148
Мы уходим из жизни с последним,
кто любил нас и помнил
Б.Я. Ямпольский
ЗАГЛАВИЕМ этой публикации послужило рабочее название книги автобиографической прозы Бориса Ямпольского «Избранные минуты жизни». Борис Яковлевич обладал счастливым даром любить жизнь и ценить каждый подаренный судьбой день. В начале 1941 года, будучи еще школьником, он был арестован и осужден на 10 лет. И тем не менее, он рассказывал о своей жизни так, что слушатель готов был позавидовать и лагерю.
Родился в 1921 году. Детство прошло в Астрахани, в большой квартире, где по субботам собирались гости, подавали блины с икрой, приходили молодые неженатые дядьки – мамины братья, играли на рояле…
В 1929-м, после астраханского процесса над рыбопромышленниками, семья поспешно переезжает в Саратов, в две небольшие комнаты на первом этаже деревянного дома. Однако астраханские традиции открытого дома сохраняются, но теперь здесь собирается молодежь, увлеченная поэзией, оперой и классической музыкой.
Подростком Борис писал стихи, публиковался в местной периодической печати, входил в молодежное литературное объединение Приволжского отделения Союза писателей. А. Н. Толстой и И. П. Уткин в 40-ом году дали ему рекомендации в московский Литературный институт, и летом 41-го года он намеревался уехать в Москву.
17 апреля 1941 года Борис Ямпольский был арестован.
149
По делу были осуждены 12 человек, из них 6 школьников, 3 студента и 3 преподавателя. Максимальный срок – 10 лет – получили 3 преподавателя и школьник Борис Ямпольский.
Освободился в 51-м году почти 30-летним человеком, с определением «на вечное поселение» в г. Карпинске на Северном Урале. Не имея определенной профессии, но умея хорошо рисовать, устроился работать художником вначале в кинотеатр, потом и в Клуб строителей, в Дом культуры угольщиков, в церковь. Везде, где брали со справкой об освобождении – вместо паспорта.
В 1956 году ему фактически отказали в реабилитации, сняв пункт 11 статьи 58 – «организация», но оставив пункт 10 – «антисоветская агитация».
Спустя несколько лет после освобождения из лагеря начал тайно писать главную книгу своей жизни – «58» (пятьдесят восемь рассказов о людях, окружавших его в лагере). Тайник для этих записей находился в гипсовой голове бюста Сталина, перенесенного в 1956 году из вестибюля ДК угольщиков в мастерскую художника.
Когда в Карпинске убрали комендатуру, где до того должны были еженедельно отмечаться ссыльные, стал часто бывать в Москве и Ленинграде у реабилитированных друзей.
Побывал в Тарусе у К. Г. Паустовского с одним из своих рассказов. Получил одобрение и обещание публикации во втором, так и не состоявшемся, выпуске сборника «Тарусские страницы».
В конце 1961-го года не реабилитированным возвращается в Саратов. Там его приглашают местные редакции, но он снова устраивается работать художником в кинотеатр, теперь уже – чтобы сохранить независимость и свободное время для работы над книгой «58».
В 64 году судьба свела Б. Я. Ямпольского с Б. А. Слуцким, чью поэзию он полюбил с первых публикаций в «Литературной газете» и сборника «Память», вышедшего в 1957-м. Задолго до знакомства с поэтом он, как говорили друзья, «насаждал Слуцкого, как картошку».
Чемоданами привозил из Москвы самиздат, в том числе стихи любимых поэтов, и составлял самодельные сборники стихов Цветаевой, Мандельштама, Ходасевича, Гумилева, Кузмина, Волошина, Коржавина, Жигулина, четырехтомник неопубликованного Слуцкого, антологию советской поэзии «Голоса века».
Раиса Давыдовна Орлова в 69 году передала один рассказ из рукописи «58» в редакцию журнала «Новый мир». Это был самый «безопасный»
150
из 58 рассказов, героем его был крупный венгерский коммунист Бауэр. Из редакции был получен положительный отзыв, однако было сказано, что «эта тема пока закрыта».
Между тем политическая ситуация в начале 70-х годов меняется. По стране прокатываются Андроповские чистки. В 71-м году в Саратове учащаются вызовы в КГБ, обыски, изъятия самиздата.
После вызова первого человека из их круга Ямпольский предупреждает всех о необходимости немедленно уничтожить весь грозящий сроком самиздат. Тогда же ему пришлось сжечь и все блокноты со своими записями.
Ближайший друг, Нина Карловна Кахцазова, с которой они в четыре руки на двух машинках перепечатывали самиздат, пожалела уничтожить то, что у нее имелось, и спрятала все в подполе коммунальной кухни. Вызовы в КГБ расходились кругами. После одного такого допроса измученную Нину Карловну привезли домой для проведения обыска и без труда обнаружили весь спрятанный ею самиздат. Опасаясь обыска у себя, Борис Ямпольских в ту же ночь спрятал рукопись «58» в тайник. Нина Карловна, полагая, что подвела друзей, на утро покончила с собой.
Несколько месяцев спустя дело закрыли, но в местной газете «Коммунист» появилась статья «У позорного столба», после чего на службе у всех, упомянутых в статье, были проведены обличающие собрания. Затем последовали увольнения и «рекомендации» уехать из города.
Борис Ямпольский уезжает в Петрозаводск. Хлопочет оттуда перед Б. Слуцким за одного из своих друзей, также потерявшего работу, заведующего саратовским букинистическим магазином Юрия Болдырева, которого он тоже «заразил» его стихами. Ю. Л. Болдырев становится секретарем поэта и служит ему верой и правдой. После смерти Слуцкого в 1987 году, разбирая его архив, Юрий обнаружил два стихотворения, адресованные Борису Ямпольскому: «В двух городах лишь – Праге и Саратове» и «Спасибо вам за добрые слова».
В 77-м году Борис Яковлевич приехал в Ленинград, где работал дежурным электромонтером на лифтах, продолжая заниматься, как он говорил, «писаниной».
Борис Ямпольский считал, что прожил счастливую жизнь: «не сгорел в огне Отечественной, не погиб в застенках отечества». Никогда ничего не добивался, никуда не пробивался и знал, что за плечами
151
у него – высоко оцененная Б. А. Слуцким книга «58», хотя и без малейшей надежды на публикацию.
Но время меняется. Приходит перестройка и случается невероятное: в конце 1988 года звонок из Москвы возвещает о возможности публикации: «Раньше можно было только о Сталине, теперь можно и о Ленине. Давайте попробуем, Борис Яковлевич!» Окрыленный, он едет в Саратов за рукописью и не обнаруживает ее в тайнике. Поиски приводят в архив саратовского КГБ, где ее «ищут» до сих пор.
Борис Ямпольский не писал больше о лагере, как ни просили: считал, что все уже сказал в пропавшей рукописи книги «58», которой посвятил почти 20 лет жизни. Не верил, что она могла бесследно исчезнуть, надеялся, что рано или поздно рукопись найдется. И восстановить написанное спустя столько лет не мог уже и не хотел: отличал литературу от мемуарного очерка.
В надежде вернуть рукопись, он заявляет о себе, публикуя в журналах «Звезда» и «Нева» фрагменты будущей книги «Избранные минуты жизни», которая вышла в 1998 году в издательстве «Акрополь» с подзаголовком «Проза последних лет».
На презентации книги Борис Яковлевич сказал: «Я начинаю публиковаться с того, чем обычно кончают: с автобиографических записей. В слабенькой надежде закончить тем, чем начинают обычно. Так, шиворот-навыворот, судьба распорядилась. Имею в виду те 58 рассказов, которые выдернули из-под меня, из-под ног моих, как табуретку, оставив ухватиться за соломинку, за уцелевшие, отнюдь не предназначавшиеся для печати “Избранные минуты”».
В 1999 Борис Ямпольский становится членом Союза Писателей Санкт-Петербурга.
12 февраля 2000 года Бориса Яковлевича Ямпольского не стало.
В сентябре-ноябре 2001 года журнал «Вопросы литературы» напечатал переписку Б. Я. Ямпольского с Н. Н. Шубиной «Покуда над стихами плачут». Вступительная статья и публикация А. Я. Ямпольской.
В архиве Ямпольского сохранилась магнитофонная пленка с записью беседы с ним Владимира Левиновского, младшего брата Анатолия Левиновского – друга и подельника Бориса Ямпольского. В. Я. Левиновский задумал сценарий о предвоенном поколении саратовских мальчишек, чьи судьбы были сломаны арестом. Его интересовала не только канва событий тех лет, но и люди, проходившие по саратовскому
152
делу, их внешние особенности, описание обстановки, предполагаемые провокаторы.
Из 12 человек, арестованных по этому делу, Б. Я. до ареста знал только четверых: Анатолия Левиновского (Б. Я. иногда называет его Толей, а младший брат – Анатолием Яковлевичем), двоюродного брата Левиновских – Альфреда Лехера (он же Фред), приятеля Фреда – Владимира Беспрозванного и одноклассника своей младшей сестры восьмиклассницы Миры Ямпольской – Василия Сухарева. Остальных он впервые увидел только во время суда и потом – в тюрьме и лагере, но помнил всех. В комментариях приводятся краткие сведения об этих людях, взятые нами из материалов дела, предоставленного архивной службой Саратовской ФСБ. По их же сведениям, по меньшей мере, 5 из 12 умерли в лагере.
Ответы часто выходят далеко за рамки вопросов, восстанавливая в подробностях картину того времени. Однако Борис Ямпольский всячески избегает недоказанных обвинений, разделяя позицию поэта Наума Коржавина: «Подозрение является фактом жизни его носителя и не должно становится фактом жизни общественной».
Сценарий так и не написал пока, и Владимир Левиновский любезно разрешил опубликовать распечатку его магнитофонной ленты.
Из-за отсутствия рукописи книги «58» эта беседа – важное документальное свидетельство событий того времени.
В конце 60-х «эту тему» закрыли, да так до конца и не открыли больше. А в ней, мне кажется, заключены не только судьбы отдельных людей, но и судьба страны и ее будущее.
Алла Ямпольская