Учитель из Венгерово

Судьба свела нас с ним в грозном сорок первом. Мы попали в Новосибирске военно-пехотное училище. Находились на разных батальонах и не знали друг друга. Должны были стать лейтенантами, но не суждено нам было закончить училище. В конце сентября нас направили на формирование 43 отдельной стрелковой бригады. Шли тяжелые бои под Москвой. Фронту нужны были резервы. До войны я служил химической части, и мне поручили сформировать взвод химзащиты, при бригадной роте разведки. И тут произошло наше знакомство.

Высокий статный курсант ясными голубыми глазами вот и короткими вьющимися волосами подошел ко мне и отрекомендовался:

- Бывший учитель физики Венгеровский школы Павел Никонов. Не могу ли быть полезен вашем заводе химиков? Никонова зачислили взвод. И здесь сказалась его учительская струна: тщательная подготовка к занятиям, бережное отношение к оружию и материальной части. С товарищами был вежлив, внимателен и заботлив. Как то получилось так, что не только бойцы, но и командиры взвода часто обращались к нему за советами.

Никонов охотно делился своими знаниями и жизненным опытом. Бойцы взвода полюбили его. Очевидно и ученики в школе любили своего «физика».

Первое боевое крещение бригада получила в начале декабря 1941 года в лесах Подмосковья. Роте разведки в которую входил наш взвод поручили добыть «языка». Под г. Гжатским немцы построили систему обороны с дотами и ходами сообщения, минными полями, целой сетью проволочных заграждений.

Попробуй проникни через такую линию обороны. Командир роты старший лейтенант Павлов приказал выделить из нашего взвода двух бойцов для развед группы. Один из них был Никонов.

Проходит час, другой. Бойцы группы не спят, ждут разведчиков. Уже далеко за полночь. Замерший было передний край вдруг загрохотал залпами артиллерии, минометов, осветился множеством ракет. Мы бросились в в траншею.

Со стороны немцев стали видны движущиеся фигуры . Одна, другая потом высокий спрыгнул в траншею. Мы кинулись туда. Это был наш Паша с «языком» .

- Да стой ты, окаянный!- переводя дух , выдавил из себя Никонов .- Тащил я тебя, черта, на себе километра три , так теперь постой немного, потом потопаешь своими ножками. Гут?

М-м-м , -промычал пленный.

В траншею стали прыгать и другие разведчики. Они бережно спустили двух раненных товарищей из группы прикрытия. «Язык « оказался ценным». Утром в нашу землянку набилось много народу. Пришли связисты , саперы. Всем хотелось послушать , как брали в плен фашиста.

-А что здесь особенного , начал свой рассказ Никонов.

- Ползи себе потихоньку к переднему краю, подползай к брустверу вражеской траншеи и наблюдай, карауль свою добычу. Потом скатываешься на голову проходящего мимо тебя врага, затыкаешь ему рот тряпкой и готов «язык». Взваливай на себя и тащи.

- Так просто? – искренне удивился молодой парень, недавно прибывший в взвод.

-Точно так, Ванюша, - серьезно отвечает ему Никонов, а у самого глаза играют усмешкой. Так и не узнали ребята, чего стоил сибиряку тот «язык».

Был конец лета 1942 года. Шли жаркие бои под Сталинградом. Наше подразделение перебросили туда на Волгу. Ночью часть его сосредоточилась севернее Сталинграда для наступления на хутор Вертячий.

На рассвете 17 сентября земля и небо сотряслись от могучих разрывов. Началась подготовка к наступлению. Продвижение врага была остановлено, и наши полки пошли вперед.

Однажды утром в штабную комнатушку медсамбата, где я тогда служил, вошел санитар и сказал, что меня хочет видеть мой друг.

-Где он?

-В «той» палате.

«Та» палата была небольшой комнатушкой, которой находились раненные, которым медицина помочь уже была бессильна. На носилках лежал Никонов. Голубые глаза полузакрыты на бледном лице виноватая улыбка.

- Вот, товарищ младший лейтенант, - прошептал он слабым голосом, как, видно , не довелось мне вернуться в родную Сибирь.

- Что ты, Паша,- пытался я успокоить товарища, а у самого спазмы сжимали горло.

- Мы с тобой еще погуляем по Новосибирску. Поохотимся около твоего Венгерово.

- Зачем? Я ведь все понимаю…

Где это тебя так?

- Осколком разворотило живот не жилец я на свете.

- Ну это еще не известно-, продолжал я успокаивать его. А самому так обидно: на глазах умирает друг, и ему уже не чем не помочь.

Как будто подслушав мои мысли, Никонов слабеющим голосом сказал:

- Помните слова поэта: « И жизнь хороша и жить хорошо! И пусть оставшийся в живых не только любит жизнь, но борются за нее. Учите детей жить на свете так, чтобы не росли пустоцветами… Передайте жене, прошу очень прошу, что я ее любил. Не дождалась она меня.» Последние слова он уже произнес шепотом. Глаза его закрылись. Он едва заметно шевельнул рукой. Я взял ее и почувствовал легкое пожатие. Постепенно рука ослабела.

Схоронили мы Никонова напротив здания бывшей школы трактористов в колхозе «Котлубань» под Сталинградом. И были ему воинским салютом залпы наших зенитных пушек, отбивающих очередной налет вражеских самолетов.

Б.Плетенчук

Член комитета ветеранов 96-й гвардейской

Иловайской трижды орденоносной

стрелковой дивизии.