Морфей и Душенька

Первый урок:           Учитесь спать!

Второй урок:           Учитесь видеть сны!

Третий урок:           Учитесь сновидения сновидеть!

Дурак:                       Как завещал великий вождь,

                                  учитесь на уроке снидать снедь!

Пятый урок:            Невежда, знай, невежество – порок.

Пророк:                    Душа моя снедома беспокойством...

Порок:                      Да у тебя не все, как видно, дома.

Четвертый урок:    Закрой глаза и виждь!

Сурок:                       Закройте рты и не мешайте спать!

Рок:                           Теченье сна необратимо.

Рак:                           Неправда это, братья-побратимы,

                                  оно подобно мне влечется вспять.

Рок:                           Теченье сна неотвратимо.

Рак:                           Превратно понято тобой теченье сна.

Сурок:                      Зачем, зачем, зачем они галдят?!

Дурак:                      Снаружи ружья сна в окно глядят,

                                  хотят конфетку "Раковая шейка"...

Порок:                      На шею им крахмальную салфетку,

                                  и в прорубь их у Синего моста!

                                  Любовь моя до странности проста –

                                  люблю в вещах ночные их значенья,

                                  неведомы мне ваши огорченья,

                                  когда они лежат не на местах.

                                  Все начинается с фонарного черченья

                                  лучом по полу – тут считай до ста

                                  иль не считай, как хочешь, только бденье

                                  уже ты не нарушишь. А устав,

                                  хоть плачь, зовя Морфея, сновиденья

                                  не явятся, таков у них устав...

Пророк:                    Зови, зови Морфея усыплять

                                  в душе животные инстинкты любопытства

                                  и любострастия.

Сурок:                      Пускай ее, пускай

                                  душа побдеет, а я хочу тем временем поспать.

Пророк:                    Заладили, душа, психея, блядь!

Дурак:                      Пускай ее, пускай побздеет Псиша...

Пророк:                    Устами дурака глаголят свыше.

Рок:                           Но что хотят сказать, мне не понять.

Пятый урок:            Непониманье – мудрости залог.

Порок:                      Вот Любомудрия нам здесь и не хватало!

                                  Давайте-ка заканчивать Пролог.

Все раскланиваются и покидают сцену.

Торопливо пятясь, появляется Рак.

Рак (через плечо):    Мы позабыли сообщить, что фарс

                                  при свете Фар, софитов и софизмов

                                  мы представляем вам о Душеньке с Морфеем,

                                  прошу не путать с Марфой и Орфеем...

Рок (выглядывая из-за кулис, неумолимо):

                                  Ты, дурень, повернись-ка к публике анфас.

Рак разворачивается и медленно пятится со сцены.

Появляется растерянный Дурак.

Дурак:                      Что слышал я,

                                  раскрывши рот:

                                  он – дурень, я – Дурак?

                                  Иль все наоборот?

                                  Он – кур во щах, я – рак?

                                  Иль мы двоимся?

                                  Нет, без мозгов я как без рук

                                  средь этих врак,

                                  раскрывши рот,

                                  закрывши зрак, –

                                  Уа! – кричу, – Ау!

Появляются две клешни и уволакивают его со сцены.

Выходит Порок, заворачивается в край занавеса, как в тогу.

Порок:                      Леченью морфием враз подведя итоги,

                                  кто крикнул: "Эврика!", когда за Эвридикой

                                  спустился он в бессонные чертоги,

                                  кто прописал врачу: "Не навреди-ка!",

                                  уставившись в себя, когда, пустые тоги

                                  героев и богов облаивая дико,

                                  огромный, облый и стозевый страж,

                                  махая языков махровою гвоздикой,

                                  его встречал, входя в собачий раж?

Появляется хвост Рака.

Голос Рака (обиженно):

                                  Просил не путать арфу с корифеем!

Порок пинает хвост, Рак разворачивается, целиком появляясь на сцене, и медленно уползает... Первый урок, Второй урок, Третий урок, Четвертый урок и Пятый урок выносят на бархатной подушке большую моль. За ними крадется Сурок. Ленивым движением Сурок выдергивает подушку и, волоча ее за собой по сцене, уходит в угол и укладывается спать. Моль взлетает и садится на занавес. Первый урок, Второй урок, Третий урок, Четвертый урок и Пятый урок хлопают руками в воздухе, пытаясь ее поймать. Постепенно на сцене возникают прочие действующие лица.

Рок (читает по бумажке):

                                    Замыслив немудрящую сквозную

                                    вполглаза искоса прельстившуюся боль

                                    острастки заресничные минуя

                                    в ветвях меж зимних яблоков изволь

                                    сопровождать ее ладами снегопада

                                    стынь переписчиком бекаров и потом

                                    оставь плутать по яблочному саду.

Дурак (тоненьким голоском):

                                    Раз-два-три-четыре-пять,

                                    я иду тебя искать.

                                    Наверное, ты там, но если не найду,

                                    то в заресничном отыщу саду,

                                    понуренном и вечно виноватом

                                    под снегом и свалявшеюся ватой.

                                    Ведь наг твой зад, рука крепка и сад –

                                    в переплетеньи розог и оград.

                                    Ты прячешься, закрыв лицо руками,

                                    готов ко сну и к порке...

Пророк (перебивая): Париками

                                    нас Бог не обделил, а мы не рады –

                                    нам не хватает приставных носов...

Рок:                            Мне лично – памяти...

Дурак (пищит):         Мне – шелковых трусов.

Рок (отмахиваясь от дурака):

                                    Вот ты скажи мне, зимнюю ограду

                                    ты помнишь, как его, Михайловского сада?

Пророк:                      Ну как не помнить парков Ленинграда.

Рок (отмахиваясь от Пророка, задушевно):

                                    В ней что-то от розы черненой, от лета

                                    в последнем, тяжелом, чугунном цветеньи,

                                    от солнца в сцепленьи, в сплетеньи, от тени

                                    на лицах растений – да было ли это –

                                    круглее, чем сальто, смертельней, чем искус

                                    слыть яблоком снежным в ветвях и извивах,

                                    доступней, чем месяц, повешенный криво,

                                    бесцельней, чем месяц, повешенный близко...

                                    А я не помню, начисто забыл,

                                    там, кажется, еще заборчик был...

Пророк:                      Да нет, его во сне ты, видно, видел.

Рок:                             Кто? Я? Во сне? Почто меня обидел?

                                    Я никогда не сплю. Аз есмь бессонный рок.

Пятый урок (на секунду отвлекаясь от ловли моли):

                                    А хорошо ль тобой затвержен твой урок?

Рок (запинаясь, заглядывая в бумажку):

                                    За-мыслив не-мудрящую сквоз-ную

                                    вполглаза искоса прельстившуюся боль

                                    о-страст-ки за-ресничные минуя

                                    вветвяхмежзимнихяблоков из-воль

                                    со-про-вождать ее ла-дами сне-гопа-да

                                    стыньпереписчикомбекаров а потом...

Дурак:                         И потом.

Рок:                            Что "и потом"?

Дурак:                         Первый раз было "и потом".

Пророк:                      Прошу не подсказывать.

Рок (заглядывая в бумажку):

                                    Так я так и сказал. Стынь переписчиком

                                    бекаров а потом...

Дурак:                         И потом.

Рок:                             Плевать. Оставь плутать по яблочному саду!

Пророк (декламирует с воодушевлением):

                                    Не именована, сойдясь в опустошенной

                                    слепой глазнице с косностью зерцал

                                    фанерных, за которыми мерцал

                                    гипс почерневший под замшелым капюшоном,

                                    велеречивее румян и пыльных поз,

                                    червленого сословья суесловней,

                                    морозной розе не согреться над жаровней

                                    в дощатом домике с сердечком "Мон репоз",

                                    где тлеет талый снег, витийствуя беспечно,

                                    не именована, сойдя на нет с тоски

                                    в покоях яблока незрячего (соски

                                    нагих червей там пестовали млечность)

                                    в педантстве мшистом, в риторстве зеленом

                                    и с зеркальцем, в мальчишестве своем

                                    влекома к чреву розана, вдвоем

                                    с истомой в пыль скользит за леностью поклона.

Появляется Рак, опрыскивающийся на ходу красной краской из пульверизатора.

Рак:                            Сколь недоверчив промедленья жест

                                    той розы пасмурной, что клонится и длится,

                                    теней отталкивает вереницы

                                    и робко озирается окрест.

                                    К заиндевевшему стеклу влекома вспять,

                                    где заморозки не избудут слова,

                                    та роза пасмурная страх познала снова

                                    младенческого нежеланья спать.

Краска попадает на костюм Дурака.

Дурак набрасывается на Рака и выталкивает его за кулисы.

Голос Рака:                С оглядкой Эвридики, но виновней

                                    и завершенной розы промедленье

                                    в последнем обороте тени, словно

                                    власть возвращения дается тени.

Дурак:                        Психея, душенька, когда б такие сны

                                    ты иногда не посылала на хуй...

Пророк (возмущенно возвышает голос):

                                    Не именована!..

Дурак (миролюбиво): Да ладно, я дал маху.

                                    Да ты чего, да брось ты, не психуй...

Порок:                        Забудьте дети, это слово – хуй.

Пророк:                      В венках сходя на нет, взвиваясь вереницей

                                    зобатых снегирей и жестяных трахей,

                                    полуувядших роз одышливых. Психей

                                    надувшихся выхватывая лица

                                    в снегу и трещинах, над вытянутой нишей

                                    их вознести дугой, над тем, что пустота

                                    от жеста пальчика, замкнувшего уста,

                                    оставила лишь жалобное "Тише!"

От внезапно наступившей тишины просыпается Сурок.

Сурок:                         Заладили – Психея, Психе, Псиша!

                                     Заглохните, и чтоб я вас не слышал.

Пророк (хватаясь за голову):

                                     Не именована!

Порок:                         Как видно, едет крыша!

Сурок (засыпая под шумок):

                                     Ну вот еще, навесят мне болезнь...

Все:                              Ты в зимней спячке, значит – и не лезь!

Дурак (напевает, дурачась):

                                     Мастер зимних пейзажей

                                     нарочно задует звезду,

                                     небо вымажет сажей,

                                     окончит ночную езду,

                                     в заоконную тьму

                                     кинет грозди своих фонарей.

                                     Не завидуй ему,

                                     засыпай, засыпай поскорей.

Порок (раздраженно):

                                     Так спящие далёко, и сонные так близко,

                                     и то, что под рукою, – снежки и кальвиль в низке,

                                     и фонари впридачу,

                                     так крупно и похоже

                                     на правду, будто в зеркале у вешалки в прихожей,

                                     где сон, у двери стоя, слюнявит пальцы, сдачу

                                     со слов перебирает,

                                     что буквы в каждом слоге себя перерастают,

                                     и круглых вздохов стая – "Ах, все это пустое!"

                                     догонит стон сонорных и второпях растает.

Дурак:                          Вот комната, разбитая как сад,

                                     там кухня, тут сортир и коридор,

                                     вот зеркало у вешалки – раздор

                                     межплоскостной – и задник и фасад...

Сурок (потягиваясь): Вот голова садовая со сна...

Пророк (со вздохом): Неужто приближается весна?

Дурак:                          И в кухне отражается оно

                                     в окне, в саду, там виден коридор.

                                     Слабеет описательный задор,

                                     как в зеркале садовое окно...

Сурок (почесывая голову):

                                     В ней елка выросла,

                                     а может быть, сосна,

                                     и мишурой увешана она.

Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый уроки

продолжают лениво охотиться за молью.

Первый урок:           Для зеркальных шаров стеклодуву и млечная вечность годится.

Второй урок:           Даже млечность, и снежность, и сонность.

Третий урок:           К губам приближаешь для вздоха,

                                  и умноженный вздох отлетает.

Четвертый урок:   И в нем искаженные лица

                                  сокровенье дыханья, как снежные птицы, растащат по крохам.

Пятый урок:            И раздутая тайна себе бесконечной и сонною мнится.

Первый урок:           И затянутой комнатой ловит зрачки.

Второй урок:           И зрачками вбирает...

Третий урок:           ...тянет комнату вглубь.

Четвертый урок:    И нижет зрачков вереницы.

Пятый урок:            Дабы яблоком лунным открылась в ней вечность вторая.

Появляется Рак. Пятясь, он описывает полукруг

и останавливается, опасливо шевеля клешнями.

Рак:                           Замешкаться в зеркале и впопыхах оглянуться,

                                  бессонное синее яблоко встретить на нитке,

                                  кухонный сорвавшийся маятник прямо над блюдцем,

                                  где сто тараканов, двухвостка и четверть улитки

                                  прикончили хлебные крошки и память котенка,

                                  в которой истерзанный локон и теплые сливки

                                  составили перечень страхов в слезливых потемках,

                                  чье жалкое сердце проткнули щипцы для завивки,

                                  проткнувшие жалкое сердце слезливых потемок,

                                  чей перечень страхов составили локон паленый

                                  и скисшие сливки, которые хлебный котенок

                                  на память заучивал, сглоданную в побеленной

                                  сорвавшейся яблочной кухне двухвосткой на блюдце,

                                  где сто тараканов и четверть улитки пытались

                                  замешкаться в зеркале и впопыхах оглянуться.

Рок (заглядывая в бумажку, по слогам):

                                  Бес-сон-но-е си-не-е яб-ло-ко встре-тить на нит-ке...

Порок:                      Так рассказать тебе сказку о мертвой царевне?

Рок (все еще запинаясь):

                                  Бессонное... снежное яблоко... встретить на нитке.

Порок:                      Ты говоришь: бессонное снежное яблоко встретить на

                                  нитке, и я говорю: бессонное снежное яблоко встретить

                                  на нитке, так рассказать тебе сказку о мертвой царевне?

Рок молчит.

Порок:                      Ты молчишь, и я молчу, так рассказать тебе сказку

                                  о мертвой царевне?

Пророк:                    Молчишь? Молчи.

Пятый урок:            Молчанье – добродетель.

Первый урок:           Молчанье – золото.

Второй урок:           Об этом даже дети слыхали, и не раз.

Третий урок:           Реченье – серебро.

Четвертый урок:    А повторенье – мать ученья.

Рак:                           Душа моя, поставь вопрос ребром!

Порок:                      Так рассказать вам сказку о царевне?

Рок:                           Поставил ты его, похоже, раком.

Дурак:                       Когда я ем, я глух и нем –

                                  вот афоризм глубокий, древний,

                                  история его происхождения покрыта мраком...

                                  А сказку о царевне наизусть

                                  учили на уроке мы, так что же,

                                  мне рассказать вам сказку о царевне?

Рок:                           Не помню что-то ничего такого...

                                  Царевна мертвая спустилась к неживым

                                  на поиски Морфеева прощенья...

Первый урок:           Ведь сон любви нарушила она.

Рок (отмахиваясь): Что сон любви!

                                  Любовь ко сну безбожно

                                  разбужена. Морфей обижен, в общем,

                                  царевна-беженка бессонницы в нетях

                                  на абажур метнулась, крылья обожгла,

                                  стеная, тенью в сон теней спустилась,

                                  и там была Морфеем...

Второй урок (с надеждой):

                                  Прощена?

Рок:                           Не помню ничего.

Третий урок (c надеждой):

                                  Ну, ты меня обяжешь... Там был забор?

                                  Забор ведь неизбежен.

Рок:                           Да, кажется... Наверное не знаю.

                                  Мы лазали там, помнится, мальчишки.

Пророк:                    Так мнится или помнится?

Рок:                           Нет, снится. Всё снятся мне то Бренна, то Баженов,

                                  то три оборванных сонета и букет. Да, маковый букет

                                  там в сердцевине...

Дурак:                       Да, маковый букет из роз бумажных.

Рак:                           Нет, гипсовых.

Дурак:                       Не спорь со мною. Ведь ты всего лишь часть,

                                  Хотя и бо́льшая, но задняя моя.

Рок (задумчиво):     Да нет, из маков маковый букет,

                                  который гипсовые яблоки глазные

                                  способен сновидениям открыть.

                                  Вот будто снится мне, что вижу:

                                  Пустотел оплетает углы,

                                  оплывает свеча в пустоту,

                                  восковые пустоты растут,

                                  восковые наплывы круглы

                                  на концах. Радиаторов зной

                                  по краям омываемый сот

                                  восковых и воздушных пустот

                                  округляет, из маков иной

                                  составляя, весомый букет.

                                  Слепок воздуха гипсовый пуст,

                                  только тяжек, как облак, и густ,

                                  словно оторопь, маковый свет,

                                  чьей-то вставленный дерзкой рукой

                                  в пустошь дня.

                    Потом меняется размер, как будто мнется:

                                  Непредсказуем улей за окном –

                                  там в сотах тишина, янтарь молчанья с медом,

                                  и дерева странноприимный дом

                                  для снега, января и всяческого сброда

                                  в зрачке не предугадан слюдяном.

                                  И в тусклой белизне, в пробелах непогоды

                                  смеркаются во сне, смыкаются со сном

                                  цветы в предчувствии морозного испода,

                                  и погремушкой маковой потом

                                  откроются, в кувшин и в ледяную воду

                                  отбросив лепестки, туда, где глина дном

                                  сперва покажется предвиденью в угоду

                                  оцепенелым и белесым днем

                                  в пустотах года.

                    И вот еще:

                                  Будто комната встала во сне,

                                  от стены потянулась к окну,

                                  и, нашарив его в тишине,

                                  угадала за ним тишину

                                  и отпрянула, чуть не смахнув

                                  в гнутой глине из маков букет,

                                  чей испуг передать стеклодув

                                  мог бы или вощеный паркет,

                                  и ее лунатический жест,

                                  обозначив...

Порок:                      Хоть кто-нибудь! Оборванный сонет

                                  звонком сонетки оборвите.

                                  Давно пора на всем поставить крест

                                  и затянувшийся пролог свести на нет.

Рак:                           А я-то думал, это – эпилог.

Дурак:                       Не все ль равно, когда он бесконечен.

Звонок будильника. Все на мгновение замирают. Сурок потягивается.

Сурок:                      Опять вставать?!

Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый уроки

с криком "Звонок на перемену" выхватывают из-под Сурка подушку,

на которую слетает моль. Один за другим все уходят со сцены.

Рак (удаляясь последним, бубнит на ходу):

                                  Мы позабыли сообщить, что фарс

                                  при свете фар, софитов и софизмов

                                  мы представляли вам о Душеньке с Морфеем.

                                  Прошу не путать с Марфой и Орфеем,

                                  прошу не путать арфу с корифеем,

                                  пролог, переходящий в эпилог...

Дурак (высовываясь из-за кулис):

                                  Перёд, переходящий в зад,

                                  как знамя переходящее, как слог

                                  согласия, переходящий в ад.

Сурок выбегает, преследуемый Первым, Вторым, Третьим, Четвертым и Пятым уроками. Он снова утащил подушку, на которой и укладывается.

Дурак:                      Прошу не путать душ и душегубку,

                                 прошу не лазать Душеньке под юбку...

Сурок:                      Прошу считать подушеньку матрасом.

Появляется Рак и пытается обнять Дурака клешнями.

Дурак (выскальзывая из объятий):

                                  А я считаю Рака пидарасом.

Рак:                           Ну вот, опять! Я все же часть тебя...

Порок и Пророк появляются под ручку.

Порок:                      Не ссорьтесь, мальчики, вы оба под вопросом.

Пророк:                    Чем душу мне порадовать, любя?

Первый урок:           Наверно, кресс-салатом или просом.

Второй урок:           Да ведь душа не поймана – не вор.

Третий урок (бесцеремонно):

                                  Засим мы завершаем разговор.

Четвертый урок:    Пока душа не спит, но дремлет тело...

Пятый урок:            Мне выйти надобно по маленькому делу.

Все:                           Мы лично отправляемся поссать.

                                  Прощайте, зрители, иль вам не надоело?