Прикоснись к подвигу сердцем

БОРИС ВОРОНИН

Шли эшелоны

То было лето сорок пятого,

Уже закончилась война;

Бойцов, испивших лиха ратного,

Ждала с надеждою страна.

На полустанках и на станциях

Толпились бабы с ребятней.

«А вдруг из Щецина иль Данцига

Заявится сегодня мой!»

- Скажите, есть ли могилевские? –

И ждут с руками на груди.

— Нет, здесь тверские и тамбовские,

А ваши, может, позади.

Нередко поезд затормаживал

И становился эшелон,

Солдат как будто ветер ссаживал

На переполненный перрон.

И сразу возникала ярмарка, —

Галдят, смеются и поют,

За кипятком несутся с чайником,

Меняют, что-то продают.

Из сотен троп любая узенька, —

Толкали здесь со всех сторон,

А рядом рвала сердце музыка,

Рыдала русская гармонь.

И мы, мальчишки-безотцовщина,

Крутились тут, забыв дела,

Шныряли, как в траве некошеной

По осени перепела.

Команду нашу босоногую

В конце концов несло туда,

Где дым струился над дорогою,

Где пахла вкусно так еда.

О каша сытная солдатская,

С лучком, кусочками мясца,

Дымком и порохом пропахшая,

Мечта голодного мальца.

Сквозь пар заметив взгляды жадные,

Старшой махнул рукою нам,

Мол, ближе, гостеньки нежданные:

— Кузьмич, насыпь-ка пацанам! —

Стоим мы молча, как лунатики,

Боясь себя уверить в том,

Что добрый дядя в белом фартуке

Для нас колдует черпаком.

— Берите ложки, эх, страдатели,

Держи за дужку, паренек! -

И вот в руках у нашей братии

С горячей кашей котелок.

Ах, как мы ели! Ели здорово,

Вошли, как говорят, во вкус.

Но только почему у повара

Слеза скатилася на ус!

В час привала

Гремела близко канонада,

Бойцы в воронке от снаряда

Расположились отдохнуть,

Их ждал ночной опасный путь.

В разведку шли. Перед дорогой

Осталось времени немного,

Совсем немного отдохнуть.

В лесу, где дым разрывов стлался,

Напев знакомый вдруг раздался

Про степь, наказы ямщика,

Но в нем не слышалась тоска,

Слова летели тихой грусти

Под светлым небом Белой Руси

Про степь, наказы ямщика.

Солдаты пели в час привала,

Порой сурово песнь звучала,

Ведь шел четвертый год войны;

А до германской стороны

Еще полтыщи километров

И тыщи злых свинцовых ветров,

Ведь шел четвертый год войны.

Еще немало до Победы

Пришлось певцам беды изведать,

За то, чтоб пели мы с тобой...

Они вступали в смертный бой

И перед нечистью не гнулись;

Домой не все они вернулись,

Чтоб только пели мы с тобой.

Брест 41 года

Июль. Фашисты Минск занять успели.

Им грезился уже московский Кремль.

А за спиной их в Бресткой цитадели

Шел долгий бой, назло прогнозам всем.

Над черной кровлей догорает пламя

Из дыма злобный голос: «Где ты, русс?»

А штык царапает на закопченном камне

Короткие два слова: «Не сдаюсь!»

Фельдфебель наготове с автоматом

Шагнул в подвал, ногой отбросив брус.

Согнулся над застреленным солдатом

И надписью короткой: «Не сдаюсь!»

Кровь на виске, рубахе пропаленной,

Вихор из-под пилотки темно-рус.

И гильзы. Ни единого патрона

На камне под словами: «Не сдаюсь!»

И в первый раз задумался вояка:

Нет, не прогулка на Востоке ждет...

Вверху началась новая атака, —

Стучал все чаще русский пулемет.

Есть в трептов-парке.

Баллада о спасенном ребенке

I

При взятии Берлина бой

Кипел за дальний переулок.

Дым стлался бурой пеленой,

Разрывов звук был резок, гулок.

И жутко было слышать всем,

Как средь руин какой-то дачи

На той, ничейной полосе

Ребенок надрывался в плаче.

Бил, не смолкая, пулемет,

Снаряд тяжелый разорвался

Правей развалин... перелет...

Но голосок вдруг оборвался.

И сразу несколько солдат

Из наступающего взвода

Вперед рванулись, в жаркий смрад

Под пули вражеского дзота.

Назад приполз из них один,

На шее кровь застыла пленкой.

Из рук ослабших командир

Принял дрожащего ребенка.

II

Есть в Трептов-парке монумент, —

России сын на пьедестале,

Пройдя с боями континент,

На вечный отдых встал в металле.

Он по отцовски, горячо

К груди девчушку прижимает

И острым дедовским мечом

Фашизма символ разрубает.

Своим он видом говорит:

“Я слабому всегда защита;

Ничьих не потерплю обид

Для мира мир несу открыто.

Запомнит пусть любой народ:

Ждет неминуемо расплата

Того, кто снова посягнет

На землю русского солдата!”

На Буйничском поле

Ты не забыло, Буйничское поле,

Далекие седые времена?

Как землепашцев гнал степняк в неволю,

Как сек их плетью, встав на стремена.

А помнишь ты тяжелый шаг рейтаров

Который в Приднепровье вел Буйвид,

И за спиной их зарево пожаров,

И след глубокий тысячей копыт.

Но, как пичужек трепетные стайки,

Сбивает в стаю небо сентября,

Повстанцы Северина Наливайки

Для сбора войска выбрали тебя.

Они пришли и встали над тобою,

Одной судьбою связаны навек;

Скрестила сабли шляхта с голытьбою

И заалел декабрьский легкий снег.

Что только не проходит за годами?

События назад не повернуть:

И вот уж танки с черными крестами

Хлеба вминают прямо в твою грудь.

За ними едкий дым и черный пепел,

Успех боев таран стальной вершит,

Но на пути с бойцами встал Кутепов,

Последний перед Могилевом щит.

И пусть орудья малого калибра,

Фашистов не спасала и броня:

Не техника - уверенность их гибла

Впервые от прицельного огня.

Враг бросил на подмогу “Мессершмитты”,

И скрылось все в удушливой пыли,

И видел только солнца диск размытый,

Как падали защитники твои.

Они сейчас с тобой в могиле братской,

Никто не омрачает ваших снов,

У постамента доблести солдатской

Лежат цветы от верных земляков.

Ты слышишь, поле, жаворонков трели,

Ручьев журчанье, плеск днепровских волн?

Так будет вечно. Так они хотели,

Герои в небытье ушедших войн.

Ветеранам

Есть среди нас особая когорта —

Солдаты, опаленные войной;

Они просты и держатся не гордо,

Хотя характер большинства стальной.

То наша доблесть, наши ветераны.

Уже Вас мало, смелые сердца!

Ваш путь к победе пролегал в тумане

И не имел, казалось бы, конца.

Тот путь вмещал в себя все круги ада,

Мечтали Вы пройти его скорей;

Измерен он воронками снарядов

И братскими могилами друзей.

Да, каждый шаг, будь ведро иль ненастье,

Давался тяжким воинским трудом;

Среди бойцов считалось высшим счастьем

Живыми возвратиться в отчий дом.

И Вы вернулись о честью с поля брани...

Как хочется сказать без пышных фраз:

— Поклон Вам низкий, братья-ветераны,

За все, что было сделано для нас!

Танки на пьедесталах

В больших и малых наших городах

От Брестских стен до шири Волгоградской,

Застыли танки, недругам на страх,

Как памятники доблести солдатской.

В боях, походах не старел металл,

Надежны были Т-34,

И право занять славы пьедестал,

Машины эти с честью заслужили!

По праздникам в почетный караул

Становятся у танков юнармейцы,

Так бдительно не охраняли Лувр

В Париже королевские гвардейцы.

Здесь часто встретишь свадебный кортеж,

Традицией для молодежи стало:

Как символ памяти священной и надежд

Цветы тут оставлять у пьедестала.

И ты машине славной поклонись.

Ведь ради нас танкисты шли в сраженье,

Сгорали в танках, чтоб рождалась жизнь.

И приближали День освобожденья.

Радуйтесь жизни

Над Буйничским полем поднялись дубы,-

Вас не было здесь в сорок первом.

И вы не слыхали горячей стрельбы

В том грозном июле военном.

Осколки жестоко не рвали кору.

Огонь не обугливал ветки,

Взрыв бомб не будил вас чуть свет, поутру.

И смрад не окутывал едкий.

И вам не пришлось увидать наяву

Сраженье в дыму и пожаре,

Как танки с крестами, вминая траву,

На славное поле вползали.

И как их встречали с другой стороны

Бойцы у своих сорокпяток,

Досталось по горло пришельцам войны.

Но вы не видали тех схваток!..

Посадят вас позже в честь павших солдат,

Защитников славной Отчизны,

Растите, не ведая гром канонад,

И крепните, радуясь жизни!