Истории из жизни
Сердитый сосед
Сердитый сосед
Когда я был ещё пацаном, по соседству с нами жила семья дворников.
Он — ниже среднего роста, но вполне крепкий и ладный; по-моему, был даже не лишён некоторой привлекательности. Лет ему вроде бы было чуть за сорок, носил он гладко зачёсанные назад чёрные волосы.
Впрочем, однажды он вышел на площадку... совсем седой. Из чего стало ясно, что он красится. Так что сколько ему на самом деле лет было, сказать трудно.
Она — тоже низенькая, плотная, с измождённым лицом. Потом они съехали, но я её ещё долго видел у соседнего дома.
Был у них ещё сын Колька. Ну сын дворников — чего про него ещё сказать?
Жили они не особенно ладно, постоянно лаялись. Он её поколачивал, как водится. Когда пьяный.
Но вот как-то ссора оказалась крупной. Она собралась и, взяв сына, куда-то убежала.
Он сначала ругался ей вслед. Затем... взял топор и начал рубить дверь!
Хрущёвка с «картонными» стенами. Всё слышно аж через подъезд.
И вот за резко ставшей бумажной дверью раздаётся:
— Су-у-у-ука-а-а-а! — и очередной удар топором.
Разумеется, в голове мысль: сейчас он там дорубит и за соседние двери примется. Сколько ему ударов надо будет, чтобы расправиться с нашей дверью?
Ба-бах!
А в квартире только я, пацан 11–12 лет, да мать с бабушкой. И там - он с топором!
…Мы оборвали телефон. В милиции же сонно отвечали:
— Наряд уже выслали…
Прошла, казалось, вечность. Успеют - не успеют? И вот наконец раздался шум мотора.
Воображение рисовало, как подъедет автобус, из него выбежит отряд милиции, начнёт окружать дом, предлагать буйному соседу сдаваться…
Но приехал всего лишь мотоцикл с коляской, в котором сидели два уставших милиционера.
Они неспешно стали подниматься на этаж. Увидев наряд, лютый и неистовый зверь с топором мгновенно стал кроче агнца. Он бросил топор и покорно протянул руки. За которые его и повели, посадили в коляску и повезли.
До сих пор вспоминаю это моментальное преображение буйной ярости в тишайшую кротость.
Да, а звали этого соседа, оказывается, Митрофан Дураков.
Нетупой доцент
В студенчестве один из курсов (что-то там про вычислительные комплексы) нам читал доцент по фамилии Томилин.
Внешность он имел достаточно нелепую: лицом напоминал артиста Ткачука (пан Владек), только в очках, а фигурой - артиста Подгорного ("2 билета на дневной сеанс"). Стандартный тёмный костюм с галстуком на белой рубашке только усиливал впечатление какой-то несуразности.
Читал он курс чудовищно. Вместо лекции он эмоционально делился с нами какими-то сокровенными и одному ему интересными мыслями по своему предмету.
Народ был в тоске:
— Ну, Томилин, утомил!..
— Абсолютно бессистемно читает!
Ещё у него была занятная черта, возможно, связанная как-то с малосистемностью его мышления. По ходу он постоянно чертил какие-то схемы. Так вот, вместо того, чтобы написать пункт, обвести его рамочкой, а потом соединить её с другой такой же (как все делают), он сразу рисовал схему с соединёнными стрелочками пустыми рамочками, а уже потом, в нужный момент смело и размашисто писал поверх квадратика его содержимое.
Не знаю, возможно, так даже лучше. Но никогда такого стиля больше ни у кого не встречал.
Впрочем, он понимал, что даже самому старательному слушателю воспроизвести его откровения будет невозможно, и просто поставил всем зачёты. Что достаточно компенсировало изъяны его мето´ды.
Из всего его курса помню только один момент.
— Представьте себе, — возбуждённо начал говорить он, — вот вы в недалёком будущем. Приезжаете в другой город, останавливаетесь в гостинице. С вами небольшой чемоданчик. Это портативный компьютер. Вы поднимаете крышку, это плоский экран. Подключаете компьютер через шнур к специальной розетке - и вот вы на связи с человеком, находящимся совсем в другом городе и даже стране!
Можно было бы упрекнуть его за то, что он не предвидел беспроводную связь, но мы не будем этого делать.
А было это в середине 70-х гг.!
Так что доцент оказался вовсе даже и не тупой.
Искатель истины
Одно время философию нам преподавал некто М.
Был он человеком специфическим (как, впрочем, и все преподаватели). Средних лет мужчина с чёрными волосами и такой же бородкой. Носил под пиджаком жилетку, а в её кармане - часы, цепочка от которых живописно выглядывала наружу.
Говорил он как-то надменно, запрокинув голову назад и неспешно расхаживая взад-вперёд. В целом он явно культивировал в себе образ какого-то купца-миллионера из произведений Мамина-Сибиряка.
Студенты его боялись и терпеть не могли. Что-то его постоянно курочило и заставляло вымещать на на них -- всё с тем же надменным выражением.
А на экзамене подозрения в наличии у него серьёзных комплексов подтвердись.
Один из нас отвечал ему на вопрос о "новых левых". Внезапно М. оживился и начал сам рассказывать о... засильи порнографии на Западе.
Был он ещё патриотом и большим поклонником художника Константина Васильева.
Позже, когда он у нас уже не преподавал, я прочитал в "Литературке" рецензию на его брошюрку "Что такое искусство?". Оказывается, он между делом и замучиванием студентов тиснул книжечку по актуальному вопросу философии.
В ней он, дав ретроспективу вопроса и отметив, что философы пытались подойти к данному вопросу с различных позиций - исторических, психологических, социальных и т.п., - указал на то (если верить рецензии, конечно), что вопрос можно решить только тогда, если все его аспекты рассматривать в комплексе.
Потом до меня дошли сведения, что он показывал студентам эту рецензию как образчик того, до чего могут дойти враги в своей ненависти. Сионисты, наверное, вездесущие постарались.
Через несколько лет после выпуска я вдруг встретил его в кулуарах "патриотической" конференции.
Он несколько изменился; когда-то чёрная борода стала седоватой. Меня он, скорее всего, не узнал.
Чтобы как-то поддержать разговор, я спросил его впечатление от мероприятия.
— Они, конечно, все хорошие люди, — неопределённо кивнул он. — Но у всех них один изъян - они всё ищут правду. А искать нужно истину!
Я, разумеется, сразу вспомнил бухгалтера Берлагу из бессмертного "Золотого телёнка". Но не стал это озвучивать, а решил немного повернуть тему.
— А вот Кожинов в недавней статье написал, что для руских характерен именно поиск правды...
— Ну это тоже верно, — устало согласился он. — Но искать надо всё-таки истину. Потому что это понятие... объективное...
И он с грустью пошёл к выходу - единственный человек, понявший, что´ есть истина...