Фронтовики

Летчик Николай Гулаев родился 26 февраля 1918 года в станице Аксайской, которая ныне стала городом Аксаем Ростовской области.

Лучше Кожедуба, круче Хартмана. Имена асов Великой Отечественной войны известны всем, кто хотя бы поверхностно знаком с историей.

Имя третьего по результативности лётчика известно лишь любителям авиации. Николай Гулаев в годы войны уничтожил 57 самолётов противника лично и 4 в группе.

Более того, согласно наградным документам, в своих первых 42 воздушных боях он уничтожил 42 самолёта противника, то есть в среднем каждый бой завершался для Гулаева уничтоженной вражеской машиной.

Любители военной статистики подсчитали, что коэффицент эффективности, то есть соотношение воздушных боёв и побед, у Николая Гулаева составил 0,82.

Для сравнения — у Ивана Кожедуба он составлял 0,51, а у гитлеровского аса Эриха Хартмана, официально сбившего больше всего самолётов за Вторую мировую войну, — 0,4.

При этом люди, знавшие Гулаева и воевавшие с ним, утверждали, что он щедро записывал многие свои победы на ведомых, помогая им получать ордена и деньги — советским лётчикам платили за каждый сбитый самолёт противника. Некоторые полагают, что общее число самолетов, сбитых Гулаевым, могло достигать 90, что, впрочем, сегодня подтвердить или опровергнуть невозможно.

Парень с Дона

Николай Гулаев, дважды Герой Советского Союза, был близок к третьей «Золотой Звезде», но её так и не получил и в маршалы не вышел, оставшись генерал-полковником.

Николай Гулаев родился 26 февраля 1918 года в станице Аксайской, которая ныне стала городом Аксаем Ростовской области.

Донская вольница была в крови и характере Николая с первых дней и до конца жизни. Окончив семилетку и ремесленное училище, он работал слесарем на одном из ростовских заводов.

Как и многие из молодёжи 1930-х, Николай увлёкся авиацией, занимался в аэроклубе. Это увлечение помогло в 1938 году, когда Гулаева призвали в армию. Лётчика-любителя направили в Сталинградское авиационное училище, которое он окончил в 1940 году.

Гулаева распределили в авиацию ПВО, и в первые месяцы войны он обеспечивал прикрытие одного из промышленных центров в тылу.

Выговор в комплекте с наградой

На фронте Гулаев оказался в августе 1942 года и сразу продемонстрировал как талант боевого лётчика, так и своенравный характер уроженца донских степей.

У Гулаева не было разрешения на ночные полёты, и когда 3 августа 1942 года в зоне ответственности полка, где служил молодой лётчик, появились гитлеровские самолёты, в небо отправились опытные пилоты.

Но тут Николая подначил механик:

— А ты чего ждёшь? Самолёт готов, лети!

Гулаев, решив доказать, что он не хуже «стариков», вскочил в кабину и взлетел. И в первом же бою, без опыта, без помощи прожекторов уничтожил немецкий бомбардировщик.

Когда Гулаев вернулся на аэродром, прибывший генерал изрёк: «За то, что вылетел самовольно, объявляю выговор, а за то, что сбил вражеский самолёт, повышаю в звании и представляю к награде».

Самородок

Его звезда особенно ярко засияла во время боёв на Курской дуге. 14 мая 1943 года, отражая налёт на аэродром Грушка, он в одиночку вступил в бой с тремя бомбардировщиками «Ю-87», прикрываемыми четырьмя «Ме-109». Сбив два «юнкерса», Гулаев пытался атаковать третий, но кончились патроны. Не колеблясь ни секунды, лётчик пошёл на таран, сбив ещё один бомбардировщик. Неуправляемый «Як» Гулаева вошёл в штопор. Лётчику удалось выровнять самолёт и посадить его у переднего края, но на своей территории. Прибыв в полк, Гулаев на другом самолёте вновь вылетел на боевое задание.

В начале июля 1943 года Гулаев в составе четвёрки советских истребителей, пользуясь фактором внезапности, атаковал немецкую армаду из 100 самолётов. Расстроив боевой порядок, сбив 4 бомбардировщика и 2 истребителя, все четверо благополучно вернулись на аэродром. В этот день звено Гулаева совершило несколько боевых вылетов и уничтожило 16 вражеских самолётов.

Июль 1943-го вообще был крайне продуктивным для Николая Гулаева. Вот что зафиксировано в его лётной книжке: «5 июля — 6 боевых вылетов, 4 победы, 6 июля — сбит „Фокке -Вульф 190“, 7 июля — в составе группы сбито три самолёта противника, 8 июля — сбит „Ме-109“, 12 июля — сбиты два „Ю-87“».

Герой Советского Союза Фёдор Архипенко, которому довелось командовать эскадрильей, где служил Гулаев, писал о нём: «Это был лётчик-самородок, входивший в первую десятку асов страны. Он никогда не мандражировал, быстро оценивал обстановку, его внезапная и результативная атака создавала панику и разрушала боевой порядок противника, что срывало прицельное бомбометание им наших войск. Был очень смел и решителен, часто приходил на выручку, в нём порой чувствовался настоящий азарт охотника».

Летающий Стенька Разин

28 сентября 1943 года заместителю командира эскадрильи 27-го истребительного авиационного полка (205-я истребительная авиационная дивизия, 7-й истребительный авиационный корпус, 2-я воздушная армия, Воронежский фронт) старшему лейтенанту Гулаеву Николаю Дмитриевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

В начале 1944 года Гулаев был назначен командиром эскадрильи. Его не слишком стремительный должностной рост объясняется тем, что методы воспитания подчинённых у аса были не совсем обычные. Так, одного из лётчиков своей эскадрильи, опасавшегося подбираться к гитлеровцам на ближнюю дистанцию, он излечил от страха перед врагом, дав очередь из бортового оружия рядом с кабиной ведомого. Страх у подчинённого как рукой сняло…

Тот же Фёдор Архипенко в своих воспоминаниях описывал ещё один характерный эпизод, связанный с Гулаевым: «Подлетая к аэродрому, сразу увидел с воздуха, что стоянка самолёта Гулаева пуста… После посадки мне сообщили — всю шестёрку Гулаева сбили! Сам Николай сел раненый на аэродром к штурмовикам, а об остальных лётчиках ничего не известно. Спустя некоторое время с передовой сообщили: двое выпрыгнули с самолётов и приземлились в расположении наших войск, судьба ещё троих неизвестна… И сегодня, спустя много лет, главную ошибку Гулаева, допущенную тогда, вижу в том, что взял он с собой в боевой вылет сразу троих молодых, вовсе не обстрелянных лётчиков, которые и были сбиты в первом же своём бою. Правда, и сам Гулаев одержал в тот день сразу 4 воздушные победы, сбив 2 „Ме-109“, „Ю-87“ и „Хеншель“».

Он не боялся рисковать собой, но с той же лёгкостью рисковал и подчинёнными, что порой выглядело совершенно неоправданным. Лётчик Гулаев был похож не на «воздушного Кутузова», а скорее на лихого Стеньку Разина, освоившего боевой истребитель.

Но при этом он добивался поразительных результатов. В одном из боёв над рекой Прут во главе шестёрки истребителей P-39 «Аэрокобра» Николай Гулаев атаковал 27 бомбардировщиков противника, шедших в сопровождении 8 истребителей. За 4 минуты было уничтожено 11 вражеских машин, из них 5 — лично Гулаевым.

В марте 1944 года лётчик получил краткосрочный отпуск домой. Из этой поездки на Дон он приехал замкнутым, неразговорчивым, ожесточённым. В бой рвался остервенело, с какой-то запредельной яростью. Во время поездки домой Николай узнал, что во время оккупации его отца казнили фашисты…

Советского аса едва не погубила свинья

1 июля 1944 года гвардии капитан Николай Гулаев был удостоен второй звезды Героя Советского Союза за 125 боевых вылетов, 42 воздушных боя, в которых он сбил 42 самолёта противника лично и 3 — в группе.

И тут происходит ещё один эпизод, о котором Гулаев после войны откровенно рассказывал друзьям, эпизод, отлично показывающий его буйную натуру выходца с Дона.

О том, что стал дважды Героем Советского Союза, лётчик узнал после очередного вылета. На аэродроме уже собрались однополчане, которые заявили: награду надо «обмыть», спирт есть, а вот с закуской проблемы.

Гулаев вспомнил, что при возвращении на аэродром он видел пасущихся свиней. Со словами «закуска будет» ас снова садится в самолёт и через несколько минут сажает его возле сараев, к изумлению хозяйки свиней.

Как уже говорилось, лётчикам платили за сбитые самолёты, так что с наличностью у Николая проблем не было. Хозяйка охотно согласилась продать хряка, которого с трудом погрузили в боевую машину.

Каким-то чудом лётчик взлетел с очень маленькой площадки вместе с обезумевшим от ужаса хряком. Боевой самолёт не рассчитан на то, что внутри него будет устраивать пляски упитанная свинья. Гулаев с трудом удерживал самолёт в воздухе…

Если бы в тот день случилась катастрофа, это, наверное, был бы самый нелепый случай гибели дважды Героя Советского Союза в истории.

Слава Богу, Гулаев дотянул до аэродрома, и полк весело отметил награду героя.

Ещё один анекдотичный случай связан с внешностью советского аса. Однажды в бою ему удалось сбить самолет-разведчик, который пилотировал гитлеровский полковник, кавалер четырёх Железных Крестов. Немецкий лётчик захотел встретиться с тем, кому удалось прервать его блистательную карьеру. Судя по всему, немец ожидал увидеть статного красавца, «русского медведя», которому не зазорно проиграть…А вместо этого пришёл молоденький, невысокого роста полноватый капитан Гулаев, который, кстати, в полку имел вовсе не героическое прозвище «Колобок». Разочарованию немца не было предела…

Генерал, друживший с Высоцким

В 1950 году Николай Гулаев окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского, а ещё через пять лет — академию Генштаба.

Командовал 133-й авиационной истребительной дивизией, располагавшейся в Ярославле, 32-м корпусом ПВО во Ржеве, 10-й армией ПВО в Архангельске, прикрывавшей северные рубежи Советского Союза.

У Николая Дмитриевича была замечательная семья, он обожал свою внучку Ирочку, был страстным рыбаком, любил угощать гостей лично засоленными арбузами…

Он тоже посещал пионерские лагеря, участвовал в различных ветеранских мероприятиях.

Он мог своею властью пригласить на выступление в Дом офицеров в Архангельске Владимира Высоцкого, игнорируя робкие протесты местного партийного руководства. Кстати, есть версия, что некоторые песни Высоцкого о лётчиках родились после его встреч с Николаем Гулаевым. Норвежская жалоба

В отставку генерал-полковник Гулаев ушёл в 1979 году.

Дважды Герой Советского Союза, генерал-полковник Николай Дмитриевич Гулаев скончался 27 сентября 1985 года в Москве, в возрасте 67 лет. Местом его последнего упокоения стало Кунцевское кладбище столицы.

Как на фронте воевали «ночные ведьмы»

Немецкие солдаты называли их «ночные ведьмы», наши, усмехаясь, говорили: «Дунькин полк». В 1941-м право сражаться в небе наравне с опытными лётчиками отвоевал первый в Союзе женский авиаполк. Вскоре «Дунькин полк» стал ночным кошмаром для немцев.

Он возник как учебный женский полк в начале войны в городе Энгельсе благодаря стараниям лётчицы, Героя Советского Союза Марины Расковой. Выпускницы советских авиашкол съехались со всего Союза, чтобы стать штурманами, электриками, техниками и воевать впоследствии наравне с мужчинами. Приняли участие в битве за Кавказ, освобождении Кубани, Крыма, Беларуси, Польши, долетели до Германии. С «фанерных бортов» самолётов У-2 они скинули на противника больше трех тысяч тонн бомб, 26 тысяч снарядов. Уничтожали переправы, железнодорожные станции и поезда, жгли и взрывали склады, транспорт и огневые точки. И это не считая заброски продовольствия и боеприпасов советским войскам.

Старший брат Ани Высоцкой Яков работал инструктором по парашютному спорту в городе Казатине Винницкой области. Она с 14 лет занималась парапланеризмом и думала об авиации. Читая в газетах, как покоряют небо Марина Раскова и Валентина Гризодубова, девушки в СССР грезили небом не меньше парней. Аня бегала к брату на поле, примерялась к парашютной вышке, пробовала низкие прыжки. На 70 метрах новички знакомятся с тем, с чем потом им всю жизнь очень трудно расстаться — с ощущением счастья от полёта.

Она была согласна ехать за этим счастьем в Ереван: в Казатине не было аэроклуба, а в Ереване жила родная тётя. В аэроклуб устроилась сначала библиотекарем, параллельно подала документы на пилотское отделение. Через два года инструктор наконец решился выпустить настырную лётчицу в первый полёт, ещё через год она сама уже была лётчиком-инструктором.

22 июня 1941-го вопрос, что делать, для Ани Высоцкой не стоял, как и для остальных выпускниц сотен авиашкол. Непонятно было, как добиться возможности делать в данный момент то, что умеешь лучше всего. Женщин в Советской армии якобы не было, хотя на деле они были в погонах ещё с Гражданской войны. Пришлось ходить по кабинетам, слушать в лучшем случае уважительную иронию, но как правило, просто идиотские шуточки штабных офицеров и принимать отказы. Женщинам понадобилось для начала повоевать с мужчинами, чтобы отстоять своё право воевать с ними наравне.

«Мировая авиация не знает женских подразделений!» — отвечали Марине Расковой советские военные начальники на её настойчивое требование создать женскую боевую часть в самом начале войны. Она уже тогда была Героем Советского Союза, лицом женской авиации, штатным консультантом НКВД — с 1938 года возглавляла Управление международных воздушных линий СССР. Чтобы добиться организации женских полков, Расковой пришлось применить всё своё влияние. 9 октября 1941 года Иосиф Сталин подписал указ о формировании трёх женских полков: истребительного, дневного бомбардировочного и ночного — последним как раз и был «Дунькин полк», 46-й авиационный. До февраля 1943 года он назывался 588-й ночной легкобомбардировочный авиационный полк.

Не было штурманов — в лётных школах этому не учили. Чтобы набрать их нужное количество, объявили женский призыв. Девушек искали через райкомы комсомола: партия велела предоставить всех, способных заступить на учёбу и сразу после её окончания отправиться на фронт. Раскова организовала группы обучения на штурманов, техников и лётчиков. Сама составляла программы, подбирала преподавателей и инструкторов. Строевая подготовка, навигация, морзянка — девчонки учились всему с утра и до ночи. Им велели коротко постричься, форму выдали мужскую, огромную. Жить поселили в спортивный зал, заставив его двухэтажными койками. По территории Энгельсской авиационной школы пилотов женские отряды ходили исключительно строем. Парни смеялись и посвистывали — приходилось держать себя в руках и держаться друг друга. Девчонки дали зарок: никаких парней до конца войны. Не все его выдерживали, но основная часть поддерживала контакты только с военным начальством, поскольку от него всё равно никуда не денешься.

Всего 115 девушек — от 17 до 22 лет. Командиром полка была назначена Евдокия Бершанская, комиссаром — Евдокия Рачкевич. Первые вылеты были над территорией Сальских степей. Сначала сражались над Ставрополем, потом был Владикавказ, принимали участие в прорыве оборонительных линий фашистов на Тереке и в марте 1943-го снова вернулись на Кубань. Летали на самолётах У-2, бывших в своё время самыми массовыми в мире и совершенно не предназначенных для войны. Не было бомболюков, долгое время отсутствовали парашюты. Пулемёты на борту тоже появились только в 1944 году, до этого от вражеских истребителей им предлагалось отстреливаться пистолетами ТТ.

Бомбы вручную крепили в самолёте и практически голыми руками сбрасывали на врага. За ночь каждая девушка-вооруженец подвешивала в общей сложности до трёх тонн металла, начинённого взрывчаткой. Днём их самолёты были лёгкой мишенью, зато ночью становились незаметны и неслышны. Самолёты уходили в ночное небо один за другим с промежутком в пять-восемь минут, шесть-восемь вылетов совершал за ночь каждый экипаж. Часто, для того чтобы разглядеть цель в ночи, штурманшам приходилось вызывать огонь на себя. Но самое сложное было найти в темноте свой аэродром, чтобы снова загрузить взрывчатку и лететь на позицию.

Во время войны и после их величали «ночные ведьмы», «карающие фурии», «небесные ласточки», «советские ангелы». Свои самолёты они называли «уточками». Немцы распускали слухи, что бомбардировщицы — это сталинские заключённые, чтобы хоть как-то оправдать девичью отчаянность. За каждую сбитую «ведьму» солдат получал крест, но сбить ночью тихоходный У-2 оказывалось трудно даже асам Люфтваффе. Натасканные на воздушные бои на высоких скоростях, они не попадали по плывущим на 100 с лишним километрах в час лёгким и бесшумным «птичкам».

Известно, что в 46-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк Аня Высоцкая пришла из 145-й отдельной авиаэскадрильи в июле 1943 года. Очень рвалась на боевые вылеты. В том году немецкое командование стало использовать для охоты на «ведьм» ночной истребитель BF 110. У них на борту стояли радиолокационные установки, способные без труда вычислять любые русские самолёты, но, как выяснилось, не «фанерный» У-2.

Первого августа 43-го вышедший на свободную охоту BF 110 заметил самолёты «ночных ведьм». Лётчик передал своим зенитчикам на землю сигнал о прекращении огня, и в эфире остались только немецкие прожекторы, сканирующие темноту. Тихоходы парили, сопровождаемые их лучами. В ночной тишине BF 110 заходил на советских летчиц сверху: один за другим уничтожил четыре экипажа. Восемь лётчиц сгорели в небе над Таманью, и это была самая крупная единовременная потеря за всю историю полка. Выжившая тогда Руфа Гашева десантировалась из горящего самолёта, но села на заминированное поле. Приземляясь, она видела, как подорвалась её напарница, а потом сама ползла среди мин пятьсот метров.

В одном из экипажей сгорела и Аня Высоцкая — это был её 19-й боевой вылет. На фронте погибли её братья Антон и Лёня, с войны вернулся только Яков. Аня Высоцкая, Галина Докутович, Глафира Каширина, Евгения Крутова, Елена Саликова и Валентина Полунина похоронены в братской могиле села Русского в Краснодарском крае. Софья Рогова и Евгения Сухорукова — в братской могиле хутора Новотроицкого. До конца войны «ведьмам» на «уточках» ещё предстояли бои за Крым, Беларусь, Польшу, они долетели до Гдыни и Одера. Погибших нередко хоронили местные, там же, где и находили, и оставляли на могиле дату захоронения. Потом они же помогали установить имена и дату смерти. В полку велась поименная запись, кто и где погиб, и после войны выжившие лётчицы собирали своих девчонок. Евдокия Рачкевич организовала сбор денег и длинную командировку себе и подругам по местам войны. Всего в полку погибло 23 лётчицы и 28 «уточек».

Ирина Ракобыльская, всю войну бывшая начальником штаба полка, по её окончании сдавала документы в архив. В октябре 1945 года в финале расформирования полка она сдала знамя в Музей Красной Армии. Флаг переходит из рук в руки в процессе переформирования полков, и ни одно мужское подразделение, по её мнению, женский флаг взять было не в состоянии. Они не только победой гордились, кстати, но и своим гендерным бойкотом, были уверены, что он тоже помогал воевать.

Штурман Ракобыльская, вспоминая ещё учёбу, рассказывала, что по территории школы пилотов их часто сопровождал дворовый пёс: «Облаивал и отпугивал от нас мужиков». Парни злились. Есть подозрение, что песня «Первым делом самолёты» написана в отместку этим самым девушкам. Во всяком случае, прозвучала она в фильме «Небесный тихоход» 1945 года.

Источник: https://news.tut.by/culture/673812.html