" Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражении раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Св. Георгия за воинские подвиги; удостаиваются же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнял во всем по присяге, чести и долгу , но сверх сего ознаменовал себя на пользу и славу Российского оружия особым отличием. "
Из статута ордена Св. Георгия
Историография данной темы незначительна. Наиболее серьезные исследования были выполнены зарубежными исследователями. В частности, в 1961 г. во Франции (Париж) издана известная лишь узкому кругу специалистов и коллекционеров году работа П. Пашкова «Ордена и знаки отличия Гражданской войны 1917-1922 гг.»; в 1991 г. в США (Филадельфия) – книга Д. И. Петерса «Материалы к истории наградного дела Белого движения 1918-1922 гг.», дополняющая и уточняющая труд П. Пашкова. В том же 1991 г. в московском издательстве «Книжник» вышла книга отечественного автора - Кузнецова А.А. «О Белой армии и её наградах». Следует подчеркнуть, что вопросы восстановления Статута военного ордена Св. Георгия и реализации его положений на Севере России, а именно, в т.н. Северной области, практически не изучались. Из отечественных исследователей, разрабатывающих эту тему, известен М.В. Таскаев (Республика Коми). В частности, он занимается составлением списка офицеров и солдат Белой армии в Коми крае, награжденных орденами и медалями в 198-1920 гг. [1]
В гражданской войне советские знаки боевого отличия (ордена, знамена и т.д.) противостояли наградам силам белого движения. И та, и другая сторона осознавала крайнюю необходимость эмоционального стимулирования своих военнослужащих. Несомненно, что воинские награды, как индивидуальные, так и коллективные, были для этого самым доступным и мощным средством.
Белогвардейские армии Северо-Запада, Юга, Запада, Урала, Сибири, Дальнего Востока и Севера России представляли собой автономные «временные военно-государственные образования» [2], опирающиеся в первую очередь на поддержку союзников. Они формировались в ходе боевых действий в основном на добровольческой основе, не чураясь и принудительной мобилизации населения.
В условиях организационной смуты и идеологического разброда перед руководителями этих образований предстоял нелегкий выбор. Им предстояло решить либо использовать ранее существовавшую в Российской империи систему воинских наград либо создать иную с введением новых белогвардейских знаков отличия. На каждой территории, находящейся под контролем белых армий, эта проблема решалось по-своему. Полностью старые дореволюционные награды в белой армии не использовались.
«В Добровольческой армии А.И. Деникина, а позднее и в Русской армии П.Н. Врангеля старыми русскими орденами не награждали, как это было на других фронтах гражданской войны. Считалось невозможным давать боевые российские ордена за отличия в сражениях русских против русских. Поэтому основным видом награды за военное отличие было получение следующего чина». [3] «В Белой Сибири, как и на юге России, окончательно [в 1920 г. - ЕФК] возобладало мнение о невозможности награждать офицеров старыми знаками отличия». [4]
Частично ими награждались: в армии Бермонт-Авалова (орден Св. Владимира 4-й степени, орден Св. Анны 4-й степени «За храбрость» (Аннинское оружие), Георгиевское золотое оружие и т.д.); в Северо-Западной армии (офицерский орден Святого Георгия, солдатские Георгиевские кресты); [5] в Уральской отдельной армии (Георгиевское оружие); в Сибирской армии и на Дальнем Востоке [6] (орден Св. Владимира до 2-й степени включительно, орден Св. Анны всех четырех степеней, офицерский орден Святого Георгия, Георгиевское оружие, солдатские Георгиевские кресты и медали, знаки отличия Св. Анны (Аннинские медали), медали «За усердие»). [7]
Наиболее предпочтительными в 1918 – 1920 гг. оказались Георгиевские награды.
«С лета 1918 г. в войсках Народной армии Комитета членов Всероссийского учредительного собрания (КОМУЧа) было принято использование георгиевской символики – Георгиевских кокарды, знамен, нашивок и т.д. …
В феврале 1919 г. Верховный правитель России и Верховный главнокомандующий адмирал А.В. Колчак восстановил награждение генералов и офицеров за боевые отличия Георгиевским оружием, орденом Св. Георгия, Георгиевскими крестом и медалью.
В войсках Северо-Западного фронта генерала Н.Н. Юденича накануне наступления на Петроград, в сентябре 1919 г., ранее существовавшая практика награждения офицеров за боевые отличия была распространена и на солдат. Они могли награждаться Георгиевскими крестами и медалями согласно статуту.
После отступления остатков армии Колчака на Дальний Восток главнокомандующий всеми вооруженными силами Российской Восточной окраины генерал Лохвицкий 25 мая 1920 г. отдал приказ о "совершенном прекращении дальнейшего награждения военнослужащих Императорскими орденами в настоящую Гражданскую войну".
В Вооруженных силах на Юге России (ВСЮР), находившихся под командованием генерала А.И. Деникина (в Добровольческой и Кавказской армиях, войсках Киевской и Новороссийской областей, войсках Северного Кавказа и т.д.) продолжалось награждение рядовых и унтер-офицеров Георгиевскими крестами и медалями; офицеров же ни орденом Св. Георгия, ни Георгиевскими крестами не награждали.
В Русской армии генерала П.Н. Врангеля в октябре 1920 г. было постановлено не носить знаков ордена Св. Георгия, пожалованных адмиралом Колчаком "за отличия в Гражданской войне". [8]
По иному выглядела ситуация на Севере России.
Интервенция союзных войск на Севере началась под лозунгом борьбы «с немцами и созданными немецкими руками предателями-большевиками» и «германо - большевиками». В отличие от других регионов России она реализовывалась здесь наиболее полно. При главенствующей роли Великобритании на территории Северной области появились и принимали участие в боевых действиях многочисленные интервенционистские силы. Основу их слагали части Британских королевских армии, флот и воздушных сил, канадские и австралийские отряды в составе британской армии. В них были представлены также подразделения армии и флота Северо-Американских Соединенных Штатов, армии и флота Франции, итальянской, бельгийской, чехословацкой, сербской, польской армий, шведские и датские волонтеры. Вооруженные силы белого движения комплектовались, вооружались и обучались благодаря организационной, финансовой и материальной поддержке, в основном, Великобритании.
Присутствие союзных войск на Севере «было одной из главных причин того устойчивого чисто государственного уклада, который прочно сложился в Северной области». «В распоряжении правительства Северной области … была, если можно так выразиться, прочная, оседлая государственная территория не только не изолированная от внешнего мира, но, наоборот, тесно с ним связанная: через Архангельск и Мурманск непосредственная связь с союзниками и тогдашним русским зарубежьем была возможна в любое время. Следовательно, и правительство, и фронт, особенно при благожелательном отношении союзников, могли получать решительно все, что нужно для жизни области и для ведения борьбы с врагом». [9]
Одной из попыток создания элементов твердой государственности и явилось решение Временного правительства Северной области восстановить старых, дореволюционных орденов и медалей. В дальнейшем в Северной армии, в отличие других, широко использовались все знаки воинского отличия, существовавшие в Российской империи (кроме орденов Святого Андрея Первозванного и Александра Невского). Установлен даже единичный факт награждения орденом Белого Орла с мечами, одной из высших наград царской России. Он 18 апреля 1919 года по постановлению Временного правительства Северной области был награжден генерал-майор Марушевский, предшественник генерала Миллера на посту Командующего Северной армией, бывший начальник генштаба Временного правительства Керенского. [10]
Знаками отличия Северной армии награждались не только белые офицеры и солдаты. Выявлены довольно многочисленные награждения ими военнослужащих войск интервентов. Так, 24 марта 1919 года орденом Святого Владимира 2-й степени с мечами был отмечен генерал-майор британской армии Э. Айронсайд. Одновременно с ним получили ордена офицеры союзников: Владимира 3-й степени – 5 человек, Владимира 4-й степени – 11, Анны 2-й степени – 19, Aнны З-й степени – 25, Станислава 2-й степени – 26 и Станислава 3-й степени – 9 человек. Известны также десятки награждений нижних чинов войск интервентов Георгиевскими солдатскими крестами. [11]
Несомненно, что в условиях, когда предстояло начать формирование в Северной области Белой армии, в первую очередь возник вопрос о необходимости возрождения Статуса ордена Св. Георгия, как воинской награды наиболее почитаемой и уважаемой в дореволюционной России.
Из воспоминаний И.А. Данилова, Генерального штаба полковника, начальника офицерского строевого резерва (начало 1919): «….. импонирующую роль играл мой Георгиевский Крест, на который и теперь я возлагал большие надежды, так как боевые солдаты, а таковыми были солдаты Двинского фронта, сильно считались с Георгиевским кавалером и всегда ему верили. Вот это средство я решил применить и в данном случае, так как никакого другого больше не видел». [12]
Из воспоминаний В.В. Марушевского (ноябрь 1918): «… я немедленно потребовал восстановления полностью статута ордена Св. Георгия. Требования мои легко были приняты правительством…». [13]
Прологом к восстановлению старых наград стало решение Командующего русскими войсками Северной области возобновить празднование георгиевского праздника. Этот день много лет отмечался в русской армии 26 ноября по старому стилю, позднее 9 декабря. [14] Более того, у жителей Архангельска было еще свежо в памяти празднование этого праздника в 1916 году.
Для разработки порядка празднования дня «Св. Гeоpгия Победоносца" приказом временно исполняющего должность начальника управления Командующего войсками Cевepной области Генерального штаба подполковника Жилинского за № 22 § 1 от 13 ноября 1918 г. была назначана комиссия из следующих лиц: полковника Шевцова, полковника Вуличевича, полковника Tpaгeрa, Генерального штаба подполковника Костанди, старшего лейтенанта Лободы и представителей от правительственного комиссара и Городской управы, при делопроизводителе полковнике Ахаткине.
Ранее, т.е. 8 ноября то же года, командующий войсками приказал: «ввиду предстоящего гeopгиeвcкогo праздника [15]: I) всем частям, штабам, управлениям, учреждениям и заведениям военного ведoмcтвa представить к 15-му ноября с.г. в управление коменданта города списки, отдельно: 1) Кавалеров ордена Св. Георгия; 2) Офицеров, награжденных Георгиевским Оружием; 3) Офицеров и солдат, награжденных Георгиевскими крестами; 4) Офицеров и солдат, награжденных Георгиевскими медалями. II) Коменданту города оповестить гражданское население о необходимости Гeopгиeвским кавалерам в случае их желания принять участие в гeopгиeвcкoм празднике зарегистрироваться в его Управлении к упомянутому выше сроку». [16]
Сам факт проведения такого праздника уже предполагал возможность восстановления действия Статута военного Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия.
9 декабря 1918 г. белогвардейские войска Северной области с большой торжественностью отпраздновали День ордена Св. Георгия.
Из воспоминаний В.В. Марушевского: «Декабрь 1918 г. В военных кругах к декабрю много говорили о праздновании Георгиевского праздника. Еще до моего приезда была учреждена особая комиссия, под председательством полковника Трагера, для организации порядка празднования. Особенно интересовались праздником офицерские круги, которые на нем настаивали, так как в самом разрешении его правительством офицеры видели торжество своих идей и уклон правительства в сторону восстановления армии на старых началax. По программе праздника предполагалось устроить молебен, парад и общий обед Георгиевских кавалеров в казармах мобилизованного полка. Наступил торжественный день, когда я вновь в строю увидел русские войска, в уставных порядках, с офицерами на местах. Первое впечатление, когда я подходил к строю, было хорошее. Полком командовал полковник Шевцов, израненный герой-доброволец, любимец и солдат, и офицеров. Полк был чисто одет и хорошо стоял шпалерами кругом Соборной площади. Я подошел к первой роте и, по обычаю, громко поздоровался с людьми. Мне ответили кое-как. При ближайшем рассмотрении все оказалось много хуже, чем представлялось издали. Лица солдат были озлоблены, болезненны и неопрятны. Длинные волосы, небрежно одетые головные уборы, невычищенная обувь. Все это бросалось в глаза старому офицеру, и видна была громадная работа, которую надо было сделать, чтобы взять солдат в руки. Все эти мелочи имеют громадное значение и вовсе не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы определить, что в этой части солдаты дурно едят, шляются по ночам, не имеют достаточного количества авторитетных начальников из унтер-офицеров, которые ведут их, что одиночное обучение отсутствует, что дисциплины в части нет. Вторая половина батальона на мое приветствие не ответила. Pотные командиры доложили, что люди не обучены общим ответам. Артиллерийский дивизион - в отличном виде. Видны здоровые лица людей, прекрасная пригонка обмундирования, люди имеют бодрый и веселый вид. Все в порядке. Автомобильная рота в строевом отношении хуже, но вид у людей здоровый, отдохнувший и незлобный. … Так или иначе, но этот памятный мне парад я довел до конца, обошел строй с духовенством и подал команду к церемониальному маршу. Парад принял, по званию главнокомандующего, генерал Айронсайд, рядом с которым стоял Николай Васильевич Чайковский, как председатель правительства области. По окончании парада состоялся обед в казармах полка для всех без исключения кавалеров. Офицеры, представители правительства и военные представители союзных войск обедали в отдельном помещении, но тут же в непосредственной близости солдат». [17]
Во второй и последний раз праздник, но уже с иной тональностью, был отмечен зимой 1919 г.
Из воспоминаний С.Ц. Добровольского: «26 ноября по старому стилю я был приглашен в солдатский клуб на обед Георгиевских Кавалеров - офицеров и солдат. Около 600 человек уселось за столы, у которых прислуживали дамы женского патриотического союза. Обед состоял из трех блюд: борща с пирогом, котлет с картофелем и какао, а для провозглашения тостов был предложен горячий глинтвейн. Под звуки оркестра обед прошел чрезвычайно дружно и оживленно, при образцовом порядке, который был внесен деятельностью чрезвычайно умело прислуживавших представительниц женского патриотического союза. Здравица Главнокомандующего за георгиевских кавалеров была покрыта могучим «ура», после чего солдаты посадили его на стул и, пронеся по всему помещению, долго качали. Так создавалась и крепла связь между офицерским корпусом в лице Главнокомандующего и солдатской массой на Севере». [18]
Свидетельствует Н.П. Зеленов: «26 ноября, в день Георгиевского праздника, солдаты Двинского фронта, кавалеры георгиевских крестов и медалей собрались в клубе-хате, устроили митинг и вынесли резолюцию - настаивать перед Главнокомандующим о созыве земско-городских деятелей и послали на имя главнокомандующего соответственную телеграмму. Штаб не нашел ничего лучшего, как замолчать этот факт. Генерал Миллер всячески старался отклонить этот съезд. Левые группы не стеснялись пользоваться демагогическими средствами - был пущен слух в войсках, что общественность, желая прекратить ненужную братоубийственную войну, хочет настоять на означенном съезде, дабы найти компромисс и войти в переговоры с большевиками, т. к. С падением Колчака, Деникина и Юденича пропадает смысл борьбы - в одной Северной Области - бедной людьми и иными ресурсами. Фронт с удовлетворением подхватил это нашептывание». [19]
24 февраля 1919 г. Временное правительством Северной области приняло решение «восстановить действие всех законоположений о наградах военнослужащих, изданные до 25-го октября 1917 г., предоставив соответствующим лицам право награждения и сохранив утвержденные постановления наград за прежние подвиги». [20] Позднее Командующий войсками Генерального штаба генерал-майор Марушевский «приказал объявить всем войсковым частям, управлениям, учреждениям и заведениям военного ведомства, что постановлением Временного правительства Северной Области от 7 апреля, в пределах Северной Области восстановлено действие ст. ст. 89 и 184 Статута военного Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия с 2 августа 1918 года». [21]
Из воспоминаний В.В. Марушевского: «… я учредил особый клуб Георгиевских кавалеров. В основание этого клуба я положил идею сближения между собою лучших офицерских сил, отмеченных высшим военным отличием. Я полагал, что, образуя крепкое, надежное ядро офицерского состава, я постепенно сгруппирую около этого ядра лучшие, еще не разложившиеся элементы, что в значительной мере облегчит мне выбор начальствующих лиц. Конечно, задуманная мною программа не удалась полностью, но все же клуб объединил довольно широкие круги, а впоследствии, когда удалось достать для него помещение - клуб сделался одним из лучших в. Архангельске». [22]
Из воспоминаний В.В. Игнатьева: «Перед масленицей появилась первая ласточка – выделение офицерской аристократии: под флагом клуба «Георгиевских кавалеров» был организован клуб штабного офицерства». [23]
«Насколько остра была вражда между тыловым и фронтовым офицерством показывает дело, случившееся в Военном Суде. Капитан Лерхе, адъютант полковника Мурузи, приехав в Архангельск, в клубе Георгиевских Кавалеров устроил скандал, направленный против Штаба и в частности против генерала Квецинского. Суд этот был своеобразный турнир между фронтовым и тыловым офицерством». [24]
Из воспоминаний В.В. Марушевского: «В число основателей клуба вошли и те иностранные представители, которые носили знаки русского ордена. Это были: сербской службы майор Павлович - имевший орден св. Георгия 4-й степени, польской службы, полковник граф Соллогуб - имевший тот же орден, французской службы майор Лелонг, награжденный георгиевским оружием, в период своей службы в русских войсках во Франции (авт.)». [25] [Лелонг, выдающий офицер генерального штаба, носивший русский мундир во время его службы в 1-й русской особой бригаде во Франции]. [26]
Необходимость и целесообразность создания подобного клуба была для руководства очевидной. Среди офицеров, прибывших на Север, было немалое количество Георгиевских кавалеров. Только членами Георгиевской Думы являлись 47 человек. В Именном указателе, подготовленном автором, значится 313 офицеров (в звании от подполковника и выше) - участников гражданской войны и интервенции на Севере России. Из них около половины - 142 офицера - являлись Георгиевскими кавалерами, в том числе, 86 были удостоены этого звания во время Русско-японской и Первой мировой войн; 56 – награждены за участие в боевых действиях на Северном фронте в 1919-1920 гг. Это в определенной степени характеризует офицерский кадровый состав формируемой Белой армии.
Известно, что в Сибирской армии была разработана подробная регламентация награждения всех участников боевых действий. [27], [28], [29] Надо полагать, что подобный регламент был создан и в Северной области. Но пока, к сожалению, таких документов выявить не удалось.
Трудно и не сразу решился вопрос о форме одежды военнослужащих армии Северной области. Наконец Временное правительство г. своим постановлением № 36 от 22 ноября 1919 г. установило её для армии «впредь до установления общей для русской армии формы одежды военного времени». В том числе, обязательным являлось следующее требование: «ордена и медали офицерам, классным чинам и солдатам носить по прежним правилам. За неимением орденов и медалей носить ленточки от таковых в порядке старшинства». [30]
Решение о восстановлении наградной системы императорскими знаками воинского отличия помимо формальной части должно было иметь материальное и финансовое обеспечение. Во-первых, необходимо было иметь готовые награды; во-вторых, заказать их дальнейшее изготовление ювелирным фирмам или на месте, в Архангельске, или за рубежом. Насколько непросто решался это вопрос говорит история с заказом на изготовление единственной оригинальной награда, установленной белым правительством Севера - медали «В память освобождения Северной области от большевиков». [31] К сожалению, данный вопрос пока не исследован.
По аналогии с другими регионами [32] можно лишь предположить, что в Архангельске имелся некий запас Георгиевских и иных наград, заказанных ранее казной на Монетном дворе, и находящихся в ведении Главного штаба Военного министерства. Некоторый запас наград должен был находиться в штабе Флотилии Северного Ледовитого океана. Вероятно, к изготовлению наград могли быть привлечены местные ювелирные мастерские.
О том, что использовались различные источники получения наград, говорит тот факт, что в документах о награждении Георгиевскими крестами и медалями первой половины 1919 г. номера наград не приводятся, их нумерация появляется позднее. Более того, выявлены случаи использования знаков отличия с одинаковыми номерами.
Награждения первыми нумерованными солдатскими георгиевскими знаками отличия состоялись:
крест 1-й степени – за № 6 – приказ № 334 от 24 октября 1919 г.;
крест 2-й степени – за № 37 – приказ № 294 от 24 сентября 1919 г.;
крест 3-й степени – за № 121 – приказ № 278 от 13 сентября 1919 г.;
крест 4-й степени – за № 1026 – приказ № 278 от 13 сентября 1919 г.;
Медаль 2-й степени – за № 5 – приказ № 355 от 5 ноября 1919 г.;
Медаль 3-й степени – за № 15 – приказ № 307 от 3 октября 1919 г.;
Медаль 4-й степени – за № 679 – приказ № 294 от 24 сентября 1919 г.
Очевидно, что Временным правительством Северной области была введена собственная нумерация георгиевских наград, что также позволяет предположить об организации изготовления наград на месте.
Следует отметить, что военнослужащих иностранных формирований награждали солдатскими георгиевским наградами без нумерации.
К сожалению, автору не удалось выявить образцы георгиевских наград данного периода. Тем не менее, В. Дуров упоминает о наличии таких в столичных музейных коллекциях. [33] И эти сведения представляют несомненный интерес для последующих исследований, поскольку в рамках проекта «Св. Георгий» автор работает над формированием Именного указателя лиц, награжденных Георгиевскими знаками отличия, в период 1918-1920 гг. в Северной области и на Северном фронте. При наличии номеров, в дальнейшем, возможно было бы провести персонификацию таких медалей.
До революции у георгиевских кавалеров имелись многочисленные льготы и преимущества. Частично они были установлены и для вновь награжденных в Северной области. [34]
Для рассмотрения представлений о награждении орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия или Георгиевским оружием в порядке статей 20 и 118 Георгиевского Статута, соответственно, приказом командующего собиралась Георгиевская Дума. Члены Думы являлись кавалерами данного ордена. Они же были первой инстанцией, которая после рассмотрения представлений и вносила свои представления командующему, позднее главнокомандующему. Решение о награждении солдатскими наградами принималось на основании ходатайств начальников соответствующих воинских формирований.
Далеко не всегда эти ходатайства были убедительными. В связи с чем, временно командующий войсками полковник Данилов своим приказом № 247 от 4 июля 1919 г. вынужден был указать на допускаемые недостатки.
Сведения о награждениях Георгиевскими отличиями автором выявлены лишь в двух источниках. А. Дерябин [35] приводит следующие цифры: «Всего орденом Святого Георгия 4-й степени на севере России были награждены 18 человек, из них два – посмертно; среди награжденных были 4 англичанина. Георгиевское оружие получили 20 человек (один – посмертно), из них один англичанин».
В [36] опубликован список награжденных орденом Св. Георгия и Георгиевским оружием в период гражданской войны 1918-1920 гг. на Севере, подготовленный членом Военно-исторического клуба ВООПИиК В.Л. Юшко. «На сегодняшний день известно тридцать восемь случаев пожалования Георгиевских наград офицерам, сражавшимся на Севере России, в том числе пять наград пожаловано союзникам-англичанам. Из этого количества один награжденный – летчик, один – танкист, два – моряка, семь – артиллеристов». В предисловии указанного издания подчеркивается, что это первая в нашей стране попытка обобщить сведения о Георгиевских кавалерах времен Гражданской войны на Севере.
В текущем году автором проведена работа по выявлению награждений Георгиевскими отличиями в 1918-1920 [37]. В результате удалось значительно расширить упомянутый выше список награжденных (с 38 до 64 человек). Результаты этого поиска следующие:
Всего было награждено: – 64 офицера. В том числе один офицер награждался дважды (Постников Петр Константинович). Посмертно награждено – 3 (в том числе – один иностранец). Орденом Св. Георгия (Георгиевским крестом 4-й ст.) отмечены 29 человек, Георгиевским оружием – 35. В числе награжденных иностранцев 5 офицеров британской армии (Баррос, мaйop английской службы 5-го драгунского гвардейского полка; Лайль Вильям, капитан британской армии Хайленского легкого пехотного полка; Мэй Гарри, мaйop британской армии 45-го Королевского Фюзилерного полка; Смолл, лейтенант английской службы 237 английской бригады; Сэдлер – Джэксон Л. В., британской армии бригадный генерал). Из 59 офицеров Белой армии двое уже имели ранее георгиевские награды (Барбович Николай Павлович, Мурузи Александр Александрович), остальные награды получили впервые. Почти одна треть награжденных была представляла различные виды войск: одни летчик, три танкиста, 4 моряка, 9 артиллеристов.
Среди награжденных три офицера – уроженца г. Архангельска и Северной области (Глебовский Александр Павлович, Дилакторский Петр Александрович, Ракитин Максим Николаевич)
Первые Георгиевские награждения в Северной армии были утверждены 8 февраля 1919 г. [38] А именно: Георгиевские солдатские кресты 2-й степени – (один - без номера), 3-й – (один - без номера), 4-й – (семь - без номера), и Георгиевская медали 4-й степени – (одна - без номера).
Первое награждение Орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени согласно постановлению Георгиевской Думы Северной области состоялось 30 января 1919 г. Им был отмечен войсковой старшина Петр Дилакторский.
Первое известное в Северной армии награждение Георгиевским оружием относится к 28 февраля 1919 года. Им был награжден прапорщик добровольческий партизанский отрядАндрей Мозолевский.
Последние награждения состоялись: орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени - 30 декабря 1919 г.; Георгиевским оружием - 20 января 1920 г.; Георгиевскими солдатскими: 7 февраля 1920 г. – крестами – 3-й степени – (за № 498), 4-й – (за №№ 2762-2764) и медали: 3-й степени – (за № 95), 4-й степени – (за №№ 1772-1784, 1797-1827).
Единственная оригинальная награда, установленная белым правительством Севера 18 июня 1919 г., - медаль «В память освобождения Северной области от большевиков». [39] Имеются сведения о том, что заказанные во Франции медали не были получены. [40] Не было выявлено и документов о награждении ими кого-либо.
В. Дуров предполагает, что «число награждений в целом было незначительно. Думать так позволяет то, что последний по времени выдачи известный нам Георгиевский солдатский крест 1 степени, имел порядковый номер 17. Георгиевские кресты 2-й, 3-й и 4-й степеней, выданные 19 декабря, имели соответственно номера 106, 422 и 2270. Георгиевские медали имели еще меньшие номера; например, выданные 13 декабря медали 2-й и 3-й степеней отмечены номерами соответственно 16 и 78, а медаль 4-й степени, полученная позже, 20 декабря, № 1552». [41], [42]
Такое утверждение достаточно спорно. Если соотнести число награжденных георгиевскими наградами (по оценке автора – около 6 тыс. чел.) с численностью Белой армии на Севере (5 тыс. чел. - в марте, 15 тыс. - в июле, до 25 тыс. чел. - в конце 1919 г.), то награжденным фактически был каждый четвертый военнослужащий. [43]
Русские Войска Северной области
По разным источникам численность войск Северной области была примерно такова:
к 1 января 1919 г.
Архангельская группа русских – штыков – 1700; общее число 2715
Мурманская группа русских – штыков – 3500; общее число 4441. [44]
В январе 1919 г. белые части на севере России насчитывали 9,4 тыс. штыков и сабель. [45]
к 15 апреля 1919 г.
Архангельская группа русских – 18500
Мурманская группа русских – 6000. [46]
Тогда же генерал-губернатором Северной области стал генерал-лейтенант Е.К.Миллер, а Марушевский остался командующим русскими войсками области с правами командующего армией. Войска на севере испытывали крайнюю нужду в офицерах. Летом 1919 г. удалось набрать за рубежом и на юге России всего около 600 офицеров и чиновников. В июле численность русских войск в Северной области достигла 25 тысяч человек (из них 14 тысяч бывшие красноармейцы). К 1 февраля 1920 г. в войсках Северной области насчитывалось 1492 офицера, 39 822 строевых и 13 456 нестроевых нижних чинов - всего более 54,7 тыс. человек при 161 орудии и 1,6 тыс. пулеметах, в национальном ополчении — до 10 тыс. человек. В том же месяце, после падения Архангельска, белая армия на севере России прекратила свое существование. Ее части не отличались высокой боеспособностью, несмотря на достаточное количество вооружения и боеприпасов. Присутствие на Севере значительного иностранного контингента дало возможность белым создать свои вооруженные силы. Слабость их в военном отношении была предопределена как наличием в составе подавляющего большинства насильно мобилизованных и бывших военнопленных красноармейцев, так и нехваткой опытного офицерского состава. [47]
Руководящая верхушка Белой армии Северной области реально оценивала ее личный состав, как офицерский, так и солдатский.
Офицеры
Марушевский В.В.: « … я объявил приказ о немедленной регистрации всего офицерского состава, с поверкою всех документов, доказывающих право данного лица на офицерское звание. Мною была учреждена особая комиссия, с привлечением в нее представителей и военных, и гражданских с участием сыска и контрразведки. Громадная работа этой комиссии дала мне возможность уже в течение двух недель отдать себе отчет в тех силах, которыми я располагаю. По памяти я могу восстановить, что регистрация дала мне цифру около 2000 человек, с чинами морского ведомства и военными чиновниками, учитывая в этом числе все школы, находящиеся в Архангельске. Из этого числа, собственно, офицеров, пригодных для формирования войсковых частей, было около 1000 человек». [48]
В рамках рассматриваемой темы автор счел необходимым дать общее представление о количественном и качественном состоянии личного состава Белой армии Северной области.
«Масса стрoeвoгo и нecтpoeвoгo офицерства, захваченная переворотом в Архангельске, распадалась на две следующие группы: 1. В распоряжении pусскoгo командования. 2. В распоряжении английского командования. В первой группе состояло то, что вошло в мобилизованный в Архангельске полк, в военное управление и в те добровольческие доблестные отряды, которые работали под Шенкурском и на реке Двине. Кроме тoгo, по городу бродило много людей в защитных костюмах, а иногда и в лохмотьях, и среди них можно было угадывать чутьем также бывших представителей великой армии. Во второй группе состояло то, что, отчаявшись в возможности служить в русских национальных войсках, бросилось на призыв и англичан, и французов и широко заполнило ряды славяно-британского и французского легионов, а также и персонала обучаемых в английских военных школах - пехотной, артиллерийской, пулеметной, бомбометной и телеграфной. Сюда же относились и офицеры, работавшие в отряде некоего Берса, укрывшегося под английский флаг после многих недоразумений с его отрядом сейчас же после ухода большевиков из Архангельска. Первая группа была в условиях несравненно худших, нежели вторая. Вопросы продовольствия и обмундирования, с таким трудом разрешаемые для офицеров формируемых русских войск, были обставлены несравненно шире и лучше для тех, кто состоял в непосредственном распоряжении союзников. ….. Славяно-британский легион не представлял собою строевой части в строгом смысле этого слова. К легиону относились все те офицеры, которые поступили на английскую службу с фиктивными английскими чинами. Все они носили английскую форму, за исключением лишь герба на фуражке, и имели отличительные знаки английских офицеров. Вместе с тем, они не имели никаких прав на продолжение службы в английской армии и связаны были особыми контрактами. К этому же легиону относились и некоторые части, как например, прекрасный артиллерийский дивизион, сформированный капитаном Рождественским, и отряд Берса, который потом был расформирован. ....... Французский иностранный легион представлял собою лишь одну роту, отлично подобранную, прекрасно обученную и обмундированную. Рота эта наполовину состояла, из русских офицеров, добровольно зачислившихся в ряды легиона простыми солдатами. …. Легион формировался по совершенно определенным законам, установленным для иностранного легиона во Франции. Дисциплина в нем поддерживалась железная, и часть эта представляла собою пример образцовой, я бы сказал, даже щегольской организации французского командования. Прекрасное размещение людей и отлично поставленная кухня много содействовали успеху дела, но я полагаю, что своим блестящим видом часть эта была обязана нашему офицерскому составу, давшему основной кадр солдат, капралов и унтер-офицеров». [49]
«Офицерский корпус состоял из весьма разнообразных элементов, которые однако можно свести к трем основным группам: мобилизованные местные офицеры, прибывшие в область добровольцы и офицеры, доставленные в область англичанами тоже по добровольному своему желанию из английских лагерей, куда они попали после разгрома Скоропадского на Украине. Основную массу этих трех групп составляли офицеры военного времени, а кадровые представляли среди них редкое исключение. Местные офицеры, связанные с краем прочными интересами частного или служебного характера, разделялись тоже на две резко друг от друга отличавшиеся категории. Одни из них не склонны были к активной борьбе, учитывая возможность перехода к противнику, а поэтому старались преимущественно устроиться в тыловых и хозяйственных учреждениях и в моменты военных кризисов в них всегда очень громко говорили инстинкты самосохранения. Другая группа местных офицеров принадлежала к самым доблестным и самоотверженным бойцам, покрывшим свои имена неувядаемой славой. … Прибывшие в область офицеры в большей своей части отличались тоже мужественным и доблестным исполнением своего долга. К сожалению, между ними не было полной солидарности, так как офицеры, спасенные на Украине от большевиков немцами, несмотря на более чем внимательное отношение к ним в английских лагерях, вплоть до получения каждым подарка от английского короля в виде хронометра-часов, - были проникнуты германофильством, что возмущало офицеров, хотя и прошедших суровую школу в иностранных легионах, но сохранивших верность Антанте. Все это антантофильство и германофильство, конечно, не носило серьезного характера, но, к сожалению, давало повод для ссор и недоразумений. Много выше стояла офицерская среда в артиллерии, производя своим поведением, воспитанностью и уровнем образования впечатление офицеров мирного времени.
Цвет офицерства составляла небольшая группа кадровых офицеров, командовавших отдельными войсковыми частями пехоты и артиллерии, на которых собственно говоря и держалась наша маленькая армия». [50]
«В большей своей части оно [фронтовое офицерство Севера - ЕФК] было не только весьма высокого качества, не только превосходило офицерство сибирской и юго-западной армии, но и отличалось от офицерства Добровольческих частей. Оно было не только храбро, оно было разумно и интеллигентно. В большинстве это были или местные, вышедшие из партизанов, или приехавшие через Англию, недавние пленные в Германии. Кадрового офицерства было немного, во всяком случае кадровое офицерство терялось в общей массе не кадрового, занимая к тому же чаще всего должности в штабах». [51]
Пополнение
В.В. Марушевский: « …….. я получил сведения о состоянии офицерского запаса за границей. Запас этот был громаден. Учет этого запаса осуществлялся, главным образом, в Париже. Немедленно была послана телеграмма генералу Щербачеву о необходимости высылки на Север наибольшего числа офицеров. Я указывал точно, что мне некем замещать должности батальонных командиров, что я страшно нуждаюсь в специалистах, т. е. в офицерах генерального штаба, интендантах, юристах, я просил особенно усилить меня артиллеристами, в которых нужда была самая настоящая. На мой призыв не откликнулся почти никто. Лишь в мае прибыло ничтожное число офицеров, «завербованное» моим же бюро в Стокгольме, и в конце июля пришел эшелон около 350 офицеров и чиновников, сорганизованных в Лондоне. Может быть, в мае этот эшелон мог оказать влияние на ход событий, в июле это уже было поздно». [52]
«…. в эти тяжелые дни прибыл, наконец, транспорт, привезший в область из Англии около 400 русских офицеров, набранных в Германии, в Англии и понемногу повсюду. Эшелон этот в массе производил впечатление недурное, но в отдельных личностях - глубоко удручающее. Большинство приехало в Архангельск с чувством глубокого разочарования и полного неверия в то дело, на которое их звали. ….. Лучшие элементы, в качестве желающих, быстро попали на фронт. То, что осталось в Архангельске, наполнило тыл новостями из заграничной жизни, вздорными слухами, интригами и обнаруживало так называемую «немецкую ориентацию», так как группа имела многих сторонников этого политического течения». [54] «… офицерский транспорт, прибывший 24 июля…» [55]
«Кальяна», английское госпитальное судно, … прибыло в Архангельск в двадцатых числах июля 1919 года. На этом пароходе …. ехало несколько сот русских офицеров, в большинстве своем – бывшие пленные в Германии и интернированные после падения Украины добровольцы». [56] В конце июля прибыла группа офицеров из Англии в количестве 700 чел. [57]
Солдаты
В.В. Марушевский: «Переходя к оценке состава массы мобилизованных, я должен сказать, что она, главным образом, складывалась из солдат, уже прошедших школу разложения в революционный период. 3накомые с комитетами и советами солдаты представляли собою весьма нетвердый элемент, настроенный против офицерского состава и против введения в войска старой воинской дисциплины. Лучшими элементами были новобранцы, т. е. люди, вовсе не служившие ранее в войсках, с еще не разложенной нравственностью». [58]
С.Ц. Добровольский: «Солдатскую массу можно тоже разделить на три основные группы: мобилизованных, добровольцев и бывших красноармейцев. Среди мобилизованных часть чрезвычайно добросовестно относилась к исполнению своего долга. К ним преимущественно относились крестьяне ближайших к фронту волостей, наиболее осведомленные о том, что делается у большевиков, а потому не склонные подчиниться им. Чем дальше от фронта, тем становилось хуже, и наиболее ненадежный элемент представляли собой солдаты из Архангельского, Холмогорского и Онежского уездов. …. Вторую группу солдат составляли добровольцы: легионеры французских и славяно-британских легионов и шенкурские, тарасовские и пинежские партизане. Часть славяно-британских легионов была отборного по своим боевым качествам состава, но среди славобриттов были элементы вроде Дайеровского батальона. Недалеко от последних ушли и французские легионеры, среди которых были преступники и большевики, не выдаваемые нам для суда по принципу экстерриториальности союзных войск. ….. Шенкурские партизане или, как их называли, «шенкурята», хотя и непримиримо были настроены к большевикам и по прибытии союзников были во главе разгоревшегося против советской власти восстания в Архангельской губернии, но представляли собой весьма беспокойный элемент….. Самый прочный элемент добровольческой среды представляли собой партизане-крестьяне тарасовцы и пинежцы. Здесь на почве охранения собственнических интересов, нарушаемых большевистскими опытами и реквизициями в пользу красной армии, царила непримиримая вражда к Советской власти. …. В боевом отношении эти люди представляли собой исключительный по своей доблести материал. Третью категорию составляли бывшие красноармейцы. Часть их без остатка изжила большевизм и, выдав и расстреляв своих комиссаров и коммунистов, до конца выполняла свой долг, зная, что и враг не даст пощады, если опять попадешь в его руки. …. Остальные элементы этой категории были неустойчивы и настроение их изменялось в зависимости от развития боевых действий». [59]
«Славяно-Британский легион составился из реакционного офицерства на Мурмане, которое из Петрограда направляли английскому генералу генералу Пулю доктор Ковалевский и генерал Геруа, черпая это офицерство их гвардейских полков». [53]
Воинская доблесть, мужество и самоотверженность как офицеров, так и солдат Белой армии очевидна. Но, к сожалению, они не были «рыцарями без страха и упрека».
«Этой слабости [пьянству с тяжелыми эксцессами в тылу, составлявшими богатую хронику обвинительных актов военно-окружного суда Северной Области - ЕФК] были, хотя и в значительно меньшей степени, подвержены и другие категории офицерства; она давала крупный козырь для агитации большевиков и положительно составляла наш бич, несмотря на принимаемые крутые меры вплоть до разжалования в рядовые в административном порядке. Но не будем беспощадно строги к ним, вспомним, что они шестой год смотрели в глаза смерти, что они принимали участие в братоубийственной гражданской войне, тяжело ложившейся на их душу, и что они рисковали ежеминутно быть убитыми своими же подчиненными, во время очередного восстания. Многие пьяные эксцессы носили такой исступленный истерический характер, давали такую картину душевного надрыва под тяжестью слишком сильных для человеческой психики впечатлений, что мы считали необходимым подходить к оценке их не с формально-юридической точки зрения, а как к явлениям психо-патологического характера, тем более, что часто виновниками их были самые отважные офицеры, совершавшие на фронте положительно чудеса храбрости». [60]
В ожесточенных коллизиях гражданской войны многие из военнослужащих проявляли невиданную ожесточенность, переходящую в жестокость, даже к противнику; допускали должностные преступления. В прошлом у некоторых Георгиевских кавалеров была просто криминальные рецидивы (Лобода А.А. и др.). В частности, в своих воспоминаниях военного прокурора С.Ц. Добровольский упоминается о неблаговидных поступках Георгиевского кавалера П.А. Дилакторского. [61]
Примечания
[1] Таскаев М.В. «Список офицеров и солдат Белой армии в Коми крае, награжденных боевыми орденами и медалями» // Белая армия. Белое дело. 1998. № 5. С.38-45.
[2] Дуров В., старший научный сотрудник Государственного Исторического музея «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.65
[3] Дуров В. «Символика Белого движения» // Советский музей. 1991. № 5. С.74
[4] Герасимов М. О наградах императорской армии в Белой Сибири // Белая гвардия. 1999-2000. № 3. С. 96.
[5] Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.68
[6] Крицкий Н., Буяков А. Некоторые особенности награждения Георгиевскими наградами в белом движении на Дальнем Востоке России (1918 – 1922 гг.) // Нумизматика и фалеристика». 2002. № 4. С.19-21. http://george-orden.nm.ru/Stat/grgvostok1918.html
[7] Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.65-68; он же «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1992. № 1. С.67-69
[8] Дерябин А. «Из истории Георгиевских наград. Храбрейшим из храбрых…» // Россия. 2004. № 10 (856). 5 февраля; http://www.rgz.ru/archiv/nomer/856/7990
[9] Городецкий С.Н. Образование Северной области/ В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.42-43.
[10] Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.68
[11] Там же.
[12] Данилов И. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.247.
[13] Марушевский В.В. Год на Севере. (август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.212.
[14] «Военный орден почитается учрежденным с 1769 года ноября 26 дня, в который Императрица Екатерина II изволила возложить на себя знаки оного.
День сей празднуется ежегодно, как при Высочайшем дворе, так и во всех воинских частях и командах». Статут Императорского Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Часть I. Отделение общее. Общие положения. / Статут ордена Святого Георгия, утвержденный императором Николаем II 10 августа 1913 г. // Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Именные списки. 1769-1920. Биобиблиографический справочник. Отв. Сост. В.М. Шабанов. Федеральное архивное агентство. РГВИА. – М.: Русский мир, 2004. с. 58.
[15] В архивных документах этого периода встречаются и другие наименования праздника: Праздник Георгиевских кавалеров; день Кавалерского праздника Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, Георгиевского оружия, Георгиевского креста и Георгиевской медали
[16] Приказание войскам Северной области № 19 от 08.11.1918 г.
[17] Марушевский В.В. Год на Севере. (Август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.216-217.
[18] Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.108.
[19] Зеленов Н.П. Трагедия Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.223.
[20] Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1992. № 1. С.68
[21] Приказание русским войскам Северной Области № 34 § 1 от 19 апреля 1919 г., гор. Архангельск
[22] Марушевский В.В. Год на Севере. (август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.216.
[23] Игнатьев В.В. Некоторые факты и итоги 4 лет Гражданской войны. (1917-1921 гг.) Часть 1. / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.119.
[24] Соколов Б.Ф. Падение Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.341.
[25] Марушевский В.В. Год на Севере. (август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.216.
[26] Там же. С.201.
[27] Герасимов М. О наградах императорской армии в Белой Сибири // Белая гвардия. 1999-2000. № 3. С. 95-96.
[28] Каревский А.А. Георгиевские награды антибольшевистского движения на Востоке России в период лета-осени 1918 г. // Белая гвардия. 2001. № 5. С. 101-105.
[29] Крицкий Н., Буяков А. Некоторые особенности награждения Георгиевскими наградами в белом движении на Дальнем Востоке России (1918 – 1922 гг.) // Нумизматика и фалеристика». 2002. № 4. С.19-21. http://george-orden.nm.ru/Stat/grgvostok1918.html
[30] Дерябин А. Белая армия на Севере России. 1918-1920 гг. М.: ООО «Восточный горизонт», 2002. С.30-31.
[31] «… 4 декабря 1919 года начальник гражданской канцелярии главнокомандующего Северной области Е. Миллера сообщал в конфиденциальном письме заместителю Председателя Временного правительства региона о том, что заказанные во Франции медали еще не получены и награждение ими откладывается на неопределенное время. А в феврале 1920 года Северная белогвардейская армия была разгромлена красными, а ее остатки интернированы в Финляндии. Поэтому медаль практически не встречается в Советском Союзе, да и за границей она представляет большую редкость». / Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.68
[32] Крицкий Н., Буяков А. Некоторые особенности награждения Георгиевскими наградами в белом движении на Дальнем Востоке России (1918 – 1922 гг.) // Нумизматика и фалеристика». 2002. № 4. С.19-21. http://george-orden.nm.ru/Stat/grgvostok1918.html
[33] «Дошли … до нас солдатские Георгиевские кресты разных степеней, изготовленные из алюминия. Они были доставлены еще во время гражданской войны с Северного фронта. В собрании Государственного Исторического музея их хранится значительное число. Известна также медаль с изображением святого Георгия на лицевой стороне и с надписью на оборотной «За храбрость. С. а.», что можно расшифровать как «Северная армия». Номер степени (3) и порядковый номер медали (271) выбиты пуансонами. С достаточной долей уверенности можно отнести эту награду к Северной армии (расшифровка букв как «Сибирская армия» менее убедительна, хотя и ее окончательно отбрасывать нельзя)». /Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.68
[34] « … в пределах Северной Области восстановлено действие ст. ст. 89 и 184 Статута военного Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия с 2 августа 1918 года. Означенными статьями Статута установлены нижеследующие вознаграждения: За кресты: 4 ст. - З6 р. в год, 3 - 60 р., 2 - 96 р., 1- 120 р. и за медали: 4 ст. - 12 р., 3 - 18 р., 2 - 24 р. и 1- 36 р. в год. Необходимые средства надлежит требовать от интендантства одновременно с пожалованием. Основание: Выписка из журнала заседания Временного Правительства от 7 апреля 1919 года. / Из Приказания русским войскам Северной Области № 34 § 1 от 19 апреля 1919 г. Командующего русскими войсками Генерального Штаба генерал-майора Марушевского
[35] Дерябин А. «Из истории Георгиевских наград. Храбрейшим из храбрых…» // Россия. 2004. № 10 (856). 5 февраля; http://www.rgz.ru/archiv/nomer/856/7990
[36] Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Именные списки. 1769-1920. Биобиблиографический справочник. Отв. Сост. В.М. Шабанов. Федеральное архивное агентство. РГВИА. – М.: Русский мир, 2004. с.862-865.
[37] Исследовались следующие дела из фонда ГААО Ф.2834 (оп.1): дд.35, 44/45, 52/53, 55.
[38] В статье Дурова В. указывается иная дата известных ему первых награждений: «10 февраля 1919 года были выданы следующие виды знаков отличия: Георгиевские солдатские кресты 2-й, 3-й и 4-й степеней и Георгиевские медали 3-й и 4-й степеней. К сожалению, номера этих наград неизвестны и поэтому утверждать, чтo они являются вообще первыми в Северной армии, мы не можем». / «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1992. № 1. С.68
[39] «Белогвардейским Северным правительством была учреждена медаль, получившая название «В память освобождения Северной области от большевиков». Медаль установлена 18 июня 1919 года. Удостоенными этим знаком отличия могли быть все воинские чины Северной области, войска союзников, а также гражданские лица, принимавшие участие в военных действиях на стороне белых. На лицевой стороне медали, изготовленной из белого металла, в центре помещена женская фигура с мечом и щитом в руках, олицетворяющая Победу, рядом с нею – русский солдат, заряжающий винтовку, а вокруг него - солдаты оккупационных войск, стреляющие с колена - английский, американский, французский, итальянский и сербский. На оборотной стороне медали под двуглавым орлом без корон - фигуры тех же солдат войск интервентов (справа - англичанин и американец, слева - француз, итальянец и серб), стоящих вокруг русского солдата. Носиться должна была медаль на ленте из продольных белой и голубой полос». / Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.67-68
[40] Дуров В. «Награды «Белого движения» // Советский музей. 1991. № 6. С.68
[41] Там же
[42] Автор выявил более поздние наградные документы, относящиеся к январю-февралю 1920г.
Солдатские георгиевские кресты: 1-й степени – № 21 - 14 января 1920 г.; 2-й – № 129 – 6 февраля 1920 г.; 3-й – № 500 - 6 февраля 1920 г.; 4-й – № 2783 – 6 февраля 1920 г.
Солдатские георгиевские медали: 2-й степени – № 19 - 4 февраля 1920 г.; 3-й – № 97 – 6 февраля 1920 г.; 4-й - № 1829 - 6 февраля 1920 г.
[43] По Добровольскому С.Ц. «солдатская масса» в Северной области доходила численностью с тыловыми частями до 50 тысяч человек.
[44] Зеленов Н.П. Трагедия Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.211-212.
[45] http://e-icona.narod.ru/Art_006.html
[46] Зеленов Н.П. Трагедия Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.211-212.
[47] http://e-icona.narod.ru/Art_006.html
[48] Марушевский В.В. Год на Севере. (август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.213.
[49] Там же. С.201-203.
[50] Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.96-101.
[51] Соколов Б.Ф. Падение Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.340.
[52] Марушевский В.В. Год на Севере. (август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.328.
[53] Игнатьев В.В. Некоторые факты и итоги 4 лет Гражданской войны. (1917-1921 гг.) Часть 1. / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.119.
[54] Марушевский В.В. Год на Севере. (август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.329-330.
[55] Там же. С.328.
[56] Соколов Б.Ф. Падение Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.319.
[57] Зеленов Н.П. Трагедия Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.212.
[58] Марушевский В.В. Год на Севере. (август 1918 – август 1919 гг.) / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. I. Архангельск, 1993. С.203.
[59] Добровольский С.Ц. Борьба за возрождение России в Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.96-101.
[60] Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области / В сб. «Белый Север. 1918-1920 гг.: Мемуары и документы». Вып. II. Архангельск, 1993. С.96-101.
[61] Там же. С.56.