Embedded Files
Человеку надо знать свои корни.
10.05.18 - 15 -14
http://militera.lib.ru/memo/russian/kazakov_mi/03.html
В Иране
Наконец пришел черед и для нас самих: мы тоже выступили в боевой поход.
В первых числах сентября состоялось подписание соглашения между правительствами СССР и Великобритании, с одной стороны, и правительством Ирана — с другой, об отводе иранских войск из ряда районов и размещении в этих районах советских и английских войск. По тому же соглашению иранское правительство обязано было передать Советскому и английскому правительствам для интернирования членов немецкой колонии, а также выслать за пределы Ирана итальянскую, румынскую и венгерскую миссии.
Войска Средне-Азиатского военного округа перешли советско-иранскую границу на всем ее тысячекилометровом протяжении — от Каспийского моря до Зульфагара. Перед нами вставала страна, которую мы изучали и в общем-то знали, за поведением которой внимательно следили, но еще не видели собственными глазами. Многое здесь вызывало у нас удивление, ко многому надо было еще присмотреться, чтобы лучше понять.
Большим разнообразием отличается природа Ирана. В благодатной приморской части можно увидеть цитрусовые прямо у городских тротуаров. А ближе к афганской границе — голая каменистая пустыня, приводящая в уныние. Лишь кое-где встречались здесь остатки древних оросительных систем — следы упорных трудов человека.
Вступление советских войск в Иран было мерой вынужденной и в той обстановке необходимой. В Иране еще до войны стало очень заметно проявляться влияние фашистской Германии. Началось, как водится, с проникновения германского капитала в экономику страны. Одновременно сюда густым потоком хлынула фашистская агентура под видом различных специалистов и представителей фирм. Перед войной число эмиссаров «третьего рейха» на территории Ирана приближалось к четырем тысячам. Это явилось логическим продолжением традиционной борьбы германского империализма с британским за влияние на Ближнем Востоке, за владение нефтеносными богатствами. [71]
Через Иран планировалось наступление немецко-фашистских войск с Балканского полуострова и из Турции на Индию. Но особые надежды гитлеровцы возлагали на использование Ирана — его территории и природных богатств — в войне против Советского Союза.
С момента развязывания войны против СССР нацистская агентура стала готовить в Иране государственный переворот. Не случайно здесь еще перед войной подвизался небезызвестный адмирал Канарис, набивший руку на шпионаже и диверсиях при аншлюсе Австрии, оккупации немецко-фашистскими войсками Чехословакии. Подготовка к перевороту зашла настолько далеко, что в Иран были уже завезены новые государственные флаги со свастикой. На наших южных границах вот-вот мог появиться новый фронт.
Советское правительство не могло допустить этого. В нотах от 26 июня, 19 июля и 16 августа оно трижды предупреждало шаха Ирана об угрожающей ситуации. Но шах и не думал принимать какие-либо меры. Он не решался «обидеть германских друзей». И тогда последовала директива войскам Закавказского и Средне-Азиатского военных округов о вступлении на территорию Ирана.
Основание и юридическое право на это давал нам Советско-иранский договор от 26 февраля 1921 года. В нем было оговорено, что, если какие-то враждебные элементы попытаются использовать Иран в качестве базы для нападения на нас, мы можем в целях самообороны ввести туда свои войска. Само собой разумеется, что этот вынужденный шаг ни в коем случае не затрагивал территориальной целостности и государственной независимости Ирана.
* * *
Из нашего округа в Иран вводилась 53-я отдельная среднеазиатская армия (сокращенно — 53 ОСАА). Командовал ею генерал-лейтенант С. Г. Трофименко. Начальником штаба был назначен я.
Состояла 53 ОСАА из трех группировок, действовавших на изолированных операционных направлениях. Западную, или приморскую, группировку в составе 58-го стрелкового корпуса возглавлял командир этого корпуса генерал-майор М. Ф. Григорович. Центральной, ашхабадской, [72]группировкой в составе 83-й горнострелковой дивизии командовал полковник А. А. Лучинский. Восточная группировка, в которую входил 4-й кавалерийский корпус двухдивизионного состава, выступала под командованием генерал-лейтенанта Т. Т. Шапкина.
Мы имели основания предполагать, что иранская армия по приказу шаха может оказать сопротивление нашему продвижению. Наибольшую опасность в этом отношении представлял горный район, прикрывающий направление Ашхабад, Новый Кучан, Мешхед с перевалами Гаудан, Карабах, Алемли на высоте 2000–2200 метров. Некоторое беспокойство вызывал также перевал Муздеран, прикрывавший путь на Мешхед из Серахса.
Непосредственное сопротивление нам могли оказать две дивизии иранцев: 9-я пехотная в составе шести полков, дислоцированная в районе Мешхед, и 10-я пехотная обычной организации, дислоцированная в районе Горган, Шахруд. Прибытие дополнительных сил иранской армии с юга страны или из района Тегерана казалось нам маловероятным: они, конечно, должны были оказаться задействованными против войск Закавказского военного округа, переходивших границу двумя днями раньше нас, а также против английских частей, вступавших в Иран с юга.
Особо важное значение для нас имели внезапность действий и стремительность продвижения. Нужно было как можно быстрее выполнить поставленную перед войсками задачу и постараться обойтись без кровопролития. Для ускорения темпов наступления на некоторых направлениях мы создали импровизированные моторизованные отряды небольшого состава. Действуя на значительном удалении от главных сил, они заблаговременно овладевали перевалами и узкими дефиле.
В первой половине дня 27 августа мы не встретили никакого сопротивления со стороны иранской армии. 10-я горганская дивизия просто-напросто разбежалась, побросав оружие и снаряжение. Более организованно вела себя 9-я мешхедская. Один из ее батальонов на маршруте Серахс — Мешхед, судя по всему, намеревался оказать сопротивление. Но уже 29 августа заместитель командира этой дивизии прибыл в Новый Кучан для переговоров с командиром нашей 83-й горнострелковой дивизии А. А. Лучинским. Я в то время находился в штабе [73] Лучинского и принимал участие в переговорах с иранским полковником. От имени командира дивизии и губернатора провинции он заверял нас в полной готовности сложить оружие. Полковник тут же сам сдал свою шпагу и попросил нас изложить основные наши требования. Я взял лист бумаги и своим обычным очень мелким почерком записал на нем два-три пункта об организованной сдаче оружия и недопущении ухода вооруженных войск из своих районов расположения.
По неопытности эта моя записка была вручена иранскому полковнику, а потом оказалась в других руках и вызвала неприятные последствия. Но об этом — несколько позже.
* * *
Различные слои населения Хоросанской и Горганской провинций реагировали на наш приход по-разному. Но если говорить о народе в целом, то он отнесся к вступлению советских войск спокойно, не ожидая и не видя в этом ничего для себя плохого. Разговаривая с простыми иранцами, мы убедились, что здесь правильно понимают наши цели. Правда, некоторая часть трудового населения — рабочие фабрик и сельскохозяйственные рабочие — ждала от нашего прихода значительно большего: они надеялись на ликвидацию эксплуататорских классов Ирана. Кое-где рабочие прямо спрашивали наших офицеров:
— Можно ли прогнать хозяина и взять дело в свои руки?
А бедняки крестьяне ставили вопрос еще более категорично:
— Когда можно начать делить земли помещиков?
Трудновато приходилось нашим политработникам выдерживать такой напор. Они снова и снова разъясняли населению, что мы не можем вмешиваться во внутренние дела суверенного государства.
Буржуазия первое время выжидала, как будут развиваться события, однако заметного беспокойства тоже не проявляла. Почти все оставались на местах. Торговцы продолжали торговать. Только наиболее реакционные элементы бежали в Тегеран. Сбежал и губернатор Мешхеда.
Спокойствие иранского населения при вступлении советских [74] войск объясняется очень просто. Иранцы помнили, что Советское государство с первых же дней своего существования проявляло к их стране дружеские чувства. Понимали они и то, что вступление советских войск обеспечивает Ирану мирную жизнь. А мир всегда дорог любому народу.
На каждом шагу нас поражали здесь нищета и запустение, удивительная отсталость. Мы не увидели в Иране промышленности в том смысле, как понимается это у нас. На глаза не попадались ни заводские трубы, ни линии электропередач, ни железные дороги. Куда ни глянешь — унылая, пустынная степь. В Хоросанской и Горганской провинциях действовало всего лишь несколько небольших текстильных фабричонок и полукустарные заводики по переработке фруктов, в частности по приготовлению кишмиша. На них за ничтожную плату работало много детей. Нам удалось сфотографировать группу маленьких, истощенных и забитых оборванцев. Оказывается, это были безработные. В свои десять — двенадцать лет они уже знали, что такое безработица!
Примитивными методами велось и земледелие. Просто не верилось, что еще в далеком прошлом, в период могущества Персии, здесь существовали хорошо развитые ирригационные системы, обеспечивавшие полив земель. Эти сооружения плохо поддерживались и постепенно приходили в упадок. Казалось, никто не заинтересован в развитии хозяйства.
Мы не могли не обратить внимания на довольно приличные государственные шоссейные дороги с заправочными пунктами. По ним курсировали элегантные автобусы английских компаний. Дороги обслуживались штатными рабочими, одетыми в специальную форму. Рабочие получали домик и небольшой участок земли на условиях выкупа в рассрочку. Внешне все выглядело вполне благопристойно. Но беда в том, что одному поколению никогда не удавалось выкупить ни домик, ни землю, и дети дорожных рабочих рождались уже должниками. В случае же, если кто-нибудь из них вызывал хоть малейшее неудовольствие администрации, все шло прахом: договор расторгался и семья выбрасывалась на улицу. Жаловаться или просить защиты не у кого — живи дальше как придется. Можешь и умирать — это никого не обеспокоит. На твое место найдутся десятки других: во всех [75] городах и поселках — множество бедных, обездоленных людей, ищущих любой работы...
Иранские контрасты производили особенно сильные впечатления на наших солдат и молодых офицеров, которые выросли уже при Советской власти.
Союзники и мы
Наши войска обосновались в городах гарнизонами, используя казарменные фонды иранской армии. В Мешхеде разместилась 83-я горнострелковая дивизия. Начальником гарнизона здесь был назначен полковник А. А. Лучинский. В Сари, Шахруд, Горган, Шахи, Баболь начальниками гарнизонов стали командиры частей 68-й горнострелковой дивизии. На каждого из них ложилась ответственность за обеспечение общественного порядка, поддержание постоянной боевой готовности в войсках и ограждение последних от проникновения иностранных разведок. Третья задача была особенно сложной: к нашим войскам проявляли повышенный интерес не только вражеские лазутчики, но и разведка англичан.
Несколько выше я говорил об одной своей записке, в которой кратко были перечислены условия капитуляции 9-й иранской дивизии. Она попала (очевидно, через губернатора Мешхеда) в руки наших союзников, и то предъявили ее впоследствии в качестве подтверждения, будто наши войска вели боевые действия даже тогда, когда иранская армия по приказу шаха капитулировала. Моя записка действительно была датирована тем же числом, что и шахский приказ. Однако фактически капитуляция иранской армии происходила не одновременно: с 29 августа по приказу шаха сложили оружие войска иранской армии, действовавшие только против англичан, а те, что противостояли нам, сделали это лишь на следующий день.
Выступление английской дипломатии с моей злополучной запиской трудно представить как дружеский союзнический шаг; оно сыграло на руку немецко-фашистской пропаганде, против которой выступила даже иранская «Журналь де Тегеран». 7 сентября эта газета опровергла лживые сообщения о том, что якобы северо-западная часть Тегерана подвергалась бомбардировке советской авиацией. [76]
Очень ревниво следили союзники и за количеством советских войск, введенных на территорию Хоросанской и Горганской провинций. Английским дипломатам казалось, в частности, что у нас слишком велик гарнизон в Мешхеде. Дело в том, что наша организация войск не соответствовала английской: у них была бригадная система, а у нас существовали дивизии. Но мы строго придерживались заключенного соглашения и потому разместили в Мешхеде не всю 83-ю горнострелковую дивизию а лишь часть ее, соответствующую по численности английской бригаде. Тем не менее союзники все время стремились уличить нас в недобропорядочности.
Английской разведке и на сей раз потребовались документальные подтверждения. И вот она подсылает к Лучинскому своего человека — губернатора Мешхеда — за разрешением на право охоты в окрестностях города. Естественно было предположить, что на такого рода разрешении окажется оттиск печати войсковой части. Но полковник Лучинский уклонился от удовлетворения этой странной просьбы. Он ответил, что влияние его как начальника гарнизона распространяется только на город Мешхед, а в черте города никакой охоты нет; поездка же губернатора по своей провинции не нуждается ни в каких разрешениях.
После этой неудачи английские разведчики попытались «поймать» Лучинского на другом. Они подстраивают ему встречу с полковником английских войск, прибывшим из Индии. Тот отрекомендовался командиром части и назвал ее полное наименование, ожидая, что Лучинский ответит тем же. Но Лучинский представился как начальник гарнизона. За этим последовал уже прямой вопрос: кем по основной должности является господин Лучинский?
— Всего только начальником гарнизона советских войск в Мешхеде, — ответил Александр Александрович.
Были и другие аналогичные попытки. Но все они оказались тщетными. Наши офицеры, особенно командиры соединений и старшие офицеры штабов, наиболее часто общавшиеся с местными властями и англичанами, вели себя с достоинством, службу несли бдительно.
Вообще поведение советских военнослужащих в Иране было безукоризненным. Весь личный состав наших частей был проникнут горячими патриотическими чувствами, [77] рвался в бой с немецко-фашистскими захватчиками. Но задача выпала ему другая, и бойцы рассуждали так: «Ну что ж, не удалось попасть на фронт, значит, надо честно выполнять свой долг здесь». Они выгодно отличались от английских солдат. Те в своей «колониальной» форме (безрукавках с расстегнутыми воротниками и шортах) даже внешне выглядели как-то не по-воински да и вели себя в чужой стране, пожалуй, слишком вольно.
В этой связи мне вспоминается совместная с англичанами воскресная прогулка по Тегерану. Перед тем мы долго обсуждали со своими союзниками вопрос, в каком порядке пойдут подразделения: чьи первыми, а чьи последними. В конце концов было принято «соломоново» решение — идти одновременно: англичане — по одной стороне улицы, наши — по другой. И тут произошло непредвиденное: как только на улицах иранской столицы появились эти две колонны, публика начала перебегать с английской стороны на нашу.
Наших солдат бурно приветствовали, от англичан отворачивались.
Шах удаляется с престола
С приходом советских войск в северные районы Ирана общая обстановка в стране несколько улучшилась. Но шах и его правительство продолжали проводить двойственную политику. Несмотря на подписание соглашения о высылке дипломатических миссий враждебных нам государств, прогермански настроенные элементы, в том числе и некоторые высокопоставленные лица, явно противодействовали осуществлению этого мероприятия, а следовательно, и развитию нашей дружбы с иранским народом.
Тегеранская газета «Эттелаат» в передовой статье за 10 сентября откровенно проливала слезы по случаю закрытия дипломатических представительств стран «оси». Однако и после этого сроки отъезда их персонала откладывались со дня на день. Немецко-фашистская агентура продолжала свою подрывную деятельность на территории Ирана, и в особенности в Тегеране. В связи с этим Советское и британское правительства вынуждены были принять решение о вводе войск в столицу. [78]
Мы получили такие указания из Генштаба 15 сентября. 53 ОСАА предписывалось 17-го числа выдвинуться на юго-восточную окраину Тегерана. Непосредственно в Тегеран вступали войска Закавказского военного округа и одна английская бригада. Вступление туда было назначено на 15 часов 17 сентября.
Детальное изучение маршевых возможностей вызвало у нас в штабе немало беспокойства. Примерно на одинаковом расстоянии от Тегерана находились передовые части Закавказского военного округа и англичан. Из нашей же 53 ОСАА ближайшая от иранской столицы 39-я кавалерийская бригада располагалась в Семнане, то есть примерно в двухстах километрах. По расчетам получалось, что если конницу направить походным порядком, то ей потребуется не менее двух-трех форсированных переходов, чтобы достичь Тегерана. А у нас в распоряжении было не более суток.
Как выполнить задачу?
Штаб разработал план переброски наших войск в Тегеран двумя способами: от 39-й кавалерийской дивизии стали готовить моторизованный отряд (численностью до эскадрона) под командованием капитана Аршинова, а другой, более крупный отряд (в составе одного горнострелкового полка 68-й дивизии) решили перевезти по железной дороге. Так и сделали. В течение ночи на 17 сентября железнодорожный эшелон достиг ближайшей к Тегерану станции и разгрузился там. А в 10 часов дня отряд 53 ОСАА вступил в Тегеран. Ровно в 15 часов туда же вошла одновременно с англичанами и мехгруппа от 24-й кавалерийской дивизии Закавказского военного округа в составе 54-го мехполка, 24-го танкового полка и бронеэскадрона.
Англичане опять предъявили нам претензию: почему советские войска оказались в Тегеране раньше обусловленного времени? Мы объясняли это энтузиазмом личного состава и отнюдь не грешили против истины. Да и можно ли было всерьез рассматривать это как нарушение договоренности? Я рассуждал по-солдатски: прибыли раньше срока — и молодцы. За всю мою многолетнюю военную службу мне никак не удается вспомнить хотя бы один такой случай, когда старший начальник проявил бы недовольство досрочным выполнением его приказа.
Еще до вступления в столицу советских и английских [79] войск шах Ирана Роза Пехлеви отказался от престола. Он очутился, так сказать, в матовом положении: потерял поддержку не только в народе, но даже и среди правящей знати. Для сохранения династии Реза Пехлеви назначил своим преемником сына — Мохаммеда Реза Пехлеви. Меджлис принял отречение шаха в тот же день и одобрил передачу трона по наследству сыну. К старому шаху было проявлено великодушие: ему разрешили выезд за границу и ассигновали на содержание довольно крупную сумму.
18 сентября мы узнали из сообщения ТАСС многие факты закулисной деятельности Реза Пехлеви, о его покровительстве агентам фашистской Германии. Газеты высказывали предположение, что отречение Реза Пехлеви от престола будет иметь крупное значение для общественно-политического развития Ирана. И в какой-то степени это сбылось.
Необходимость существования 53 ОСАА в скором времени отпала. Нам было разрешено свернуть командный пункт, расформировать управление армии и всему руководящему составу округа возвратиться в Ташкент.
Управление войсками, оставшимися в Иране, стало осуществляться из Ашхабада, где был оставлен временно заместитель начальника штаба округа полковник Н. А. Чернышевич. Впоследствии произошло объединение всех советских войск на территории Ирана под единым командованием, численность их значительно сократилась, а потом они и вовсе ушли оттуда.
Смотрим на Запад
Поход в Иран и связанные с этим события лишь ненадолго захватили наше внимание. На фоне той грандиозной борьбы, какую вел советский народ с немецко-фашистскими захватчиками, наши дела казались малозначительными. С болью слушали мы сообщения Совинформбюро об оставлении Советской Армией новых и новых городов в Прибалтике, Белоруссии, на Украине, в Российской Федерации. С горькими думами передвигали все дальше к востоку флажки на своих картах.
Не совсем понимали мы тогда истинные причины происходящего. Ведь каждый из нас знал еще по мирному времени о прекрасных боевых качествах личного состава [80] Советской Армии, о глубокой преданности бойцов и командиров своей Родине и народу, о беспредельной их вере в мудрость Коммунистической партии и Советского правительства. Да и уровень боевой подготовки войск был, с нашей точки зрения, высоким.
Вспоминалось декабрьское совещание руководящего состава Армии. Его участники, командовавшие теперь корпусами и армиями, уже тогда обнаруживали достаточную оперативную зрелость.
В чем же дело?
Мы пытались связываться по телефону со знакомыми фронтовиками. Помню несколько таких разговоров с Рыковым и Баграмяном, находившимися на Юго-Западном фронте. Прислушивались даже к интонациям их голосов, ловили каждое слово, но наши фронтовые друзья, конечно же, ничего не могли разъяснить нам. Они сами, я думаю, задавали себе те же вопросы, что и мы.
Вести об упорной обороне Одессы родили надежду, что в ходе таких боев противник будет ослаблен и остановлен повсеместно. Крупных оперативных результатов ждали мы и от контрударов советских войск в районе Смоленска. Но эти надежды и ожидания опять рухнули. Сводки Совинформбюро по-прежнему сообщали об отходе наших войск. В сентябре враг подходил уже к окраинам Ленинграда и продолжал рваться к Москве.
* * *
В Средне-Азиатском военном округе в это время завершалось формирование нескольких десятков отдельных стрелковых и легких кавалерийских бригад. Затем проводилась некоторая реорганизация военных округов, которая частично затронула и нас. Во вновь созданный Южно-Уральский военный округ, с центром в Оренбурге, от нас перешли Актюбинская, Акмолинская и Гурьевская области, в Уральский военный округ мы передали Кустанайскуго область, в Сталинградский — Западно-Казахстанскую.
При решении этих вопросов в Государственном Комитете Обороны сразу назначались и командующие округами, члены военных советов, начальники штабов. И тут случился один неприятный казус. Из директивы ГКО мы с удивлением узнали, что командующим войсками Средне-Азиатского военного округа назначен генерал-майор [81] П. С. Курбаткин, являвшийся до этого заместителем С. Г. Трофименко. Произошло непонятное: при живом, работающем командующем на его должность назначен другой, а о нем самом в директиве ни слова.
Директива эта поступила к нам в штаб поздно вечером, когда С. Г. Трофименко уехал к себе на квартиру. Я решил не тревожить его до утра, но тут же позвонил в Генштаб А. М. Василевскому. Александр Михайлович был удивлен моим вопросом о судьбе Сергея Георгиевича, обещал все выяснить и немедленно сообщить результаты по телефону. Через час-два от него действительно последовал звонок. Александр Михайлович разъяснил, что директиву ГКО готовил аппарат Главупрформа, а там не знали, что С. Г. Трофименко уже давно возвратился из Ирана, и так как в его отсутствие упроформовцы имели дело с Курбаткиным, то и включили фамилию последнего в проект директивы.
Когда об ошибке доложили в ГКО, оттуда последовал ответ:
— Раз назначен Курбаткин командующим округом, то пусть и командует, а для Трофименко подберем хорошую работу на фронте.
Сергей Георгиевич, конечно, понервничал, но так как он, подобно любому из нас, сам рвался на фронт, то такой ответ вполне его успокоил. И действительно, очень скоро наш бывший командующий получил вызов в Ставку.
А через три недели была удовлетворена и моя просьба о направлении в действующую армию. Меня назначили начальником штаба Брянского фронта.
Сборы были недолги. Передал дела Макарию Федоровичу Липатову — и в путь. Сослуживцы искренне завидовали мне и прозрачно намекали, чтобы я при случае вспомнил о них.
В первых числах января 1942 года я уже был в Генштабе у А. М. Василевского. [82]
25.10.21 - 23-11
«Гитлер не осмелился бы напасть на СССР без однозначной поддержки Великобритании»
Михаил Черепанов о загадочном вторжении советской армии в 1941 году на территорию Ирана
Фото: «Правда», ноябрь 1940 г.
76 лет назад, 22 июня 1941 года, в Советский Союз вторглись фашистские войска. Член-корреспондент Академии военно-исторических наук, заведующий Музеем-мемориалом Великой Отечественной войны Казанского кремля Михаил Черепанов в сегодняшней авторской колонке «Реального времени» рассказывает о критической для нашей страны ситуации, которая сложилась в предвоенные годы. Особо наш колумнист акцентирует внимание читателя на действиях советских солдат и офицеров в Иране в первые дни войны.
Противоречивые мифы
Противоречивые мифы
22 июня в истории нашей страны и всего мира произошло самое трагическое событие. Наши мирные города подверглись жесточайшей бомбардировке гитлеровских люфтваффе. Началось нашествие врага, который своей главной целью считал физическое уничтожение трех четвертей населения советского государства. Независимо от религиозного, национального или социального признака, только за то, что 196 миллионов человек занимали территорию, которая понадобилась Гитлеру для реализации бредовых нацистских идей.
О том, каковы были планы главного нациста по отношению к нашим дедам и прадедам и насколько они были осуществимы — разговор особый. День памяти и скорби — повод еще раз поразмышлять, что стало причиной массовой гибели на нашей территории не только кадровых военных, но и мирных граждан. Почему наша Рабоче-крестьянская Красная армия не смогла удержать не только границы родины, но и половину ее европейской части? Были ли причины нашего поражения в 1941—1942 годах результатом субъективных факторов, политических ошибок руководства страны, как до сих пор утверждают исторические энциклопедии и учебники? Или были иные причины, не зависящие от конкретных решений И.В. Сталина и его окружения? На ком лежит бремя ответственности за трагедию Великой Отечественной и Второй мировой войны? Только ли на гитлеровском нацизме? И самое главное — застрахованы ли мы сегодня от повторения подобной трагедии?
Согласитесь, что без реального понимания причин случившегося 76 лет назад мы не сможем предотвратить повторение апокалипсиса. И самое печальное, что все попытки честных историков найти ответ на заданные вопросы пресекаются не научными контрдоводами, а активным засекречиванием и замалчиванием реальных фактов истории. Такое впечатление, что кому-то выгодно оставлять в неведении все новые и новые поколения россиян, кормить их мифами и клеветой на предвоенные и военные поколения сограждан.
Вспомним хотя бы один из таких мифов, до сих пор живущих в учебниках: «Наша страна совершенно не готовилась отражать агрессию врагов, обороняться. У нас для этого не было ни опыта в армии, ни боевой техники. И вообще 40 тысяч кадровых военных СССР репрессировал (намекается — расстрелял) сам Сталин». А с другой стороны утверждается, что именно наша страна была кузницей кадров фашистской Германии и инициатором Второй мировой войны.
Оставлю эти и подобные утверждения на совести отечественных и иностранных историков, десятилетиями защищающих на этой клевете докторские диссертации. Понимаю, что на опровержение и того, и другого подхода в интерпретации истории нужно затратить десятки монографий. Предлагаю несколько отвлечься от традиционных споров по деталям и цифрам, взглянуть на ситуацию совершенно с иной стороны. С той, которая 76 лет была не то чтобы засекречена, но выведена за рамки серьезных научных исследований. Но, на мой взгляд, именно в ней кроются главные причины тех или иных действий руководства нашей страны, которые привели к трагедии июня 1941 года.
Судите сами.
Ключ к пониманию — в сирийском городе Алеппо
Ключ к пониманию — в сирийском городе Алеппо
Так совпало, что в эти дни внимание наших и мировых СМИ приковано к трагическим событиям в сирийском городке Алеппо. Там сегодня льется кровь мирных граждан. Там погиб десятый российский солдат. Там — своеобразный центр борьбы с мировыми силами террора. И мало кто знает, что именно в Алеппо произошло событие, ставшее определяющим в цепи последующих политических шагов лидеров разных стран, которые привели к трагедии 22 июня 1941 года.
Именно в Алеппо 20 марта 1940 года состоялось совещание представителей французского и английского военных командований, на котором отмечалось, что в июне 1940 года будет построено 20 военных аэродромов на Ближнем Востоке. Их главная цель — советские нефтяные месторождения на Кавказе и Каспийском побережье.
Перелет Берлин — Баку
Это решение не было спонтанным. Об этом свидетельствуют высказывания и действия политиков Франции и Великобритании за несколько предшествующих месяцев.
Проследим их хронику.
31.10.1939 г. Министр снабжения Великобритании заявил: «Если уничтожить русские нефтепромыслы, нефти лишится не только Россия, но и любой ее союзник». Ему вторил министр финансов Франции: «Французские ВВС подвергнут бомбардировке из Сирии нефтеразработки и нефтеперерабатывающие заводы на Кавказе».
14.12.1939 г. СССР исключен из Лиги Наций в связи с нападением на Финляндию.
8.1.1940 г. Германское консульство в Женеве подтвердило: «Англия намерена нанести внезапный удар не только по русским нефтяным районам, но и попытается одновременно лишить Германию на Балканах румынских нефтяных источников».
8.03.1940 г. Английский комитет начальников штабов представил правительству доклад «Последствия военных действий против России в 1940 году».
Февраль 1940 г. Командующий ВВС Франции в Сирии генерал Ж. Жоно выразился четко: «Исход войны решится на Кавказе, а не на Западном фронте».
11.1.1940 г. Английское посольство в Москве сообщало, что акция на Кавказе может «поставить Россию на колени в кратчайшие сроки».
24.1.1940 г. Начальник имперского генерального штаба Англии генерал Э. Айронсайд представил меморандум: «Мы сможем оказывать эффективную помощь Финляндии лишь в том случае, если нанесем удар по Баку, чтобы вызвать серьезный государственный кризис в России».
1.02.1940 г. Военный министр Ирана А. Нахджаван высказал желание закупить в Англии 60 бомбардировщиков и 20 истребителей, выражая готовность задействовать их для разрушения Баку.
Английские бомбардировщики в Абадане (Иран)
В Анкаре английские, французские и турецкие военные обсуждали вопрос использования турецких аэродромов для бомбежки Кавказа. Баку рассчитывали разрушить за 15 дней, Грозный — за 12, Батуми — за 2 дня. Даже в день нападения немцев на Францию ее военные сообщали Черчиллю о готовности бомбить Баку.
30.03 и 5.04.1940 г. Англичане произвели разведывательные полеты над территорией СССР.
14.06.1940 г. Оккупация немцами Парижа. Захват документов французского Генерального штаба. Советская разведка получает из немецких источников подтверждение: готовится бомбежка Кавказа.
Итак, И.В. Сталин получил информацию от своей разведки о реальной угрозе своему единственному нефтяному месторождению. Какие действия должен был предпринять любой руководитель государства на его месте?
Открытие Закавказского фронта
Открытие Закавказского фронта
Весна 1940 г. Главное управление ВВС РККА подготовило перечень военно-промышленных объектов Турции, Ирана, Афганистана, Ирака, Сирии, Палестины.
Лето 1940 г. Закавказский военный округ усилен 10 дивизиями (5 стрелковых, танковая, кавалерийская и 3 авиационных). Число самолетов возросло с нескольких десятков до 500. Сформированы и развернуты общевойсковые армии: 45-я и 46-я на границе с Турцией, 44-я и 47-я на границе с Ираном.
14.11.1940 г. Советско-германские переговоры в Берлине завершились соглашением о совместном проведении операций против Великобритании. Немецкие войска должны были перебрасываться через СССР к Турции, Ирану и Ираку.
Апрель 1941 г. Британские «коммандос» захватили порт Басра в Ираке. В рекордные сроки там возник завод для сборки автомобилей, прибывавших из США с готовыми комплектами.
5.05.1941 г. Разведуправление Генерального штаба Красной армии сообщило: «Наличные силы немецких войск для действий на Ближнем Востоке выражаются в 40 дивизиях. В тех же целях сосредоточено до двух парашютных дивизий с вероятным использованием в Ираке».
10.5.1941 г. Заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс привез правительству Великобритании предложение прекратить войну, добиться соглашения на базе антикоммунизма. Англия должна была предоставить Германии свободу действий против Советской России, а Германия соглашалась гарантировать Англии сохранение ее колониальных владений и господство в Средиземном море.
15.5.1941 г. Подписан приказ №0035 «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ю-52». Посланник Гитлера привез письмо Сталину о желании продолжать войну с Великобританией.
19.5.1941 г. Тимошенко с Жуковым предложили Сталину идею превентивного удара по Германии.
24.5.1941 г. Сталин дал команду пяти западным военным округам: «Не рыпаться!»
Май 1941 г. Только в Азербайджане мобилизовано 3816 гражданских лиц для отправки в Иран.
Начало июня 1941 г. В Средне-Азиатском ВО с участием представителей Генштаба РККА проведены командно-штабные учения «Сосредоточение Отдельной армии к государственной границе».
8.7.1941 г. Директива НКВД СССР и НКГБ СССР №250/14190 «О мероприятиях по предотвращению переброски с территории Ирана агентуры германской разведки».
12.07.1941 г. СССР и Великобритания заключили договор о разделе зон оккупации в Иране.
23.08.1941 г. Подписаны: директива Ставки ВГК №001196 «Командующему войсками Среднеазиатского военного округа о формировании и вводе в Иран 53-й отдельной армии» и директива Ставки ВГК №001197 «Командующему войсками Закавказского военного округа о развертывании Закавказского фронта и вводе двух армий в Иран».
25.08.1941 г. три армии РККА (44-я, 47-я и 53-я отдельная), 1264 самолета и Каспийская военная флотилия численностью свыше 350 тысяч солдат и офицеров переходят границу Ирана с задачей «3 дивизии иранцев в случае сопротивления уничтожить».
17.09.1941 г. Красная Армия вступила в г. Тегеран.
23.02.1942 г. Первая колонна из 50 автомобилей послана англичанами через Иран в Советский Союз.
Уточним масштабы наших сил в Иране:
47-я армия (63-я и 76-я горнострелковые дивизии, 236-я стрелковая, 6-я и 54-я танковые дивизии, 23-я и 24-я кавалерийские дивизии, 2 батальона мотоциклетного полка, 2 зенитно-артиллерийских дивизиона, 2 самоходно-артиллерийских дивизиона);
44-я армия (20-я и 77-я горнострелковые дивизии, 17-я горнокавалерийская дивизия, моторизованный полк, зенитно-артиллерийский полк, 2 истребительно-авиационных полка);
53-я армия (39-я, 68-я, 83-я горнострелковые дивизии);
4-й кавалерийский корпус (18-я и 44-я горнокавалерийские дивизии, 2 зенитно-артиллерийского дивизиона, 2 истребительно-авиационного полка).
Красная Армия в Иране
Официальные потери Красной Армии в Иране с 25 по 30 августа 1941 года — около 50 человек убитыми, около 100 — ранено и контужено, 4000 эвакуировано по болезням; потеряно 3 самолета, еще 3 — не вернулись по неясным причинам.
Напомню, что в ноте правительства СССР правительству Ирана 25 августа 1941 года упоминалось, что «на иранские военные предприятия под видом инженеров и техников проникли 56 германских разведчиков… превратив территорию Ирана в арену подготовки военного нападения на СССР».
Получается, что против 56 немецких разведчиков 25 августа 1941 года (когда фашисты были уже под Смоленском) Сталин послал за пределы нашей страны 3 кадровых, хорошо вооруженных и имевших опыт боев армии? Или мы вводили войска против другого противника?
А главное: когда это было сделано?
«Когда немецкие самолеты уже бомбили советские города»
«Когда немецкие самолеты уже бомбили советские города»
Ветеран войны, чистополец Файзрахман Галимов (умер в 2004 году) в своей книге «Дороги солдатские» (Казань, 1998) пишет: «Наша 83-я горно-стрелковая дивизия с 22 июня по октябрь 1941 года участвовала в военных действиях на иранской территории, а я работал в Иране разведчиком с 15 мая по сентябрь 1941 года. С начала 1940 года в разведшколе мы изучали персидский язык, географию этой страны, быт населения — вплоть до переодевания в иранскую одежду. Со мной работал майор Мухаммед Али. На наши вопросы — для чего все это нужно, инструкторы отвечали: чтобы ловить и допрашивать перебежчиков.
В мае 1941 года школу подняли по тревоге. Мы получили приказ: отправляться в район Нахичевани. Нас стали готовить к переходу границы Ирана. В начале июня я оказался в Иране. Сначала я шел с удочками, а когда добрался до Тегерана — стал «сапожником». Зашел к купцу, работавшему на советскую разведку. Тот снабдил меня документами. Дальше путь лежал к Каспийскому морю, где была намечена встреча с наставником. Встретившись с майором, я узнал, что целью моего заброса было предупреждение возможного немецкого десанта. Агентура донесла, что немцы готовят взрывы на нефтепромыслах Баку. Наши разведчики обнаружили на берегу катер со взрывчаткой. Выйдя на связь со штабом, получили приказ уничтожить объект, и 21 июня катер был взорван. За эту операцию меня наградили медалью «За боевые заслуги». В наградном листе так и написано: «За спасение нефтепромыслов Баку».
Файзрахман Галимов
22 июня, в 5.00, когда немецкие самолеты уже бомбили советские города, наша 83-я горно-стрелковая дивизия пересекла границу и дислоцировалась на иранской территории. Наши полки шли по безводной степи, пересекали песчаные и каменистые пустыни. Некоторые не выдерживали жары и падали в обморок. Падали и лошади. Среди бойцов появились больные холерой. В Тебризе, Тегеране, Куме (Моку) нас встречали пустые улицы — жители сидели дома. Ликвидируя немецкие десанты, мы вышли к берегу Каспия и ждали нового приказа, но его так и не последовало… Поход дивизии завершился в начале сентября. Больных вывезли морем в СССР. Многие солдаты, вернулись домой с тропическими болезнями.
Я во время операции совмещал обязанности командира взвода артбатареи и переводчика у командира дивизии. В 1942 году 83-я горно-стрелковая дивизия была направлена в район боевых действий близ Туапсе. Основной же контингент советских войск пробыл в Иране до 1946 года».
Может, ветеран что-то напутал? Могла ли 83-я горнострелковая дивизия уже 22 июня находиться в Иране, если официальный приказ начинать наступление получен лишь 25 августа?
Как ни странно, Ф. Галимов прав. Свидетельство тому — судьба командующего 83-й горнострелковой дивизией генерал-майора Сергея Артемьевича Байдалинова. Он руководил дивизией с мая 1939 года и был арестован на территории Северного Ирана 12 июля 1941 года, приговорен к высшей мере наказания за нарушение приказа НКО №00412. Расстрелян незамедлительно. Реабилитирован 30.10.1958 г. Это зафиксировано в книге доктора исторических наук А.А. Печенкина «Высший командный состав Красной Армии в годы Второй мировой войны» (Москва, 2002).
Сергей Байдалинов
Как мог командир дивизии оказаться на территории Ирана в июле 1941 года? Если внимательно изучить документы Центрального архива Министерства обороны РФ, каждый убедится, что задолго до официального начала Иранского похода бойцы и офицеры именно 83-й горнострелковой дивизии «пропадали без вести».
Так, младший лейтенант, командир стрелкового взвода 150-го горнострелкового полка, Вафин Иршод Сагадиевич, 1915 г.р., пропал в апреле 1941 года (ЦАМО, оп. 563783, д.14).
С лейтенантом Сюткиным Кузьмой Васильевичем, командиром взвода 67-го артиллерийского полка, в котором он служил с ноября 1938 года, связь утеряна с июня 1941 года (ЦАМО, оп. 11458, д.192).
О красноармейце 428-го горнострелкового полка Делас Иване Арсентьевиче, 1921 г.р., «нет известий с 26 июня 1941 года» (ЦАМО, оп.18002, д.897).
Красноармеец того же полка Джураев Нумон пропал без вести в июле 1941 года (ЦАМО, опись 977520, дело 413), а Чалбаев Михаил Федорович, 1921 г.р. погиб 20 августа 1941 года (ЦАМО, оп.977520, д.32).
Спиридонов Николай Спиридонович, 1915 г.р., из д. Важашур Кукморского района, служивший красноармейцем с 4 октября 1939 года, погиб в Иране. Последнее письмо от него датировано 22 июля 1941 года (ЦАМО, опись 18004, д.751).
Пропадали без вести в июле 1941 года и бойцы других дивизий 53-й отдельной армии.
В плен в Иране
К Индийскому океану
К Индийскому океану
Можно назвать это ошибками в записях, но можно считать доказательством правоты нашего земляка Галимова. О чем это говорит? О том, что введение советских войск в Иран начато не 25 августа 1941 года для обеспечения лендлиза, а именно 22 июня для того, чтобы показать Гитлеру, что мы «не поддаемся на провокации» и в соответствии с договоренностью, достигнутой в ноябре 1940 года в Берлине, защищаем свою нефть от угроз со стороны Великобритании.
Уже 22 июня 1941 года английский посол в России Криппс поинтересовался у Молотова целесообразностью присутствия частей РККА на границе с Ираном.
Если верить официальным документам, мы 25 августа 1941 года, не обращая внимания на реальную угрозу вермахта нашим столицам, любой ценой пытались обезопасить дорогу для получения 50 английских автомобилей… в 1942 году. Пригодились бы они в случае падения Москвы и Ленинграда? Не смогла бы справиться с разгромом трех иранских дивизий одна наша армия?
Ответ на эти вопросы у каждого будет свой. Но пора наконец назвать реальную причину наших поражений на западной границе в июне 1941 года: Гитлер не осмелился бы напасть на СССР без однозначной поддержки со стороны Великобритании. А Сталин не считал его своим врагом, потому что видел реальную угрозу своим нефтеносным районам со стороны будущих союзников — Англии и Франции.
И не менее важной причиной ввода наших войск в Иран, думается, было стремление России еще с царских времен построить канал от Каспия в Персидский залив. Что может быть важнее, чем прямой выход в Индийский океан в обход турецких проливов и Суэцкого канала? Сегодня этот проект вновь обсуждается на самом высоком уровне между лидерами наших государств.
Другие факты в пользу высказанной гипотезы можно узнать в Музее-мемориале Великой Отечественной войны в Казанском кремле.
И не менее важной причиной введения наших войск в Иран, думается, было стремление России еще с царских времен построить канал от Каспия в Персидский залив
Михаил Черепанов, фото предоставлены автором
Справка
Михаил Валерьевич Черепанов — заведующий Музеем-мемориалом Великой Отечественной войны Казанского кремля; председатель ассоциации «Клуб воинской славы»; член редколлегии Книги Памяти жертв политических репрессий РТ. Заслуженный работник культуры Республики Татарстан, член-корреспондент Академии военно-исторических наук, лауреат Государственной премии РТ.
Родился в 1960 году.
Окончил Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина по специальности «Журналистика».
Руководитель рабочей группы (с 1999 по 2007 год) Книги Памяти жертв политических репрессий Республики Татарстан.
С 2007 года работает в Национальном музее РТ.
Один из создателей 28-томной книги «Память» Республики Татарстан о погибших в годы Второй мировой войны, 19 томов Книги Памяти жертв политических репрессий Республики Татарстан и др.
Создатель электронной Книги Памяти Республики Татарстан (списка уроженцев и жителей Татарстана, погибших в годы Второй мировой войны).
Автор тематических лекций из цикла «Татарстан в годы войны», тематических экскурсий «Подвиг земляков на фронтах Великой Отечественной».
Соавтор концепции виртуального музея «Татарстан — Отечеству».
Участник 60 поисковых экспедиций по захоронению останков солдат, павших в Великой Отечественной войне (с 1980 года), член правления Союза поисковых отрядов России.
Автор более 100 научных и научно-просветительских статей, книг, участник всероссийских, региональных, международных конференций. Колумнист «Реального времени».
Источник : https://realnoevremya.ru/articles/68153-vvod-v-1941-godu-sovetskoy-armii-na-territoriyu-irana
https://realnoevremya.ru/articles/68153-vvod-v-1941-godu-sovetskoy-armii-na-territoriyu-irana
Page updated
Google Sites
Report abuse