Этот первый вопрос русской интеллигенции в наркологии как правило возникает у созависимых. Вернее, у алкоголиков тоже есть манера задавать это вопрос, но там он ставится риторически: «А что делать-то!?» (ведь все равно ничего поделать нельзя). В случае созависимости, люди очень часто настолько искреннее задают это вопрос, что складывается впечатление, что они действительно хотят услышать ответ. Но, на самом деле, это не так. Они хотят услышать ответ на вопрос: «Что делать с ним?» А это другой, неправильно сформулированный вопрос.
Так давайте разберемся, что же, действительно, нужно делать?
Во-первых, нужно понять, что созависимость — это не социальный статус, а болезнь.
Многие члены семей алкоголиков воспринимают обсуждение темы, как разговоры о каком-то положении, в которое они попали помимо своего желания, и из которого им не выбраться в силу внешних причин. Получается, что решение проблемы лежит снаружи — нужна хорошая наркология, хорошие колдуны, кудесники, милиционеры, правительство и т.д. Чтобы совместно с ними решить задачу: «Как сделать так, чтобы он не пил?!»
Если алкоголик не будет пить — это сразу решит все. Никаких других проблем уже не будет, а если и будут, что мы решим их с легкостью. Понятно, что под понятием «не пьет» подразумевается именно не глотание алкоголя, а не настоящая трезвость, т.е. глубокое структурное изменение личности.
Важно понимать, что «помимо желания» в данном случае произошло возникновение состояния. А дальше уже схема работала по-другому. Заболевание управляло желаниями для того, чтобы поддерживать патологию. Так что выходит, что созависимые так себя ведут помимо своей воли, но согласно с желаниями.
Именно потому, что человек не может управлять этим состоянием волевыми усилиями, мы можем говорить о болезни, а не о какой-то причуде, или ошибочном суждении, овладевшем на время сознанием. Доказательством тому могут служить многочисленные примеры того, как жены алкоголиков после развода повторно выходили замуж за алкоголиков. В семьях, где алкоголик бросал пить, жены начинали чувствовать себя лишними, их состояние ухудшалось, часто это приводило к разводам на фоне ремиссии мужа.
Получается, что созависимость не зависит от состояния алкоголика, это собственное поражение психики, имеющее свое начало, развитие и исход.
Было ли оно вызвано проживанием с алкоголиком? Это вопрос довольно сложный. Если проанализировать такие семьи, можно заметить, что очень высокий процент жен алкоголиков воспитывались в семьях, где был алкоголик. Хотя такую статистику получить трудно. Алкоголизм скрывается. Часто женщины говорят: «Да, мой отец выпивал, мать его за это била, но мы в нашей семье любили друг друга. Он бы не алкоголик, просто много пил». Даже описание отношений до брака позволяет сделать вывод о том, что «неспроста» у этой женщины так складывается семейная жизнь. «Когда мы познакомились, он был пьяный, я его привела домой, потому, что боялась, что с ним что-то случится», «На свадьбе он напился так, что мы его еле донесли до кровати. Тогда он мне первый раз пообещал, что больше так пить не будет». Хотя не все могут сказать, что встречались с проблемой до знакомства с больным. Тем не менее, часто видно, что в семьях созависимых поддерживалась характерная модель поведения.
Клинически созависимость характеризуется «набором виктимности». Это люди, которые непроизвольно, но настойчиво жертвуют собой.
Не нужно считать, что созависимые получают удовольствие от страданий. Это другой случай.
Все дело в том, что сутью этого состояния является скрытность. Больным нелегко открыть то, что происходит у них в душе. Нелегко даже для самих себя. Поэтому появляется устойчивая двуличность. «Для людей я одна, а для себя другая». Обман настолько входит в сознание, что человек уже не может понять, какой он «для себя». Он теряется в реальности, вранье становится его способом переживания стрессов, «защищая» его от того, что с ним происходит, но в то-же время уничтожая изнутри. Защита, борьба, страх превращаются из оборонительных механизмов в полноценных хозяев личности. Сама же личность либо не прогрессирует, либо деградирует, становясь беззащитным и капризным ребенком.
Характерен перфекционизм. Своеобразное состояние мышления, при котором человека не устраивает «просто результат». Необходимость в абсолютном, неоспоримом результате. При этом несовершенный результат не рассматривается вообще. Такая требовательность видна во всем: в отношениях, в работе, в лечении. Не нужно считать, что это требование направленно только вовне. Созависимые крайне требовательны к себе. Они настолько боятся, что кто-то что-то заподозрит, что могут часами заниматься уборкой в квартире, как раз в то время, когда алкоголик в запое. Так что результат вряд ли можно будет увидеть из-за неаккуратности пьяного, но это совсем не останавливает созависимых, наоборот, создает стимул продолжения.
Фактически, они не могут принять себя такими, какие они есть, и потому должны всегда стараться быть лучше.
Очень характерна ситуация, когда при госпитализации алкоголика в стационар, созависимая бросается к зеркалу, чтобы сделать макияж. Это жутко неудобно, потому, что больной еле стоит на ногах, и может передумать в любой момент, даже выдать агрессию. Жена это понимает, но не может выйти на улицу, выглядя «недостаточно красиво». Она боится, что ее увидят соседи и плохо о ней подумают.
В разговоре с врачом, созависимые стараются руководить действиями доктора. Они считают, что про алкоголизм они уже и так все знают, и потому обязательно зададут вопрос: «Так! Ну, с этим все понято! А что нам по куреву делать?» (неправильная лексика не характерна, если речь идет о чем-то отвлеченном, но о том, что касается алкоголизма, созависимые часто используют лексические ошибки «профессионалов»).
Как и у зависимых, у созависимых мышление паралогичное. И потому, на фоне обостренного перфекционизма, они могу допускать некоторые «оплошности». Эти «неаккуратности» разрушают весь терапевтический подход на корню, но сами созависимые так не считают. Например, если в семье наркоман, созависимые вполне «допускают» употребление алкоголя, как результат лечения. Иногда, даже настаивают на этом.
Постоянно обвиняя алкоголика, они не забудут сказать, что он много работает, устает, и не может расслабиться. Созависимые очень любят разговоры о каких-то успокоительных, которые не будут вызывать зависимость, но заменят алкоголь, который зависимость вызывает.
Тема увеличения дистанции с алкоголиком у созависмых всегда находит «понимание», но очень редко реализуется. Созависимые считают, что врач просто хотел напугать больного, и потому «подыгрывают» ему, говоря: «Да, я уже сто раз собиралась уходить!!» Как уже говорилось, «вранье во спасение» настолько интимно связанно с душой созависимых, что они сами порой не могут понять, где говорили правду, а где нет.
Как и алкоголику, созавимым очень трудно узнать что-то новое, поскольку они уверенны, что они «все знают». Это реакция «защиты» своего интеллекта. Не сомневаясь, что весь мир против них, они считают, что врач тоже что-то замыслил, и потому, нужно пресечь его действия, дав ему понять, что с ней «такие фокусы» не пройдут. Эта повышенная подозрительность, порой доходящая до стадий суб-параноидного состояния, заставляет не верить ни одному слову, и всегда пропускать то, что сказали через фильтр внутренней «логики». К сожалению, именно логика и нарушена, так что «фильтруется» не то.
Больные слышат только то, что хотели услышать, и если этого не было, считают, что доктор ничего не сказал. Фактически, они не спрашивают, а экзаменуют. У них есть ответы на все вопросы, и если ответ врача не совпал с «правильным», значит, «ничего не получилось».
Говоря о такой важной характеристике личности, как ответственность, нужно отметить, что созависимые не могут нести ответственность за себя. Это звучит парадоксально, но это факт. Они настолько погружены в заботу об алкоголизме больного, что за себя им отвечать просто некогда. Нужно ли говорить, что понять это тяжело, а взять на себя ответственность за то, что не привык, еще тяжелее.
*
Ответ на вопрос «что делать?» получается довольно простой.
Во-первых, нужно правильно сформулировать вопрос: «что Мне делать со Мной?» Почему я не могу ни помочь ни отойти? Почему я постоянно в борьбе, но постоянно в проигрыше перед страхом? Почему я не могу представить себе другой жизни, но уверенна, что мне положено жить по -другому? Почему каждый раз, когда мне дают обещание, что больше это не повториться, я верю, но не сомневаюсь в том, что обещание не будет выполнено?
Во-вторых, что я сделала для того, чтобы измениться самой? Или я также, как алкоголик верю, что все пройдет «само собой»? Не напоминаю ли я сама себе пьющего, который жалуется на жизнь для того, чтобы найти оправдания?