Ах, как хотелось бы сказать...

При беглом ознакомлении со стихами, помещенными в сборник "Ах, как хотелось бы сказать...", у меня создалось впечатление, что автор не знаком с основами стихосложения. При более глубоким ознакомлении, это впечатление подтвердилось. Автор не знаком с основами стихосложения. На это указывают некоторые моменты, заострять внимание на которых я не стану, но они несомненно, в сборнике присутствуют. Моменты эти заключаются в том, что слово, попадая под размер того, либо иного размера стиха, меняет свое грамматическое ударение. Подобная ошибка встречается весьма часто среди авторов, либо не знающих основы стихосложения, либо - начинающих. Назвать Владимира Ивановича начинающим автором, как-то не поворачивается язык. В течение двадцати лет (1984 - 2004) автор писал, переосмысливал свои творения, и только в 2016 году решил свои стихи издать. Так что, на поверку остается - незнание основ стихосложения.

Сюда также можно приплюсовать плохое знание инструментовки стиха: наличие неудачной звукописи, к примеру. Все это несколько коробит чтение стиха, когда читателю надо не вдумываться в текст, а приспосабливаться к манере написания автора. Впрочем, талантливый декламатор, может походя выправить нюансы плохой инструментовки стиха. Так что, неискушенный слушатель, даже ничего не сможет заметить.

В создавшейся ситуации, говорить об ошибках Владимира Ивановича, возникших при написании сборника, ни к чему. Можно, конечно, заметить: сборник, к великому сожалению, не был отредактирован. Все эти огрехи вполне можно было исправить на стадии сдачи сборника в набор. Но этого не произошло. Сборник издан. И поэтому, говорить о нюансах, изложенных мною выше, бесполезно. Остается надеяться, что автор учтет критические замечания, дабы не допустить подобных промахов в дальнейшем.

В русской поэзии, мне очень импонируют два ярчайших ее представителя: Александр Сергеевич Пушкин (1799 - 1837) и Сергей Александрович Есенин (1895 - 1925). Александр Сергеевич знал и умело пользоваться законами стихосложения. Он писал сильнейшие стихи. Сергей Александрович не знал основ стихосложения. Тем паче - ее законов. Писал он исключительно катренами, что позволяло ему создавать не менее сильные стихи. В чем же, собственно, тут дело? Дело тут - в таланте. У того и другого был огромный творческий потенциал. И знание, либо незнание основ стихосложения здесь абсолютно ни при чем.

В стихах Владимира Ивановича я, несомненно, вижу талант. Отдавая предпочтение катренам, как самым популярным формам строфы:

Ах, как хотелось бы сказать

Гораздо больше, чем сказалось.

Как трудно что-то описать,

Хотя писать - такая малость.

(стр. 4)

Автор употребляет также терцеты:

Посмотри мне в глаза,

В них увидишь ты, как наступает рассвет,

Тает пепельный свет увядающих звезд.

(стр. 52)

Пятистрочники:

Красит румянец зари

Заиндевелые ветки сирени,

А на ветвях снегири

Грудью встречают рожденье зари

В розовом переплетеньи. (стр. 20)

Секстины:

Картинки детства вспоминаю,

Как в легкой лодке уплываю

К далеким берегам.

К полям, где небо было выше,

И к дому, с крытой дёрном крышей,

И к золотым стогам.

(стр. 14)

Септимы:

Туманны небеса;

На палубе роса;

Грэй проглядел глаза,

Оглядывая берег.

На мачте алый клин

Поднял романтик Грин,

Наивная Ассоль в любовь и сказки верит.

(стр. 48)

Моноримы:

Я не в ладу с самим собой,

Моя душа полна тобой,

Но я казанской сиротой,

У злого рока под пятой,

И без надежды на покой

Брожу в печали день-деньской

Тропой тернистой и крутой,

И взгляд унылый и пустой.

(стр. 94)

Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что данное стихотворение: "Печаль сменяется тоской", автор пытается отобразить в виде октавы. Октавы пишутся по другим законам. В мою задачу не входит обучение написания стихов той, либо иной строфой, потому я приду на помощь автору. Владимир Иванович использует восьмистишие, что вполне допустимо силлабо-тоническим стихосложением, в ключе которого, собственно, и творит автор сборника "Ах, как хотелось бы сказать...".

Отдавая предпочтение перекрестной рифмовке:

Душою я не признаю забвения,

Надеждой глупой тешусь до сих пор,

В том, что мои бездарные творения

Не будут мне поставлены в укор.

(стр. 10)

Автор также использует - смежную:

И я случайно вроде бы рифмую,

Что мотылек подобен поцелую,

Ударам сердца - внешняя гроза

И крику - в мир раскрытые глаза.

(стр. 7)

И - опоясывающую:

Вернись ко мне былая грусть,

Замкни в кругу своих объятий,

Да не пошлет любовь проклятий,

А снизойдет до них - и пусть.

(стр. 11)

Откуда у автора, незнакомого с основами стихосложения, столь огромный потенциал? Талант? Несомненно - талант! Но одного таланта недостаточно для того, чтобы писать стихи. Нужно что-то еще. Но - что? Не мудрствуя лукаво, попробую объяснить, что же именно нужно.

Как вы думаете, чем отличается прозаическая речь от стихотворной? И в той, и в другой присутствуют свои законы. Что -да, то - да. Но, отличие прозаичной речи от стихотворной - не в этом. Самое главное, что отличает речь стихотворную от прозаической, это - ритм. Такой вывод можно сделать, прочитав определение стиха, суть стихотворной речи. Различные словари литературоведческих терминов трактуют сущность стиха примерно одинаково: ритмически организованная речь.

У Владимира Ивановича чувство ритма есть. Это можно утверждать однозначно. Откуда у него это? Рискну предположить, что устойчивое чувство ритма сформировалось и развилось у Владимира Ивановича в далекие школьные годы, когда он был солистом в совхозном ВИА, где - научился игре на гитаре. Что нужно, кроме наличия инструмента, для того, чтобы обучиться игре на гитаре? Знающие люди утверждают: достаточно наличие чувства ритма.

Таким образом, для писания стихов, кроме наличия таланта, достаточно иметь чувство ритма. А всевозможные основы стихосложения с их непреложными законами - дело второстепенное, призванное помочь автору отточить свое мастерство до совершенства (ежели таковое - возможно).

Весь сборник стихов "Ах, как хотелось бы сказать..." пронизан, на мой взгляд, той пронзительной лирикой, от которой налетает внезапная грусть и мурашки бегут по спине:

И ты, подобно бледному лучу,

Стоишь передо мной, почти нагая,

А я в полубеспамятстве шепчу -

Любимая! Родная! Дорогая!

(стр. 86)

Говорит ли автор о своем родном, далеком крае:

Пожар грозы и бриллиант дождя,

Пыль жемчуга на вороненной стали.

Родного края радужные дали

Ни разлюбить, ни позабыть нельзя.

(стр. 24)

Пишет ли он стихи, посвященные своей матери:

Только пробил тот час - я вернулся домой,

Что ж ты слёзы глотаешь, платок теребя,

Пред тобою твой мальчик, хотя и седой,

Я отныне вовек не покину тебя!

(стр. 118)

Везде присутствует светлая грусть, беззащитная и всесильная. Откуда это у автора? Думаю, об этом надо спросить у него.

Я очень долго листал сборник. Искал чего-то. И, в конце концов, нашел. Я нашел стихотворение, идущее вразрез со всеми остальными стихами Владимира Ивановича. Ибо в этом стихе разглядел я иронию, свойственную прозе Владимира Ивановича. И - несвойственную его стихам. Рискну привести это стихотворение полностью:

Малиновый страх

В палисаднике, в малине

Кто-то листьями шуршит,

У меня и сон нарушен,

И неважный аппетит.

Всё мне чудится, что ходит

К нам Топтыгин на обед,

Ведь душистую малину

Тоже любит медоед.

Осень близится, и ягод

На кустах полным-полно;

Я с тревогой озираюсь,

Если в комнате темно.

На полу резные пятна;

Сквозь черемуху видна,

Круглолица и опрятна,

Золотистая Луна.

Сонный дом покоем дышит,

Папа спит, и мама спит,

Ветерок листву колышет

И по стёклам шелестит.

Стукнет ветка - сердце в пятки,

Я теперь уж и не рад,

Что родители малиной

Засадили палисад.

Может, вырубить малину?

Но сомнение берет,

Вдруг несносный сладкоежка

На крыжовник перейдёт.

(стр. 18-19)

В заключение, мне хотелось бы пожелать автору веры в себя! Веры в то, что его громадный творческий потенциал не растрачен целиком и полностью. Ну, а раз не растрачен, то смело можно предположить, Владимир Иванович сможет найти в себе силы для того, чтобы написать ещё много стихов на радость людям!

На сём - позвольте откланяться. Искренне ваш - Олег Кирюшин.