***

Голубые горы. Вольные просторы.

Мчат ручьи с вершин к пролескам споро.

Спит в ущельях сумрак. Горлицы пасутся.

Камнепады с грохотом несутся.

Тучки в поднебесье сгрудились стадами.

А над ними Бог глядит за нами.

Я гляжу на Бога. Да Он всё такой же…

Бросит взор, – мороз бежит по коже.

Если что прошепчет, – станет сердцу легче.

Дождь. К порогу подступает вечер.

Горлицы уснули. Камнепады спали.

Капли шелестят по кровле сакли.

***

Я ль воспел Отечество –

золотое ль, млечное ль, –

что, как ветер, мечется, –

заревое ль, вечное ль…

Я ль у речки мельница, –

мелят жернова,

самому не верится,

житные слова.

Я ли стон надорванный

на семи ветрах…

Рвётся во все стороны

непокорный стяг.

Я ли неприкаянный

сын родной земли,

чьи следы отчаянно

ветры замели.

***

Обвенчаться и умчаться

в ночь по Млечному пути –

в колыбели звёзд качаться,

у Вселенной на груди.

Неизведанное – рядом,

неизбывное – везде…

Ты меня согреешь взглядом

в страстном танце лебедей.

Одаришь всесветным счастьем,

словно вышний свод весны,

и в осеннее ненастье

вещие навеешь сны…

А когда седой порою

я истаю, как свеча,

чёлн отправь рекой к покою, –

в звёздный дом, где спит печаль.

***

Из ненастья к солнцу марширует лето.

Ждут любви ответной два билета.

Мы помчимся к морю. Будут ласки страстны.

Как мечты прекрасны и опасны!..

Счастье на перроне встретит нас цветами.

Сколько прогостим, не знаем сами.

Радостное море одарит сияньем

перед неизбежным расставаньем.

А когда вернёмся, ветры и туманы

принесут печали и обманы.

Я уйду налево, ты во мглу – направо.

Вороньё прокаркает вслед: "Браво!.."

Заметёт дороги вечными снегами.

Ни проехать, ни пройти веками.

И в разлуке морю долго будут сниться

шепотки любви, цветы и лица.

***

Тонет взор в прозрачной дали.

Ветер встал. Мчат тучки прытко.

Ястреб кружит по спирали.

Бытие – такая пытка!..

День сияет, как открытка.

Солнце искрится в бокале.

Но возможно ли забыть, как

ветры парус изорвали.

Нежный взгляд из-под вуали.

По щеке – слеза улиткой.

Хмарь разлуки на причале.

На прощанье – маргаритка.

***

Меня народец не читает.

Ему и без того прекрасно

дремать в кафе за чашкой чая…

Но всё напрасно.

Усилия возьмутся прахом.

Остынет чай в щербатой чашке.

Душа отступит перед страхом, –

возжаждет бражки.

Всласть барражируют стрижи

над головами в летний вечер.

Сядь на скамейку в сквере. Жди

случайной встречи.

Речь застревает в гроте рта,

когда всласть властвует сиротство.

Но бьётся, присмотрись, аорта,

в строке, с которой я в родстве.

***

Встал вечер. Дача. Чай. Веранда.

Иди ко мне, моя Аманда!..

Разделим вместе эту страсть:

разверзнуть пропасть, – в ней пропасть…

Как ни беги, а день погиб

в горниле битв, невзгод, влечений.

Закатный сумрак – мрачный гид

по острым скалам впечатлений.

Безмолвно ясная звезда

встаёт из бездны в раннем мраке.

Шаг к ней. И сгинуть навсегда,

как блудный пьяница в овраге.

***

Пылай, огонь существований!..

Мани из бездны мирозданий

тропой безудержных исканий

в теснине гор.

Ещё течёт река желаний

средь скал потерь, невзгод, страданий,

ещё мечта сверканьем граней

туманит взор.

Ещё любовь – о, мука неги!.. –

пленяет сердце… Но навеки

внезапно мрак смыкает веки,

взметя костёр.

***

Окна крылья распахнули

и в грозу взлетели в небо…

Позади остались гулы

площадей, грома над вербой.

Позади осталось счастье,

встречи, ссоры и невзгоды,

стёкла, битые на части

по капризу непогоды.

Позади остались лица,

разговоры и молчанье,

дней тоскливых вереница

и на смертный одр венчанье.

***

Вокруг одна лишь пустота.

Стынь немоты в устах.

В прах измолочены все мы, –

и души, и умы.

Слепая власть

сполна и всласть

опустошает сны.

О, беспощадная напасть!..

Хруст наста. Стон зимы.

Она пуста. Она густа.

Забила очи неспроста…

Аз есмь лишь пустота.

***

Сон, прочь!.. Исчезни в мглистом мраке.

Несбыточным меня не мучай.

Устало сердце биться в страхе

и ждать, что подвернётся случай…

Как глыба мчится вниз по круче,

встревожена землетрясеньем,

едва ли сам не бьюсь в падучей,

преследуемый невезеньем.

И как мне быть с моим сомненьем

в том, жив ли я ещё иль умер.

Как совладать в ночи с влеченьем

заснуть навек под звёздный зуммер.

Как дать душе не сгинуть втуне

безгласно, бренно, безответно,

подобно парусу в тайфуне,

что в лоскуты растерзан ветром.

***

Вместо счастья мчит ненастье:

тучки по небу ползут.

Миг любви мечтал украсть я,

чтобы скрасить неуют…

Чтобы чище и светлее

стало в стенах и душе.

Чтобы дни шли веселее, –

год невзгод отлез уже…

Не сбылась мечта – не вышло.

Меркнут лица, голоса…

Сумрак в дом крадётся мышью,

чтобы высосать глаза.

***

Погиб в болоте тишины.

О, как вы вязки, – грёзы, сны!..

Как вы поэтам безотрадны

в закаты, ночи, утра, дни…

О, как ты милостив, Господь,

к немой воды набравшим в рот!..

Без посоха и без сумы

влечёшь за кромку – в бездну тьмы.

***

Чужбина, забудь изгоя!

Прости исход иноверцу.

Больше в тебя ни ногой я…

Мне волжский простор по сердцу.

Мне ближе златой цвет настоя

ромашки в щербатой чашке.

Невзгоды встречаю я стоя, –

боль в сердце бьёт без промашки.

Взяв ножницы для раскроя,

судьба отмеряет саван.

Сражался с самим собой я, –

зачем мне мирская слава.

В затишье перед грозой я

бьюсь пульсом, в прах дар растрачивая.

Течёт в жилах кровь не розовая, –

но красная и горячая.

Всю жизнь рисковал головой я,

в осколки крушил свой быт,

скворцом ли, немой совою ль

взлетал и тщетой был бит.

Перед Тобой нагой я, –

толку валиться ниц.

Будто Франсиско Гойя,

ввысь рвусь я из темниц.

Вколачиваю без простоя

смыслы в простые фразы.

Кто-то решит: паранойя…

Толпы на трёп горазды.

Поэзия – узы запоя

звуками ли, словами ль…

Вырос из запятой я, –

точку поставьте сами

***

Господь, прости мне страхи и метанья,

неясный ропот, долгий взор во тьму…

И что стишки кропаю без названья

и адресую в мир невесть кому.

О, кротость мук!.. Быть шёпотом из бездны

иль гулким эхом в предрассветной мгле…

Пути неизъяснимы. Дни безвестны.

Туманы смерти бродят по земле.

Неотвратима кара расставаний.

Всё, что ни есть, пойдёт на стол другим…

Между Тобой и мной нет расстояний.

Нагим восстал. И в стынь сойду нагим.

***

Рубинным отблеском мерцал

закат. О, череда мгновений!..

Звон лиры. Юных черт овал.

Взор, полный тёмных вожделений.

О, холод безотчётной грусти!..

Не мучай сердце. Отпусти.

Дай уловить ещё хоть раз

живых глаз меркнущий топаз!..

***

Тщета заиливает дно.

Куда ни глянь, – болото быта.

Чуть наступи, – и прёт дерьмо.

Любовь была… Теперь забыта.

Бриз. Лето. Пляж. Взор манит… Опа! –

отставлены черновики.

Вдруг осень. Сыро. Мглисто. Жёлто…

Вновь чёркать строчки не с руки.

А следом всласть скуёт мороз

просторы, реки и озёра,

и проблеск слёз, и росы роз,

и грёзы, и немой зов взора…

Весна расплещет просинь: ясно, –

и снова грозовые тучи.

Любовь была… Была напрасно.

Но до сих пор зачем-то мучит.

***

В слепом сиянье света

не вырасти в поэта.

А в сумраке – пожалуйста,

но на злой рок не жалуйся.

Есть чары в танце граций.

Поднимем тост, Гораций!..

Пусть расцветают нимфы,

пока целуем их мы.

Терзает сердце голод.

И Гамлет зря ль заколот…

Но пьеска "Мышеловка"

состряпана им ловко.

Шекспир обрёк Лаэрта

вонзить клинок в поэта.

А нет бы, по листочку

всё сжечь, – поставить точку.

Почтения к поэту

нет в мире. За монетку

корысть скупает души

в столицах и в глуши.

Корёжит от вращения

земной шар. Отвращения

не скрыть к векам и людям.

Плесни, Гораций… Будем!..

***

Вечер пья глотком глубоким,

среброзарную Луну

раздеваю взором долгим,

к звёздной бездне сердцем льну.

У ручья украв журчанье,

у листвы похитив шум,

в самой глыби мирозданья

погружаюсь в омут дум.

Резвый ветер сгонит тучи,

застит звёздный горизонт.

Дробь дождя вконец измучит.

Грусть взметёт дырявый зонт.

Темень татем обернётся.

Стон сорвётся с языка.

И замру на дне колодца

не на миг я, – на века.

***

Забыть про грозы, дожди, льды Арктики.

Воспрянуть духом под сигарету

за столиком в сонном безлюдном парке.

И уподобиться Бертольду Брехту.

Ещё не поздно начать сначала.

И впасть в историю отношений.

Любовь была, но разочаровала

всей безысходностью страстных сношений.

Тревожный шёпот листвы под ветром

зовёт впасть в транс и не шевелиться.

Узнать, кто именно управляет светом,

возможно, если всмотреться в лица.

Принять, как должное, все измены Надежды.

Оставить записку о крахе для Веры.

С Любовью сложнее: в ночи без одежды

её бесстыдство не знает меры.

***

Вам ли мной в веках гордиться…

Я собою не горжусь.

Время льётся, как водица, –

родником из счастья в грусть.

Где-то девице не спится:

снится рыцарь на коне.

Отпусти из рук синицу,

пока небо не в огне.

Солнце в горнице на спицах

у жены горит ярчей

всех свечей в ночи… На лицах

горесть ждёт Твоих очей.

***

Где же ты, море… Где воздух морской,

солью пропитанный, горькой тоской.

Здесь, средь такыров, безжизненных скал

труп мой обгложет безвестный шакал.

Кости омоют в весну родники.

Им не достигнуть родимой реки.

Им не достигнуть желанных морей,

пряного воздуха вольных полей.

***

Время дней отсыпает горстку.

Котик нежен. И лижет шёрстку

безмятежно. Он рад стараться,

лишь бы кискам сверкали яйца.

Оцифрованы тексты песен.

Хлеб был вкусен. Теперь стал пресен.

Миг был ярок. Теперь печален.

В ночь зашторены окна спален.

Небо в душу глядит глазасто.

Мол, кто к Богу, – влезайте запросто.

Но, от райских кущ поотвыкло,

сердце ропщет: а, может, Вы – к нам!..

Нет надежды. Но живы, – ждём.

Под весенним косым дождём,

улыбаясь, как на картинке,

встретит счастье любовь в косынке.

***

Пора. Вставай. Довольно быть

окованным диванной ленью!..

В плену хандры безмолвно выть,

бороться с дрёмой и мигренью.

Возьми перо. Садись за свитки.

И разгреби набросков кипы.

В них милый профиль, завитки,

красоток страстные изгибы.

В них пена отшумевших лет.

В них эхо гулкого прибоя.

Кинжал. Дуэльный пистолет.

И муки вечного изгоя.

В них пепел выстывших надежд.

В них мечт оплывшие руины.

О, нет!.. Не разверзай в мир вежд, –

продли ожившие картины!..

***

В закат взор чутко различает

плывучесть туч, недвижность веток…

Пичужки щебет: "Просим к чаю!" –

из дрёмы извлечёт поэта.

Цветы. Беседка. Трепет света.

Неясный говор. Жар от чашек.

Что это? Где я… "Это лето!" –

прошепчет в вазе сноп ромашек.

Зовёт за стол винца стаканчик.

Взять бублик. Надкусить печенье.

Тих летний вечер. И обманчив,

как мимолётное виденье.

Скользит закатное мгновенье!..

Штиль. Втуне стынет самовар.

Хозяйка дремлет. Невезенье…

Зря трачен стихотворный дар.

***

Раскрыть все двери. Выйти из неверья.

Ты сам – никто. Ты – чудо. Ты – явленье.

Ты – костерок. Ты – нищий на дороге.

Ты – форт, что бьётся и не ждёт подмоги.

Ты парус в море – резвый, беспокойный.

Ты – утлый чёлн, надежд и страхов полный.

Ты – ветер. Ты – родник в лесной лощине.

Ты – пустота, что замерла в кувшине.

***

Унять мечты, азарт, желанья.

Скажи, Господь, – жар-птица, лань я?

Иль загнанная черепаха…

И обречён. Меч. Череп. Плаха.

Что толку в том, – стенать и ахать

в безмерном и немом пространстве,

где пляшет смерть в простецком танце, –

пред нею кто не знает страха…

Взметнётся ль дух в порыве страсти

иль затаится, как в ненастье,

сверкнёт вдруг синь или гроза,

скажи мне, – где Твои глаза…

Вслед за закатом грянет мрак.

Заблещут звёзды, как в издёвку…

Я не стяжал ни слов, ни драхм.

Всё жду Тебя… Да что в том толку.

***

В рожи прохожим

бросаю немо

взор свой, похожий

на взрыв Вселенной.

Но я безвреден,

безлик и бледен.

И взрыв столь тих!.. –

что этот стих.

***

Взять жизнь карандаша, –

доверить смысл бумаге,

в ничто судьбу кроша

немого бедолаги.

В кармане ни гроша.

Спит ветер в колымаге,

едва пыль вороша

в дорожной передряге.

Тишь режет без ножа.

На башнях виснут флаги.

Листва летит, дрожа.

Мы все пред смертью наги.

Мятежна ворожба.

Хмель слов покрепче браги.

Мгновеньем дорожа,

ест пламя жизнь бумаги.

***

Ветер то южный, то северный.

В сердце то звон, то тоска.

Воздух ромашковый, клеверный

ждёт над лугами броска.

Шепчет берёза заветное

в шуме омытой листвы.

Лето дождливое ль, светлое ль

льётся строкой на листы.

Ласточки мечутся стрелами.

Бабочки ищут любви.

Тучки в грозу угорелыми

толпами мчат, – лишь лови…

Только мне что-то не дышится

за частоколом из строк.

Верно, возьмёт с меня Вышний Царь

полною мерой оброк.

***

Лов слов суров под сенью снов

иль сводом истин и основ.

Речь что река, душа – как остров.

Язык – маяк над всем и остов.

Грохочет грозно век, но зов

слов зычен, истов, вечно нов…

Несётся зов поверх голов,

сквозь завесь праздных голосов,

сквозь череду эпох, миров,

над прахом древних городов,

над кровлями домов, дворцов,

сквозь гул ветров, трезвон звонков,

ночную тишь и треск костров,

скрип в бурю мачт и парусов,

гуденье струн и проводов

и прорицания волхвов…

Лов слов, быть может, для стихов,

влечёт то ввысь, то в топкий ров.

И россыпь из черновиков –

лишь отклик на далёкий зов.

Исконен и необорим,

зов манит к звёздам быть за ним.

Кто слову следовать готов,

навек свободен от оков.

***

Я ль должен записать

ниспосланное свыше…

В жару выходит жать

крестьянин хлеб, до грыжи

и до седьмого пота,

до судорог в руках…

Несносная работа.

Найти другую как…

Другой не знает Бог,

завидевший поэта

в зазоре скромных строк…

Благодарю за это.

Copyright © 2025 Степанов С.