Рассказы Зощенко (продолжение)

МИХАИЛ ЗОЩЕНКО

АРИСТОКРАТКА

Григорий Иванович шумно вздохнул, вытер подбородок рукавом и начал рассказывать:

— Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место.

А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме.

А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золочёный.

— Откуда,— говорю,— ты, гражданка? Из какого номера?

— Я,— говорит,— из седьмого.

— Пожалуйста,— говорю,— живите.

И сразу как-то она мне ужасно понравилась. Зачастил я к ней. В седьмой номер. Бывало, приду, как лицо официальное. Дескать, как у вас, гражданка, в смысле порчи водопровода и уборной? Действует?

— Да,— отвечает,— действует.

И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижёт. И зуб во рте блестит. Походил я к ней месяц — привыкла. Стала подробней отвечать. Дескать, действует водопровод, спасибо вам, Григорий Иванович.

Дальше — больше, стали мы с ней по улицам гулять. Выйдем на улицу, а она велит себя под руку принять. Приму её под руку и волочусь, что щука. И чего сказать — не знаю, и перед народом совестно.

Ну, а раз она мне и говорит:

— Что вы,— говорит,— меня всё по улицам водите? Аж голова закрутилась. Вы бы,— говорит,— как кавалер и у власти, сводили бы меня, например, в театр.

— Можно,— говорю.

И как раз на другой день прислала комячейка билеты в оперу. Один билет я получил, а другой мне Васька-слесарь пожертвовал.

На билеты я не посмотрел, а они разные. Который мой — внизу сидеть, а который Васькин — аж на самой галерке.

Вот мы и пошли. Сели в театр. Она села на мой билет, я — на Васькин. Сижу на верхотурье и ни хрена не вижу. А ежели нагнуться через барьер, то её вижу. Хотя плохо. Поскучал я, поскучал, вниз сошёл. Гляжу — антракт. А она в антракте ходит.

— Здравствуйте,— говорю.

— Здравствуйте.

— Интересно,— говорю,— действует ли тут водопровод?

— Не знаю,— говорит.

И сама в буфет. Я за ней. Ходит она по буфету и на стойку смотрит. А на стойке блюдо. На блюде пирожные.

А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг её и предлагаю:

— Ежели,— говорю,— вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу.

— Мерси,— говорит.

И вдруг подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом, и жрёт.

А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег. А денег — с гулькин нос.

Съела она с кремом, цоп другое. Я аж крякнул. И молчу. Взяла меня этакая буржуйская стыдливость. Дескать, кавалер, а не при деньгах.

Я хожу вокруг неё, что петух, а она хохочет и на комплименты напрашивается.

Я говорю:

— Не пора ли нам в театр сесть? Звонили, может быть.

А она говорит:

— Нет.

И берёт третье.

Я говорю:

— Натощак — не много ли? Может вытошнить.

А она:

— Нет,— говорит,— мы привыкшие.

И берёт четвёртое.

Тут ударила мне кровь в голову.

— Ложи,— говорю,— взад!

А она испужалась. Открыла рот, а во рте зуб блестит.

А мне будто попала вожжа под хвост. Всё равно, думаю, теперь с ней не гулять.

— Ложи,— говорю,— к чёртовой матери!

Положила она назад. А я говорю хозяину:

— Сколько с нас за скушанные три пирожные?

А хозяин держится индифферентно — ваньку валяет.

— С вас,— говорит,— за скушанные четыре штуки столько-то.

— Как,— говорю,— за четыре?! Когда четвёртое в блюде находится.

— Нету,— отвечает,— хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято.

— Как,— говорю,— надкус, помилуйте! Это ваши смешные фантазии.

А хозяин держится индифферентно — перед рожей руками крутит.

Ну, народ, конечно, собрался. Эксперты.

Одни говорят — надкус сделан, другие — нету.

А я вывернул карманы — всякое, конечно, барахло на пол вывалилось,— народ хохочет. А мне не смешно. Я деньги считаю.

Сосчитал деньги — в обрез за четыре штуки. Зря, мать честная, спорил.

Заплатил. Обращаюсь к даме:

— Докушайте,— говорю,— гражданка. Заплачено.

А дама не двигается. И конфузится докушивать.

А тут какой-то дядя ввязался.

— Давай,— говорит,— я докушаю.

И докушал, сволочь. За мои-то деньги.

Сели мы в театр. Досмотрели оперу. И домой.

А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:

— Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег — не ездют с дамами.

А я говорю:

— Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение.

Так мы с ней и разошлись.

Не нравятся мне аристократки.

1923

Над чем и как смеется Зощенко?

1. От формы к содержанию

• • рассказ небольшой, около 150 строк ►краткость

  • повествование ведется от первого лица ► форма сказа

  • история простая, банальная ►несложность сюжета

Краткое содержание: Небогатый человек приглашает даму в театр. Заходят в буфет. Денег не хватает. На этой почве возникает ссора.

2. Герой рассказа

• • Автор не описывает своих героев.

  • Основная характеристика даётся через речь.

а. Речь героя выдаёт его с головой:

- она указывает на его социальную принадлежность (городская окраина, скорее связанная с деревней):

“волочусь, что щука”, “хожу вокруг нее, что петух”, “а мне будто попала вожжа под хвост”

- стиль речи: просторечия, стилистически приниженная лексика, жаргонизмы, каламбуры.

- неправильные грамматические формы: "не ездют"

- герои не могут справиться с синтаксичекими конструкциями:

Которые без денег - не ездют с дамами

- неуместное употребление слов - собственное толкование героем слов:

"она и развернула свою идеологию во всем объеме"

NB: Идеология – система взглядов, идей, характеризующих какую-либо социальную группу, класс, политическую партию.

Вывод:

Герой обыватель, мещанин – человек с мелкими интересами, узким кругозором (глупый, темный, необразованный, невежа[1], невежда[2])

[1] грубый, невоспитанный человек

[2] малообразованный человек

·

б. Комизм ситуации

Герой рассказа никогда не имел дела с аристократками. Он даёт им такое определение:

“Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место”.

Может быть, именно таких дам в шляпках и чулках он видел на плакатах и с тех пор воспринимает их как врагов.

• Прокомментируте плакат и стихи Д.Бедного:

Вот чему должна быть крышка.

Вот вести с чем надо бой:

Строя старого отрыжка

На панели пред тобой!

Перья, пудра, краски, мушки,

Блеск поддельной красоты,

Продающиеся «душки»

Безобразные «коты»

Заразное наслажденье

Визг распутный до утра

Это злое наваждение

Прекратить давно пора.

Надо кончить с гнойной свалкой

Оздоровить города

Пролетарскою закалкой

Женской воли и труда. Демьян Бедный

Пока герой приходил к даме "как лицо официальное"(он – сантехник, то есть представитель "передового рабочего класса"– отсюда обращение «начальник») с вопросом об исправности водопровода и уборной и ухаживание происходило “на фоне производства”) , он чувствовал себя уверенно. Но очень быстро он начинает испытывать неудобство от того, что приходится брать даму под руку и "волочиться, что щука".

• Его не интересует искусство, поход в театр для него мука. Стоило ему пригласить "аристократку" в театр, как все становится на свои места. (Вспомните, как он получает билет)

Вывод: Зощенко ставит героя в такие обстоятельства, к которым он не может приспособиться, оттого выглядит смешным, нелепым, жалким.

·3. Композиция рассказа

Экспозиция рассказа простая и короткая.

В первой половине рассказа представлены два персонажа. И только тогда, когда развитие сюжета проходит высшую точку, когда возникает потребность и необходимость типизироватьописываемое явление, сатирически его заострить, появляются другие персонажи-свидетели.

Увидев в антракте пирожные, "аристократка", не стесняясь, начинает их есть. Кульминация наступает, когда она начинает есть четвёртое пирожное.

Герой волнуется, он кричит. "Тут ударила мне кровь в голову. - Ложи, - говорю, - взад!" Начинается скандал.

Чем ближе к финалу, тем большее число лиц выводит автор на сцену. Сначала возникает фигура буфетчика, который на все уверения героя о том, что съедено только три пирожных, "держится индифферентно". Затем появляются любители-эксперты, одни из которых "говорят - надкус сделан, другие - нету". И наконец, привлеченная скандалом толпа, которая смеется при виде незадачливого театрала.

- Наступила развязка.

- Героиня видит подлинное лицо кавалера. Он бедняк, никакая не власть.

- Герой не лучшего мнения о даме. У неё не только походка становится « развратной», а пироженые она

"жрёт". Главное, что "она и развернула свою идеологию во всем объеме", то есть оказалась "врагом".

Классовый признак (аристократки) “… не люблю баб, которые в шляпках”..

В финале опять остаются только два действующих лица, окончательно выясняющих свои отношения. Диалогом между оскорбленной дамой и недовольным ее поведением героем завершается рассказ.

"А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:

- Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег - не ездют с дамами.

А я говорю:

- Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение".

Обе стороны обижены, хотя и та, и другая сторона считает себя непогрешимой.

• Можно ли сказать, что "аристократка" и Григорий Иванович – одного поля ягоды? Почему?

4. Художественные средства выразительности

а. Роль детали

• Зуб золотой (показатель материального благосостояния)

• Обилие деталей, то есть приём нагнетения деталей – шляпка, чулочки, мопсик - усиливает впечатление

·б. афористические конструкции

Благодаря этому рассказу в русской разговорной речи слово “аристократка” стало употребляться с новым, ироническим оттенком — в значении “мещанка”. Таких слов и изречений введено Зощенко немало: “ихняя собачонка системы пудель”, “лежит бабка на диване и кушать не просит”, “отвечай, как на анкету”, и т. д. Все эти выражения сразу же стали крылатыми.

Вывод:

В этом рассказе проявляются особенность стиля Зощенко: простота, ясность, яркость, живость.

Нам одновременно и смешно и грустно - "смех сквозь слезы".

Пороки в рассказе изображаются очень убедительно, ситуация перерастает из смешной в сатирическую, обнажается суть мещанства.