Палисад

жертв авиакатастрофы 

25.08.1965

Место захоронения

Участок захоронения погибших при авиационной катастрофе на учениях Одесского военного округа 25.08.1965 г. 

Стратегические бомбардировщики  Ту-95М (с заводским номером «7800504») и «просто» Ту-95 (номер «4800003») взорвались в небе над Чёрным морем в районе Одессы. Ведущий самолёт пары упал прямо на берег моря, а затем, спустя всего три минуты в воду упали обломки машины «ведомого».  Погибли все бывшие на их бортах лётчики – 15 человек. В Одессе на втором кладбище похоронены 10 человек:



Информация о других жертвах катастрофы

Тропынин Иосиф Андреевич похоронен в Виннице, Шевцов Николай Григорьевич - в Узине. Бондаренко, Пелых и Шашлов Алексей Иванович - неизвестно где.

Об этой катастрофе в сети очень мало информации.

Из найденного на форуме trizna

25 августа 1965 года с аэродрома Узин с интервалами в 10 минут в воздух поднялись поочерёдно девять самолётов Первого полка. На Ту-95М (с номером в полку «504» и с заводским номером «7800504») на выполнение учебной задачи их вёл лично новый командир 409-го тбап подполковник Тропынин, а замыкавшим строй Ту-95А (номера «403» и «6800403» соответственно) командовал один из полковых комэсков майор Иванов. Перед лётчиками Первого полка в тот день стояла учебная задача прорыва на предельно малой высоте (ПМВ – менее 500 метров) системы противовоздушной обороны «вероятного противника». После взлёта с Узинского аэродрома самолёты друг за другом с интервалом в 10 – 15 километров брали курс на юг, на высоте 10.000 метров проходили над южной частью Советской Украины и выходили в Чёрное море, где над его нейтральными водами разворачивались и на той самой ПМВ, как в песне, «шли на Одессу» выполнять данную задачу. Именно здесь, в Одесском заливе Чёрного моря и разыгралась та, «двойная» трагедия: сначала ведущий самолёт девятки взрывается в воздухе уже над берегом, а затем, спустя всего три минуты в воду упадут обломки так же взорвавшейся последней в строю машины… Погибнут почти все бывшие в тот момент на их бортах лётчики 409-го тбап – 15 из 16 человек…

…Воздушными «противниками» самолётов из Узина в тот день являлись всепогодные барражирующие истребители-перехватчики Як-25М из состава 90-го истребительного авиационного полка 21-й дивизии 8-го корпуса ПВО с аэродрома Червоноглинское, что под городом Арциз Одесской области УССР (для них это оказался один из последних вылетов – спустя менее двух месяцев, в октябре того же года все машины этого типа в том полку заменят на новые Як-28П, после чего старые спишут). Для срывов их атак экипажи узинских Ту-95 должны были своей воздушной стрельбой специальными снарядами «поставить пассивные помехи в виде облаков из диполей». Речь шла о стрельбе 23-мм противорадиолокационными патронами «ПРЛ-23-АМ», которые  выстреливались из двух (из трёх) оборонительных артиллерийских установок  самолёта Ту-95 – нижней, стационарной, полуутопленной в фюзеляж «ДТ-Н12-С» (стрельба вперёд по курсу полёта) и верхней, выдвижной «ДТ-В12» (стрельба назад), оснащённых двумя автоматическими авиационными пушками «АМ-23» каждая. Вот как обычно велась такая стрельба: «…даётся очередь по 7 – 10 выстрелов под углами по горизонту 35 – 40 градусов и под вертикальным углом 60 градусов… Противолокационные патроны (ПРЛ) взрываются и образуют облако, состоящее из сотен тысяч иголок стекловолокна. … ПРЛ выстреливались по специальным меткам, нанесенным на блистеры... Красной краской, по дуге вправо на стекло наносились 4 круглые отметки с цифрами, прицельные станции наводились на эти отметки, и по каждой давалась очередь. На дальности 2000 метров снаряды взрывались, выбрасывая металлическую мишуру, которая образовывала облако…».

…«Флагманский» самолёт комполка-409 вышел на рубеж атаки, начал воздушную стрельбу, но неожиданно загорелся и пошёл на вынужденную посадку на ближайший военный аэродром – всё на то же Червоноглинское, откуда понялись истребители-перехватчики –, до которого было более 100 километров. Подполковник Тропынин продолжал вести Ту-95 на снижение для последующего захода на посадку, когда из кормовой кабины по СПУ-8 (Самолётное переговорное устройство на 8 абонентов) ему доложили о наблюдаемом очень сильном пожаре самолёта, после чего командир кораблин отдал всему экипажу приказ покинуть аварийную машину. Но сделать это успел только лишь один из членов экипажа самолёта – младший воздушный стрелок-«срочник», который выпрыгнул с парашютом из кормовой кабины и, несмотря всё на ту же ПМВ, смог благополучно приземлиться на одесской земле. Остальные же 7 лётчиков во главе с комполка-409 так и остались в самолёте, который, согласно официальной формулировке, «разрушился в воздухе из-за сильных колебаний конструкции», а точнее – просто взорвался. Обломки машины упали по траектории полёта на протяжении до 1300 метров. Впоследствии на месте падения были найдены, в частности, трёхкомпонентный авиационный самописец высоты, скорости и перегрузки «К3-63» и «кассета с записью переговоров членов экипажа», расшифровка которой помогла восстановить детали произошедшей катастрофы. В Научно-исследовательском кинофотоинституте (НИКФИ) в Москве удалось восстановить и плёнку с самописца, на которой было видно, что истребитель-перехватчик Як-25М продолжал преследовать уже горящий бомбардировщик Ту-95М комполка-409. При этом лётчики ПВО почему-то не доложили никому о пожаре на его борту, посему учения не были сразу же прекращены, и ещё семь машин из Узина беспрепятственно и  благополучно смогли выполнить учебную задачу с воздушной стрельбой. Но это не удалось сделать последнему из девяти узинских экипажей – комэска-409 майора Иванова, самолёт которого после открытия воздушной стрельбы ещё над морем так же загорелся и разрушился в воздухе, а его обломки упали в воду. Был организован их поиск кораблинми Черноморского флота, оснащёнными контактными придонными тралами, в результате чего в течении месяца на дне Одесского залива были обнаружены и подняты на поверхность силами и средствами флотской Аварийно-Спасательной Службы (АСС ЧФ) сразу три самолёта, оказавшиеся сбитыми здесь ещё четверть века назад – в 1941 – 1944 годах, в период Великой Отечественной войны. Только после этого «пришлось привлечь аквалангистов из Одессы, которые нашли обломки самолета на глубине около 10 – 15 метров». Среди поднятых затем со дна моря разрушенных фрагментов Ту-95А также же оказались авиационный самописец «К3-63» и «кассета магнитофона». В результате последующего анализа расшифрованных записей с них «установили, что ситуация на этом самолете развивалась аналогично предыдущему случаю». 

…Аварийная комиссия причиной гибели обоих машин одинаково назвала первоначально «взрыв хвостовых фюзеляжных топливных баков и вызванное им разрушение конструкции» самолётов. В заключении по катастрофе обеих этих машин мы читаем следующее её, восстановленное в результате расследования описание: «…В ходе выполнения противоракетного манёвра с креном 30° и одновременной стрельбой противорадиолокационными патронами из верхней пушечной установки создались условия, при которых открылись замки заливных горловин хвостовых фюзеляжных топливных баков, расположенных недалеко от среза стволов, и произошёл взрыв паров керосина от пороховых газов пушечной установки». Как вспоминал один из ветеранов Дальней Авиации, уже упомянутые нами выше 23-мм противорадиолокационные патроны «ПРЛ-23-АМ» «обладали повышенным давлением во время полёта к цели. И, пролетая над пробкой бака на фюзеляже (пробки открывались нажатием на кнопку, расположенную на пробке), первым снарядом открыло пробку, а последующим снарядом с инфракрасным эффектом, керосин был подожжен». Именно после той, «парной катастрофы» замки этих крышек-кнопок будут «доработаны», и с тех пор техники самолётов Ту-95 перед полётом, после полной их заправки авиационным керосином станут закреплять эти «пробки» дополнительным «хомутом». «Доработаны» после того, как на таких же Ту-95 были проведены последующие исследования, доказавшие, якобы, что причиной той, «парной» катастрофы были взрывы именно фюзеляжных топливных баков. 

Однако процитированные нами выше выводы аварийной комиссии последовали не сразу, что не могло не вызвать «разговоры» о ней среди лётчиков Первого полка – особенно среди непосредственно участвовавших в тот день в том, злополучном полёте. Дело в том, что по воспоминаниям одного ветерана 409-го тбап, ещё один самолёт из той девятки узинских Ту-95 в ходе своей воздушной стрельбы так же «попал в аналогичную ситуацию, но ему удалось долететь домой, потому что топлива мало было, и взрыв был небольшой. Тогда и поняли в чём дело». Другие же ветераны Первого полка сомневались в выводе комиссии, что «от вибрации открылись заправочные горловины» и затем произошло «воспламенение и взрыв топлива на обоих самолётах»: они указывали на то, что как раз «из фюзеляжного бака № 5 топливо вырабатывается в первую очередь и его там всего-ничего, и то – при полной заправке. Скорее всего, керосина там и не было вовсе», а заправлен он был только в крыльевые топливные баки. Третьи выдвигали версия о гибели узинских обоих Ту-95 от пожаров, возникших на них после «разгерметизации кислородных систем обеих машин». Но больше всего сами участвовавшие в том вылете и уцелевшие в нём лётчики других Ту-95 Первого полка считали, что причиной гибели самолётов их комполка и комэска стало … реальное противодействие им советской же ПВО! В Сети до сих пор цитируются появившиеся там некоторое время назад (но к настоящему времени уже давно там «исчезнувшие») слова, приписываемые некому «внуку Тропынина»: «Дед дважды был сбит во время Великой Отечественной войны. Оба раза он сажал сбитый самолёт. Есть записи переговоров, где последние его слова: «Что делают, гады!». Он дотянул до берега, что противоречит версии о взрыве топливного бака даже для дилетанта-меня, да и не только!». «Слухи разные разошлись потому, что долго не могли понять причину случившегося», – делает из всего этого вывод ещё один из ветеранов Дальней Авиации.

Как впоследствии признал в беседе с историком авиации Н.В.Якубовичем непосредственный участник расследования этой «двойной катастрофы» П.С.Лешаков, «причины трагедии выявить сходу не удалось, и исследования продолжили в Узине. По данным осмотра обломков самолета специалисты Научно-испытательного института ВВС (НИИ ВВС), Научно-исследовательского института эксплуатации и ремонта авиационной техники ВВС (НИИ ЭРАТ ВВС), Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ) и 156-го опытно-конструкторского бюро А.Н.Туполева (ОКБ-156) установили, что разрушении самолётов произошло из-за флаттера. При осмотре остальных 7 самолётов, которые участвовали в этом учении, были обнаружены трещины в обшивке фотолюка, расположенного перед стволами нижней артиллерийской установки. При стрельбе из пушек пороховые газы орудий воздействовали на обшивку самолета в виде ударной волны и теплового потока. При стрельбе из нижней установки назад обшивку защищал стальной лист. Фотолюк же располагался перед артиллерийской установкой и имел тонкую обшивку из алюминиевого сплава (дюралюминия) марки «Д16», подкреплённого для жёсткости уголковыми профилями. Расследование показало, что при установке нового панорамного фотоаппарата полочки уголкового профиля срезали и параллельно профилю наклепали накладки того же сечения, что и профиля полки. Из-за этого жёсткость конструкции фотолюка уменьшилась в несколько раз. Поэтому при стрельбе из пушек вперёд на фотолюке возникли большие колебания обшивки, что привело к её разрушению, и горячие пороховые газы прорвались внутрь фюзеляжа. В этой зоне находились кислородные баллоны. Кроме того, около люка сложили самолётные чехлы. В результате пожара, после усилившегося разрушения кислородных магистралей прогорела хвостовая часть фюзеляжа. Из-за этого снизилась частота собственных его колебаний, и возник флаттер, приведший к практически мгновенному разрушению конструкции планера самолёта. Специальные лётные испытания в НИИ ВВС на самолётах Ту-95 подтвердили, что имеется опасность воздействия пороховых газов на конструкцию фотолюка при стрельбе из пушек. Этого произойти бы не могло, если бы командование Дальней Авиации  согласовало с НИИ ВВС возможность стрельбы из пушек артиллерийской нижней установки вперёд дипольными снарядами, опираясь на опыт стрельбы вперёд из нижней артиллерийской установки самолёта Ту-16. Разрешение для стрельбы тогда выдали на основании специальных лётных испытаний в НИИ ВВС по воздействию пороховых газов на планер самолёта Ту-16. В дополнение ко всему на серийном заводе без согласования с ОКБ Туполева неграмотно доработали фотолюки».

Информация об этой, «парной катастрофе» в тот год «доводилась» до всего лётного состава Дальней Авиации, но явно «дозированно» и посему – весьма неполно. Поэтому целый ряд её ветеранов считал, что оба узинских Ту-95 погибли «при выполнении стрельб из пушек по наземным целям на полигоне в Черном море», причём «под наземной целью подразумевалась специальная мишень, установленная на острове в Черном море». 

…Автор должен здесь с сожалением признать, что он не располагает полной информацией о фамилиях, именах и отчествах, а так же о воинских званиях и штатных должностях в экипажах обоих самолётов Ту-95 всех 15 человек (встречается так же ошибочное число - «18»), погибших в той, «парной катастрофе»… Нет даже достоверной информации о месте захоронения их останков… Их официальные похороны прошли на городском кладбище Узина, где все они жили и служили, и 5-летняя тогда Ирина Городинская впоследствии вспоминала про это так: «Помню похороны двух разбившихся экипажей под Одессой, было страшно. По центральной улице военного городка Узина от Гарнизонного Дома офицеров шла процессия в сторону стадиона... Слёзы многих людей...». Но в период службы там автора в 1986 году, через два с лишним десятилетия после описываемой им «парной катастрофы», в Первом полку почему-то уже совсем позабылась традиция организованного ухода «наследниками из части» за могилами своих «предшественников в небе», и он, автор так ни разу и не побывал на тамошнем городском кладбище на северо-западной окраине Узина, посему никак не мог видеть те, братские могилы (или одну, общую могилу?) экипажей Тропынина и Иванова… При этом в той же Сети ему встретилась информация, что «из личного дела Тропынина следует, что его похоронили в Виннице 29 августа на городском кладбище». Почему именно в Виннице (и так быстро – уже на 5-й день после катастрофы), а не по его, командира полка постоянному месту жительства и службы в Узине? Когда даже погибших «рядовых лётчиков» (солдат и младших командиров срочной службы) в те годы было принято хоронить именно по месту их службы... В то же время в той же Сети нашлась следующая информация по рассматриваемой нами проблеме захоронения погибших узинских лётчиков: «Экипаж машины с заводским номером «7800504» под командованием полковника Тропынина погиб и похоронен на Втором христианском кладбище в Одессе. На десяти надгробиях – одна дата гибели и фамилии военных – Сударев, Каргин, Иванов, Коваленко, Колосницын, Веснин, Пидтилок, Гоголев, Кондрашов, Струн. А вот имени командира нет – судя по всему, он нашел последний приют в другом месте». То есть в Одессе значатся захороненными 10 из 15 погибших в той, «парной катастрофе», 11-й – комполка-409 Тропынин был захоронен, якобы, в Виннице, а где ещё четверо – Бондаренко, Пелых, Шашлов и Шевцов?.. Из них вроде бы только последний – бортинженер с самолёта комполка-409 Николай Григорьевич Шевцов – упокоился в Узине. Хотя по другим данным, именно там вместе с ним лежит ещё 6 погибших тогда лётчиков 409-го тбап – Иванов, Колосницын, Бондаренко, Шашлов и Пелых, причём, якобы, «во главе» с самым Тропыниным…

…Вспоминая сегодня о той, «парной» катастрофе, нельзя не упомянуть и ещё об одном её последствии, которое в литературе описывается так: «… Спасся на парашюте лишь член один экипажа из кормовой кабины. … Успел покинуть самолёт один только человек, остальные остались в машине, так как система аварийного покидания Ту-95 – очень сложная и требует значительного времени (Подробнее об этом см.ниже в данной главе. – Прим.авт.). … После этого происшествия среди лётного состава распространилась точка зрения, что из Ту-95 выпрыгнуть вообще невозможно. Чтобы доказать обратное, по приказу командира 106-й ТБАД (В описываемое нами время эту должность занимал Герой Советского Союза генерал-майор авиации Алексей Александрович Плохов (1921 – 2006). – Прим.авт.) парашютисты-спортсмены 409-го полка совершили 29 апреля 1966 года показательный групповой прыжок из передней кабины бомбардировщика, за которым наблюдал весь личный состав дивизии, построенный на Узинском аэродроме. Первым в группе из семи человек самолёт покинул В.Л.Константинов (тогда капитан), для которого это был 500-й прыжок. Демонстрация прошла вполне успешно, хотя парашютистов изрядно покрутило воздушным потоком». В этом описании вызывает удивление не столь само время проведения данного «успокоительно-показательного группового прыжка» (спустя целых восемь месяцев после описанной нами «парной катастрофы»), сколь число его участников – семь человек. Выглядящее, на первый взгляд, вполне логично – это минимальное число членов экипажа самолёта Ту-95. Но уже «на второй взгляд» возникает первый вопрос – откуда в боевом авиационном полку нашлось столько своих «парашютистов-спортсменов»? Ведь подавляющее большинство военных лётчиков всегда отнюдь «не жаловало» прыжки с парашютом, выполняя лишь положенный их «ежегодный минимум» (два прыжка), а то и «всеми правдами и неправдами» уклоняясь от их выполнения, «передоверяя» их своим сослуживцам из ПДС. Каковая, Парашютно-десантная служба полка, например, во время службы автора в 409-м тбап в 1986 году насчитывала сначала пять, а затем – и вообще уже только четыре человека; офицер-начальник ПДС, прапорщик-его заместитель, гражданская («вольнонаёмная») служащая-укладчица парашютов и два солдата (до увольнения в запас весной одного из них, без какой-либо последующей «замены молодым пополнением»). Но – главное! – строки те, вышепроцитированные писал человек, явно не знакомый с передней гермокабиной самолёта Ту-95: где бы там, помимо её «штатных обитателей», поместились дополнительно сразу семь человек, да ещё – и с надетыми парашютами? Учитывая, что это была именно «туполевская» машина, которые никогда в принципе отнюдь не славились удобствами для их лётчиков… А ведь те самые, её «штатные обитатели» потом ещё на тот же самый Узинский аэродром и машину свою, неаварийную сажали, причём явно тоже «штатно»… Во всяком случае, автор в 1986 году ни разу не слышал ни от кого из лётчиков 409-го полка ни о их собственных прыжках с парашютом непосредственно из самолёта Ту-95, ни хотя бы о повторении их старшими товарищами того самого «успокоительно-показательного группового прыжка образца 1966 года» – судя по всему, так и оставшегося одним-единственным во всей, более чем 30-летней истории 409-го тбап". 

Источник

Из публикации на сайте "Думская"

ТАИНСТВЕННАЯ ГИБЕЛЬ «МЕДВЕДЕЙ»

25 августа 1965 года пара стратегических бомбардировщиков Ту-95М (по НАТОвской классификации Bear — «Медведь») из 409-го тяжелого бомбардировочного авиаполка, базировавшегося на аэродроме Узин в Киевской области, выполняла учебную задачу по прорыву противовоздушной обороны условного противника. Самолеты двигались со стороны моря в направлении Одессы, а потом неожиданно произошла трагедия.

Обстоятельства ее до сих пор до конца не прояснены. По одной версии, упали оба «стратега». Один самолет рухнул в море, а второй дотянул до берега, но тоже разбился. Экипажи погибли в полном составе. Тогда прошел слух, что крылатые машины могли сбить свои же, советские зенитчики, которые приняли их за НАТОвские самолеты.   

По официальным данным, крушение потерпел только один Ту-95: «В момент проведения противоракетного маневра с креном около 30 градусов и одновременной стрельбой противорадиолокационными снарядами из верхней пушечной установки создались условия, при которых внезапно открылись замки заливных горловин хвостовых фюзеляжных топливных баков, расположенных недалеко от среза пушечных стволов. От пламени пороховых газов пушек произошел взрыв паров керосина», — отмечается в заключении комиссии, которая расследовала случившееся.

Экипаж машины с заводским номером 7800504 под командованием полковника Тропинина погиб и похоронен на Втором христианском кладбище в Одессе. На десяти надгробиях одна дата гибели и фамилии военных – Сударев, Каргин, Иванов, Коваленко, Колосницын, Веснин, Пидтилок, Гоголев, Кондрашов, Струн. А вот имени командира нет - судя по всему, он нашел последний приют в другом месте. Может, там же лежит и второй экипаж?

Источник

А теперь наше расследование на сайте pamyat-naroda. Началось удачно с Коваленко Николая Селиверстовича, у единственного которого в сводной информации было указание, что он военный летчик и у него награда - орден Красного Знамени с датой присуждение: 04.10.1966 г. (т.е. через год с небольшим после катастрофы). Дальше поиск был сложнее, по награде не искалось, по году рождения - не всегда, все остальные данные закрыты. Путём разных комбинаций установлены все погибшие 25.08.1965 г. и похороненные на втором кладбище - награждены правительственными наградами 04.10.1966 г. (с редким сочетанием фамилий). Даже нашёлся человек с редкой фамилией Иванов!!! У двоих человек - Кондрашова Анатолия Степановича и Сударева Николая Николаевича не удалось найти награждения - возможно в фамилии что-то не так, хотя в закрытой картотеке они есть...

Информация по другим жертвам двойной авиакатастрофы

Родился 14 апреля 1922 года в селе Архангельское, ныне – Слобода Архангельская Архангельского сельского поселения Новошешминского района Республики Татарстан Российской Федерации.

Призван на действительную военную службу 23 декабря 1940 года Чистопольским районным военным комиссариатом Татарской АССР РСФСР и направлен на обучение в одну из Военных авиационных школ пилотов ВВС Красной Армии. После её окончания направлен для прохождения службы в Бомбардировочную эскадрилью 11-й запасного авиационного полка 4-й запасной авиационной бригады ВВС Закавказского фронта.

Участник Великой Отечественной войны Советского народа с 15 октября 1943 года и до её окончания в составе 57-го бомбардировочного Калинковичского ордена Богдана Хмельницкого авиационного полка 221-й бомбардировочной Бахмачской ордена Суворова авиационной дивизии 16-й воздушной армии. Летал на бомбардировщике А-20Ж «Бостон», по состоянию на 20 января 1945 года совершил 36 боевых вылетов. Войну закончил в звании лейтенанта и в должности старшего лётчика.

Кавалер ордена Красного Знамени, двух орденов Красной Звезды, медалей «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

После окончания войны продолжил службу в Дальней Авиации. В 1965 году в звании подполковника назначен командиром 409-го тбап. Находясь в это должности, 25 августа того же года погиб в авиационной катастрофе самолёта Ту-95М в районе Одессы. Уже после своей гибели официально произведён в полковники, к каковому воинскому званию был представлен ранее, в соответствии с занимаемой должностью. Похоронен на Винницком городском кладбище.