрябец тяжело вздохнул. Мародерства он явно не приветствовал.

- Я вас, пан Вьедзмин, не для того нанимал, чтобы стать жертвой какой-нибудь твари, пока вы будете мошну набивать. Вдруг тут гадость какая-нибудь завелась? Думаю, она будет только рада отсутствию моего телохранителя.

- Да ладно, профессор, не дрефь. Сейчас зайдем, осмотримся. Если все чисто, ковыряйся себе в своих закромах. А мне твои тайны ни к чему.

Последняя фраза заставила профессора закрыть глаза на неизбежную тягу своего компаньона к наживе. Все же он не хотел делиться ни с кем предметом своих поисков. А потому согласно кивнул.

Они перебрались из грязелаза на мостки и направились ко входу в дом.

К удивлению профессора Поскрябца поиски не заняли много времени. Дед оставил вполне исчерпывающие пояснения на счет тайника. Ждать телохранителя в пустой квартире никакого желания не было. Поэтому Поскрябец решил вернуться к грязелазу и запустить двигатель. Звук его должен был послужить компаньону сигналом к отбытию. Но не смотря на эхо, гулко разносящееся по пустынным улицам города, телохранитель все никак не возвращался.

- Пан Вьедзмин, - крикнул профессор и осекся.

Машину качнуло.

Поскрябец глянул вниз, и душа его ушла в пятки. Еще недавно ровная и спокойная гладь болота пошла волнами. Показалось, что под маслянистой поверхностью буро-зеленой жижи что-то двигается. Вдруг, у одной из опор машины болото вспухло бесформенной кочкой, и выстрелило вверх мощным грязевым фонтаном.

- Вьедзмин, черт подери! - заорал профессор.

Он понимал, если немедля не тронуться, эти фонтаны могут просто-напросто залить лавоконцентратную печь, и машина останется здесь навечно, как впрочем, и её седоки.

- Вьедзмин!

- Да бегу я, срань драконья, бегу, - донеслось из-за угла здания.

Через секунду, с пистолеттой наперевес, показался телохранитель-мародер. Как только он запрыгнул на свое сиденье, профессор тронул машину вперед. Теперь езда уже не казалась спокойной и размеренной. Скорее, сейчас она была убийственно медленной. Лавоконцентратная печь гудела, дерзко показывая болотной жиже языки пламени. Паровой котел работал на полную катушку, заставляя компрессоры и компенсаторы выдавать максимум того, на что они способны. Но компаньоны видели, с каким трудом переставляет свои лапы их "паучок". Каждый раз, когда одна из лап пыталась вознестись вверх, меняя свое положение, за ней тянулась тягучая буро-зеленная резинка. Грязь, облепившая стальные опоры, словно стала загустевать, меняя свою структуру.

Вьедзмин перевесился за борт и, вскинув свое оружие, сделал подряд три выстрела. Затем, перегнувшись через другой борт, еще три. И машина пошла живее.

- Нормально, - сказал он, - будем отстреливать эти резинки.

- Надо признать, - облегченно вздохнул Поскрябец, отымая ладони от ушей и вновь хватаясь за штурвал, - я уж было начал жалеть, что вас нанял, но...

Закончить фразу он не успел. Прямо перед ними вспухла еще одна кочка. С воронкой, направленной в их сторону. Отдаленно кочка напоминала дуло мортиры, и оба ездока, не сговариваясь, бросились на пол машины. Они не видели, как и чем стреляло по ним болото, но то что это была стрельба, сомнений не вызывало. Болотным снарядам явно не доставало ни твердости, ни скорости. Пробить дно грязелаза они не могли, но, тем не менее, оставляли заметные вмятины.

Вьедзмин полез в карман и достал брусок динамитной шашки.

- Нет! - профессор бросился к парню и схватил его за руку. - Нельзя! Разве вы еще не поняли? Сила действа чревата силой противного действа.

Раздался еще один выстрел. Они услышали, как треснула одна из опор, и грязелаз начал заваливаться на бок.

Вьедзмин огляделся по сторонам и вдруг, вскочив на ноги, крикнул:

- Профессор, быстрее!

И прыгнул куда-то вниз.

Поскрябец не стал долго раздумывать. Поднявшись, он оттолкнулся и уже в прыжке увидел, что летит на платформу старой гряземерки, которую они проезжали почти час назад.

Болото успокоилось лишь тогда, когда грязелаз профессора Поскрябца полностью погрузился в буро-зеленую жижу.

- Ну и что будем делать? - озираясь, негромко спросил Вьедзмин. - Я ведь летать не умею.

- Да, - хлопнул себя по лбу профессор и полез за пазуху.

Он достал старую тетрадь с изрядно пожелтевшими страницами.

- Мне дед рассказывал, - бубнил он себе под нос, водя пальцем по тексту, - что-то было...

- Погоди, профессор!

Вьедзмин недоуменно уставился на Поскрябца.

- Мы что, тащились сюда из-за какой-то тетрадки? Это и есть твоя семейная реликвия?

- Это не простая тетрадь, - сказал профессор и поднял глаза на парня, в них концентрированной лавой горели огоньки возбуждения, - это - расшифровка летописи о древней расе техномагов.

- Бабкины сказки, - презрительно бросил Вьедзмин.

- А это, - Поскрябец указал рукой вниз, на болото, - тоже бабкины сказки?

- Это - просто дерьмо драконье.

- О, пан Вьедзмин, вы даже не представляете, насколько ваши слова близки к истине. Великий дракон Горынец заточен в этих горах. И это болото ничто иное, как его испражнения. Он долгое время враждовал с сильнейшими техникам и магам в истории всего человечества. Так что не удивительно, что даже своими фекалиями он до сих пор способен противостоять любому проявлению человеческого прогресса, до которого способен дотянуться.

- Да погоди ты, профессор, - скривился парень, - сейчас не до драконьего дерьма. Ты скажи, тут написано, как нам отсюда выбраться?

- Написано. Помните, я вам рассказывал, что эта гряземерка, на которой мы сейчас сидим, работала на сухом льду. Нам нужно вскрыть котельный отсек и посмотреть, не сохранилась ли там хоть парочка кусочков.

- И что?

- Сухой лед имеет одно удивительное свойство. Если употребить его внутрь, то масса человеческого тела быстро становиться меньше воздуха и человек взлетает.

- Не слабо! Только что толку, взлететь и ждать, куда ветром занесет? Как полетом управлять? Руками что ли махать?

- Руками не получиться, они тоже станут невесомыми, но в данной технологии этот момент продуман. Правда, очень уж экстраординарно. Сухой лед, за счет контакта с водой внутри человеческого организма, вырабатывает огромное количество газа, который и позволяет управлять полетом, выделяясь из человеческого тела вполне естественным путем. Так что... - Поскрябец виновато посмотрел на компаньона и смущенно добавил, - ...штаны придется снять.

***

Из летописи о техномагах

"Мы - техномаги. Это мы обращали реки вспять. Это мы двигали горы. Это мы разбудили Великого дракона. И это мы едва не стали причиной гибели всего живого на земле. Но мы справились, мы выстояли. Мы одолели Горынца. Услышьте же вы нас, дети детей наших и потомки потомков наших, никакой прогресс не стоит того, чтобы будить спящего дракона".

Скрябин