Письма в черных конвертах

О книжках

Здесь мы помещаем книжку примерно в том виде, как она была размножена в копировально-переплетной комнате Математи-ческого института Бернского университета в 1992 г.
Прилагаем вариант отдельными web-страницами, как сделала Таня для старой версии сайта. Прилагаем также Танины примечания к поэме ‭«Пред грядущим парадом‭».

Книжка web-страницами:
Стихи I -->Пред градущим парадом (поэма) -->Стихи II -->Письма в черных конвертах (поэма) -->Стихи III -->Аллюзион (поэма) -->Стихи IV

Примечания к поэме "Пред грядущим парадом"

ОГЛАВЛЕНИЕ

Оборотясь лицом к пустым созвездьям…Нет, лучше так: Оборотясь к созвездьямпустым лицом… Да, может быть, и так.Ах, применимость ко всему всего,как ты подводишь бедные предметы,приметы и примеры. Результат:взамен конца последует начало,но связь времён не распадётся, нет,ничто не дрогнет и не изменИтся.Теперь глагол.   …Подняв своё лицо…Воздев лицо… Припав лицом к созвездьям…Нет, право, и не стоит изменятьглагол, не стоит скудное звучаньебесцельным измененьям подвергать.Так значит, прозой:   некто, чьё лицообращено к глумящимся созвездьям,к бессмысленному небу декабря,стоит под мокрым снегом на ветруи думает известными словамио том, что связь времён уже распалась,когда об этом кто-то написал,а потому не стоит гореватьо том, что жизнь бесцельна и случайна,тем боле, что её не изменить.
Нет, всё не так, но проза так скучна,что разъедает грани ощущенья,не видно прозой, как летит луна,не слышно прозой, как звучит теченье,но только в рифму легче и вольней,правдивей, чище дышится, живётся.Никто не знает – как и отзовётся лькакое слово в здешней тишине.
                                   1992
                                                 1

***

И жили бы проще, и не было б счастья превышеУменья казаться счастливым, казаться счастливым,Но там позовут, а я здесь, и не слышу, не слышу,Поскольку пространство, поскольку приливы, отливы.
Торжественность боли смешать бы с весельем, с весельем,И было бы счастье, и было бы, было бы счастье,Но здесь всё погода, качели здесь всё, карусели,И вдребезги бьётся всё то, что не рвётся на части.
Но здесь преднамеренность каждого слова и жеста,Но здесь постоянство звучанья, значенья, участья.Гляжу с оптимизмом в единство мгновенья и местаНеостановимое. Так вот и было бы счастье.

1988

2

ДОН ЖУАН

КОМАНДОР:
…Но, Дон Жуан, откуда эта прыть?Уж ты не мальчик. РазочарованьяНас учат жить и делают умней.
ДОН ЖУАН:
Но жизнь идёт, а мы стоим на месте.

КОМАНДОР:
И всё ж скажи – откуда эта прыть?Ни интеллект, ни климат не способныВдохнуть в движенья тела этот жар!
ДОН ЖУАН:
То есть душа. О, Командор, я плачу! –И Донну Анну возвращаю вам,И исповедь кладу вам на ладони:Мне страшно, я преследуем и наг,И догоняем всеми, и любим.Окрестных дам громоздкие колениЗаполонили хрупкий мой досуг,И вот уж год, как я не видел неба,Но лишь пружины, простыни, бельё…Я возвращаю вашу Донну Анну!
КОМАНДОР:
О, бедный Дон Жуан! Я тоже плачу!Мне жаль тебя, несчастный Дон Жуан!Мне жаль тебя! Не надо Донны Анны!Пойдём со мною. Вот моя рука! (проваливаются) 1983

3

***

Лицо мы поменяем на лицоИ сменим маску на другую маскуТем тоньше нить меж теми и другимиЧем слаще путь сомнений и изменПускай лицо краснеет за лицоЗа маску маска и за слово словоА мы пойдём тихонько сторонойДвиженья тел и неподвижность встречНеисчислимость тех чьё званье малостьМы подождём когда прервётся речьА там посмотрим что взамен осталось

1985

4

ПРЕД ГРЯДУЩИМ ПАРАДОМ (Поэма).
      Посвящается всем Козловым, которых я знаю, включая Валентина Бобрецова.
      «Но есть, есть божий суд, наперсники разврата». М. Лермонтов,                                известный русский поэт (цитируется по изд.:                                Лермонтов, М. Ю. Избр. произведения. ОГИЗ, Гос. изд-во худ. лит., 1946).
                      «Лишь суд исторьи емля над собой –                      Который может состояться завтра».                                А. Давыденков,                                менее известный русский поэт.
      Действующие лица и комментарии.
Козлова – в основном, женщина. То пьёт, то бросает.Покойник – эпизодический второстепенный персонаж поэмы. Переходное состояние от человека к трупу. Ещё может существовать и мыслить, но уже не понимает – как.Мы – лирическое «я» автора, включающее в себя его отношения с различными людьми и целыми их группами.Явления природы – существуют и иногда включаются в движение повествования.Также в поэме действуют на правах персонажей несколько легко узнаваемых цитат, отдельно не оговариваемых.
    Ещё один комментарий.   Так как многочастное поэтическое произведение с сюжетом, действующими лицами и их развитием является, по существу, разновидностью музыкального произведения, а именно - оперы, то без предпосланного объяснения читателю/слушателю бывает довольно трудно разобраться в том, что же, собственно говоря, в этом произведении происходит. Поэтому, чтобы читателю было легче включиться в ход повествования (действующим лицом

6

которого он тоже, по сути дела, является), нужно, видимо, объяснить следующее: главное действующее лицо поэмы, некто Козлова, находясь в естественном для неё нетрезвом и оттого особенно восприимчивом состоянии, листала на сон грядущий журналы «Здоровье», статьи которых, смешавшись с образами Апокалипсиса, превратились в её сознании в чудовищные видения конца мира и сопутствующих ему страшных пертурбаций. Но среди этих видений ей явился знак, что если она сейчас же пойдёт к Неве и всю её выпьет до дна, конца мира не будет. И вот, в целях спасения мира, Козлова идёт к Неве и начинает её пить. Описание выпивания Невы Козловой разворачивается на фоне сцен чрезвычайного падения нравов, вырождения, уничтожения духовных и нравственных ценностей и прочих примет нашего времени и нашего места в этом времени.

1
Апокалипсис и журнал «Здоровье»Равно страшны для воображенья.Козлова клянётся в том собственной кровью,Лёжа во тьме без движенья.И перед мысленным взором её проплываютБледный конь, и сумрачные трамваи,И другие средства передвиженья,И особенности беременного положенья.Огромная саранча, и катар желудка,И рожденье на свет ублюдка-Мутанта из ума не идут никак.И был ей знак:В общем, надо пойти туда,Где меж берегов вся в разводах вода,Поднатужиться – и воду превратить в вино(как-нибудь), и пить, покуда не обнажится дно.

7

И пошла Козлова к реке-НевеВ одном ботинке, в одном рукаве, В рукаве стакан гранёный без дна…Здесь оставим Козлову. Пусть пьёт она.
   ------------------------------
Займёмся тем временем нами,Нашими явями, снами,Нашими судьбами, божьим судом и судом историиИ явленьями, относятся к нам которые.
         ------------------------------
Мы – это мы. Собирательный, в общем-то, образ.Мы парим, побеждая робостьПоднебесья,   в обществе всяких своих отношений,Которые не выносят друг друга, прядут ушами и крутят шеями.
Мы – это мы. В этом, видимо, есть своя правда.Мы ходили под грохот (давно) канонады.Мы и смерти смотрели в лицо.А теперь – нам чужого не надо –Мы в поэме являемся, прекрасные, чистые взглядом,С запылённым терновым венцом.
         -------------------------------
Козлова – она живая   и пьёт. Таким образомОна не может быть собирательным образом.Хотя, в этом есть одно «но»…Превратила же она воду в вино!

8

2
О чём вы, явленья природы,Сказать мне хотите так страстно?    – Не зная теченья и броду,    Не суйся ты в воду напрасно.
О чём вы так важно и строгоМолчите, песчинки и глыбы?   – Труда приложивши немного,   Ты много не выловишь рыбы.
О чём ты мне, небо, толкуешь?Что скажешь мне, лес за рекою?   – Прожить эту жизнь дорогую –   Не то, что пройти через поле.
О чём вы, каменья, коренья,И грады, и веси, и вехи?   – Ты делу отдай своё время.   Ты выдели час для потехи.

   3
Козлова пьёт, припав к реке,На четвереньки встав.Её стакан зажат в руке,В реке её уста.Она пьёт водку и портвейн,Пьёт лодку и луну.Елозят ноги по траве, Уходит взор ко дну.И, выпитая из реки, В желудок влитая, лунаВ желудке том пьяным-пьянаИ плачет там она.

9

И оттого она темна,Колеблема вверху,Что изнутри Козловой ввысьОна отражена.
Зато Козлова вся сквозит,Просвечена луной.Обнажена, она стоитНа четвереньках    и глядитВ приближенное дно.
                        4
Вот он утренний голос народаErgo голос утренний божийВ девять тридцать по местной программеГолос внутренний праведный ложный.
Так с утра говорит вся Россия:   «Продуктивность скота повышая путём демократии   повышая надои путём повышения гласности   мы придём к совершенству когда нас пошлёт туда партия   с ускореньем. Но нынче Отчизна в опасности».
Это голос народа, и я, ощущая волнение,Ощущая и жалость, и стыд, и в желудке бурчание,И туман в голове – я пойду тем не менееВместе с этим народом, с неверьем его и отчаяньем.
          ------------------------------
Как я любила когда-то ощущать единствоС этой землёй, со всеми изгибами и складками её почвы,С любым муравьём, что самозабвенно трудился,Таща песчинку в районе какой-нибудь поселковой почтыК муравейнику там же, которого уже нету,Но зато есть трактор, который его уничтожил.

10

Это я без намёка. Но по всем приметамОжидается осень, большой урожай и Суд Справедливый Божий.
        ------------------------------
На месте этого чувства осталась дырка в душе.От вселенной к земле она в пустоте протянулась.Сквозь неё к нам спускается солнце, и дождь прилетает,                                            и снег. И вообщеЕсли б не этот туннель – земля бы весной не проснулась.
   ------------------------------
Но когда о любви начинает печься душа,Так и хочется выть, на четвереньках стоя,Как Козлова, примерно.   (Как она хороша,Если с неба глядеть вниз, в пространство земное!
Ведь сквозь неё сквозит выпитая луна,Ведь так и ластится к ней с радужной гривкой волна,Ведь, если всё глядеть пристально сквозь века,Всё, бездонный, блестит в руке Козловой стакан!)

   5
Конструкции лирического планаобнажены.   Лирическое «я»барахтается в луже атрибутовво тьме предначертаний.   Назначеньедеталей   обозначено так чётко,что совершить ошибку не дано.О чём это?   Конечно, о любви.О нас с тобой,   не связанных любовью.                                                           11

О наших отношеньях,   что любовьюне станут, а иным – не могут быть.
И всё же – дело движется к развязке.Лирическое «мы» сдирает платьеи падает в отверстую постель.
   ------------------------------
Эта постель отверста до центра земли.Вот и летим сквозь магму, сквозь пламя и камни.Кверху лицом летим и видим – в небесной далиПтицы и люди маячат и машут руками.
Со скоростью счастья, влекущего ток крови,Со скоростью дел и бед, бегущих у беглеца за спиною,Неутихающий жгучий вечный холод любвиТащит нас вниз, в раскалённое жерло земное.
Вот ладонь на плече. Вот щека у щеки.Так и летим сквозь мир, сквозь подземные звёзды и воды.И, зеркальные, с той, другой поверхности нашей рекиПоднимаются, мчатся к нам спиной стремительные антиподы.
Там уж не пить, не есть, там не рожать детей,Там позабудем всё, всё позабудем скоро.Там только холод любви, пробирающий до костей,В раскалённом чреве земном рождает моря и горы.

   ------------------------------

И всё-таки там, внутри, возникает порядок земной,Там возникаем и мы из горящей негаснущей пыли.Что же здесь дразнит нас несбывшейся долей иной,Светящейся сквозь нутро земли, где мы были, были?
Что же нас здесь томит? Что же нам брезжит здесь?Сквозь дно обмелевшей реки – выпитой, канувшей в недра?Был же оттуда знак, ветвь золотая, весть,Горечь нездешних трав, свист неземного ветра?
12

Был же нам голос здесь, даже и понят был.Что же мы медлим, ждём, что ж мы дрожим в испуге?Там, у истоков рек, к светлому телу трубыАнгел уже протянул холодные слабые руки.
   ------------------------------
Вроде не страшно, нет.   Но что, коли этот судЗастанет нас за едой, в постели, с лживыми снами,В дачном сортире?   Ведь так и пойдём, куда позовут,С ложкой у рта,   со спущенными штанами.Ведь так, наверно, пойдём   навстречу своей душе.Грозный, торжественный миг.   Ангела лик прекрасный.Души зверей и цветов, души машин в гараже,Все, куда надо, пойдём,   зная, что жили напрасно.
Вроде, не страшно, нет.   Но что, коли там в винуБудет поставлено всё, чем здесь дышали и жили?Выйду к реке, а там…   Нет, я только взгляну,Не видно ли на берегу звёздной небесной пыли.
                      6
Сколько птичка ни летай – а где-то сядешь.Как кукушка ни кукуй – никто не вечен.Но зато – куда ни глянь забавы ради –Сотни лет всё те же взгляды, те же речи.
Всё заляпано, всё в копоти и саже,Всё забрызгано дождём окно в европу,Всё заплёвано вокруг, но это дажеУмиленье вызывает, а не ропот.
13

Ведь подумаешь: а как бедняги-птицы? –Тратят силы, стонут в небе, с ветром споря…Нет, коль выпало в Империи родиться,Лучше жить в глухой провинции у моря:
На маяк прекрасный вид и на помойку.И Неву Козлова пьёт – и выпьет, видно.А вчера пришлось мне выбраться на Мойку(Это, кажется, её воспел Овидий).
------------------------------
По городу бродит – не леший, но вроде того – какой-нибудь горший, гороший.Он водит кругами.Вот, скажем, меня: от Аларчина моста к Покровке,Потом на Садовую, и к Театральной,И дальше – бульваром – к Манежу.(А надо мне было к Козловой,Не к той, что Неву собирается выпить,К другой совершенно – к Настасье,Что рода мужского и Валею БобрецовымК тому же зовётся – и надо мне былоК нему, на Желябова, возле Конюшенной, надо мне было в кофейню.Мы кофе с ним пить собирались).А этот меня всё водил и водилПо городу, так что я, хоть не забылаО встрече, но только ходилаИ даже подумать совсем не моглаБез страха о чём-нибудь.Так он меня на Мойку и вывел,Где Кушнер гуляет и пишет стихи, по стихам его судя.Но я его там не встретила вовсе.Да он и возник-то здесь к слову.Хотя – неспроста. Ведь истории суд,Наверно, для всех. Его не избегнет, наверно, и Кушнер.
14

   7

Подруга безумья – декабрьская мглаИз мира торчит.Что ни мысль – то иглаВпивается в темя.   И дождик горчит,Когда под него подставляешь язык,И странные слёзы – черны и косы –У каждой птицы в глазах.Стою, обернувшись назад,А там – ни величья, ни счастья. За чтоГосподь укрывал меня тёплым пальто,Когда надвигалась гроза?Зачем он мне пальцы в мороз согревал,И ручку давал, и бумагу давал? –Ведь знал, что ленива и зла,Что не воспою ни травинку в росе,Ни светлых, любимых, прекрасных друзей,Ни облик их, ни дела.И, Боже, как страшно теперь! В пустотеНи звука, ни эха, ни «Эй!», ни «Ах!»Как мышка у кошки пищит на зубах,Так слово пищит на листе.

   8
Суду потомков вопрекиИ Божьему СудуМы так прекрасны и легки,Добры, и мыслями чисты, и вечно на посту.
Но суд истории сейчас(Не завтра, а сейчас)Пускай не оправдает нас,Но пожалеет нас.

                                                15

9

Покойник – это жизнь, закончившая жить.Он помнит, что и как, но отвлечён от жизни.Жизнь делится на миг, движение и знак.Всё прочее – не жизнь. Покойник тёмен, наг,Огромен, бородат, он думает о тризне.
О, тризна – это жизнь! Там есть и знак, и миг,Движений хоровод, друзей зовущий голос.Ах, этот голос-боль! Поднялся он и сник.Покойник смотрит внутрь, в свой пуп, в брюшную полость.

10
Козлова пьёт который деньИ счастлива она.Покойник уползает в теньИ там лежит без сна.
Есть полчаса у нас с тобой,С тобой наедине,И в этот миг, мой дорогой,Ты вспомни обо мне.
Среди томительнейших грёз,Пред тем, как травы смять,Ты вспомни дом, где Ленин рос,И Родину, и мать,
И тут – со мной наедине –Ты вспомни обо мне.Козлова пьёт. Покойник – нет.Все счастливы вполне.

16

11

На грядке растёт мокрица, щавель, лебеда.Что было посажено – так никто и не вспомнит:Ничто не взошло. Зря струилась сквозь почву вода,Зря червяк разбивал земляные горячие комья.
Что же было посажено Богом на свой огород?Лучезарные очи? Прекрасные нежные речи?Ах, какой это был бы красивый, счастливый народ,Если б вправду взошёл, показал золотистые плечи
Из земли. Если б воздух высокий вдохнулПолной грудью – и в рост потянулся, и к солнцу, и к свету…Так и нам отвечать на суде, признавая вину,Повторяя бессмысленно, горько: «Не ведал… Не ведал…»
           ------------------------------
Александровско-александрийский фаллос, прервавший                                          течение неба,Тем и виновен, что здесь стоит.Я ощущаю страх и стыд,Глядя на его гранитную наготу.Что же ангел там, наверху, на посту,Каково-то ему, склонённому, там?Над душою – крест, а в сердце – стыд.И этот столб пред глазами стоитДаже там, где нет ни черта.

   12
Мы не простим друг другу, что нет названьяТем отношеньям, узам, корням, которыми мы едины.Мы не отличим теперь встречи от расставанья.Наши судьбы бредут в пространстве порознь. И чай наш                                        невыпитый стынетГде-то в веке другом, в другой отчизне. В постелиНашей совместной острый меч лежит между двумя камнями,И шар земной поворачивается еле-елеНа скрипучей оси наклонной, бесплодные даты переставляя.                                        И жизнь меж нами                                                           17

Медной струной натянута, вытоптанной дорогой.Если века пройдут между нами – мы их и не заметим.И ничего не ждём. И стоим у порога.И не дадим имён ни домашним зверям, ни детям.
Нам не узнать друг друга. Позволить словам встречатьсяПомимо душ – странно. Да и неловкоСлышать, как из пустот доносится выдох «счастье»,Обозначающий то ли смерть, то ли встречу, то ли                 прожитой судьбы бесполезную уже уловку.

   13
Козлова, бросившая пить, –Козлова не вполне.Покойник очень хочет житьИ воет при луне.
А мы с тобой, а мы с тобой,Неважно, впрочем, – что,Но важен сумрак голубой,Ползущий из кустов,
Но важен воздух, и песок,И горизонта нить.Беспечный пульс стучит в високИ хочется любить.
И хочется смотреть вперёдСквозь видное в окне.Козлова ждёт. Она не пьёт.Она Козлова не.
   14
Выйду на улицу тёмную ждать трамвая,И когда он проедет мимо, вспыхнув искрами в небе,Отразившись в лужах вечерних, где мостоваяПросвечивает и отражается в грядущем снеге,Я его не замечу и не пойму – последний
18

Это трамвай сегодняшний или завтрашний первый.Не замечая времени, расползаясь от лени,Дрожа и сжимая в круглый комочек нервы,Хочется выть от бессилья, от непониманьяКак устроено время в этом краю весною,Когда волчьи ночные глаза трамваевОкружают, сжимают пустое кольцо временнóе.
           ------------------------------
Такие огромные чайки на наших помойках,Такие высокие страсти, что хочется плюнуть в окно,Чтоб этот плевок о крыло буревестника этого                                    брызнул в осколки,Чтоб этот плевок этой страсти высокой ударил в чело…Такие на нашей помойке сытые волки,Что даже овцу, если даже и выйдет овцаИз дому – не тронут. Такие полезные травы,Что только понюхаешь раз – и живёшь без конца,Живёшь и живёшь. И такие прекрасные нравыНа нашей помойке, что каждый – товарищ и братЛюбому другому, который окажется рядом.Как хочется, боже мой, плюнуть в окно,                                где торжественно в рядПо струнке с рожденья стоят обитатели этой земли                                 пред грядущим парадом.                ------------------------------
И покуда время теряет свой вечный смысл,О гранитные сумерки этого города разбиваясь,Покуда последний трамвай по рельсам бежит,                                  как последняя мысльВ этом пространстве, покуда луна криваяНа ветру дрожит, как последний лист,Можно не видеть ничего вокруг – вот оно, счастье!Можно и не заметить, как из-за кулисПамяти выйдет ноябрь-рецидивистИ жизнь разобьёт на части.Да так ли всё страшно? Ведь и это – судьба,                                                           19

И другое – судьба. Что случится – то судьбою и станет.И время свой вечный смысл обретёт внутри огромного лбаЭтого города. И жизнь соберётся в целое,          в целую гору дерьма,          в целую гору величиной во                                           всё мирозданье.
   15
– Буря! Скоро грянет буря! –Так орал, со штилем споря,Буревестник, позже с горяВ лоб себе пустивший пулю.
Если спросите, откудаЭти сказки и легенды, Я отвечу: от верблюда,Что оплёван как-то кем-то.
Потому что только дети,Только дети и КозловаВерят так во всё на свете – И в молчание, и в слово.
        ------------------------------
Козлова стоит во тьмеНа четвереньках.Луна в её животеТренькает, бренькает.
Жарь, балалайка-луна,Пой же, Козлова, пляши.Всё ближе созвездия дна,Всё слышимей поступь души.

   16
Есть у Козловой старший брат, Естественно, Козлов.
20

Он ей всегда, конечно, радБез всяких разных слов.
Есть у Козловой верный друг,И тоже он Козлов.Он чистит сам морковь и лук,Когда готовит плов.
Есть у Козловой старый муж –Он истинный Козлов,Он кряжист, жилист, сед и дюж,Он свой для всех козлов.
И все Козловы нам друзья,И мы им всем друзья.Жить без Козловых нам нельзя,И им без нас нельзя.
----------------------------
Поэтам свойственна печальИ вещий оптимизм.И ничего-то им не жаль.Ползи, змея, кусай и жаль –Они не глянут вниз.
Козлова вновь не пьёт, и вновьЕй сладок белый свет.В душе её теперь любовь.Она теперь поэт.
Она теперь на бледный лобСпускает чёлку, чтобПод ней сгущались и рослиМирьяды мыслей, соль землиИ пузыри земли.
Она теперь Козлова-страсть,Она – Козлова-звук.И взгляд её спешит упастьНа жизнь, на мир вокруг. 21

Ну ты, поэт, иди сюда,Воспой нам… ну… струю…   – Я не могу, Неву я пью,   На четвереньках я стою,   Во рту моём – вода.
Ну ты, поэт, сюда несиЖар сердца, знак и звук!        – Я не могу. Из всех трясин,       Из всех болот вокруг      Сюда течёт вода, вода,      Я пью её, я пью всегда,      Всё падает из рук,      Блокнот, и память, и слова      Сквозь пальцы утекли.      Вода жестока и права.      И холодней земли.              ------------------------------
Там – промолчу, а здесь отвечу: «Не знаю».Можно разрезать меня на куски – каждый кусок не знает.Можно Козлову распять – и Козлова не знает,Как это вышло – не написать, если писалось.Как-то так вышло.   За лешим пойтиПо городу, страх лелеять,Язык прикусить, зимою шить пёстрые сарафаны –Так и выходит – не говорить, когда говорится.И всё равно – не знаю.   Так здесь скажу.
А там – не отвечу.Не отвечу, задумаюсь и пойму.Пойму.И заплáчу.

22

      17

По улицам ходилаБольшая крокодилаОна она голодная была.
И была она учёна и зла.
Увидела крокодила КозловуИ взяла её за основу –Сняла шкурку, создала назидательный образИ вставила в повесть.
И плачет Козлова, содранной шкуркой блестя.И кричат над ней чайки белые невские.И пьёт Козлова, на четвереньках летяПо небу, в дали былые, детские.
          ------------------------------
Как перечень слабых и сладких надежд,Летят с нею звёзды. Приди же, утешь,Тот, кто всегда утешал.Блестя и плача, Козлова летит уже почти как душа.
          ------------------------------
Ах, чёрные, ах, страшные, ах, вечные дворы.Мы выросли, мы выбыли, мы вышли из игры.Мы посуху, и по морю, и по небу спешимТуда, где чувство каждое становится большим.Закончилось везение, зажили синяки,Спасательные лопнули на станции круги,Каждый наш шаг отдаётся в небе теперьСтуком миров друг о друга, громом вселенских потерь.

                                                          23

          ------------------------------
Кто нас водил за ручку по бережку синего моря,Золочёную рыбку клал нам в лёгкие сети?Кто нам песни пел, заколдованным голосом вторяЧудным всем чудесам, что грезились нам на рассвете?
Для того и жили, чтоб слышать чудесное пенье, Чтобы сны колдовские нам снились и явь колдовская.А теперь эта жизнь, умещающаяся в мгновенье,В дуновенье, в дыханье нас дальше себя не пускает.
Кто нас водит теперь за ручку по всем чудесным открытьям?Кто нас любит? Кто балует нас теперь? Кто нас теперь ласкает?Кто нас вёл – тот и сам-то не знал дорог, а вёл по наитью,К синю морю привёл и оставил. А что дальше – и сам не знает.
          ------------------------------
Убитый комар воскресает и кусает в носУбийцу. Козлова в небе Неву пьёт.Чью-то светлую душу ангел мимо пронёс,Нежно держа, как птицу, в ладонях её.
Две луны на небе – в Козловой однаИ другая рядом. Тих дуэт их щемящий.Пей, Козлова, покуда ещё виднаТы оттуда, где мы стоим и вслед тебе машем.
          ------------------------------
Кто нас спасал от детских всех передряг,Выйди, лицо покажи, посмотри, какими мы стали.Джинсы и куртки наши наклеечками пестрятИ устали мы, Господи, как устали.
Жить-поживать бы, добра наживать – ан нет –Только наклеечки пёстрые. Будет ли всё в порядке? –Ты нас в последний раз спаси, дай нам ответ,Сжалься над нами, с тобой игравшими в прятки,

24

Сжалься над нами, взошедшими на земле,Где посеяно было другое. А может быть, именно это?Сжалься над нами, ведь мы, как умели, росли.Смилуйся – дай нам ответ. Спаси – не давай нам ответа.
             ------------------------------
Простое, как мы…И чаянья наши до срокаОтчаяньем ветра в минувшее сносит. И мимоСегодня.И мимо.И снова гляжу с оптимизмомВ минувшее, где всё случилось, как дóлжно случиться.Грядущего нету.И взгляд, оптимизма исполнен,Втыкается в небо, где чаянья наши, как чайки,Кричат, исчезая. И исполнен их крик оптимизма.И эхо в минувшем, простое, как мы. И заглохло.
             ------------------------------
Зазубренным краемБлестит осторожная тьма.Играем, играем,И сходим, играя, с ума.Не выпить КозловойВсех винных морей на земле.И вещее словоЛетит в обезумевшей мгле.
Портвейные реки,Закусочные берега…Закушен навекиВопрос, превратившись в «ага».
Исконное, здешнее,Выпуклым донышком льдаПокрыто всё прежнее.И ни следа, ни следа.
                            5-13 июня 1989 г.,                                  ст. Лебедевка                                                           25

Комментарии

                  ***
Куда уходит жизнь меж пальцев и бумагПоглядывая резвым глазом какЗдесь тем кто остаётся за спинойПрокладывая путь себе инойТуда где нас не то что нет но естьПомимо нас величие и светИзвечных звёзд покой покой и честьТуда где мы скорее есть чем нет
                               1987

                                                27

***
Смирись, душа. Нам нечем удивитьСей мир, в свой пуп упёршийся прищуром.Легко пичуге говорить «фюить»,Ей свойственно, не осознав пути,Не ведая: на воле, взаперти ль,Лететь весной из Африки за Муром.А как же нам? Нам целый мир чужби…Договорить – окажется цитата.Нам вся земля в подмышках тесновата,А платье велико. А слово словно вата.Волокна слабые. Ни правды, ни любви.
1987

28

                      ***
Где злость,   где величье стандарта,   где голос?Нас ветер по улицам носит.   Нас вехиСверяют с собою.   В изгибе покоясь,В изломе таясь,   мы всё видимей сверху.Нас память, качая, влечёт по аллеям.Нас беды, срывая, кладут на дорогу.А мы с каждым вздохом светлее, светлее,Мы с каждым движеньем всё видимей Богу.                                                                    1984

                                                29

***
Мы писали пахали писали пахали писалиНаши слабые пальчики нежные локти усталиВроде нету причины но следствие длится понынеВ этой людной болотной минувшей грядущей пустыне
Ах какие сомненья нам детскую душу питалиАх какие над нами кружили зловещие птицыМы писали пахали писали пахали усталиПовторится ли что-нибудь там где не всё повторится
1987

30

                 ***
Забвенья нет, и тёмные изгибыПриморских улиц заново соткутсяИз светлого, как сталь, небытия.
Я напишу письмо: прошу не веритьМоим словам. Я их не говорила.Прошу вернуть мне чистый голосок.
Я напишу письмо: прошу не веритьМоим следам. Я здесь не проходила.
Забвенья нет, но адрес позабыт.
                            1982

                                                31

***
Письма в чёрных конвертах по небу летают.По какую заблудшую душу ГосподьПосылает томленье, и трепет, и плоть,И неясную суть улетающей стаи?
Перед стаей в прозрачном течении вальсаКружит, кружит Господь, и летят вслед за нимДесять ангелов смутных и лёгких, как дым –По числу холодеющих пальцев.
А за ними, колеблемы ветром, летятМиллионы игрушек, собачек, котят,И до края вселенной все длится и длитсяИх пушистая, воющая вереница.
А за ними, невидимы, но неизбежны,Вдаль отправлены детской рукою небрежной,Чуть под ветром дрожа, чуть смущаясь беды,Чуть подправив в пути расшатавшийся атом,Чуть вобрав в своё тело земной пустоты,Письма в чёрных конвертах летят к адресатам.

33

ПИСЬМО 1 (с политучебы)
Грозный враг, угрожающий враг, Как мне кажется, просто дурак.Для чего ему земли такие? –Ничего на полях не растёт,Что ни год – то всегда недород,Люди злые, погоды плохие.
В воды светлые здешних морейНе бросает своих якорейУважающий дело торговец.В горы здешние вверх никогдаНе брели, тяжелея, стада.Здесь в умах лишь смятенье и горесть.
Говорил нам вчера старшина:Если завтра начнётся война,Мы врага закидаем гранатой,А потом побежит почтальонС нашей весточкой прямо в ООН,И накажет ООН виноватых.
Так что трусить не надо, мой друг, –Справедливости много вокруг:Наша Родина, наша ОтчизнаНам одним, только нам дорога,Не прельстит никакого врага,
И КЛЯНЁМСЯ МЫ ВСЕ ЗА НЕЁ НЕ ЖАЛЕТЬНИКОГДА СВОЕЙ ЖИЗНИ

34

ПИСЬМО 2
Три мильёна весёлых солдатНа врага из окопа глядятИ поют развесёлые песниК ним по воздуху слава плывётУлыбнётся – поманит – убьётНо убитый в газетах воскреснет
Вот такая настанет войнаРазноцветная словно весна.Поплывёт сумасбродная славаВслед за пулей к моей головеЯ прилягу на красной травеПо привычке равняясь направо

35

***
с окрестных склонов в городаидут покорные стадана мясокомбинатына смену им на склоны горидут из города в дозорпокорные солдаты

36

ПИСЬМО 3
Мимо кассы пройдём безбилетной толпойИ бесплатно в вагоне поедемИ двурельсовый след ощутим за собойЧуть бренчащий, как цепь за медведем.
Нас куда-то бесплатно везут умирать,Исполнять светлый долг пред отчизной.Милый шар голубой мерно катится вспятьПод тугим колесом нашей жизни.
Если выживет кто-то, то вспять не придёт,Где обрублены корни и ветви,Где немыслимый ствол не качаясь растётИ росой не полит на рассвете.
Если выживет кто-то – не крикнет назад,Не аукнет туда, где смеялся.Не полюбит Господь неубитых солдат,Для чего же в живых оставаться?

37

***
идут безмолвные стадана шерсть на мясо – кто куда –на пользу человечьюи на безмолвных склонах горбезмолвный движется дозори всё темнее вечер

38

ПИСЬМО 4
Мы пойдём воевать, и подробности улиц печальныхНе сольются в одно, но сотрутся отсюда вдали.Каждый мёртвый – судья, каждый выживший будет начальникНа просторах чужой, отвоёванной нами земли.
Тонко в небе жужжит насекомая томная пуля,Под напором врага разрушаются стены судьбы,Слава храбрых найдёт кроме тех, кто в траншеях уснули,Кроме тех, сквозь кого прорастают трава и грибы.
Каждый выживший здесь будет вечно над нами начальник,Каждый павший сейчас будет вечно над нами судья,Мы вернёмся назад, но подробности улиц печальныхНе вернутся назад, в нашу прошлую жизнь отойдя.

39

***
беззвучный топчется дозор:нет не придёт ни враг ни ворни иволга ни вьюгавойны не будет никогдаидут солдаты и стадав небытиё, друг к другу

40

ПИСЬМО 5
Я пишу в Вам из окопа.Подыхает вся Европа,Но лежим мы кверху жопой,А под нами – медсестра.Цель её житья на свете –Здесь спасать солдат от смерти,И спасает нас всех вместе,И за это ей – ура!
Я пишу к Вам из окопа.Гляньте в карту: где Европа –Там не будет ни хера.Медсестра, хоть и темнеет,Нас спасает, как умеет,И за это ей – ура!
Вас же я люблю, как прежде.Жизнь моя пройдёт в надеждеВас увидеть. В летний зной,Отстреляв, придём обратно.Медсестра же – наш соратник,Наш товарищ боевой.

41

ПИСЬМО 6 (без адреса)

…и снятся подробности бедные улиц печальных:подъезды, подъезды, дворы, и дворы, и дворы…
(все прочее в тексте по праву военной порылиловым чернилом заляпал цензурный начальник)

42

***
Столетье осени. Весь векТекут дожди по мутным лицам.Ссыпается недобрый снегС небес на щёки очевидцамЧего? Что видели они?Над мёртвым городом осеннимНе шпили блещут – блёкнут пни,Обрубки дерева спасенья.И на всю жизнь растянут мигРожденья, и такой случайный,Что звук в нём даже не возникВзамен шагов дождя печальных.
Когда-нибудь, когда-нибудьСтолетье осени прервётся,Наш горький и недальний путьВ весёлых далях отзовётсяДождём. Отсюда на векаРастянут миг. В сплетенье мошекКружится пуля у виска,Жужжит, и всё попасть не может.

43

                         ***

Мои друзья вбиты в землю, как пыль – дождём.Их глаза закрыты для взгляда, их рты закрыты для звука.Но та земля, из которой мы все растём,Сохранит нас живыми сквозь эти морозы и вьюги.Но та земля, из которой. Но эта земля,В которую вбиты, в которой, обнявшись корнями,Живём, как умеем, как можем, мгновение для,Единственное, что остается с нами,За этих друзей. И за тех. За себя. За себя,За каждый свой вздох мы в ответе. В ответе. В ответе.И нет никого, кто бы умер и жил, не любяТу землю, в которой. Которой и нету на свете.                                                                                                 1991


45

***

Тем кто спасенья ждет не повелишь уйтиесли известен час когда раздают спасеньелунный великий свет камень ли на путине обратит на них ждущий свое вниманьеТот кто спасенья ждет тот не живет почтитолько глядит туда откуда придет спасеньелунный огромный свет лег поперек путикак на ладони весь кто Божьего ждет решеньяЕсли спасенья ждать то в небеса смотретьнезачем пустота в небе и нет спасеньятолько бескрайний свет только бездонный путькак на ладони весь и не свернуть обратно

1992

46

                          ***

Если завтра война, если завтра, допустим, в поход,В башмаках неудобных, на тощий живот, по равнинамЭтой сирой отчизны, фальшивя, труба позовёт,Мы пойдём? Мы пойдём. В башмаках неудобных. Ремни наТощих злых животах. Мы пойдём. Если завтра война.Мы, допустим, пойдём. Ну а если сегодня? Сегодня.По равнинам отчизны. Рюкзак на плечах. И винаПригибает к земле. И фальшивит труба. И прощенье Господне.

                                                  1991

                                                           47

***

Все бесконечней чреда грядущих зим, поражений, обид.И одна от смерти защита – жизнь. И пока живём,Этот город на этой реке стоит,Это солнце карабкается в зенит,И соловей разливается соловьём,И все бесконечней, все беспечальней чредаГрядущих побед и грядущих прекрасных лет,И все красивей люди, и все тучней стада,И все ярче сияет безумья и счастья звезда,И одна от смерти защита – жизнь, и от жизни защиты нет.
1991

48

                         Письмо      (вместо вступления)
Говорят, что Вы живы ещё. Это очень приятно. Поверьте –Это, правда, приятно. Не то чтобы слух о какой-нибудь смерти,Вовсе нет. Но – забвенье. Не то чтоб каких-нибудь слов или дат,Нет, вообще. Просто так. Просто – нет. И вдруг: говорят,Что Вы живы ещё. Право, мне это очень отрадно,Что не умерли Вы, что Вы живы. Я адрес обратныйНе пишу, потому что – зачем. Но то, что Вы живы –Это очень приятно. Надеюсь, что это не лживыйСлух какой-нибудь. Хоть этот факт не проверен, Но я в нём (в этом факте) почти стопроцентно уверен,И мне очень приятно, что Вы ещё живы. Об этомЯ хотел Вам сказать, потому и пишу к Вам. С приветом.

             ***
Когда уже и не горимСвободой яркой и игривойКогда уже не посвятимДуши прекрасные порывыОтчизне     Вот теперь когдаИ не к свободеНа самолёты в поездаВ отъе… в исходеБеззвучный тоненький звонокПроще… прощаньяДрожанье рук дрожанье ногСудьбы дрожанье

50

                    ***
Эта пустыня не внемлет БогуИ звезда со звездой говорит о чём-то нездешнем.Ночь темна так, что не только не видна дорога,Но даже голос не слышен уже вечный, утешный.Пусто здесь так, что некому явить чудо.Гулко здесь так, что звуки истины отдаются   тысячекратным враньём.Все дороги ведут отсюда, все реки текут отсюдаМеж берегов кисельных, засиженных вороньём.

                    ***
Я пережил родимые местаЯ перешёл на вермишель и водуНо буду тем любезней я народуЧто речь моя окажется пустаИ гордый внук славян не столь пархатЧтоб ощущенье кулака на мордеОставило в пространстве и в природеСвой лёгкий след как ангелы парят

                    ***
В паскудной пасмурной пустынеРодился я угрюм и дикИ прозябаю здесь донынеТунгус и друг степей калмыкВеленью Божию послушнаОбиды муза не страшасьХвалу приемлет равнодушноИ упадает ликом в грязьЯ памятник нерукотворныйВоздвигну и заря взойдётМолвой народною покорнойК нему тропа не зарастёт

                                                           51

***
Я не знаю, что велел мне Бог.Я не слышу голоса, я не вижу знака.Я только чувствую, как мир продрог,Как луч фонаря трепещет, как дрожит собака.
А ведь были же сказаны слова судьбы.Ведь соткалась нить ледяного звукаИ куда-то делась. В созвездья вплелась, в грибы,Проросла зелёными стрелами укропа, лука.
Я не ведаю, что велел мне Господь,Как судьба легла, где звезда мне светит.Но и в этой жизни, где лишь плоти плотьВнемлет, существует лишь душа и ветер.

***
Как плотно утоптаны дороги, ведущие из этой местности,С родины на чужбину, из жизни в небытиё.Поезд трогается, унося в неизвестностьИ отъезжающих, и остающихся. В забытьё.
Прощаясь, исчезают и те, и эти.Всё, что существовало, теряется в прощальной мгле.И остаются только душа и ветер.Только душа и ветер на пустой земле.

52

                    ***

мне не нравится как устроен миргрязный снег вечный как жизнь за окноми жизнь не вечная внутри меня   знакомвсякий звук и знак вокруг   но сири убог итог   мне не нравится какустроен мир      каждый звук и знакмне не нравится         сначала вокзалпотом пляж и море потом(это цитата это кто-то уже сказалзначит кто-то уже думал о том)я смотрю из окошка в серую дальна грязный снег на вечный узоргрустных следов которых не жалькоторые только упрёк укор

                     ***

Под лежачие камни моей страныНе течёт вода из благословенных мест.Но любые продукты, как бы ни были они странны,Съедаются в один присест.
Такая, значит, судьба.Такие, значит, здесь дела. Такая беда.Закусив удила, со звездой посредине лба,Несётся время вскачь. Позади – время, впереди – звезда.Такие вот непонятные и говорятся словаОт такой беды, от такой судьбы. Так глухо журчит вода,Обтекая камни отчизны моей. И болит голова,И все внутри дрожит у тех, кому светит ещё эта звезда.
                                                           53

Письмо в место заключения (вместо заключения)
Говорят, что Вас уже нет.Что Вы умерли, говорят.Хочется верить, что врут, что бред,Что кто-то другой… Но это наврядли. Вряд ли кто-нибудь мог умеретьВ этой местности. Все ведь как-то живут.Или кажется так? Нет, ведь дышат, жуютВроде, все. Или как-нибудь надо иначе смотреть,Чтоб от жизни правильно смерть отличать?Может, надо зеркало приложить ко ртуКаждому? Или что-то с чем-то сличать?С какой-то чертой какую-то другую черту?Нет, мне хочется верить, что врут. Всё ведь врут…Потому и пишу, чтоб сказать: «Это ложь».Вот и сказано. И с ума не сойти. За окошком клён и пруд.Пруд под снегом, а клён головой на Есенина не похож.

Ленинград январь-февраль 1990

54

               Постскриптум
Молчи свободная стихиястрана рабов страна господтебе не посвящу стихи яи мой несбывшийся народсверша исход к исходной точкене воплотится никогдаи ни во что   светила ночьюк рассвету сгинула звездав ночи надеждою горелак утру погасла под дождёмпо эту сторону пределаи мы судьбы не переждёмпо эту сторону пространствавнутри вокруг нигде вездев ночи всё славим постоянствок утру всё плачем по звездерождённые в года глухиезабыть не могут ничегоумри свободная стихияпути не зная своего
                   Санкт-Петербург                   30 ноября 1991 г.

                                                55

                      ***
Только предчувствие смерти заставляет цвести садыи наполняет небо звездами и птичьим пеньеми миг последнего счастья накануне бедыпревращает в вечность.   И, вооружась терпеньемиудейским,    о, Летува, маленькая мояродина, потерянная в поколеньях,я разве плачу, назад смотря?Я разве плачу?   Вооружась терпеньем,устремившись ввысь и куда-то вбок,своего имея только жизнь да имя,я лишь предчувствие смерти и слово Богмогу отдать тебе, объединив с твоими.

                                 1991, январь



57

                  * * *
Свиньи и бисер,   горох и стены,Читатели и писатели,   товарищи и друзья,Хорошие и ужасные,   сломленные и целые –Мы жили и, вроде, выжили,Но больше так жить нельзя.
Такою вот речью звонкоюЯ начала б обращениеКо всем, кто еще при разуме,При памяти и при проч…Ко всем, кто за годы странныеНе выпал из поля зрения,Кто посох не взял, кто крыльямиМахнув, не умчался прочь.
Но не было продолженияУ речи с началом пламенным,Поскольку его не выдуматьИ не к кому обратить.Стою посредине городаВ пространстве пустом и каменномИ молча гляжу в созвездия,Не зная, как дальше быть.
                             1990

58

                        * * *
Детский лепет любви тем мудрей, чем бессвязней. СловаНе имеют ни прав, ни цены. Только жалость права.Только нежность в цене. Только то, что не знает стыда,Освещает во мраке счастливой печали звезда.Посули мне Господь… Но я выберу память. Не светИ не звук. Но молчанье и темень. Не пред, но уже,Но потом. Отрекаясь от стаи предчувствий, примет,Я войду в небеса узнаваний и миражей,Если только… Но нет. Та черта, за которой нет черт,Или дрожь, за которой бестрепетный гордый покой,И, не зная стыда или счастья, с презреньем отвергнувши жестЕдиненья с живущими… Но помаши мне рукой.
                                                     1992

                                                           59

***
Я сквозь толщу лет не вижу его лицано я помню о том что он был на этой землеи обо всех кто прошел земной свой путь до концая всегда вспоминаю когда лиц не видно во мглеи в темной ночи когда сердце дрожит в грудив этой проклятой части мира имя которой «здесь»я всегда вспоминаю о тех кто готов пройтитемный путь земной не боясь пропасть в темнотехолодна любовь лишь пальцы её горячилишь губы её дрожат лишь глаза закрыты еёнескончаема эта ночь и в безумной этой ночиесть один лишь разум – любовь – и солнце встаёт
1992

60

                         ***
Есть ли что в этом мире короче свободы. Сияньеослепительной молнии. Тел двуединых слиянье.Птицы лёгкая тень. –Но об этом и речь, и судьба. Но об этом, об этомцелый мир – от начал до скончания света.И бессмертные души без телтам, за гранью – о том же. Но здесь (о, свобода, свобода!)подожжённые молнией, рушатся своды,о, свобода! И был ли тот миг?Зверь двуспинный взбесился, бессмыслен и страшен,тени птиц ненасытных средь пастбищ и пашен(о, свобода!) О, карканье их!                                                                   1991

                                                           61

                      ***
Если даже не думать о том, что нас ждет в конце,Если даже не плакать о тех, кто был нам друг,Если даже не жить вообще, не иметь в лицеОбщих черт со всеми, не протягивать рукДля пожатья, за милостыней, туда,Где лежит огрызок карандаша,Если даже и слов не знать, все равно – беда,Все равно растраченная душаСлабой тенью рвется туда, где свет,Тихим эхом рвется туда, где звук.Ах, душа моя, там нас вовсе нет,Там одно лишь счастье всегда вокруг.А на эти камни прольется свет,А на эти травы продлится звук –И обрывок речи, благословенья следвсе сотрут, что было в этом краю наяву.И поэтому, даже если молчать, как мышь,Даже если ждать знака лежа, уткнувшись лицом в песок,Все равно окажется, что стоишь и кричишь,И сотрясает мир твой слабенький голосок.
                                            1990

                                                           62

Page updated

Google Sites

Report abuse