Дайте поэту слово

ДАЙТЕ ПОЭТУ СЛОВО

(венок сонетов)

От жизни нашей, всякие законы,

Живут вокруг, не ведая греха,

Покуда колоколен перезвоны,

Даруют им мелодику стиха!

Им солнце светит, день даруя томный.

Им ни к чему сонеты сочинять.

Для них весь мир открыт. Такой огромный!

Они все знают в мире том "на ять".

К чему мудрить, когда и так, все ясно,

Коль говорить о них – так безопасно,

И мы о том сказали много слов.

Но иногда закона пробужденье

Разит стрелой. А наши убежденья

Чадят вокруг остатками костров!

Чадят вокруг остатками костров

Былые замки подлинных мистерий!

Из глубины заброшенных веков

К нам тянут руки прежние потери.

О чем они хотят нам рассказать?

Молчит коварный рок неумолимо.

Но что-то открывает нам глаза,

Когда гроза, порой, проходит мимо!

Жаль удержать тот светлый миг нельзя!

Но все же мы радеем. Пользы для.

Пускай, слышны в округе только стоны.

Мы признаем извечность бытия.

Мы знаем, где пребудем ты и я.

И в том повинны разве что иконы!

И в том повинны разве что иконы,

Когда призыв до неба не дошел!

Когда рванули бешеные кони

Через словес высокий частокол!

Увязла жизнь на дне посуды тарной.

Погибла в муках. В том – ее порок.

И на глазах толпы, совсем бездарной,

Упала в пыль нехоженых дорог!

О, сколько душ, затертых временами,

Проходят вереницей перед нами,

Гремя железом порванных оков!

А мы все смотрим вдаль неторопливо,

При этом – добавляем водку в пиво,

Поскольку их удел всегда таков!

Поскольку их удел всегда таков,

Земля богата нынче дураками!

И мы немало знаем простаков,

Взращенных благодатными руками!

К чему теперь былое ворошить,

Когда пора халдеев миновала?

Но мы не можем, так вот, просто жить,

Чтоб не курить под крышей сеновала.

Здесь ни при чем, пожалуй, дураки,

Что пишут вирши от большой тоски.

У них – здоровый дух в здоровом теле!

И мы не станем им за то пенять,

Мы просто – постараемся понять...

Мы не о том сказать сейчас хотели.

Мы не о том сказать сейчас хотели,

Когда устали наши седоки,

Когда их кони дышат еле-еле...

Но строчки так становятся легки!

Перо ретиво просится к бумаге,

И тяги той – ничем не превозмочь.

И нам с тобой – не занимать отваги,

И мы сумеем всадникам помочь!

Мы сбережем героев для – иного,

Задуманного часа рокового,

Когда большие беды к нам придут.

И мы докажем, косвенно и явно,

Что эта мысль здесь будет самой главной,

Что дорог нам наш маленький уют!

Что дорог нам наш маленький уют,

Об этом знают даже наши дети.

Они себе лишь пальцы в рот суют.

Но как для нас прекрасны пальцы эти!

Замедли, время, резвых стрелок ход!

Застынь, земля, хотя бы на мгновенье!

Пускай под сенью благодатных вод

Растет младое наше поколенье!

Молва, она, конечно, не права,

Что все им стало нынче – трын-трава,

Ужели, правда – это? В самом деле?

А если вспомнить прошлые деньки,

Как нам вослед бурчали старики,

Что все подряд мы только пили-ели.

Что все подряд мы только пили-ели,

Когда толпой ходили в ресторан.

Давно те дни капелью отзвенели.

И все былое – памяти обман!

О, нет! Совсем нельзя назвать обманом,

Того, что было с нами позади.

Тебя, манящую своим прекрасным станом,

Чей образ смыли частые дожди!

Наш пароход ползет по жизни бренной,

Всем нам, грозя внезапно-полным креном

В пустой тиши обшарпанных кают!

И в той тиши мы не живем, мы – таем

Руками все вокруг и вся – хватаем...

И – без разбору! Все – что подают!

И – без разбору! Все – что подают!

Мы в деле том порядком преуспели.

Клопы у нас по комнатам снуют,

А соловьи – давно свое отпели!

Но мы об этом даже не грустим.

Мы ворошим пробитые талоны,

Былых побед давно прогорклый дым,

И на балконе – сушим панталоны!

А жизнь идет. Где – ночь меняет день.

Где в голове – сплошная дребедень!

Уходит вдаль, за вехой снова – веха.

А Мы? Мы даже, вовсе не живем.

Мы каждый день чего-то снова ждем...

Не в том, увы, гарантия успеха!

Не в том, увы, гарантия успеха!

Мне муж ученый как-то рассказал.

(Прикройте дверь, чтоб не было огреха).

Он мне потом такое показал!

И долго думал я потом ночами,

Когда без женской ласки изнывал,

Когда витала мне перед очами,

Ученость мужа - выше всех похвал.

Но я имел успех у милых дам!

Дай Бог, когда-нибудь постигнуть вам,

Узнать, что страсти женской есть потеха!

Чей голосок так нежен: Гран мерси...

О, Боже праведный, помилуй и спаси!

Не то я сам помру сейчас от смеха.

Не то я сам помру сейчас от смеха.

Вам не постичь той радости стиха,

Когда сонет раздумьям – не помеха,

Когда душа становится тиха.

Когда наивно, даже простодушно,

Ты ждешь от жизни истины простой.

Пускай – на пыльной улице так душно.

И, где-то там, маячит постовой.

И, если я чего-нибудь нарушу,

Он отведет свою холопью душу...

Все – по закону: каблуками – щелк!

Но все в порядке. Вот она – прописка.

Я ускользнул, почти на грани риска.

Поскольку знаю в деле этом толк!

Поскольку знаю в деле этом толк,

Я вам скажу: Не мучайтесь, ребята!

Пускай вас будет, даже, целый полк,

Вам не спрямить спины моей, горбатой!

Быть может, в этом я совсем не прав?

(Меня всю жизнь лечили без наркоза).

Но я скажу: Отрава из отрав –

Напиток ваш. Из конского навоза

Он выжат был. По-моему, вчера,

Его весь день хлебала детвора.

А нынче – глянь: детишкам – плоховато!

И в том – мораль, для каждого видна,

Поскольку, закавыка есть одна:

Не стоит мыслить о поэте глуповато!

Не стоит мыслить о поэте глуповато.

Когда и кто такое вам сказал?

Коль в голове его – сплошная вата,

Коль он готов состряпать мадригал

Лишь за улыбку взбалмошной девицы,

За томный взгляд, за пошлый экивок.

Он может лишь от жизни этой спиться!

(Я ничего не прячу между строк).

Но в этом есть поэта жизнь и боль!

И ты меня от выводов уволь,

Читатель тот, чья вечно, с краю хата.

Уйми свою неистовую прыть,

Не то случится – нечем станет крыть!

Мы так отвыкли жить, порой, без мата.

Мы так отвыкли жить, порой, без мата!

Мы часто жизнь не смыслим без него.

Судьба у нас, что простынь, вся – измята.

И нам охота только одного:

Чтоб мат звучал повзводно, и – поротно,

Чтоб достигал – седьмого этажа!

Пускай другим – так муторно, так рвотно!

Нам – не сыскать достойней типажа:

Героя современного романа,

В котором нет ни одного изъяна!

(Кричи, поэт! Ну, что же ты умолк?

Ужели – такова твоя природа?).

А нам-то – что? В любое время года,

Для нас поэт, что в чистом поле – волк!

Для нас поэт, что в чистом поле – волк!

Уж сколько их, поверьте, убивали,

Пытали током: десять тысяч вольт,

И просто так, на острый кол сажали.

Да только вот совсем не извели!

И счастье в том для буйного народа,

Что на просторах матушки-земли,

Явленья поэтического рода

Еще, порой, рождаются на свет!

А нам с тобой до них и дела – нет!

Свои у нас хоралы и каноны.

Но иногда нам шепчут свысока

Давным-давно забытые века,

От жизни нашей, всякие законы.

От жизни нашей, всякие законы

Чадят вокруг остатками костров.

И в том повинны разве что иконы,

Поскольку их удел всегда таков.

Мы не о том сказать сейчас хотели,

Что дорог нам наш маленький уют,

Что все подряд мы только пили, ели...

И – без разбору! Все – что подают!

Не в том, увы, гарантия успеха!

Не то я сам помру сейчас от смеха,

Поскольку знаю в деле этом толк!

Не стоит мыслить о поэте глуповато.

Мы так отвыкли жить, порой, без мата.

Для нас поэт, что в чистом поле – волк!