Репрессии против церкви

В конце 20 начале 30 –х гг. начался очередной виток репрессий в стране и, конечно, в Чериковском районе. Проводилась политика по искоренению религиозных верований. 23 февраля 1922 г. был издан декрет об изъятии церковных ценностей. На местах создавались комиссии по изъятию имущества храмов. Было рекомендовано «видных попов не трогать по возможности до конца кампании». Однако священников неофициально предупредили под расписку уполномоченного ГПУ, что в случае каких-либо эксцессов они понесут ответственность. По инструкции должны были изыматься только лишние предметы, но фактически забирали всё. Комиссия оставляла только иконы и книги. Изъятие сначала должно было производиться из синагог и лишь после этого из городских церквей. Причем первое изъятие ценностей должно было проводиться в той церкви, настоятелем которой был лояльный священник. Если же такового не оказывалось, то первое изъятие должно было проводиться при тщательной подготовке в наиболее богатом храме. Накануне коммунисты должны были занять соседние с церковью улицы и не допускать скопления народа. Должна быть наготове и воинская часть особого назначения, чтобы выступить по первому требованию. На заседании уездной секретной комиссии 23 апреля было предложено комиссии приступить к изъятию и приемке ценностей 26 апреля в Черикове в 11 часов утра в соборной церкви и малой (Михайловской), а 24 апреля – в синагоге. Отряд ЧОН был переведен на караульное положение. Коммунисты и милиция были также переведены на особый режим. На 28 апреля было намечено начать изъятие в деревнях. 25 апреля секретная комиссия постановила: «Сегодня поставить в известность священника Страдомского о том, что завтра в 11 часов будет изъятие ценностей и чтобы завтра священник объявил выборным приходского совета на сегодня представить опись ценностей, с которой явиться к 10 часам в исполком. Взять у Страдомского подписку о не разглашении. В случае разглашения он будет привлечен к ответственности».

В рамки антирелигиозной борьбы вписывалась объявленная уездным комитетом партии большевиков в феврале 23 г. кампания по снятию икон в квартирах членов партии, проведение новых советских праздников. В Черикове «комсомольское рождество» впервые проводилось 19 января 1923 г. Ранее, 7 и 8 января, в ячейках прошли комсомольские собрания, на которых читались доклады «Возникновение религии», «Нужна ли нам вера в Бога?». А 19 января состоялся так называемый «рождественский карнавал», кульминацией которого стало сожжение макетов церкви и синагоги, а также кукол, изображающих священнослужителей. Эти макеты и куклы были заранее изготовлены комсомольцами.

Среди других антирелигиозных мероприятий, проводившихся в уезде и районе в 20 - 30 годы, следует отметить инсценировки, различные игрища, устраиваемые комсомольцами. Были случаи, когда во время пасхального хода вокруг храма молодёжь устраивала «шумовой оркестр». Стук в пустые ведра, трещотки, шум и гвалт раздавались одновременно. Но такое было довольно редко, ибо участники «шумового оркестра» тут же бывали биты взрослыми верующими.

Информатор укома Фридберг в своем отчете констатирует, что антирелигиозная кампания весной 1923 г. в Чериковском уезде прошла успешно. Масса, особенно молодежь, стала резко настроенной против религии, религиозных обрядов и служителей церкви, симпатизировала комсомольцам. Кампания проводилась совместно с ячейками комсомола. В некоторых волостях была проведена работа против празднования Пасхи. Первые две ночи еврейской Пасхи, так называемые «Сейдера», комсомольцами местечек и города проведены в комсомольской семье: были устроены вечера с докладами о религии и науке. Кроме комсомольцев, на вечере в Черикове присутствовало 50 человек. Затем комсомольцы провели антирелигиозную демонстрацию. В страстную ночь демонстранты устроили революционную прогулку вокруг церквей. К демонстрантам примкнула масса крестьянской беспартийной молодежи.

Священники подвергались политическим и экономическим репрессиям. Они и другие церковные служители были включены в Список бывших служащих, офицеров и других особ, которые лишены избирательного права. В этот список были включены священник Веремейской церкви; священник Головчицкой церкви; Старовойтов Игнат, 1891 г, псаломщик Головчицкой церкви; Колмак Василий Васильевич; 1870 г., и до революции и после нее – священник Должанской церкви; Волчков Петр Григорьевич, 1884 г., псаломщик этой же церкви; Сенников Илларион Афанасьевич, 1879 г., церковный староста этой церкви; Глобовский Сергей Осипович, 1879 г ., до и после революции – священник Езерской церкви; Брылов Семен Стафанович, 1899 г., псаломщик этой же церкви; Литвиновский Василий, 1870 г., до и после революции – священник Лобановской церкви; Александр Иванович Лобов (ему было в 1925 г. 40 лет), священник Чериковской церкви, Страдомский Михаил Николаевич (53 года), священник Чериковской церкви; Духавицкий Израиль (51 год) - раввин; последний ксендз Черикоовского костела Ярошевич Станислав А., 36 лет. В одном только городе таких «лишенцев было 214 человек

В декабре 1929 г. священник Лобановской церкви Василий Феликсович Литвиновский получил постановление президиума сельского совета, в котором до него было доведено плановое задание по заготовке 15 пудов льноволока и 15 пудов пеньки, что было, по его мнению, не выполнимо. У него было только 6 десятин земли и хозяйство по сути было бедняцкое. Кроме того, Литвиновский должен был отдать государству 100 пудов хлеба и столько же картофеля. Священник пожаловался в окружной исполнительный комитет, и ему уменьшили поставки хлеба и картофеля в два раза, но он все равно собирал хлеб и картофель для сдачи «по фунту с крестьян». Лен и конопли он не сеял на своем наделе, купить его для сдачи негде было, но сельсовет требовал выполнить задание по поставкам в полном размере, так как он являлся «служителем религиозного культа и отношение местной власти к нему было отрицательное». Гонения на Литвиновского проявились и в том, что его с семьей сельсовет выселял из собственного дома, о чем он предоставил справку Чериковского уездного исполкома от 14 июня 1923 г. Районный исполком отказался отменить постановление Лобановского совета, и Литвиновский поэтому обратился в Могилевский окружком партии. Священник просил, чтобы его хотя бы не выселяли до 10 января 1930 г., так как это нельзя было делать по закону, а отсрочили выселение из его же дома до апреля этого же года. Литвиновский просил об этом, обещая в этом случае отказаться от служения церкви и освободить дом. Перед раскулачиванием священника Лобановской церкви Литвиновского, председатель Лобановского совета Казаченко зашел в дом священника, где забрал часы Литвиновского себе. И все это произошло в присутствии старого, больного хозяина дома. Причем Казаченко заявил, что дом уже не принадлежит священнику, и чтобы он убирался из него. После раскулачивания Литвиновского Алексей Казаченко, уроженец д. Речицы (ранее дважды судимый), узнав о том, что о факте присвоения им часов стало известно другим, заявил о том, что эти часы он якобы купил за 10 рублей.

В октябре 1935 г. Колмак Алексей Васильевич, старший научный сотрудник ЦИО НКТП в Москве, в своем обращении к секретарю Чериковского райкома Ветрову писал, что его мать, Колмак Анна Павловна, после смерти мужа, священника Должанской церкви, в 1933 г. переехала к нему в Москву из села Долгое. В своем доме она оставила проживать семью жителя этого села Болматкова Якова Софроновича. Осенью 1935 г. мать приехала в д. Долгое, чтобы распорядиться своим имуществом. Однако оказалось, что ее дом уже был забран сельсоветом, несмотря на то, что в нем проживала семья Болматкова. В доме в это время проживал председатель сельсовета Семен Рыболов. Он, понимая незаконность своих действий, без всяких объяснений арестовал Колмак Анну Павловну и отнял у нее паспорт.

В Черикове изъятое имущество доставлялось на склад горсовета бригадирами и принималось Курнопо. Расхищалось и другое ценное имущество, за что нес ответственность председатель горсовета Фролов. Сам Фролов конфискованное имущество нэпманов раздавал служащим горсовета. Так, им была передана своим сотрудникам часть имущества, принадлежавшего священнику Страдомскому: 4 столика, 1 самовар, детская меховая шуба, перины, подушки, часы, стеариновые свечи, 3 серебряные ложки, 1 шапка каракулевая, 12 аршин полотна, 3 электрических фонаря и т. д.

Старший бригадир Залман Гуревич устроил обыск в доме Страдомского, а член бригады Рынкова лично обыскала его жену. Жену священника раздели до рубашки, искали ценности даже в ее волосах Изъятые у Бруксона плюшевая скатерть, 7 полотенец, 3 сорочки, 1 пара ботинок, подушка, 5 простыней, 1 будильник, 2 банки варенья также пошли на нужды сотрудников горсовета.

В мае 1935 г. с закрытой ранее Чериковской церкви было изъято имущество. В ходе изъятия сотрудник горсовета Гуревич и родственник председателя горсовета Марьясина, счетовод Квакшиц фактически разворовали это имущество. При этом Марьясин всячески выгораживал воров, что, как и сам факт присвоения церковного имущества, вызвало бурю недовольства в городе. В Черикове развернулось движение за возвращение здания церкви под культовые нужды. Марьясин был снят с работы, исключен из партии, а Квакшиц и Гуревич – осуждены. Специально созданной комиссии было поручено проверить, на какие культурные нужды и потребности детей было использовано конфискованное церковное имущество.

Все православные церкви к 1934 г. были закрыты. С соборного Троицкого храма в 1934 г. был сброшен колокол, а последний настоятель собора Страдомский в 1937 г. был арестован по ложному обвинению.

Максименко, В.С. Историчесий интерьер Черикова и его окрестностей / В.С. Максименко. – Красноярск : КрасГМУ, 2010. – 354 с.;