Интервью с Брайаном Финнеганом

Ирландский вислер и флейтист Брайан Финнеган, благодаря участию в группе Аквариум, стал весьма известен на наших просторах. С подачи Бориса Гребенщикова его узнали тысячи людей, которые раньше об ирландской музыке и не задумывались. Однако Брайан далеко не всегда играл с Аквариумом, в "зачете" у него 13 лет с группой Flook, 2 сольных альбома, группа KAN и масса других проектов - удивительно интенсивная творческая деятельность.

О раннем периоде своей жизни Брайан рассказывает в интервью, которое приводится ниже. (Оригинал тут).

Интервью с Брайаном Финнеганом

Интервью взято 28 июля 1999 года в Burwell House, Кембриджшир, Англия, во время недельного воркшопа по флейте и вислу, который вел Брайан Финнеган. Интервьюер - Рейчел Марш, обучавшаяся на этом курсе. Брайан Финнеган на данный момент играет в группе Флук (Flook) на вислах и флейте. Вместе с ним играют Сара Аллен (Sarah Allen) – флейта и аккордеон, Эд Бойд (Ed Boyd) - гитара и Джон Джо Келли (John Joe Kelly) - боран.

Биография

Я начал играть музыку в 8 лет под руководством Этне и Брайана Вэллели (Eithne and Brian Vallely), замечательных музыкантов из графства Арма в Северной Ирландии. Он вели тогда музыкальные курсы, которые вот уже продолжаются регулярно 30 лет и называются теперь Armagh Pipers Club. Брайан играет на волынке, а Этне на скрипке. Они оба в одно и то же время организовали в Арме атлетический клуб, где моя семья занималась спортом; кроме этого наши семьи вместе занимались музыкой. В то время в Ирландии было довольно много отделений Comhaltas [Comhaltas Ceoltoiri Eireann – Ирландское Музыкальное Общество, организация занимающаяся пропагандированием и развитием ирл. народной музыки] и мало независимых преподавателей вне Comhaltas, поскольку эта организация держала в своих руках все музыкальные мероприятия [Fleadh Cheoil]. Брайан (Вэллели) вместе с Пэдди Молони был одним из основателей дублинского клуба волынщиков [Dublin Piper's Club], затем он переехал на север, женился на Этне и основал Клуб Волынщиков в Арме [Armagh Piper's Сlub]. Вот, я пошел туда в 8 лет, сначала учился на висле, потом в 10 лет мне дали первую флейту – так все начиналось. Я начал играть на выездных мероприятиях Клуба и довольно много с ним поездил. Меня брали во все части света, несмотря на мой возраст. В поездках с нами часто случались всякие приключения, да и вообще мы славно проводили время. В 18 лет я решил, что нужно создать свою группу. В школьные годы я тоже много играл. В школе была группа людей, школьный вариант Fleadh. Группа была очень хорошая, и мы выиграли с ней пару национальных наград. Для школы то, что ее может кто-то представлять на национальном уровне, значило очень много, а я, будучи постоянно на сцене, не переставал думать, что нужно создавать свою группу. Группу назвали Gan Ainm (Без Имени), с таким названием она просуществовала 6 месяцев, потом название сменили на Upstairs in a Tent. Через группу проходили фантастические музыканты, например, Джон МакШерри [John McSherry] и Эмонн МакЭлхольм [Eamonn McElholm]. Группа существовала 3 года, а потом, к сожалению, прекратила деятельность. Альбом мы не записали. Один из наших музыкантов работал медбратом и не мог надолго отлучаться с работы.

Я решил сделать перерыв и уехал в Венгрию работать преподавателем – чтобы что-то поменять в жизни и переключиться на другое занятие. Пока я был в Венгрии, образовался Флук, его основали моя знакомая по имени Беки Моррис, Сара Аллен и Майк МакГолдрик. В группе было 3 флейтиста. Фактически она началась как сайдпроект под названием Флейты Трех Наций [Three Nations Flutes], хотя в нем вовсе не участвовало трех наций (мы все время думали, как выкрутимся с ответом на вопрос об этом при встрече с прессой). После нескольких недель репетиций мы решили, что нам нужен гитарист и позвали Эда Бойда. И вот, мы играем уже 3 года, и только сейчас все начинает становиться на свои места.

Интервью И (Интервьюер): Кто из флейтистов оказал на вас наибольшее влияние?

Б.Ф.: Когда я начал играть на флейте, первым альбомом, который мои родители мне купили, кажется, был самый первый альбом Мэтта Моллоя. В то время в Арме не было большой музыкальной активности – сейшнов и т.д., поэтому я много играл дома, и моим руководством была вот эта запись Мэтта Моллоя – я учил все мелодии и приемы, которые играл он. Он действительно был стимулом для моей игры на флейте – я был большим его фанатом! А потом, когда мне было 14 или 15, мой отец как-то взял меня с собой на концерт Жана Мишеля Вейона [Jean-Michel Veillon]. В то время он был довольно молод и был в Арме с концертом. Я помню, как сидел в зале, а он вынул толпу своих флейт из бархатной сумки, сложил их все рядом, пытаясь понять, какая к какой должна подходить. Потом он поднялся на сцену и заиграл самую прекрасную музыку, какую я только слышал – бретонскую музыку. Для меня это было настоящим откровением – ведь до того я думал, что на свете существует только один флейтист – Мэтт Моллой. Я думаю, что наибольшее влияние оказали Мэтт Моллой и Жан Мишель Вейон – в конце концов Жан Мишель засиял яркой звездой – он просто невероятный флейтист. Но влияний гораздо больше: я слушаю много индийской флейтовой музыки – Харипрасада Чаурасью, Дипак Рама, Раджендру Прасанна и других.

И: Вашу игру на флейте часто описывают, как довольно нетрадиционную, вы например, ведь очень часто используете языковую артикуляцию - «tonguing». Вы чувствуете себя частью традиции или все таки отходите от нее?

Б.Ф. Я думаю, что традиция это те события и вещи, которые формируют вашу жизнь; события и вещи, которые сформировали мою, привели меня именно к этому стилю исполнения. Я думаю, что если это стиль, где часто используется язык – то это и есть твоя традиция… Многие меня спрашивают: «Зачем ты играешь так быстро?». Я отвечаю: «В моем детстве все старики в Арме играли со скоростью 100 миль в час – так что это не я изобрел!» И, что касается языковой артикуляции - Шон Райан (Sean Ryan) видный представитель стиля, где часто используется язык, я много слушал Шона Райана. Кроме того, я много слушал флейтистов и вислеров из Южной Африки и джазовых. В конце концов, я рос, играя ирландскую музыку, которой меня учили двое мудрых музыкантов – семья Вэллели из Армы, а все, что было впитано как традиция, выходит обратно тоже как традиция.

И: Но Мэтт Моллой язык использует нечасто

Б.Ф.: Да, верно, однако Кевин Крофорд часто использует язык и Найел Киган [Niall Keegan]. Я думаю, это одно из выразительных средств, язык это одна из частей тела и надо их все использовать.

И: Как началось ваше “triple tonguing” [можно перевести как триоль языком или ролл языком, кто не в курсе - слушать Флук и другие записи Брайана]

Б.Ф.: Я не пользовался этим приемом пока у меня не появилась первая флейта Парика Олвелла [Patrick Olwell]. Я играл на флейте Сэма Мюррея [Sam Murray], она была очень хороша, но довольно мягка по тембру. Как то я был на сейшне в Эннисе и там был Патрик. Он только приехал из Америки, и у него с собой была целая сумка бамбуковых флейт. Я сидел рядом с ним и он мне предложил поиграть на одной из них. И… , как только я поднес ее к губам, как будто видение появилось передо мной. Я подумал: «Ого! Вот это да!» На этом сейшне я первый раз в жизни играл на бамбуковой флейте. Она играла сама. Звук как бы оживал, и я понял, что это тот звук, которого я всегда хотел. Он не был такой насыщенный, плотный по тембру, как у деревянных флейт, но он позволял мне выражать то, что я хотел, но не мог выразить на других флейтах. На ней можно было легко сыграть double stopping и быстрые роллы. В конце сейшна Патрик мне эту флейту подарил. Я ее взял и где-то полгода на ней играл. Triple tonguing появилось вместе с этой флейтой. Оно просто пришло в комплекте с ней, откуда оно взялось – я не знаю. Может быть, это чье-то влияние из прошлого, которое я не отследил.

И: Когда это было?

Б.Ф.: Где то в 1994-95. До этого я играл совсем по другому. Смесь северного стиля с Мэттом Моллоем … много северных мелодий, но в текучем стиле Моллоя, контроль дыхания привязан к ритму мелодии, а не…. Многие северные флейтисты используют дыхание очень перкуссивно….В моем стиле это было более сглаженно. Но triple tonguing не было – ничего броского.

И: Откуда происходит джазовое влияние?

Б.Ф.: Хм…. Еще один хороший вопрос. Трудно сказать. Я провел много времени в Белфасте, а там сильная музыкальная культура и смесь стилей. В молодости я также много слушал Роланда Кирка [Roland Kirk - слепой американский джазовый музыкант мультиинструменталист – саксофонист, флейтист и др.]. Так что я думаю, что влияние идет из разных источников. Честно говоря, я не уверен, что понимаю, что такое джаз. Мне кажется, что импровизация происходит из знания мелодии и возможности отпустить ее, поиграть с ней. Я никогда не изучал джаз, не вникал в теорию, которая за ним стоит, - играя, я просто отклоняюсь от мелодии, но не особенно далеко. Как кто-то сказал недавно – сыграть джазовый кусок посередине народной мелодии означает совсем уйти от неё. Джазовое соло имеет место быть, но я импровизирую не настолько широко. Я очень четко осознаю основу мелодии и ее корни - традицию, наверное.

И: Вариации, которые вы играете на сцене с Флуком - замечательны. Что вы посоветуете музыкантам, которые хотели бы научиться такому искусству.

Б.Ф.: Найдите хорошего гитариста и бораниста, еще одного хорошего флейтиста, или другого солиста, которые вам дадут спокойно эти вариации делать. В основном так. Если вы играете с музыкантами, которым доверяете, будь то на сцене или на сейшене, с теми, кто чувствует каждое ваше дыхание, то эти музыканты смогут поддержать вас в трудный момент и подхватят то, что роняете вы, и целостная структура не распадется. Мне хорошо во Флуке, потому что у меня там самый необычный боранист в мире, который надежен как скала. Знаешь, что не о чем беспокоиться, и неважно насколько велики ошибки, которые ты делаешь…

И: Вы что, делаете какие-то ошибки?

Б.Ф.: О да! Я все время лажаю! Но я наблюдал за Эдом и Джон Джо, они чувствуют каждое изменение в настроении вещи, и, если я делаю ошибку, то они оттягивают внимание аудитории на себя, получается, что они как бы вытягивают все каждый раз. Как только все начинает расползаться, они оба начинают играть что-нибудь совсем синкопированное, люди переключаются на них, а я в это время снова балансируюсь. Сара тоже важный элемент, потому что она как бы все время поддерживает с тыла своими басовыми линиями. Недавно было так: Майк МакГолдрик был в группе, он совершенно поразительный импровизатор и у него невероятно быстрая реакция, он, когда играет музыку, может отклониться от мелодии в любом месте и в любое время. Он постоянно меня этим заряжал, и всегда была такая энергия, почти телепатическая связь между нами, мы постоянно должны были чувствовать и реагировать друг на друга. Это очень привлекало зрителей, но получалось, что Сара и Эд всегда где-то на заднем плане. Но вот Майк ушел, а Джон Джо Келли пришел, и мне теперь гораздо проще, потому что больше не надо ни с кем так взаимодействовать. Очень здорово знать и чувствовать, что делают Сара Джон Джо и Эд в данный момент – это очень, очень здорово. Я давно искал этих троих людей. Они поддерживают меня на 100% каждое выступление.

И: Как вы занимаетесь дома без поддержки Эда, Сары и Джон Джо? Что вы делаете?

Б.Ф.: Я начинал импровизировать с такого: ставил народный альбом, вроде Мэтта Моллоя или Алтана и играл вместе с ним. Если я знал мелодию и мог ее играть вместе с записью, я включал запись очень громко и играл, как будто в группе две флейты. Я играл что-то еще, гармонии например, которых не было на CD - выходило хорошо, и я думал, что можно попробовать поиграть вариации. Чтобы научиться играть гармонии и импровизации, придется иногда ощутить себя дураком. Если играешь в пределах своих возможностей, то играешь себе и играешь. Но если хочешь попробовать что-то новое и думаешь: «Нет, это не получится, что я тут, как дурак, мучаюсь?», то оно может и не получиться, но если будешь пытаться 100 раз, то когда-нибудь оно получится. Если сдаешься после первой или второй попытки, то потом скорее всего уже не начнешь. Я долгое время вел себя как идиот, пока не стало получаться!

И: Я иногда пою под кассеты в машине, иногда пою вариации на то, что поётся на записях. Может быть можно начинать так?

Б.Ф.: Да да, именно так. Я всегда пел, когда не играл. Во время ходьбы, если было достаточно тихо, я начинал напевать песню или просто что-то напевать, и неожиданно появлялись сочетания нот, определялся лад и я начинал почти импровизировать голосом. Еще один способ это создать окружение, где вам будет удобно этим заниматься и где никто не будет вам мешать. Можно делать это дома; если вы на сейшене или на выступлении, придется самому создавать такое окружение. Часто не получается ни от кого требовать усиления творческой энергии во время выступления – нужно чтобы это было к месту. Думаю, что еще важно, чтобы рядом были музыканты, которые думают похожим образом.

И: Какие еще традиции вас вдохновляли и что вдохновляет вас сейчас?

Б.Ф.: Сейчас меня вдохновляет Burwell House! Встреча со всеми вами и преподавание. Мне не часто выпадает шанс преподавать. Я провожу два мастер-класса в год: вот этот и в летней школе Durham Folkworks. В этом году я буду вести школу для взрослых. Это меня вдохновляет, потому что я как бы возвращаюсь в прошлое и могу играть музыку медленно. Это утомительно, но мне нравится сидеть в комнате с 13ю людьми; я даже не знаю, что большая часть этого народа делает, и это даже и не важно. Я нахожусь там с несколькими людьми, которые не имеют частой возможности приезжать и учиться, поэтому они хотят получить максимум знаний в свои 5 дней. Я помню самый первый раз, когда я начал преподавать в летней школе: я приехал совершенно уставший и не хотел никого учить. Был не в том настроении. Рос Ригби встретил меня у дверей такси и сказал: «Я хочу, чтоб ты встретился с этим малышом Гарри. Он последний год из кожи вон лезет, чтоб устроить тут твои курсы». Меня очень вдохновляет, что люди хотят приезжать и учиться у меня. Я никогда не читал много книг и в школе учился не очень хорошо, поэтому умение передать что-то кому-то действительно вдохновляет. Насчет флейтистов: В марте я путешествовал по Индии. В музыкальном смысле за последнее время это была самая вдохновляющая вещь. Встречи с замечательными музыкантами, мудрыми людьми, просто встреча с традицией, о которой ты практически ничего не знаешь.

И: Вы думаете, что это отразится как то на творчестве Флук? Наверное должно отразиться.

Б.Ф.:Я думаю, что оно уже отразилось и будет отражаться, в большой степени. Вряд ли в отношении мелодий, которые мы играем, но манера моей игры будет влиять.

И: А как с другими культурами? Венгрия как то повлияла?

Б.Ф.: Венгрия была для меня знаковой, потому что это был поворотный пункт моей карьеры и всей жизни – я не знал, чего я хочу, к чему стремиться. Одна группа уже была в прошлом, а насчет будущего я не питал особенных иллюзий. Я также страстно любил играть, но не знал, как же мне вывести это на тот уровень, которого я хотел. И вот я уехал в Венгрию, и это забавно, потому что все равно не получилось убежать от того, чего я действительно внутренне хотел. В Венгрии я часто ходил заниматься народными танцами и слушать венгерскую музыку. Как-то я возвращался домой из школы (я преподавал английский в Еврейской школе) и буквально за углом от квартиры увидел плакат, на котором было написано, что группа Shooglenifty [шотландская прог-фолк группа] играет завтра в каком-то крошечном зале. На следующий день я пошел на работу в школу и собрал всех ребят; они спрашивали: «Фолкмузыка? Мы лучше пойдем на дискотеку в клуб!», но я сказал: «Нет, вы должны пойти и послушать вот это». На следующий день, после того как они сходили и послушали Shooglenifty, я стал национальным героем школы. Но больше всего мне запомнилось, как я прибежал домой после концерта, вынул флейту и, будя соседей, после долгого перерыва снова начал играть. Еще я там много играл с фантастическим исполнителем на кавале по имени Андрас Монори (который участвовал в туре Folkworks «Flutopia»), он был замечательный парень и замечательный музыкант. Он играл много джаза и фьюжна с группой Tin Tin Quartet. У них там был потрясающий таблист и вообще достаточно сильное индийское влияние. Я также какое-то время собирал фолклёр для венгерского института. Мы выезжали в экспедиции и собирали народные мелодии в деревнях, там я встречался с многими исполнителями на кавале. Я был тогда очень счастлив. В мире не существует другой такой профессии, которая бы давала возможность встречаться с такими замечательными людьми – самыми характерными представителями страны, в которую ты приехал. Музыка как бы приглашает тебя в их жизнь. Они не академики или гении, они просто обычные люди, как и мы с вами. Вот это – замечательное свойство музыки, и так же с живописью и поэзией.