Инженерное училище

Все дети Брянчаниновых получили прекрасное домашнее воспитание и образование. Учителя и наставники Димитрия удивлялись его блестящим и разносторонним способностям, обнаружившимся уже в самом раннем возрасте. Когда юноше исполнилось 15 лет, отец отвез его в Санкт-Петербург, и отдал в Военно-инженерное училище. Намеченная родителями будущность совершенно не соответствовала настроениям Димитрия; он уже тогда заявил отцу, что хочет "поступить в монахи", но отец отмахнулся от этого неожиданного и неприятного для него желания сына, как от неуместной шутки.

Прекрасная подготовка и исключительные способности молодого Брянчанинова сказались уже во время вступительных экзаменов в Училище: он был принят первым по конкурсу (из 130 экзаменовавшихся на 30 вакансий) и сразу же определен во второй класс. Имя талантливого юноши сделалось известным в царском дворце. Во все время пребывания в училище будущий Святитель продолжал поражать своих наставников блестящими успехами в науках и первым по списку окончил полный курс наук в 1826 году.

В Училище Брянчанинов стал главой кружка почитателей "святости и чести". Редкие умственные способности и нравственные качества привлекали к нему профессоров и преподавателей Училища, соучеников. Он стал известен во всем Петербурге. С особым отеческим вниманием и любовью относился к нему император Николай I; принимая самое активное участие в жизни будущего Святителя, он неоднократно беседовал с юношей в присутствии Императрицы и детей.

Происхождение, воспитание и родственные связи открыли перед ним двери самых аристократических домов столицы. В годы учения Димитрий Брянчанинов был желанным гостем во многих великосветских домах; он считался одним из лучших чтецов-декламаторов в доме президента Академии художеств А.Н.Оленина (его литературные вечера посещали, в числе других, А.С.Пушкин, И.А.Крылов, К.Н.Батюшков, Н.И.Гнедич). Уже в это время обнаружились незаурядные поэтические дарования святителя Игнатия, которые впоследствии нашли свое выражение в его аскетических произведениях и сообщили многим из них особый лирический колорит. Литературная форма многих его произведений свидетельствует о том, что их автор учился русской словесности в эпоху Карамзина и Жуковского и впоследствии выражал свои мысли прекрасным литературным русским языком.

Своей литературно-поэтической одаренностью он снискал благосклонное внимание Пушкина, Крылова, Батюшкова, Гнедича. "Такое общество, - пишут биографы святителя, - конечно, благодетельно влияло на литературное развитие будущего писателя. Преосвященный Игнатий до конца жизни сочувственно отзывался о советах, какие ему давали тогда некоторые из этих личностей".

Среди посетителей дома Оленина были и сыновья Н.Н. Муравьева (старшего), с которыми Брянчанинов вошел в дружеские отношения, несмотря на их старший возраст. Для Михаила Николаевича и Николая Николаевича с годами он стал не просто близким другом, но и мудрым духовным наставником. Особенной теплотой отличались отношения святителя с Н.Н. Муравьевым-Карским о чем свидетельствует их 20-летняя переписка.

В стенах училища Дмитрий с пламенным рвением обратился к наукам. Он усердно изучал химию, физику, геодезию, географию, философию, литературу, языкознание и другие предметы.

Вот уже, признаётся он, взорам предстали грани человеческих знаний, между тем, ни одна из наук не дала ему положительного ответа на важнейшие для человека вопросы о смысле жизни, о смерти и бессмертии. "За удовлетворительным ответом, за ответом существенно нужным, жизненным, обращаюсь к вере. Но где ты скрываешься, вера истинная и святая? Я не мог тебя признать в фанатизме, который не был запечатлен евангельской кротостью; он дышал разгорячением и превозношением! Я не мог тебя признать в учении произвольном, отделяющемся от Церкви, составляющем свою новую систему, суетно и кичливо провозглашающем обретение новой, истинной веры христианской, через 18 столетий по воплощении Бога Слова".

Юный искатель истины стремился найти в религии живое, опытное знание и после долгих терзаний, недоумений и сомнений, он, наконец, обрел искомое в писаниях святых отцов Православной Церкви. Чтение отцов с полной ясностью убедило его, что спасение в недрах Российской Церкви несомненно, чего лишены религии Западной Европы, как не сохранившие ни догматического, ни нравственного учения первенствующей Церкви Христовой в его изначальной целости. Оно открыло ему, в чем состоит падение человека, и в чем заключается его спасение. "Оно твердило мне: должно развить, ощутить, увидеть в себе спасение, без чего вера во Христа - мертва, а христианство - слово и наименование без осуществления его!".

В это время Дмитрий Брянчанинов близко познакомился с монахами Валаамского подворья и Александро-Невской лавры. Духовное чтение и назидательные беседы с иноками, особенно с известным впоследствии оптинским старцем Леонидом, окончательно склонили его уйти в монастырь. Прежде, однако, искренность его стремлений подверглась жестокому испытанию.

Успев убедиться, что монашеские настроения сына - не просто каприз, Александр Семенович обратился к начальнику училища графу Сиверсу, с которым его связывала близкая дружба, и просил усилить надзор за Брянчаниновым. Родители не допускали и мысли о безвестном, лишенном славы и почести, будущем своего ребенка, одаренного более прочих детей. Училищное начальство приняло свои меры: Дмитрий Александрович был переведен из частной квартиры в стены Михайловского инженерного замка. За ним стали строго следить.

Пользуясь своими связями, Александр Семенович добился и того, что сам Петербургский митрополит Серафим сделал строгий выговор лаврскому духовнику Афанасию, который, по слухам, насильно склонял юнкера к иночеству. Ему было воспрещено принимать на исповедь Брянчанинова. Только личное объяснение Дмитрия с митрополитом смягчило последнего и он отменил эту строгую меру.

Воля Д. А. Брянчанинова всё же была непреклонной. Окончив Инженерное училище в чине поручика и с наибольшим количеством баллов, он в 1826 году подал прошение об отставке. Как только о нем стало известно Николаю I, он поручил своему брату, великому князю Михаилу Павловичу, убедить любимого воспитанника отказаться от своих намерений.

Биографы рассказывают о случившемся так: в начале января 1827 года Д. Брянчанинов был потребован во дворец, где к тому времени было собрано всё училищное начальство. Перед сильными мира сего вскоре предстал 19-летний юноша.

Великий князь сообщил ему, что государь, зная о его успехах в учебе, вместо отставки намерен перевести его в гвардию на положение, которое удовлетворит самолюбию и чести молодого дворянина. Сославшись на недостаток денежных средств, Дмитрий сказал, что не может служить в гвардии. "Заботы об этом государь изволит принять на себя", - прервал князь. - "Расстроенное мое здоровье,- продолжал юноша,- о чем известно его величеству из донесений лечивших меня медиков, поставляет меня в совершенную невозможность нести труды служебные, и, предвидя скорую смерть, я должен позаботиться о приготовлении себя к вечности, для чего и избираю монашеское звание". - Гораздо почетнее спасать душу свою оставаясь в мире, - заметил великий князь и добавил, что ему могут предоставить службу в южном климате России.

Н. С. Лесков "Инженеры бессребреники"