... Семья Дублянских была значительно больше: мой отец Николай Иванович, его сестра Елизавета с мужем и бабушка Мария Владимировна. "За кадром" всегда оставались ее сестра и второй сын, которые тяжело болели и у нас никогда не показывались…

Самой колоритной, без сомнения, была моя тетка. Она закончила Одесскую консерваторию по классам фортепиано и дирижирования в одни годы с Давидом Ойстрахом, Эмилем Гилельсом, Ольгой Благовидовой и многими известными музыкантами довоенных лет. Они бывали у нее дома и со многими из них она знакомила меня.

В эти годы тетя Лиза была назначена дирижером-стажером Одесского оперного театра. Ее долго не признавал главный дирижер, известный Столерман ("…пока я жив, бабы за пультом не будет"). Она много рассказывала о тех интригах, которые разворачивались за кулисами театра. Особенно поразил меня рассказ о том, как она дирижировала оперой "Богема".

На спектакле присутствовала французская делегация. В антракте после первого акта тетя Лиза интуитивно вышла к дирижерскому пульту пораньше. Открыла партитуру – второй акт вырван. Дублета партитуры в городе нет. Директор в панике: скандал… Но она берет папиросу в зубы и заявляет: "Буду дирижировать по памяти…". После спектакля оркестр устроил ей овацию, а один из членов французской делегации пригласил ее в Парижскую оперу…

Тетя Лиза часто брала меня в театр. Оперы не произвели на меня большого впечатления, а балеты "Лебединое озеро", "Коппелия" и "Щелкунчик" понравились. Хотя за кулисами, куда тетя повела меня знакомиться с полуголыми балеринами, я скандализовал ее, гордо заявив: "Балет – ничего… Но вот "Мы из Кронштадта" – это вещь…".

Не менее яркой была личная жизнь тети Лизы. Она пользовалась бешеным успехом среди музыкантов. Но не только среди них: в нее влюбился и буквально "взял осадой" комсомолец ленинского призыва, прокурор города Петр Петрович Добров. Это была колоритная пара: высокая, стройная, с ярко рыжей косой, тетка не очень гармонировала с приземистым мужем. У них были совершенно разные интересы и стиль жизни – тетка занята в театре вечерами, муж – в основном днем; ее тянет на концерт, его – на футбол… Связующим звеном была овчарка Леди, которую они по очереди выгуливали… Петр Петрович, приходя к нам, доставал пистолет, разряжал его и к ужасу присутствующих давал мне поиграть…

...

1982 год

В начале февраля я побывал в Одессе и повидался с теткой. Она чувствовала себя вполне прилично и поэтому неизбежные разговоры о смерти (ей было 77 лет) серьезно не воспринимались. Мы договорились, что увидимся в Крыму и я уехал домой, а оттуда – улетел в Пермь. Галя была в командировке в Москве и меня встретил Алеша. Что-то в его лице меня насторожило. Но он сперва напоил меня чаем, а только потом вручил телеграмму, в которой сообщалось о смерти Елизаветы Ивановны… Я вернулся в аэропорт и ночью вылетел в Москву, а оттуда в Одессу. Утром я успел позвонить Гале и предупредил ее, что встреча с теткой уже не состоится… Галя порывалась приехать, но она грипповала и я ее отговорил.

Похороны – всегда тяжкая процедура. Было много выступлений коллег, телеграмм от ее учеников: А. Бойко, А. Ворошило, Н. Огренича, Г. Олейниченко, Г. Поливановой, В. Руденко, А. Фоменко, З. Христич, Е. Чавдарь… Как всегда, говорились хорошие слова, но никто не вспомнил, что Елизавета Ивановна 20 лет занимала должность профессора, но получала ставку доцента (ее документы "затерялись" в Киеве, а подумать об их восстановлении никто не удосужился). Затем были хлопоты с квартирой и с разными документами. Домой я вернулся только через 10 дней…

В.Н. Дублянский "Пещеры и моя жизнь"

Источник