Глава шестая 

В это же время из России до нас стали доходить сведения об обнаружении останков убитой в 1918 году в Екатеринбурге семьи императора Николая II. Конечно, изначально мы сомневались и не были уверены на все сто процентов, что это именно те останки. Но после проведения множества экспертиз, в том числе и ДНК, все сомнения для нас отпали. Мы глубоко прочувствовали эту историю и внимательно следили за ходом всего расследования. Хотя, новости до нас порой доходили и с запозданием.

Ещё одним важным моментом в этой теме стало то, что ДНК экспертиза после многих лет споров подтвердила, Анна Андерсон, женщина, выдавшая себя за якобы чудесно спасшуюся великую княжны Анастасию Николаевну, оказалась самозванкой.

Эта женщина объявилась в 1920 году в Берлине, когда её выловили из канала. С этого момента начался миф о спасшейся младшей дочери русского царя. Анна Андерсон пыталась судиться, требовала, чтобы ей вернули «царские деньги», но суд ей отказал. Большинство отвергало её претензии, но находились и те, кто считал её действительно русской великой княжной. Правда такая «великая княжна» не могла сказать ни слова по-русски. Здесь я хочу привести прямую цитату слов Михаила Андреевича по поводу всей этой истории, растянувшейся на целый век: «С самого начала этого сомнительной истории, моей семье было очевидно, что Анна Андерсон была самозванкой. За её спиной стояли сомнительные люди и мотивы, но в это же время мало, кто прислушивался к нашему мнению. Мы были очень дружной семьей в изгнании, и я помню, как в юности слушал несколько бесед между моей бабушкой, родственниками и друзьями. Все были потрясены заявлениями, сделанными толпами самозванцев, было просто так много людей, утверждавших, что они выжили в Екатеринбурге. Несколько членов моей семьи или их представителей посещали Анну Андерсон в первые дни, как газеты запестрели заголовками о спасении “дочери царя”. Все они отвергли её претензии. Многие были поражены, что кто-то мог всерьез поверить, что женщина, не умеющая говорить по-русски или отвечать на конкретные вопросы о жизни императорской семьи, может быть дочерью Николая II. Моя семья смотрела на Андерсон как на шабаш, который танцевал вокруг неё, создавая книги и фильмы. Это всё было вульгарное оскорбление памяти императорской семьи».

И ведь действительно, про Анну Андерсон снимали фильмы, даже в Голливуде появилась лента «Анастасия» по мотивам истории Анны Андерсон. Главную роль в фильме сыграла шведская актриса Игрид Бергман и даже получила за эту роль премию «Оскар». Всё это глубоко возмущало Михаила Андреевича. Здесь я снова приведу его слова: «На протяжении многих лет друзья и знакомые, которые смотрели фильмы или читали книги об Андерсон, читали мне лекции о том, почему она была искренней. Мало кто слушал или принимал обратную сторону аргумента. Это приводило в бешенство, но через некоторое время я просто перестал спорить, какой в этом был смысл? Как я мог конкурировать с гламурными сказками, создаваемыми индустрией развлечений».

Анна Андерсона умерла в 1984 году в США. Спустя десять лет, когда полным ходом шла идентификация останков семьи императора Николая II, британский генетик Питер Гилл провёл сравнительный ДНК анализ образцов тканей Анны Андерсона, останков императрицы Александры Фёдоровны и крови принца Филиппа, герцога Эдинбургского. Вывод был однозначный, Анна Андерсон не является родственницей Романовым и Виндзорам. Однако сравнительный анализ крови Карла Маухера и Анны Андерсон показал, что они являются родственниками. Это доказало версию, выдвинутую ещё в 1920-х годах, что Анна Андерсон на самом деле является польской фабричной рабочей Франциской Шанцковской, пропавшей в Берлине в 1920 году. Как раз Карл Маухер являлся внучатым племянником Шанцковской. Всё совпало. Вновь я хотела бы вернуться к словам Михаила Андреевича и процитировать его: «Я помню тот день, когда я услышал, что тесты ДНК доказали, что Анна Андерсон не была великой княжной Анастасией Николаевной, лишь ещё одной в длинной и ничем не примечательной череде подделок. Конечно, это не стало сюрпризом! Это только подтвердило то, что моя семья говорила в течение 60 лет, и теперь люди, наконец, обратили внимание».