Иоанн Креститель-Человек "пустыни"

ИОАНН

КРЕСТИТЕЛЬ -

ЧЕЛОВЕК "ПУСТЫНИ"

ПАЛЕСТИНА. За один год до рождения Гос­пода Бога Иисуса Христа.

Епископ Захарий и его жена Елизавета были уже в преклонных летах. Захарий большую часть своей жизни провел в Храме Божьем. Елизавета была за­нята домашними делами. Детей у них не было, и порой им казалось, что жизнь прошла, а точнее, минула сторо­ной. Будучи еще молодыми, они мечтали иметь много детей и просили Господа Бога помочь в их беде. Но Бог не смилостивился над ними.

Елизавета часто по ночам плакала, обидно было до боли, особенно в те моменты, когда видела играющих соседских детей. Захарий успокаивал ее: "Елизавета, успокойся, прошу тебя, я надеюсь, что Бог смилости­вится над нами".

"Захарий, Захарий, пойми, что года не стоят на ме­сте, они как в реке вода, уходят неведомо куда и очень быстро". -- "Дорогая ты моя, я тебя понимаю, пойми и ты, что все находится во власти Бога, мы же его греш­ники, которые должны все терпеть, и со всем нужно смириться". -- "Захарий, но почему и за что Он нака­зал именно нас, ведь ты же почти всю жизнь отдал во славу Его?" -- "Елизавета, не нужно меня упрекать, я думаю, что род Ааронов не остановится на этом, не прекратит свое существование. Будем надеяться с то­бой на все наилучшее. На каждой проповеди я буду молить Всевышнего, дабы Он смилостивился над нами". -- "Что ж, Захарий, проси, мне же придется только мечтать и в мыслях своих играть со своим дитям, а чадо мое будет очень красивое и умное. Пусть хотя бы в моем воображении". -- "Елизавета, ты у меня молодец и всегда меня понимаешь не только как мужа, но и как человека. Дай я тебя поцелую". И вот в этот момент к ним зашел сосед Иуваль.

"Господи, прости меня, мир вам, Захарий". -- "Иуваль, мир и тебе". -- "Извини ты нас". -- "Ни­чего, ничего, это дела житейские и этому лишь радо­ваться нужно". -- "Иуваль, ты по делу пришел?" -- "Да, Захарий, мне надобно бы поговорить с тобой". -- "О чем, если не секрет?" -- "Да, не секрет, но большой интерес привел меня к тебе. Ты епископ и должен знать все". -- "Все, да не все". -- "Нет, ты человек уважаемый среди нас, и ты есть муж праведный. Твой ум идет не от людей, а от Бога". -- "Иуваль, не нужно мне льстить. Спрашивай, и если я смогу, то я отвечу тебе". -- "Понимаешь, Захарий, недавно я встретил волхвов". -- "И где ты их встретил?" -- "Здесь, у нас в Хевроне, и они мне сказали, что скоро в Вифлееме родится Сын Божий, и имя Ему будет Иисус Христос. И еще они сказали, что перед ним родится некий Пред­теча, и имя его будет Иоанн. Отца его будут звать Захарий, а мать Елизаветой. Так вот я и думаю, не вы ли это?" Захарий засмеялся: "Иуваль, мне смешно. По­смотри, мы уже с Елизаветой очень старые".

Иуваль улыбнулся. "Захарий, но целуетесь вы как молодые". Захарий покраснел. "Иуваль, ты же очень долгое время знаешь нас, не было у нас детей, и как можно в эти года родить чадо себе?" -- "Не знаю, не знаю, Захарий, но я уверен, что вы будете родителями Иоанна Предтечи". -- "Да нет, Иуваль, не может та­кого быть". -- "Захарий, все может быть, ибо Господь может все. Это не мои слова, а твои, и эти слова я слышал на твоей проповеди". -- "Иуваль, слова есть слова, а года есть года. И поверь мне, если родится Предтеча, то только не у нас с Елизаветой. Мало ли таких, как мы". -- "Захарий, не пойму я тебя, ты хо­чешь иметь детей всю жизнь, а сейчас отказываешь­ся". -- "Иуваль, ты же не волхв, ты мой сосед". -- "Прости меня, Захарий, да, я не волхв, но почему-то все время мне кажется, что родителями Иоанна будете вы". -- "Иуваль, думай что хочешь". -- "Захарий, но это еще не все". -- "Боже, что еще тебя интересует?" -- "Да не интересует, я даже не знаю, как сказать". -- "Не бойся, говори". -- "А не посчитаешь ли ты меня безумцем?" Захарий посмотрел на Иуваля. "Не посчитаю, говори".

"Недавно, совсем недавно я пас своих баранов не­вдалеке от Хеврона". -- Ну, а я здесь причем?" -- "Ты-то ни причем, слушай меня дальше. Была ночь, она была звездной. Я лежал на траве и мечтал". -- "Если не секрет, то о чем?" -- "Захарий, обо всем. И вот вдруг я увидел огненную колесницу, которая неслась по небесам и ярко светилась". Захарий снова посмотрел на соседа. "Иуваль, ты извини меня, но от­веть и ты мне, а где в этот момент находился мелех с вином?" -- "Захарий, ты же знаешь, что вина я пью очень мало". -- "Хорошо, говори дальше". -- "И вот я смотрю на нее и думаю: не зря она появилась именно у нашего селения. Ты понимаешь меня?" -- "Господи, Иуваль, допустим ты видел огненную колесницу, но при чем же я?" -- "Я это говорю к тому, что именно вы будете родителями Иоанна". -- "Ты мне это уже говоришь второй раз, и какое отношение к этому мы имеем с Елизаветой к этой колеснице?" -- "Откуда я могу знать, я простой горшечник, а ты священник". -- "Иуваль, все, иди домой, я устал от тебя". -- "Не знаю, устал ли ты или нет, но ответь мне: вы ли будете родителями Иоанна или нет?" -- "Боже, зачем ты мне дал такого назойливого соседа?"

"Захарий, он глаголет тебе истину". -- "Что? Иуваль, что ты сказал?" -- "Да я молчал. Извини, я пошел домой". -- "Иду, иду, но учти, Захарий, от тебя я так и не услышал ответа, поэтому я зайду завтра к тебе". -- "Боже, этого еще не хватало. С меня доста­точно и этого визита", -- подумал Захарий. Иуваль ушел.

"Кто мог со мной говорить? И голос был какой-то странный. Неужели я... Нет, этого не может быть".

"Елизавета?" -- "Захарий, что такое?" -- "Кроме нас с Иувалем никого не было?" -- "Захарий, да ты что? Приляг отдохни, устал ты". -- "Да нет, но я же слышал некий глас, что или кто мог со мной говорить?"

-- "Захарий, ты меня пугаешь". -- "Нет, Елизавета, поверь мне, я слышал некий глас, обращенный ко мне".

-- "Слышал, значит слышал, чего тогда боишься?" -- "Не боюсь я, мне интересно, неужели это Господь об­ратился ко мне? И если это Он, то почему именно ко мне, а не к кому-нибудь другому?"

В дом снова зашел Иуваль. "Захарий, знаешь, не думай, что я безумец". -- "Иуваль, я сам уже не пойму, кто из нас безумец". -- "Захарий, только не я". -- "Значит, ты думаешь, что я?" -- "Нет-нет, я ничего не думаю, но предполагаю, что..." -- "Иуваль, иди домой ради всего святого". -- "Все, все я ухожу". -- "Ели­завета, дай ему воды холодной, а лучше вина. Пусть он уснет, но я все же завтра зайду к вам, мы еще не обо всем поговорили". -- "Елизавета, прошу тебя, проводи его, ибо я сойду с ума, если уже не сошел от добродушного соседа". -- "Захарий, отдыхай, я же рядом с тобой посижу". Захарий уснул, Елизавета сидела и смотрела на него.

"Дорогой ты мой муж, ты муж из всех мужей, пони­маю, что трудно тебе со мной. Но прошу, пойми и ты меня. Я хотела стать хорошей матерью и обрадовать тебя рождением чада нашего. Прости меня. Знаю, что ты всегда понимал меня и помогал мне всегда", -- думала Елизавета.

К Захарию же в это время пришли его родители. "Захарий, мир тебе". -- "Отец, мама. Господь с вами, но ведь вы умерли давно. Я не могу понять, как вы могли воскреснуть?" -- "Захарий, мы не воскресли, но явились к тебе с новостью". -- "Какой новостью?" -- "Скоро к тебе явится Архангел Гавриил и принесет добрую весть". -- "Мама, о чем вы говорите?" -- "Узнаешь при встрече с ним". -- "Мама, вы живы?" - "Да, Захарий, мы ЖИВЫ. Все, кто находится у Бога,-- вечны". -- "Не могу я всего этого понять. Я священ­ник и порой бывает не верю в то, что проповедую". -- "Захарий, верь во все, ибо это не за горами и морями. Царствие Небесное рядом с тобой". -- "Мама, изви­ни меня, я пока рядом с собой вижу только соседа своего Иуваля". -- "Захарий, не обижай его, ибо он во всем прав". -- "Что ты имеешь ввиду?" -- "Все то, о чем он тебе говорил". -- "Родители вы мои, я уже в годах". -- "Захарий, не в этом дело. Вы живете на Востоке; и зачатие ваше для вас не будет являться тяжестью именно в годах. Человек, рождая себе по­добное, не должен думать о возрасте, он должен думать о продолжении рода своего". -- "Мама, спасибо тебе за твою откровенность предо мной". -- "Захарий, после пробуждения своего возрадуй Елизавету всем тем, что слышал". -- "Хорошо, мама, я все Так и сделаю". -- "Но учти, Захарий.."

"Мир дому вашему". Захарий проснулся. "Елиза­вета!" -- "О, Захарий, доброе утро". -- "А разве ночь прошла уже?" -- Да, и Иуваль снова пришел к нам".

-- "Боже, да что же это такое. Иуваль, ты мне не дал досмотреть сон, где я встречался с родителями СВОИМИ", -- "Извини меня, сосед, но не видел ли ты там огненную колесницу?" -- "Нет, ее я не видел". -- "А я не спал тогда, в ту ночь, но я видел ее". -- "Слушай, ты меня уже замучил своей увиденной ко­лесницей. И ежели снова увидишь ее, то наездников колесницы пригласи ко мне в гости". -- "Хорошо, я так и сделаю. Но не испугаешься ли ты наездников?"

-- "Нет. Если я уже тебя не боюсь, то их никогда не испугаюсь. Все, Иуваль, мне нужно спешить на служ­бу". -- "Тогда, Захарий, я вечером к тебе зайду". -- "Прошу тебя, только не сегодня". -- "Хорошо, на днях я зайду к тебе". "Иуваль, я буду очень рад Елизавета!"

-- "Да, Захарий?" -- "Я во сне громко не говорил ни с кем?" -- "Да нет, я крепко спала". -- "Господи, да что же это происходит?" -- "Захарий, не думай ни о чем, ибо тебе уже пора".

Захарий вышел из дома. Моросил мелкий дождь. "Настроение очень скверное и дождь не кстати, как оно так получается, а еще службу вести. Как все трудно".

"Захарий, я рядом с тобой". Он остановился, по­смотрел вокруг: "Кто это со мной говорит?" -- "Узна­ешь после, я приду к тебе". -- "Все. Значит, подходит моя жизнь к концу", -- подумал Захарий. "Нет. Заха­рий, это только началом будет в твоей жизни, ибо ты получил от Бога благодать". -- "На данный момент я ощущаю только прохладу и сырость дождя и больше ничего", -- ответил Захарий. "Я понимаю тебя, но благодать рядом с тобой". -- "Нет, нет, нужно спешить в Храм, ибо все может случиться, а я еще жить хочу". Весь мокрый, он вбежал в Храм. Прихожане не узнали его, ибо вид у него был такой, что человек, знавший его многие лета, с трудом узнал бы его.

"Извините меня, уважаемые, но я, наверное, заболел". -- "Захарий, тогда ступай домой. Пусть молебен за тебя пове­дет Давид". -- "Спасибо, уважаемые, только поймите меня правильно". И Захарий отправился домой. Он шел медленно. Дождь усиливался, но он не замечал этого каприза пого­ды. Он шел и думал, думал обо всем. О своей жизни прожи­той, о родителях своих. Захарий даже не заметил, когда вошел в свой дом.

"Захарий, что случилось?" -- "Елизавета, я не знаю, что со мной творится и не могу понять: болен я или нет". -- "На, испей вина". -- "Елизавета, сколько можно его пить, я же назаринянин, да и не поможет оно мне. Смотри, если придет Иуваль, скажи ему, что я занемог". -- "Хорошо, я скажу, только прошу тебя, дорогой, не умирай". -- "Елизавета, с чего ты взяла, неужели я уже похож на покойника?" -- "Нет, на него ты на похож, но вид у тебя очень плохой. Несколько дней назад ты выглядел лучше". -- "Я же тебе гово­рю, что и сам не могу понять, что со мной происходит".

-- "Захарий, я верю тебе, отдохни". -- "Елизавета, ты уверена, что это мне поможет?" -- "Конечно, во сне ты успокоишься и наберешься сил". -- "Елизавета, мне сон приснился и не знаю, верить мне или нет этому сновидению. Во сне мать моя сказала мне, что у нас родится сын". -- "Боже праведный, Захарий, дай Бог, чтобы сон твой осуществился, и возрадуемся мы на старости лет". -- "Елизавета, будем надеяться".

Наступило утро следующего дня. Захарий был а настроении, он чувствовал в себе огромный прилив сил. "Странно, сегодня день какой-то необыкновенный. Мне кажется, и солнце светит не так, как светило раньше", -- думал он.

"Елизавета!" -- "Захарий, я слушаю тебя". -- "По­верь мне, дорогая, но я уже чувствую себя прекрасно".

-- "Захарий, благодари Бога и мой добрый харак­тер". -- "Я знал, что ты всегда меня понимала и понимаешь. Мне нужно идти". -- "Возвращайся, до­рогой, побыстрее и дай Бог, чтобы ты был всегда та­ким". Он вышел из дома и направился к Храму. Не­много пройдя, он увидел идущего ему навстречу Иува­ля.

"Боже, проведи его стороной", -- и Захарий спря­тался за деревом. "Захарий, Захарий, тебе не плохо?"

-- "Все-таки увидел. Нет, мне не плохо". -- "Ну и хорошо, а то я думал, что ты снова занемог. Конечно, стоять в тени под деревом намного лучше, чем париться под лучами солнца".

"Я тоже так думаю". -- "Давай присядем и пого­ворим". -- "Нет, Иуваль, мне нужно спешить, а вече­ром приходи, и мы с тобой поговорим". Иуваль по­смотрел на Захария. "Странный ты человек, Захарий, мне трудно тебя понять. То ты меня гонишь, то сам зовешь. Но я все равно приду". И они разошлись в разные стороны.

Захарий вошел в Храм: "Мир вам всем, уважае­мые". "Мир и тебе, Захарий. Как ты себя чувству­ешь?" -- "Прекрасно. Не беспокойтесь за меня", -- и он приступил к своим обязанностям. Через некоторое время неведомая сила стала тянуть его в кадильницу. "Вот снова началось, но ведь я здоров. Что же это за сила меня так влечет?" -- думал он. И вот он в ка­дильнице, где стоял приятный запах благовоний. Он осмотрелся вокруг, и вдруг пред ним появилось яркое свечение. Захарий в беспамятстве упал.

"Очнись и встань, очнись и встань", -- откуда-то издалека слышался голос. Придя в себя, он встал и увидел прямо перед собой человека в светящихся одеж­дах.

"Ты кто?" -- "Я Архангел Гавриил и послан Все­вышним, дабы сообщить тебе благую весть". -- "И что же это за весть?" -- "У тебя скоро родится сын и наречешь ты его Иоанном. И он, как Предтеча, пред Господом первый начнет благие деяния во славу Бо­жью". -- "Нет, этого не может быть, я не верю тебе". -- "Захарий, не гневи меня, ибо я могу наказать тебя. Я имею власть от Всевышнего". -- "Наказать, да что ты можешь мне сделать?" -- "Прошу тебя еще раз: не гневи меня". Захарий задумался: "Этот муж явился ко мне извне, раньше я его не знал и не видел никогда, то как же я могу верить ему? Нет, это, наверное, моя бо­лезнь сказывается". -- "Захарий, не думай так. Но ежели ты не поверишь мне, твоя настоящая болезнь ждет тебя впереди, а пока ты здоров, то должен верить мне. Ведь сколько лет подряд вы с Елизаветой проси­те Всевышнего, дабы он подарил вам сына. Господь вас услышал и послал меня оповестить вас об этом. Но я вижу лишь твое неверие, зачем тогда просил Бога об этом?" -- "Гавриил, не верю я, и все. Можешь ли ты меня понять, что я не верю?" -- "Тогда, Захарий, вини себя в этом, только самого себя", -- и Гавриил растворился в пространстве.

"Господи, что это было? Да и кто это был на са­мом деле предо мной?" -- Он вышел из кадильницы. "Захарий, у тебя такой вид". -- "Давид, извини меня, скажи мне, ты не видел случайно, никто кроме меня не входил в кадильницу?" -- "Да нет, ты же там был один". -- "Тогда мне это показалось". -- "Что ты имеешь в виду?" -- "Нет, нет, ничего. Давид, мне нуж­но идти домой". -- "Я не против, иди, жалко мне тебя, Захарий, не могу я понять, что тебя беспокоит, но ду­маю..." -- "Давид, не нужно об этом думать, ибо со временем все образуется". -- "Будем надеяться". -- "Будем, Давид, будем".

Многие жители Палестины часто видели, как в небесах парила огненная колесница, которая ярко све­тилась и переливалась всеми цветами радуги. Никто не знал, что это такое и не ведал, зачем она появляется пред их взором. Ее появление характеризовали как дьявольское, другие же относили это видение к Божь­ему, третьи просто смотрели и любовались этим нео­тразимым зрелищем. А огненная колесница появля­лась все чаще и чаще.

Первосвященники к этому относились по-своему. У них было свое особенное мнение. Они старались запу­гать народ, и им это удавалось -- отрицалось все Божье и, можно сказать, воспевалось все дьявольское. Купцы говорили, что видели эту колесницу в небесах над Иеруса­лимом, Вифлеемом, Капернаумом и Вифаварою.

И вот однажды огненная колесница коснулась земли невдалеке от Хеврона. Толпа людей окружила ее, но близко не подходили, ибо она шипела и издавала стран­ные звуки. От нее веяло теплом.

"Люди, смотрите, какое чудо, что это может быть? Неужели это Сыны Неба?" Вопросов было очень мно­го, но страха было еще больше. И вот из колесницы вышли четыре человека в блестящих одеждах. Со стороны казалось, что они светятся, как ночные звезды. Толпа стояла, как вкопанная. И так молча они стояли долго, смотря друг на друга.

Один из "наездников колесницы" подошел к лю­дям: "Не бойтесь нас, ибо мы явились к вам с миром и желаем вам только добра. Вы наши дети, которых многие лета назад мы переселили сюда, дабы сохра­нить вас от тех катаклизмов, которые происходили на той планете, где вы жили раньше". Люди не понимали, о чем этот человек говорит, хотя придет такое время, что люди сами будут переселяться на другие планеты, ибо эта Земля исчерпает себя.

"Скажи нам, как тебя звать?" -- "Имя мое Горро". -- "Горро, ты Бог?" Горро улыбнулся. "Нет, ува­жаемые, я не Бог. Бог наш -- создатель общий, и Он выше нас, но с Ним, хотя это не единое лицо, мы встре­чаемая, и знаем, что скоро Он пошлет на Землю своего единородного Сына, и имя даст Ему Иисус. Но прежде, чем на Землю явится Иисус, у вас, именно в вашем селении, родится Предтеча. Он будет сыном епископа Захария и Елизаветы, и имя ему Иоанн. Он вас будет от имени Бога крестить водой, дабы вы сблизились с Царствием Небесным". -- "Горро, ты странно гово­ришь, нам не все понятно". -- "Уважаемые, я вас по­нимаю. Да, вам действительно не понятно и вот, чтобы вам все было понятно, Всевышний и посылает к вам Иоанна и Иисуса, дабы они все вам разъяснили все до мелких подробностей". -- "Горро, а почему ваши одежды на вас так блистают, да и вообще вы какие-то стран­ные?" -- "Я бы мог вам это объяснить, даже если я это и сделаю, вы не поймете меня. Просто смотрите на нас и принимайте такими, какие мы есть. Но я еще раз хочу повторить вам: только с миром и добром мы прибыли к вам, и это самое лучшее объяснение". -- "Скажи нам, Горро, много ли таких, как ты, живет в Царствии Небесном?" -- "Ежели вы мне ответите, сколько находится капель воды в Мертвом море, то отвечу и я вам". -- "Но как же нам сосчитать капли?"

-- "Вот именно, это невозможно, и думаю, что вам все понятно".

К Горро подошел один из старцев. "Господин, я уже стар, и мне бояться нечего, попрошу тебя, можно ли мне войти в твою колесницу. Интересно мне знать, что там находится внутри?" -- "Уважаемый, как тебя звать?"

-- "Авраам". -- "Что ж, идем, Авраам". И они с Горро вошли в колесницу. Через некоторое время из колесницы вышел Горро, он был один. Люди начали шуметь и возмущаться: "Где Авраам, Горро, верни его нам". -- "Уважаемые, не будем ему мешать, он сейчас занят, но скоро выйдет". Все были в ожидании, каза­лось, что время остановилось. Колесница шумела и ярко светилась.

"Захарий, ты уже прибыл?" -- Да, Елизавета".

-- "С тобой снова что-то случилось?" -- Да, Елиза­вета, сегодня я видел странное явление, предо мной в кадильнице явился один муж, и он представился как Архангел Гавриил. Он мне сказал, что скоро у нас родится сын, и он как бы подтвердил мой недавний сон и болтовню Иуваля". -- "И что ты ему сказал?"

-- "Знаешь, Елизавета, я не верю во все это". -- "А я верю, жду и надеюсь". -- "Елизавета, пойми, а если это все от дьявола? Я не хочу свою дальнейшую жизнь провести в преисподней". -- "Захарий ты Захарий, проповедуешь ты добро, а зла боишься. И ежели ты боишься зла, то, значит, ты сам губишь добро, губишь своим неверием".

"Можно ли к вам?" -- "Боже, он пришел в самый раз", -- подумал Захарий. -- "Иуваль, входи". -- "Извини меня, Захарий, но я человек такой". -- "Это я давно знаю, ты любого живого человека преждевре­менно можешь положить в могилу своей назойливос­тью". -- "Давай выйдем из дома и где-то в тени пого­ворим с тобой". -- "Я согласен, идем".

Они вышли из дома. Иуваль поднял голову к небе­сам и остановился. "Что ты остановился?" -- "Да вот смотрю, может, огненную колесницу увижу. Люди ее сегодня видели над Хевроном". Захарий улыбнулся.

-- "Иуваль, не хотел бы ты стать ее наездником?" -- "Если бы Бог мне доверил это дело, то я бы стал им, но пока мне хватает и моего ишака. Давай присядем здесь". Усевшись, они посмотрели друг другу в глаза. "Ну, Иуваль, не молчи, говори, зачем ты пришел и что ты еще хочешь от меня?" Иуваль начал донимать его своими вопросами. Их спор доходил до брани. Заха­рий не выдержал и закричал: "Хорошо, я сознаюсь пред тобой, я видел сегодня Архангела Гавриила. Но то, что видел я, то в это не верю и не хочу верить, ибо никогда не произойдет то, что говорил мне этот муж".

-- "Раз не веришь, то зачем тогда ты ходишь в Храм? Что, для того, чтобы обманывать людей?" -- "Нет, ты неправильно меня понял. Пойми, если я вижу пред со­бой идола, то я его вижу воистину, и я преклоняюсь пред ним и считаю его своим Богом. Но как я могу преклоняться пред невидимым? Смешно и все". -- "А когда Архангел Гавриил говорил с тобой, он же был видимым. Тем более, ты видел его в Храме Бо­жьем? Если бы я увидел пред собой такое явление, то сразу бы упал пред ним на колени. Конечно, я не свя­щенник, но скажу тебе так, что ко всему необычному для нас мы должны относиться как Божьему, а идол, он как был медным, он им и останется". -- "Господь Ты наш Всевышний, пошли лучше ко мне кого-нибудь из Твоих приближенных, и ежели кого из них я увижу, то поверю в Тебя на всю жизнь".

Не успел он это произнести, как пред ними что-то затрещало, Иуваль от неожиданности открыл рот, он хотел было бежать, но какая-то сила не пускала его. Появился очень яркий свет. "Заха... Захарий, смотри, смотри! Это же, это же-е-е..."

Во весь рост пред ними стоял Архангел Гавриил: "Иуваль, я слышал весь ваш разговор, и вот я пред вами. Хочу спросить вас: почему вы так испугались?" Но Иуваль стоял с открытым ртом, у Захария шумело в голове, он ничего не мог промолвить, он тоже только стоял и смот­рел.

"Ну что ж, раз вы молчите, тогда буду говорить я. С этого момента, в виде доказательства я забираю дар речи у Захария. С сегодняшнего дня он будет нем, как рыба, и это будет продолжаться до тех пор, пока он не уверует в меня и во Всевышнего. Все, я удаляюсь, но не надолго. Придет время, и я снова предстану пред вами", -- и он моментально исчез.

"О, го-гого, Захарий, как же ты можешь не верить этому?" -- "Э-э-э..." -- "Что, ты действительно не можешь говорить?" -- "Э-э-э..." -- "Сейчас, сейчас я позову Елизавету".

"Иуваль, тебя что, обдали кипятком? Что у тебя за вид?" -- "Елизавета, иди к Захарию". -- "Да что там у вас произошло?" -- "Пред нами явился Архангел, Гав­риил и у Захария забрал дар речи". -- "О, Господи, говорила же ему: не гневи Бога". -- "Иди, иди к нему. Мне же надобно домой, у меня что-то...", -- и он выбе­жал из дома.

"Захарий, что случилось?" Но он уже ничего не мог объяснить своей жене. Он только думал: зря, зря я не верил в то, что слышал, вот и получил достойное наказание. "Идем в дом". Захарий смог только поло­жительно движением головы сказать, что он согласен. Елизавета его поняла и заплакала.

Огненная колесница шумела и ярко светилась. И вот из нее вышел Авраам, "Смотрите, он живой". Ав­раам посмотрел вокруг, поднял свой взор к небесам, потом подошел к людям и громко зарыдал.

"Авраам, что случилось?" -- "Люди, вы знаете, что я только сейчас понял, зачем я живу на этом белом свете". -- "Скажи нам, что ты видел внутри этой колесницы?" -- "Я видел там очень многое и не могу вам объяснить всего того, что видел. Но в одном из "зеркал" я увидел своих умерших отца и мать и недав­но умершую свою дочь. Я не верю своим глазам и ушам, но я видел их и говорил с ними". -- Авраам, а ты случайно не заболел?" -- "Я знал, что вы меня спросите об этом. И ежели вы мне не верите, то вой­дите в колесницу и сами во всем убедитесь". Но же­лающих не оказалось.

"Горро, -- обратился кто-то из толпы, -- не смо­жете ли вы оставить нам одно из "зеркал", что видел Авраам?" -- "Пока нет, но придет такое время и у каждого человека в доме будет такое, -- он подумал и добавил, -- "зеркало". Все, наше время истекло". Они вошли в колесницу и она, сильно зашипев, скрылась в небесах, оставив за собой небольшой шлейф.

Прошло пять месяцев. Захарий все время молчал, но думал он очень много. Ночами почти не спал, со­весть его не давала ему покоя, ибо в своем наказании он винил только самого себя. "Почему, почему я ока­зался таким упрямым и невежливым пред посланцем Божьим, сам просил и получил по заслугам, только не то, что хотел".

И вот в один из дней к нему буквально подбежала Елизавета: "Захарий, Захарий!" -- "Гм-гм". -- "Я хочу обрадовать тебя, ибо слышу, как в чреве моем что-то шевелится и тревожит меня, и я уверена, что это плод будущего сына нашего". Захарий чуть не упал от ус­лышанного, ему хотелось сказать очень многое, но ниче­го не получалось, тогда он поцеловал Елизавету и зап­лакал. Слезы радости текли по его щекам. Он уже видел еще не рожденного сына своего, в мыслях он играл с ним. "Елизавета, жена моя, я благодарю тебя, ибо ты нашла в себе силы и поверила в слово Божье. Господи, прости меня, прости и помилуй, и с этого мо­мента жизни своей я Тебя буду воспевать до конца дней своих". -- В нем говорила его душа.

Взяв сосуд с вином, он отправился к Иувалю.

"Смотри, Захарий, как это ты решился прийти ко мне?" Захарий на радостях стал целовать своего сосе­да. "Захарий, я боюсь тебя, что ты делаешь? Тебе что, Елизаветы мало? Ты смотри, стар, а как лобызается, прелюбодей". Захарий увидел на столе нож, он взял его, Иуваль покраснел. "Ты что, с ума сошел, я же пошутил, положи нож на место". Захарий подошел к стене и начал ножом царапать стену. "Безумец, зачем ты портишь мою..." Иуваль прочел: "Моя Елизавета скоро родит мне сына". -- "Захарий, дорогой ты мой, дай я тебя расцелую", -- и он принялся его целовать, тихо приговаривая: "А что ты принес в сосуде?" -- "Пц-пц". -- "Что у тебя в сосуде?" -- "Гм-гм..." -- "Я все понял, Захарий, садись. Как хорошо, что ты не говоришь, теперь хоть я наговорюсь с тобой сполна". И так до утра следующего дня Захарий неустанно слу­шал своего соседа. Тот на радостях и танцевал, и пел, подпрыгивая при этом. Носился вокруг Захария, как малое дитя, но пред глазами Захария стоял образ его сына. Иуваль не раздражал больше его, он даже был рад, что у него такой сосед.

Не дождавшись Захария, Елизавета решила пойти за ним: "О, Елизавета, Господь с тобой, ты извини нас, мы с Захарием целую ночь вели деловой разговор", -- "Иуваль, я не против, но он же назариянин". -- "Ели­завета, я бы эту секту разогнал, как это так можно жить без мяса, без вина, не стричь волосы. У назариян не человеческие законы, и я не хочу, чтобы Захарий тра­тил свою жизнь понапрасну. Вчера он нарушил обет, но он не согрешил, а наоборот, принял облик челове­ческий".

Захарий стоял и думал: "Я родом из Назарета, всту­пил в секту, поклялся не пить вина, не есть мяса, ради чего, ради чего все это? Неужели, сохраняя обстрижен­ные волосы и ногти, я продлю свою жизнь? Нет, здесь что-то не то. Нужно изменить свой образ жизни. Он подошел к Елизавете, взял ее за руку: "Гм-гм..." -- "Идем, идем, дорогой ты мой".

Придя к себе домой, Захарий сразу уснул, и снова во сне он увидел своего еще не рожденного сына. "Захарий, ты нарушил обет назарейства, и твой еще не рожденный сын будет наказан за твое предательство. Запомни, что ты, только ты будешь виновным в этом". -- "Нет-нет, накажите лучше меня, хотя я уже и так наказан, но не трогайте моего сына", -- и он застонал. "Захарий, что с тобой?" Он вздрогнул и проснулся, на его глазах были слезы. "Дорогой, но что же ты меня так волнуешь, мне же нельзя сейчас волноваться, я хочу сохранить плод наш". Захарий опустил голову. "Про­сти меня, Елизавета, прости", -- думал он.

В дверь постучали. "Входите, входите. Захарий, смотри, это же Мария". -- "Мир вам, Елизавета". -- "Мария, увидя тебя, взыграл плод чрева моего". -- "Елизавета, я рада за тебя, но, но..." -- "Мария, что такое?" -- "Елизавета, ко мне тоже был глас Божий, и я, и я, тоже очень скоро рожу сына, ибо так глаголил мне Ангел, явившись ко мне". -- "Мария, благосло­венна ты будешь среди всех женщин, ибо я догадыва­юсь о том, что произошло с тобой". -- "А почему Захарий все время молчит?" -- "Мария, Бог его наказал за его неверие, и теперь он страдает и мучается. Но я надеюсь, что Бог простит его". -- "Елизавета, я тоже буду просить Бога день и ночь простить его". -- "Мария, мы уже почти девять лет не были в Назарете, как там?" -- "Да все по-старому, только вот все чаще и чаще стала появляться над селением огненная колес­ница. Назарейство всякими путями старается призы­вать народ и убеждать его в том, что это дьяволы лета­ют в небесах, а я же думаю, что это Ангелы небесные посещают нас". -- "Мария, как бы ни было, пусть даже это будут Ангелы, главное, что скоро у нас будут дети, и я не могу нарадоваться этому". -- "Да, Елиза­вета, Господь избрал нас, и мы должны гордиться этим, ибо не каждому дано родить по благословению Бога". -- "Мария, ты права". -- "Захарий, а как ты дума­ешь?" Он стоял молча и только смотрел на них, но душа пела и воспевала Всемогущего, сущего Творца. Если бы в этот момент он мог говорить, он бы расска­зал им об увиденном сне, но дар речи его присутство­вал только в его мыслях. Захарию стало обидно. Ели­завета эта заметила и промолчала, не стала она тере­бить его страждущую душу.

Погостив четыре дня, Мария снова отправилась в Назарет. Когда Захарий провожал ее, ему стало вне­запно не по себе. У него что-то зашумело в голове, пред глазами появились светящиеся круги, они лопа­лись пред его взором, как мыльные пузыри. Он не мог понять, что с ним творится. Через некоторое время все прекратилось. Захарий смотрел вслед удаляющейся Марии. "Но почему я вижу впереди нее стоящий крест, от которого исходят необыкновенные лучи, возносящие­ся к небесам, неужели я начал терять разум?" -- поду­мал он, и внутри его что-то заговорило: "Нет, Захарий, ты благ и здоров, и ты ничего не должен бояться. Вот уже скоро исполнится четыреста лет, как на вашей земле обетованной не был рожден ни один пророк, и с этого дня ты будешь избранным, настоящим прорица­телем. Многое увидишь своим внутренним зрением, и то, что будешь видеть и слышать, старайся все записы­вать, дабы все смогли прочесть все видимое и слыши­мое тобой". -- "Я прошу Тебя, Господи, прошу еще раз: верни мне дар речи". --

"Захарий, еще не время". -- "Но я больше не могу так жить". -- "Сможешь, и терпение твое поможет тебе".

"Захарий, Захарий, я не узнаю тебя". Он посмот­рел на Елизавету, хотел сказать ей о том, что он, про­стой епископ, слышит Бога . Но из его уст исходило только одно: "Гм-гм". -- "Идем, идем домой". -- "Все-таки странные вещи в последнее время стали проис­ходить в нашей семье", -- подумала Елизавета, -- неужели Иуваль?.. Нет-нет, он на это не способен, хотя все началось с него. Именно после его посещения у нас изменилось буквально все. Господи, Боже Ты мой, он легок на помине". Им навстречу шел Иуваль. "Мир вам". -- "Мир и тебе". -- "Елизавета, я иду не к вам, -- он посмотрел на Захария, -- мне нужно посетить синедрион, и я сегодня отправлюсь в Иеруса­лим. Я так решил: нельзя скрывать слышанное и уви­денное мною. Пусть знают все, что мы были удостое­ны чести видеть Архангела Гавриила". Захарий начал трясти головой: "Гм, гм..." -- "Захарий, я тебя понял: ты не хочешь, чтобы об этом знали члены синедриона, но я все равно пойду, и меня никто не остановит. Из­вините меня, но когда я вернусь, то я обязательно наве­щу вас и все расскажу". -- "Иуваль, не боишься ли ты наказания от уважаемого собрания?" -- "Иуваль ниче­го не боится и никогда не боялся, Елизавета, запомни ты это навсегда". -- "Конечно, я запомню, но вспомни тот день, когда вам было явление Божье, то живот за­болел не у Захария, а у тебя". Иуваль покраснел. "Нет, этого не было, это, Елизавета, тебе показалось". -- "Что ж, дай Бог, чтобы это было так. Счастливого, Иуваль, тебе пути, и возвращайся скорее, а то мы бу­дем скучать по тебе". Подойдя к своему дому, они уви­дели стоящего старца. "Кто бы это мог быть? -- подумали они. "Мир вам". -- "Мир и тебе. Но мы тебя не знаем". -- "Зато я о вас наслышан очень много. Имя мое Авраам". -- "Авраам, и чем мы это прославились?" -- "Вот как раз я и хочу поговорить с вами об этом". -- "Что ж, идем тогда в дом". -- "Спасибо вам, что вы мне не отказали в своем гостеп­риимстве". -- "Пожалуйста, присаживайся, и мы тебя слушаем". -- И Авраам начал рассказывать им о Боге и колеснице. Елизавета с Захарием слушали его очень внимательно. Хотя во все рассказанное было трудно поверить, и лишь то явление, что произошло у них на глазах, подтверждало о реальности Авраамового рассказа.

"Спасибо, Авраам, тебе. Муж мой после... болез­ни не может говорить. Я же женщина простая и не могу тебе ответить на какие-либо твои вопросы, так что извини ты нас". -- "Хорошо, Елизавета, если к Заха­рию вернется дар речи, то я снова навещу вас". -- "Мы только будем рады и, пожалуйста, не хули нас".

-- "Нет-нет, ради Бога, я на это не способен, я про­жил долгую жизнь, и после всего увиденного я только понял, для чего я жил. И хочется мне вестью поде­литься с очень добрыми и достойными людьми. В общем таких людей, можно считать, что я уже нашел. Оставайтесь с Богом". -- "Здоровья и счастья тебе, Авраам, не забывай нас".

Авраам медленно шел по одной из улиц Хеврона. "Да, действительно, на белом свете живут еще очень хорошие люди. С ними приятно находиться рядом даже в тот момент, когда они молчат, -- думал он, -- а Захарий, судя по всему, добрый человек, он мне напо­минает Горро, наездника из огненной колесницы. Гос­поди, прошу Тебя, верни ему речь его, пусть он говорит во славу Твою, ибо такой человек никогда Бога не подведет".

Иерусалим очень шумный и многолюдный город. Иувалю казалось, что он попал в другую страну. Он чувствовал себя на высоте: "Я здесь удивлю всех сво­ими рассказами, меня будут знать все", -- думал он, следуя по прямой улице.

"Эй ты, осел, подойди к нам". Иуваль посмотрел по сторонам? "Уважаемые, но я... но у меня нет осла.

-- "Это мы и так видим, осел есть ты". -- "Как вы смеете обзывать меня?" -- "Слушай, ишак ты лопоу­хий, лучше молчи и побыстрее отдай нам деньги". -- "Но их нет у меня, я беден". -- "Да нет, одеяния твои сверкают на тебе, ты, наверное, император Римский".

Раздался громкий смех. Пятеро молодых людей ста­ли трясти его, как маслиничное дерево. "Хорошо, хо­рошо, вот возьмите, это все, что есть у меня". Он достал несколько монет и отдал напавшим на него. Его толк­нули в спину. "Ступай отсюда и побыстрей". Иуваль бросился наутек. "Боже, Боже милостивый, вот я уже и прославился. Что ж дальше будет? -- думал он, -- хорошо, что не все деньги забрали, а то я здесь умер бы с голоду. Нужно устроиться где-то на ночлег, если днем здесь такое творится, то вечером меня могут... нет, об этом не следует думать. Завтра посещу уважае­мое собрание и сразу же отправлюсь домой". Иуваль трясся от страха: "Вот нечистая дернула и привела меня сюда. Войду-ка я вот в этот дом, может, пустят на ночлег". Он постучал в дверь: "Можно к вам?" -- "Что тебе нужно?" -- "Мне нужен ночлег". -- "А ты заплатишь?" -- "Конечно, заплачу". -- "Тогда вхо­ди". -- "Мир вам". -- "Мир и тебе. Слушай, стран­ник, а почему у тебя такой вид? За тобой что, дикие звери гнались?" -- "Да лучше бы звери, люди меня довели до такого состояния". -- "Как твое имя?" -- "Иуваль. А вас как мне величать?" -- "Меня Сомей, жену Азура, а это сын мой, ему семь лет, звать его Осия". -- "Какой хороший мальчик, подойди ко мне, я тебе монетку дам". Осия подошел, взял монету, по­смотрел на Иуваля. "Дай мне еще, у тебя их очень много". -- "Нет, Осия, мне отцу твоему нужно запла­тить за ночлег. Сомей, я хочу вина и что-нибудь по­есть". -- "А вот этого у меня нет. Но если хочешь, то я пошлю Осию, и он купит все, что желаешь ты". -- "Хорошо, хорошо, пусть Осия сходит. Вот деньги, пусть бежит". -- "Сынок, Осия, возьми с собой Варавву, а то у тебя могут отнять деньги". -- "Хорошо, отец". -- "Сомей, а кто такой Варавва?" -- "Я их хорошо не знаю, они недавно живут здесь, но он хороший друг моего сына, хотя он и старше от него. Это не мальчик, а камень, хотя от такой жизни сам можешь стать кам­нем". -- "А родители у этого мальчика есть?" -- "Иуваль, я точно не знаю, есть ли они или нет, но с кем-то он живет. Да от него ничего не добьешься, но он мне нравится, думаю, что из него получится настоя­щий мужчина". -- "Сомей, скажи, не говорят ли у вас в городе об огненной колеснице, которая летает, как пти­ца в небесах". Сомей посмотрел на Иуваля. "Не гово­ри об этом никому, ибо тебя забросают камнями". -- "Значит и здесь ее видели", -- подумал Иуваль.

"Осия, вы так быстро вернулись?" -- "Да, Отец, потому что мы тоже есть хотим". Иуваль так жалостно посмотрел на детей, что у него пропал аппетит. "Осия, вот вам с Вараввой еще деньги, бегите и купите все, что желаете, и мы сейчас устроим пир". Они пировали очень долго, и лишь под утро Иуваль уснул.

"Варавва, -- обратился Осия, -- ты видел его хранилище?" -- "Да, видел". -- "А видел, сколько там монет?" -- "Видел". -- "Может, возьмем совсем немножко?" Последовал подзатыльник. "Тебя человек накормил, а ты, Осия, хочешь его наказать, отблагода­рить воровством. Смотри, если я узнаю, что ты взял у него деньги, то тебя я утоплю в Иордане". -- "Варав­ва, я пошутил". -- "А на базаре со старцами ты тоже шутишь?" -- "Но я же есть все время хочу". -- "Я

тоже хочу и поэтому пасу овец, чтобы не умереть. Но признаюсь, если бы я попал к Ироду во дворец, я бы забрал у него деньги и накормил всех голодных. Все, Осия, мне пора, а ты смотри!" -- "Так, дети, спать, спать". -- "Отец, я иду".

"Иуваль, вставай, солнце уже высоко". -- "Со­мей, это ты?" -- "Нет, это царь Ирод, вставай". Иуваль встал. "Может, я еще у тебя останусь на ночь?" -- "Мне все равно, твои деньги, мой дом для тебя, живи сколько хочешь, мне так легче будет". -- "Что ж, тогда я сейчас уйду к мудрейшим людям, поговорю с ними и вернусь к тебе". -- "Удачи тебе, Иуваль, возвращайся поскорей". -- "Сомей, извини меня, я попрошу тебя, пойдем со мной, ибо я один могу заблу­диться в этом городе". -- "Идем, я не против. Если не секрет, кого ты хочешь увидеть и встретить, ведь в здание, где проходит собрание, не каждого пускают".

-- "Сомей, я хочу поговорить с ведущим и ежели он сочтет нужным, то я выступлю пред всем собранием".

-- "Да, Иуваль, ты смелый человек". -- "Да-да, Со­мей, у меня и отец был такой". -- "Вот мы и при­шли". -- "Что так быстро?" -- "Это тебе показа­лось, не трать время, иди, тебя там, наверное, уже ждут".

-- "Сомей, все возможно. Ты же подожди меня где-нибудь в тени, а вообще-то нет, на тебе деньги, ску­пись и, когда я освобожусь, сразу отправимся к тебе".

-- "Это, Иуваль, хорошая идея, я мигом". -- "Сомей, не спеши, ведь я не знаю, сколько я побуду у уважае­мых людей". -- "Я думаю, что они тебя долго не задержат".

Иуваль вошел в здание. "Господин, что вам нуж­но?" -- "Извините меня, но я хочу встретиться с веду­щим, мне нужно кое-что рассказать". -- "Пройдите вон туда, там находится ведущий собрания". -- "А звать его как?" -- "Господин Хори". Иуваль очень волновался, но все-таки зашел к ведущему. "Господин Хори, можно ли мне поговорить с вами?" -- "Имя твое и откуда ты?" -- "Я-я, меня звать Иуваль, родом из Хеврона". -- "Ты что, там в Хевроне не мог погово­рить с епископом Захарием?" -- "Я с ним говорил, но никакого ответа не получил от него, ибо Господь нака­зал его, забрав дар речи". -- "Что ж, тогда я слушаю тебя". И Иуваль начал свой рассказ. Хори слушал его внимательно, после громко рассмеялся: "Все Иуваль, больше не смеши меня. Слуги, стража, берите этого вновь явленного пророка, и его нужно так высечь, что­бы он снова воочию увидел Архангела, летающего на огненной колеснице". -- "Слушаемся, Господин". -- "За что, за что вы меня?" -- "Лучше подними край хитона, молчи и терпи". Сколько все это учение про­длилось, Иуваль не помнил, очнулся он посреди пло­щади. Сомей, спрятавшись за деревом, наблюдал за ним. "Не шевелится, наверное убили, -- думал он. -- Нет, нет, шевелится, нужно помочь ему. "Иуваль, вста­вай, что с тобой случилось?" -- "Сомей, слава Богу, это ты?" -- "Так что с тобой случилось?" "Наверное, со­знание потерял и упал, смотри жара какая". -- "А почему у тебя сзади хитон порван?" -- "Понимаешь, Сомей, наверное, за что-то зацепился". -- Ну, тогда все понятно, идем ко мне, а то, не дай Бог, сознание снова тебя покинет".

Их встретила Азува: "Сомей, вы так быстро вер­нулись?" -- "Азува, гостю нашему стало не по себе, так что мы нигде не задерживались". -- "Иуваль, приса­живайся". -- "Азува, спасибо тебе, я лучше постою, хотя нет, я прилягу". -- "Азува, а где Осия?"-- "Они с Вараввой уши на реку". -- "Вот сорванцы". -- "Они что, нужны тебе?" -- "Да уже не нужны, я забыл, что мы сами все купили, все, что нужно было нам, Азу­ва, присаживайся с нами". -- "Сомей, сейчас принесу воды". Азува вышла и через несколько мгновений вбе­жала в дом.

"Дорогая, Что случилось?" -- "Сомей, Сомей, там на небесах я увидела огромную птицу, которая шипела и светилась ярче солнца". Иуваль вскочил и, забыв о своей боли, выбежал на улицу. Огненная птица-ко­лесница была уже высоко. "Вот-вот, а эти жалкие люди наказали меня, да еще как. Долгое время мне придется принимать пищу в лежачем положении".

* * *

Захарий молча встал. Елизавета смотрела на него: "Дорогой, куда ты?" -- "Гм-гм..." Он хотел сказать ей, что каким-то зрением видел все, что происходило с Иувалем, но снова же не мог.

В дверь постучали. "Мир вам, вот я и вернулся".

-- "Иуваль, входи, не стесняйся, присаживайся". -- "Елизавета, я ненадолго, мне стоять удобнее". Иуваль посмотрел на Захария, у того на лице была улыбка. И, если бы в этот момент к нему вернулся голос, то в доме стоял бы громкий смех. -- "Нет, я зайду к вам в следующий раз". -- "Да что с тобой стряслось?" -- "Нет-нет, Елизавета, со мной все в порядке, мне пора". Она так ничего и не поняла".

Прошло еще четыре месяца. "Захарий, подойди ко мне". -- "Гм-гм..." -- "Я чувствую, что скоро появит­ся на свет наш сын, позови мне, пожалуйста, соседку Иску, мне одной не справиться с этим". Захарий вы­бежал из дома. Иуваль в это время поливал посажен­ное им дерево и случайно увидел бегущего Захария. "Смотри, как несется, вот тебе и больной, -- подумал Иуваль, -- куда это он, побегу и я за ним, может снова за селением появилась огненая колесница?" И Иуваль пустился вслед за Захарием.

"Смотри, смотри, это он убежал от Елизаветы к Иске, вот это да, подожду я возле дома, интересно, сколь­ко он пробудет у нее". Ждать долго не пришлось. За­харий за руку тащил Иску.

"Он что, совсем с ума сошел, что он делает.., куда он ее тащит? -- Иуваль снова пустился вслед за ними.

-- Вот тебе, ее он к себе прямо домой привел".

"Иска, помогай мне!" -- "Елизавета, дай мне от­дышаться, как он напугал меня. Так, Захарий, выйди немедля отсюда". -- "Гм-гм".

Захарий вышел, у дома стоял Иуваль. "Соседи, тебе что од..." В доме послышался детский плач. "Гм-гм",

-- Захарий обнял соседа. Тот же не выдержал такого натиска, и они упали на землю. "Захар-и-ий! Ты стал отцом. Благодари Бога". Захарий поднял руки к небе­сам. "Гм-гм..." -- этим было сказано все.

На свет Божий появился Предтеча Иисуса Хрис­та, Сына Божьего.

На восьмой день после рождения Захарий, Елиза­вета, новорожденный, свидетели Иуваль и Иска отпра­вились в Иерусалим засвидетельствовать факт рожде­ния. "Захарий, не беспокойся, город я знаю хорошо. Знаю, где мы и остановимся. Вообще у меня там много знакомых, можешь ни за что не беспокоиться". И вот они вошли в Иерусалим. "Нет-нет, пойдемте лучше этой улицей, а то ребенок спит, а на Прямой улице всегда шумно". Захарий и все следовавшие подчиня­лись и слушали Иуваля, хотя Захарий бывал в Иеру­салиме чаще, чем его сосед. "Захарий, вот мы и при­шли. Сейчас, погодите немного. Сомей, Азува, родные вы мои, вы дома?" Из дома вышел Сомей. "Иуваль, Господь с тобой". -- "Да-да, Сомей, именно со мной, именно с нами. Мир дому твоему". -- "Входите, вхо­дите, а то скоро дождь пойдет. Иуваль, кого ты с собой привел?" -- "Сомей, молчи, это те люди, о которых я тебе рассказывал. У них родился... Дай я тебе на ухо скажу, Бог, Бог родился". -- "Но кто бы ни родился, располагайтесь поудобнее".

"Азува!" - "Я слушаю тебя, Иуваль". -- "Прими от нее подарки. Вот вам это для Осии, для Вараввы, это для вас с Сомеем. А здесь продукты, ибо мы у вас проживем несколько дней. Азува, а почему я не вижу Осию?" -- "Они скоро придут. Осия помогает Варав­ве". -- "Что ж, тогда давайте приступим к трапезе. Сомей, налей мне вина". -- "А Захарию?" -- "О, Господи, ему не нужно, он назариянин и не хочет нару­шать законы благочестивой секты". -- "Смотрите, вот и Осия пришел с Вараввой". -- "А ну, сорванцы, подойдите к столу и угощайтесь". -- "Иуваль", -- "Да, Сомей?" -- "Ты не собираешься снова посетить синедрион?" -- "Нет-нет, я тогда все решил прямо за несколько мгновений, и они меня уже не ждут. Хотя ведущий настаивал, чтобы я по возможности зашел к нему, -- Иуваль почесал спину, -- думаю, что не стоит беспокоить людей". -- "Конечно, Иуваль. Елизаве­та..." -- "Сомей, я тебя слушаю". -- "Пускай мой сын побудет с вашим ребенком, а вы отдохните с доро­ги". -- "Сомей, я не против". -- "Елизавета, а как имя его?" -- "У него пока нет имени, вот завтра засви­детельствуем, и будет у него имя". -- "Осия, подойдите сюда, вот вам малое чадо, поиграйте с ним, но смотрите не уроните". -- "Нет, отец, мы с ним будем осторож­но. Варавва, идем". -- "Идем, Осия".

"Захарий, вы с Елизаветой отдыхайте, а мне нуж­но с Сомеем еще кое о чем поговорить. Сомей, идем на улицу, там и побеседуем". -- "Что ж, идем". -- "Ска­жи мне, видели ли вы еще огненную колесницу?" -- "Нет, Иуваль, не видели, и вообще не вспоминай ты о ней. Давай лучше мелех с вином сюда". -- "Вино -- это хорошее дело, но после него голова болит. Вот когда смотришь на огненную колесницу, сразу забыва­ешь о всех болях". -- "Ну, Иуваль, это смотря что и у кого болит". -- "Да-да, Сомей, ты прав. Осия, Варав­ва, идите сюда, как там малыш?" -- "Все нормально, он спит". -- "Что ж, пусть спит, у него завтра будет труд­ный день".

На следующий день, по полудню, все отправились в синагогу и засвидетельствовали рождение сына За­хария. К Захарию обратился священник по имени Веань: "Захарий, каким именем наречешь ты отрока своего?" Захарий взял дощечку и начертал на ней боль­шими буквами "Иоанн" и после на весь Храм он зак­ричал: "Иоанн, Иоанн, Иоанн!" Иуваль чуть не упал в обморок от удивления. "Елизавета, смотри, Господь про­стил твоего мужа". Захарий плакал от радости, он кри­чал: "Дорогие мои, с сегодняшнего дня я всего себя и всю свою оставшуюся жизнь посвящу только Богу, и только Ему буду предан". Захарий обнял Елизавету. "Дорогая ты моя, бери сына и все вместе идемте в жизнь, в жизнь ради Бога и всего святого".

По решению синедриона Захарий был переведен из Хеврона в Вифавару и долгое время проповедовал своим прихожанам Веру в Истину Божью.

НАЗАРЕТ. Всю Палестину облетела благая весть о рождении сына Божьего. Все надеялись, жизнь из­менится, и ждали чуда.

ВИФАВАРА. Иоанну шел шестой месяц.

"Захарий, слышал ли ты о том, что Мария родила Сына Божьего?" -- "Да, Елизавета, я слышал и очень рад за нее, ибо мы родили Предтечу Божью. И пусть наши дети отдадут свои жизни ради Сущего на небе­сах". -- "Захарий, все так и будет, но пока не будем думать об этом". -- "Я то не думаю, но внутри себя я, конечно, слышу и верю слышанному, хотя не хочу, чтобы все так и было". -- "Муж мой ты дорогой, давай запомним одно, что все подвластно только Богу, мы же есть исполнители".

"К вам можно?" -- "О Господи, Иуваль, ты нас и здесь нашел". -- "Захарий, я как ангел ваш". -- "Да не дай Бог, если на небесах все такие ангелы, как ты".

-- "Я вижу, ты мне не рад?" -- "Нет, Иуваль, я рад, ты меня не забываешь". -- "Знаешь, Захарий, я хочу тоже переехать в Вифавару. Скучно мне жить в Хев­роне одному, ибо я привык к вам. Вот видишь, Захарий, что волхвы не ошиблись в том, что мне говорили, а ты не верил. В Назарете родился Сын Божий Иисус, значит пророчества Исайи претворяются у нас на гла­зах. Как ты думаешь, какой есть Бог?" -- "Иуваль, я думаю, что Он добрый, ибо Он простил меня. А ка­кой Он на самом деле, мы увидим лишь тогда, когда подрастет Иисус. Только дай Бог дожить нам до это­го дня. Иуваль, а ты прибыл сюда только ко мне?" -- "Нет, не только к тебе. Я же тебе говорил, что хочу приобрести дом и перебраться сюда, вот хочу подыс­кать себе здесь жилище".

В дом вошла женщина. "Мир вам, добрые люди".

-- "Мир и тебе". -- "Скажите, кто из вас есть Заха­рий?" -- "Это я". -- "Пожалуйста, помогите мне". -- "Женщина, чем я могу тебе помочь?" -- "У меня сын пропал, скажи мне, жив ли он?" -- "Да, но откуда я могу знать?" И вдруг Захарий услышал: "Ответь ей, что ее сын жив и через два дня вернется к ней". Заха­рий обнял женщину. "Не беспокойся, жив он и скоро будет дома". -- "Спасибо тебе, Захарий". Иуваль уди­вился: "Захарий, а если его уже нет в жизни?" -- "Нет, Иуваль, Господь говорит мне, что он жив". -- "Да, ты становишься для меня странным человеком, и я начи­наю уважать тебя как пророка". -- "Сосед, что ты

говоришь? Я просто человек, такой же, как и ты". -- "Нет, Захарий, это я просто человек, ты же есть дар Господен и оставайся таким всегда. Думаю, что и твой сын унаследует от тебя все приемлемое". -- "Что ж, Иуваль, будем надеяться".

Шло время. Иоанну исполнилось семь лет. В день его рождения занемогла Елизавета. "Захарий, я чув­ствую, что очень скоро меня к себе призовет Господь". -- "Елизавета, тебе рано еще туда, нам нужно воспи­тать сына, и уже после этого вместе уйдем к Богу". -- "Захарий, я бы тоже так хотела, но все мы находимся в руках Божьих, и я точно знаю, что Бог призывает меня к себе. Иоанна воспитывать ты будешь один". -- "Ели­завета, успокойся". -- "Захарий, мне осталось жить несколько дней, и я прошу Тебя: будь со мной все время рядом". Он вышел из дома и заплакал. "Госпо­ди, прошу Тебя, не забирай от меня мою последнюю надежду, помилуй нас". -- "Нет, Захарий, тебе не на­долго придется расстаться с Елизаветой. Я же просто облегчу ее участь". -- "Господи, но ведь мне трудно одному будет воспитывать Иоанна". -- "Захарий, я же тебе говорю, что ты тоже очень скоро придешь в Мою Обитель". -- "А как же Иоанн? Ведь он еще ребе­нок!" -- "За него не беспокойся, "пустыня" будет его домом. Я имею в виду "пустыню", ту, которая царит среди людей". -- "Господи, я не понимаю тебя". -- "Захарий, я хочу возродить Веру среди людей, ибо их гоняет ветер, как песок в пустыне. И вот, твой сын будет являться первопроходцем в этой "пустыне" чер­ствых душ. Так что, Захарий, основа есть, и она зало­жена на долгие лета, и твой сын идет первым, ибо готовит путь Сыну Моему Иисусу. И ты знаешь, что Он уже рожден". -- "Господи, узнают ли они друг друга?" -- "Захарий, не сразу, но узнают". -- "Что ж, тогда я готов буду принять свое, предначертанное То­бой". -- "Захарий, это впереди, а пока воспитывай Иоанна, но учти, что Елизавета уже, можно сказать, находится у Меня. Смирись с этим и не обессудь Меня, ибо Я поступаю всегда справедливо". -- "Конечно, Господи, я смирюсь со всем, ибо Ты есть Господь, и воля Твоя для меня есть все. Господи, скажи мне, Иоанну трудно будет жить?" -- "Да, очень трудно, ибо он Мой первенец, а сейчас ступай к Елизавете и постарайся успокоить и убедить ее в том, что все будет хорошо. Но еще раз прошу тебя, не обессудь Истину Мою, ибо в ней есть смысл жизни не одного человека, а всех людей, всех, которых ты видишь, и тех, кто еще не родился. Ради них Иоанн посвятит свою жизнь".

"Елизавета, я только что слышал глас Божий, и Он меня успокоил и вселил в мою душу искру надеж­ды, Иоанн, подойди ко мне". Захарий обнял и поцело­вал Иоанна. "Дитя ты Божье, возрадуйся жизни ради всего, всего Божьего и святого". -- "Отец, о чем ты говоришь, я тебя не понимаю". -- "Ничего, Иоанн, со временем ты поймешь все, ибо ты есть избранник Бо­жий". -- "Отец, -- но почему маме моей так плохо?" -- "Сынок, не беспокойся, ей скоро, очень скоро станет намного лучше".

"Иоанн, подойди ко мне". -- "Мама, я тебя слу­шаю". -- "У тебя есть брат, имя его Иисус, прошу тебя, не теряй с Ним связь, ибо Он родственник твой". --

"Мама, а как же я Его узнаю, я же ни разу не видел Его" -- "Сынок, узнаешь ты Его, ибо Он есть чадо необыкновенное, и о Нем будут говорить все, точно так, как и о тебе". -- "Мама, а почему о нас люди будут что-то говорить?" -- "Иоанн, так нужно Богу". -- "А кто есть Бог?" -- "Вот-вот, Иоанн, ты увидишь Его в лице Иисуса". -- "И скоро ли это произойдет?" -- "Я не могу тебе сказать точно, но это произойдет, ибо вы с Ним стоите на одном пути, и этот путь озарит своим сиянием все человечество. Иоанн, прошу тебя, будь достоин тропы Божьей, не подведи Господа, возрадуйся Ему, ибо в Нем ты найдешь вечное благо­получие". -- "Мама, я еще не все понимаю, но поста­раюсь сделать так, как ты мне сказала".

-- "Захарий, а почему ты молчишь?" -- "Елиза­вета, я очень внимательно слушал тебя, и мне нечего добавить. Ты у меня молодец, жалею я лишь только об одном..." -- "Захарий, не нужно об этом, ведь ты зна­ешь все, и никто ничего не изменит". -- "Ты права". -- "Захарий, попрошу тебя, как-то сообщи Марии, что я ушла в Царствие Небесное, пусть Она не огорчается, ибо я буду находиться в очень достойном месте. И ты прости меня, ежели что было не так, хотя я не жалею ни о чем и считаю, что жизнь наша незамеченной не останется. Наступит время, и люди вспомнят и обра­тятся своим ликом к нам". -- "Елизавета, Елизавета, не думал я, что так рано ты уйдешь от меня".

ИЕРУСАЛИМ. Частым появлением огненных колесниц в небесах Иерусалима заинтересовались вла­сти. Синедрион старался всяческими путями скрывать все эти необъяснимые явления. Члены собрания него­довали, все чего-то боялись. А именно боялись не ог­ненных колесниц, боялись волнений среди народа. Ибо люди все эти явления приобщали к явлениям Божьим, у людей менялось мировоззрение, и все взгляды были направлены только к Небесам. Все ждали от этих небесных чудес лучшей жизни, ждали и надеялись. Еще не все знали, что Силы Небесные направили на Землю своих посланцев. Но разговоры о Небесных детях велись повсюду. О них говорили по-разному, ибо еще толком ничего о них не знали. Но, между тем, дети росли и развивались.

В Назарете жил необыкновенный мальчик Иисус Христос. В Вифаваре Иоанн Предтеча из рода Ааронова. Божьи первенцы были детьми на первый взгляд странными, ибо в их душах полыхал огонь Божий. И этот неугасимый огонь медленно, но стойко начинал раз­носиться по всей обетованной Земле, и это начало явля­лось началом рождения Новой эпохи, эпохи новой Веры, Веры Христианской. Еще совсем юные земные чада должны будут в скором будущем изменить все, через свои страдания и мучения донести людям все таинства Божьи и претворить их в жизнь. Но пока дети росли и развивались во славу всего человечества, Всевышний, только Всевышний помогал им во всем, ибо Он являлся роди­телем юных чад. Без всяких сомнений и суеверий вся Земля ждала своего освобождения от грехов, ибо люди в то время жили, можно сказать, сами по себе, жили и творили, не ведая что. И вот две Божьи крупинки были посланы Небесами для переубеждения всего неприемлемого. Ибо, заблуждаясь уже в потерянном, каждому человеку трудно было найти себя. Человечество теряло свой облик, а вместе с ним и свою духовность и ее обратную сторону.

Всевышний знал и хотел облегчить участь челове­ческую. Мир невидимый, но реально существующий отдавал все свое внимание человекам, сотворенным им же. Только благодати Божьей Он желал своему Тво­рению, благодати и благоразумия. Бог решил прове­рить все население Земли, именно как все человеки отнесутся к Его детям в лице Его. Он ждал, ибо в Его ожидании был весь смысл Его пожертвований.

"Захарий!" -- "Елизавета, я рядом с тобой". -- Вот и настал мой час. Сегодня вечером мою душу примет Господь Бог". -- "Елизавета..." -- "Нет, За­харий, так должно быть. Пусть ко мне подойдет Иоанн".

-- "Мама, я слушаю тебя". -- "Сыночек..." Иоанн посмотрел на свою мать. "Мама, сегодня во сне я ви­дел Царствие Небесное, и Ангел мне сказал, что ты, -- и Иоанн заплакал, -- мама, я не хочу об этом гово­рить, но ты должна уйти в тот Небесный Простор".

-- "Сыночек, дай я тебя поцелую". -- "Мамочка, как я дальше буду жить без тебя?" -- "Иоанн, с Богом ты будешь жить, и Он будет тебе помогать во всем. Я лишь жалею о том, что я очень мало времени как мать уделяла тебе. Но там в Царствии Всевышнего, вре­мени у нас будет очень много, и мы с тобой сможем всю Вечность быть рядом". -- "Мама, но мне не хочется расставаться с тобой". -- "Иоанн, мы не расстаемся, а только приближаем нашу встречу". -- "Дорогая, я не понимаю тебя". -- "Иоанн, ты все поймешь, и я прошу тебя, все, что ты будешь слышать и видеть своим внутренним взором, приобщай все это ко всему Божьему, ибо ты есть дитя Его". -- "Но ведь вы мои родители?" -- "Иоанн, мы, как и все, земные твои родители, Он же твой Отец Небесный. Иоанн, вспоминай меня, я же буду видеть тебя всегда, а сейчас иди погуляй, а отец пусть останется со мной. Захарий, я не хочу, чтобы сын наш видел мое пере­воплощение. Пусть пока погуляет, ибо время мое при­шло, присядь рядом со мной. Только попрошу тебя, не плачь обо мне. Вот сейчас наступает то мгновение, и я предаю -- преда..."

"Елизавета, жена ты моя единственная и любимая, прости меня за все". Но дух Елизаветы оставил ее тело. Захарий в один миг смог увидеть лишь одно, как от тела его любимой жены что-то оторвалось, но внут­ри себя слышал одно: "Терпи, Захарий, терпи, твоя жена уже находится там, где и всем суждено быть". В его мыслях прошла вся их жизнь, и она, такая долгая, пронеслась за какие-то считанные мгновения. Он зак­рыл Елизавете глаза и вышел из дома.

-- "Отец, Отец..." -- "Иоанн, прости меня, но мама твоя уже находится на Небесах". -- "Отец, но ведь тело ее еще лежит в доме?" -- "Иоанн, это ведь только тело, а все Божье пошло в то место, где и надобно ему быть". Иоанн обнял отца и заплакал.

-- "Захарий, мир тебе". -- "Иуваль, ты кстати".

-- "Ты что, не хочешь меня видеть?" -- "Нет, наобо­рот. Елизавета умерла, и мне сейчас трудно будет од­ному". -- "Захарий, я тебе понимаю. Сейчас я позову плакальщиц". -- "Нет, Иуваль, не нужно. Я ее пре­дам земле по назарийским обычаям". -- "Что ж, тебе видней, и я перечить не смогу тебе. Но прошу тебя, не гони меня в эту трудную минуту для тебя". -- "Иуваль, ты мой друг, мы с тобой прожили очень много времени в дружбе, как же я могу тебя гнать от себя. Идемте в дом. Идемте в дом. Иоанн, посмотри на свою маму, не бойся, подойди к ней". -- "Отец, но она молчит". -- "Иоанн, в этом и есть ее прелесть, ибо она всегда молчала и чего-то ждала, ждала каждый день. И вот когда появился ты, она успокоилась и стала разговари­вать. А сейчас, с этого момента, она будет говорить с тобой в душе твоей, и ты должен услышать ее". -- "Отец, смотри, из глаз ее текут слезы". -- "Иоанн, я вижу, это ее последнее земное дыхание. Иуваль, собе­ри, пожалуйста, людей, и по заходу солнца мы предадим ее тело земле". -- "Захарий, снова повторяю тебе, что я рад тому, что Господь свел меня с вами". -- "Спаси­бо тебе, Иуваль, за все, ибо ты есть настоящий человек, и мне кажется, даже не кажется, ибо я вижу, что судьба нашего сына во многом зависит и от тебя". -- "Заха­рий, что ты имеешь ввиду?" -- "Да нет, я пока просто говорю, хотя не все, ибо всего мне не позволено". -- "Иуваль, Господом нашим, Всевышним". -- "Но если Им, то я тогда молчу и прошу тебя: делай все так, как ты слышишь Его". -- "Иуваль, все так и будет, ибо верю я в Него сейчас так, как никогда".

После погребения Елизаветы все люди, кто уча­ствовал в этой процессии, собрались в доме Захария.

"Уважаемые мои родственники и соседи, я благо­дарен вам за все. Жена моя уже находится в Обители Божьей, и я уверен, что она видит и слышит нас. И она тоже благодарит всех вас за вашу признательность к ней, ибо вы знали, что душа Елизаветы была очень добрая. Сейчас я жалею о том, что в данный момент здесь не присутствует родственница Елизаветы -- Мария. Но в ближайшее время оповещу Ее". -- "За­харий, не беспокойся об этом. Мне скоро надобно быть в Капернауме, и я постараюсь навестить Марию в Назарете, ибо хочу увидеть Ее Сына". -- "Что ж, Иуваль, спасибо тебе. А сейчас, дорогие мои, я прощаюсь с вами, ибо мне нужно побыть одному. Иуваль, ты же когда будешь отправляться в Капернаум, навести меня".

-- "Хорошо, Захарий".

Первая ночь без Елизаветы для Захария была му­чительной, он никак не мог уснуть. И вот за полночь он услышал, что кто-то ходит по комнате. "Неужели это... -- да не может быть. Елизавета, это ты?" -- "Да, Захарий, это я". -- "Но как же это может быть?"

-- "Захарий, не бойся, я только взгляну на Иоанна".

-- "Елизавета, так, может, ты останешься?" Она улыб­нулась. "Захарий, не имею я права на это, ибо Господь позволил мне лишь взглянуть на сына нашего". -- "А почему ты такая прозрачная?" -- "Захарий, этот облик -- есть моя душа". -- "Елизавета, а какой Бог есть на самом деле?" -- "Муж ты мой дорогой, я тебе не смогу этого объяснить, ибо это не объяснимое, но свет Его и сила Его -- это есть блаженство, в котором и живут все, кто приходит сюда. Но ты пока сюда не спеши, всему придет свое время".

"Мама, мамочка, ты вернулась?" Елизавета вздрогнула и моментально исчезла. "Отец, куда, куда поде­валась мама?" -- "Иоанн, сынок, успокойся, это тебе приснилось". -- "Нет, я не спал и видел свою маму. Скажи, где она?" -- "Бог ее снова призвал к себе, и она сейчас находится в Царствии Его". -- "А Цар­ствие Его далеко?" -- "Нет, Иоанн, оно совсем рядом, только мы его не видим, хотя все, что ты видишь вок­руг себя -- это все Божье. Ибо Он создал все это, включая сюда и нас, я имею в виду людей". -- "Отец, а что было бы, если бы люди не умирали?" -- "Зна­ешь, сынок, Земля, наша Земля не выдержала бы та­кого количества людей. Она не в силах была бы про­кормить всех. Вот поэтому Бог и создал два мира. Сейчас мы живем в одном, а придет время, мы уйдем в другой, прозрачный, светлый, духовный мир, где цар­ствует Всевышний наш Господь". -- "Отец, а ты ви­дел Бога?" -- "Нет. Иоанн, но с посланником Его я встречался. Признаюсь, что поначалу испугался, но после я словно прозрел". -- "Знаешь, отец, я хочу быть похо­жим на этого посланника". Захарий посмотрел на Иоанна. "Сынок, ведь ты же и есть Его посланник, и со временем ты будешь проповедовать Истину Его. И за тобой пойдут люди, ибо поверят в тебя и Силу Гос­подню". -- "Отец, как все это интересно". -- "Да, Иоанн, очень интересно. И без всего Божьего жить было бы неинтересно. Вся жизнь построена на ожи­дании чего-то необыкновенного, и с ожиданием идет рядом надежда". -- "Отец, ты так хорошо говоришь, мне приятно тебя слушать. Почему ты так не говорил раньше?" -- "Понимаешь, Иоанн, я тогда еще сомне­вался кое в чем и за это был наказан, и в то же время был прощен Всевышним. Иоанн, все, тебе нужно от­дыхать". -- "Отец, но я хочу". -- "Нет-нет, у нас с тобой времени предостаточно впереди, еще наговорим­ся". -- "Можно я лягу с тобой?" -- "Конечно, только прошу тебя, отдыхай, ибо я за сегодняшний день устал". Иоанн погрузился в глубокий сон. "Ты есть сын Не­бес". -- "Кто это со мной говорит, и где я нахожусь?"

-- "Иоанн, ты находишься в обители Моей, которая именуется Царствием Небесным. Уже однажды ты посещал это Царствие". Иоанн стоял посреди хрус­тального дворца. Мы есть Ангелы Небесные, и ты уже видел нас". -- "Мне с вами приятно находить­ся". -- "На то мы и Ангелы Божьи", -- "Скажите мне, а чей это дворец?" -- "Всех тех, кто здесь живет".

-- "Можно ли мне остаться здесь, ибо дома все выг­лядит так серо?" -- "Иоанн, придет время, и ты на всю вечность останешься здесь, и все это будет твоим. Пока же тебе надобно быть на Земле и воспевать нашего Творца". -- "Но я же еще мал". -- "Это не страшно, ибо ты скоро подрастешь, а пока всему Божьему учись у отца своего, будь таким же, как и он. И ты с верой в Бога обретешь славу Божью, и тебя будут люди воспе­вать во все века". -- "Могу ли я увидеть здесь свою маму?" -- "Что ж, если желаешь, то мы тебе предоста­вим такую возможность, только не надолго. Следуй за нами". -- "Господи, я лечу, как птица". -- "Иоанн, радуйся этому". -- "Странные люди живут здесь, все такие прозрачные". -- "Признайся нам: веришь ли ты во все увиденное тобой?" -- "Конечно, верю и радуюсь всему этому, ибо я такого еще никогда не испытывал".

-- "А сейчас, Иоанн, посмотри вот сюда". -- "Мама, мамочка, я вижу тебя". -- "Иоанн, сынок, как я рада этой встрече, дай я тебя обниму". -- "Мама, а почему ты сегодня так быстро ушла от нас?" -- "Сынок, я не ушла, ты же видишь, что я рядом с тобой". -- "Теперь я не буду скучать без тебя, ибо вижу, что ты жива, и я отца успокою". -- "Иоанн, он уже спокоен за меня, и ты при..."

"Иоанн, Иоанн, вставай, ибо ты все проспишь". -- "Отец, но где я был?" -- "Здесь, дома". -- "Нет, я был в Царствие Божьем и видел там нашу маму". -- "Иоанн, это твоя душа посетила обитель свою". -- "Отец, как все это прекрасно, хотя это находится где-то там". -- "Сынок, не думай пока об этом. Давай лучше сходим сейчас к маминой гробнице".

Они вышли из дома, солнце светило в глаза, было необыкновенно тепло. Их души пели от радости, ибо они были поняты и приняты. "Вот, сынок, мы и при­шли, давай присядем и помолчим. Вспомним нашу маму добрыми словами, пусть она не скучает без нас. А мы с тобой будем жить так, как угодно Богу, сынок, ты со­гласен со мной?" -- "Отец, я отдам всю свою жизнь ради всего святого". -- "Молодец, ты мыслишь у меня, как взрослый".

"Не помешал ли я вам?" -- "Иуваль, нет, приса­живайся рядом с нами". -- "Захарий, я решил, что завтра отправлюсь в Капернаум". -- "Что ж, счастли­вой тебе дороги". -- "Отец, разреши и мне отпра­виться с Иувалем? Мне хочется увидеть свет своими глазами". -- "Захарий, отпусти его со мной, мне с ним будет веселее в пути". -- "Хорошо, только мне нужно собрать ему кое-что в дорогу".

На следующий день рано утром они отправились в Капернаум. Впервые в своей жизни Иоанн начал свое путешествие по земле обетованной. Он удобно разме­стился в повозке и ждал от этого путешествия чего-то необыкновенного. "Отец, не скучай, я скоро вернусь". Захарий уронил слезу. "Дай Бог, чтобы у вас все было хорошо", -- подумал он.

Повозка, запряженная старым ишаком, двигалась медленно. Иоанн лежал на верблюжьей шкуре и меч­тал о своем, его мысли уходили далеко и скрывались где-то там, в Небесах, ибо предела им не было. Он все время смотрел на бесконечную небесную даль. Ему виделись разные картины, доселе он таковых никогда не видел.

"Дядя Иуваль, почему мы остановились?" -- "Иоанн, посмотри сюда и, ежели тебе станет страшно, то лучше закрой глаза". Иоанн увидел страшную картину: на возвышенности стояла дюжина огромных крестов, на которых были распяты люди. Стоял ед­кий запах смерти.

"Дядя Иуваль, что это такое?" -- "Иоанн, это смерть стала пред твоим взором". -- "А за что их казнили?" -- "Понимаешь, Иоанн, человека можно убить даже за то, что он человек, виновен он или нет. Это порой никого не интересует. Ты еще дитя, но я скажу тебе: казнят только простых бедных людей. Я за свою жизнь не видел и не слышал, чтобы казнили кого-то из богатых или священников, ибо у них есть деньги и власть. А у простого человека всегда стоит за его спиной крест

или веревка с петлей, ибо таковых не считают за лю­дей. Конечно, есть и злодеи, но они становятся ими не по своей воле. Я думаю так: пока на земле всем верхо­водят только деньги и связи между богатыми, то это будет, судя по всему, продолжаться очень долго. Иоанн, не страшно тебе? -- "Нет, мне не страшно, но очень жалко невинных людей". -- "Давай подойдем к ним поближе". -- "Да, ты мал, но смел. Идем, хотя по законам нам грозит наказание за это, но все равно идем". Они подошли к казненным. Иоанн долго смот­рел на разложившиеся тела.

"Какие есть черствые и безжалостные люди, не­ужели они не понимают, что творят?" -- "Иоанн, о чем ты подумал?" -- "Дядя Иуваль, это не я, это что-то внутри меня заговорило". -- "О Боже, Иоанн, идем лучше отсюда". -- "Нет-нет, погоди, смотри, вон на том кресте у молодого юноши изо рта идет кровь". -- "Да-да, Иоанн, я вижу, значит, он жив".

"Помогите мне, снимите меня отсюда. Люди, помо­гите!" Иуваль посмотрел по сторонам. "Иоанн, что бу­дем делать?" -- "Дядя Иуваль, ему нужно помочь. По­моги ему, ты же взрослый". -- "Хорошо, хорошо, только давай дождемся ночи, а я за это время постараюсь сде­лать лестницу. А пока давай лучше отойдем отсюда, чтобы не привлекать внимание". -- "Дядя Иуваль, ты молодец".

Иоанн с нетерпением ждал ночи. Иуваль мастерил лестницу. "Господи, помоги нам, помоги, чтобы все обо­шлось хорошо". -- "Дядя Иуваль, ты боишься?" -- "Как тебе, Иоанн, сказать, я боюсь, но не за себя". -- "А за кого?" -- "За тебя". -- "Не бойся, ничего не случится, я буду просить Царствие Небесное, чтобы оно помогло нам". -- "Эх ты дитя, ты дитя, но все равно, Иоанн, будем надеяться на помощь Всевышнего".

Солнце стало заходить за горизонт. Появились пер­вые звезды. "Иоанн, ты будешь ждать меня здесь и, когда увидишь, что я снял тело с креста, сразу подъе­дешь ко мне. Ты все понял?" -- Да, я понял, но меня какая-то дрожь пробирает". -- "Ну, Иоанн, такое и со мной бывает, только у меня живот болел, не бойся".

Иуваль ушел, Иоанн наблюдал за его действиями. "Ну, дядя Иуваль, быстрее, быстрее снимай его". Но время шло медленно. И вот на фоне лунного света Иоанн увидел, как по лестнице Иуваль спускался с телом неизвестного человека. "Все, мне нужно подъе­хать к ним". -- "Иоанн, быстрее, быстрее. Так, моло­дец, давай его положим в повозку и отъедем отсюда ближе к Иордану". Человек стонал, Иоанну стало страшно смотреть на него, но испуг быстро прошел. Вот и долгожданная река. Иуваль снял тело с повозки и положил на землю, человек продолжал стонать.

"Скажи мне, дядя Иуваль, мы его спасем?" -- "Иоанн, мы его уже спасли. Подай мне мелех с вином, я обработаю ему раны". -- Пить, я пить хочу". -- "Фу, слава Богу. Теперь, Иоанн, я уверен, что он будет жить". Иуваль дал казненному вина. "На, дорогой, ис­пей, ты очень много крови потерял. Испей и усни, я же пока твои раны перевяжу". Юноша снова застонал и через несколько мгновений замолчал.

"Дядя, Иуваль, он что, умер?" -- "Нет, Иоанн, он уснул, а если уснул, то значит будет жить еще долго и благодарить нас с тобой, дитя ты мое". -- "Дядя Иуваль, идем искупаемся". -- "Иоанн, это хорошая мысль, идем".

Взрослый Иуваль и совсем малое дитя барахта­лись в воде, как два малых дитяти. "Иоанн, вот в этих водах Иордана ты будешь крестить людей, и эти воды станут священными водами". -- "Дядя Иуваль, о чем ты говоришь? -- "Да нет, я молчу". -- "Странно, кого тогда я слышал только?" -- "Все, Иоанн, хватит, это усталость в тебе говорит, идем отдыхать". -- "Да нет, я же слышал чей-то голос". -- "Иоанн, не пугай меня, давай лучше будем отдыхать". После трудного и на­пряженного дня они уснули. Ночь прошла незаметно, как будто бы ее и не было.

"Иоанн, вставай". -- "Я еще, еще немного". -- "Нет, вставай". Иоанн открыл глаза. "Дядя Иуваль, а наш спасенный человек жив?" -- "Конечно, жив, но еще спит. Ему сейчас полезно спать, ибо во сне своем он находит свое спасение, ибо сон и есть врачеватель души и тела. Пусть он спит, мы же оставим ему немно­го пищи и вина, а когда он проснется, то отблагодарит нас. Нам же пора двигаться дальше". -- "Нет-нет, давай его разбудим, нельзя его бросать, ибо он слаб еще". -- "Иоанн, а ты упрям, но я послушаюсь тебя, хотя время меня торопит. Но когда он проснется, то мы сразу отправимся в путь". -- "Дядя Иуваль, я со­гласен". -- "Вот и хорошо, а пока бери лепешку и рыбу, трапезничай, ибо впереди нас ждет очень длинная дорога".

Через некоторое время юноша очнулся: "Где я, где я нахожусь?" -- "Среди добрых людей". -- "Скажи­те, я жив?" -- Ну, дорогой, если ты говоришь, значит ты жив. Как звать тебя?" -- "Елисуа". -- "Елисуа, ты можешь встать?" -- "Я попробую, хотя у меня в голове все шумит". -- "Сейчас, вот испей вина, и тебе сразу станет лучше". Елисуа, немного выпив вина, при­встал, он стоял и шатался. "Тебе плохо?" -- "Да, у меня нет сил. А как тебя мне звать? Я вижу, что ты очень добрый человек". -- "Иуваль, имя мне дали мои родители. Так, Елисуа, идем к реке, ты должен смыть с себя свою кровь и промыть раны". -- "Помоги мне, Иуваль". -- "Елисуа, скажи мне, откуда ты родом и за что тебя так наказали?" -- "Я из Гадари. Родители мои давно умерли, и я с раннего детства сам себе зарабатывал на пропитание". -- "И все-таки за что тебя пригвоздили?" -- "Иуваль, я тебе расскажу об этом в следующий раз, сейчас мне не хочется об этом вспоминать". -- "Что ж, дело твое". -- "Иуваль, про­шу тебя, не считай меня разбойником, я честный чело­век". -- "Хорошо, нам следует идти дальше. Вот тебе верблюжья шкура, рыба, хлеб, вино. Набирайся сил и, пока твои раны не заживут, на люди не показывайся, а то снова можешь угодить на крест". -- "Спасибо тебе, Иуваль". -- "Елисуа, лучше благодари вот это дитя". -- "А как зовут твоего сына?" -- "Это не сын, это друг мой, и звать его Иоанн". -- "Спасибо тебе, Иоанн, думаю, что мы с тобой еще встретимся, и я смогу отбла­годарить тебя по-настоящему".

"Елисуа, знаешь, у меня появилась хорошая мысль. Когда ты наберешься сил, то иди в Вифавару, найдешь там епископа Захария, расскажешь ему все, и он тебя приютит. Только прошу тебя, добирайся ночью. Я же,

когда вернусь, то ты поживешь у меня". -- "Спасибо тебе еще раз. Но как же я могу жить у священника, ежели они наказали меня?" -- "Елисуа, Захарий осо­бенный человек, и он тебя поймет. Иоанн есть сын его и может все подтвердить". -- "Хорошо, я сегодня же ночью отправлюсь в Вифавару, вам же -- счастливого пути я желаю". -- "Все, Иоанн, едем дальше, теперь я полностью спокоен за него". -- "Дядя Иуваль, а за что священники могли его казнить?" -- "Вот когда вернемся, тогда все и узнаем. Сейчас главное, что мы спасли человека, и Бог нас отблагодарит за это". -- "А как Он нас отблагодарит?" -- "Я не знаю, но Он видит все и отблагодарит. Ты же ложись поудобнее и отдыхай, а я пройдусь рядом с повозкой".

"Интересно, как же Бог нас отблагодарит? А дядя Иуваль очень хороший человек, он добрый и смелый", -- с этими мыслями Иоанн уснул. Иуваль же молча шел вслед за повозкой, о чем-то думая.

Иоанн открыл глаза. "Странно, почему так темно? Дядя Иуваль, где мы?" -- "А, дитя ты мое, проснулся, иди сюда к костру". Иоанн посмотрел, вокруг костра сидело несколько человек. "А кто эти люди?" -- "А ты подой­ди и познакомься". -- "Мир вам". -- "Мир и тебе, сынок, как имя твое?" -- "Иоанн". -- "Да это совпаде­ние, моего сына тоже зовут Иоанном, только -- он чуть поменьше тебя. Сынок, подойди к Иоанну и познакомь­ся". -- "Я Иоанн Зеведеев". -- "А я сын епископа Захария". -- "А куда вы следуете?" -- "Мы в Капер­наум, а вы?" -- "Мы из Капернаума в Иерусалим".

"Дети, подойдите сюда, садитесь кушать". От кос­тра исходило приятное тепло, которое согревало тела странников. "Иуваль, -- обратился к нему отец Иоан­на, -- скажи мне, не тот ли это мальчик, о котором все говорят?" -- "Да, он самый, но об этом пока говорить громко нельзя, ибо время сейчас неспокойное". -- Да-да, я знаю, но думаю, неужели действительно есть ог­ненные колесницы?" -- "Конечно, есть, и вообще на белом свете чудес много, и, как бы ни противились священники, с этим нужно смириться". -- "Я еще слышал, что в Назарете живет необыкновенный маль­чик, которого зовут Сыном Неба". -- "Вот как раз, Зеведей, мы идем к нему в гости. Я хочу увидеть его своими глазами". -- "Иуваль, когда ты вернешься, мож­но ли тебя навестить?" -- "Конечно, можно". -- "Ибо я тоже хочу знать многое о том мальчике. Плохо одно, что первокнижники запрещают говорить о нем. Но я все понимаю, ибо еще мой прадед рассказывал мне об огненных колесницах. Я даже однажды так засмот­релся на ночное небо, что упал и разбил себе нос. Надо мной тогда долго смеялись мои братья, хотя сами жаждали увидеть огненную колесницу. Но я все равно надеюсь увидеть, но хотя бы не я, а дети мои". -- "Зеведей, увидим все, дай Бог нам только здоровья, а сейчас давайте будем отдыхать, ибо скоро уже солнце будет всходить". Иоанн лег рядом с Иоанном Зеведеевым. Они лежали и смотрели на светящиеся звезды.

"Иоанн, скажи мне, а там, где-то там далеко-дале­ко живут такие люди, как мы?" -- "Конечно, живут, но они добрее нас, и они прозрачные, и одежды на них светятся, и они летают, как птицы". -- "Откуда ты знаешь?" -- "Я видел это во сне". -- "А, это только сон". -- "Быстрее бы стать взрослым". -- "Иоанн, и что тогда?" -- "Я и сам не знаю, но что-то должно измениться, ведь взрослые много знают и порой детям не все говорят". -- "Иоанн, ты прав, давай будем от­дыхать, а когда станем взрослыми, то тогда мы с тобой встретимся, а может быть, и раньше".

Елисуа благополучно добрался до Вифавары, без труда нашел дом Захария, постучал. "Кто там?" -- "Я-я, от вашего сына". -- "Что, что с ним?" -- "Не беспокойтесь, с ним все в порядке. Откройте мне". -- "Входи, о Боже, что с тобой, почему ты в ранах?" -"Сейчас я вам расскажу", -- и Елисуа рассказал все Захарию. "Елисуа, как ты меня напугал". -- "Прости, меня, Захарий". -- "Ты говоришь, что священники тебя решили казнить..." -- Да, ибо я говорил в открытую людям о том, что видел огненную колесницу". -- "Что ж, тогда поживи у меня, здесь тебя никто не потрево­жит. А вообще, Елисуа, чем ты намерен заниматься дальше?" -- "Я еще не знаю, хотя мне хочется познать многое. Я хочу научиться читать, ибо меня интересуют пророческие книги". -- "Елисуа, я тебя научу читать и писать, только попрошу из дома не выходить, пока не заживут твои раны". -- "Спасибо тебе, Захарий, ты, наверное, особенный человек и священник. Если бы все были такими, то не стояли бы кресты позорные по нашей Земле. Захарий, ответь мне, а ты сам веришь в то, что есть Бог?" Захарий посмотрел в глаза Елисуа: "После одного случая, который произошел со мной, я верю во все". -- "Если не секрет, что с тобой произошло?" -- "Об этом я тебе когда-то расскажу, а сейчас лучше поешь, и я тебе перевяжу раны, а то из них еще кровь сочится". -- "Да, я вижу, но меня они почти не тревожат, жажда меня одолевает. Я находил­ся два дня на кресте, и мне все время грезилось море, из которого я не мог напиться. Спасибо Иувалю и твоему сыну, если бы не они, то я уже был бы далеко". -- "Елисуа, не вспоминай об этом, лучше проси Госпо­да о помощи, и Он за страдания твои исцелит тебя".

В полдень следующего дня к Захарию снова по­стучали. -- "Кто же это может быть? Входите". -- "Захарий, мир тебе. Очень долго я тебя искал". -- "Да-да, я вспомнил, ты Авраам". -- Да, я Авраам. Захарий, я рад, что ты снова говоришь. А где твоя жена?" Захарий опустил голову. "Извини, но ее уже нет, она находится в другом мире". -- "Жаль, она у тебя была очень добрая женщина". -- "Авраам, что тебя привело ко мне?" -- "Захарий, я тоже очень ско­ро уйду в мир иной, и перед тем, как то произойдет, я хочу поговорить с тобой. Услышать все из твоих уст о Царствии Небесном, об огненных колесницах, да и обо всем другом".

"Елисуа, подойди и покажи Аврааму свои раны". -- "Господи, юноша, что это с тобой?" -- "Захарий, мне можно говорить?" -- "Конечно". И Елисуа рассказал Аврааму все о себе. "Да, сын ты мой, пострадал ты за правду. Обидно, очень обидно за наше духовенство, но я не боюсь. Я видел огненную колесницу, был внутри ее и говорил с ее наездником. И меня уже никто не переубе­дит в том, что я видел воочию. Захарий, что ты можешь нам сказать?" -- "Знаете, я могу только подтвердить уже вами сказанное и добавлю только одно, что я встречался с посланником Божьим, и Он мне сказал, что посев будет в мире: виноградная лоза даст плод свой, и земля даст произведения свои, и небеса будут давать росу свою, и все это Он отдаст во владение оставшемуся народу сему. И, судя по всему, мы являемся этими первыми плодами, а первым всегда быть трудно, ибо на первых все возложено, и с первых спрос будет больше. Признаюсь, что при первой встрече не поверил я ему, но когда он возвратился ко мне во второй раз, то пробудил меня, как пробуждают человека от сна его. Вот, Елисуа, скажи мне, будучи рас­пятым на кресте, ты видел что-нибудь такое необыкно­венное?" -- "Захарий, по правде говоря, нет, ничего не видел, кроме моря". -- "Но ведь ты видел море и отри­цать этого не будешь". -- "Конечно, не буду". -- "Зна­чит, твоя душа была уже готова покинуть твое тело". -- "Я думаю, что да, ибо боли я уже не ощущал". -- "Так и должно быть, ибо ты был на грани перехода в мир иной. Авраам, а что ты видел в огненной колеснице?" -- "В зеркалах я видел своих родителей, которые умерли дав­но. И они говорили со мной". -- "А я же видел свою жену, уже после смерти. И вот нас три разных человека, которые сошлись в едином, что есть и существует мир иной, думаю, что вы согласны со мной. И скоро, очень скоро это докажет единородный Сын Бога, который сей­час живет в Назарете".

"Захарий, ты случайно говоришь не о мессии?" -- "Именно о Нем. И начнет Божий Сын свои деяния, ибо из Его уст сойдут слова пророка Исайи: "Дух Гос­пода Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушен­ных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам открыть темницы". Все это сбудется, ибо Всевышний этого желает". -- "Захарий, а твой сын..." -- "Авраам, да, с моего сына все и начнется". Елисуа посмотрел на Захария. "Иоанн, Твой сын действи­тельно есть Предтеча Господня?" -- "Да, Елисуа, только пока о нем не сказывайте нигде". -- "Вот оно что, тогда, Захарий, я не покину твой дом никогда". -- "Елисуа, я тебя и не гоню".

Иуваль с Иоанном благополучно добрались до Ка­пернаума и остановились у двоюродного брата Иуваля, которого звали Гагрий. Первый день пребывания встре­тил их дождем. Пришлось целый день находиться в доме. Иоанн лежал -- отдыхал, взрослые были заня­ты своими делами, но в основном они говорили. Иоанн слушал их, все запоминал, ибо слышанное им интере­совало его юную душу. Вершилось то, что и суждено было быть. Первый человек Бога, Богочеловек толь­ко набирал свою силу, силу Бога, силу той неведомой стороны. Трудно было понять свое предназначение, но внутренний голос глаголил свое: ты Мое дитя, ты есть избранный. "Господи, как мне надобно жить дальше?" -- "Иоанн, так, как Я подскажу тебе, ибо Мой глас ты будешь слышать всегда. Моя благодать дана тебе, ты Мой, Мой навеки". -- "Господи, мог ли быть на моем месте другой?" -- Да, мог, но Я избрал тебя. Горе и боль ждут тебя впереди, но это произойдет ради людей, всех тех людей, которых ты видишь, и заповедь у Меня одна: все, что ради людей -- во благо всех людей". -- "Господи, как мне это понять?" -- "Иоанн, ты есть сын Божий, и то, что будешь слышать из Моих уст, претворяй все в жизнь, и ты убедишься в Моей правоте". -- "Господи, я Тебя слышу как самого себя, но как мне быть с людьми?" -- "Иоанн, они тебе поверят и будут чтить тебя во все века. Ты будешь Богом, Богом на Земле и Богом на небесах, душа твоя -- есть чистый дух. Гордись с ранних лет". -- "Господи мне, мне..."

-- "Иоанн, Я повторяю: гордись своим избранием".

-- "Я согласен, но сейчас хочу отдыхать". -- "Спо­койной ночи, дитя ты Мое".

"Иуваль, скажи мне, что это за мальчик?" -- "Гагрий, я тебе скажу, только прошу тебя: о нем никому не говори". -- "Иуваль, да что же это за секрет такой?"

-- "Гагрий, это действительно секрет, ибо мальчик особенный, он родился пред мессией, и он первый вне­сет свою лепту в наши сердца о всемогущем Господе Боге. Но в Назарете живет его брат, который и есть Иисус Христос". -- "Иуваль, не смеши меня". -- "Гагрий, я не смешу, но поверь в то, что есть, ибо сейчас пред собой ты видишь посланника Божьего. Я во все это верю, ибо сам видел небесное явление. Конечно, поначалу я испугался, но со временем привык". -- "И какое это было явление?" -- "Пред нами явился Ар­хангел Гавриил". Раздался громкий смех. "Иуваль, и сколько тогда ты выпил вина?" -- "Гагрий, я знал, что ты об этом спросишь меня, не пил я тогда и был в своем уме, и точно говорю, что видел явление, ибо сей­час я не был бы рядом с этим ребенком. Его рожде­ние было предсказано". -- "Хорошо, я поверю, но скажи мне, как все выглядело?" -- "Знаешь, было что-то необыкновенное. Когда Он явился пред нами, то был похож на нас, я имею в виду людей, но Он был прозрачен". Снова раздался смех. "Ну, Иуваль, ну, Иуваль, тебя точно врачевать нужно". -- "Гагрий, из­вини меня, но мне нужно отдыхать, ибо вижу я, что ты хуже барана". -- "Брат, не обижайся на меня, я дол­жен сам увидеть такое явление и убедиться в увиден­ном, ибо многие говорят о каких-то огненных колесни­цах, разных свечениях в небесах. Я тебе не дам отды­хать, давай лучше выйдем из дома и на улице продол­жим свой разговор". -- "Нет, я хочу отдыхать". -- "Иуваль, тебе спешить некуда, идем". -- "Хорошо, я согласен, но если ты снова будешь смеяться надо мной, то я сегодня же уеду от тебя". -- "Нет-нет, я не буду, идем, пусть Сын Божий поспит спокойно". Они выш­ли из дома, ветер разогнал тучи, небо было звездным, луна светилась необыкновенно. Они стояли молча, и каждый из них думал о своем.

"Иуваль, смотрю я на это небо и думаю, не могло же это все появиться само собой. Эти звезды, луна". -- "Вот-вот, Гагрий, вижу я, что ты начинаешь стано­виться настоящим человеком, ибо мыслишь, начинаешь мыслить, как человек". -- "Иуваль, неужели где-то там еще живут люди?" -- "Мне трудно ответить тебе, но, думаю, что живут, только умнее от тебя". -- "Да, как все интересно. Хотя бы одним глазом взглянуть на тех людей". -- "Гагрий, я бы мог тебе рассказать и еще кое-что, но ты не поверишь". -- "Иуваль, пойми меня, ведь я кроме своего ишака больше ничего не вижу. В синагоге проповедуют одно, на самом деле видишь другое, кому верить, я и сам не знаю". -- "Гаг­рий, в чем-то ты прав, ибо нужно верить во все виденное и сотворенное. А сейчас, Гагрий, лучше посмотри на луну и пойдем отдыхать". -- "Да что на нее смот­реть, луна есть луна, хотя постой, их две, одна пред нами, а вот и вторая появилась, но почему она так быстро движется?" Иуваль посмотрел. "О, Господи, да ведь это же не луна. Это же, это же... Гагрий, идем в дом быстрее". -- "Нет-нет, я хочу посмотреть". -- "И ты не боишься?" -- "Нет, но что это?" -- "Гагрий, это огненная колесница, о которой все говорят. Идем в дом". -- "Иуваль, не пойду я туда, дай мне досмотреть до конца". -- "А ты видишь, что она летит со стороны Назарета?" -- "Иуваль, я понял. Смотри, смотри она угасает. Все, второй луны нет. Куда, куда же она по­девалась?" -- "Вот, Гагрий, теперь..." -- "Иуваль, дальше ничего не говори. Я убедился, но не во всем, ибо не знаю о ее наездниках". -- "Придет время, узнаешь. Идем". -- "Нет, смотри, сюда кто-то идет". -- "Мир вам". -- "Мир и вам". -- "Скажите, можно у вас остановиться на ночлег?" -- Гагрий призадумался. "А кто вы?" -- "Мы волхвы". Иуваль подпрыгнул от ра­дости и закричал: "Конечно же, можно. Как звать вас?"

-- "Меня Эммануил, это Игнат, Авраам и Моисей".

-- "Входите в дом, не стесняйтесь, входите. Судя по всему, вас сам Господь направил ко мне в гости". -- "Смотри, хозяин нашелся", -- подумал Гагрий. Они вошли в дом. "Располагайтесь, нам будет интересно поговорить с вами, ибо волхвы -- это, что ни на есть люди Божьи". -- "Хорошо, мы поговорим, но сначала ответьте нам, этого спящего мальчика звать Иоанном?" Гагрий от удивления открыл рот, Иуваль посмотрел на него и улыбнулся. "Да-да, мальчика звать Иоанном. Но откуда вы знаете?" -- "Добрые люди, но мы ведь волхвы и, если вы видели сейчас огненную колесницу, то это благодаря только ей мы определили место на­хождения Сына Небесного". -- "Вот-вот, Гагрий, слу­шай и решай, кто из нас прав".

Эммануил подошел к спящему и погладил его по голове: "Спи, дитя Божье, набирайся сил, ибо тебя ждет особенная жизнь. Ты избранный и будь достоин этой особенной миссии".

"Уважаемые господа, внимательно посмотрите на это Божье чадо и пожелайте ему в своих мыслях жиз­ненной удачи, ибо он есть первопроходец, и люди его будут чтить во все века. Но вслед за ним грядет едино­родный Сын Всевышнего нашего, от которого даже солнце станет намного ярче и теплее".

"Неужели они больны все? -- подумал Гагрий, и все же он смирился и невольно подумал: раз в моем доме спит посланник Божий, значит так нужно Богу, и мой дом всю жизнь будет славиться и приносить ра­дость всем тем, кто будет находиться и жить в нем".

"А сейчас давайте будем отдыхать, завтра же пого­ворим и обсудим все вопросы". Все согласились идти на отдых, но до утра так никто и не уснул. Разные мысли одолевали всех, лишь Иоанн спал непробудным сном.

НАЗАРЕТ. Мария и Иосиф несколько дней не находили себе места. Отдав своего Сына, они ждали скорого Его возвращения. Никто этого не замечал, но об огненной колеснице говорили многие.

7 лет от РХ.

Назарет, Вифлеем, Капернаум. Жители этих городов только и вели разговор о небесных явлениях. Многие смеялись над теми, кто видел что-то необыкновенное, дру­гие сходили с ума от увиденного, но Божья Сила -- Дух Господен несся над Землей огромной силой, ибо Он на­блюдал за своими посланцами. За теми, кто должен был перевернуть все и поставить на правильный путь. Свер­кали молнии, гремел гром, дул сильный восточный ветер, светило солнце, жизнь кипела, кипела и мчалась во что-то неведомое, но осознанное.

Многие ждали чего-то невероятного и ждали они не зря, ибо человек жил надеждой на лучшую жизнь. И эта надежда кружила над головами всех ожидающих.

ПРОСТОР НЕБЕСНЫЙ. Диалог между му­жами Высшего Разума.

"Благочестивые, мы послали двух Сыновей своих в телесном виде на Землю. Мы знаем, что их ждет, но не в этом, а хотя -- в этом мы увидим истинную справедли­вость среди людей. Ответьте Мне, если Я поступил не­справедливо, то Я все изменю, и тогда Земля погаснет в своих деяниях. Ежели Я оставлю все, как есть, то изме­нится все, и о нашем существовании узнают все".

"Всевышний, Ты есть сила, которая породила все видимое, зачем спрашивать нас о сем?" -- "Затем, что­бы все смогли понять, что Я справедлив к каждому, и то, что детей своих отдаю ради всего святого. Моисей, подойди ко Мне". -- "Повелитель благий, я слушаю Тебя, но я не вижу Тебя в данный момент". -- "Мо­исей, не в этом дело, что ты можешь Мне сказать?" -- "Всевышний, прости меня, но ежели Ты вершишь все Божье, то держись своего предначертанного". -- "Мо­исей, скажи Мне, лично ты бы хотел изменить все?" -- "Нет, ибо я был спасен Тобою, воды не забрали меня, а спасли ради Тебя". -- "Нет, Моисей, ты что-то..."

-- "Да, Всевышний, я утаиваю. Мне, как бывшему че­ловеку, жалко детей наших". -- "Моисей, наша сила в мудрости нашей и в том, что Я лично сотворил, так что ничего не будем жалеть". -- "Я повинуюсь пред То­бой, ибо сам знаю, какую жизнь я прожил".

"Илия, что ты скажешь Мне?" -- "Всевышний, Иоанн и Иисус -- Твои дети, и я лично только под­держиваю Тебя, ибо в Твоих помыслах есть смысл Божий, а в нем я вижу всю суть земную. Думаю, что вы поняли меня". -- "Но, Илия, учти, часть духа твоего вселится в плоть Иоанна". -- "Всевышний, я не про­тив". -- "Что ж, другого ответа Я от тебя и не ожи­дал. Неситесь сейчас вместе с Моисеем на земли Израиля, но в облике человеческом. Ни пред кем не показывайтесь. Пронаблюдайте и проанализируйте все, что там будет происходить". -- "Всевышний, и сколь­ко нам там предстоит быть?" -- "Это решать вам, но до распятия Иисуса вы неоднократно будете посещать Землю. И в последний момент, когда вы увидите, что ткань во Дворце Ирода разорвется на две части, тогда вы и Мои дети вернетесь ко Мне. Но еще раз прошу вас: запоминайте все, ибо после всего Мне придется судить всех, кто восстанет против Меня и Моего Сына".

-- "Всевышний, мы слушаем Тебя и сделаем все". -- "Вливайтесь в обитель земную и несите Мое благо. Все, Я удаляюсь от вас".

Захарий отдыхал, и в его духовную обитель вошла неведомая сила. "Господи, я слушаю Тебя". -- "Заха­рий, Я был прав?" -- "Да, Господи, Ты был прав. Ответь мне, жена моя ушла от меня по Твоей воле или это было что-то другое?" -- "Захарий, она ушла так, как Я хотел".

-- "И тогда, Всевышний, ответь мне, как мне быть с Иоанном?" -- "Я тебе об этом уже говорил, а сейчас -- ступай в Храм Божий, и ты снова увидишь нечто новое".

-- "Хорошо, я повинуюсь Тебе, только пробуди меня".

-- "Встань". Захарий открыл глаза. "Боже мой, как мне понять, где сон, а где явь?" -- "Захарий, это одно целое, и не нужно сомневаться". -- "Да-да, я уже этим научен". Захарий быстро оделся и вышел из дому: "Гос­поди, что же сегодня Ты мне преподнесешь, я очень вол­нуюсь". -- "Не волнуйся, кроме истины Божьей, ты от Меня другого ничего не услышишь".

КАПЕРНАУМ. Проснувшись, Иоанн увидел в доме спящих посторонних людей. "Интересно, как они попали сюда? Дядя Иуваль, проснись". -- "Иоанн, не мешай, я еще посплю". -- "Да встань и скажи мне, кто эти люди?" -- "Эти старцы -- волхвы, и они пришли сюда, чтобы посмотреть на тебя". -- "А зачем им на меня смотреть?" -- "Иоанн, это их дело, иди погуляй".

-- "Нет, я хочу знать, зачем я им нужен?" -- "О, Боже, действительно придется встать. Иоанн, мы не спали всю ночь, у нас был деловой разговор, хотя и прощаю тебя за твою дерзость. Запомни еще раз: ты есть по­сланник Божий. Эти люди знали о твоем рождении, вот и хотят посмотреть, каков ты есть". -- "Как все непонятно, но интересно". -- "Идем из дома, не будем мешать отдыхать людям".

"Иуваль, мы уже не спим и все слышали". -- "Простите вы нас". -- "Ничего страшного. Дитя Бо­жье, Иоанн, подойди к нам". Он неуверенно подошел.

-- "Ты есть Предтеча Господня, дай мы тебя поцелу­ем, больше нам от тебя ничего не нужно". -- "И вы пришли сюда издалека только для того, чтобы поцело­вать меня?" -- Да, Иоанн, так оно и есть. Но не это главное, главное, что мы увидели тебя и будем спокой­ны в своих душах, ибо не каждому человеку дано видеть помазанников Божьих".

Гагрий сидел и думал: "Все же я хочу знать, кто же из нас сошел с ума, эти старцы или я? Хотя, как им не верить, ведь ночью я сам видел огненную колесницу. А вдруг эти люди наездники ее?"

"Дядя Гагрий, нет, они не наездники". Гагрий по­смотрел на Иоанна. "Откуда ты знаешь, о чем я ду­мал?" Иоанн покраснел. "Извини меня, я и сам не знаю, но что-то слышу внутри себя". -- "Да, ты дей­ствительно необыкновенный мальчик".

Иуваль не выдержал и засмеялся: "Радуйся, ра­дуйся, Гагрий, ибо в твоем доме..." -- "Иуваль, я все понял. А сейчас всех вас прошу к столу". -- "Спаси­бо, Гагрий, нам с Иоанном нужно подкрепиться, и мы отправимся в Назарет". -- "Иуваль, а как же мне быть, мне будет скучно одному, может, и мне отпра­виться с вами?" -- "Нет, Гагрий, твой удел пока уха­живать за своим ишаком".

К Иувалю подошли волхвы.."Иуваль, береги Иоанна, ибо дорога до Вифавары долгая, и мы слыша­ли, что разбойники промышляют от Капернаума до Иерусалима. Главарем разбойников является молодой человек крепкого здоровья, имя его Варавва". У Иува­ля затряслись ноги. "Дядя Иуваль, что с тобой?" -- "Иоанн, да нет, ничего, просто имя знакомое -- Варав­ва, Варавва. Вот-вот, вспомнил, не тот ли это мальчик из Иерусалима? А вообще, все может быть. Ведь про­шло уже почти семь лет, и, если это он, то думаю, что он не тронет нас, хотя деньги придется спрятать подальше, вдруг это другой человек. Ну, что, Гагрий, нам пора".

-- "Иуваль, будет время -- приезжай еще ко мне".

-- "Хорошо, брат ты мой. Эммануил, может, и вы от­правитесь с нами в Назарет?" -- "Нет, Иуваль, нам надобно несколько дней побыть еще в Капернауме, ибо мы готовим среди людей путь Господу нашему".

-- "Что ж, я понимаю, что у каждого своя дорога". -- "Иоанн, сын Божий, подойди к нам еще раз, мы с тобой не будем прощаться, ибо еще встретимся. А сейчас снова желаем тебе удачи в твоем Божьем тру­де, во благо человеков, живущих на Земле. С малых лет люби род людской, люби и уважай весь Простор Небесный, ибо только в нем мы все, люди, почувствуем его духовную благодать, и пусть сегодня Бог -- Все­вышний поможет вам благополучно добраться до На­зарета". -- "Спасибо вам, Учителя". Иуваль проронил слезу. "Все, Иоанн, едем". -- "Можно я буду идти рядом с повозкой?" -- "Конечно, можно, делай все так, как твоей душе угодно, но и о Боге никогда не забы­вай". -- "Дядя Иуваль, эти волхвы очень молодые люди, но почему их называют старцами?" -- "Иоанн, не знаю, как тебе, правда, ответить". -- "Ответь мне так, чтобы я понял". -- "Хорошо, слушай меня. Эти люди могут слышать и общаться с Богом. Дар у них такой есть, и поэтому они много знают, а раз много они знают, то их сравнивают с людьми, прожившими многие лета. Человек, проживший много лет, становится старцем. Они же по летам своим молодые, но знают, как стар­цы". -- "Так, значит, они скоро умрут?" -- "Нет, та­кие люди живут долго, ибо они приносят большую пользу людям, глаголя им о Боге". -- "Значит, Бог их милу­ет?" -- "Судя по всему, это так и есть". -- "Я бы тоже хотел быть таким". -- "Иоанн, ты выше их бу­дешь, ибо у тебя особенное предназначение, хотя..." -- "Дядя Иуваль, а почему ты замолчал?" -- "Иоанн, про­сто другая мысль пришла мне в голову, и давай лучше помолчим". -- "Нет, я не могу молчать, скажи мне, какое мое предназначение?" -- "Иоанн, через несколь­ко лет ты станешь взрослее, и вот тогда сам узнаешь все. Я же сейчас не могу тебе всего объяснить, ибо и сам пока толком ничего не знаю". -- "Скажи мне, какие люди жили много веков назад?" -- "Иоанн, по рассказам я точно знаю, что на Земле жили Бого-человеки". -- "И куда же они подевались?" -- "По­нимаешь, они, они... вознеслись к небесам". -- "Им что, Земля не понравилась?" -- "Да нет, Иоанн, была война с силами дьявола, и вот после этой войны многие тысячелетия нельзя было жить на Земле". -- "А почему?" -- "Потому что после той войны какая-то невидимая сила блуждала и поражала все. Говорят, даже животные светились по ночам". -- "А почему они светились?" -- "А вот этого никто и не знает. Так, хватит вопросов, садись в повозку, видишь, впереди нас движется караван, нам нужно догнать его". -- "Зачем?" --"Затем, что так нам будет веселее, ибо там много людей, да и безопасней". -- "А ты боишься разбойников?" -- "Ну как тебе сказать, просто непри­ятно встречаться с такими людьми". -- "Они что, могут и убить?" -- "Могут, только не нас, ибо мы им не сделали ничего плохого". -- "Я уже начинаю скучать по отцу своему и дому". "Иоанн, потерпи, скоро мы будем дома, но на один день нам придется задержать­ся в Назарете и увидеть твоего брата Иисуса". -- "Дядя Иуваль, скажи, а почему я почти ничего не знаю о Нем?" -- "На это я не могу тебе ответить. Твоя мама Елизавета и Мария хоть и сестры, но встреча­лись они редко. Пойми, что у каждого есть свои жи­тейские трудности, и многое порой от людей не зави­сит". -- "Но ведь ты же вот выбрал время увидеться со своим братом". -- "А знаешь ли ты, сколько я с ним не виделся?.. В общем, Иоанн, когда подрастешь, то сам все познаешь, а познать придется очень многое, ты меня слышишь? Иоанн, Иоанн? О, молодец, спи, спи, я же отдохну от твоих вопросов. Боже, у меня в повозке спит Твое дитя, интересно, вспомнишь ли ты когда-нибудь и меня, простого человека, человека, кото­рый знал Твоего первенца. Лично я думаю, что вспом­нишь, может быть, не на Земле, а где-то там, на Небе­сах. Боже, как бы там ни было, не обойди меня сторо­ной и вспомни меня в трудную минуту. Дитя ты мое, погоди, я тебя укрою, кажется, надвигается дождь". Иуваль укрыл Иоанна, сам сел в повозку и снова по­грузился в свои мысли, он даже не заметил, как догнал верблюжий караван.

"Господи, это не купцы, это же священники воз­вращаются с податью, лучше держаться от них подаль­ше, ибо не ровен час, разбойники нападут, то и меня могут принять за священника".

Упали первые капли дождя, загремел гром. "Дядя Иуваль, что это за шум?" -- "Иоанн, это Всевышний с нами говорит, лежи, ибо измокнешь". -- "А до Наза­рета еще далеко?" -- Да, далеко, и нам где-то при­дется остановиться на ночлег". -- "А почему ты от­стаешь от каравана?" -- "Иоанн, это не я, это ишак не хочет идти рядом с верблюдами".

Начало смеркаться, дождь прекратился. Иуваль ре­шил обосноваться на ночлег рядом с караваном. "Дядя Иуваль, но я спать не хочу". -- "Что ж, тогда я отдохну, а ты погуляй рядом с повозкой, но далеко не уходи".

Иоанн осмотрелся, вокруг горели костры, у костров сидели люди, на фоне огня они казались ему какими-то странными, ему хотелось подойти к ним, но его что-то удерживало, и все же Иоанн решился подойти побли­же к сидящим людям.

"Мир вам". -- "Мир и тебе, но откуда ты взялся?"

-- "А вон, с той повозки". -- "И ты что, путешествуешь один?" -- раздался громкий смех. -- "Нет, я с дядей Иувалем". -- "А отец твой где?" -- "В Вифаваре". -- "И кто он у тебя?" -- "Епископ Захарий". -- "Что-о, ты сын епископа Захария? Смотрите, это тот мальчик". -- "Я вас не понимаю, я такой же ребенок, как и все дети".

-- "Молчите все, сюда идет Сафаит".

"Где старший охранник?" -- "Он обходит караул". -- "А это чей ребенок? Ну что вы молчите?" -- "Это рядом купец остановился, а этот мальчик его дитя". -- "Отведите его туда, где ему положено быть, и чтобы больше я его не видел здесь". -- "Я и сам уйду", -- ответил Иоанн. Сафаит посмотрел на Иоанна. "Ты смотри ка­кой, уже умеешь дерзить?" -- "Нет, я уже научился ува­жать". -- "Немедленно уходи отсюда". Иоанну так ста­ло обидно, что он со слезами на глазах удалился.

"Иоанн, где ты был?" -- "Дядя Иуваль, скажи мне, а плохие люди тоже уходят в Царствие Небесное?" -- "Да что случилось?" -- "Нет-нет, ты мне ответь". -- "Да, уходят, только не в Царствие Небесное". -- "А куда же?" -- "Понимаешь, Иоанн, есть и преисподняя, и у плохих людей одна тропа только туда. А сейчас, Иоанн, залезай сюда и будем отдыхать, и не думай о плохих людях, все равно на белом свете хороших лю­дей больше". -- "Что ж, тогда пусть Бог накажет того плохого человека". -- "Дитя ты мое, успокойся, завтра все забудется". -- "Нет, я на всю жизнь запомню этого Сафаита". -- Еще раз прошу тебя, успокойся и отдыхай". -- "Хорошо, я уже успокоился". -- "Вот и молодец". Иоанн снова уснул.

Иуваль же решил потихоньку отправиться в путь, его что-то тревожило и беспокоило. За себя он уже не боялся, он думал за Иоанна. Проехав милю, он увидел, как навстречу ему двигалась толпа людей: "Боже, не­ужели разбойники, куда, куда спрятаться? Но было уже поздно. Он остановился и ждал. Толпа прибли­жалась все ближе и ближе. И вот к Иувалю подошел здоровенный верзила, Иуваля бросило в жар.

"Ты кто?" -- "Я-я, Иуваль, а вы кто?" -- "Мы, мы просто бродячие псы. Ты купец?" -- "Нет, я простой человек". -- "А что у тебя в повозке?" -- "Ребенок спит и больше нет ничего". -- "Иуваль, не встречал ли ты караван с "божьими одуванчиками"? -- "Как же, встре­чал, они остановились на ночлег недалеко отсюда". -- "И много там людей?" -- "Знаешь, я не обратил внима­ние". -- "Ну что ж, тогда двигай дальше", -- и верзила пошел в сторону. Иуваль не выдержал: "Господин, госпо­дин, разб-о... извини меня, а ты случайно не Варавва?" Верзила остановился. "Слушай, а что тебе нужно?" -- "Да нет, ничего, просто очень давно я встречался в Иеру­салиме с мальчиком Вараввой. У него еще был друг Осия". -- "Дядя Иуваль, разве это ты?" -- "Господи, Ты есть на свете, -- подумал Иуваль, -- это я". -- "С тобой это сын твой?" -- "Нет, Варавва, это тот мальчик, которого когда-то вы успокаивали с Осией". -- "По­мню я, помню, отец у него епископ Захарий, он -- Иоанн. Как интересно все получается". -- "Да, очень интерес­но". -- "Иуваль, извини меня, я спешу, ты же ступай дальше, тебя никто не тронет, и дай Бог, чтобы мне ког­да-то пришлось познакомиться с сыном Захария". -- "Что ж, тогда до встречи".

(Ровно через 22 года Варавва познакомится с Иоан­ном Предтечей. Они будут чувствовать друг друга, но до конца так и не узнают, что они уже встречались).

Иуваль продолжал свой путь с гордо поднятой го­ловой. Ему уже ничего не было страшно, и он от радо­сти запел. Иоанн проснулся от крика: "Дядя Иуваль, что с тобой?" -- "Иоанн, прости меня, это я от радости"

-- "От какой радости?" -- "Да так, встретил одного своего знакомого, ты его тоже знаешь, но ты его не помнишь, ибо ты был тогда такой крохотный". -- "Что-то я тебя не пойму". -- "Иоанн, третий раз тебе ж говорю: подрастешь и все поймешь. Дай-ка я присяду рядом с тобой". -- Иуваль обнял Иоанна, и так в объятиях они добрались до Назарета.

НАЗАРЕТ -- небольшой город. Иуваль, следуя по этой большой "деревне", думал: "Здесь меня не ог­рабят, и я ничего не боюсь". Они вышли на неболь­шую площадь, Иуваль посмотрел по сторонам.

"Дядя Иуваль, почему мы остановились?" -- "Иоанн, нам же нужно узнать, где живет твоя тетя". -- "Узна­вай побыстрее, а я пока посплю". -- "Отдыхай, Иоанн, мне же нужно подойти к тем людям. Мир вам, добрые люди". -- "Мир и тебе". -- "Пожалуйста, скажите мне, где можно найти Марию, Матерь Божью?" Все громко засмеялись: "Безумных этих? Они живут неда­леко, идите прямо, после повернете налево, и в конце улицы с правой стороны стоит их трущоба". -- "Ува­жаемые господа, почему вы так о Них говорите?" -- "Ха-ха-ха, а как же нам говорить об этих безумцах?"

"Дядя Иуваль, эти люди больны?" -- "Иоанн, по­молчи, хотя, судя по всему, они действительно больны".

-- "А мы?" -- "А мы с тобой еще здравые и пойдем сейчас и найдем тех безумно..." -- Дядя Иуваль, а почему ты замолчал?" -- "Я просто подумал, а почему их называют безумцами? Я думаю, что они здравы в своей душе". -- Да, ты взрослый человек, но очень странный". -- "Иоанн, проживешь с мое, узнаешь все".

-- "Дядя Иуваль, а почему мне все время приходится чего-то ждать?" -- "Нет, не ждать, дорогой ты мой сын, а готовить себя к светлым дням нашей жизни. Так что расти, и когда вырастешь, отдай свою душу людям". -- "Но как мне это сделать?" -- "Иоанн, Бог тебя направит на истинный путь, я же этого не могу сделать, ибо я только его дитя". -- "Но ты же взрослый?" -- "Иоанн, это лишь вид наш телесный, а что внутри, точнее говоря вокруг нас, -- это есть Бо­жье". -- "А можно ли это увидеть все?" -- "Иоанн, наверное, можно, но не всем это дано видеть". -- "От­веть мне, а почему люди умирают?" -- "Как тебе ска­зать, я не знаю, они не умирают, а просто уходят к Богу". -- "А где же находится тропа, ведущая к Богу?"

-- "Сынок дорогой ты мой, если бы я знал, то я бы тебе ответил. Но скажу прямо: где-то или внутри нас или рядом с нами, но мы не видим пока эту тропу, лично ты увидишь ее и продолжишь путь, по которому пройдут только верящие в этот путь. Он недалек для каждого из нас, ибо так говорил пророк Моисей". -- Да, дядя Иуваль, как все это интересно". -- "Пони­маешь, Иоанн, ты даже не подозреваешь о том, что ждет тебя впереди. Так погоди, вот и дом твоей тети, маминой сестры. Иоанн, я войду первым и расскажу ей все о твоей маме". -- "Хорошо, иди, я подожду тебя вон у того родника". -- "Напои ишака и жди меня, я же скоро вернусь за тобой".

Иуваль подошел к дому, входные двери были от­крыты. "Что мне делать? -- подумал он. -- Люди, здесь кто живет?" Из дому вышел мужчина. "Что вам нужно?" Иуваль открыл рот: "О-о-о... (пред ним сто­ял огромного роста мужчина), мир тебе". Мужчина посмотрел на Иуваля очень внимательно. "Что ж, раз с миром пришел ты ко мне, тогда заходи". Иуваль за­шел, осмотрелся. "Извини меня, как звать тебя?" -- "Иосиф". -- "А где жена твоя?" -- "Слушай, дорогой, зачем ты пришел ко мне?" -- "Нет-нет-нет, ради Бога, я-я-я..." -- "Что ты якаешь, говори". -- "Я пришел не один". -- "Как не один?" -- "Я с Иоанном при­шел". -- "А ну веди его сюда" -- "Сейчас. Дитя ты мое, где ты есть?" -- "Он что, ребенок?" -- Да, пле­мянник ваш".

Из другой комнаты вышла Мария. "Иосиф, кто это?" -- "Мария, я и сам пока не знаю, но этот человек говорит, что пришел с племянником нашим". -- "Но он же..." -- "Нет-нет, Иоанн, сын Елизаветы нахо­дится у родника". -- "О Боже, зови скорее его сюда".

-- "Сейчас-сейчас, я мигом. Иоанн, иди быстрее сюда, тебя твоя тетя ждет". -- "Дядя Иуваль, сейчас, я по­смотрю, как пьет ишак воду из ручья". -- "Потом по­смотришь, иди быстрее сюда". -- "Но, дядя Иуваль, погоди". -- "Пойми, тебя твоя тетя ждет". -- "Сей­час я иду". Иоанн зашел в дом, посмотрел на Марию, на Иосифа. -- "Мир вам!" -- "Мир и тебе, дорогой ты мой. Иоанн, а где же твоя мама, где сестра Моя?" Иоанн снова посмотрел на Марию. -- "Тетя, она там, на Небесах". -- "И давно она там?" -- "Тетя, для меня очень давно, не знаю, как для вас". -- "Иоанн, но я же есть сестра ее". -- "Тетя, она мне о вас почти ничего не говорила". -- "Чадо ты Мое, я понимаю тебя, ты еще ребенок, но все же мы родные люди".

"Пусть лучше смерч пронесется Предо мной". -- "Иоанн, о чем ты говоришь?" -- "Нет, извините, это не я". -- "А кто же говорил?" -- "Тетя, я не знаю". -- "О Боже, чадо ты Мое, с тобой же говорил сам Бог". Иоанн снова посмотрел на Марию. "Ты, ты есть моя мама?" -- "Иоанн, нет, я лишь... Матерь Иисуса Хри­ста". -- "А где Он есть?" -- "Гм-гм, ты знаешь, Иоанн, он вчера ушел туда, в Царствие Небесное". -- "Иисус что, умер?" -- "Нет, ради Бога, но как тебе это объяснить, понимаешь, Иоанн, дорогой ты Мой, иначе Я тебе не могу объяснить, ибо пока всего этого ты не поймешь..." -- "Мария, -- обратился Иуваль. -- Ты случайно не об огненной колеснице говоришь?" - "Да, именно о ней". -- "Тогда мне все понятно, а мне очень хотелось увидеть Твоего Сына, но значит, не суждено. Мария, скажи мне, Иисус, действительно, есть Сын Божий?" Мария опустила голову. "Хорошо, хорошо, мне все понятно".

ВИФАВАРА. Войдя в Храм, Захарий сначала плохо себя почувствовал: "Боже, что со мной?" -- "Не бойся, Захарий, ибо это Я нахожусь рядом с тобой. После проповеди войди в кадильницу, и Я поговорю с тобой". -- "Хорошо, но, Боже, успокой меня". -- "Сей­час тебе станет намного лучше". -- "Отче, спасибо Тебе".

"Захарий, Захарий!" -- "Да-да, я слушаю вас".

-- "Что с тобой?" -- "Исаак, нет-нет, все хорошо. Просто я вспомнил свою Елизавету". -- "Да, но вид у тебя..." -- "Исаак, прости, но мне нужно начинать

проповедь". -- "Что ж, приступай, ибо люди ждут уже тебя".

"Видел я ночью: вот муж на рыжем коне стоит между миртами, которые в углублении, а позади его кони рыжие, пегие и белые. И сказал я: кто они, госпо­дин мой? И сказал мне ангел, говоривший со мною: "Я покажу тебе, кто они". И отвечал муж, который стоял между миртами: "Это те, которых Господь послал обой­ти Землю". -- "Боже, что я говорю?" -- "Захарий, не волнуйся, это Я говорю через тебя и снова прошу тебя: запоминай все и записывай. А сейчас войди в ка­дильницу, ибо Я жду тебя".

Войдя в кадильницу, Захарий почувствовал себя намного лучше. "Боже, Господь Ты мой, я слушаю Тебя". Пред ним появилось облако, Захарию стало очень приятно. "Слушай Меня внимательно. Вот Я сделаю Иерусалим чашею искупления для всех окре­стных народов и также для Иуды. Во время осады Иерусалима сделаю Иерусалим тяжелым камнем для всех племен: все, которые будут поднимать его, надорвут себя, а соберутся против него все народы Земли". -- "Боже, к чему все это сказано?" -- "Захарий, со време­нем ты все поймешь". -- "Боже, как мне жить даль­ше?" -- "Захарий, об этом не думай, ибо ты принадле­жишь Мне, а сейчас ступай домой и отдохни. Через три дня ты снова увидишь своего сына Иоанна". -- "Спасибо Тебе, Господи, за все".

НАЗАРЕТ. "Мария, я удивляюсь, вы все же род­ня..." -- "Вас звать Иуваль?" -- Да". -- "Так слу­шай Меня, Иуваль, что предначертано Богом, то все так и будет". -- "Мария, мне почему-то страшно". -- "Иуваль, Бога не нужно бояться, Его нужно любить. Иоанн, подойди ко Мне". -- "Тетя, я устал и хочу есть". -- "Дитя ты Мое, сейчас Я вас накормлю, пого­дите немного".

"Господи, ко Мне приехал в гости Мой племянник, и Мне как-то неловко". -- "Мария, здесь Я не совет­чик, жизнь сама сделает свое, но в этой жизни Я всегда буду присущ. И ежели хочешь поговорить с Елизаве­той, то Я могу предоставить эту возможность, но лишь после того, как Иоанн с Иувалем уйдет от вас, Я не хочу тревожить его душу, ибо он ребенок, который со временем будет нужен Мне, как первая искра, исходя­щая от сильнейшего огня". -- "Господи, Я Тебя пони­маю". -- "Нет, Мария, Ты только слышишь Меня, но понять Меня очень трудно, ибо только Я руковожу ва­шей памятью". -- "Боже, как Мне Тебя понять?" -- Очень просто, мозг Твой -- это Мое Творение и все связано воедино со Мной, и лишь Я знаю, как Мне поступить с человеком. Допустим, Ты Меня слышишь, другим это недоступно, не Я един, и в этом единстве живет все человечество". -- "Боже, Мне трудно". -- "Нет, Мария, это еще не трудности, они ждут Тебя впереди, а сейчас ступай и накорми Мою Предтечу, ибо ему очень скоро нужно быть дома". -- "Боже, почему такая спешка?" -- "Мария, пойми Меня пра­вильно, Захарий Мне нужен, и Я его скоро заберу к себе в свою Обитель". -- "Боже, с кем Я говорила и о чем? -- некоторое время Она стояла молча, -- да что же это со Мной?". Не помня ничего, Она вошла в комнату, где сидели Иоанн, Иуваль и Иосиф.

"Иоанн, дитя ты Мое, кушай и угощай Иуваля. Мне же еще нужно выйти. Я скоро вернусь". Иоанн посмотрел на Матерь Марию. "Да что это с ней?" -- подумал он.

Иосиф заметил, что с женой его что-то неладное.

-- "Мария, может и мне выйти вместе с Тобой?" -- "Нет, Иосиф, Мне нужно побыть одной". Мария выш­ла из дому и направилась на свое любимое место. По­дойдя к роднику, она присела. "Боже, ну что же это со Мной?" -- "Мария, Я снова рядом с Тобой, прошу Тебя, за Сына нашего не беспокойся, и еще прошу Тебя, поверь, все, что будет происходить с Тобой и со всеми вами, то это будет только в пользу людям, ибо они, только они через вас должны понять и поверить в то, что есть Бог и есть бессмертие". -- "Боже, ко Мне пришел Иоанн, сын Моей сестры и Я-Я..." -- "Жена Ты Моя, все эти чувства Я уберу из Твоей памяти, и спустя несколько лет Ты снова встретишь Иоанна и Ты его не узнаешь, лишь на шее его увидишь шрам".

-- "А почему не родинку?" -- "Две родинки уже есть у Сына Нашего, которые только подтверждают то, что Он будет два раза послан на Землю. А сейчас ступай в дом, ибо Тебя ждут". -- "Боже, спасибо Тебе за успокоение".

Мария вошла в дом. "Тетя Мария, вы не рады?"

-- "Иоанн, дитя ты Мое, Я рада, очень рада". -- "Тогда почему Ты..." -- "Нет, Иоанн, просто Мне очень трудно без Моего Осии (Иисуса) и, глядя на тебя, вижу Его перед собой". -- "Скажи мне, а Он скоро вернется?" -- Да, Иоанн, очень скоро, но для Меня это..." -- "Мария, успокойся". -- "Иосиф, про­сти Меня".

"Да, некстати я пришел в этот дом, им сейчас не до нас", -- подумал Иуваль. Иосиф присел. "Иуваль, у меня есть вино". -- "Иосиф, я не против, но после этого давай с тобой выйдем на улицу и поговорим, а Мария пусть побудет с Иоанном". -- "Хорошо, Иуваль, я согласен".

Мария осталась наедине с Иоанном. "Тетя Ма­рия, а моя мама находится там, где сейчас находится и Осия?" -- "Да, Иоанн, они там находятся". -- "И Осия ее видит?" -- "Конечно, не только видит, но и говорит с ней". -- "А это, ну как его, Царствие Не­бесное, находится далеко?" -- "Нет, Иоанн, не очень, оно рядом с нами и даже в самих нас". -- "Тетя, я часто слышу внутри себя чей-то голос". -- "Вот-вот, Иоанн, это и есть первые Божьи отголоски. И прости Меня, Иоанн, Мне пока не позволено много об этом говорить". -- "А кем тебе не позволено?" -- "Пони­маешь, трудно в это поверить, но Я скажу -- Всевыш­ним". -- "Скажи мне, а почему все сокровенное явля­ется тайной?" -- "Иоанн, сразу нельзя открыть тайну Мироздания, ибо люди в это не поверят и обойдут правду стороной. А преподнесенное все по частицам будет воспринято". -- "Но мы же от Бога". -- Да, Иоанн, ты прав, мы есть дети Его". -- "Ну и почему же все так происходит, что мы, люди, не верим в своего Творца?" -- "Понимаешь, чтобы все поверили, для этого ты и Иисус рождены на Земле, ибо так захотел сам Всевышний. Вот вы и докажете всем людям о существовании настоящей Истины". -- "Тетя Мария, а как все это будет выглядеть?" -- "Пока Я и сама не знаю, но с убеждением могу сказать, что это будет выг­лядеть добродушно, именно с вашей стороны".

ИЕРУСАЛИМ. "Варавва, ты вернулся?" -- "Да, дядя Сомей". -- "А где Осия?" -- "Понимаешь, он сейчас находится в достойном месте". -- "Что, в сина­гоге?" -- "Хм, нет, в темнице". -- "И за что же?" -- "Понимаешь, он сам "баран" и в барана уверовал. Вот и сидит сейчас на цепи, как шакал". -- "Дядя Сомей, не переживай, все образумится". -- "Да, Варавва, как бы ни так. А знаешь ли ты, что о тебе говорят люди?"

-- "Конечно, знаю, ибо плохого они обо мне ничего не скажут, ведь я кормлю очень многих бедных, а осталь­ные меня не интересуют. Ибо тех, кого я обижаю, то есть нелюди, они истинные бесы, а я всего-навсего над ними бог, который вершит справедливость над их бо­гатствами". -- "Не много ли ты берешь на себя?" -- "Нет, не много, ибо мне ничего не остается, и я голоден, как волк, и всегда жажду мяса. Но мясо не для меня, а для неимущих. Извини меня, дядя Сомей, за это "мясо". Сейчас я пойду и выкуплю Осию". -- "Как ты пой­дешь, ведь тебя могут узнать". -- "Я знаю, но что поделаешь, Осия друг мой, и я должен помочь ему".

-- "Варавва, что же происходит на этой Земле?" -- "Не знаю, что ответить, но, на мой взгляд, Бог что-то вершит над нами. Конечно, Бог есть Бог, а Осия мой друг. Так что, прости меня, мне нужно идти". -- "Тог­да удачи тебе". -- "Спасибо, но учти, я иду с добром".

Варавва шел улицами Иерусалима. "Господи, я еще молод, и у меня ничего нет, кроме зла на всех богатых и черствых людей. Что мне делать и как быть? Ведь, убивая и грабя, я просто ничего не добьюсь, а наврежу лишь только себе. Где же справедливость, где она спря­тана? И если бы я знал, то отдал бы за нее свою жизнь".

"Варавва, мир тебе". -- "Извините меня, мне не­когда". Варавва остановился. -- "Осия, это ты?" -- "Варавва, ты что?" -- "Но ведь..." Осия засмеялся: "Отпустили меня, только зад мой слегка болит". -- "Ну ты и нахал". -- "Варавва, давай лучше спрячемся, ибо нам будет худо, ведь тебя везде ищут". -- "Я не боюсь". -- "Нет-нет, дорогой, тебе лучше спрятаться, и я знаю у кого, идем поскорее со мной". Варавва посмотрел на Осию. "Ну, дорогой, ты молодец, хотя не волк, а лиса спасает меня. Идем, я согласен, но куда, я пока не знаю". -- "Идем, идем, есть у меня один друг". И они направились к другу Осии.

"Исаак, к тебе можно?" -- "За-заходите". -- "Осия, но ведь он пьян". -- "Нет, Варавва, он просто заикается. Исаак, можно у тебя этому человеку немного пожить?" -- "Да, п-п-пусть живет. Осия, скажи мне, и о-о-он тоже такой, как ты?" -- "Нет, Исаак, он силь­нее меня, он Бог в своем деле". -- "Но раз Бог, то п-п-пусть п-п-оживет у меня. Только у меня есть нечего".

-- "Господи, до чего же ты довел наш народ", -- подумал Варавва. -- "Исаак, я тебе помогу, ибо я "разбойник", и деньги у меня есть, их очень много у меня". -- "Ха-ха-ха, о-о-оставайся хоть на в-в-сю жизнь и ж-живи у меня". -- "Давайте сейчас купим вина". Осия засмеялся: "Зачем покупать, ведь я могу и так..." Варавва посмотрел на Осию. "Осия, когда-то очень давно я просил тебя: не обижай того человека, кто своим трудом достает себе эти проклятые деньги на жизнь". Осия покраснел. "Варавва, я же хотел толь­ко..." -- "Нет, на вот тебе 12 динариев и купи что хочешь, и оставь для отца своего, ибо он голоден". - "Прости меня, Варавва, но я тоже человек". -- "Осия, я понимаю тебя, но пойми и ты весь смысл жизни нашей". -- "Как это сделать, я не знаю". -- "Осия, лично я иду на это безобразие из-за таких, как ты, а ты только из-за своего брюха". -- "Варавва, но я же есть всегда хочу". -- "Я тоже хочу, но никогда я не трону человека бедного. Осия, бери у тех, кто копит свое бо­гатство не своими руками и умом своим". -- "А что такое ум?" -- "Вот-вот, это то, что тебе не достает. Ты упрямый, как ишак". -- "Зато у меня нет хвоста". -- "А ты всмотрись в себя повнимательней и найдешь его". Исаак засмеялся. Осия покраснел, опустил голо­ву и вышел из дому. "А ведь прав Варавва, -- думал он, -- я тащу все, что можно, но у кого я беру? Господи, прости меня".

"Осия, Осия". -- "Господи, это ты?" -- "Слушай, ты что с ума сошел?" -- "Прости меня, я задумался". -- "Давай, идем с нами". -- "Куда?" -- "Да вот здесь недалеко". -- "Нет, Кирам, я боюсь Варавву". -- "Осия, а где он?" -- "А вон, у Исаака в доме". -- "Хорошо, Осия, иди туда, куда шел, а мне нужно уви­деться с Вараввой". -- "А зачем?" -- "Иди, иди, уви­димся еще".

Кирам зашел в дом Исаака. "О, Варавва, мир тебе". -- "Кирам, дорогой, мир и вам. Кирам, Кирам, не стесняйся, присаживайся". -- "Варавва, где ты так долго пропадал?" -- "Кирам, вы же знаете мой путь". --"Знаем, но тебя так долго не было". -- "Ничего, зато я жив, и все награбленное мною раздайте между бедными прямо здесь в Иерусалиме". -- "Слушай, но ведь это же все..." -- "Да, я понимаю, добро принад­лежит синедриону, и все же оно наше, и отдать это нужно только бедным". -- "Хорошо, мы все сделаем, но тебе нужно убраться из Иерусалима". -- "Кирам, я обещаю вам, что сегодня же уйду отсюда, но мне нужно дождаться Осию. И еще попрошу вас, чтобы обо мне никто и ничего не знал". -- "Варавва, ты же знаешь нас". -- "Все, тогда я молчу. А вот и "баранчик" при­шел". Войдя в дом, Осия почувствовал себя неловко. "Ну что, кучерявый, что ты купил?" -- "Лепешки, рыбу, мясо и вино". -- "А вино зачем?" -- "Это только для вас, я не буду". -- "Ну и молодец. А сейчас ступай и приведи сюда своего отца". И Осия побежал.

-- "Отец, отец, пойдем быстрее к Исааку, я при­нес поесть и вина", -- "Что ж, идем". Следуя к Исаа­ку, Сомей думал и просил Господа: "Господи, исправь его, ведь он еще молод". Войдя в дом, Сомей сразу попросил Варавву: "Прошу тебя, перевоспитай моего сына". -- "Дядя Сомей, я обещаю тебе, что он испра­вится". -- "А ты?" -- "Это уже другой вопрос. Я старше от него и попытаюсь сделать то, что вы хотите. Пока я не знаю, как у меня получится, но думаю, что все станет на свои места". -- "Варавва, скажи мне, не страшно ли тебе за свою жизнь?" -- "О своей я пока не беспокоюсь, ибо думаю о других людях больше, чем о себе. Мне всегда радостно видеть человека в тот момент, когда он сыт и, ежели он накормлен, значит он добр". -- "Варавва, глаголишь ты правильно, но, на мой взгляд, ты поступаешь неправильно". -- "Дядя Сомей, Бог и только Бог рассудит всех нас. Но раз­бойником я себя никогда не буду считать". -- "Что ж, Варавва, тогда твоя судьба зависит только от самого тебя". -- "А я в этом и не сомневаюсь. Все, давайте лучше будем обедать, ибо мне скоро нужно покинуть Иерусалим".

Где-то за полночь Варавва покинул Иерусалим. "Боже мой, пойми меня правильно, ведь я все делаю не от хорошей жизни, и, когда я попаду к Тебе, не обессудь меня и мою грешную душу. Мне хочется, чтобы все люди жили в достатке, а не только те, кто, прикрываясь Твоим именем, грабит народ. Я отбираю уже награб­ленное, так кто же тогда из нас вор и разбойник, дай мне понять", -- думал он. Бог слышал Варавву, он же Его пока нет. Он шел вперед, в неизвестность, которая ждала его где-то там, за горизонтом, он шел, не торо­пясь, но походка была его уверенной.

Римский гнет свирепствовал. Земля обетованная жила в страхе. Полнейший хаос окружал всех людей со всех сторон. Творилось нечто непонятное, повсюду свирепствовала смерть. Люди ждали помощи от Все­вышнего каждый день, они ждали и надеялись, надея­лись на свою лучшую жизнь, ибо о хорошей жизни предвещали все пророки, жившие за многие лета до рождения мессии. И они не ошибались, ибо слышали глас Божий и утверждали его в своих записях. Все шло по предначертанию Божьему. Был день и была ночь, пели птицы и шумел ветер, шел дождь и светило солнце, и жизнь продолжалась в таком русле, обыкно­венном и необыкновенном. Божье течение вело всех только вперед. Жизнь шла рядом со смертью, смертью жестокой и несправедливой, и путь для всех был оди­наков, ибо он вел всех в вечное бессмертие. Но этого пока никто не понимал, ибо дитя Божье только возра­стало и развивалось во благо всех людей. Язычники-первосвященники чувствовали да и знали о рождении Бого-человека, но изменить что-либо не могли, ибо сам Всевышний не давал им такой возможности. Светлый луч Божьего познания только набирал свою силу, он готовился к новому рождению новой и светлой веры, веры неугасимой и вечной. И эта вера через всякие тернии будет пробивать себе путь. Трудность и не­справедливость будут стоять у нее на дороге, но она будет идти вперед, смывая темное, восставшее против нее. Ибо все только Божье должно присутствовать и жить на Земле.

НАЗАРЕТ. "Мария, Иосиф, извините, что мы вас побеспокоили, но я рад, что встретился с вами". -- "Иоанн, ты доволен встречей?" -- "Да, тетя Мария, но я еще что-то чувствую". -- "А что именно?" -- "Горе". -- "Дитя ты Мое, не нужно об этом говорить. Пусть жизнь для тебя будет выглядеть всегда прекрасной, как и ты сам. И прошу тебя, чаще вспоминай свою маму, она у тебя была очень добрая и справедливая. Жизнь у нее была короткой, но свое она получит или уже получила -- благодать в Царствии Небесном.

Точно знаю, Богу так угодно, ибо Он руководит нами и, когда вернется Осия (Иисус) на Землю, в жизни на­шей все изменится". -- "Тетя Мария, что Ты имеешь ввиду?" -- "Всю жизнь нашу. Иуваль, прошу тебя, бе­реги это чадо, ибо он от Бога". -- "Мария, я понял Тебя. Что ж, нам пора отправляться, ибо Иоанн уже тоскует по дому и Захарию". -- "Бог будет с вами, и Мои добрые мысли будут вас сопровождать". -- "Иоанн, ты прекрасен".

Иоанн сел в повозку. "Дядя Иуваль, едем, я хочу скорее увидеть своего отца". -- "Да-да, Иоанн, едем". Мария стояла и смотрела им вслед. Ей казалось, что в повозке сидит не Иоанн, а Ее Сын Иисус, слезы кати­лись по Ее щекам.

"Мария, успокойся и идем в дом". "Иосиф, пойми, Я Мать". -- "Я это понимаю, идем".

ВИФАВАРА. Захарий начал нервничать, и в этот момент он услышал: "Отец, отец, как я рад снова уви­деть тебя". -- "Иоанн, дорогой ты мой, я тоже рад, что вижу тебя. Иуваль, проходи, да что же это я". -- "За­харий, извини нас, что мы немного задержались". -- "Иуваль, я знал, я все знал, ибо слышал глас Божий, который мне глаголил о том, что вы скоро вернетесь". -- "Захарий, кто к нам пришел?" -- "Елисуа, иди сюда, вернулись твои спасатели". -- "Боже, Иуваль, Иоанн". -- "Елисуа, я знал, что ты останешься жи­вым". -- "Дорогие вы мои, я не знаю, как вас отблаго­дарить". -- "Елисуа, благодарность твоя -- это жизнь твоя, и нам не надобно ничего".

"Иуваль!" -- "Да, Захарий, я слушаю тебя". -- "Давай выйдем из дома, мне нужно поговорить с то­бой". -- "Идем". Они вышли из дома, Захарий по­смотрел на голубое небо. "Иуваль, слушай меня вни­мательно. Мне очень скоро придется покинуть этот свет". -- "Захарий, о чем ты говоришь?" -- "Иуваль, прошу тебя, когда я отойду в мир иной, не оставь Иоан­на одного. И прошу тебя, мои рукописи сохрани для людей. Думаю, что их когда-то прочтут люди". -- "Захарий, но ведь ты же не болен?" -- "Да, я не болен, но переход мой может произойти в любую минуту, ибо так угодно Всевышнему, Иоанну пока об этом не ска­зывай". -- "Да, Захарий, задал ты мне вопрос, теперь я, наверное, не смогу успокоиться до конца дней своих. Скажи мне, Захарий, не страшно ли тебе покидать нас?" -- "Страшно, Иуваль, очень страшно, ведь я же человек, а Бог есть Бог, и, значит, я нужен Ему там". -- "И ты можешь мне сказать, когда это произойдет?" -- "Очень скоро я усну и больше никогда не встану, душа моя отойдет в объятия Божьи. А сейчас идем в дом, ибо уже время обеда". -- "Захарий, я клянусь пред тобой и Господом Богом в том, что я сохраню твое дитя, и ты, глядя на нас из иного мира, убедишься в этом. Но я очень сильно буду скучать по тебе". -- "Иуваль, от жалости до встречи со мной -- не долгий путь, ибо точно знаю, что мы всегда будем вместе". -- "Захарий, красиво ты говоришь, но все-таки не хочется покидать этот свет". -- "Иуваль, всем не хочется, но все уходят. Жалко им или нет, но они уходят, ибо всех ждет вечная жизнь. Все, идем, ибо я боюсь, чтобы Иоанн ничего не заподозрил".

"Отец, дядя Иуваль, присаживайтесь, мы с Елисуа уже все приготовили". -- "Большое вам спасибо. По­годите-погодите, Елисуа, а где Авраам?" -- "Захарий, он скоро вернется". -- "Елисуа, учти, я назариянин".

-- "Конечно, я понимаю, но он ушел в синагогу". -- "Но почему его так долго нет?" -- "Я не знаю". -- "Значит, с ним что-то случилось?"

В синагоге Авраам начал рассказывать прихожа­нам об огненной колеснице. Его слушали очень внима­тельно. Выслушав до конца, несколько человек взяли его за руки и вывели на улицу. "Люди, посмотрите на этого безумца, ибо он глаголит о дьявольской истине, этот человек является посланником дьявола. Давайте забросаем его камнями".

"Отец, что с тобой?" -- "Иоанн, не получился у нас с тобой обед, идемте все к синагоге, ибо чувствую, что-то случилось". -- "Захарий, ты о чем?" -- "Иуваль, идемте скорее. Елисуа, ты побудь здесь". -- "Нет, Захарий, я тоже пойду, ибо мне бояться нечего". -- "Что ж, тогда идемте".

У Храма Божьего лежал окровавленный труп Ав­раама. Захарий стал на колени и заплакал: "Боже, за что, за что? Ведь этот человек ни в чем не был виновен". -- "Захарий, в этой смерти Я виновен, неверие погубило этого прекрасного человека. Он лично верил во все, ибо он видел Царствие Божье, и его душа хотела рассказать об увиденном всем, но черствость оказалась сильнее. За­харий, прошу тебя, предай земле его тело со всеми почес­тями, душу же его Я уже принял". -- "Господи, я слышу Тебя и сделаю все так, как Ты хочешь".

"Елисуа, Иуваль, давайте отнесем его ко мне в дом, а завтра предадим его тело земле". -- "Захарий, сей­час-сейчас, я мигом вернусь. Я хочу взять повозку". -- "Нет, Иуваль, понесем его на руках, ибо он достоин этого".

"Господи, я священник, проповедую только все доб­рое. У меня даже в мыслях никогда не было помысла убить человека, но что я вижу сейчас. Те люди, которые проповедуют истину, воспевают истину, воспевают зло".

-- "Захарий, Я в этом невиновен". -- "Господи, а кто же?" -- "Зло, и только оно виновно во всем". -- "Боже, я Тебя не понимаю, вразуми меня: кто же мы есть на самом деле?" -- "Лично ты, Захарий, есть пророк, и ты идешь от власти Божьей, ты очень добр". -- "А поче­му же другие такие злые и так жестоко поступают с себе подобным?" -- "Захарий, успокойся, ибо со вре­менем все облагоразумятся. И пойми, твоя душа -- есть предначертание Мое. В тебе есть Я, и ты дол­жен понять эту истину, как и предыдущие пророки поняли ее". -- "Господи, я несу это тело на своих руках, тело создано Тобой, в него Ты вселил дух свой. Пойми, я не дьявол, ибо несу Твое творение и хочу понять, зачем и почему люди рождают зло?" -- "Заха­рий, ты человек Божий и вдумайся сам во все, ибо Меня, Всевышнего, те, кто не принимает, как Творца, рождают в себе зло, и поэтому у вас и происходит бе­зобразие. Ибо они думают совсем о другом и души свои оставляют где-то позади себя. Захарий, думаю, что ты понял Меня. В общем, предай тело Авраама земле, и Я жду тебя". -- "Господи, но мне страшно".

-- "Страх пройдет, ибо Я встречу тебя и Царствие Мое воспоет тебя". -- "Господи, прошу Тебя, забери меня только без мук". -- "Захарий, все так и будет. За Иоанна не беспокойся". -- "Боже, как мне трудно все это перенести". -- "Захарий, ты человек пожилой и не должен об этом думать, ибо Я беру твою душу в Свои руки". -- "Тогда я полностью согласен, делай все так, как угодно Твоей воле". Пройдя еще несколь­ко метров, Захарий остановился и подумал: "Иоанн, Иоанн, долго я ждал твоего появления на свет, и вот я должен скоро потерять тебя, но не навсегда, ибо буду ждать тебя там". -- Захарий поднял свой взор к не­бесам. "Мне всегда будет грустно, доколе я не встречу тебя в Царствии Божьем".

Иоанн же шел и смотрел на мертвое тело Авраа­ма. Своими мыслями он хотел возвратить ему жизнь, но у него ничего не получалось, он сожалел об этом. Господь видел все это и слышал его мысли.

Плакали плакальщицы над телом Авраама. Заха­рий все время молчал и думал о своем. Глядя на по­койного, он видел в нем себя, ибо уже ждал своей участи. Страха в душе его не было, зная, что Господь ждет его, предрассудки Захарий оставил где-то там, позади. Он вспомнил о Елизавете, и душа его с телом потянулась к ней, в ту неизвестность, хотя чувства его не хотели покидать белый свет. Тело Авраама было предано земле.

"Все, идемте ко мне в дом. Елисуа, что ты стоишь, идем". -- "Знаешь, Захарий, я представил себя на его месте". -- "Прошу тебя, об этом не думай, ибо все там будем, и это не страшно именно тогда, когда не дума­ешь об этом. Иоанн, я прав?" -- "Да, отец, ты прав". -- "И все же, сын ты мой, пойми, что мы рождены только для того, чтобы уйти в Царствие Его, и этого бояться ни в коем случае не нужно. Ибо жизнь есть от Бога, как и все остальное. И ежели мы со всей душой поймем это, то нам никогда не будет страшно перейти барьер. Идемте, а тело его пусть покоится с добром. Наша земля родила много пророков, извините меня, родила Предтечу Божью, родила самого Бога, и эта Земля всем своим теплом приняла тело простого че­ловека, по имени Авраам, и не будем мешать ему поко­иться в этой обетованной земле". -- "Отец, скажи мне..." -- "Иоанн, я знаю, о чем ты хочешь спросить меня, и я отвечу тебе так, что придет такое время, и мы снова увидимся с ним. За него не беспокойся, он уже в объятиях Божьих".

РИМ. "Даврий, сынок, где ты был так долго?" -- "Мама, извини меня, я играл". -- "Я не могу тебя найти, с утра до обеда тебя не было дома". -- "Ма­мочка, извини меня, понимаешь, Клавдия, друга моего, очень избили, и я вел следствие". -- "Что-о, какое еще следствие?" -- "Понимаешь, я хотел узнать, кто его избил, зачем и почему". -- "Ну и что ты узнал?"

-- "Конечно, мама, я многое узнал, но мне досталось".

-- "Следователь ты мой дорогой, иди поешь и отды­хай". -- "Мама, я знал, что ты поймешь меня правиль­но". -- "Иди, иди, "Цезарь". -- "Мама, так больше не говори, ибо за такие слова можно пострадать". -- "Даврий, о чем ты?" -- "Мама Хиттура, о том, что в Риме творится что-то непонятное". Хиттура задумалась. "Боже, неужели мой сын начал взрослеть я, дай Боже, чтобы он таким и остался. Куда Ты только нас не водил за Собой, и везде мы оставались только с Тобой. Пожалей всех нас и нашего сына". -- "Хит­тура, вы рождены только по воле Моей, и все зависит только от Меня. В первую очередь -- это жизнь ваша и всей семьи. Твой сын со временем прославит­ся, ибо он встретится с Моим, но ему об этом не говори никогда". -- "Кто это со мной говорит?" -- "Тот, именно тот, с кем ты говоришь и к кому ты обраща­лась". -- "Ой, мне страшно". -- "Нет, Хиттура, не бойся, ибо Я всегда приветствую слышащих Меня". -- "Да что же это такое?" -- "Это Я, Бог Всевыш­ний". -- "Нет, нет, в это я не могу поверить". -- "Сможешь, Я тебе обещаю. Ты поверишь, и со време­нем во все Мое поверит твой сын, ибо он будет очень справедлив не только ко всем людям, но и ко всему Божьему. Сейчас он даже ни о чем не подозревает, но я скажу: еще не время знать ему многое, пусть развива­ется и здравствует во славу Божью, ибо она будет яв­ляться оберегом для него".

Хиттура присела, внимательно посмотрела на Дав­рия. "Сын мой, неужели ты..." -- она замолчала, ибо внутренний голос глаголил ей: "Хиттура, молчи, не гне­ви Меня". -- "Я все поняла".

"Мама, я еще хочу поиграть". -- "Даврий, солнце уже ушло к Богу, и тебе нужно отдыхать". -- "Но я не хочу". -- "Нет, Даврий, пора". -- "Хорошо, сейчас я лягу, но завтра разреши мне". -- "Конечно, Даврий, зав­тра, завтра... Господи, да что же это со мной?" -- "Успо­койся и уложи своего сына, ибо он за день так намаялся".

Даврий нехотя лег в постель, спать не хотелось, ибо солнце еще делало свою прихоть, тускло, но оно еще светило. "Зачем ты светишь, ответь мне, но так, чтобы я понял". -- "Даврий". -- "Мама, мама, кто это со мной говорит?" -- "Успокойся, это тебе присни­лось". -- "Нет, не приснилось, со мной кто-то гово­рил". -- "Нет-нет, дорогой, отдыхай". -- "Мама, не уходи от меня далеко, я боюсь". -- "Давай спи, все будет хорошо". Он закрыл глаза, была полная темно­та. Изнутри себя он услышал голос: "Даврий, ты есть дитя Божие". -- "А кто есть вы?" -- "Я твой Тво­рец". -- "Хм, и только?" -- "Да, и только. Ты Меня видишь?" -- "Нет, но мне очень приятно, ибо от Тебя идет сильное тепло". -- "Даврий, Я прошу тебя, будь вежлив со всеми людьми, с которыми придется встре­титься в жизни. Я тебя только напутствую, ибо со временем ты забудешь обо Мне". -- "Но как можно забыть?" -- "Даврий, это в Моих силах, только не в твоих". -- "Что ж, если Ты неведомая сила, то очень добрая". С этим Даврий и уснул.

Сон был необыкновенный, он где-то парил, неве­домая сила тянула его куда-то в бездну. Он хотел кричать, но у него ничего не получалось, но чувства были очень приятные. "Господи, что за свет я вижу пред собой, до чего же он ласков ко мне". -- "Даврий, ты еще ребенок, но ты уже видишь свое бессмертие, свою вечную жизнь". -- "Но я, но я пока не хочу умирать". -- "Дитя, ты не умрешь. Прошу тебя, лучше запомни эту красоту, ибо такое не каждому дано уви­деть при жизни своей". Душа Даврия неслась с огромной скоростью навстречу Вечности.

Проснувшись поутру, он взялся за голову. "Боже, что это происходило со мной?" -- "Даврий, сынок, с кем ты говоришь?" -- "Да нет, мам, я просто... сам с собой говорю". -- "Ты случайно не заболел?" -- "Нет, мама, я здоров. Сон мне приснился очень интересный, и вот я стараюсь его вспомнить". -- "Даврий, сон есть лишь сон". -- "Мама, я тебя понимаю, но этот сон был нео­быкновенный". -- "Все, хватит, иди лучше поешь и ты все забудешь". -- "Этого я никогда не забуду, ибо я парил, как птица, и мне казалось..." -- "Так, хватит, луч­ше кушай". Даврий посмотрел на мать. "Не могу я по­нять, ведь вы взрослые люди, и почему у вас такое отноше­ние складывается ко всему неведомому?" -- подумал он.

"Мама, ты мне обещала, что сегодня пойдем смотреть бой гладиаторов". -- "Раз обещала, тогда пойдем. Но не страшно ли тебе будет?" -- "Нет". -- "Даврий, но как мы тебя поведем, ведь детям..." -- "Я знаю, запрещено посещать такие места. Мама, отец наш имеет силу среди членов сената". -- "Да, Даврий, ты хитер, хорошо, я пого­ворю с отцом. Но лично я, как мать, думаю, что после того зрелища у тебя вообще сны будут..." -- "Мама, я хочу видеть, и тем более, обещанное слово нужно сдерживать". -- "Хорошо, я согласна, обещаю, что ты увидишь это страшное нечеловеческое зрелище".

Они медленно шли улицами Рима, Даврий был на высоте, он чувствовал себя взрослым, ибо его прихоть, о которой он мечтал, исполнилась. "Скоро, очень скоро я увижу бой настоящих мужчин". -- "Даврий". -- "Да, мама". -- "Смотри, небо покрылось тучами, судя по всему, скоро пойдет дождь. А это значит, что зрелище, а точнее побоище, будет отменено". -- "Мама, но что же это такое? Я же хотел посмотреть". -- "В следу­ющий раз увидишь". -- "Все, с этого момента я возне­навижу дождь и до конца дней моих тучи будут являть­ся для меня чем-то неприятным". -- "Сынок, но я же не виновата". -- "Мама, идем лучше домой, я снова хочу уснуть и побывать в том неведомом Царствии, где я был сегодня ночью". -- "Дитя ты мое, о чем ты говоришь?" -- "Я хочу, я хочу снова побывать там". -- "Что ж, идем, ибо одно из двух твоих желаний должно сегодня исполниться". Даврий негодовал, он был ом­рачен, и все же он находил в себе силы, чтобы сдер­жать себя. Находясь уже в постели, он услышал пер­вые раскаты грома, в комнате появилась ослепительная вспышка, Даврий закрыл глаза. "Все началось так это не кстати, -- подумал он, -- у меня была возможность увидеть бой гладиаторов, сейчас она утеряна, и на ка­кое время, не известно никому".

"Даврий, сынок, ты спишь?" Ему не хотелось отве­чать, с чем он и уснул под раскаты грома.

ВИФАВАРА. Захарий смотрел на своего сына, Иоанн спал. "Дитя ты мое, очень и очень скоро ты начнешь свой истинный жизненный путь. Меня скоро не станет, но я всегда буду видеть тебя и всех тех, кто будет воспевать тебя. Прошу тебя, дорожи всем Божь­им, величай Бога и воспевай Его, и Он повернется к тебе лицом, и ты, дитя мое, увидишь яркий свет Его. И это свечение будет твоим жизненным посохом, который тебя восславит и вознесет к небесам". Захарий наклонился и поцеловал Иоанна. И в этот момент он почув­ствовал, что за спиной его еще кто-то находится. "Иуваль, это ты?" -- "Нет, Захарий, это я, Елизавета. Я тоже смотрю на нашего сына". Захария затрясло, по спине потекли холодные струйки пота. "Захарий, не бойся, повернись ко мне". -- "Елизавета, дорогая ты моя, говори потише, ибо разбудишь Иоанна. Дай я тебя поцелую". -- "Захарий, дух очень трудно..." -- "Но все же я хочу тебя поцеловать". -- "Сейчас, погоди, несколько мгновений". В комнате зашумел ветер, За­харию казалось, что вокруг него все горит, и вот из облачного свечения стало материализоваться физичес­кое тело его жены Елизаветы. "А вот сейчас, дорогой, ты меня можешь поцеловать, а я же поцелую свое дитя".

-- "Как мне все это непривычно". -- "Захарий, при­выкнешь, ведь скоро ты будешь такой, как и я. Не бойся, подойди ко мне и обними меня". Он подошел, обнял Елизавету и заплакал: "Жена ты моя, как мне трудно без тебя". -- "Захарий, но ведь у тебя есть сын наш, а это все равно, что я, ибо он плод наш". -- "Я тебя понимаю, но все же мне трудно". -- "Захарий, пойми, только от Бога зависит все". -- "Я это все понимаю, но хотелось, чтобы все было иначе". -- "Ты второй раз просишь меня об этом, но учти одно, как угодно Богу, так оно и будет, а все остальное нас ждет впереди". -- "Елизавета, скажи мне, как там?" -- "За­харий, отвечу так: очень хорошо, но..." -- "Елизавета, дальше не говори. Знаешь, недавно я предал земле..."

-- "Захарий, я знаю, и Авраама я недавно видела, он уже здесь, но пока проходит обработку". -- "А что это значит?" -- "Сам скоро узнаешь". -- "Скажи мне, а ты видела Всевышнего?" -- "Пойми, я нахожусь во власти Его, в Его Истине, а Истина -- есть Он и только Он, и мы, все умершие, живем в Царствии Бо­жьем". -- "Елизавета, я тебя понял и не понял, но осознал для себя одно -- то, что Он есть, Он реален, как сила и дух. Об остальном я говорить не буду". -- "Захарий, все, мне пора, но еще раз прошу тебя, будь спокоен, ибо я все время нахожусь рядом. Подойди ко мне поближе". Захарий подошел, посмотрел в глаза своей жене, из глаз ее исходил очень сильный жар. Он удивился, почему все так происходит, и в этот момент Елизавета исчезла. Захарий посмотрел на Иоанна, но сын спал, он успокоился и сам прилег рядом со своим чадом, обнявши его, он крепко уснул. Может быть, ему что-то и виделось, но об этом знает лишь только сам Всевышний.

На следующий день Иуваль собрался отправиться в Иерусалим. По восходу солнца он зашел к Захарию. "Мир тебе". -- "Бог с тобой, Иуваль". -- "Понима­ешь, Захарий, мне нужно отправиться в Иерусалим, дела у меня есть там неотложные". -- "Иуваль, учти, Иоанна с тобой я не пущу". -- "Да нет, я его и не прошу, мне там надобно быть одному". -- "Иуваль, прошу тебя, не задерживайся там долго, ибо неровен час..." -- "Захарий, я все понял". Елисуа посмотрел на Иуваля. "Елисуа, по взгляду твоему молящему я по­нял, что ты хочешь отправиться со мной в Иерусалим".

-- "Конечно, я не против, идем со мной. Захарий, Иоанн, не скучайте без нас, мы скоро вернемся". Захарию стало не по себе. "А вдруг я уйду в мир иной, тем самым я могу напугать Иоанна. Как не кстати ушел Иуваль", -- подумал Захарий.

"Иоанн", -- "Отец, я слушаю тебя". -- "Идем со мной". -- "Если не секрет, то куда?" -- "Иоанн, я хочу побыть с тобой сегодня целый день на природе". -- "Отец, я не против, мне тоже хочется погулять, надоело сидеть дома. Отец, идем на Иордан, там красивые мес­та". -- "Идем, я тоже хочу увидеть эту Божью красоту".

Подойдя к реке, Захарий призадумался, и так молча он стоял несколько мгновений. "Иоанн, посмотри сюда".

-- "А что там такое?" -- "Да вроде бы и нет ничего приметного, но здесь в этом месте когда-то много-мно­го лет назад переправлялся чрез Иордан с израильтя­нами сам Иисус Навин и это место воистину святое место". -- "Отец, значит, поэтому наше селение и на­зывают "Домом переправы?" -- "Да, именно поэтому и называют". -- "Отец, мне кажется, что я-я..." -- "Ну что ты замолчал?" -- "Понимаешь, отец, или мне пока­залось, или я на самом деле увидел яркую вспышку".

-- "Где именно?" -- "А вот, недалеко от берега". -- "Иоанн, это было на самом деле, сам Господь привел нас сюда, дабы укрепить тебя И больше влить в тебя силы Божьей". -- "Отец, но я этого не чувствую". Захарий улыбнулся. "Придет время и почувствуешь".

"Отец, давай подойдем вон к тем рыбакам". -- "Мир вам!" -- "А, Захарий, мир и вам. Что, надоело все время находиться в синагоге?" -- "Просто решили с сыном провести свое свободное время на свежем воздухе, тем более у реки". -- "Захарий, не стесняй­тесь, присоединяйтесь к нам, и угощайся рыбой". -- "Спасибо вам". -- "Отец, я лучше пойду к реке, а ты посиди, отдохни". -- "Хорошо, иди". -- "Захарий, про­сти нас за нашу дерзость, но скажи нам: правда, что твой сын от Бога и что он есть Предтеча Божья?" -- "Я даже не знаю, как вам ответить, но скажу так, что через несколько лет вы узнаете о нем, а пока он есть лишь дитя". -- "Да, Захарий, это интересно. И почему Бог избрал именно наши места для своих посланни­ков". -- "Судя по всему, Богу понравилась наша мест­ность, да и страдания нашего народа переполнили чашу Божью, а именно терпение. Вот и избрал Он Моисея, Иисуса Навина, Иова, а сейчас очередь пришла к на­шим детям". -- "Скажи, ты епископ, веришь ли ты в жизнь, в ту жизнь, что существует на Небесах?" -- "Когда-то не верил, а сейчас верю, ибо вижу сына сво­его, и сам чувствую, что в каждом человеке восседает дух Господен. Только Его нужно услышать и почув­ствовать". -- "Научи нас, как это сделать". -- "По­нимаете, этому научить, наверное, нельзя". -- "Что же тогда делать?" -- "Поверить нужно и открыться пред Богом, и думаю, что тогда вы услышите Его, и Он за­говорит с каждым из вас". -- "Захарий, а ты говоришь с Ним?" -- "Не только говорю, но и видел Его". "Ты видел Бога?" -- "Нет, не самого Всевышнего, но Ар­хангела Гавриила". -- "Скажи нам, какой он из себя".

-- "Нет, не скажу, ибо это трудно объяснить, да и боюсь, что вы будете смеяться надо мной, как когда-то люди смеялись над Моисеем". -- "Мы об этом слы­шали и точно знаем, что даже брат его над ним смеял­ся. И все же, смеясь, он шел вслед за Моисеем". -- "Вот-вот, теперь Я думаю, что вам все понятно. Спасибо вам за угощение, судя по всему, нам пора, Иоанн, Иоанн, идем". -- "Отец, нет". -- "Нет, идем".

Иоанн шел впереди отца. Захарий смотрел вслед сыну. "Боже, как умно Ты все сделал, дитя мое идет впереди меня. Оно идет не зря, ибо несет все Божье в этот белый свет, как когда-то и я нес. Но мое время прошло, и мне пора к Тебе, а ему еще предстоит пройти много", -- думал Захарий. "Отец, догоняй меня". За­харий улыбнулся. "Эх, сынок..."

Пройдя одиннадцать миль, Иуваль не выдержал и обратился, к Елисуа: "Слушай, Елисуа, я больше не могу, нужно отдохнуть немного". -- "Иуваль, я не про­тив, давай через три мили и отдохнем". -- "Елисуа, но я же не ишак, я пожилой человек, и мне нужен отдых".

-- "Хорошо, Иуваль, вон там видишь, у костра сидит какой-то путник, давай подойдем к нему и там остано­вимся на отдых". Иуваля передернуло, и все же он согласился. Подойдя ближе к отдыхающему путнику, Иуваль невольно подумал: "Смотри какой верзила си­дит, он мне кого-то напоминает, но, как бы то ни было, придется обосноваться рядом с ним". "Мир тебе". Путник, не повернув головы, ответил: "Если с миром, то располагайтесь и угощайтесь, мясо уже готово". Иува­лю стало не по себе, холодный пот покатился по спине. "Елисуа, присаживайся, мне же надобно... сейчас я приду". Елисуа присел, посмотрел на путника, а тот на Елисуа. "Что у тебя за раны на руках, не проказа ли?"

-- "Нет, уважаемый, нет, это просто раны". -- "А на ногах?" Елисуа покраснел. В этот момент к ним подо­шел Иуваль. "Боже, Варавва, это ты?" -- "Дядя Иуваль, это я". -- "Знаешь, а я тебя испугался". -- "Дорогой, не бойся, ибо таким, как ты, я горя не несу, присажи­вайся". -- "Варавва, извини меня, а почему ты такой мрачный?" -- "Жизнь, сама жизнь делает меня тако­вым, и я, как пес бродячий, шатаюсь по этому белому свету, и нет мне нигде места". Варавва внимательно посмотрел на Иуваля. "Скажи мне, это твой друг?" -- "Варавва, понимаешь, не друг, он ближе, ибо он спасен­ный мною, или, другими словами говоря, снятый мною с креста". -- "Он что, покойник?" -- "Да нет, он уже живой". Варавва задумался. "Как мне вас понять?" -- "Варавва, это уже другой вопрос, а точнее ответ". Ели­суа смотрел на Варавву и думал: "Господи, это есть тот человек, который мне нужен. Он и только он поможет мне в моей жизни. Именно с ним я стану настоящим человеком". -- "Как звать тебя?" -- "А-а, меня? Ели­суа". -- "Елисуа, вижу я, что мы с тобой равны в годах". -- "Да-да, равны". -- "И ты решил сам для себя..." -- "А что именно?" -- "Я хочу, чтобы ты остался со мной, ибо я останусь с тобой". -- "Но учти, мы будем вершить суд над злодеями, которые сосут из нас кровь". -- "Я в этом убедился сам". -- "Вот и хорошо. Но прошу тебя, Елисуа, если ты обидишь хотя бы одного невинного человека, то я сам отрежу тебе голову". -- "Варавва, я при жизни пережил смерть, и я не позволю самому себе сделать кому-то больно". -- "Слушай, а ты мне нравишься, Елисуа, пойми меня, я иду против дьявольщины, тех, которые восседают в хра­мах, синагогах. Они видят пред собой только стены позолоченные, о людях они просто забыли, но при этом воспевают сами не зная кого. Но как они гробят и грабят народ..." - "Варавва, извини меня, но что я буду делать, ибо убивать я не смогу". -- "А я тебя об этом и не прошу. Я буду вершить суд, ты же будешь рядом, ибо кто-то должен быть свидетелем". -- "Чего?"

-- "Понимаешь, мы молоды, и мы не должны допус­тить, чтобы эта нечисть расползалась по всей Земле".

-- "Варавва, мне не все понятно, но я буду рядом с тобой всегда". Иуваль заплакал. "Дядя Иуваль, что ты?" -- "Знаете, я бы тоже хотел остаться с вами, но я боюсь, да и стар уже". Варавва засмеялся, потом изрек: "Запомни навсегда: только млад свершит то, что не ус­пел стар". -- "Спасибо, спасибо тебе, Варавва". -- "А сейчас -- ешьте мясо". -- "А ты почему не ешь?"

-- "Я не могу, ибо оно мне напоминает человеческое, и когда-то буду им сыт". -- "Варавва, может вина?" -- "А вот от этого удовольствия я не откажусь". -- "Вот тебе мелех". -- "Дядя Иуваль, ты прожил много лет, ответь мне, почему в жизни устроено все так, именно я хочу понять истину". -- "Варавва, понимаешь, истина

-- это мы со всей своей душой и телом. Деньги, дра­гоценности -- это другая истина, обман -- третье явление, и лишь смерть подводит итог и ставит все на свои места". -- "Что ж, тогда всю свою жизнь я отдам бедным людям". -- "Варавва, ты молодец и, на мой взгляд, не зря тебе Бог дал жизнь, хотя я думаю, что она у тебя будет очень трудной". -- "Я это и сам знаю, ибо внутри меня все горит".

"Неужели я стану разбойником?" -- подумал Ели­суа. При этом Варавва смотрел куда-то в поднебесье, ему грезилось кровавое небо, тучи представлялись ему каким-то мерзким столпотворением. Иуваль отошел в сторону и тоже задумался: "Господи, зачем Ты нам дал жизнь, страх и радость? Неужели это все пройдет и останется незамеченным? Я прожил жизнь, не ведая, почему, и на старости хочу понять, зачем я прожил ее, как быть, Боже, как быть и где найти свое спасение?"

-- "В Иоанне ты найдешь свое спасение". Иуваль припал к земле. Варавва обернулся. "Слушай, Елисуа, он же почти не пил вина, почему же он упал? Дядя Иуваль, что с тобой?" -- "Нет-нет, ничего, все хорошо, только мне срочно нужно вернуться в Вифавару, в Иерусалим я не хочу". -- "Да что с тобой?" -- "Ва­равва, ты помнишь того мальчика по имени Иоанн?" -- "Да-да, я что-то, хотя смутно, вспоминаю". -- "Так вот, мне нужно к нему, ибо душа моя что-то услышала". -- "Дядя Иуваль, ты меня пугаешь". -- "Нет-нет, это есть зов Божий". -- "Тогда мы тебя не держим". -- "Елисуа, ты идешь со мной?" -- "Нет, я останусь с этим прекрасным человеком и, судя по всему, другом. Я нашел свой берег, тем и буду жить". -- "Тогда прощайте, мне нужно спешить". -- "Дядя Иуваль, возьми в дорогу хлеба". -- "Спасибо, у меня есть. Ме­лех с вином я вам оставлю. Все, мне пора". -- "Ели­суа, что с ним случилось?" -- "Варавва, это известно только ему. Что мы дальше будем делать?" -- "Вот, Елисуа, сейчас мы это и обсудим". -- "Я согласен, только немного отдохну". -- "Отдыхай, нам спешить некуда, ибо нас нигде не ждут и жизнь наша ничего не стоит. Я признаюсь, дядя Иуваль мне очень нравится. Ради таких людей, на мой взгляд, можно нарушать заповеди Моисеевы. Елисуа, Елисуа... Ну молодец, тогда и я прилягу, устал я от всего.

Иуваль возвращался в Вифавару, он думал только об Иоанне и Захарии. Пред собой он не видел ничего, и только единственный оклик остановил его: "Да он сумасшедший!" -- "Кто, я?" Пред Иувалем спешились легионеры. "Уважаемые, я вас слушаю". -- "Ты что, глухонемой?" -- "Да нет, просто я..." -- "Понятно. Куда ты следуешь?" -- "В Вифавару". -- "А откуда?" -- "Да я и сам не знаю". Легионеры засмеялись: "Слушай, не видел ли ты верзилу?" -- "А, этого раз­бойника, видел, он у меня забрал мое хранилище (ко­шелек)". -- "Где ты его видел?" -- "О, это было вчера, и он мне сказал, что идет в Гадару, дабы там встретиться со своими друзьями". -- "А почему он тебе это сказал?" -- "Я и сам не знаю, может, я понра­вился ему". -- "Ты или твои динарии?" -- "Мне, кажется, ему все равно". -- "Он был один?" -- "Нет, почему один, их было человек сорок или больше". -- "Все, тогда скачем в Иерусалим за подмогой". -- "Да-да, спешите, ибо войско у этого верзилы наводит на всех ужас". -- "Безумец, замолчи". Иуваль в душе смеял­ся: "Боже, спасибо Тебе, горе я отвел в сторону".

ВИФАВАРА. "Иоанн, сын мой, подойди ко мне". -- "Отец, тебе что, плохо?" -- "Нет-нет, со мной все хорошо. Присядь рядом со мной, я хочу с тобой погово­рить". -- "Отец, отец, я вижу, что тебе не по себе, мне страшно". -- "Сынок, не бойся, страшиться этого не нужно. Я чувствую, что пришло мое время -- и мне нужно уйти". -- "Отец, дорогой ты мой, я же еще ребенок, не оставляй меня". -- "Иоанн, я тебя не ос­тавлю, пока не придет Иуваль". -- "Да что же это такое, мама ушла, ты меня покидаешь?" -- "Сынок, на это есть воля Божья". -- "Отец, воля волей, но ведь жизнь есть жизнь". -- "Иоанн, там тоже есть жизнь, и я иду к твоей маме". -- "А я, а я, как мне быть?" -- "Иоанн, ты встретишься на земле с Богом", -- "А кто он будет?" -- "Дядя Иуваль тебе все объяснит". Он стал на колени. "Боже, я Твое дитя, прошу Тебя, не забирай у меня мою единственную радость, я не смогу без него". -- "Иоанн, сынок, запиши то, что я слышу: "И хочу тебе сказать в двадцать четвертый день один­надцатого месяца, это месяц шеват, во второй год Дария я услышал глас Божий, которому я не поверил, и я был наказан. Но после, по истине Божьей я прозрел, не зря мы с тобой гуляли над Иорданом, я привел тебя к святым местам, туда, где ступала нога Моисея, Иисуса Навина, и в том свечении, что ты тогда видел, никогда не сомневайся, ибо ты есть Предтеча". -- "Отец". -- "Иоанн, не плачь, мы всегда с мамой будем рядом с тобой". Иоанн не выдержал и громко зарыдал: "Боже, помоги мне и отцу моему". Захарий держался изо всех сил. Глядя на Иоанна, он ждал Иуваля. Смотреть на плачущего сына ему было больно, он терпел и ждал...

"Господи, быстрее, быстрее".

Иуваль бежал. "Да что же это такое, одни змеи у меня на пути, к чему это все, неужели, неужели... Нет, все равно я успею, не может такого быть, ибо Иоанн для меня -- моя жизнь".

РИМ. "Даврий!" -- "Мама, что случилось?" -- "Отец наш, можно сказать, добился исполнения твоего желания". -- "Мама, мамочка, как я рад". -- "Вот, Даврий, сегодня мы и идем смотреть бой гладиаторов".

-- "Спасибо вам, наконец-то я увижу то, что хотел увидеть. Идемте прямо сейчас". -- "Хорошо, сейчас пойдем, и там нас ждет твой отец".

Вокруг шумел народ, все ждали чего-то необык­новенного. Даврий посмотрел по сторонам, на этом зре­лище женщин было большинство. Это его удивило. "Даврий, не отвлекайся". -- "Мама, но я..." -- "Ты о чем нас просил?" -- "Извините меня".

На поле вышли два гладиатора, завязался бой. Это было действительно зрелище. Вокруг все кричали, можно сказать, орали. "Мама, они что, звери?" -- "Нет, сынок, они гладиаторы". -- "А все, смотрящие на них?"

-- "Замолчи, ибо это может на нас повлиять, смотри лучше на бой". -- "Нет, с меня хватит, я лучше зак­рою глаза, ибо это не бой, здесь пахнет чем-то непри­ятным". -- "Даврий, да что с тобой?" -- "Ничего, давайте уйдем отсюда, ибо кровь красного цвета будет меня преследовать всю мою жизнь". -- "Сын ты мой, о чем ты говоришь?" -- "О смерти своей". -- "Тогда скорее уйдем отсюда". -- "Мама, мне очень плохо, но не от боя гладиаторов, а от тех женщин, которые рожа­ют нас и убивают". -- "Даврий, прости меня, но гла­диаторы -- не люди". -- "А мы кто?" -- "Прости меня еще раз. Да, они люди, но строй наш такой". -- "Мамочка, но почему они убивают друг друга?" -- "Дав­рий, то прихоть богатых, и только деньги вершат это зло. Не вини нас в этом, мы ни в чем не виновны". -- "Все, я стану настоящим человеком, ибо чувствую, что смерть должна быть справедливой, но ни в коем случае не принужденной. Мама Хиттура, я правильно гово­рю". -- "Даврий, мне стыдно, ты мое дитя и учишь меня. Теперь я знаю, что глаза, ум детей превыше нашего мышления. Знаешь, Даврий, когда-то давным-давно Бог Зевс на огненной колеснице приземлился у нас в Риме, и знаешь, что Он сказал?" -- "Нет". -- "Он сказал: "Люди, вас всегда посещают Боги, те, ко­торые сотворили вас, радуйтесь им, но не гоните, ибо гоня Творца, своего, вы утратите себя. Наши огненные колесницы всегда будут посещать вашу Землю и свое Творение". -- "Мама, а ты Зевса видела?" -- "Нет, не видела". -- "А я бы хотел увидеть". -- "Придет время, и ты увидишь" -- "А когда это время насту­пит?" -- "Скоро, Даврий, очень скоро..."

ВИФАВАРА. "Слава Всевышнему, наконец-то я добрался до дома своего, -- подумал Иуваль, -- но нет, мне нужно идти к Захарию". Захарий лежал, ря­дом сидел плачущий Иоанн.

"Иоанн, что, уже?" -- "Нет, он спит, я боюсь". -- "Сынок, не бойся, я же рядом с тобой. Захарий, про­снись". Тот открыл глаза. -- "Иуваль, я-я дождался тебя, слава Богу, теперь мне не страшно уходить к своей Елизавете". -- "Захарий, не уходи". -- "Иуваль, бере­ги Иоанна. Сынок, подойди ко мне". -- "Отец!" -- "Иоанн, держись дяди Иуваля, мне же пора". -- "Отец, прошу тебя, не уходи". -- "Сынок, запомни то, что скажу: все сбудется, ибо дух человека переносит его немощи, а пораженный дух, кто может подкрепить его, как не сам Бог". Захария тошнило, ему хотелось кричать, но он тер­пел, глаза его тускнели, веки стали тяжестью для него, сердце стало стучать все медленнее и медленнее. Пред ним все плыло. В один миг он увидел все, всю свою жизнь. Страха не было, была одна только легкость. Захарий уходил в Царствие Божье, он несся, проходя все Божьи барьеры, ему было очень приятно. Яркий свет одолевал его, душа парила, она ничего не чувствовала, кроме ласки Божьей. Как в тумане, пред ним предстала Елизавета, извне появился Авраам. "Боже, как мне лег­ко, как мне хорошо". -- "Захарий, вернись назад на мгновение". -- "Я не хочу". -- "Нет, вернись". -- "Но мне здесь очень приятно". -- "Ты очень скоро будешь здесь, вернись к сыну".

Захарий открыл глаза. "Боже мой, как мне тяже­ло. Иоанн, дай я тебя поцелую". Иоанн не мог оста­новить слезы, он подошел к отцу, наклонился. "Отец, отец ты мой, не оставляй меня одного, я боюсь, мне страшно, не хочу быть один". -- "Иоанн, пойми, так нужно Богу". -- "Захарий поцеловал Иоанна и зак­рыл глаза, снова появился яркий свет, который погло­щал Захария, он не понимал, что с ним происходит. Ему казалось, что его несло куда-то в бездну. После он увидел, что тело покинуло его, и снова появилась легкость, он снова парил. "Господи, я боюсь этой высо­ты". -- "Захарий, это не высота, ты влился в Мой простор. Посмотри вокруг, ведь ты не на Небесах, ты есть везде. Войди вот этими вратами ко Мне". -- "Боже, сейчас я войду, но я хочу еще..." -- "Захарий, успеешь". -- "О Боже, я вижу Иоанна, Иуваля, я вижу синагогу, где вел проповеди". -- "Захарий, это еще не чудо, оно ждет тебя впереди, но что же ты остановился пред вратами?" -- "Грешен я, Господи". -- "Входи, грехи свои ты смоешь вон там". Неведомая сила втя­нула Захария в нечто священное. "Боже, как мне лег­ко без тела, и как я жалею о своем теле". -- "Захарий, не думай об этом, ибо ты у Меня". -- "Господи, а кто этот мальчик?" -- "Это Мой Сын Иисус". -- "Не тот ли Иисус?" -- "Именно тот". -- "Захарий!" -- "Боже, я не вижу Тебя". -- "Ха-ха-ха, но себя-то ты слы­шишь?" -- "Да, я слышу", -- "Тогда восстань среди всех живых". -- "Боже, этого я сделать не могу". -- "Захарий, тогда Меня ни о чем не проси, но запомни одно: вот дела, которые вы должны делать: Говорите Истину друг другу, по Истине и миролюбию судите у ваших ворот".

Варавва встал, посмотрел вокруг. "Елисуа, ну что, идем?" -- "А куда?" -- "Я и сам не знаю. Пойдем туда, где живет настоящая Истина и хорошая жизнь, если она существует на самом деле". -- "Варавва, а где это находится?" - "Не знаю, может быть, рядом, а может быть, где-то далеко. Но я полон сил и буду искать свое счастье везде, и ты будешь рядом со мной. Пусть прольется очень много крови, но мы будем идти только по светлому пути, даже нарушая Моисеевы за­коны, и думаю, что он нас простит, ибо, следуя этим путем, мы идем не ради наживы своей, а ради унижен­ных людей. Елисуа, вперед!"

Захарий отходил, Иоанн видел все своими глазами. Он просил Бога вернуть ему его отца, но, увидев слезы на глазах Иуваля, он понял все, ибо отца Заха­рия Бог воистину забрал к себе. "Иоанн, успокойся, отец твой уже находится там". -- "Дядя Иуваль, я это уже понял". -- "Пусть придут плакальщицы, и завтра предадим его тело земле. А сейчас давай присядем и помолчим..." Душа Захария влилась в Простор Бо­жий. Иоанн с Иувалем остались на обратной стороне жизни, их разделял небольшой промежуток Божьей Вечности, но они пока этого не могли понять.

"Вот, Иоанн, мы и остались с тобой вдвоем на этом белом свете. Я думаю, что ты будешь жить у меня". -- "Да, дядя Иуваль, я не против. Скажи мне, а Елисуа придет еще к нам?" -- "Я думаю, что он нас навестит, а вообще, я рад за него, ибо он нашел свое место в жиз­ни. И пусть ему сопутствует удача всегда и везде. Идем. Иоанн, ко мне. После всего случившегося нам нужно отдохнуть и набраться сил".

Со дня смерти Захария Иоанн все чаще и чаще стал слышать свой внутренний голос. Сначала он это­му удивлялся, но со временем привык и в любую мину­ту мог общаться с ним. Об этом он никому не говорил, но Иуваль это замечал, ибо бывало, что Иоанн не сдер­живался и говорил сам с собой. Иувалю было инте­ресно смотреть, и в душе он радовался за него.

"Иоанн, с кем ты сейчас говорил?" Иоанн покрас­нел. "С родителями своими". -- "И что же они тебе говорят?" -- "Они успокаивают меня, утешают, и бла­годарят тебя за то, что ты не отказался от меня". -- "Что ж, спасибо им".

Вот так вместе они и прожили семнадцать лет. На их пути было все: и радость, и горе, смех и слезы. Но они все пережили.

"Иоанн, сынок, тебе уже двадцать пять лет от роду, и я стал уже стар. Думаю, что мне уже пора отправ­ляться к отцу твоему. Там я увижу Захария и Елизаве­ту, увижу всех своих родных". -- "Отец Иуваль, не нужно об этом думать, рано тебе еще туда". -- "Нет, Иоанн, зов Божий я тоже слышу, и мне нужно быть готовым к этому всегда. Сам посмотри на меня, как я выгляжу". "Да, отец Иуваль, ты прав, и уже никто ничего не изменит", -- подумал Иоанн.

"Иоанн, попрошу тебя, отвези меня в Хеврон. Это моя родина, и я хочу найти свой покой у себя на роди­не". -- "Хорошо, отец, я сделаю все так, как ты жела­ешь. Завтра же и отправимся в Хеврон". -- "Спаси­бо тебе, Иоанн. Сынок, путь наш лежит через Иеруса­лим, и я перед смертью хочу посетить дом Сомея, ибо и я, и твой отец знали эту семью только с хорошей сто­роны". -- "Отец, все так и будет".

Утром следующего дня они отправились в путь. Иуваль лежал в повозке, Иоанн шел рядом. "Сынок, почему ты молчишь?" -- "Отец, я не знаю, что говорить в таких случаях, В данный момент у меня почему-то скверно на душе". -- "Сынок, не бойся, ты никогда один не будешь, у тебя будет очень много друзей, и они тебя никогда не оставят одного. Но самое главное, что рядом с тобой всегда присутствует Всевышний, и впе­реди тебя ждет очень тяжелый труд. Тяжелый для тела, но для души он легок. Ибо ты есть..." -- "Отец, я знаю кто есть я, ибо слышу каждый день об этом от Бога -- я Предтеча Господня -- Иоанн Крести­тель". -- "И как ты к этому относишься?" -- "Зна­ешь, отец, только с уважением и с душевной радостью. Мне радостно от этого, ибо сам Бог избрал меня". -- "Сынок, я тоже горжусь этим, сожалею лишь об од­ном..." -- "О чем?" -- "О том, что жизнь прошла так быстро, я ее даже не заметил, какой она была. А ведь я всегда мечтал только о хорошей жизни. И сейчас надеюсь, что я ее увижу на Небесах и прошу Бога, чтобы Он пожалел меня". -- "Отец, Он тебя слышит и не обойдет своей лаской и любовью. Я в этом уве­рен".

Так весь путь до Иерусалима они провели в разго­ворах. Появились первые хижины. "Ну слава Богу, доб­рались. Отец, проснись, Иерусалим пред нами". Иуваль приподнял голову. "Иоанн, стой. Я хочу встать и прой­тись улицами города своими ногами". -- "Идем".

Они подошли к Рыбным воротам, у которых сто­яли легионеры. -- "Стойте, откуда вы следуете?" -- "Из Вифавары". -- "Кто вы такие?" -- "Я Иуваль, а это мой сын Иоанн". -- "И зачем вы прибыли сюда?"

-- "Просто в гости". -- "Не встречали ли вы по дороге разбойников?" -- "Да нет, не встречали. А что случилось?" -- "Ничего, проходите". "Значит, жив еще Варавва, а с ним и Елисуа", -- подумал Иуваль.

Город, как всегда, шумел, шла бурная торговля. Ку­пить можно было все. Глядя на все это, Иуваль взбод­рился: "Сынок, погоди, сейчас я скуплюсь, а то как-то неудобно идти в гости без ничего". -- "Хорошо, отец, иди скупись, а я немного отдохну вон там в тени". Иоанн присел под небольшим деревом и закрыл глаза. Усталость сделала свое дело. Людской говор, исходив­ший от базарной площади, во сне казался ему шумом моря. Иоанну было приятно. Пред ним предстал кто-то в блистающих одеждах и очень внимательно смот­рел на него. "Иоанн, открой глаза". - "Нет, я хочу спать". -- "Прошу тебя, очнись, а отдохнешь в доме у Сомея". Иоанн открыл глаза, рядом никого не было, лишь толпа людей шумела, о чем-то говорили, спорили. И вдруг в толпе он увидел знакомое женское лицо. Иоанн тряхнул головой, еще раз внимательно посмот­рел. Рядом с женщиной стоял очень красивый моло­дой человек. "Боже, где я мог видеть Ее? Она мне кого-то напоминает. Иоанн подошел поближе, посмот­рел еще раз на эту женщину: нет, я не могу вспомнить".

"Иоанн, сынок, иди сюда, я уже все купил". -- "Отец, сейчас". Иоанн хотел подойти к женщине и поговорить, но не решился. Подойдя к отцу, Иоанн спросил его: "Отец, а где мы будем искать дом Сомея?"

-- "Сынок, это не трудно, я его дом с закрытыми глазами могу найти". Но до самой ночи они искали дом Сомея. "Отец, ты же говорил, что..." -- "Да-да, вот и дом его. Понимаешь, за семнадцать лет город очень изменился". Иуваль постучал.

"Если с миром, то входите". Они вошли в дом. "Мир дому сему". -- "Мир и вам". Пред ними стоял молодой человек. Иуваль обратился к нему: "Скажи мне, Сомей здесь живет?" -- "Жил, но уже четыре года, как он живет на небесах". -- "А ты случайно не Осия?" -- "Слушай, старик, что тебе нужно? Да, я Осия". Он подошел к Иувалю, внимательно посмот­рел на него. "Слушай, старик, не ты ли Ио... Иу... дядя Иуваль?" -- "Да, это я". -- "Боже, как ты поста­рел. А это кто с тобой?" -- "Это... это сын мой приемный, которого вы двадцать пять лет назад вместе с Вараввой..." -- "Все, все я вспомнил и понял. Зна­чит епископа Захария тоже, уже нет в живых?" -- "Осия, ты все правильно понял. Отца Иоанну заменил я". -- "Что же вы стоите, присаживайтесь. Только поесть на сегодняшний день у меня нет ничего". -- "Осия, за это не беспокойся, у нас все есть. Иоанн, неси все сюда в дом". -- "Сейчас, отец". -- "Осия, ответь мне, а где сейчас находится Варавва?" -- "Дядя Иуваль, об этом поговорим чуть позже". Иоанн занес в дом купленное отцом.

"Да, дядя Иуваль, а ты в этом плане не изменился, даже вино купил". -- "Осия, я думал, что Сомей жи­вой". -- "Ничего, сын заменит его. Скажи, а почему твой сын ничего не ест?" -- "Осия, он назариянин".

-- "А, назариянин, сейчас я ему дам мед и лепешку".

-- "Спасибо, Осия".

Осия рассказал им все о своей жизни. Иуваль о себе. И так несколько часов они провели в разговоре. И вдруг в другой комнате кто-то застонал: "Осия, Осия, принеси мне воды". -- "Боже, я-то о нем и забыл". -- "Осия, а кто там?" -- "Это самый лучший друг Вараввы. Четыре дня назад легионеры ранили его в живот. Варавва доставил его сюда, а сам пустил­ся в бега. Я не знаю, что с ним делать". -- "Позволь мне посмотреть на него". -- "Идем". Они вошли в комнату, там было темно и стоял неприятный запах. "Осия, да что же ты, принеси сюда свечу". Иуваль поднес свечу к лицу лежавшего. "Господи, Елисуа, Елисуа, дорогой, это ты?" -- "Старик, а кто ты, я тебя не уз­наю". -- "Да я же, я же Иуваль". -- "Иуваль?" -- "Да, Иуваль". -- "А Иоанн где?" -- "Он со мной. Иоанн, Иоанн, иди скорее сюда". -- "Отец, что случи­лось?" -- "Посмотри, это же Елисуа. Вот мы и встре­тились все и второй раз нам придется спасать его". Елисуа внимательно смотрел на Иоанна. "Иоанн, я тот самый ребенок, которого ты знал. Елисуа, я часто тебя вспоминал и ждал тебя, и вот Господь помог нам встре­титься". -- "Хорошо, поговорим об этом немного пого­дя. Иоанн, принеси сюда воды и вина, я ему обработаю рану". Осия стоял с открытым ртом. "Дядя Иуваль, разве вы знакомы?" -- "Осия, мы его спасители". -- "Ну вы и даете". -- "Отец, возьми воду и вино". -- "Осия, у тебя есть какое-либо чистое тряпье?" -- "Да есть". -- "Тогда принеси и, попрошу тебя, открой все, что можно открыть, ибо его врачевателем будет свежий воздух. Вы же подождите нас в другой комнате". -- "Хорошо, отец". Осия и Иоанн присели, Осия долго молчал, потом не выдержал и заговорил: "Иоанн, ска­жи мне, вот Варавва дружит с Иисусом Христом, кото­рый заявляет, что Он есть мессия. О тебе я тоже много слышал от людей. Все говорят, что ты есть Предтеча. Ответь мне, знаком ли ты с Иисусом?" -- "Увы, Осия, я еще не знаком с Ним и ни разу не видел Его. Хотя мы и являемся с ним родственниками. Мать Его есть моя тетя, я однажды видел Ее. Конечно, я тогда был еще ребенком, и думаю, что если мы встретимся, то не узнаем друг друга". -- "Иоанн, Иисус уже пропове­дует об Истине Божьей, а когда ты начнешь?" -- "Осия, не приставай к сыну, только Бог ведает об этом, и Ему решать". -- "О, смотри, и Елисуа встал. Как ты себя чувствуешь?" -- "Осия, намного лучше, дайте мне по­есть". -- "А вино будешь?" -- "Конечно, буду". -- "Ты смотри, вот тебе и раненый, на, набирайся сил".

-- "Елисуа, выдел ли ты еще хотя бы один раз огнен­ную колесницу?" -- "Да, дважды видел, но очень дале­ко, сейчас я не могу об этом вспоминать, ибо когда вспоминаю, то предо мной появляется образ бедняги Авраама". -- "А ты и его помнишь?" -- "Да как же мне забыть, Иуваль, мне жалко его до сих пор".

"Где я мог видеть эту женщину? Боже, помоги мне, ну где?" -- "Сынок, Иоанн, о чем ты задумался?" -- "Отец, извините меня, просто на базарной площади я видел одну женщину, но не могу вспомнить, кого она мне напоминает". -- "Иоанн, не думай сейчас об этом".

-- "Отец, я хочу спать". -- "Хорошо, отдыхай, я же немного посижу еще, ибо следующего раза такого не..." Иуваль замолчал.

"Иоанн, погоди". -- "Осия, что ты хотел?" -- "Сей­час, я тебе кое-что подарю". -- "Зачем?" -- "Просто думаю, что тебе это пригодится". Осия принес хитон (из верблюжьей шкуры). Вот тебе мой подарок и ду­маю, что это одеяние будет согревать тебя везде. Возьми и пояс, он тоже пригодится тебе". -- "Спасибо тебе, Осия". "Да не за что, все равно я не знаю, где это достал Варавва", -- подумал Осия.

"Иуваль, ты спасаешь меня уже второй раз, не знаю, сумею ли я отблагодарить тебя". -- "Елисуа, прошу тебя, не думай об этом". -- "Нет, я так не могу. При­ми от меня вот эти деньги". Иуваль взял хранилище с деньгами и посмотрел на Елисуа. "Пойми, Елисуа, там на Небесах они мне будут не нужны, а вам они приго­дятся в самый раз. Так что возьми деньги обратно. Поймите, что дни мои сочтены, я возвращаюсь к себе на родину, чтобы умереть". -- "Ты что, уже со смер­тью говорил?" -- "Нет, Осия, с Богом". -- "Ладно, если ты уходишь туда, то обними там и моих родите­лей и скажи им, что я исправился и стал другим чело­веком". -- "Это я вижу, но тебе нужно быть немного умней". -- "Дядя Иуваль, что ты имеешь в виду?" -- "Да нет, это я к слову. Но запомни, если бы я сегодня не вошел в твой дом, то я бы там очень скоро..." -- "А-а-а, я все понял". -- "Все, давайте отдыхать, ибо поутру мы с Иоанном отправимся в Хеврон".

Новый день встретил всех прохладным дождем. "Вот, Иоанн, я же говорил, что хитон пригодится тебе".

-- "Осия, спасибо тебе еще раз". Иуваль посмотрел на Елисуа, Осию, подошел к ним и обнял их. "Все, прощайте, ибо я вас больше при жизни не увижу". Осия прослезился: "Прощай, дядя Иуваль". -- "Ели­суа, отойдем в сторону". -- "Иуваль, ты мне что-то хочешь сказать?" -- "Понимаешь, когда я отойду во владения Бога, Иоанн останется совсем один и, ежели ты встретишь его, прошу тебя помоги ему, если ему бу­дет трудно". -- "Хорошо, Иуваль, я найду его и сде­лаю все так, как ты просишь меня". -- "Все, Елисуа, прощай". "Прощай, Иуваль. Два раза ты меня спас от смерти, я же не могу уберечь тебя от нее, здесь я бессилен. Но пусть Бог примет тебя и не обидит ни в чем", -- думал Елисуа вслед уходящему Иувалю.

Иуваль с Иоанном снова вышли на шумные улицы Иерусалима. Шли молча, Иуваль думал о своем, Иоанн же смотрел по сторонам, ему хотелось увидеть еще раз ту женщину, но ее нигде не было. "Отец, стой". -- "Сын, что такое?" - "Посмотри вон на того человека, я его вспом­нил, ибо еще ребенком клялся, что его никогда не забуду, это он -- Сафаит. Отец, вспомни тот караван..." -- "Иоанн, мне сейчас не до этого, лучше идем". Шел дождь, шумел ветер, настроение было неважным. Они прибли­жались к Дамасским воротам, Иуваль обернулся. "Иеру­салим, прощай и ты навсегда, больше я никогда не войду и не выйду вратами твоими". -- "Иуваль, ты войдешь дру­гими вратами в небесный Иерусалим". -- "Сынок, что ты говоришь?" -- "Отец, я молчу и жду тебя". -- "О, Господи, Иоанн, тогда нам нужно спешить". -- "Отец, посмотри, какое красивое место". -- "Где?" -- "А вон там". -- "А это есть так называемое лобное место. Вот видишь, эта возвышенность напоминает голову человека".

-- "Да, действительно, похоже". -- "Идем, сынок, нам предстоит еще преодолеть двадцать миль или чуть боль­ше". -- "Отец, садись в повозку, да и я тоже присяду, давай укроемся этой верблюжьей шкурой, нам намного будет теплее".

"Иоанн, проснись, мы прибыли". -- "Отец, так быс­тро?" -- "Нет, просто, ты долго спал. Вот мой родимый Хеврон, да и твой тоже. Когда-то Моисей его называл Мамре, а Авраам считал его другом Божьим. И ежели так Авраам считал, то мы попали с тобой в объятия Божьи. Прошло много лет, как я покинул этот город, и нам трудно будет найти место для ночлега, хотя давай подойдем к моему дому и, ежели в нем никто не живет, то мы в нем и останемся". Но увы, как такового дома Иува­ля уже не было. Он заплакал. "Иоанн, время забрало мой дом к себе, и я об этом сожалею. Но, дорогой мой сын, еще не все потеряно. Если жива моя знакомая, то мы остановимся на время у нее. Идем со мной. Вот здесь, похоже, есть живые люди".

Иуваль постучал. "Иска, Иска, ты дома?" -- "Да кто же это там в такой поздний час?" -- "Это я, Иуваль, пусти меня". -- "Уходи, не знаю я никакого Иуваля".

-- "Иска, я же не один, я с сыном Захария и Елизаветы. Прошу, прошу тебя, вспомни". Им открыла пожилая жен­щина, несколько минут они смотрели друг на друга.

"Иска, это ты?" -- "Иуваль, Иуваль, а это значит Иоанн?" -- "Да, Иоанн". -- "Входите, сейчас я вам что-нибудь приготовлю, ибо вижу, что вы долгое время ничего не ели. И за трапезой вы расскажете мне все о себе". И снова ночь прошла для всех в разговорах, лишь под утро все уснули. Иоанн спал целый день. Дождь не прекращался, Иоанну не хотелось вставать.

"Сынок!" -- "Отец, я слушаю тебя". -- "Сегодня я нашел место". -- "Какое место?" -- "Пещеру, и завтра я ее тебе покажу, ибо там ты оставишь мое тело" -- "Отец, но ведь ты же чувствуешь себя хорошо". -- "Иоанн, пойми, что пред смертью всегда так бывает. Пещера эта находится на самой высокой горе, и я буду рад лежать рядом с гробницами Авраама, Исаака, Иако­ва и их женами. С ними мне не так страшно будет. Понимаю, они были пророками, а я простой человек, но находившийся все время рядом с будущим пророком. Думаю, что они не обидятся на меня".

Вошла Иска. "Иуваль, я все слышала. Ты что, хочешь уходить?" -- "Да, Иска, это же не моя прихоть. Но пред всем этим мне нужно посетить синагогу, ту, где Захарий вел свои проповеди. Иоанн, думаю, что тебе тоже будет приятно посетить Храм Божий, где вел службу твой отец". -- "Да, отец, я пойду с тобой". И поутру они отправились в синагогу. Прихожане только начали собираться.

"Смотри, Иоанн, вот здесь вел службу твой отец, я его всегда внимательно слушал, ибо интересно было его слушать. Ну-ка, Иоанн, погоди, я узнал своего дру­га. Исаак, ты узнаешь меня?" -- "Иуваль, ты жив?" -- "Да, Исаак, пока жив, но вернулся на родину, чтобы умереть". -- "Да, наша земля обетованная, и она всех примет нас".

"Исаак, познакомься, это Иоанн, сын покойного Захария". -- "Иуваль, ты не обманываешь меня?" -- "Ну, как я могу". -- "Слушай, Иуваль, громко об этом не говори, а то нас могут забросать камнями". -- "За что?" -- "За Иоанна. Ибо все знают, что он, в общем, я дальше говорить не буду, и вам лучше уйти, пока вас не узнали". -- "Иоанн, уйдем отсюда". -- "Отец, давай побудем еще немного". -- "Нет-нет, идем". Они вышли из синагоги. "Отец, но я ведь ничего плохого не сделал". -- "Еще сделаешь, и это кому-то не будет нравиться. Давай лучше будем идти молча". -- "А ты покажешь мне сегодня твою гроб­ницу?" -- "О, спасибо тебе, что ты напомнил мне об этом, идем".

Местность была скалистая, взбираться к гробнице было трудно, но они потихоньку поднимались все выше и выше. "Все, отец, я вспомнил". -- "Что, что ты вспом­нил?" -- "Ну ту женщину, что видел в Иерусалиме. Это же была моя тетя Мария". -- "Иоанн, ты ошибся, ведь они живут в Назарете". -- "Отец, и все же это была Она". -- Ну, если это была Она, значит Она жива и здорова. А вот и гробница моя. Нравится она тебе?" -- "Отец, о чем ты говоришь?" -- "Хорошо, давай немного отдохнем здесь и вернемся к Иске, я уже проголодался".

РИМ. "Даврий, члены сената единогласно реши­ли, что ты с сегодняшнего дня будешь являться следо­вателем при собрании. Ты очень умный и, на наш взгляд, достоин этого места. Думаем, уважаемый Дав­рий, что ты полностью согласен с нами. Работа ждет тебя очень трудная. От тебя будет зависеть многое, ибо сенат доверяет тебе судьбы человеческие".

"Сколько бедных и невинных людей вы уже уби­ли, а сейчас просите меня быть справедливым? Что ж, по отношению к бедным я буду справедливым, но к вам я буду всегда беспощаден, ибо на вас столько кро­ви невинной, ее бы хватило, чтобы утопить в ней всех вас", -- думал Даврий.

"Уважаемые, я согласен и думаю, что если вы меня считаете справедливым, то я таковым и останусь и даже к тем, кто меня не считает таковым". Несколько чело­век невольно улыбнулись. "Все, ты можешь быть сво­боден и, когда мы сочтем нужным, мы призовем тебя, а пока можешь радоваться тому, что тебя избрали на это святое место. И смотри, не подведи нас". -- "Не подведу. До свидания".

Даврий вышел из палаты. "Ну что ж, канальи, ра­дуйтесь и вы тому, что я есть и буду являться главным следователем над вами. Он шел улицами Рима, везде было многолюдно. "Нужно удалиться от суеты, думаю, что река Тибр не будет против того, что я посещу ее". Подойдя к реке, он присел. "Как все-таки прекрасно жить, видеть все это. Мне кажется, что со всем види­мым можно говорить и в этом общении находить свою духовную радость. Я выражаю огромную благодар­ность Ромулу за то, что он избрал эти прекрасные места и обосновал здесь этот город.

"Уважаемый господин, можно присесть рядом с вами?" Даврий поднял голову, пред ним стоял нищий старик. "Конечно, можно, присаживайтесь". -- "Господин, из­вините меня, я вижу, что вы не простой человек". -- "А разве это видно?" -- "По одежде, да". -- "Старик, я человек, а эту одежду можно и снять и облачиться в другую, но все равно я останусь человеком". -- "Вижу, ты молодец, хоть и молод, но умен. Как тебя звать?" -- "Даврий". -- "А вас, уважаемый?" -- "Меня точно так, как и Цезаря звали, Юлий. Даврий, тебе нравится это место?" -- "Да, я часто здесь бываю и каждый раз не могу налюбоваться этой красотой". -- "А я прихожу к этой красоте, чтобы поплакать". -- "А почему попла­кать?" -- "Двенадцать лет назад здесь утонула моя жена и двое сыновей. И вот я навещаю их здесь". -- "Юлий, но я вас здесь ни разу не видел". -- "Я прихожу ночью, чтобы меня и мои слезы не видел никто". -- "Знаешь, Юлий, идем ко мне. Я живу один, родители мои умерли, поживи у меня, ибо ты выглядишь очень жалко". -- "Даврий, ты не шутишь?" -- "Нет, я не шучу, идем". Они подошли к дому Даврия. "Я не пойду, я боюсь заходить в этот дворец, хотя когда-то и у меня такой был, но в нем сейчас живут другие люди". -- "А почему в нем живут другие?" -- "Понимаешь, я был сотником при императоре и меня..." -- "Так-так, идем, идем в дом". Они вошли в дом Даврия. "Так, Юлий, сначала приведи себя в порядок, а я пока подыщу вам отцовскую одежду, эту же давай спалим. Приводите себя в поря­док не спеша, я же приготовлю что-нибудь поесть".

"Господи, да что же он так долго", -- подумал Даврий. -- "Даврий, вот и я". Даврий от удивления открыл рот. "Мама моя, да ты же еще молод". -- "Мне сорок семь лет от роду". -- "Боже, Юлий, а я-то думал. Ну смотри, чтобы ты так всегда выглядел, и если хочешь, то живи у меня". -- "Спасибо тебе". -- "Юлий, благодарить будешь позже, а сейчас ешь и рассказывай о себе". И Юлий начал свой рассказ, он говорил медленнее, Даврий слушал его внимательно.

"Так, Юлий, ты говоришь, что видел со всей своей семьей огненную колесницу". -- "Не только видел, даже говорил с ее наездником, которого звали Горро, именно так его и звали. Я сначала об этом молчал, а потом рассказал о случившемся своему другу. На следующий день у берегов Тибра нашли мою жену и детей мертвы­ми. И с этого дня на меня начались гонения. Я покинул свой дом и скитался, где попало. Денег на жизнь не было, но есть всегда хотелось. Приходилось не только воровать, но и просить даже у своих знакомых, которые меня не узнавали. И вот сегодня я встретил тебя, чему и рад. Даврий, а чем ты занимаешься?" -- "Я, как тебе сказать, я следователь при сенате". -- "Что-о, мне лучше уйти отсюда". -- "Юлий, не бойся меня, я тебе никакого вреда не сделаю. Поживи у меня и наберись сил, а потом видно будет. Но точно знаю, что сотником ты уже не будешь, ибо наши идолопоклонники... Дальше я про­молчу". -- "Даврий, я не пойму тебя, неужели ты, дей­ствительно, настоящий человек?" -- "Юлий, это решать тебе. Идем, я покажу тебе твою комнату и отдохни так, как надобно отдыхать человеку". На улице загремел гром. "Слава Богу, ведь я уже дома, пусть себе идет", -- пред глазами Даврия предстали образы матери и отца. Он вспомнил тот бой гладиаторов, и ему стало так тягостно, что он уронил слезу. "Отец, мама, я добился своего, не знаю, что ждет меня впереди, но я ко всему готов (он прилег) и выдержу все ради спра... спра..." Он уснул.

Во сне он видел множество крестов, но один из них был необыкновенен. Даврию было очень приятно, ему пригрезилась собака, которая человеческим голосом го­ворила ему: я твой друг и твой спаситель.

ХЕВРОН (МАМРЕ). Прошло около двух ме­сяцев. Иуваль уже не мог вставать, он задыхался, ему очень трудно было говорить: "Иоанн, сходи, купи мне вина, я хочу выпить, ибо виноградный плод придает силы, и тогда я сам дойду до своей гробницы". Иска запла­кала. "Иуваль, а может, еще немного задержишься здесь?" -- "Моих сил хватит лишь только до места моего погребения". -- "Иоанн, не ходи никуда, вино у меня есть. На, Иуваль, сколько твоей душе угодно, столько и пей". -- "Иска, спасибо тебе за все и, если ты не против, идем с нами".

Они вышли из дома, светило солнце, у Иуваля по­явилось легкое головокружение. "Все равно сам дой­ду", -- подумал он. Итак, они медленно дошли до возвышенности, где находилась пещера.

"Отец, давай я тебе помогу". -- "Нет, Иоанн, я сам. Слава Богу, наконец-то я нахожусь у "дома свое­го". Давайте присядем". -- "Отец, что мне делать дальше?" -- "Иоанн, не отчаивайся, сам Бог будет тебя вести, и только Он укажет тебе путь, обо мне вспоми­най и никогда не забывай своих родителей. Подайте мне мелех с вином". Иуваль не мог от него оторваться, ибо от вина исходил приятный аромат, аромат этот на­поминал запах жизни. "Все, мне пора в свое логови­ще". -- "Отец, возьми верблюжью шкуру". -- "Иоанн, она мне уже ни к чему. Когда я отойду в мир иной, плотно заложи вход камнями. Не хочу, чтобы по мне ползали гады ползучие". Войдя в пещеру, Иуваль при­лег. "Господи, я жду, когда ты придешь за мной". Иоанн с Иской стояли рядом и смотрели на умирающего Иуваля. Солнце находилось в зените, стояла невыно­симая жара. Иувалю становилось все хуже и хуже, и вот настал момент, когда душа начала уходить от тела своего. "Иоанн, Иоанн, Иоанн... все". Иуваль издал последний вздох, захрипел, тело несколько раз вздрог­нуло и начало меняться в цвете. "Прощай и до встре­чи, друг мой, спаситель и отец. Как человек, ты был прекрасен...."

Вход в гробницу был заложен очень плотно. Они немного постояли. "Тетя Иска, я назариянин, мне нельзя пить вино, но сейчас я немного выпью, ибо ради этого человека можно нарушить закон нашей секты".

"Иоанн, что ты думаешь делать?" -- "Тетя Иска, прямо сейчас отправлюсь в Иерусалим. Мне есть где там остановиться. Там побуду немного и решу, как мне дальше быть в моей жизни". -- "Может, оста­нешься еще немного у меня?" -- "Нет, я только на миг подойду к бывшему родительскому дому и попро­щаюсь с ним, судя по всему, навсегда. Ишака, повозку и все тряпье я оставлю тебе, ибо мне это ни к чему. Я молод, и мои ноги выдержат еще очень много-много миль". -- "Что ж, прощай". Иоанн, с высоты птичь­его полета посмотрел на Хеврон. "Прощай моя ро­дина, ты действительно являешься Божьим уголком, о тебе я никогда не забуду, ибо ты для меня есть все. Но Бог зовет меня вперед, и по зову Его я буду нахо­диться там, где Он этого пожелает. Все, я иду в люди и к людям и как смогу, так и буду преподносить им Истину Божью".

ИЕРУСАЛИМ. В доме Осии было многолюд­но. Стоял сильный шум, все веселились. Осия был невменяем. "Братья, угощайтесь, это все не мое, это Варавва..." -- "Осия, замолчи". -- "Елисуа, ты по­койник, -- последовал удар, -- о нет, ты живой". -- "Так, проводи всех гостей, и я тебя начну перевоспиты­вать". -- "Ты что, мне отец?" -- "Да, временно побуду им". -- "Так, братья, вы все свободны, уходите все, мне уже пора, пора", -- и Осия упал. Когда очнулся, у него трещала голова, вокруг никого не было. "Господи, хотя бы кто-нибудь подал воды. Елисуа. Елисуа, где ты есть?" -- "Я здесь, -- Елисуа подошел к Осии, -- Осия, запомни, ежели ты в присутствии посторонних людей еще раз назовешь имя Вараввы, то я тебя..." -- "Все-все, я больше не буду". -- "И, чтобы я этих пьяных "братьев" больше не видел здесь никогда". -- "Елисуа, дай мне немного вина". -- "Обойдешься, смот­ри, еще кто-то приполз сюда. Ну сейчас я ему... Иоанн, это ты, извини меня, я тебя по ошибке чуть не ударил". -- "Елисуа, что у вас здесь было?" -- "Извини, но ничего хорошего. А почему я не вижу с тобой Иуваля, где он?" -- "Он уже там". -- "Теперь я понимаю, он точно знал о своей смерти". --"Скажи мне, Елисуа, можно мне на время остановиться у вас?" -- "О чем ты спрашиваешь, живи сколько хочешь. А вот этого при­дурка, что валяется на земле, постарайся перевоспи­тать". Осия закрыл глаза. "Что, стыдно? А ведь там, на Небесах, Иуваль твоим родителям говорит, что ты исправился". -- "Елисуа, прости и дай мне воды"..-- "Нет, на лучше вина, напейся, ибо ты не дашь мне побеседовать с Иоанном". -- "Ха-ха-ха, спасибо тебе, Елисуа.., есть выше Бога... и я тебя люблю".

"Иоанн, чем ты дальше намерен заниматься?" -- "Понимаешь, Елисуа, я даже не знаю, как тебе сказать, поймешь ты меня или нет, но я буду проповедовать Истину Божью, и каждому человеку я должен донести ее". -- "Я понимаю тебя и, если можно, то возьми меня с собой". -- "Хорошо, ты будешь со мной. И, с твоего позволения, я хочу просто побродить по улицам Иерусалима". -- "Иоанн, я не против, иди посмотри на эту жестокую жизнь".

Осия очнулся. "Послушайте, я есть Бог, а Варавва, мой друг -- есть Всевышний, так что..." -- "Слушай. Осия, отдохни". -- "Хорошо-хорошо, я знаю, что боги должны отдыхать". -- "Ну, Зевс, ты нас уже замучил".

-- "Елисуа, я пойду". -- "Иди, Иоанн, я подожду тебя".

Самостоятельно, первый раз в своей жизни, Иоанн вышел в город. Шумела толпа продавцов, животные издавали свои вопли. У него все кружилось в голове. "Где я и куда попал?" Пред ним мелькали лица. Боже, что это такое?

"Молодой человек, отойдите в сторону". Иоанн вздрогнул. "Вы обращаетесь ко мне?" -- "Да, отойди­те в сторону. Послушай, ты мне чем-то знаком". -- "Я? Этого не может быть". -- "Тогда будем знакомы: Я Иоанн Зеведеев". -- "Господи, Ты есть на свете, мы тогда еще были детьми и собирались когда-то встре­титься. Вот и свел нас Господь. Иоанн, а где ты жи­вешь?" -- "Я здесь, в Иерусалиме. А ты где?" -- "Я везде живу". -- "Ты беден?" -- "Как это тебе ска­зать -- я богат". -- "Иоанн, прости меня, но я хочу кое-что... да-да, Иоанн, я наслышан об этом". -- "Идем со мной в люди, ибо они ждут нас". -- "Иоанн, дай я только отцу скажу". -- "Что ж, говори". -- "Но ты-то пойдешь со мной?" -- "Да, я иду за тобой".

Попрощавшись с родителями Зеведеевыми, взяв­ши с собой Елисуа, они отправились в путь. "Иоанн, ответь, куда ты нас ведешь?" -- "В пустыню, которая находится среди человечества". -- "С чего начнем?"

-- "Сначала идемте к реке Иордан, там мы начнем свою деятельность". -- "Не забросают ли нас камня­ми за эту деятельность?" -- "Не бойтесь, ибо я рядом с вами, и Бог между нами находится".

Первые посланцы Господа начали свой путь. Два Иоанна шли вперед, ибо они знали, что впереди них и за ними будет идти сам Бог.

И вот первое маленькое селение после Иерусали­ма. "Мир вам всем, живущим в этом селении". -- "Немедля убирайтесь отсюда, ибо здесь проказа на­стигла всех живущих". -- "Нет, мы не уйдем, мы дол­жны помочь вам". -- "Только сам Бог может помочь нам. А кто вы?" Иоанн посмотрел на говорящего с ним. "Уважаемый, я вижу, что ты болен, но дозволь нам помочь тебе и всем остальным. Наберите побольше воды из родника в тот стоящий чан, и я сделаю эту воду целебной". -- "Послушайте меня, мессия явился пред нами, и он исцелит всех нас". -- "Нет, уважаемые, я не мессия, я Иоанн Предтеча, и я хочу вам помочь в вашем недуге". -- "Люди, идите, идите все сюда". Иоанн покраснел и в тот же миг услышал: "Не отходи в сторону от людей. Сделай то, о чем просят тебя". -- "Боже, но как я все это сделаю, ведь я не Бог". -- "Будь уверен в себе, и у тебя все получится".

Иоанн подошел к первому прокаженному, посмот­рел на него, ему стало не по себе. "Боже, зачем Ты наказал их так?" Прокаженный стоял и молчал. Иоанн поднял руки над ним. "Господь, что мне делать даль­ше?" -- "Иоанн, проси Меня, и у него все пройдет". -- "Как просить?" "Очень просто. Ежели человек просит Меня от души, то Я всегда иду ему навстречу".

"Господи, избавь его от язв". -- "Иоанн, пусть он умоется Моей водой, искупается в ней, и у него все пройдет, так же, как и у остальных".

Спустя некоторое время все прокаженные стали на колени. "Ты есть мессия". -- "Нет-нет, я же гово­рил вам, я не мессия, я Иоанн Предтеча. За мной же идет мессия". С ним никто не соглашался: "Нет, ты есть Бог, ибо ты спас нас". Иоанн радовался: "Господи, вот и я начал свою деятельность среди людей... Зеведей, Елисуа, подойдите ко мне". -- "Иоанн, что случи­лось?" -- "Поймите, Бог меня родил, Бог меня и направил на путь истинный. Впервые я помог лю­дям". -- "Да, Иоанн, ты есть человек необыкновенный, и мы с тобой будем нести вместе все Божье". -- "Братья мои, я согласен". -- "Иоанн, мы тоже рады за тебя, и мы сможем изменить нашу жизнь, тем более знаем, что будем не одни, нас поддержат очень многие. С этого дня мы начнем свою деятельность. Иоанн, представляешь, какой груз ты возлагаешь на себя?" -- "Да, Иоанн, я это понимаю и только радуюсь, ибо от всего этого получаю удовольствие. И чем больше бу­дет таких людей, тем светлее будет становиться жизнь. И ради счастливой жизни всех людей можно пойти на все. Так что, Иоанн, решайте и вы для себя, как вам поступить". -- "Понимаешь, Иоанн, ты есть Предтеча, и мы решили, что навсегда останемся с тобой. И да­вайте с этого дня будем искать своих последователей".

-- "Иоанн, Елисуа, я рад за вас, и завтра мы с вами отправимся в Енон. И с этого селения начнем пропо­ведовать, и думаю, что люди поверят, ибо я точно знаю, что Господь нам будет помогать. И Он нас размножит по всей Земле".

И в этот момент эти три Божьих человека были самыми счастливыми на Земле, ибо Дух Господен осе­нил их. Они это чувствовали.

ИЕРУСАЛИМ. Базарная площадь. "Люди, вы знаете, что пророчество Моисея исполняется, ибо сре­ди народа нашего явился некий Иоанн Креститель, сын епископа Захария". Разговоры были разные, но многие люди верили и ждали чего-то обнадеживаю­щего. И толпы людей потянулись из разных мест к Иордану, ибо они знали, что у вод реки находится свя­той человек, по имени Иоанн Предтеча, и его ученики.

"Боже, я не ожидал такого движения и порой не верил в это, но сейчас сам вижу и знаю, что Ты есть. Если бы не Ты, то все происходило бы по-другому. "Иоанн, о чем ты думаешь?" -- "Елисуа, я не думаю, я говорю со своим Отцом".

ИУДЕЯ. "Иродиада, ты слышала о том, что на нашей Земле появился некий пророк Иоанн Крести­тель?" -- "Антипа, зачем ты это говоришь, мне напле­вать на этого проходимца". -- "Да нет же, Иродиада, он человек есть..." -- "Почему ты молчишь?" -- "Просто я подумал: неужели он идет против царя своего?" -- "Антипа, я рядом с тобой, а этого пророка приговори к смерти. Ты же есть царь, а кто он -- нищета и все".

-- "Иродиада, в нем что-то есть, но что именно, я не могу понять, ибо он не боится нас". -- "Антипа, убей его, и на этом будет все окончено". -- "Нет, не могу я убить его, что-то сдерживает меня". Иродиада засмея­лась: "Антипа, послушай меня, я твоя родня, нарушив­шая закон Моисея. Ты есть мой дядя, родной дядя, и я же являюсь твоей женой. А это уже говорит о том, что мы грешники. Так давай и останемся ими до конца".

-- "Иродиада, я не хочу этого, ибо один позор уже лежит на моей душе". -- Да, ты есть мой дядя, а я есть твоя жена -- это позор". -- "Иродиада, извини меня, но я скажу от души то, о чем ты просишь меня, это страшнее того, что ты сказала". -- Ну, хорошо, Анти­па, постарайся сделать так, чтобы пророк пришел к нам во Дворец, а остальное будет зависеть только от меня". Антипа отошел в сторону. "Боже, что она заду­мала, я ее знаю уже очень много времени, почему, поче­му я польстился на нее. Она моя племянница, и она красивая. Боже, не обессудь меня, но прихоть моя ока­залась сильнее от Тебя". -- "Антипа, что с тобой?" -- "Дорогая, я и сам не знаю, но мне что-то стало дурно".

-- "О, не переживай, идем со мной, сейчас тебе станет лучше. И попрошу тебя, об Иоанне больше не вспоми­най, мне это уже надоело". -- "Иродиада, он стоит и будет всегда стоять на нашем пути. В этом я уверен, и мы в нем увидим свою смерть". -- "Антипа, не при­нимай всерьез". -- "Иродиада, я прошу тебя, пошли слуг за Понтием, мне надобно поговорить с ним". -- "Хорошо, дорогой, сейчас отправлю слуг".

Иродиада подумала про себя: "Неужели мой дядя -- мой муж не верит мне? Я ведь отдаю все ради того, чтобы существовать в изобилии, о котором я всегда мечтала. Пусть пройдет время, и я себя еще покажу, ибо обо мне будут знать все, и вся Земля только и будет говорить обо мне. А муж мой -- он временный царь, хотя мне его жалко. Муж (дядя мой) очень доб­родушен, но пусть время вершит своими делами, а мы будем опираться на свои поступки". "Иродиада, то, о чем ты подумала, за все нам придется отвечать".

ЕНОН. Иоанн Предтеча, Иоанн Зеведеев, Ели­суа посетили это селение. Предтеча не знал, как себя вести и с чего все начать, хотя внутренний голос глаго­лил: Иди в люди, иди к ним, ибо от тебя ждут многое. "Боже, мне -- очень трудно". -- "Иоанн, это не труд­ность, ибо это есть радость. Ты, именно ты, несешь добро людям и Божью ласку. Возрадуйся всему это­му. Крести народ водой, и ты увидишь, что будет тво­риться, ибо крещение есть от Бога, как и ты сам". -- "Господи, я слышу Тебя и повинуюсь Тебе, и всегда буду таким, каким Ты меня хочешь видеть. Но мне одному будет очень трудно, и я прошу Тебя, позволь мне избрать себе учеников, хотя у меня уже двое есть". -- "Иоанн, твои просьбы будут исполнены, ибо твое же­лание есть Моя прихоть, и в ней ты найдешь все свое".

-- "Господи, спасибо Тебе, и я буду всегда идти толь­ко ради Тебя и всего самого святого. Прошу Тебя, Господи, благослови меня на праведный путь, и я оп­равдаю Твое доверие". -- "Иоанн, Я все сделаю так, как Мне нужно. Но учти, многие тебе поверят, другие зло проявят, и в этой злости ты встретишься со своей смертью". -- "Боже, ради Тебя я на все готов". -- "Тогда -- в путь добрый".

РИМ. "Юлий, очнись". -- "Даврий, извини меня, я-я, действительно почувствовал себя человеком". -- "А я в этом и не сомневался, будь таким всегда". -- "Даврий, а ты на самом деле есть добро, хотя у тебя такая должность". -- "Юлий, во-первых, я человек, а должность моя ничего не значит". -- "Даврий, спаси­бо тебе, и я очень рад тому, что я встретил тебя". -- "Юлий, попрошу тебя, ответь мне на один мой вопрос: огненная колесница была на самом деле?" -- "Да, я видел ее, и Горро, наездник ее, сказал мне, что во все века они будут посещать нас, всех людей". Даврий с иронией улыбнулся. "Хотя бы один раз увидеть это чудо", -- подумал он. "Юлий, не боялся ли ты наезд­ника колесницы?" -- "Нет, ибо от него и его друзей я чувствовал то ли тепло, то ли доброту. Даже сейчас еще не могу понять, что от них исходило". -- "Юлий, конечно, это все интересно. Второй мой вопрос: как звали твоего друга, которому ты рассказал об огненной колеснице?" -- "Аккима". -- "Он еврей?" -- "Да". -- "Когда-либо ты задумывался обо всем происшед­шем?" -- "Конечно, Даврий, я об этом все время ду­маю". -- "Что ж, тогда мне нужно найти этого чело­века". -- "Ты его уже не найдешь". -- "Почему?" -- "Он умер и самое главное то, что он умер в один миг. И думаю, что ему сейчас намного легче, чем мне". -- "Гм, наверное ты в этом прав. Но я прошу тебя, терпи, ибо большее ты уже пережил, хотя, не дай Бог, кому-то еще такое пережить. Я ненавижу горе и не люблю дождь, ибо он мне напоминает горе и какую-то обиду, другими словами говоря, тяжесть. Когда-то мне дове­лось видеть смерть, причем невинную, она была прихо­тью других. И я ненавижу ее, но и не боюсь ее, ибо презираю эту нечисть. Юлий, я сегодня свободен, идем снова к берегам Тибра. Мы должны там успокоиться и отдохнуть от всей этой суеты". -- "Даврий, я родил­ся заново и боюсь, что меня кто-то может узнать". -- "Юлий, об этом не думай, ибо я буду рядом с тобой. Пусть твоя душа хотя бы не намного возрадуется этой нелепой жизни. И прошу Тебя, Господи, сделай так, чтобы сегодня не пошел дождь". Юлий улыбнулся. "Даврий, чем же он тебя..." -- "Юлий, это уже другая тема для разговора".

Река шумела, пели птицы, жизнь процветала и на­бирала сил. Два человека, два Божьих создания сиде­ли у берега реки. Судьбы были у них разные, но над ними был и властвовал сам Господь Бог. Он видел их, чувствовал и слышал, но они этого еще не понимали, ибо верили пока в идольство. Хотя Юлий думал о всей своей жизни иначе, чем Даврий, но всему свое время, ибо так хотел сам Бог. Где-то там далеко жил Иисус Христос, Иоанн Предтеча -- они творили чу­деса, но пока Даврий и Юлий об этом ничего не зна­ли. Они жили каждый своей жизнью, а Сын Божий жил властью Божьей и не ведал Он, что где-то там, в Риме, живет человек, который со временем станет са­мым близким человеком, ибо справедливость Божья должна была их сблизить. Так было угодно не только одному Богу, а и всей вечной жизни. Бог жил на Зем­ле, Бог видел все и вся, Он любил всех, Его любили не все. Презрение брало свое, ненависть, издеватель­ство над Ним, но Бог жил и терпел. И при этом Он все же воспевал всех и нес им радость, и эта радость заключалась в одном -- в жизни вечной.

* * *

Смерть ходила повсюду. Она смеялась, но не над Богом, а над теми, кто не верил в Него. Радость пере­полняла ее все чаши, ибо, глядя каждому в глаза, она молила, я и только я, меня вы видите, а Его обходите стороной, и поэтому только я существую для вас, а Его нет. Но признаюсь: придет такое время, и вы вспомни­те о Нем, но для каждого из вас это уже будет поздно, ибо вы мне поверили больше, чем Ему. И я смеюсь над вами и забираю вас к себе каждый день из века в век. На Него плюете, смеетесь над Ним, тем самым ласка­ете и любите меня. Вы, и только вы, поставили меня впереди Его, и я вам благодарна за это, хотя точно знаю, что вы есть безумцы и очень глупые. Но я рада и, дай Бог, чтобы всегда так было. Его вы не признае­те, и я снова смеюсь над всеми и всегда буду смеяться. Лишь только в вере вашей я смогу найти свою поги­бель, но такого никогда не произойдет, ибо вы все мои. Уходя от всего святого одной тропинкой, вы идете ко мне и, не дай Бог, вам поверить, и увидеть истину, хотя в ней ваше спасение. Но я -- смерть -- превыше всего именно для вас. Наслаждайтесь мною и любите меня. Вы есть семя не созревшее. И я снова смеюсь над вами.

* * *

РИМ. "Юлий, мне хочется помочь тебе, а точнее говоря, чтобы ты снова почувствовал себя настоящим человеком. Однажды я тебе сказал, что ты больше не будешь сотником, судя по всему, я ошибся, и я тебя восстановлю". -- "Даврий, я тоже этого хочу, но со­мневаюсь, что власти меня поймут". -- "Юлий, я, ка­жется, прозреваю и, пожалуйста, верь мне". -- "Я хочу верить, но, Даврий, ты видишь, кто находится у престола и кто восседает в сенате. Их много, у них власть, а ты -- один". -- "Нет, Юлий, нас двое, и я, как следова­тель, хочу помочь тебе, но при одном условии: если ты будешь помогать мне". -- "Даврий, я не трус, я чело­век воли, и ради справедливости я пойду на все". -- "Вот, Юлий, и договорились".

БЕРЕГА РЕКИ ИОРДАН. "Люди, -- обратился Иоанн, -- я вижу, как Божья сила ведет вас ко мне, и это мне в радость и в ваше освобождение. Ибо я ради всего святого делаю добро для вас. Вам стано­вится легко, так как и мне. Прошу вас только об одном: верьте в Бога и самих себя, ибо без веры погаснет солнце и холодные темные тучи нависнут над всеми. И будут казнить всех своей темнотой. Величие Бога при­ближается к вам с каждым днем все быстрее и быст­рее, и святость каждый из вас узрит в Нем и обрадует­ся увиденному и услышанному из уст Господа. Прошу вас и умоляю, прежде всего всегда будьте людьми и все зверские помыслы свои отбросьте в сторону, и вы очиститесь от всего грешного. Сейчас грешна вся Зем­ля, каждый человек грешен, ибо не понимает, зачем живет. Я пришел только подготовить вас пред встре­чей с истинным Богом, Я буду крестить вас водой, дабы ваши души очистились. Твердь Земли нашей есть и является твердью телесной, но твердь небесная всегда для всех нас будет являться твердью души нашей, духа нашего Божьего. Возрадуйтесь этому и примите Бога нашего к себе".

"Иоанн, скажи нам, а какой Он из себя?" -- "Спрошу и я вас: разве вы не видите Его в том, что видите. Посмотрите вокруг себя, и во всем увиденном вы по­чувствуете Его". -- "Иоанн, неужели эти воды, скалы, песок -- есть Он?" -- "Это Его создание, и каждая земная тварь должна избрать свое место: кому вода, а кому и песок, являются родиной Его. Мы же живем везде, ибо наш разум превыше от всех ползучих, и мы, люди, должны и всегда будем обязаны чтить Творца справедливого, ибо в Нем сила и наша жизнь вечная".

-- "Ответь, а как понять жизнь вечную, что это такое?"

-- "О, ехидны, вы привыкли видеть только одно -- это... своего ишака, о другом даже и не помышляете".

-- "Что ты имеешь в виду?" -- "Я имею в виду ту сторону, о которой суждено знать только избранным".

-- "Раз мы есть дети Божьи, значит мы избранные".

-- "Одного еще вам недостает -- Веры, сильной Веры, которая вас всех будет сближать с Господом Богом".

-- "Скажи, а ты можешь творить чудеса?" -- "Что вы хотите от меня увидеть? Именно какое чудо?" Толпа зашумела. "Иоанн, вот здесь находится одна женщина, у которой на руках дитя, дитя есть незрячее, сотвори чудо. И если это дитя прозреет, то все мы поверим во все, тобой сказанное". Иоанн задумался: "Господи, как мне быть?" -- "Иоанн, бери в свои руки дитя и ровно семь раз искупай его в реке". -- "Господи, а если..."

-- "Иоанн, ты проповедуешь Мое Господство, и Я свершу чудо". -- "Боже, я все сделаю так".

"Женщина, поднеси свое дитя". Со слезами на гла­зах она поднесла к Иоанну ребенка и стала на колени. "Мессия, исцели его, ибо он с рождения ничего не видит". -- "Женщина, я не мессия, я вас крещу лишь только водой, и я помогу твоему чаду". Он взял мальчи­ка на руки, поднял его к Небесам. "Господи, это чадо я держу в своих руках, помоги, прошу Тебя, помоги ему и укрепи меня". -- "Делай то, о чем Я тебе говорил". Ровно семь раз Иоанн окунул дитя в воду. На седьмой раз чуда не произошло. "Господи, меня сейчас убьют".

-- "Иоанн, где твоя вера? Приложи свою левую руку к глазам ребенка и несколько мгновений подержи".

-- "Хорошо". Иоанн положил левую руку и придавил оба глаза. Мальчик заплакал. "Иоанн, убирай руку и укрой дитя своим хитоном, ибо свет Мой это дитя еще не видело". Иоанн укрыл мальчика. "Сколько мне его держать так?" -- "Немного". Иоанн, волнуясь, терпел.

"Все, сын Мой, можешь этому чаду показать весь бе­лый свет". Иоанн поднял полы. Ребенок громко закри­чал. "Люди, это чудо, чудо, он исцелил его!" -- "Люди, исцелил не я его, а Господь Бог. Женщина, забери своего сына, он будет очень долго жить, а самое главное, он будет видеть солнце, ибо тьма для него прошла".

"Иоанн, ты ли Христос?" -- "Во второй раз я вам говорю, что я не Он, ибо Он выше меня". -- "Но кто бы ты ни был, не бросай нас". -- "Как я могу вас бросить, ибо вы все рассеяны, как зерно, по всей зем­ле". -- "Если не секрет, ответь, кто нас рассеял?" -- "Боже, я вас учил, и вы не поняли меня. Вы ограничи­ваетесь тем местом, где живете, но ведь Земля очень большая, с Небес, и только с них, сюда мы были дос­тавлены. И как семя Господне, рассыпаны везде". -- "Иоанн, я простой человек и вижу пред собой все время одно и то же, но я хочу видеть и других людей. Ты говоришь, что Земля большая". -- "Как имя твое?" -- "Простое и обыкновенное -- Исаак". -- "Обещаю тебе, Исаак, что о всем спрошенном ты увидишь. Только сам подготовься к этому". -- "Иоанн, ты знаешь, я слушаю тебя все время, мне интересно это слушать, но к чему я должен подготовиться? Ответь мне".

"Господи, что мне ответить этому человеку?" -- "Иоанн, ответь ему так, что Земля круглая и где кто как поселен, тот так и живет. Здесь на земле обето­ванной, можно сказать, всегда тепло, но есть на Земле такие места, где лежит один лишь лед. Вам пока этого не понять, но время, века начнут познавать все, как и вы их". -- "Боже, как это трудно" -- "Конечно, трудно, ибо все Я понимаю. Учти еще раз, Я все понимаю, все делаю, творю, даю добро, вас расселяю, даю память, ум, разум, но не полностью, дабы вы сами созрели, как зерна. Откровенно говорю, что придет такое время, когда человек, сам человек будет искать свой источник. По­нимаю, что многие его прикопают, дабы не развить дальнейшее движение. Но учти, развить что-то смогу только Я, и только Я".

Иоанн закрыл глаза, пред ним возникло что-то нео­быкновенное. "Люди, завтра с восходом солнца мы снова с вами встретимся". -- "Иоанн, ты заболел?" -- "Нет, но мне нужно побыть наедине, с самим собой и с Богом". Толпа людей возмутилась: "Что это с ним? Смотрите, смотрите, он уходит в пустыню. Может, он не Христос, а Моисей? Нет-нет, люди, он Илья-пророк".

Один из старых жителей, по имени Гойша, вышел к толпе. "Уважаемые, неужели вам непонятно, что че­ловек устал. Он устал не от нас, а от нашего неверия. Поверьте мне, я верю в Бога, но только в первоначаль­ного, он же -- дитя Его, но вслед за ним мы увидим Иисуса Христа".

"Старик, уйди, ибо будешь убит". -- "Дорогие мои, за что? Моисей всех нас провел через воды, Иоанн ведет нас через Дух Божий. Здесь, на этой земле, мы нашли свой приют. Я понимаю, вы можете убить меня, но вы не убьете Учения Моисеева. Еще раз прошу -- поверьте Иоанну". -- "Старик, замолчи, мы уже по­верили".

Иоанн смотрел на всех и думал: "Боже, почему Моисей, Авраам так и не изменили эту толпу, прости меня, Господи, безумцев. Мы единицами появляемся, и нас хотят съесть живьем, но они же не звери". -- "Иоанн, снова ты слышишь Мой глас, и Я глаголю тебе снова: возлюби все немыслящее и своей любовью образумь их, ибо они уже верят и не отступят от тебя ни на один локоть". -- "Учитель, Ты есть мой Учитель, веди меня до конца, ибо Ты сам видишь, что они пока не люди, ибо они забыли, откуда они взялись". -- "Иоанн, ты прав, ибо Высшие Силы не смогли стер­петь одного предательства". -- "Всевышний, скажи мне, какого?" -- "Об этом Я отвечу тебе чуть позже". -- "Боже, но ведь страдания -- это трудность". --

"А как Мне было в тот момент, когда Меня Мое Творение наказало". -- "Прости меня, Боже, ведь я тоже не все ведаю". -- "Тогда учи их и воспитывай от имени Моего, и Мой Сын единственный поможет тебе в этом. Времени Я не жалею, сколько надобно, столько и берите, для Меня это не имеет значения, ибо Я вечен, как и все Мое Творение". -- "Господи, я стою перед Тобой на коленях снова. Только извини меня, что я в таких одеяниях". -- "А разве тебе не стыдно было, в каких одеяниях Я тебя родил?" Иоанн заплакал: "Нет, не стыдно, ибо помню мать свою и отца". -- "А сей­час смотри внимательно". -- "А куда мне смотреть?"

-- "Вовнутрь себя, прожги себя своим взглядом, и ты увидишь все".-- "Но я не могу". -- "Успокойся, это будет как во сне. Присядь, Я уверен, что ты спокоен".

-- "Посмотри вокруг себя". -- "Боже, что я вижу, но я этого не боюсь. Какие прекрасные звери окружают и ласкают меня, а птицы, птицы -- просто чудо". -- "Иоанн, это не самое главное, оно ждет тебя впереди. Прошу тебя, встань и немного пройдись". -- "Я пови­нуюсь Тебе и иду. Какая красота вокруг, но почему люди со мной не говорят?" Всевышний улыбнулся. "Пойми, их как таковых пока нет, это иллюзия, хотя это слово появится на много лет впереди тебя". -- "Боже, мне здесь очень приятно". -- "Иоанн, не от­влекайся, смотри дальше". Иоанн посмотрел, но не уви­дел ничего. "Боже, я ничего не вижу". -- "Снова спрошу тебя, ты веришь в Меня?" -- "После всего увиденного как не поверить в Тебя". -- "Иоанн, устреми свой взор вправо, Я тебе повторяю, вправо". -- "Мама, отец, отец Иуваль!" -- "Сынок Иоанн, подойди к нам, мы все тебя обнимем и поцелуем". -- "Нет, я-я..." -- "Не бойся, ибо мы живы, поверь, мы живы". -- "Хо­рошо, я иду к вам. Мама, отец..." -- "Не плачь, сынок, ведь счастье наше в вечной жизни". -- "Отец Иуваль, а почему ты молчишь?" -- "Иоанн, я просто подумал, узнаешь ли ты меня". -- "Отец, дай я тебя обниму".

"Иоанн, твое время..." -- "Господи, еще-еще не­много дай мне времени. Мама, отцы мои, давайте вер­немся домой". -- "Иоанн, сынок, дом наш сейчас на­ходится здесь, а земля -- лишь причал там, где рожда­ются и после уходят в море. Нам туда (на Землю) нельзя. Сюда для тебя и всех врата всегда открыты".

-- "Мама, а что за птицы летают в небесах?" -- "Сынок, пусть отцы твои ответят тебе на это". -- "Отец Захарий, отец Иуваль, что это такое?" -- "Иоанн, сын наш, на Земле это считают..." -- "Я знаю-знаю, "ог­ненные колесницы". -- "Нет, совсем другое, это наши колесницы, на которых мы передвигаемся по всему Про­стору Небесному". -- "Отцы, я вас понял, и я не верю во все это, ибо это мой сон". -- "Иоанн, не обижай нас, мы есть явь". -- "У меня появилось желание увидеть здесь еще кое-кого". -- "А разве ты помнишь о нем?"

-- "Смутно, но помню". -- "Что ж, Иоанн, Авраам сейчас находится очень далеко".

"Иоанн". -- "Отец Иуваль, я слушаю тебя". -- "Скажи мне, как там Иска?" -- "Отец, все твое я отдал ей, она жива-здорова. Извините, мне как-то не­ловко говорить..." -- "Мы понимаем тебя, ибо ты еще молод и не полностью предан Всевышнему. Иоанн, пойдем лучше пройдемся улицами нашего Небесного города". -- "Родители, дорогие вы мои, идемте. Толь­ко возьмите меня за руки, дабы мне не было..." -- "Иоанн, мы тебя будем держать очень крепко". -- "Послушайте, мне кажется, что мы не идем, а летим".

-- "Наконец-то ты понял все до конца. Да, действи­тельно, мы летим вместе с тобой". -- "Мама, я вижу многие селения, города, кто там живет?" -- "Иоанн, там живут все те, кто раньше жил на Земле, но не имел счастья жить в таких домах (бедные)". -- "А где же богатые живут?" -- "Это совсем другое дело, давай сейчас опустимся ниже, и посмотри сам".

Они медленно стали опускаться, пространство про­глатывало их. Перед Иоаном появилось что-то напо­минающее облако, но оно было черным. Потом по­явился очень сильный жар. "Иоанн, вот здесь и оста­новимся, ибо нам дальше нельзя". Иоанн посмотрел вниз. "Мама, мамочка, возвращаемся, я не хочу на это смотреть. Давай лучше вернемся туда". -- "Ты име­ешь в виду на несколько ступеней выше?" -- "Да-да, именно это". -- "Запомни сынок, раз и на всю свою жизнь, что есть что и что есть где, и людям решать в жизни телесной, верить им в это или нет".

Они снова поднялись к яркому свету, где царило благополучие и любовь. "Мама, наконец-то мы дома".

-- "Иоанн, это мы дома, твой же дом пока на Земле. И тебе очень скоро следует вернуться туда". -- "Не хочется мне покидать вас". Елизавета посмотрела на Иоанна, после обняла его. "Иоанн, разницы нет, где мы живем, есть одно -- это жизнь. Конечно, на Земле все выглядит серо, но ты рожден на Земле, и долг твой быть там до конца". -- "Мама, но сколько раз ты мне будешь говорить об этом".

"Иоанн". -- "Отец Иуваль, я знаю, о чем ты хо­чешь спросить меня. Отвечу так, что у всех пока все хорошо, а что дальше будет -- одному Богу известно. А кстати, почему я не видел Его?" -- "Иоанн, ты ви­дел Царствие Его и тебе все, думаем, понравилось, а Бога, придет время -- увидишь, хотя ты Его слышишь".

-- "Иоанн, Иоанн, очнись". -- "Елисуа, Иоанн".

-- "Что с тобой?" -- "О, Боже, где я был и что снова вижу я". -- "Сын ты Мой, возьми себя в руки и твори то, что суждено тебе творить".-- "Боже, я понял Тебя".

-- "Иоанн, я не Бог, я Елисуа". -- "А-а, извините меня еще раз. Только скажите мне, сколько дней я был в таком состоянии? - "Иоанн, о чем ты говоришь? Ты был в беспамятстве всего несколько мгновений".

-- "Неужели?" -- "Конечно, это заметили только мы, окружающие не видели, что ты уходил в какую-то неизвестность". -- "А мне показалось, что я где-то провел вечность". -- "На, лучше испей воды роднико­вой". -- "Спасибо вам, братья мои".

"Зеведей, а тот мальчик?" -- "Иоанн, он видит. Да разве ты не помнишь?" -- "Еще прошу у вас прощения, но я был там. Все, я пока больше ничего не скажу, и мне сейчас нужно уйти куда-то и отдохнуть". -- "Иоанн, идем к тем деревьям и там отдохнем".

К Иоанну подошел молодой юноша. "Мир тебе, Учитель". -- "Мир и тебе. Что ты хочешь от меня?"

-- "Прошу тебя, Иоанн, возьми меня к себе в учени­ки". -- "Хорошо, твое желание будет исполнено, ибо вижу, что ты человек очень, оч...", -- и Иоанн уснул.

Елиуса обратился к юноше: "Дорогой, потерпи не­много, ибо ему сейчас очень трудно. Это первые шаги его". -- "Да-да, я все понял, но мне приятно смотреть на вас, тем более на ваши дела". К ним подошел Иоанн Зеведеев. "Юноша, хотя ты мне и ровесник, как имя твое?" -- "Саул". -- "Саул, а почему ты такой робкий?" -- "Просто мне как-то неловко, ибо о вас говорят, что вы есть Боги, и я хочу быть таким". Иоанн посмотрел на Елисуа, они улыбнулись. "Что ж, Саул, и ты будешь таковым, только не Богом, а дитям Божьим. Оставайся с нами, но учти, у нас есть одно условие". -- "Мне что, нужно платить? -- "Вот именно, Саул, нуж­но платить". -- "Но у меня нет денег". -- "Они нам и не нужны, верой в Бога дань будешь отдавать свою". -- "Тогда я согласен, ибо с малых лет верю, что я сотворен не только моими родителями". Все громко засмеялись. "Ну, Саул, ты молодец".

"Братья мои, что случилось?" -- "Иоанн, отдыхай, просто пока ты спал, нас на одного стало больше". -- "Как все произошло?" Снова раздался громкий смех: "Очень просто, мы приняли к себе еще одного нашего брата". -- "Что ж, я рад, и ежели вера привела его к нам, то он будет спасен". Саул не мог понять, от чего он будет спасен.

Елисуа подошел к Иоанну. "Иоанн, ты есть Бог наш". -- "Нет, Елисуа, я не Бог, я-я..." -- "Нет, ты Бог, ибо слушал тебя сегодня и плакал, да и окружающие тоже плакали, ибо ты говорил словами не простого чело­века, а Божьими". -- "Елисуа, Иоанн, Саул, Бог грядет за мной, и от Его слов вы не плакать, а рыдать будете. Так что будем ждать и надеяться только на Него. Мы лишь подготовим Ему путь, дабы стези были прямыми Ему". -- "Иоанн, как бы ни было, все равно ты есть начало Божье на Земле". -- "Да, но в Божьем Царстве я лишь агнец, которого ведет сам Господь".

РИМ. "Юлий, Юлий, ты где?" -- "Даврий, я здесь, и я волнуюсь". -- "Дорогой, не волнуйся, ибо уже кое-кого я затронул за живое место и о тебе вспомнили. А раз вспомнили, то значит, я думаю, что не забывали о тебе. Завтра мне предстоит посетить Тиверия Кесаря и, ду­маю, что я смогу в чем-то его переубедить именно в твою пользу". -- "Даврий, а не навредишь ли ты себе?" -- "Нет, Юлий, этого я не боюсь, ибо они сами просили меня об этом". -- "Даврий, я восхищен тобой". -- "По­нимаешь, Юлий, я признаюсь, что "огненная колесница" для меня луна, которую я не достану рукой, ибо далеко от нее. И вот что-то я не верю. Для меня существует другая сторона -- справедливость наша человеческая, думаю, что безденежная, просто чистая". -- "Даврий, и ты ее уже встречал, эту чистую справедливость?" -- "Я -- нет, Юлий, а ты?" -- "Боже ты мой, да вот именно только сейчас я ее встретил в лице твоем". Даврий посмотрел на Юлия. "Что ж, я доволен".

Под вечер следующего дня, посетив Тиверия, Дав­рий вернулся домой. Юлий видел, что он нервничает. "Даврий, что-то случилось?" -- "Нет, Юлий, но повто­ри мне имя твоего друга, которому ты рассказал об "огненной колеснице". -- "Даврий, его звали Аккима". -- "Но почему же тогда в твоем доме живет некий Рахив?" -- "Даврий, ты это серьезно говоришь?"

-- "Да, там живет Рахив, и я чувствую, что Тиверий что-то скрывает или, в крайнем случае, боится чего-то". -- "Может не следует тебе..." -- "Нет, Юлий, вот именно здесь я должен довести до конца свое дело. Аккима умер сразу. В доме твоем живет Рахив..." -- "Даврий, извини, но я знаю его уже почти 17 лет". -- "Так почему же ты молчал?" -- "Просто стеснялся говорить, не хотел тебя беспокоить". -- "В общем, Юлий, здесь что-то неладное, и дай мне время, чтобы я обдумал все это, ибо твоя честь, думаю, восстановится".

-- "А твоя?" -- "Пусть даже меня и снимут с моей должности, но я все доведу до конца. Юлий, а дом твой у тебя действительно красив и уютен". -- "Ты что, был в нем?" -- "Только я сожалею, что он стоит у тебя у подножия холма, ибо дождевые воды..." -- "Даврий, я снова говорю тебе, ты есть Бог". -- "Юлий, давай Бога не будем вспоминать, лучше пройдемся по улице нашего родного Рима, тем более, сейчас вечер. Свежий воздух нам будет только в пользу". -- "Что ж, Даврий, идем, но с одним условием, что мы подойдем к моему дому. Я хочу хотя бы мысленно побывать в нем. Стоя рядом с ним, может, образно, я увижу там своих детей, жену". Даврий смотрел на Юлия и думал: "Господи, зачем, зачем люди переносят такое горе, зачем страда­ния? Неужели мы рождены только для горя и ненави­сти? Ежели человек видел что-то чудное для нас, нельзя, нельзя же его за это наказывать".

"Юлий, идем, думаю, что в жизни пока мы правду не найдем. Утешение какое-то изыщем, но только для себя. Те, кто очень "мудры" в этой жизни -- они пока правят балом жизни и на их совести все -- и честь и насилие". -- "Господи, я прозрел". -- "Юлий, что ты имеешь ввиду?" -- "Только жизнь, ибо я пережил очень много". -- "Слушай, об этом не думай, но вспоминай и свою семью, и свой очаг".

Они подошли к дому Юлия. "Даврии, мне страшно, я вижу свой дом и не имею права войти в него. Я вижу в нем свою семью, вижу радость, слышу смех своих детей, но не вижу в этом доме самого себя". -- "Друг ты мой, успокойся. Идем на шестой холм и среди природы, сре­ди деревьев немного отдохнем. С холма мы увидим весь наш ночной город, и пусть зрелище поднимет нам на­строение". -- "Даврий, о чем ты сейчас думаешь?" -- "Я и сам не знаю, просто отдыхаю, но мысли мои внутри меня кипят". -- "Даврий, посмотри на звезды, и ты ус­покоишься. На мой взгляд, они говорят с нами". Даврий улыбнулся. "Юлий, знать бы, о чем они говорят с нами. Если они несут зло, то и не стоит на них смотреть, ежели радость, то дай мне арфу, и я буду петь под ее звучание".

-- "Даврий, я понял тебя. Скажи мне, а что думаешь о смерти, есть ли она?" -- "Юлий, если люди умирают, значит она есть. Но что-то еще есть, а объяснить я этого не смогу, именно то, что есть". -- "Да, я с тобой согла­сен". -- "Пойми, во сне я не один раз, а много раз гово­рил со своими покойными родителями, и они мне такое рассказали, что при жизни мне об этом никогда не гово­рили. И главное то, о чем они говорят, все сбывается. В это трудно поверить, но это происходит. И думаю, что там, где-то в неведомом где, что-то есть еще. И если оно существует, то я воспою то при жизни своей. Юлий, а ты хотел бы сейчас умереть?" -- "Сейчас нет, но в тот день, когда я увидел мертвыми свою семью, тогда да. Не знаю, что меня тогда удержало, но точно знаю, что что-то удер­жало от моих помыслов". -- "Пойдем домой, мы и так очень много времени провели на свежем воздухе".

Они прошли несколько улиц, прохожих было мало, луна освещала весь город. "Даврий, а почему на небе я вижу только три звезды?"-- "Юлий, вот когда мы с тобой попадем туда, тогда я тебе все и объясню. А сейчас пока нам приходится только смотреть, хотя в мыслях нужно искать ответ на все свои вопросы".

"Стойте". -- "Да, мы вас слушаем". Их окружи­ло несколько человек. Один из них громко произнес: "Следователь вот этот". Юлий сообразил сразу все. "Даврий, уйди в сторону, я сам". Завязалась потасов­ка. "Господи, как же я могу стоять в стороне, видя эту жестокую бойню?" -- "Даврий, помоги мне". -- "Сей­час, Юлий". Сколько длилась эта бойня, никто не помнил. "Юлий, ты жив?" -- "О, Даврий, я жив, и я узнал их. Боже, погоди у меня что-то болит". -- "Юлий, скажи мне, кто они?"-- "Это снова мои дру­зья из моего бывшего легиона. Даврий, посмотри, мне что-то мешает в области поясницы, может, я ударил­ся".-- "Нет-нет, погоди, это нож. Тебе больно?" -- "Да, неприятная боль". -- "Потерпи, я сейчас". -- "О Боже, Даврий, а сейчас боль невыносимая". -- "Так, Юлий, идем домой. Рана у тебя небольшая".

-- "Это я и сам чувствую. Даврий, тебя хотели убить".

-- "Юлий, с чего ты взял?"--"Но ведь ты тоже слышал их разговор. Тем более, это сотники из леги­она смерти, и я один из них. И если бы ты шел сейчас один, то завтра я тебя уже бы не увидел. Боже, как болит голова". -- "Юлий, давай зайдем в это непристойное заведение, там есть вино, комнаты, где я смогу обработать твою рану".

Они вошли в полуподвальное заведение. Вокруг все гудело и шумело. "Господи, куда я попал?"-- подумал Даврий. Они стояли и смотрели, они видели настоящий разврат. Юлий зашатался. "Даврий, мне здесь плохо". -- "Хозяин, господин!" -- "Я вас слу­шаю". -- "Мой друг чувствует себя неважно, помо­гите, все оплачу". -- "Господин, я это сделаю вмиг".-- "Юлий, идем с ним". Они вошли в отдельную ком­нату, Даврий помог Юлию раздеться. Рана кровото­чила, Юлия бросило в жар, ему что-то грезилось: люди с рогами на голове звали его к себе. Он отвечал им: нет, господа, мое место не у вас и прошу, уйдите от меня. "Юлий, Юлий, ты жив?"-- "Даврий, это ты? А почему у тебя нет рогов на голове?" Даврий взялся за голову руками, потом резко отпустил руки. "Юлий, извини, но я еще не женат".-- "Да я не это имею ввиду, ибо предо мной были черти". -- "Нет, пред тобой был я, только твой друг. Полежи немного, и тебе станет лучше".

Прошло немного времени. "Юлий, как ты себя чувствуешь?" -- "Терпимо". -- "Тогда идем домой". Войдя в дом, Юлий подумал: раз я дошел до дома, значит я выживу. "Даврий, теперь, с сегодняшнего дня, я буду всегда рядом с тобой, ибо эти ехидны способны на все и в любой момент могут настичь тебя".-- "Спа­сибо тебе, Юлий".

В дверь постучали. "Даврий, открой, это Артема". -- "Что, что случилось? -- "Тебя вызывают в се­нат".-- "Артема, я скоро буду там. Юлий, ты же собе­ри в себе силы и до моего возвращения оставайся живым, ибо с этого дня я буду считать тебя своим братом".

Войдя во дворец Тиверия Кесаря, Даврий почув­ствовал прохладу, ибо к нему вышли только слуги. "Гос­подин, вы следователь?"-- "Да".--"Тиверий очень скоро вас примет". В голове Даврия начали возникать разные мысли, они были хорошие и плохие. И вдруг он услышал: "Следователь, войдите". -- "Господин..." -- "Даврий, не говори мне о себе ничего, ты посещаешь меня второй раз, тем более, я знал твоих родителей. Следователь из тебя получается профессиональный".

-- "По какому поводу меня вызвали?" -- "Даврий, я много наслышан о тебе, и меня поразил тот случай, который произошел с тобой вчера". "Откуда он мог узнать так быстро? -- подумал Даврий, -- И все же я ему расскажу все о Юлии и о всем случившемся". Даврий говорил очень долго. После всего услышанно­го Тиверий сказал: "Пусть ко мне придет Юлий". -- "Господин, но ведь вы его..." -- "Я повторяю, пусть при­дет". -- "Хорошо, я скажу ему". Тиверий посмотрел на Даврия и произнес: "А ты, между нами говоря, импера­тор". -- "Нет, господин, я простой человек". -- "Нет-нет, ты не человек, ты выше его, ибо из твоих уст исходит много справедливости".-- "Спасибо, господин, мне можно идти?" -- "Да, иди".

"Мы звери, все звери. Мне бы понять, почему это так происходит",-- думал Тиверий. Даврий, вышедши из дворца, засмеялся. "Вот и я начал свою настоя­щую работу, тем более, Тиверий позволил мне делать то, что я хочу делать. Действительно, я получил сегодня приятное чувство удоволетворения. Я очень рад, но одна мысль у меня не выходит из головы: Тиверий что-то знает, и он чего-то боится, но я чувствую, что очень скоро доведу дело Юлия до положительного конца. Так что, Рахив, жди меня в гости еще один раз. И вы, сотники".

ИУДЕЯ. Иоанн, имея трех своих учеников, следо­вал по пустыне, мысли у него были одни: я помогу лю­дям. Они шли впереди, несли радость вслед за собой, несли все Божье. Проходя селения, Иоанн призывал всех людей, чтобы они обращались только к Богу. И его призыв был везде услышан, толпы людей тянулись к нему, ибо все хотели увидеть чудо.

В одном из селений они остановились на ночлег.

"Иоанн, ты еще не спишь?" -- "Нет, а что случи­лось?" -- "Тебя хотят видеть двое мужчин". -- "И что они хотят от меня? -- "Иоанн, мы и сами не знаем, просто хотят поговорить с тобой". -- "Хорошо, сейчас я выйду".

Выйдя на улицу, он увидел мужчин. "Господа, я вас слушаю". -- "Ты ли есть Иоанн?" -- Да, это я".-- "Можно ли с тобой поговорить?" -- "Я не против, го­ворите".-- "Недавно мы видели, мы даже боимся го­ворить об этом..." -- "Нет-нет, говорите, что вы виде­ли?" -- "В общем, мы видели огненное крыло". -- "Это интересно, значит, видели огненное крыло?" -- "Да, имен­но".-- "И как вы отнеслись ко всему этому?" -- "Иоанн, только не смейся над нами, но страх одолел нас. Ко­нечно, и интерес". -- "Что ж, уважаемые, бояться этого не нужно, лишь радоваться, ибо Силы Небесные осве­тили вас своим знамением. Но пока об этом никому не сказывайте, дабы не навредить самим себе". -- "Хоро­шо, Иоанн, мы будем молчать, только умолчать будет очень трудно. Об увиденном хочется говорить всем".-- "Господа, еще не время об этом распространяться, но я уверен, что наступят такие времена, когда люди не бу­дут бояться говорить вслух о красотах небесных".-- "И еще одна просьба у нас к тебе: разреши нам ос­таться с тобой, нам хочется больше узнать о Царствии Божьем".--"Я рад и не против, оставайтесь. Только учтите, что будет очень трудно, ибо мы пешим ходом преодолеваем огромные расстояния".--"Иоанн, мы мо­лоды и выдержим все".--"Как вас зовут?"--"Меня Овадия, а меня Сува".-- "Располагайтесь, места на всех хватит, и я действительно рад, что вы поверили мне и рад за то, что нас стало уже шестеро и мы преодолеем все трудности ради Бога и всех людей".

Наступала ночь, ученики вышли из дома и размес­тились у костра. С нетерпением ждали, когда Иоанн начнет разговор: "Братья мои, величит моя душа Бога, точно так же, как Он величает нас. Покайтесь, от­бросьте все сомнения, поверьте в Небесные Силы, и они всегда придут к вам на помощь, ибо Высшие Силы видят и слышат нас и, без сомнения, можете полагаться на них. Уважайте все таинственное, ибо оно исходит только от Бога".--"Иоанн, а мы увидим Бога?"--"Сува, каждому из нас не избежать встречи с Ним. Рано или поздно она наступит, и мы войдем блаженными врата­ми в Царствие Его, и души наши узрят лик Его и обрадуются увиденному".--"Иоанн, ты слышал глагол Божий?"--"Братья, да, я слышал и слышу Его все время и, дай Бог, чтобы каждый из вас так же смог услышать глас Его. Овадия, о чем ты задумался?"-- "Понимаешь, Иоанн, хотелось бы сразу услышать глас Его".--"Раз вы видели огненное крыло, значит и ус­лышите Его. И все услышанное запоминайте, ибо мы должны говорить людям только правду и убеждать всех словами Божьими. Посмотрите на звездное небо, воз­радуйтесь ему, ибо Господь сотворил все эти красоты только для нас. Он вложил в них свой дух и всю искренность свою".--"Иоанн, смотри, к нам кто-то приближается".--"Елисуа, если с добром эти люди к нам, значит, будут нашими гостями".

"Мир вам". -- "Мир и вам". К ним подошли во­семь человек. "Господа, скажите нам, есть ли среди вас Иоанн Креститель?" Иоанн привстал. "Я вас слу­шаю".-- "Слава Богу, мы нашли тебя, Божий ты чело­век".--"Что вы хотите от меня?"--"Мы из окрестных деревень, многие люди хотят, чтобы ты покрестил их".-- "Что ж, пусть поутру придут сюда все желающие, и я исполню их просьбу".--"Спасибо тебе, Иоанн, мы все придем к вам с женами и детьми. Оставайтесь с Бо­гом ".--"Спасибо и вам".

"Иоанн, ты представляешь, сколько народа завтра будет здесь?" --"Представляю, поэтому и будем сейчас отдыхать". Все духовные братья лежали на земле и смотрели на звездное небо. Каждый о чем-то думал, мечтал и жил своей жизнью в мыслях вместе с Богом.

ДВОРЕЦ ИРОДА АНТИПЫ

"Иродиада, я начинаю волноваться. До меня все больше и больше доходит слухов об Иоанне Крестите­ле. Ежели его не остановить, то я уверен, что вместо меня он будет царем Иудейским". -- "Наконец-то, Ан­типа, ты начинаешь все понимать. Убей его, и все".-- "Нет, Иродиада, на убийство я никогда не пойду, а поговорить мне с ним следует, и чем скорее, тем лучше. За ним идет народ, я не могу понять, почему они идут за ним, он же слишком умен, тем более, не по своим го­дам".--"Иродиада, как бы ни было, но я хочу видеть его у себя во дворце".--"Что, этого голодранца ты хо­чешь видеть здесь?"--"Дорогая, но не поеду же я ис­кать его".--"Антипа, а знаешь ли ты, что он питается акридами (род саранчи)?"--"Лично меня не интере­сует, чем он питается, меня больше интересует, чем он притягивает к себе людей".--"Что ж, делай как зна­ешь".--"Вот когда увижу его и поговорю с ним, тогда и решу, как поступить".--"Антипа, я больше чем увере­на в том, что если он тебе понравится, то ты ему ничего не сделаешь".--"Понимаешь, Иродиада, вообще-то ум­ные люди мне нравятся больше, чем глупцы".--"Все, Антипа, я тебе больше не советчик, посылай за ним слуг и беседуй с ним, сколько захочешь".--"Иродиа­да, в моем царстве живет пророк и, как бы ты ни упрямилась, все равно будет по-моему"."Нет, дорогой, наступит и мой час -- и все будет по-моему", -- поду­мала Иродиада. У нее запылали щеки, и она с огром­ным удовольствием покинула Антипу.

"Как мне и о чем говорить с этим пророком, ведь я же все-таки царь, а он пророк и все, да еще впридачу -- нищий? -- Антипа задумался.-- Может, Иродиа­да права, не стоит с ним встречаться. Нет, все ж пус­кай доставят мне его сюда".

ИОРДАН. Ранним утром к реке со всех селе­ний двигались огромные толпы людей. Иоанн и уче­ники были очень довольны, ибо видели, что люди пове­рили им полностью. Господь тоже видел это движе­ние и радовался вместе со всеми.

"Уважаемые братья, покайтесь, прошу вас, покай­тесь, ибо приблизилось Царствие Божие, и воды Иор­дана смоют с вас все грехи. И вы намного станете духовно чище пред Всевышним".--"Учитель, сюда ска­чут всадники". -- "Не бойтесь, ибо Господь не позво­лит им на этом святом месте совершить зло". Всадни­ки спешились. "Кто здесь из вас пророк?"--"Это я, что вам нужно от меня?"--"Ты есть Иоанн Крести­тель?"-- "Я вам что, не нравлюсь?"--"Да нет, нра­вишься, только вот боимся -- Ироду ты не нравишься. Ирод требует представить тебя во дворец".--"Он что, меня приглашает на бал?"--"А вот это ты у него спро­сишь сам. Как нам доложить царю, когда ты навес­тишь его?"--"Через два дня я буду у него во дворце, так и доложите ему". -- "Пророк, а ты однако смел. Не боишься ли ты, что он тебя в темницу посадит?"-- "Думаю, что умный царь этого не сделает". --"Что ж, так и доложим ему". Всадники ускакали.

"Иоанн". -- "Елисуа, я слушаю тебя". -- "Может быть, ты не пойдешь к Ироду?"-- "Если я не пойду, то он сочтет меня трусом". --"А ежели он тебя поса­дит в темницу?"--"Братья, не бойтесь, ничего худого он мне не сделает, ибо за мной стоит весь верующий народ и сам Господь".

Ирод с нетерпением ждал Иоанна. Иродиада виде­ла, как он нервничал, и наслаждалась этим. "Ну что, царь, какой-то нищий заставляет тебя волноваться. Царь ты царь, не стыдно ли тебе быть таковым?"--"Иродиада, не тревожь меня, ибо я могу рассердиться и надолго. Но ежели он не придет ко мне в назначенное время, то я его действительно накажу по своему, по-царски".

Иоанн же на встречу с Иродом не торопился. Он делал свое дело и в какой-то момент забыл о том, что ему нужно быть во дворце, лишь через несколько дней: "Учитель, -- обратился к нему Иоанн Зеведеев, -- ты обещал Ироду..."--"Спасибо, Иоанн, что ты напомнил мне. Хорошо, завтра же я направлюсь к нему".

Ирод был зол, как пес, он кричал не своим голосом. Иродиада же смеялась, глядя на него. В палату вошел слуга. "Господин, к вам прибыл Иоанн Креститель".-- "Так пусть немедля войдет сюда". Слуга от нечеловечес­кого крика затрясся. "Сейчас, господин, сейчас".

Иоанн вошел в палату, он был спокоен как никог­да. Ирод посмотрел на него. "Ну что, Пророк, заставил ты меня ждать, так вот ты какой на самом деле. Зна­чит ты проповедуешь среди людей о Царствии Божь­ем. Скажи мне, какое оно есть?"--"Великий царь, при­дет время, и ты сам увидишь это Царствие".--"Хм, однако ты молод, но дерзок. Но я прощаю тебе все, ибо ты от Бога". Ирод засмеялся. "Да, я, но не ты".-- "Слушай, не смей со мной так говорить".--"Господин, я тебе лишь отвечаю, при этом я не унижаю тебя". -- "Я слышал, что ты крестишь водой, тем самым снима­ешь грехи с людей. Может, и меня покрестишь?"-- "Да, я крещу водой. Но, чтобы смыть грех с рода Иро­дов, просто не хватит воды в Иордане".--"Слушай, голодранец, да как ты смеешь говорить мне такое? Я сейчас прикажу тебя казнить".--"Господин, я этого не боюсь, ибо точно знаю, что встречусь с тобой там". "Смотри, я начинаю бояться его, Иродиада в чем-то была права",-- подумал Антипа и сказал: "Что ж, Иоанн Креститель, крести и дальше, ибо мне не ме­шаешь быть царем и, думаю, что мы с тобой еще уви­димся, ибо сегодня у нас не получился разговор".-- "Господин, мне неприятно говорить с человеком, я по­вторяю с человеком, который живет со своей племян­ницей". Ирод несколько раз подпрыгнул, его затрясло, но он ничего не мог сказать в ответ. От его вида Иоанну стало не по себе. "Как я затронул его за жи­вое",-- подумал он.

Внутри себя Ирод чувствовал свой грех, и это его, можно сказать, спасло. Он успокоился. "Пророк, ты можешь идти. Придет время, и я, твой царь, найду тебя сам". Иродиада подслушала весь разговор. "Ну, про­ходимец, я этого без внимания не оставлю и очень ско­ро накажу тебя своим судом женской чести", -- дума­ла она. Ирод думал иначе, чем жена его.

"Ну что, царь, поговорил?"--"Да, дорогая, погово­рил. Он мне нравится, ибо он смел и чувствую, что не боится меня. Может быть, он и есть на самом деле Бог? Тогда почему Он избрал именно этого Иоанна, а не меня?"--"Антипа, я смотрю на тебя и не могу по­нять, то ли сходишь ты с ума, то ли я?"-- "Иродиада, не знаю, кто из нас сходит с ума, но я хочу, чтобы он снял с меня все грехи". Иродиада рассмеялась: "Я с тебя буду снимать, но не он, а его чтобы я больше не видела здесь никогда. Пусть там, где-то в пустыне, он проповедует свою веру. Ты и есть мой Бог для меня, другого я не знаю". Антипа посмотрел на жену. "Мо­жет быть, ты и права, но думаю, что не во всем. В этом Иоанне тоже что-то есть святое и иногда к нему нужно прислушиваться". А сейчас, дорогая, оставь меня одно­го, мне нужно все обдумать".--"Думай, думай -- и Царствие Божье тебя примет в свои объятия. Ирод ты Ирод, смотрю я на тебя, как на малое чадо".--"Прошу снова тебя, оставь меня одного".

Иоанн вышел из Иерусалима, присел у источника Рогель. Было тепло. Он был доволен встречей с царем Иродом. Солнце пригревало, его клонило ко сну. На некоторое время он уснул. Ирод же в это время сидел и молчал. В голове у него все шумело, но он так и не смог найти в своем челе какую-либо приятную мысль. Перед ним все время стоял образ Иоанна Крестителя.

Зашумел ветер, от источника потянуло прохладой, Иоанн открыл глаза, пред ним стояли две девочки. "Господин, вам плохо?"--"Нет, дети, как раз наоборот. Мне сейчас очень хорошо, так хорошо мне никогда не было". Девочки засмеялись и убежали. Иоанн испил прохладной воды и отправился к своим ученикам и к людям, которые ждали его.

"Господа, смотрите, Учитель, Учитель вернулся". -- "Да, братья мои, я цел и невредим. С Божьей помощью я поговорил с царем, а сейчас давайте приступим к более важным делам". Народ окружил Иоанна. "Учитель, мы просим тебя, больше рассказывай нам о Боге, о Его вла­сти и Царствии Его, о себе, об отце твоем Захарии. Мы хотим знать все".--"Братья мои и сестры, я исполню желание ваше. Вы будете знать все, только приходите ко мне".--"Учитель, а мы и не собираемся уходить от тебя. О тебе сейчас знают все, и скоро всем желающим увидеть тебя не будет хватать здесь места".--"Братья, я рад за вас и за ваше признание".

РИМ. "Юлий, дорогой ты мой, как ты чувствуешь себя?--"Даврий, брат ты мой, прекрасно. Мне кажет­ся, что я заново родился, а как у тебя дела?"--"Юлий, лучше и не может быть".--"Даврий, извини меня, но я с сегодняшнего дня все время буду находиться рядом с тобой. Я боюсь за тебя и чувствую, что этих людей подкупил Рихав".--"Юлий, я тоже это чувствую и очень скоро разберусь сам во всем, главное не спе­шить". Кто-то постучал в дверь."Кто это может быть?"-- подумал Даврий. "Кто там?"--"Следова­тель, к тебе можно?"--"Сейчас открою. Господи, Кон­стантин, Александр, проходите".--"Даврий, мы при­шли поздравить тебя". -- "Спасибо, хорошо, но сначала познакомьтесь. Это мой друг Юлий, он временно жи­вет у меня".--"Очень приятно".--"Юлий, а это мои друзья. Когда-то в детстве мы играли вместе, и я сре­ди них вел следствие и от них же получал". Все зас­меялись. "Даврий, поздравляем тебя, поздравляем два раза".--"А почему два раза?" -- "Первое поздравление по поводу того, что ты уже следователь, а второе, ну разве ты не помнишь?"--"Нет".--"У тебя же сегод­ня день рождения".--"Боже, да как же это я забыл? Тогда сейчас устроим пир у реки".--"Не получится у реки",--Александр и Константин засмеялись снова. "А почему не получится?"--"Дождь надвигается со всех сторон".--"О, идолы, все помните. Тогда отпраз­днуем дома, жаль только, что моих родителей нет рядом со мной. Я очень скучаю за ними".--"Даврий, успо­койся, мы не заменим их тебе, а развеселить развесе­лим. В общем, за здоровье твое и удачу по службе".-- "Спасибо вам, друзья мои, главное, что вы не забыли меня и, дай Бог, чтобы всегда было так".-- "Даврий, мы собираемся отправиться в Иерусалим". -- "Это связано со службой?"--"Да, со службой, и не только".-- "Не хотите ли вы жениться?"--"Даврий, но мы же еще в своем уме. Понимаешь, ходят слухи среди рим­лян, что там живут два пророка, вот и хочется нам уви­деть их".--"Александр, не говорите глупости".--"Да нет, Даврий, это не глупость, а реалия нашего време­ни".--"Что ж, желаю вам удачи. А сейчас давайте праздновать, ведь день рождения есть день рождения". "И почему только мы празднуем? -- подумал Даврий, -- неужели с этим что-то связано?"

"Даврий, а слышал ли ты что-либо об "огненных колесницах"?"--"Ну хватит с меня. Вот Юлий видел, и этого достаточно. Лично я в это...-- Даврий по­смотрел на Юлия.-- Юлий, извини меня". На улице загремел гром, и пошел сильный дождь. Даврий за несколько лет почувствовал домашний уют. Ему было очень приятно. Он даже не прислушивался к раска­там грома. Они смеялись, шутили, ибо молодость кипе­ла в их душах. Никто из них не знал, как сложится их судьба. Они резвились до утра. "Ну, Даврий, нам пора".--"Спасибо вам, друзья. Лично мне вы подари­ли радость, не забывайте меня".--"Но разве тебя за­будешь, -- посмотрев на Юлия, сказали все. -- Все, Юлий, до встречи. Мы рады были с вами познако­миться".--"До встречи".

"Константин, а когда вы отправляетесь в Иеруса­лим?"-- "Дня через четыре".--"Ну, в добрый путь вам".--"Спасибо и вам".

После ухода Александра и Константина Даврию стало скучно. Выйдя из дома, он посмотрел на небо. Низко над землей ползли тучи. Грусть охватила его еще сильней, и он вернулся в дом.

"Юлий, что ты мрачный такой?" -- "Даврий, я вспомнил свою семью".--"Извини меня, Юлий, вчера была радость, а сегодняшний день мне напоминает траур, но я думаю, что это скоро пройдет. Нам следует отдох­нуть, а все остальное образуется само по себе. Думаю, ты согласен со мной?"--"Даврий, я всегда буду согла­шаться с тобой, ибо твоя грусть есть моя грусть, а твоя радость будет моей радостью".

ИУДЕЯ. Визит Иоанна Крестителя не давал по­коя Иродиаде. Она строила разные планы, думала, как наказать его. "Все, придумала -- найму-ка я людей, и пусть они проучат этого пророка с его учениками". Же­лающие сразу нашлись, ибо она предложила большую сумму денег. Ирод о замысле жены ничего не знал, хотя

он что-то чувствовал, но не придал особого значения.

На следующий день наемники отправились в Вифавару, как раз там находился Иоанн с учениками. Где находился дом Захария, знали все, поэтому найти его не составляло особого труда...

-- "Иоанн!" -- "Елисуа, что случилось?"--"Ты слышал чей-то разговор?"--"Нет, не слышал".--"Что-то мне не нравится сегодняшняя ночь".--"Елисуа, ус­покойся, я сейчас выйду и посмотрю, что там такое".-- "Нет, Иоанн, выйдем вместе. Братья, поднимайтесь".-- "Елисуа, что, что такое?"--"Только когда выйдем из дома, тогда и узнаем, что там такое и кто там. Я выхо­жу первый, вы же -- вслед за мной". Елисуа сделал только первые шаги, как на него набросилось несколь­ко человек. На фоне лунного света происходило побо­ище. Длилось оно недолго, ибо Елисуа был не из сла­бых. Он всячески старался защитить Иоанна, и это ему удавалось. "Ну, слава Богу, мы отбились. Но что они хотели от нас, Иоанн, как ты думаешь?"--"Елисуа, есть у меня одна мысль. Мне кажется, что это все связанно с визитом к Ироду. Идемте в дом, но все равно нам придется дежурить, ибо не ровен час, и они могут вернуться. Но мне кажется, что никто из нас уже не уснет".--"Иоанн, неужели Ирод хочет от тебя изба­виться?"--"Думаю, что не он, а Иродиада, жена его".-- "Чем же ты ей так насолил?"--"Елисуа, не думай об этом. Господь нас рассудит. Главное, что из нас никто не пострадал". Елисуа засмеялся: "Иоанн, нет, Сува немного получил". -- "Извините меня, я сонный был". Все засмеялись. "Так что, тебя били спящего?" Сува опустил голову. "Да, первое время, а после я очнулся". Снова раздался смех. К Иоанну подошел Иоанн Зеведеев. "Брат ты мой, это первые угрозы в нашу сторо­ну, нужно быть предельно осторожными, ибо ведь, кро­ме Бога, есть еще и черт". -- "Иоанн, я согласен с тобой".--"Учитель, тебе же всегда нужно находиться среди людей, мы же будем тебя охранять".--"Спаси­бо тебе, Иоанн, но думаю, что второй раз они не решат­ся на это, а ежели и решатся, то все будет выглядеть пострашней. Конечно, не с нашей стороны.

ДВОРЕЦ ИРОДА. "Дорогая, ты сегодня такая веселая и выглядишь не так, как всегда".--"Да, Анти­па, просто у меня сегодня хорошее настроение". -- "С чего бы это?"--"Я вчера осуществила один свой план и думаю, что успешно". -- "И ты от меня скрываешь что-то?"--"Нет, я признаюсь тебе",-- и она все рас­сказала Антипе. "Да ты, действительно, сошла с ума".-- "Я не позволю ему, чтобы он издевался над нашей семьей. С меня достаточно унижений".--"Хорошо, ус­покойся, а то вид у тебя стал не ахти приятным. Пред­ставляешь, дорогая, что будет, если он догадывается обо всем. Ведь он пророк, задумайся об этом". -- "Антипа, за кого ты меня принимаешь?" -- "За жену свою, и не хочу я раньше времени потерять тебя, ибо пророки мо­гут делать все. А у нас есть лишь только деньги и власть необдуманная".--"Вот и примени власть нео­бдуманную против нищего или дай ему денег, и пусть он убирается из наших краев. Думаю, что от денег никто не откажется".--"Иродиада, думаю, что ты оши­баешься, он не из тех людей, и он знает себе цену. И такого человека трудно сломить".--"Антипа, я смот­рю, ты меня ни во что не ставишь и унижаешь перед нищим".--"Я хочу, чтобы ты это поняла, что таких людей нельзя трогать, хотя бы поначалу".--"Что ж, дорогой, тогда я еще немного потерплю".--"Иродиада, как мне трудно с тобой говорить."--"С тобой не лег­че".--"Все, дорогая, хватит об этом, ибо меня ждет се­годня встреча с двумя представителями из Рима, и я хочу выглядеть перед ними достойно".

ИЕРУСАЛИМ. Дом Осии. "Ты дома?" -- "О, Варавва! Ты появляешься, как орел перед птичками небесными". -- "А где же мне быть? На тот свет пока я не желаю. Посмотри на меня". Осия посмот­рел на Варавву. "Ты вот и есть птичка небесная для меня. Так, Осия, а Елисуа у тебя?"--"Нет, он поверил в Бога и стал пророком. Он покинул меня". -- "Слу­шай, что ты верзешь?" -- "Варравва, я не шучу, он ушел с Иоаном Крестителем". -- "С каким еще Крестите­лем?" -- Ну, помнишь, мы с тобой в детстве его еще няньчили". -- "Да-да, что-то я припоминаю. Но я еще где-то его встречал, и с ним был Иуваль". -- "Да, Варавва, был, но он уже находится там, на отдыхе. Жалко мне его, хороший был человек".--"Какой от­дых, о чем ты говоришь?" -- "Понимаешь, Варавва, он умер и находится там, -- он посмотрел вверх, -- на Небесах, и не мешай ему отдыхать". -- "Ну что ж, Царствие Небесное ему". -- "Варавва, тебя повсюду ищут и хотят изловить". -- "Не получится, ведь ты же сам сказал, что я орел. У тебя вино есть?" -- "Нет, с меня хватит. Елисуа меня отучил от этого".--"Моло­дец Елисуа. Осия, на деньги и принеси мне вина".-- "Где ты только и берешь столько денег?" -- "Это не твое дело, иди, а я подожду тебя".--"Сейчас, я мигом". Осия выскочил из дома и побежал на базарную пло­щадь. Варавва же прилег и уснул. Ему пригрезился какой-то кошмар, его пробрал холодный пот. Он вско­чил с лежака. "Осия, ты уже пришел?"--"Да, я дома, возьми вот рыбу и лепешки".--"А ты почему сидишь в стороне?"--"Просто смотрю на тебя и думаю: то вино, которое я принес тебе, вкусное ли оно? --"Да, думаю, что вкусное, но только оно не для тебя. Бери лучше вот рыбу и ешь".--"Варавва, спасибо, но после нее хочется пить". -- "Тогда не ешь, смотри на меня". -- "А ты надолго вернулся?"--"Сам еще не знаю. Дело у меня здесь есть одно. Когда свершу его, тогда и уйду".-- "Варавва, на этот раз забери меня с собой". -- "Осия, я подумаю".--"И если не секрет, какое у тебя здесь дело?"--"Мне долг у одного господина нужно заб­рать".--"А-а, Варавва, тогда я молчу".--"Нет, Осия, и ты со мной пойдешь". -- "Варавва, но я-я-я..." -- "А я говорю, что ты пойдешь".--"Ну ты хотя бы сказал, что там за дело". -- "Увидишь сам и, если попадемся, мы с тобой будем распяты на кресте".--"Но, Варавва, я этого не хочу".--"Не бойся, если нас разопнут, то ты всегда будешь со мной". Осия стал на колени. "Но я все же не хочу этого". -- "Так замолчи и смотри, как я ем и пью. И сегодня вечером идем".

СИНЕДРИОН. "Уважаемые господа, -- обра­тился ведущий собрания, -- вы уже наслышаны о том, что у нас появились два пророка. И мы, высшее собра­ние, не можем допустить, чтобы эти проходимцы раз­вращали наш народ. Нужно принять все меры, и лю­быми путями нам нужно остановить этих, так называе­мых Учителей, ибо они проповедуют все сатанинское. И главное, народ идет за ними и слушает их бред. Если они считают себя посланниками Бога, значит они сумасшедшие. И пока не поздно, давайте решим, как нам поступить с ними. Они могут погубить полностью наш народ, ибо они ведут его в пропасть, сами не ведая этого. Они считают себя не только посланниками от Бога, но они считают сами себя Богами. Даже смешно об этом говорить. Мы, уважаемые люди Иерусалима, в глазах своего народа кажемся слабыми пред этими Учителями. На мой взгляд, они заслуживают только одного -- смерти. Их нужно казнить, и чем быстрее, тем лучше будет для всех нас и для народа". -- "Но как это сделать? -- послышался голос одного из чле­нов собрания".--"Нам предстоит об этом подумать. Думаю, что Ирод и Пилат против не будут. На нашей земле было много таких пророков. Они рождались и умирали, они забыты и их пророчества тоже. Я не понимаю, как они не боятся провозглашать себя тако­выми. Я свое мнение высказал и хочется услышать ваше мнение, я имею в виду благоразумное мнение". Все члены синедриона поддержали ведущего, хотя не­которые в душе были против, но высказывать свое мнение боялись. Обсуждение продолжалось несколь­ко часов, к единому мнению члены синедриона так и не пришли, отложив все до следующего собрания. Веду­щий негодовал, ему казалось, что этим унизили его честь, как человека и ведущего оное собрание, и он решил встретиться с Иродом. В беседе с Иродом ведущий тоже не получил удовлетворительного ответа и остал­ся ни с чем. "Неужели Ирод верит в пророков? Ежели он им верит, значит боится их? Только нужно понять, чего он боится?" Ирод думал иначе: "Если вы хотите убить пророков, то, значит понимаете, что они сильнее вас, и если понимаете, то будете искать любые пути, чтобы погубить их, а я просто не хочу участвовать в этом деле". Ирод не знал тогда о плане Иродиады.

Темные силы витали рядом со светлыми. Они сгущались и окружали со всех сторон все святое. Мир еще не подозревал о том, что натворят истинные анти­христы. Даже тогда трудно было поверить в то, что они могут натворить. Была рождена новая эра и лишь только Бог знал, что она рождена на века. В муках и страданиях она была рождена, и светлые силы выдер­жали. Были сделаны первые шаги, и путь становился нескончаемым, он пролегал через тернии и ярой безду­ховности. Два Божьих посланника шли навстречу друг другу. Они шли уверенно, ибо точно знали, кто и зачем их ведет. Они слышали своего ведущего и были рады избранием своим.

ИЕРУСАЛИМ. "Осия, вставай, нам пора идти".--"Варавва, может быть, ты один пойдешь?"-- "Нет, идем вдвоем".--"Но я боюсь". -- "А вот это меня не интересует".

Они шли улицами ночного Иерусалима. Осии казалось, что они одни живут в этом городе. Страх пере­полнял его душу. Варавва это заметил. "Осия я не пойму, ты что, боишься самого себя?"--"Да, Варавва, мне страшно".--"Терпи, дорогой, ты уже взрослый и должен жить не за мой счет, а за свой. Но если хочешь умереть с голоду, то возвращайся, я и сам справлюсь".-- "Нет-нет, Варавва, я иду с тобой".

Они подошли к одному из домов. "Боже, Варавва, здесь же живет..."--"Молчи, я и сам знаю, кто здесь живет. Осия, ты стой здесь и жди меня, а я войду в дом". Варавва постучал. "Кто там?"--"Господин, от­кройте, это слуга Понтия Пилата".--"И что ему нуж­но от меня в такой поздний час?"-- "Господин, впус­тите меня и я вам все объясню". Варавве открыли. Моментально последовал удар. От всего увиденного Осия присел, его трясло. Варавва вошел в дом. Осия прислушался, но до него доносились только отдельные фразы. Варавва требовал у хозяина дома отдать ему хранилище.

"Господи, да забирай быстрее и уходим отсюда",-- не успел подумать Осия, как из дома вышел Варавва. "Все, идем скорее отсюда. Долг он мне вернул. Осия, возьми себе эти деньги, мне они ни к чему, я покидаю Иерусалим".--"Варавва, возьми и меня с собой".-- "Нет, Осия, ты мне нужен здесь, точнее не ты, а твой дом, он есть мое убежище, а ты хозяин этого будешь. Так что жди меня в любой день, а точнее говоря, ве­чер". Варавва скрылся в темноте. Осии стало как-то сразу скучно, и он с какой-то болью на душе вернулся к себе домой.

"Интересно знать, почему этот священник должен Варавве какие-то деньги, вроде бы они и не друзья. А вообще, какое мне дело, главное, что я на сегодняшний день самый богатый человек в мире",-- с такими мыс­лями Осия уснул. Во сне он видел себя в красивом и дорогом хитоне, у него была своя лошадь, он был дово­лен собой. Такого удовольствия он никогда не испы­тывал, а проснувшись поутру и посмотрев вокруг себя, он все понял: "Да, хоть во сне поскакал на лошади",-- подумал он.

РИМ. "Юлий, извини меня, я молчал, но сейчас скажу: тебя ждет Тиверий".--"Даврий, ты что?"--"Да, Юлий, он тебя ждет, лично я за тебя не боюсь, ибо точно знаю, что все будет хорошо. Я ему все рассказал, в общем, завтра идем вместе к нему".--"Даврий, мне не по себе, лучше бы мне еще раз вонзили нож в спи­ну".--"Юлий, но мы же с тобой как братья".--"Хо­рошо, Даврий, я согласен. Но мне интересно..."--"Ин­терес твой закончится после беседы с Тиверием".-- "Ну, дай Бог, чтобы все так и было. Даврий, я хочу понять, кто нас свел с тобой?"--"Юлий, наверное, жизнь и я точно знаю, что пройдет очень много времени, но настоящих следователей будет мало. Ибо я в себе вижу свое начало, а в будущем думаю, что справедливостью будут править только деньги и много невинных людей погибнет только из-за этой мерзости и несправедли­вости. Помнишь, я тебе говорил, что то, что во сне мне говорят родители, все сбывается".--"Да, помню".--"Так вот, недавно во сне я снова услышал их и они сказали мне, что наступит такое время, когда будут созданы

"пастбища" для людей и на "пастбищах" людей будут сжигать огнем и дым черный осядет на земле".--"Дав­рий, что ты имеешь в виду?"--"Я пока не знаю, что ответить, но думаю, что зло пока выше справедливости. Юлий, лично мне страшно видеть смерть, страшно и все. Ведь мы же рождены для чего-то".--"Даврий, мне трудно что-либо сказать тебе, ведь я бывший во­енный и я убивал. Я думал, что это все так и надо. Прости меня, думаю, что я исправлюсь. Но учти, после этого случая, что произошел недавно с нами, я убью любого, кто поднимет руку на справедливого челове­ка".-- "Юлий, понимаешь, убить, спасти -- то одно дело, но мне кажется, человека нужно перевоспитать".-- "Даврий, мне это не понятно".--"Что же здесь непо­нятного? На мой взгляд, человек рожден для продле­ния рода и для любви, но происходит все наоборот: снова власть, деньги, нажива вершат нашей жизнью. А мы же являемся гладиаторами смерти в жизни. Убить человека сейчас ничего не стоит, а если задуматься чисто по-человечески, то сразу будет понятно, что каж­дый человек хочет жить, у него есть свои планы, он чего-то ждет, хочет жить лучше, чем жил. Конечно, я понимаю, что есть конченые люди, которые из-за де­нег пойдут на все".--"Даврий, извини, но моя семья погибла не из-за власти и денег".--"Да-да, Юлий, я все понимаю, но у нас времени в обрез, нам нужно идти к Тиверию. Давай одевайся, ибо тебя ждет впереди новая жизнь, в этом я ручаюсь. И я, как и обещал, помогу тебе во всем".

Солнечный день приветствовал их своим теплом, они приближались ко дворцу Тивверия. Мысли у каж­дого были разные: Даврий радовался и был спокоен, Юлий нервничал, он чего-то боялся. И вот пред ними появился дворец Тиверия.

"Юлий, ну что, идем?"--"Сейчас, Даврий, дай я успокоюсь".--"Да не волнуйся ты, ведь нас уже двое".-- "Все, я спокоен, идем". Вошли во дворец, их встретили слуги. "Господа, входите, господин Тиверий ждет вас". Они вошли в приемную палату Тиверия. Тиверий не­медля подошел к Юлию. "Сотник, я очень много слы­шал о тебе, Даврий мне рассказал все то, что случилось с тобой, так что будь спокоен за себя. Рихав уже нахо­дится в темнице, и с сегодняшнего дня ты будешь жить в своем доме, но с одним условием, что ты снова ста­нешь сотником, я тебя восстанавливаю. И вторая просьба: отблагодари Даврия за его неотразимую про­ницательность, ибо я ему поверил". Юлий смотрел на Даврия, у него появились слезы. "Спасибо тебе, брат ты мой", -- подумал сотник. "Сотник, вы что плачете?"-- "Да, господин, это слезы радости". -- "Что ж, тогда завтра чтобы вы были на службе, а сейчас вы свобод­ны, идите". Не успели они сделать несколько шагов, как услышали, Тиверий сказал: "Учтите, завтра Рихав будет отдан на съедение зверям". -- "Господин, -- обратился Юлий,-- простите его, не нужно его нака­зывать. А вот тех людей, которые хотели убить Дав­рия, накажите".--"Что ж, пусть будет все по-вашему".

"Да, это очень умные люди", -- подумал Тиверий.

"Юлий, скажи мне от души, ты доволен?" --"Дав­рий, дай я тебя обниму и, дай Бог, чтобы во все века были такие люди как ты, тем более, следователи. Все, идем домой". -- "Юлий, только не ко мне, мы идем с тобой в твой дом". -- "Прости меня, Даврий, но мне страшно".-- "Идем-идем, своего дома не нужно бо­яться, ибо в нем осталось тепло всей твоей семьи".

Войдя в свой дом и не увидев там своей семьи. Юлий заплакал. Даврий тоже не удержался, у него потекли слезы. "Господи, я помог этому человеку, хотя поначалу я сомневался, но это все позади, а настоящее счастье, думаю, ждет Юлия впереди". "Юлий, мне пора и мне без тебя будет трудно".--"Даврий, не уходи, ос­танься сегодня здесь, ибо мне трудно пока привыкнуть к новой обстановке". -- "Хорошо, тогда давай, Юлий..."--"Даврий, я все понял, сейчас в моих подва­лах должно остаться вино".--"Вот и хорошо, идем в подвал и сделаем выбор, и что выберем, то и выпьем. Но учти, Юлий, я буду пить только за одно, за то, чтобы ты снова обрел семью, ибо ты еще сравнительно молод и когда ты решишься на это, то не забудь и обо мне".

-- "Даврий, я там, даже находясь между светилами небесными, буду помнить о тебе". -- "Юлий, у тебя, можно сказать, начинается новая жизнь, и я прошу тебя быть настоящим воином, но не убийцей, помогай всем, ибо ты----воин, своего рода помощник".--"Я запом­ню твои слова на всю жизнь и завтра же дам тебе из своего легиона несколько воинов, чтобы они охраняли тебя". -- "Что ж, я не откажусь". --"Так, идем из подвала в дом, а то мы как крысы в темноте".

"Даврий, если ты не против, давай прямо сейчас идем на то место, где мы с тобой познакомились".--"Знаешь, Юлий, это отличная идея. Идем, берем с собой вина и посидим с тобой на берегу Тибра, как настоящие люди".-- "Понимаешь, Даврий, после всех гонений я пройду улица­ми Рима с поднятой головой, ибо мне уже ничего не страшно". Они приближались к реке.

"Юлий, а ты-то помнишь то место, где мы с тобой познакомились?"--"Да, я это место никогда не забуду, тем более, ты сидел на том месте, где лежали мои дети и жена моя. Вот здесь давай присядем и посмотрим на прекрасные волны, которые с каждой новой волной напоминают мне жизнь, ибо в каждой волне отобража­ется какой-то момент жизни. Волна выходит на берег и своей силой смывает прибрежный песок в реку, и он навечно остается в водах реки". -- "Стой, Юлий, дальше не говори, я тебя понял, песок -- это мы, люди, волны -- сила реки, река -- это хозяин, Бог волн и он все забирает себе и значит, что для песка настает иная жизнь, чем на берегу реки". -- "Ты правильно понял. Это мне напоминает звездное небо". Даврий смотрел на Юлия. "А ты все-таки не только воин, а и фило­соф. Юлий, что ж мы сидим, давай вино". Они немно­го выпили. "Юлий, ты старше меня и намного, ответь мне, где ты научился так драться?". -- "Это не секрет, у крепостных гладиаторов, они меня учили, но до конца не довели свое дело, ибо многие из них погибли". Дав­рии невольно подумал: "Может быть, все может быть, я тогда еще ребенком был, видел бой гладиаторов, но тебя среди них я не помню". "Даврий, о чем ты поду­мал?" -- "О тебе и о бое гладиаторов". -- "Нет, я же тебе говорил, что я из легиона смерти, но не гладиатор, и выходил на бой только ради своего интереса, даже зная о том, что если я проиграю бой, то я останусь жив,

а крепостного раба-гладиатора могли бросить на съе­дение зверям. Конечно, это зрелище было не одно из приятных, но было и другое. Два раба-гладиатора би­лись насмерть, и один из них умирал..." -- "Юлий, я это видел и не хочу вспоминать больше. Думаю, что на пути моей жизни много встречу смертей и вот знаешь, Юлий, меня что-то в общем беспокоит, даже во сне. Я вижу собаку, которая говорит мне, что я ей друг, вижу нечто другое". -- "Даврий, ты видишь иной мир и воз­люби его, ибо он есть".--"Юлий, я извинялся уже перед тобой, но пойми меня, я и верю и не верю в этот мир иной".--"Даврий, нужно во все верить. Хорошо, давай лучше будем смотреть на приходящие волны. Мне нравится смотреть на это, я бы всю жизнь смот­рел".-- "Будем смотреть, может, в этих волнах мы что-то увидим свое и изберем для себя, конечно, я думаю, не смерть, но что-то достойное нашей жизни".

ДВОРЕЦ ИРОДА. "Соломия!"-- Мама, я здесь".--"У меня к тебе есть одна просьба".--"Тебе нужно что-то сшить?"--"Да нет, помнишь ли ты того назарянина, что приходил к Антипе?"--"Да, мама, по­мню, но это же нищий был".-- Дочь моя, запомни, это мы нищие в духе своем пред ним, он же сейчас восхо­дит на вершину, а наша семья, оказывается, уже нахо­дится у подножия той вершины, и нам нужно с тобой что-то решить по поводу того ненормального".--"Мама, но что я смогу сделать против того человека?"--"А вот сейчас идем в опочивальню и все обсудим, но учти, чтобы Антипа об этом ничего не знал".--"Мама, я боюсь, но я согласна".

В другой палате шел разговор Антипы с пред­ставителями Рима. Константина и Александра ин­тересовала не так жизнь империи, как они хотели получить какую-либо информацию о пророках. У них у каждого были свои вопросы к Ироду. Первым на­чал Константин: "Господин, мы там, в Риме, наслы­шаны о ваших пророках. Есть ли они на самом деле в вашем царстве? Вы можете не отвечать, но нам просто интересно знать, это не связано с нашей служ­бой". Антипа, опустив голову, сказал: "Да, есть, и с одним я уже встречался". -- "Господин, и что, на ваш взгляд, он действительно пророк?" Антипа, немного подумав, ответил: "Он очень умен, и я думаю, что он не от мира сего". Александр засмеялся. "Господин, а мы от мира какого?"--"А вы сами постарайтесь отве­тить на свой вопрос". --"Александр, ладно-ладно, не будем вздорить, ибо в пророках есть смысл, они несут нечто новое для нашего общества, потому что мы дви­жемся вперед с жизнью нашей. Но, на мой взгляд, никакой пророк не опередит денежную власть, ибо если у него хранилище пусто, пусть он даже и умен, но он никто и ничего не стоит". -- "Господин, не говори­те вздор, посмотрите на себя, на птиц и на облака. Чего они стоят?" -- "Для нас ничего". -- "Но это все кто-то сотворил, и за этим кто-то присматривает, как за нами присматривали родители". -- "Константин, лично ты бы согласился быть одним из них?"--"Мне этого не дано, я член сената". -- "Вот то-то, ты член сената, а они, хотя я против, эти пророки являются от другого сената, думаю, что от чисто Божьего. Вот пред нами сидит царь..." -- "Я действительно вижу перед собой царя, а ты глаголишь о нищих, которые возносят свою нищету, как царскую благодать. Пойми, где ис­тина".--"Александр, ответь мне, откуда взялись, точ­нее говоря, появились твои родители?"--"А ты отку­да?"-- "Ты не понял меня. Пойми, ведь было начало и кто-то за этим следит. И, судя по всему, тот кто следит за нами, посылает на нашу Землю проверяю­щих, или пророков. Точно так, как послали нас сюда наши власти"."Константин, а в тебе что-то есть".-- "Да не во мне, пойми, а в нашем разуме все это нахо­дится, и разум дан нам не зря".

Ирод молчал, он лишь думал: может, этих молодых людей специально прислали из Рима, чтобы у меня забрать власть. Но нет, раз у них идут разногласия, значит у них свой интерес, личный.

В палату вошли Иродиада и Соломия. "Антипа, слуги накрыли стол".--"Господа, идемте, а то из-за этих пророков мы можем умереть от голода, и они нам не помогут в этой беде". Константин и Александр согласились, но Антипу предупредили, что этот разго­вор они продолжат за столом.

"Господа, хорошо, но трапеза превыше всего". И вот за столом, где находилось очень много вкусной пищи, началась новая дискуссия, к которой подключились Иро­диада с Соломией. Как они только ни обзывали по­сланников Божьих. На них лилась такая грязь, что даже самому Богу было неудобно на это смотреть. Но эти люди считали себя выше Бога, они не подразуме­вали, что разум дан был им Богом и этот данный разум нужно было ценить всем своим человеческим достоин­ством, но ни в коем случае не деньгами и властью имперской.

* * *

Иоанн же шел не один, за ним шли его ученики, а следом -- огромные толпы народа. Зная, за кем идут, люди привлекали и других, и казалось, что весь народ начал свое обновление, ибо за многие века он так "из­мазался" без духовности, что от этого почернела вся Зем­ля. Иоанн был умен, он был строг и все время требо­вал, но не от себя, а через Бога, он требовал и говорил: "Лишь в спокойствии вы найдете всю свою радость в жизни, а в ненависти своей можете узреть свою смерть, но и не только свою, а и своего ближнего. Свет погло­щает тьму и рождает новый свет, который приходит к вам с любовью. Никто из вас не сможет затмить солн­це и развеять тьму, лишь Всевышнему возможно все. И я с уверенностью говорю вам, что Царствие Его руко­водит только всем светлым. Я -- сын Захария и про­рочу вам, люди, что есть все и вся, ибо сам это Царствие посетил и пошел оттуда. Но учтите, я пришел из ду­ховного мира, и для воплощения всего этого мать роди­ла мое тело, родила меня".

Слушая его в разных селениях, люди были не од­нозначны к нему, но все равно они тянулись к чему-то, а точнее говоря, к истине.

ХЕВРОН. Небольшое селение. Восточные люди были придавлены, образно говоря, чем-то тяжелым. Они не понимали, для чего живут, для чего светит солнце, даже для чего рождаются дети. Они просто жили и все. Доказать им в те времена что-то Божье было очень трудно, но это приходилось делать. Бог и сама жизнь требовали. Девяносто первый год от Рождества Христова, Иоанн Зеведеев скажет так: "Я -- ученик Иоанна Крестителя, тогда был самым молодым, но я узрил в нем, а точнее говоря, не в нем, а в словах, исходящих из его уст, что действительно существует Бог, родивший нас. Некоторое время я не знал, что судьба меня сведет с Иисусом Христом, я полностью был предан Иоанну, ибо он являлся душой Божьей. Признаюсь, что мне тогда не все было понятно, я имею в виду, о душе. Лишь после, спустя много лет, после встречи с Иисусом Христом, я досконально понял, что такое душа и что есть жизнь, что есть глас Божий и внутреннее чутье или внутренний голос. Я видел очень многое, посещал огненную колесницу, это было где-то там далеко, но это было. Конечно, мы являлись обык­новенными людьми. В те времена над нашими голова­ми не светился огненный оракул, лишь камни сыпа­лись в нашу сторону. В нашу честь ставили кресты. Многие агнцы приняли смерть свою на них. Конечно, мне как человеку обидно, но власть земная, но не Бо­жья, брала свое. И вот, спустя очень много лет, я вспо­минал и вспоминаю о наших деяниях. Люди, поверьте мне, действительно это были самые счастливые дни для всех нас. Судя по всему, молодость наша вела нас на встречу с Богом и Он же шел на встречу с нами. Как бы ни было, но мы тянулись друг к другу, Иоанн был поддержкой для нас. Да, он был силен и крепок во здоровье. Однажды Савла придавила огромная глыба, мы вчетвером не смогли одолеть ее. Савл кричал, а мы плакали, смотря на его придавленные ноги. В этот момент подбежал Иоанн и сам отодвинул глыбу ка­менную у нас на глазах. После, посмотрев на нас, пока­чал головой. Он ничего не сказал, но мы все поняли.

Мы понимали тогда, что существует грань между Богом и человеком, но эта грань совместима с челове­ком и Богом, ибо это есть одно и то же. Повторяю, что дух Божий находится внутри всех людей. Я очень смутно, но помню епископа Захария, и я думаю, что он повлиял на Иоанна своей добротой, а Бог направил Иоанна на правильный путь. Спросите, что есть Бог? Это Истина всего того, что видите, чем видите и о чем слышите, тем более, чем думаете. Понимаю, что по мо­лодости никто об этом не задумывается. Вот мне сей­час девяносто лет, осталось жить немного, но я знаю, что ждет меня впереди, хотя пока я не спешу. Нет, не боюсь, ибо точно знаю, что рано или поздно буду там. Меня пока тревожит другое, я еще не закончил Апо­калипсис, точнее не свой, а Божье предупреждение. Но я бы сказал по-другому -- Божье благословение на праведный и правильный путь. Иоанн был Иоан­ном, человеком души, да и не только души, а и сердца. Он любил всех, всех без исключения. Я удивлялся, как он мог днями стоять в холодной воде и крестить лю­дей. Эта Божья необыкновенность меня влекла. Мы множились, земля обетованная давала и дарила нам свой приют. Мне очень много приходилось думать о тех людях, кто будет жить после нас. Думал всякое, но приходил к одному единственному мнению: раз с нами Иоанн, то всех нас поймут и примут, думаю, что это должно сбыться. Иоанн тоже часто об этом мечтал, но ему в те времена легче было думать об этом, ибо он при жизни видел Царствие Божье, впоследствии Христос нам скажет об этом. А пока мы были учениками Иоан­на. Необыкновенное время нас ждало впереди. Глядя на себя в те годы, просто не верится, что все это проис­ходило не с кем-то, а лично со мной. Я рад и доволен, что был и являлся всегда и буду являться учеником Божьим даже на Небесах, ибо превзойти и опередить все святое невозможно никогда. Господь всегда дол­жен идти впереди, а мы -- вслед за нашим Господом Богом. Аминь, аминь, аминь."

ИОАНН БОГОСЛОВ-ЗЕВЕДЕЕВ,

91 от РХ.

РИМ. "Юлий, мир тебе".--"Даврии, проходи, но изви­ни меня, я не один".--"А с кем ты?"--"У меня в гостях одна моя знакомая".--"Ну, Юлий, ты молодец, не успел раны залечить..."--"Даврии, согласись со мной, ведь годы идут".--"Да нет, Юлий, я просто к слову. Так где же твоя знакомая, познакомь меня с ней".--"Натали, иди к нам, не стесняйся. Познакомься, это Даврий. Я тебе очень много рассказывал о нем". Натали посмотрела на Даврия. "Да, таким я его и представляла себе. Мне очень приятно, что у тебя есть такой друг".--"Натали, это не друг, а Бог и Ан­гел-Хранитель!" Даврию от таких слов стало неловко, и он покраснел. "Натали, мне очень приятно с тобой познако­миться, и я рад и спокоен за Юлия. На мой взгляд, он не ошибся в выборе, и думаю, что его жизнь приобретет новое счастье".--"Спасибо тебе, Даврий, за твое беспокойство".-- "Натали, это не беспокойство, а это мой чисто человеческий долг, и я его исполнил. Думаю, если бы такое случилось со мной, то Юлий поступил бы точно так же. Жизнь есть жизнь, и мы должны уважать друг друга. Извините, мне пора. Натали, береги Юлия, ибо таких добрых людей мало можно встретить на этом белом свете. И смотрите, я всегда вас буду ждать в гости. Мой дом -- ваш дом и никогда не обходите его стороной. Все, будьте счастливы, а мне нужно идти на службу. Но я с вами не прощаюсь".

День был прекрасным, и настроение у Даврия было на высоте. Он радовался всему, как малое дитя, ибо чувствовал, что живет и трудится не зря.

ИЕРУСАЛИМ. "Господа, -- обратился Ирод к Александру и Константину, -- лично мне хочется, что­бы вы сами встретились и поговорили с Иоанном Кре­стителем, думаю, что он вам понравится. Я вам говорил, что он умен, он намного умнее своих сверстников, и вам стоит поговорить с ним. Да, он считает себя Учителем. Если ему нравится, то пусть так и считает себя, но не выше".--"Антипа, а где и когда нам можно будет с ним встретиться?"--"У меня есть осведомители, и они укажут место его нахождения. А вы знаете, господа, судя по всему, я тоже отправлюсь с вами". Иродиада не выдержала, встала из-за стола. "Ты не царь, а слу­га нищих", -- подумала она и удалилась.

"Антипа, что это с ней?"--"Она устала, да и не женские это дела".--"Да-да, ты прав. Что ж, Антипа, мы ждем сведений и думаем, что на днях мы встретимся с этим пророком".--"Хорошо, я вас предупрежу".

И вот спустя пять дней, осведомители доложили о месте нахождения Иоанна Крестителя. Антипа воз­радовался вместе с Константином и Александром. Иродиада же с Соломией вели себя иначе, их одолева­ла злость, они негодовали. Что у матери, что у дочери открылись звериные чувства, и они снова уединились в одной из палат, дабы построить планы более жестокие, чем предыдущие.

Недалеко от Иерусалима, у берегов Иордана, все же, вопреки всему, произошла эта встреча. Увидев Иоан­на, Александр и Константин, посмотрев на его вне­шность и одеяния, сразу засомневались. "Неужели этот человек есть пророк?" -- подумал Александр. Ирод же вел себя иначе. "Слуги, позовите Иоанна ко мне". Через несколько минут Иоанн подошел к Ироду. "Гос­подин,-- обратился он,-- неужели вам мало той бе­седы, что уже была?"--"Нет, Иоанн, достаточно и той беседы, меня привело к тебе другое. Вот представите­ли из Рима, только пойми меня правильно, ради своего интереса, и только, хотят побеседовать с тобой". -- "А вы?"--"Да нет, с меня уж хватит". -- "Тогда я не про­тив. Идемте вон на то место. Это мое самое любимое место". Они подошли к двум деревьям и присели в тени. Иоанн внимательно посмотрел на всех пришед­ших к нему, о чем-то подумал и после сказал: "Господа, я вас слушаю, но сначала назовите мне ваши име­на".-- "Я -- Александр", "А я -- Константин". -- "Благодарю вас, а я же Иоанн -- сын пророка Заха­рия". -- "Иоанн, мы наслышаны о вас, -- обратился Александр, -- и прошу вас ответить мне: вы действи­тельно считаете себя пророком?"--"Александр, мне трудно ответить на это, но отвечу я тебе так: во-первых, я считаю себя человеком Божьим, или рожденным Бо­гом, и ежели вы считаете меня пророком, то значит все так и есть". -- "Вы видели Бога?"--"Я утверждать не буду, ибо со временем и вы Его увидите". В этот миг Константин покраснел, но все же обратился к Иоанну: "Иоанн, ответь мне, пожалуйста, допустим, лично я уви­жу его при жизни?"--"Константин, все возможно, но после жизни твоей это точно произойдет". В данный момент Ирода затрясло, он думал и боялся: если Иоанн разгневал Александра и Константина, то власти Рима могут разгневаться на него. Александр внимательно смотрел на Иоанна, Иоанн это почувствовал и обра­тился: "Александр, в чем дело?" -- "Да нет, нет, я смот­рю на тебя и в данный момент радуюсь потому, что я таких людей, как ты не видел никогда. Скажи мне, Иоанн, огненная колесница -- это от Бога? Или они исходят от преисподней?" -- "Все, что видит человечес­кий глаз, все это от Бога". Ирод не выдержал: "Иоанн, ответь им: ты от кого?" Иоанн улыбнулся. "Зачем я буду отвечать, они и сами теперь поймут, от кого я, и тем более, они". Константин встал и подошел к Иоанну. "Если ты пророк, то предскажи мне мою судьбу, ты сможешь это сделать?" Иоанн внимательно посмотрел на Констанина. "Да, я это смогу сделать. Ты прожи­вешь от рода своего 67 лет". Неведомая сила затрясла Константина. "А почему так мало?" -- спросил он. "Понимаешь, Константин, тебя лошадь твоя приговорит к смерти". -- Да, это выглядит очень странно, но ты можешь что-то исправить?" -- "Константин, свою судьбу не каждый может обойти стороной, и лично я не могу все время находиться рядом с тобой. Но с увереннос­тью говорю, что все так и будет". -- "Иоанн, я еще молод, и до моей даты смерти в запасе есть еще много времени. Скажи, может мне стоит уехать из Рима?" -- "Константин, не нужно никуда уезжать, я повторяю, что от судьбы никуда не уйдешь". -- "Ну что ж, спа­сибо и на этом. И еще попрошу тебя, ответь мне еще на один вопрос: будут ли у меня дети?" -- "Да, у тебя будет три мальчика". Константин улыбнулся. "Иоанн, тогда мне не страшно будет умирать и огромное спаси­бо тебе, что ты есть и живешь на этом белом свете. Иоанн, может, тебе дать денег?" -- "Нет, Константин, спасибо. Мое богатство -- есть Царствие Небесное, и я питаюсь только от него, ибо моя душа и глас Божий глаголят всегда мне об этом. А деньги -- просто нич­то". -- "Ну, хотя бы немного, чтобы одеться, ибо я смотрю, что твои одежды уже износились?" -- "Моя одежда -- есть ум и моя душа, а то, что я выгляжу оборванцем, то это ни о чем не говорит. Для меня главное, что я слышу глагол Божий, вот и все". -- "Ты можешь ответить мне, что же собой представляет Цар­ствие Божье?" Иоанн задумался, после приподнялся, подошел ближе к Константину. "Царствие Божье -- есть все, что вы видите пред собой, а другое -- таин­ство Божье должно быть запечатано от неверных, ибо если они откроют все запрещенное, то сразу произойдет нечто страшное". -- "Иоанн, это может коснуться и Рима?" -- "Причем здесь Рим, вся Земля будет оку­тана мраком". -- "Все, Иоанн, с меня предостаточно, лучше я буду жить так, как жил". -- "Что ж, мир тебе, ибо ты, хотя я промолчу. Александр, пожалуйста, по­дойди ко мне. Я вижу, что ты в чем-то сомневаешься". -- "Иоанн, ты прав, я сомневаюсь, нет-нет, не в тебе, а в истинных Небесах". -- "Александр, пойми, наши Небеса, только учти, это не мои слова, а слова моего Отца: "Поверит тот, кто верит в Небеса, да, в них уви­деть нечто необыкновенное сразу невозможно, но когда вы убедитесь в своей вере, тогда и увидите все воз­можное". -- Иоанн, я это понимаю. Мне нравится ночное небо в тот момент, когда светятся звезды, в даль неведомую. И ты можешь сказать, что там есть?" -- "Да, смогу. Там находятся наши братья и наши Боги, что сотворили нас". -- "Хорошо, я согласен с этим и у меня возник вопрос: сам-то ты веришь ли во все, ибо я вижу пред собой не статую, а человека, который ут­верждает, что он есть Бог". -- "Александр, пойми я верю во все ведомое и неведомое". -- "И чем ты это можешь доказать?" -- "Смотри сюда, вот я беру виног­радную лозу в руки, подхожу к тебе, и она всего-навсего приподнимется над тобой, ибо она чувствует тебя. Но учти, она чувствует только через мой дух". Иоанн подо­шел к Александру, держа в руках рогань из виноград­ной лозы. Само дерево начало шевелиться в руках Иоанна, Александр испугался. "Все-все, я верю тебе".

Александр подошел к Константину. "Слушай, ты видел?" -- "Да, я все видел и убедился в том, что этот человек намного выше нас. Мы оказались пред ним просто бестолковыми".

"Господа! -- обратился Ирод, -- Нам пора". Константин повернулся к Ироду. "Господин, вы можете уйти отсюда, ибо царю нет здесь места, а мы пока останемся здесь, потому что мы полностью должны убе­диться в этом человеке. Он есть Бог, и его нужно сохранить".

Ирод мгновенно вскочил в колесницу, и лошадь понесла его к Иродиаде. Добравшись до своего двор­ца, он вздохнул и произнес: "Господи, пронеси меня мимо всего того, что творится вокруг нас". Ему на­встречу вышла Иродиада. "Ну, царь, ответь мне, что ты нашел для себя -- облегчение или утешение?" -- "Иродиада, я нашел для себя успокоение, хотя и страх стоит тоже предо мной". -- "Антипа, и тебе не стыд­но за самого себя?" -- "Нет, дорогая, мне стыдно за тебя, за Соломию. У вас, лично у вас нет ума, а у этого, как вы говорите, проходимца, разум его никогда не бу­дет сравним с нашим. Мы все являемся безумцами пред ним". -- "Антипа, вот всего этого я и боялась, ты в данный момент являешься его слугой и достоинство царя, я так думаю, что ты утратил в облике своем". -- "Иродиада, как хочешь меня называй, но Иоанн есть пророк, и я лично рад, что он живет рядом с нами".

В это время Иоанн обратился к Александру и Кон­стантину: "Господа, идемте со мной к реке, ибо я хочу смыть с вас ваши все грехи". -- "Иоанн, может, не нуж­но? -- ответил Александр. -- "Нет, нужно, ибо вы после моего крещения намного станете лучше и ваши души очистятся от всех грехов. Поверьте, что сила Божья вселится в ваши тела и обновит вас". -- "Ну, Иоанн, тогда делай с нами все то, что может делать Бог, и мы лично думаем, что твое крещение чистой и прохладной водой спасает нас от всех наших невзгод".

Прошло четыре дня, Александр и Константин вер­нулись во дворец к Ироду.

"Господа, ну вы что, поверили в того пророка?" -- "Да, господин, поверили и мы с чистой душой вер­немся к себе домой и там, в Риме, очень часто будем вспоминать Иоанна. На наш взгляд, он очень прият­ный человек. Иоанн вершит все таинства Божьи, и это ему дано. Пойми, господин, не нами и не тобой, царем, а Богом". -- "Господа, я думаю, что это лично не затронет меня?" -- "Нет, господин, вы здесь ни при чем, вы только царь и, на наш взгляд, вас очень скоро забудут, а этого пророка будут помнить всегда". Ирод от злости побледнел. "Не хотите ли вы подойти к столу?" -- "Нет, господин, нам нужно возвра­щаться в Рим". -- "И что же вы доложите сенату?" -- "За вас ничего, тем более, за пророка", -- ответил Александр. -- Но среди своих друзей мы будем всем глаголить об этом пророке и думаем, что нам поверят все. Хотя нас могут преследовать, можно ска­зать, за иноверие, но и мы убедились в том, что выше нас еще кто-то существует. Господин, но прежде чем мы покинем Иерусалим, мы еще на несколько дней задержимся у Иоанна".

РИМ. Юлий подумал, что Даврий обиделся на него, в спешке он догнал его. "Даврий, я думаю, что ты на меня обиделся?" -- "Юлий, я говорю тебе, что я очень рад твоему вновь найденному счастью и попрошу еще раз тебя: не забывай то место, где мы с тобой встретились". Юлий подошел к Даврию и обнял его.

"Даврий, я не пророк, но, прошу тебя, береги себя, ибо таких как ты никто не любит, кроме меня. Жизнь очень трудная, а в данный момент, тем более, и я уверен, что огненные колесницы не зря появляются пред на­шим взором". -- "Юлий, ты же знаешь мое мнение об этих колесницах, может быть, со временем до меня и моей души что-то и дойдет". -- "Брат ты мой, не обижайся на меня, но я пока стою на этом".

"Почему, почему именно я не верю в это? Ведь жизнь и смерть, на мой взгляд, -- единая полоса и в этой полосе есть промежуток, где мы довольствуемся самым прекрасным", -- подумал Даврий. "Все, Юлий, мне пора". Юлий посмотрел ему вслед. "Ты прекра­сен", -- подумал он. Из дома вышла Натали, она при­близилась к Юлию, посмотрела на него. "Юлий, ты плачешь?" -- "Нет, дорогая, это не слезы, это я от радости. Даврий мне дорог точно так, как и ты для меня". -- "Юлий, идем в дом". -- "Да-да, дорогая, идем. Я знаю, что он нас в своих мыслях будет по­мнить всегда, точно так как и мы его".

РЕКА ИОРДАН. Огромная толпа людей со­бралась вокруг Иоанна. Он вел проповедь о Цар­ствии Небесном. Люди слушали его и плакали, ибо проповедь была очень интересной. Казалось, что из его уст слова лились как песнь Божья.

Александр посмотрел на Константина, который от всего услышанного проронил слезу. "Константин, в чем дело?" -- "Александр, понимаешь, я с каждой минутой начинаю убеждаться все больше и больше в том, что Иоанн есть человек неземной". -- "Что ж, тогда да­вай подойдем к нему. Мир тебе, Иоанн". -- "Мир и вам. Разве вы не отправились в Рим?" -- "Нет, мы решили еще остаться на несколько дней и побыть ря­дом с тобой. Тем более, нам понравилась твоя пропо­ведь". -- "Скажите, после моего крещения вам стало лучше на душе?" -- "Да, намного, намного лучше. И если можно, то повтори это с нами еще несколько раз, конечно, если это возможно. Ибо мы чувствуем, что с тобой больше никогда не встретимся". -- "Хорошо, господа, я все сделаю".

Пробыв ровно три дня с Иоанном, Константин и Александр не только очистились от своих грехов, но исцелились от некоторых болезней.

"Иоанн, ты творишь чудо, ты волшебник, -- сказал Александр, -- мы всегда будем помнить о тебе, хотя и прощаемся с тобой навсегда. Оставайся с Богом на этой земле и желаем тебе удачи в твоем труде. Если можно, дай мы тебя обнимем и поцелуем". Константин заплакал. "Все, все, Иоанн, нам пора, прощай". Иоанн посмотрел им вслед. Как приятно видеть таких людей, которые по воле Божьей избирают свой правильный путь. "Прощайте господа, я лично доволен вами", -- подумал Иоанн.

В эти дни в Иерусалиме собралось все духовен­ство. Синагоги были переполнены. Говор был один, и звучало только одно имя: Иоанн Предтеча. Мнения были разные: бес, дьявол родился между нами. Убить его, казнить, ему нет места среди нас. Вспомните, кто был у этого пророка отец. Епископ! И что сын его ставит из себя! Мы, священники, возносим и почитаем идолов -- это наши боги. Почему-почему мы должны верить этому лже-пророку?

Синагога шумела и кипела. Вдруг встал один чело­век. Он выглядел очень молодо. Обошел всех вокруг и каждому посмотрел в глаза. И, подумав, сказал: "Если вы не верите в Предтечу, то покиньте святое место, ибо оно не в силах выдержать ваши мысли". Все рассмеялись: "Смотрите, он идиот и безумец". -- "Нет, я не идиот, я простой человек по имени Ахаз и я знаю точно, что если бы не Моисей, то мы бы не жили на этой земле. По­верьте, раз был Моисей когда-то, значит и среди нас есть Иоанн Предтеча -- дитя земное и небесное". Кто-то закричал: "Люди, посмотрите на этого беса, он заслужи­вает смерти, ибо он дьявол". Ахаз встал на колени. "Бра­тья мои, я не бес, но я верю в то, что среди нас есть люди-Боги и они заслуживают этого звания, а мы же просто, хотя, увы, не просто желаем таковым смерти". -- "Люди, давайте убьем его, убьем камнями". Ахаз поднял правую руку к Небесам. "Господа, послушайте меня, это вы все­гда успеете сделать и этого я не боюсь, но поверьте..." Ахаза силой вытащили из синагоги. Первый камень по­пал Ахазу в лоб. "Люди, что вы делаете..." Но камни падали на него один за другим. "Всевышний, Боже, по­моги мне..." Душа отошла от тела Ахаза. "Ахаз, входи, не бойся, вот Я тебе и помог". -- "А где я нахожусь?" -- "В Царствии Небесном. Не бойся, входи вратами Мои­ми". -- "Господи, но я не могу привыкнуть к яркому свету, он слепит мой взор". -- "Ахаз, ты Мое тесто и не бойся этого света, смотри в него и войди в него". Ахаз посмот­рел по сторонам. "Господи, мне непривычно, но я сделаю первый шаг". -- "Входи". -- "О, Боже, что это такое?" -- "Дитя мое, это Царствие Небесное, а Я -- царь всего Простора Небесного. Так что привыкай". -- "Господи, я не смогу". -- "Дорогое Мое дитя, сможешь, у Меня все сможешь".

ОТ АНДРЕЯ ПЕРВОЗВАННОГО. Мой

первый Учитель Иоанн Предтеча являлся действи­тельно истиной Божьей. Для меня это было все. Хотя он был молод, но у него был Божий порыв, несущий всех нас к вере в Небесное Царство. О таком челове­ке говорить очень трудно. Он творил чудеса, мы их видели, но видели не все. Другими словами говоря, Предтеча являлся родником для душ наших и источ­ником для тел наших. Вспоминаю, как его первый раз избили в Иерусалиме. Когда я вспоминаю об этом случае, у меня всегда появляются слезы. Он кричал от боли, но когда поднялся, то сказал: "Лично мне это было страшно слышать. Вы померкнете все и после воспоете меня, учтите, что бьют и обливают грязью че­ловека всегда за правду. Я нахожусь в своем уме и поэтому прощаю всех вас". И он действительно про­щал всем и все. И его душа радовалась за его доброту, но злые силы все равно витали над ним и они искали причину, чтобы погубить его. Да, они погубили его и тем самым укрепили нас. Нам очень жалко было Иоан­на, но все мы, его ученики, знали точно, что его душа найдет свое утешение в Царствии Всевышнего и еще знали мы, что всем нам предстоит встреча с истинным Богом, и мы радовались, ибо наши души были подготовлены к этой встрече. Подготовлены они были сполна, и в этом чувствовалась какая-то легкость. И я лично, где бы ни находился, я всегда среди простых людей прославлял его имя. Приятно было смотреть на умных людей-человеков, кто верил в него и во все Божье. И как неприятно было видеть безумцев, тех безумцев, кто обливал всякой нечистью имя его. Но таких было мало по отношению ко всем тем, кто верил в него.

Когда я увидел его обезглавленное тело, меня прон­зила дрожь, поначалу я даже испугался, но в то же мгновение я услышал зов души своей: "Андрей, не бойся, но прошу тебя: смотри на это обезглавленное тело и запомни это на всю свою жизнь, что ваши страдания Всевышний видит и он вас отблагодарит своей любо­вью". После тех слов меня снова пронзила дрожь, я подумал: значит всех нас впереди ждет что-то страш­ное и я решил, что ради Бога пойду на все и выдержу все муки и страдания ради всего святого, дабы после нас все человеки на Земле жили хорошо.

Своим внутренним взором я видел все намного лет вперед, видел светлое и видел темное, но на первое мне намного приятнее было смотреть, ибо это было наше родное, а вся остальная нечисть не радовала никого.

Однажды, будучи в Капернауме, то было уже после распятий Иисуса, ко мне подошла одна пожилая женщи­на и спросила: "Скажи мне, вот ты еще молод, а глаго­лишь о Боге, веришь ли ты сам в Его существование?" Я посмотрел в ее глаза и сказал: "Я не только верю, но я многие лета находился рядом с Ним и говорил с Ним точно так, как сейчас я говорю с тобой". -- "А ты случайно не болен?" -- снова спросила она меня. "Нет, женщина, как раз я самый здравый и я должен врачевать вас, вас всех больных". Она усмехнулась и произнесла: "Что ж, врачуй, врачуй, только ты для этого еще молод". -- "Женщина, не в летах моих сила, а в душе моей", -- ответил ей я". -- "Да, но я вижу пред собой только тебя, душу твою, увы, я не вижу, также как и Господа Бога твоего". Я растерялся, не знал, что ответить ей, и снова я услышал глас души своей, которая чрез меня глаголила: "Женщина, ищи свою душу, своего Бога внутри себя, ибо ты есть мать, которая продолжает род Божий и когда ты почувствуешь в себе свою внутреннюю силу и приятное тепло, которое будет расходиться по всему телу, то ты поймешь и скажешь: да, действительно, внутри меня что-то есть, ибо раньше я такого не ощущала". Она снова улыбнулась. "Что ж, я попробую", -- и она удалилась. "Господи, спасибо Тебе, мне кажется, что я ее убедил и переубедил".

Прошло два года, в день Пасхи я находился в Иеру­салиме. В тот день город шумел, было очень многолюдно. Я видел радостные лица людей и сам радовался, ибо любил этот праздник. И вот ко мне подошла одна жен­щина и обратилась: "Господь!" -- "Женщина, я не Гос­подь, я лишь помазанник Его". -- "Нет, ты есть Господь! И прошу тебя, вспомни меня". -- "Да-да, я вспоминаю, вы из Капернаума?" -- "Да, из Капернаума". -- "Жен­щина, но как тебя звать?" -- "Сусанна". -- "Ну, Сусан­на, и что ты мне скажешь?" -- "Понимаешь, Андрей, имя твое я запомнила и запомнила все то, что ты глаголил мне тогда. Я действительно прочувствовала все то, о чем ты мне говорил и я решила, что найду тебя и буду помогать тебе, ибо это приятный труд: учить темных и запу­ганных людей". -- "Сусанна, вот и хорошо, и начни свой духовный труд в Капернауме. И проповедуй Истину сре­ди женщин, но будь осторожна, ведь таких как мы кое-кто на любит, им всяческими путями стараются навре­дить". -- "Хорошо, я все поняла". -- "Тогда удачи тебе и здоровья". Она удалилась от меня с улыбкой, но улыб­ка эта уже была другая, ибо она исходила от души. И таких добрых улыбок за все время наших деяний мы видели очень много и радовались этому как малые дети. Ибо в добрых улыбках мы чувствовали присутствие на­ших Учителей: Иоанна Крестителя и Иисуса Христа.

АНДРЕЙ ПЕРВОЗВАННЫЙ --

МУЖ СИЛЬНЫЙ

СИГОРЬ (Малый). Небольшой городок, нахо­дившийся в долине Керекь. Население городка было немногочисленное. Все знали друг друга и можно ска­зать, что все были родственны между собой. Большую часть населения составляли арабы, были и евреи, но их было немного. Городок был расположен удачно, неда­леко от Мертвого моря. В основном население зани­малось рыбной ловлей, но еще были горшечники и пастухи. Жили они тихо и мирно, враждовать было не с кем. Пожилые умирали, на их место приходили дру­гие и никто не задумывался о Боге, и никакого поня­тия о Нем не имел никто, люди жили сами по себе. Их, как и всех остальных жителей Земли, согревало солнце, над ними шел дождь, дул суховей, море давало рыбу -- Бог давал им жизнь.

Мертвое море (асфальтовое, соленое). Морская вол­на покачивала небольшой рыбацкий челнок. Парус тихонько трепетал от ветра, в челноке находилось че­тыре рыбака. Был тихий вечер, светила луна, звезды ярко переливались, как бы играя между собой. Рыба­кам нравилось смотреть на ночное небо. И вот один из рыбаков, по имени Оферь, вздрогнул: "Братья, братья", -- он кричал не своим голосом, -- посмотрите вон туда! -- Мешуллам, ты не туда смотришь". -- "Оферь, да-да, я тоже уже вижу. Что это может быть? Неуже­ли звезды начинают падать с неба? Дарда, Пармень, проснитесь, смотрите, там в небесах что-то парит, как огненная птица". -- "О нет-нет, быстрее гребемте к берегу". С такой скоростью их челнок никогда не хо­дил по водной глади. Они сами не понимали, как ока­зались на берегу.

"Братья, -- обратился Дарда, -- давайте присядем и отдохнем. Меня, кажется, покинула сила". От усталос­ти и страха все попадали на песок. "Мешуллам, скажи, что мы видели?" -- "Пармень, если бы я знал, что там летает за птица, то мы бы не гребли так веслами". Все засмеялись. "Но, если оно там летало и светилось, значит это кому-то нужно. Нам хотя и страшно, но как все-таки красиво светилась птица. Хочется без страха посмотреть на нее". -- "Да нет, Дарда, хватит и того, что мы уже видели". -- "Давайте отдыхать, ибо нам завтра придется много работать, потому что улова у нас сегодня нет ника­кого, кроме одного -- мы поймали страх и еще кое-что другое". И все так и уснули на песке, положа свои голо­вы на мелеха с водой.

По-прежнему светила луна, сияли звезды. В одно мгновение в небесах появилась яркая вспышка, небо было озарено. Отдыхающие рыбаки этого не видели, их одолел крепкий сон. Небесное свечение опускалось все ближе и ближе к земле. Поднялся легкий ветерок, и вот "огненная птица" коснулась земли. Из нее вышли два "наездника". Они без шума подошли к челноку, посмотрели на него и улыбнулись. Потом подошли к рыбакам и пристально посмотрели на них. "Горро, мо­жет, не будем их тревожить, ведь для них еще не на­стало то время, чтобы они знали о нас". -- "Нет, Эммануил, пусть знают, что они не одни живут на этом белом свете. Господа, проснитесь!" Дарда открыл гла­за, а вместе с ним и рот: "А-а-а..." От его стона про­снулись и остальные, и уже четыре взрослых мужчины из своих уст издавали что-то неземное. "Мир вам, и пожалуйста, успокойтесь". -- "Эммануил, пожалуйста, помоги им успокоиться". Эмма посмотрел на всех че­тырех рыбаков, и в один миг они успокоились. "Мир вам!" -- "М-м-мир и вам, но кто вы?" -- "Мы тоже люди как и вы, но только мы пришли с Небес". -- "Вы что, упали оттуда?" -- "Нет, приземлились". -- "Вы что, птицы?" -- "Нет, мы люди". -- "А почему одежды на вас светятся?" -- "Сейчас вы этого не поймете". -- "А как вы оказались здесь?" -- "Мы приземлились на своем корабле, устали и решили от­дохнуть у берегов этого моря". -- "А где находится ваш челнок?" Горро засмеялся. "А вы встаньте и по­смотрите вон туда". -- "О-о-о"... они снова поотк­рывали рты. "Да успокойтесь же, Эмма, поработай с ними еще". Все снова успокоились.

"Нам можно поближе подойти к вашему челноку?"

-- "Что ж, подойдите". Они медленно подходили к шипящей "огненной птице". -- "Все, стойте здесь. Ближе подходить вам нельзя, там сильная рад..." -- "Горро, не говори дальше, разве ты не видишь...".

"Оферь!" -- "Что, Дарда?" -- "Это нам снится?"

-- "Конечно, снится". -- "А ну, ударь меня по щеке, только посильней". Оферь со всего размаху треснул Дарду по щеке, тот сразу свалился на землю. "Ты, что?"

-- "Дарда, не бойся, это ж ведь сон". Рыбаки долго стояли и смотрели на небесное чудо.

"Эмма, нам пора, подействуй на них еще и пусть они думают, что это был сон". -- "Хорошо, я сейчас. Братья, идите сюда. Нам пора, а вы же ложитесь и отдыхайте". Все снова улеглись и закрыли глаза. Вок­руг все засветилось, зашумело. Морской песок носил­ся вокруг корабля небесного. Через несколько мгнове­ний все исчезло.

Под утро подул прохладный ветер, рыбаки проснулись.

"Братья, что будем делать, смотрите какая волна, лучше идемте домой". -- "Мешуллам, подойди сюда, смотри, что это здесь сталось с песком?" -- "Пармень, я не могу знать, что здесь было. А вообще-то погодите, вам ничего интересного не приснилось?" Все задума­лись. "Я помню, что во сне меня Оферь ударил по щеке, да она и сейчас болит. Братья, неужели это было на самом деле?" -- "Идемте скорее домой". В городе их окружили люди. "Скажите, вы рыбачили всю ночь? Видели ли вы что-нибудь в Небесах?" -- "Конечно, видели, но мы думаем, что это был сон". -- "Оферь, -- обратился к нему Пармень, -- я сегодня же от­правлюсь в Иерусалим. Не хочешь ли ты со мной посетить этот город?" -- "А что ты так внезапно ре­шил отправиться туда?" -- "Понимаешь, я думаю, что то был не сон и об этом нужно рассказать первокнижникам и от них услышать ответ, ибо я чувствую, что увиденное всю жизнь не будет давать мне покоя. Ког­да-то отец говорил мне, что где-то там, далеко, выше от нас, живут некие люди. И вот сейчас я убедился в этом". -- "Пармень, но ведь это же был сон". -- "Нет, если для нас то был сон, то что тогда видели жители Сигоря?" -- "Да, ты прав. Тогда давай соби­раться". -- "На челноке доплывем до Хеврона, а там пешим ходом будем добираться до Иерусалима. Все, я жду тебя у моря".

ПРЕДМЕСТЬЕ ИЕРУСАЛИМА Братья мои, -- обратился Иоанн, к своим ученикам, -- моя душа требует от меня, чтобы я посетил Хеврон, да и вообще, что-то меня тянет в это селение, хотя я уже прощался с Хевроном". -- "Учитель, возьми меня".

-- "Хорошо, Елисуа. Братья, я вас покидаю, но не надолго, можете несколько дней отдохнуть, побудьте со своими семьями, ибо они скучают без вас, также как и вы по ним". -- "Учитель, будь осторожен". -- "За меня не беспокойтесь, думайте о себе. Елисуа, идем".

-- "Дай Бог тебе силы, Учитель!" -- "Спасибо вам!"

Они шли по берегу Иордана. "Учитель, я вижу, что тебя что-то волнует?" -- Да, признаюсь, меня что-то волнует, а что именно, пока сам не пойму. Но что-то влечет меня в Хеврон. В общем, Елисуа, давай об этом пока не будем говорить, а будем идти и смотреть на всю красоту Божью, она меня больше радует, чем тем­ные мысли". -- "Учитель, вот я думаю, Земля такая большая, интересно знать, там далеко, за многие мили от Иерусалима, живут ли еще люди?" -- "Елисуа, ко­нечно, живут, ибо Господь их расселил везде". -- "А почему Он так сделал?" -- "Понимаешь, если бы все жили на нашей обетованной земле, то нам бы сейчас трудно было бы пройти, места было бы мало. Я знаю, что на Земле размещено много людей; есть твердые моря". -- "Как это понять?" -- "Очень просто, от сильного холода они замерзают". -- "Да, интересно, и хотелось бы это увидеть". -- "Елисуа, увидим мы все и познаем многое". Они подходили к Иерусалиму. "Елисуа, я сейчас не войду в этот город, а обойду его стороной. Ты же иди через город и там купи провизии в дорогу". -- "Учитель, но ты же..." -- "Нет, ты купи для себя, хотя возьми для меня меда и набери мелех воды. Я ж тебя буду ожидать у Ефремовых ворот". -- "Хорошо, Учитель, я скоро вернусь". Дойдя до Ефре­мовых ворот, Иоанн присел в ожидании Елисуа. Он мыслями прошел всю свою жизнь, все взвесил, в чем-то критиковал себя, но, в основном, всем был доволен.

"Молодой человек!" -- "Да-да, я слушаю вас". -- "Мир тебе". -- "Мир и тебе, добрый человек". -- "Можно рядом с тобой присесть?" -- "Присаживай­ся". -- "Ты куда следуешь?" -- "Я в Хеврон, а ты?"

-- "Я тоже туда". -- "Ты там живешь?" -- "Да, я там живу". -- "Хорошо, меня звать Иоанн. Я сын епископа Захария". -- "Что-о, ты сын покойного Захария?" -- "Да, я его сын". -- "Боже-боже, как же это все так происходит? Я же знал твоего отца и мать Елизавету. Дай я тебя обниму, дорогой ты мой". -- "А как тебя звать?" -- "Симон мое имя". В это время вернулся Елисуа. "Учитель... О, да ты уже не один". -- "Елисуа, познакомься, этого человека звать Симоном, он из Хеврона". -- "Ну тогда нам будет веселей". -- "Иоанн, кладите свои вещи в повозку".

-- "Спасибо тебе Симон". -- "Иоанн, если не секрет, к кому вы идете?" -- "Да нет, секрета здесь нет ника­кого. Хочу навестить, а точнее говоря, побывать на мо­гиле отца Иуваля". -- "А разве он умер?" -- "Да, он умер. В свое время он мне заменил отца". -- "Иоанн, я тоже знал Иуваля и слышал от людей, что ты..." -- "Симон, извини меня, если ты слышал что-то обо мне, значит, это правда, не думаю, что ты слышал обо мне, только все хорошее". -- "Да, Иоанн, только хорошее".

-- "Что ж, тогда спасибо всем людям за их доброту".

-- "Иоанн, может, вы остановитесь у меня, я и вся моя семья будем рады вам". -- "Симон, спасибо тебе, но мы остановимся у тети Иски". -- "Иоанн, ты знаешь, Иска..." -- "Что, умерла?" -- "Нет, но думаю, что очень скоро это произойдет, она заболела внезапно и, дай Бог, чтобы мы ее застали живой". -- "Тогда идемте быстрее, нам нужно успеть".

МЕРТВОЕ МОРЕ. Челнок с Оферем и Парменем бороздил морской простор. Море было спокой­ным, только души рыбаков волновались. "Оферь, о чем ты подумал?" -- "Пармень, я думаю, что от моря до Хеврона недалеко и мы доберемся пешим ходом". -- "Но где мы оставим наш челнок?" -- "Оферь, об этом не беспокойся. Есть у меня один знакомый рыбак, вот он и присмотрит за ним, а в Хевроне живет моя тетка по имени Иска. У нее отдохнем и отправимся в Иеру­салим". -- "Мне почему-то страшно". -- "Оферь, раз мы не испугались "сна", хотя как сказать, то за осталь­ное не бойся, клянусь, что все будет хорошо. Думаю, что в Иерусалиме обрадуются нашему рассказу". -- "А если не обрадуются?" -- "Оферь, пойми, там очень много первокнижников, священников. Они умные люди и поверят нам. Учти, что мы видели какое-то небесное пришествие, а об этом, на мой взгляд, утаивать нельзя".

ХЕВРОН. Все благополучно добрались до этого селения. "Иска, ты жива?" -- "Симон, входи". -- "Сла­ва Богу, жива. Но я не один, я к тебе гостей привел".

-- "Мир им, пусть и они входят, я всем рада, надоело мне быть одной. Иоанн, неужели это ты?" -- "Да, тетя Иска, это я, но не один, со мной духовный брат Ели­суа". -- "Пусть и он проходит. Пожалуйста, помогите мне встать. Симон, я голодна". -- "Сейчас, сейчас, у меня все есть". -- "Но я одна не буду, присаживай­тесь все. Иоанн, что тебя привело в Хеврон?" -- "По­нимаете, какая-то сила меня привела сюда, да надо б мне побывать у гробницы отца Иуваля". -- "Иоанн, вижу, что ты добрый человек и таких людей сам Бог любит, да и не только любит, но и уважает". -- "Тетя Иска, действительно, если Бог сотворил меня, значит Ему и решать, как со мной поступить". -- "Я вспоми­наю, когда ты был мальчиком, то ты всегда поднимал свои руки к Небесам и так стоял очень долго. Инте­ресно, почему ты молчал при этом? Мы все ждали, что ты скажешь хоть одно слово, но ты молчал". -- "Тетя Иска, то было давно, а сейчас я больше говорю, молчать уже просто нет сил. Вот смотрю на людей и всех мне жалко -- и добрых, и злых, и я всем стараюсь помочь

-- и тем, и другим. Знаю, что не все меня понимают, но я всегда стою на своем. В своих скитаниях по Земле нашей я нахожу духовный покой". -- "Иоанн, а тебе страшно бывает?" -- "Конечно, бывает, только не за себя, а за тех, кто бросает в мою сторону камни". -- "Иоанн, я тебя понимаю. А где сейчас находится твой дом?" Иоанн улыбнулся. "Мой дом -- берег Иордана и пустыни, да, наверное, и вся Земля". -- "А Елисуа, это твой друг?" -- "Как тебе сказать, мне даже трудно ответить. Когда мне было от роду чуть больше семи лет, то я его спас от смерти. Конечно, не один, а вместе с отцом Иувалем. Он был распят на кресте. Елисуа, покажи шрамы". -- "О, Боже, Елисуа, за что же это тебя так наказали?" -- "Знаете, судя по всему, за прав­ду". -- "Да, Елисуа, это у нас могут делать, но ничего, дай Бог тебе здоровья". Симон сидел и слушал вни­мательно, потом не выдержал: "Иоанн, вот скажи мне от всего сердца, от всей души, веришь ли ты в Бога?" Иоанн посмотрел на Симона и сказал: "Симон, если бы я не верил в Бога, то я был бы предан сатане и бросил бы камни в таких как есть я. Да, я верю, ибо слышу Его и исполняю волю Его. И никогда я не пожалею об этом, ибо это моя судьба и вся моя жизнь".

-- "Спасибо, я все понял". -- "Симон, а ты веришь в Него?" -- "Понимаешь, Иоанн, верю, но вот если бы Он мне дал денег, я бы в Него еще больше поверил". Иоанн улыбнулся. "Симон, Он тебе дал голову и руки, чтобы ты заработал эти самые деньги". Симон по­краснел. "Извини меня, Иоанн, за такой глупый воп­рос". -- "Симон, не стоит извиняться, я тебя как чело­века понимаю. Всем хочется жить хорошо и верить в хорошую жизнь нужно. Но Он просит всех нас, чтобы мы верили и в Него. И когда это произойдет, то все люди будут жить в достатке". -- "Иоанн, когда это произойдет?" -- "Я же сказал, когда все люди на Земле поверят во Всевышнего". -- "В общем, Иоанн, я понял так: это будет тогда, когда нас уже не будет".

-- "Симон, прошу тебя, поверь в то, что есть Царствие Небесное и мы, ушедшие в его нескончаемые просто­ры, будем видеть все. И я точно знаю, что нам будет труднее". -- "Ну хорошо, беседа у нас получилась ин­тересной, но сейчас мне пора домой, хотя мне не хочет­ся расставаться с вами".

Только Симон собрался уходить, как в дом вошли еще двое мужчин. "Мир вам всем". -- Пармень, до­рогой, мир и вам". -- "Тетя Иска, как ты здесь?" -- "Пармень, я думала, что больше уже не увижу тебя".

-- Ну, дорогая, о чем ты говоришь?" -- "Ты ко мне надолго?" -- "Нет, я иду в Иерусалим, дела там у меня есть". -- "Ты что-то хочешь купить?" -- "Нет, мне нужно посетить синедрион и всем священникам рас­сказать кое-что". Симон прислушался. "Нет, домой я не пойду, лучше послушаю их", -- подумал он.

"Иоанн, -- обратилась Иска, -- познакомься, это мой племянник Пармень, а друга как твоего звать?" --

"Оферь". -- "Пармень, -- обратился Иоанн, понима­ешь, тебе трудно будет попасть в синедрион. Поверь мне, я лично знал одного простого человека, который посетил синедрион". -- "И что же с ним случилось?"

-- "Его просто обсмеяли, после наказали и выбросили на улицу". -- "Интересно, за что его так наказали?"

-- "За одно видение". -- "Именно за какое?" -- "Он видел "огненную колесницу". Оферь от услы­шанного присел, Парменя всего затрясло. "Господа, да что с вами?" -- "Иоанн, да ведь мы тоже видели "ог­ненную птицу", но когда очнулись, то подумали, что все это нам приснилось". -- "Дорогие, то был не сон, вас посетили Братья Небесные, можно сказать, дети буду­щего времени". -- "Так что нам тогда делать?" -- "А вот спросите у Елисуа?" -- "Он что, видел тоже огнен­ную колесницу?" -- "Да, видел и был за это видение распят". Оферь приподнялся. "Пармень, я же говорил тебе, об этом нужно молчать, а мы сами добровольно шли навстречу смерти своей". -- "Пармень". -- "Да, Иоанн". -- "Если хотите познать всю истину, оста­вайтесь со мной". -- "Что мы должны познать?" -- "То, что существует Бог Всевышний. И когда вы все это познаете, то тогда все и поймете. В общем, поду­майте и решите: то ли идти вам в Иерусалим, то ли остаться со мной". -- "Хорошо, Иоанн, мы подумаем. Но скажи нам, что мы будем делать?" -- "А вот когда решите, тогда и узнаете, а сейчас -- будем отдыхать".

Симон сидел и думал: "Я, наверное, тоже здесь ос­танусь на ночлег, а то, не дай Бог, снова начнут разговор, а я его не услышу". -- "Иска, ты не против, если я у тебя останусь на ночлег, мне уже не хочется уходить от вас?" -- "Симон, конечно, оставайся. Как я рада всем вам, ведь многие лета не было столько много людей в моем доме. Сейчас я уже не хочу умирать, мне кажется, что я уже исцелилась. Пусть вам всем будет покой во сне". Уставшие земные путники уснули крепким сном, лишь Симону бредились какие-то огненные орлы, кото­рые сильно светились и гонялись за ним. Он от них прятался везде, где только было можно, но они находи­ли его везде, и вот один огненный орел схватил его. Симон так громко закричал, что от его крика просну­лись все отдыхающие. "Симон, что с тобой?" -- "Отпу­сти, отпусти! -- продолжал он кричать, но когда открыл глаза, то увидел пред собой стоящего Парменя. -- О Боже, где я был?" Все засмеялись. На улице было уже утро, день предвещал быть хорошим, настроение у всех было на высоте.

"Иоанн!" -- "Елисуа, я слушаю тебя". -- "Чем мы сегодня займемся?" -- "Елисуа, нам надобно побы­вать у гробницы отца Иуваля, после всего отдохнем, и завтра с восходом солнца отправимся снова к Иорда­ну". К ним подошел Пармень. "Иоанн, мы согласны остаться с тобой". -- "Вот и хорошо, я рад за вас". -- "Иоанн, а мы за тебя. Можно сказать, что ты спас нас от позорной смерти, пожалуйста, возьми нас с собой к гробнице отца твоего". -- "Я не против, идемте все". И все отправились отдать дань уважения усопшему Иувалю. Только пожилая Иска осталась дома, она ле­жала и плакала: "Господи, не могу я сделать и несколь­ко шагов, мне обидно, забери меня к Себе и облегчи мою плоть земную. Хочу я вернуться домой, в Царствие Небесное. За всю свою жизнь я не видела ни­чего хорошего. Я часто плакала по ночам от одиноче­ства, и это видел только Ты, больше об этом никто не знал. Господи, прошу Тебя, не обессудь меня, я ни в чем не грешна. Всю жизнь я соблюдала все Твои запове­ди и где бы я ни находилась, я всегда молилась за Тебя. Ежели Ты видел со стороны какой-либо грех мой, то прости меня". После всех этих слов ей стало очень легко, она как бы во второй раз родилась на этот белый свет. Она встала, вышла из дому, посмотрела вокруг, посмотрела на солнце и самостоятельно напра­вилась к гробнице Иуваля. "Боже, Боже, Ты правед­ный, Ты услышал меня, спасибо Тебе. Сейчас мне все ясно, рано мне возвращаться в Царствие Небесное".

Взойдя на возвышенность и стоя у гробниц Иакова, Авраама, Исаака и их жен, у гробницы Иуваля, Иоанн сказал: "Братья мои, мы находимся у святого места. Здесь покоится прах умных, добрых и справедливых мужей. Они есть земные Боги, души же их сейчас являются на Небесах Богами духовными. Эти люди тоже прожили трудную жизнь, но они об этом не жа­лели, ибо они познали Бога и мы должны гордиться ими и всегда помнить их имена. И когда придет наше время, то мы с ними встретимся". Иоанн присел у гробницы отца Иуваля. "Отец, сюда я уже никогда не вернусь, но чувствую, что очень скоро я... я приду ко всем вам и след мой на Земле останется во славу чело­веческую и во славу Всевышнего". -- "Иоанн!" -- "Что, Симон?" -- "Посмотри, к нам идет Иска". -- "Братья, не удивляйтесь, ибо эта женщина, можно ска­зать, святая. Она поверила в силы Божьи, и Он про­длил ей лета". Пармень спустился с возвышенности. "Тетя Иска, дайте я помогу".-- "Нет, я сама взойду, ибо меня ведет сам Господь". Она поднялась к гроб­нице без всяких усилий, подошла к Иоанну, обняла его и заплакала. "Боже Ты мой, Иоанн, я-я..." -- "Тетя Иска, я все знаю, ибо специально не взял тебя с собой и оставил тебя одну, чтобы ты смогла поговорить с Богом". -- "Иоанн, все так и было и я рада, что ты есть Предтеча Господня и то, что ты есть Бог". -- "Давайте все присядем и помолчим, ибо в нашем мол­чании душа будет говорить со всем святым".

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ЕЛИСУА, УЧЕ­НИКА ИОАННА.

"Я всегда удивлялся его терпению, хотя иногда Иоанн, видя несправедливое отношение к человеку, мог быть агрессивным, но это быстро проходило и он снова становился добрым. Здесь же, в Хевроне, мы решили, а точнее, он решил посетить Храм Божий, где когда-то проповедовал его отец. Мы все вошли в этот Храм. Иоанн был назаринянин, он носил большую бороду, очень длинные волосы. И вот, войдя в Храм, его узнал один священник, он подбежал к Иоанну, уда­рил его по щеке и громко заорал: "Ты сатана из преис­подней, как ты посмел войти в этот Храм?" И он снова его ударил, крича при этом: "Бес, убирайся отсюда. Таким как ты -- место только у сатаны. Ты своим входом осквернил всех нас. Вон отсюда". -- "Что ж, я уйду, но учтите, вы останетесь, но отсюда я выйду только со своим Богом, а вы оставайтесь со своим. Но я скоро вернусь и научу всех вас мыслить по-другому и этим вы будете унижены, точно так, как сейчас вы унизили меня".

Все прихожане встали и хотели избить всех нас. Иоанн внимательно посмотрел на них и какая-то сила остановила этих "зверей", но с человеческими голова­ми. Мы вышли из Храма, в этот момент пошел дождь. Я посмотрел на своего Учителя и не мог понять, то ли он плачет, то ли по его щекам текли капли дождя, но судя по всему, он плакал. О чем он думал тогда, знал только Бог.

Когда мы вошли в небольшой дом Иски, он уеди­нился и долго о чем-то думал, после обратился ко всем нам: "Братья мои, вы видели, где находится гнездо зла и сатана пленит этих дьяволов в своем гнезде. Так что нам предстоит очень долгий и трудный путь, и на на­шем пути всегда будут встречаться такие сатанинские гнезда и будут своими жалами жалить нас, как верб­люжья колючка".

ЕЛИСУА -- УЧЕНИК

ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ,

которому в 57 лет от Р. X. в Еноне

отсекут голову,

как когда-то свершили это с его Учителем.

Кровью и слезами Вера прокладывала свой путь. Помазаники Божьи являлись простыми людьми, но они были святыми, ибо сам Всевышний избрал их. Кем их только ни считали, как бы им ни угрожали, но они держались плечом к плечу. И в этом единстве двига­лись напролом всему. Ничто не могло их запугать, ибо смерти они не боялись, а тот, кто ее не боится, тот всегда идет навстречу солнцу, неся с собой добро и радость, понимание и теплую любовь.

Утром следующего дня, попрощавшись с Иской, Си­моном, уже не вдвоем, а вчетвером с Иоанном отправи­лись в Иерусалим, ближе к Иордану. Как раз в это время в Иерусалим с Хеврона следовал караван, и они присоединились к этому каравану. Иоанн среди погон­щиков начал свою проповедь. Он говорил очень спо­койно и сразу чувствовалось, что он уверен в себе и ничего не страшится. Люди слушали его, задавали мно­го вопросов, он с удовольствием отвечал. Когда оста­навливались на отдых, то его сразу окружала толпа.

"Иоанн, Иоанн, расскажи нам еще о Царствии Не­бесном". -- "Я вам все расскажу, только приходите все к Иордану и я водами этой реки буду вас крестить. И вы все сразу поймете. И я с уверенностью говорю, что кто из вас болен, тот исцелится, кто грешен, тот смоет с себя эту нечисть и предстанет пред Богом во всей духовной чистоте". -- "Иоанн, многие из нас зна­ли епископа Захария, не твой ли это отец?" -- "Да, братья мои, Захарий был моим отцом". -- "Значит тогда ты есть Сын Божий?" -- "Господи, мы все дети Бога, а я лишь готовлю путь пред грядущей Истиной. И об этой Истине вы скоро узнаете и услышите, и многие из вас узрят эту Истину и воочию убедятся в этой Истине". Вот в таких разговорах добрались до Иерусалима.

Иоанн снова обратился к погонщикам: "Братья, я вас всех жду в Вифаваре". -- "Хорошо, Иоанн, когда мы управимся со своими делами, мы обязательно посе­тим тебя". -- "Я с вами не прощаюсь".

"Елисуа!" -- "Иоанн, я слушаю тебя". -- "Идем­те к Лобному месту и на той возвышенности немного отдохнем. Признаюсь, что я так никогда не уставал".

-- "Учитель, я это заметил, но самое главное, что люди поверили тебе и я тоже надеюсь, что они придут к тебе". -- "Елисуа, по-другому не может быть, они все придут ко мне, ибо их сам Господь ведет, сам Всевыш­ний управляет ими. И я буду рад, если все прочувству­ют и уверуют в Бога. И ежели они уверуют, то с Богом они не расстанутся никогда и с верою в Него они проживут вплоть до встречи с Ним".

ГОЛГОФА. ЛОБНОЕ МЕСТО. День под­ходил к концу, но солнце еще согревало землю. С этой возвышенности было приятно смотреть на Иеру­салим. "Братья, вот в этом месте мы и обоснуемся на ночлег, и лишь только завтра отправимся в Вифавару. А сейчас пусть земля обетованная приютит и согреет нас".

На отдых улеглись кто как мог. Иоанн же присел у одной из глыб, от нее веяло теплом и каким-то бла­женством. Так сидя, Иоанн уснул. Во сне творились странные вещи. Будто бы с Небес к нему тянулся светлый яркий луч, который еще больше согревал его. После пред взором восстали все его родственники, он слышал, как они говорили: "Иоанн, сын наш, отдыхай, мы тебя не будем тревожить, только будем смотреть на тебя". После он почувствовал приятное облегчение, он увидел самого себя со стороны. Боже, что это та­кое? "Не бойся, Иоанн, это я, а точнее ты. Твоя душа смотрит на тебя. Ни о чем не беспокойся, отдыхай". Он снова посмотрел на самого себя. "Как твое имя?"

-- "Иоанн, нет здесь ничего странного, просто мне -- твоей душе, точнее тебе самому -- нужно расслабить­ся. Вот я на время и отошла от тебя". -- "Значит я уже умер?" -- "Нет, ты вечен". Небесный луч, исходя­щий с Небес, согревал Иоанна все больше и больше. "Душа моя, ответь мне". -- "Нет, я тебе отвечать не буду, ибо ты говоришь сам с собой и ты все знаешь".

В это время проснулся Оферь, встал, посмотрел вокруг себя, посмотрел на небо. Звезды сияли очень ярко, ему стало приятно, он вздохнул. "Да, жизнь пре­красна", -- подумал он и, увидев Иоанна сидящего, Иоанна стоящего рядом с ним, оторопел. "О-о-о-... -- и сразу припал к земле. -- Пар-Парме-Пармень, проснись". -- "О Боже, что, что случилось?" -- "По­смотри, их уже двое". Пармень закрыл глаза, тряхнул головой и снова открыл глаза и снова увидел ту же самую картину. "Оферь, молчи и смотри, что будет дальше". В Небесах что-то засияло, было похоже, что где-то там далеко идет дождь, который рождает раду­гу. И в этот момент они увидели, что стоящий Иоанн вошел в сидящего Иоанна. "Оферь, это чудо, как же это может быть?" -- "Я точно не знаю, но это не сон. Ударь меня по щеке точно так как ты ударил Дарду". Обезумевший Оферь так ударил Парменя, что тот от­катился в сторону. -- "Братья, это гроза, -- обратился сонный Елисуа, -- что вы молчите?" -- "Нет, Ели­суа, это не гроза". -- "А где Пармень?" -- "Он чуть дальше лежит". -- "Не пойму, почему вы не спите?"

-- "Елисуа, да что-то не хочется". К ним подполз Пармень. "Оферь, ты что, с ума сошел?" -- "Нет, но ты же просил сам, извини меня, если что-то не так". Так они больше и не уснули до утра. Иоанн же отды­хал, ему было приятно.

Из-за горизонта появились первые лучи солнца. На фоне темно-синего неба зрелище выглядело вол­шебством. "Братья, мир этому дню и слава Богу Все­вышнему". -- "Иоанн, мир и тебе". -- "Как вам спалось?" -- "Да как сказать, по-всякому". -- "Вам ничего не снилось?" -- "Нет-нет-нет, -- промолвил Пармень, -- нам ничего не снилось, я в этом убедил­ся". -- "Пармень, а почему ты так громко говоришь?"

-- "Иоанн, это все спросонья. Я никак не могу отой­ти". -- "Что ж, тогда идемте вон к тому роднику и приведем себя в порядок. Потрапезничаем и отпра­вимся в Вифавару, ибо там нас ждут".

Родниковая вода была прохладной, она развеяла у всех ночную тяжесть и все почувствовали себя бодро. "Пармень, а что у тебя щека посинела?" -- "Иоанн, я перележал ее". Иоанн, улыбнулся. "Что, ты на камне спал?" -- "Да нет, а может быть, и да". -- "Ну хорошо, это все пройдет, давайте приступим к трапезе". Завт­рак прошел в молчании, ибо по назариянинскому обы­чаю во время приема пищи нельзя было разговаривать и открывать рот, но Оферь не выдержал: "Иоанн, из­вини меня, но я не могу больше терпеть". -- "Оферь, что случилось?" -- "Да ради Бога, на мой взгляд, среди нас нет безумцев". -- "А ты не ошибаешься?" -- "Нет". -- "Тогда ответь нам всем, что мы видели сегодня ночью?" -- "Ну, говори дальше". -- "Мы видели, мы видели тебя, сидящего у того камня и виде­ли тебя стоящего рядом с сидящим". Иоанн засмеял­ся. "Вот теперь думаю, что вы поверите в то, что у каждого человека есть душа, или духовный двойник. Это Божье невидимое строение, но вы узрели мою душу. Так что берегите свои". -- "Иоанн, но у твоей души были другие одеяния, они блистали, как искры, исходящие от горящего костра". -- "Это не искры, это Божья сила исходила от моей души". -- "А ты ее видел?" -- "Иоанн задумался: "Да, я ее видел, но это было как бы во сне, а для вас выглядело реальным явлением. Ответьте вы мне: снятся ли вам какие-то необыкновенные сны, где вы видите то, что никогда не видели?" -- "Да, снятся. Мне часто снятся большие челноки, бороздящие морские просторы. Челноки све­тятся, как будто бы на них свалились все звезды с неба. Снятся высокие жилища, но они сделаны не из камня и глины, а из чего-то другого". -- "Вот-вот, всего этого вы никогда не видели, но во сне, можно сказать во второй жизни своей, ваша душа показывает вам будущее. Все то, что вы видели, все будет и вы его увидите. Нам пора. По дороге поговорим, дабы не было скучно. Елисуа, собирайте вещи и пусть Всевышний нам помогает".

РИМ. Александр и Константин благополучно добрались до Рима. Они были уставшие и вскоре решили посетить Даврия. "Мир тебе, следователь из следователей!" -- "О, друзья мои, как быстро вы вер­нулись". -- "Даврий, ты что, нам не рад?" -- "Да нет, я рад, вы меня не так поняли". -- "У тебя вино в доме есть?" -- "Конечно, присаживайтесь, сейчас я вам по­дам". -- "Вот и хорошо, тогда мы у тебя и обоснуемся, нам спешить некуда". Даврий преподнес вино.

"Ну, а ты что же, давай присаживайся к нам". -- "Хорошо, господа, я вас слушаю. Рассказывайте, что из себя представляет Иерусалим?" Александр засмеялся: "Даврий, Рим, наш Рим -- город, а Иерусалим -- униженная деревня. Но все равно нам там понрави­лось". -- "Чем вы там занимались?" Оба гостя по­краснели. "Да как тебе сказать, в общем всякими де­лами". -- "Что-нибудь полезное изыскали для себя?"

-- "Конечно, и очень много". -- "А что именно?" Константин встал. "Знаешь, Даврий, откровенно гово­ря, Ирод нам не понравился, а вот пророк Иоанн, он все время у меня пред глазами стоит. Он всю душу мою перевернул". -- "Константин, разве ты веришь в это?"

-- "Если бы не видел -- не верил бы в это, но я своими глазами видел и слышал его. Это очень умный человек и дай Бог нам всем быть такими. После его крещения я чувствую себе вновь рожденным". Даврий засмеялся. "Он что, женщина?" -- "Даврий, прошу тебя, не смейся. Он есть действительно Бог, хотя его и ста­раются унизить и облить грязью, но думаю, что он все выдержит. Ибо он терпелив, очень терпелив. Лично мы видели, сколько людей тянется к нему. Дай Бог, чтобы за нами люди так шли". -- "Константин, не обижайся на меня, пойми, такой я человек". -- "Гово­рю еще раз, если бы ты его увидел, ты бы изменился и не за несколько лет, а в один миг". -- "Александр, а почему ты молчишь?" --"Даврий, Иоанн меня исцелил, и у меня нет слов, я даже не знаю, что и говорить о нем. Хотя у меня о нем есть одно мнение -- он чудесный волшебник". -- "Хорошо, я согласен с вами, пусть тот пророк будет волшебником, да и Богом. Хотя много лет назад у нас был Моисей, он несколько раз посещал Рим, но к нему тогда никто не прислушался. Но он оставил большой след на Земле. И я уверен, что Боги действительно помогли ему увести из Египта еврейс­кий народ на землю палестинскую, как они говорят, обетованную. И учти, евреи живут по Моисеевым за­поведям, но ни в коем случае не заповедям Кесаря".

-- "Александр, не говори так громко". -- "Не бойся, Даврий, кроме Бога, сейчас нас никто не слышит. Неси еще вина, мне хочется расслабиться по-настоящему. Константин, а как ты?" -- "Я тоже не против". Дав­рий опустился в подвал. "Неужели они видели дей­ствительно необыкновенного человека, ежели видели и говорили с ним, значит он есть на самом деле? Пони­маю, что унизить такого человека всегда можно, а вот прислушаться, не каждый прислушается к нему. Если он Бог -- его нужно оберегать, но как доказать, что он есть Бог, и неужели Всевышний не поможет своему родственнику, точнее, брату своему?"

"Даврий, ты что, уснул там?" -- "О Боже, -- Даврий вздрогнул, -- прости, Александр, я задумался". -- "Ну ты и нашел место, где думать, мы же тебя ждем". -- "Я иду. Вот вам вино, я же иду отдыхать, мне завтра на службу". -- "Ты смотри на него, какой он стал". -- "Нет-нет, мне нужно отдохнуть, а вы и завтра можете остаться у меня, вина вам хватит на целый год". -- "Да нет, ты уж извини нас, но дня три-четыре мы побудем у тебя. Только не говори никому, что мы вернулись". -- "Бог с вами". -- "Даврий, он-то с нами, а с тобой кто? Если ты не вер..." Даврий оглянулся, Александр опус­тил голову. "Все-все, Даврий, иди отдыхай".

"Константин, ты видел, как я его задел за живое?" -- "Александр, не трогай его больше, мне почему-то жалко его. Он колеблется и сомневается во всем, но думаю, что он..." -- "Извини, я тебя перебью, я ду­маю, что нам нужно еще немного выпить и будем отдыхать".

"Откуда они взялись на мою голову, теперь я не смогу уснуть..." -- подумал Даврий. И действительно, его снова начали одолевать мысли, и в этих мыслях он погрузился в сон, и ему снова грезилось что-то непо­нятное. С ним снова говорила человеческим языком собака, он куда-то летел, навстречу ему летела женщи­на в черном и смотрела ему прямо в глаза. От ее взгляда ему стало страшно, она протянула ему свою костлявую руку. "Дорогой Даврий, летим со мной". -- "Нет-нет, я не хочу". Вдруг извне появился белый свет, от него пошло сильное тепло и женщина в черном сгорела. Даврию казалось, что не она горит, а он сам и он проснулся. "Господи, успокой меня. Когда-то я все равно уверую в тебя". Даврий вышел из своей комна­ты, было еще темно. "Мне нужно выйти на свежий воздух, -- подумал он, -- вижу, что гости уже спят. Интересно, зачем они погасили все свечи, ничего же не видно". Он сделал несколько шагов и наступил на что-то мягкое, раздался крик: "А-а-а...". От испуга Даврий тоже заорал. В темноте ничего не было видно, стоял лишь один душераздирающий крик. После все затихло.

"Кто это, кто это наступил мне на живот?" Констан­тин вскочил и зажег свечу и увидел на ковре лежащего Александра и рядом стоящего Даврия. "Даврий, ты что, его убил?" Но Даврий молчал. "Да что с вами?" -- "Друзья мои, в моем доме принято спать в постели, но не на полу. Все, с меня хватит, завтра чтобы я вас больше здесь не видел. Александр, встань с пола и идите по своим комнатам". -- "Не могу, у меня болит живот". -- "Тогда выйди на свежий воздух". -- Ну, Даврий, какой ты все-таки тяжелый". -- "Все, идите отдыхать". -- "Да нет, мы еще немного выпьем вина, уж больно оно у тебя вкусное". -- "Тогда следуйте в подвал, там и отды­хайте, лежаки там есть". -- "Константин, идем, нам хозя­ин разрешил". -- "Что ж, идем".

Даврий вышел из дома, посмотрел на ночное небо. Светили звезды, где-то там, вдалеке за горизонтом, свер­кали молнии. Он стоял молча, даже мысли покинули его после всего случившегося. "Ну, друзья, до чего дошли, а вообще-то, я не обижаюсь на них, все-таки они доб­рые. А то, что прилегли на полу, так это от усталости. Думаю, что завтра они ничего не будут помнить. Все, нужно идти спать, ибо завтра, хотя уже сегодня, меня ждет трудный день". Он вошел в дом. Из подполья в подвале слышался громкий говор, а после послыша­лось неприятное пение. Он улыбнулся. "Гуляйте, мои

дорогие, гуляйте, ибо мы еще молоды". Немного послу­шав их пение, он удалился к себе.

Уходя на службу, он заглянул в подвал. Друзья, дорогие его друзья, отдыхали.

ИЕРУСАЛИМ--ВИФАВАРА. "Иоанн, мы снова будем обходить Иерусалим стороной?" -- "Нет, идемте через город, так намного ближе. Елисуа, ты снова купи провизии в дорогу". -- "Хорошо, Учи­тель!"

"Оферь!" -- Да, Иоанн?" -- "Почему ты все время молчишь?" -- "Да знаешь, я впервые в этом многолюдном городе и мне интересно на все смот­реть". -- "Смотри, смотри на город, ибо он со време­нем прославится и его будут почитать все люди. Он станет святыней земной и народа со временем станет намного больше. Иерусалим мне тоже нравился и его население, хотя здесь в данное время зла намного больше, чем добра". -- "А что ты имеешь в виду под злом?" -- "Все, Оферь, все, начиная от ограбления и кончая убийством". -- "А за что здесь могут убить?"

-- "Разбойники -- за деньги, священники и власти

-- за веру". "Зачем я пошел с ним?" -- подумал Оферь. Иоанн все понял. "Оферь, не бойся, тебя здесь не ограбят и не убьют, ведь у тебя нет денег с собой". -- "Нет, немного есть, но я их лучше отдам Парменю".

"Учитель!" -- "Елисуа, я слушаю тебя." -- "Я скупился и прошу тебя; вы пока отдохните в тени, а я хочу навестить Осию, может, у него будет Варавва". -- "Елисуа, только прошу тебя, побыстрее".

Иоанн, Оферь, Пармень присели в тени. Иоанн смотрел на движущуюся толпу людей, они сновали, как саранча. "Господи, как же их всех можно поставить на праведный путь, как разъяснить им истину?" "Мысли Иоанна перебил Елисуа: "Учитель, идемте быстрее отсюда". -- "А что случилось?" -- "В доме у Осии были легионеры, наверное, они ждали Варавву, но я от них убежал". -- "Елисуа, выйдем из города через На­возные ворота, там никогда стражи нет". -- "Неуже­ли я с разбойниками связался?" -- подумал Оферь. "Иоанн, вы что, разбойники?" -- "Нет, Оферь, разбой­ники восседают в дворцах, синедрионе и синагоге. Мы пока есть самые добрые люди. Елисуа, так ты Осию и не увидел". -- "Нет, его там не было". -- "Ну и слава Богу". Они вышли за город и направились в сторону Вифавары.

Первое время шли молча. "Ну что вы все такие грустные, не унывайте, все будет хорошо. В крайнем случае, будем надеяться на все хорошее. А вот и наш дорогой и любимый всеми Божий Иордан. Каждый раз, когда я возвращаюсь к нему, я всегда чувствую его ласку и отдаю ему все свое уважение и любовь. Эта река действительно Божья, и поверьте, что воды его, уходящие в неизвестную даль и расходящиеся по морям, несут все доброе, и где-то там далеко люди это чувству­ют. Как все интересно устроил Господь: реки и горы

-- для людей, земля, небо, солнце, звезды -- тоже для людей, а люди повернулись к Богу спиной. Оградились своим невежеством от Него и любя только самих себя. Пармень, как ты думаешь, мы все это изменим?" --

"Иоанн, я не знаю, может быть, и изменим, но я простой рыбак и пока не все понимаю". -- "Клянусь, научишь­ся понимать и будешь помогать людям всем без исклю­чения. Хотя, повторяю, это очень трудное и сложное дело. Вот видишь, нас священники преследуют, а они, и только они, должны были бы признать все Божье, но они как грифы ждут нашей погибели. Конечно, среди них есть умные и достойные люди, но они пока боятся мести со стороны своих сослуживцев".

"Смотрите, смотрите, к нам навстречу легионеры идут. Учитель, может, обойдем их стороной?" -- "Елисуа, мы же не воры, идемте им навстречу". И вот они поравня­лись, шестеро легионеров вели закованного в цепи Ва­равву. Елисуа бросило в жар, он посмотрел на Варавву, а тот на него. Было все понятно, нужно молчать. Они разминулись. "Иоанн, это же был Варавва". -- "Поче­му же ты мне раньше не сказал?" -- "Учитель, как жалко его, но думаю, что он все равно убежит от них. Он не даст себя никому в обиду. Ладно, не будем его жа­леть, ибо он не любит этого". -- "Братья, идемте быст­рее, нам осталось несколько миль до Вифавары".

И вот показалась Вифавара (Вефовара).

"Учитель, как ты думаешь, нас здесь не забыли?" Иоанн засмеялся: "Нет, Елисуа, здесь нас всегда будут ждать, даже после нашей смерти каждый день люди будут ждать. А пока мы живы, то будем творить чуде­са". Оферь сразу взбодрился. Подойдя ближе к селе­нию, они увидели огромную толпу людей. "Вот видишь, Елисуа, нас ждут".--"Учитель, нет, не похоже, там что-то случилось, ибо слышен плач. Побежали".

Подбежав к толпе, они увидели страшную карти­ну: на дереве был повешен местный священник Аса, с которым Иоанн дружил.

"Братья, что здесь случилось?"--"Учитель, ты вер­нулся, а то мы думали..."--"Да, что здесь случилось?"-- "Аса вел проповедь о Боге и о тебе, Учитель, и вдруг наскочили легионеры, схватили Асу и повесили. Пред смертью он кричал: "Сафаит, Сафаит, ты еще пожале­ешь об этом. Господь тебя накажет пострашнее". И этот Сафаит взял меч у одного из воинов и воткнул в живот уже мертвому Асе". Иоанн не своим голосом закричал: "Ну, Сафаит, будешь ты проклят во веки ве­ков и не найдешь ты места нигде. Я тебя при жизни проклинаю и весь твой род, пусть он будет истреблен и наказан Всевышним".--"Учитель, успокойся".--"Ели­суа, снимите тело и приведите его в порядок и его сразу нужно предать земле, дабы душа его успела до захода солнца ко Всевышнему, хотя она уже там".

Иоанн отошел в сторону и заплакал. Он никогда в жизни своей так не рыдал. "Люди, ехидны, до чего же вы жестоки. Я плачу сейчас не по Асе, а по вас, люди, по вашей глупой жестокости. Когда же до ваших умов дойдет то, что неверием своим вы губите себя и свое будущее".

"Учитель!"--"Да, Елисуа, ты извини меня".--"Учи­тель, я тебя понимаю, тело Асы готово".--"Елисуа, пусть плакальщицы оплачут его и после мы его предадим земле, прямо здесь, под деревом".--"Учитель, но это не соот­ветствует нашим законам".--"Елисуа, ради этого чело­века я готов нарушить наши обычаи погребения". Так все было сделано, тело было предано земле.

"Братья мои, вы же можете отдыхать, мне же нужно побыть одному".--"Учитель, может, и мне пойти с то­бой?"--"А, Иоанн Зеведеев, извини, что я тебя не заме­тил, ты давно вернулся?"--"Нет, вчера".--"Хорошо, идем к реке, пусть она нас успокоит и, прошу тебя, возьми с собой немного вина".--"Иоанн, но ты же..."--"Сегод­ня мне можно нарушить обет".--"Хорошо, ты иди к реке, а я скоро вернусь. И вот два Иоанна уединились у Иордана. Предтеча, немного выпив вина, обратился к Зеведею: "Ты знаешь, Иоанн, в этот момент я разочаро­вался во всем. Если нас так будут убивать поодиночке, то люди могут не поверить нам, и мне обидно. И вот думаю я, как искоренить мерзкую грязь, которая любит наживу и считает при этом себя святой. Как быть? На­чинать убивать их, но их много, а нас пока единицы". -- "Иоанн, значит они чувствуют нашу силу, поэтому они так относятся к нам". --"Зеведей, не говори никому о на­шем разговоре, такое было со мной впервые. Слабость моя открыла глаза пред страшной картиной". -- "Иоанн, успокойся, на, испей немного вина и отдохни. После всего тебе нужно отдохнуть". -- "Понимаешь, Иоанн, что я завтра смогу сказать своим ученикам?" -- "Не беспокойся, Бог тебе поможет, а ученики поймут все. Ежели кто испугается, тот пусть уйдет от нас". -- "Хо­рошо, Иоанн, оставь меня одного, а ты иди ко всем ос­тальным и успокой их, как сможешь. А по восходу я вернусь и сам поговорю с ними".

Иоанн закрыл глаза, пред ним предстала та ужас­ная картина. "Аса, прости меня, если бы я был рядом с тобой, все было бы иначе. Ведь мы же еще молоды с тобой, хотя ты на всю вечность останешься таким. Ты еще не вкусил плода жизни и уже находишься в объя­тиях Господа,-- Иоанн зарыдал. -- Нас рожают ма­тери, они хотят с малых лет, чтобы мы жили долго и никогда не болели, но зло забирает наши жизни. Мамы, мамочки, сейчас я оплакиваю всех вас и прошу вас: рожайте больше и с детства прививайте своим чадам любовь к Богу. И пусть ваши дети станут духовными воинами, но не святыми насильниками, и пусть они прой­дут по всей Земле, держа в руках духовный меч спра­ведливости. Да, я молод и сейчас я в отчаянии, но я же человек и мне присуще все человеческое. Я тоже хочу любить, хочу жить без всяких забот, мне тоже хочется отдохнуть, но проклятое зло -- эта гнусная тьма -- мешает не только мне, но и всем нам. Пусть пройдет несколько тысячелетий, думаю, что люди поймут меня и всех нас. Хочется, чтобы поняли своей душой и умом своим и воспели нас не как идолов, а как страдальцев за всех впереди живущих. Сейчас мне было страшно и обидно смотреть на повешенных и распятых, ведь их когда-то тоже рожали, вскармливали грудью, но в ито­ге пол..."--"Иоанн, возьми себя в руки, ведь ты же взрослый ребенок". Рядом с Иоанном появилось яр­кое свечение, оно напоминало очертание человека. "Кто ты?" -- "Я Илия". -- "Бог Ты мой, Ты услышал меня, прости меня". -- Иоанн встал на колени. "Дитя, встань и подойди ко мне поближе. С тех пор, когда я на "огненной колеснице" вознесся к Небесам, прошло много лет и вот, когда родился ты, я очень обрадовался и наблюдал за тобой все время. И в трудное для тебя время я снова возвратился на Землю, дабы успокоить тебя". -- "Илия, Бог, прошу тебя, накажи безумцев".

-- "Нет, Иоанн, еще не пришло время для наказания всяких глупцов, ибо люди могут принять это как месть. Но поверь мне, пройдет несколько веков и наказание опустится на Землю. Это наказание будет не телесное, а духовное". -- "Илия, Бог, скажи мне, душа Асы уже на Небесах?"--"Пока нет, но она рядом со мной. Обер­нись назад". Иоанн повернулся. "Боже, Аса, это ты?"

-- "Да, Иоанн, я, и прошу тебя: не жалей меня. Ты же видишь, я жив. Конечно, мне жалко мое тело, ибо я привык к нему, но уже ничего не поделаешь. Я вел проповедь во славу Бога, но до конца ее не довел и прошу тебя, Иоанн, собери завтра всех людей и закон­чи мою незаконченную духовную песнь. Люди тебе поверят, ибо они тебя любят".-- "Хорошо, Аса, я все так и сделаю". -- "Только веди проповедь у берегов Иордана, в Храм мой не заходи, там еще долго будет жить зло, ибо меня там избивали и там пролита моя кровь. И еще я тебя благодарю за то, что ты предал мое тело земле. Я видел все, только вы меня не виде­ли. Не нужно меня оплакивать, ибо сегодня я найду свое утешение и успокоение у Всевышнего".

"Иоанн!" -- "Илия, Бог, я слушаю тебя". -- "Что ты можешь сказать мне на прощание? Не молчи, гово­ри". -- "Бог Ты мой, Ты дал мне много силы и я все сделаю ради Бога".-- "Дитя, не забывай и о людях, о их душах и запомни, вот именно в этом месте я в свое время, следуя с Елисеем, перешел Иордан по дну его".

-- "Как это было?" --" Очень просто, я снял с себя свой хитон и попросил Всевышнего помочь мне. Я ударил хитоном по воде, воды расступились по обе стороны, и мы перешли Иордан по сухому дну. Ты понял, к чему я это говорю?" -- "Бог Ты мой, прости меня, но я не понял". -- "Что ж, тогда ты пришел на это место не зря, Я тебя привел сюда". -- "Вот сейчас мне все понятно". -- "Все, Иоанн, нам пора, а ты ступай к своим ученикам, ведь они не спят, они ждут тебя и волнуются за тебя. Иди с миром не только к ученикам своим, но и ко всем верующим людям". -- "Бог... -- но рядом уже никого не было. -- Боже и все Силы Небесные, большое вам спасибо за утеше­ние мое, вы очень милосердны. Я люблю белый свет, я люблю жизнь. Вы родили в моей душе не искру, а целое духовное пламя, и я кланяюсь вам до земли".

РИМ. Даврий шел на службу, в душе он смеялся над своими друзьями. Обида и страх покинули его. "Все-таки у меня есть хорошие друзья и мне с ними легко. Я рад, что Бог всех нас свел вместе. Опускаясь вниз по своей улице, он увидел, что навстречу ему идут Юлий и Натали. Даврий приостановился. "Боже, как я рад за Юлия. Когда я его увидел в первый раз, для меня он выглядел погибшим человеком, а сейчас я вижу пред собой идеального мужчину".

"Брат ты мой Даврий, мир тебе". -- "Юлий, Натали, как приятно смотреть на вас, вы такие радостные и до­вольные. Я счастлив за вас, будьте такими всегда".-- "Даврий, ты идешь на службу?" -- "Да, на службу, Юлий, у меня времени мало и я прошу вас, придите ко мне сегодня вечером".--"Хорошо, мы будем у тебя. Даврий, а что у тебя вид неважный?"-- Даврий улыбнулся. "Пони­маешь, Юлий, я сегодня ночью... в общем после расскажу". -- "Но ничего страшного не было?" -- "Да нет, просто я... но нет, нет, мне нужно спешить, вечером я вас жду, а кстати, куда вы идете?" -- "Мы гуляем, надоело дома сидеть". --"Юлий, а как на службе у тебя?" -- "Хорошо". -- "Ну и слава Богу".

СЕНАТ. Войдя в здание сената, Даврий остано­вился у одной из колон. "Что-то мне не хочется входить в палату, ибо чувствую, что меня что-то ждет и очень..."

"Даврий, тебе что, плохо?"--"Да нет, Виктор".-- "Но я смотрю на тебя и вижу, что ты стал не та­ким".-- "Виктор, пожалуйста, принеси мне воды". Вик­тор вернулся мгновенно. "Даврий, испей. Ты знаешь, Даврий, сегодня ночью прибыл гонец из Иерусалима, это между нами говоря. И он принес весть: Кесарь издал указ, чтобы об этом никто не знал, но я тебе скажу".--"Виктор, что же это за весть?" -- "В об­щем, в Иерусалиме, говорят, живут два Бога: Иоанн и Иисус". -- "Виктор, ну а я причем? Пусть себе жи­вут".--"Да не в этом дело, пойми, Моисей увел народ из Египта и сейчас люди говорят, что сам Бог ему помогал".--"Виктор, ты лично веришь в это?--"Да".-- "Значит ты безумец".--"Даврий, не безумец я, ты-то умный человек, поверь всему". -- "Хорошо, если я по­верю, то что от этого изменится, и вообще, Виктор, это миф, в который верим мы".--"Даврий, это не миф, это реальность". -- "Хорошо, Виктор, я с тобой соглашусь, но ты покажи мне этого Бога, Бога реального, тогда я во все поверю". --"Но по всем слухам то, что говорят в Риме, в общем, об этом громко говорить нельзя, ибо за это могут казнить, даже за одно слово: Иоанн или Иисус". -- "Виктор, неужели вы все посходили с ума?"--"Даврий, может быть, но посходили с ума не мы, а те, кто не верит в это".--"Все, Виктор, мне нужно идти". Пройдя немного, его снова окликнул Виктор: "Даврий, молчи об этом". Даврий посмотрел на Викто­ра, все было понятно и так. Он вошел в палату, где собрался сенат. Даврий присел.

ВИФАВАРА. После всего увиденного и услы­шанного Иоанн вернулся к своим ученикам. "Братья, извините вы меня, мне нужно было побыть одному". -- "Учитель, мы тебя понимаем". -- "А я в этом и не сомневался, но ежели кто хочет оставить меня, то тот пусть идет домой, к своим семьям и я никого не обви­ню".-- "Учитель, нет, мы все останемся с тобой, ибо ты есть наш Бог, мы все говорим, что ты есть наш Бог".-- "Братья, спасибо вам за вашу откровенность и за ваше понимание. А сейчас, при восходе солнца, пожалуйста, поднимите весь народ и пусть они подойдут к Иорда­ну".--"Иоанн, смотри, сюда движется караван".-- "Елисуа, я вижу, и, судя по всему, это тот караван, что следовал из Хеврона".

Караван остановился у первых трущоб. "Люди, ска­жите, где здесь можно найти..." Иоанн подошел к по­гонщикам. "Искать не нужно, ибо я уже рядом с вами".--"Иоанн, это ты, а мы беспокоились, а вдруг не найдем".--"Нет, дорогие, меня можно найти везде. Бра­тья мои, располагайтесь все так, чтобы всем было удоб­но и, прошу вас, не обессудьте меня, другого жилища у меня нет". --"Иоанн, мы уже к этому привыкли".--

"Вот и хорошо, сейчас разведите костры и согрей­тесь".--"Иоанн, нас солнце уже согревает".

Народ начал собираться. К Иоанну тянулись все. Такое столпотворение он видел лишь только раз, но в данный момент это уже являлось божественным чудом. В душе Иоанн радовался, видя всех страждущих и тянув­шихся к нему людей. И вот собралась огромная толпа. Иоанн подошел поближе к людям, поднял руки к Небе­сам, что-то прошептал про себя и обратился: "Братья и сестры, вы знаете, что вчера случилось на этом месте..."-- "Иоанн, Иоанн, накажи ты этих идолов".--"Братья, Гос­подь им судья, не могу я этих дьяволов наказать, но скажу вам, всем вам, кто верит, тот будет ненаказуем, кто же не верит, тот Господом будет исправим. Люди, прошу вас, отцов и матерей, будьте всегда людьми, очень добрыми людьми, любите все и вся. Не убивайте никого и не завидуйте никому". -- "Иоанн, научи нас, как нам жить дальше".-- "Уважаемые, вы знаете меня, что я не многословен, скажу так: живите по законам Моисеевым и вы обретете жизнь новую. Покайтесь, и душа ваша порадуется за вас".-- "Иоанн, среди нас есть много больных, как быть нам?"-- "А вспомните, как говорил Соломон: верующий в Бога сам исцелит себя, а не верующий загибнет в своей скрытости". -- "Но ты можешь помочь нам?" -- "Да, в какой-то сте­пени я вам всем помогу, но за мной идет сильнейший от меня и Он вас всех исцелит. Я же пока буду вас оберегать и исцелять водой иорданской".

ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ. Дворец чистого ду­ховного серебра, в переводе -- духовная мысль. "Свя­тейшие из святейших, сегодня к нам прибыл Илия, -- обратилась сила Всевышнего, -- пусть Илия скажет нам, а именно ответит на вопрос: что творится на Земле, от юга до севера и от запада до востока? Илия, прошу тебя, только близко ко Мне не подходи, а вас, Моисей, Николай, Елисей, Иоанн, Гавриил и Михаил, Ной и Яков, прошу, слушайте очень внимательно..." -- Гос­подь!"--"Илия, вы все Боги, говори",--"На Земле тво­рится нечто ужасное, мне было страшно смотреть на тот разврат, что творится там".--"Илия, ответь Мне, как ведет себя Иоанн?"--"Господь, думаю, что очень хорошо".--"А почему, думаю, он что, в чем-то сомне­вается?"--"Да, сомневается, но при явлении моем он сразу изменился".--"Благодарю тебя, Илия. Что ты слышал о Моем Сыне Иисусе?"--"Всевышний, Он живой, но в данное время гоним изо всех мест".-- "Так, Моисей, Гавриил и Михаил, возьмите это все во внимание, но прошу, никогда не перечте воле Моей, пусть все будет так как есть. Моисей!" -- "Всевыш­ний, я слушаю Тебя".--"Я тебя отправлю сейчас в будущее, XX век. Разберись там во всем и накажи от Моего имени всех, кто осквернил Меня или Мое свя­тое имя. Но делай это очень умно, думаю, что все пове­рят в нас после наказания. Я никого не жалею, ибо знаю, что они всегда будут находиться рядом со Мной. Больно Мне смотреть, до чего опустились люди. Я сотворил их не для этого разврата. Творил Я их с душой и для души. Все, Мне пора, но прошу вас, испол­ните волю Высшего Разума, ибо низший разум Земли может погибнуть. Пусть эти безумцы воюют, убивают друг друга, но это до поры и до Моего часа. Ежели Я понадоблюсь, ищите Меня в созвездии Синего Льва, на планете Паау". -- "Скажи нам, Всевышний, там что-то случилось?" -- "Нет, там все хорошо. Просто надоело Мне смотреть на безумцев, что Я сотворил и поселил на Земле. Я хочу отдохнуть и заняться новым творением, но уже не таким, как Я создал. В данный момент не могу понять, почему люди-земляне у Меня получились такие темные в развитии. Ни на одной из планет во всем творении Моем нет нигде таких глупых и воинственных". -- "Всевышний, Ты прав, они глупы и очень агрессивны". -- "Вот-вот, подумайте и вы об этом. Все, Моя энергия уносит Меня".

Всевышний преобразился.

"Моисей!" -- "Что, Илия?" -- "Ведь Всевышний прав. Земля во всей Вселенной, в общем, одна она серая. Что будем делать?" -- "Илия, будем ждать пока все..." -- "Извини, я перебиваю тебя, изменятся они..." -- "Не изменятся, ибо они как болезнь во Вселен­ной".-- "Да, это я и сам вижу. Давай пока будем наблюдать. Летательных аппаратов у нас хватит, так что будем посещать их в любые времена. Моисей, по­зови сюда, пожалуйста, командира Горро".--"Илия, он только вернулся".--"Ничего, после отдохнет".--"Братья, вы вызывали меня?"--"Да, Горро. Ты с Эммануилом, в общем, вы посетили каждый уголок Земли и мы просим вас, охарактеризуйте в целом положение дан­ной планеты". -- "Илия, если взять всю Землю, не включая сюда население, то сама планета, можно ска­зать, здоровая, но вот население Земли ведет себя крайне грубо по отношению друг к другу. Думаю, что они не понимают зачем живут. Вспомните первое переселе­ние?"-- "Да, Горро, мы все понимаем и все время думаем: почему тогда мы не увели в сторону эту комету. Но ничего не поделаешь. В общем, нам сейчас нужно дать светлый путь Иоанну и Иисусу. Пускай они сде­лают первые шаги и подойдут поближе к этой мерзкой злости. Знаем, что с ними будет, но ни в коем случае мы не будем мешать тому, что запланировал Всевыш­ний. Люди сами должны все понять". -- "Илия, ког­да я вел народ Израилев из Египта, то знаю, что твори­лось между людьми". -- "Моисей, я знаю все, но пока другого выхода у нас нет, так что кровь и слезы так или иначе, но они прольются. И только так новая Вера, обновленная Вера, начнет вершить свои духовные чу­деса. Мы же пока будем находиться рядом, но делайте это незаметно". -- "Горро, под твоим контролем будет находиться вся Земля. Люди привыкли считать время для себя, для нас его не существует, так что, Горро, тебе будет нелегко перемещаться во времени земном. Ты свободен и можешь отдыхать".

Горро вышел. "Да, мне предоставлена трудная мис­сия, тем более видеть воочию, как зло убивает добро. На мой взгляд, это неприятное зрелище. Но Боги стерпят все и со временем все образумится", -- подумал он.

"Горро!" -- "Да, Эмммануил, это ты?" -- "Горро, что с тобой?" -- "Ничего, все хорошо. Я только что был у Илии и Моисея".--"Ну и что?" -- "Эмма, а то, что нам придется очень много работать. И мы с тобой увидим много крови". --"Горро, думаю, что ты гово­ришь о Земле?" -- "Да, именно о ней. Вот ты вспомни тех рыбаков, ты видел, какие они "темные"? А сколько таких находится на всей Земле. Как представлю, мне становится страшно". -- "Горро, думаю, что тебе нужно отдохнуть". -- "Эмма, представь, что то будет за отдых, меня мои мысли поедают, а хотя, давай вместе отправимся в какой-нибудь уютный уголок Вселенной и там отдохнем". -- "Куда ты имеешь ввиду?" -- "Эмма, ну не в преисподнюю же". Они засмеялись. "Все, Эмма, я решил, давай полетим к Оранжевому морю, ведь то -- райский уголок". -- "Горро, я не против, летим прямо сейчас".

"Моисей, что ты поник головой?" -- "Илия, ты же знаешь мой характер"-- "Да, успокойся. Обещаю тебе, что все будет хорошо и детей наших земных примем здесь со всеми почестями". -- "Илия, я думаю не о наших посланцах, а о всех людях. Всевышний подарил им Землю, преподнес разум, а они этого не хотят понять и вершат несправедливое". -- "Моисей, сила Господня есть и является справедливой истиной". --"Это нам здесь понятно, а ведь на Земле все происходит ина­че".-- "Пойми, Моисей, цивилизация делает только пер­вые шаги в своем развитии и поэтому все так и должно быть". -- "Что ж, Илия, я пока согласен с тобой, ибо мы тоже пережили времена не из легких". -- "Вот-вот, Моисей, а сейчас как, сейчас живут души, вечные, Божьи души?" -- "И что им здесь чего-то не хватает?"

"Да, поначалу они плакали, но когда поняли всю истину, они успокоились и сейчас для них Царствие Небесное -- есть второй дом, но более благоприят­ный, ибо все души купаются здесь в море любви". -- "Илия, извини меня, я понимаю и все-таки мне жалко земных человеков, которые живут на ней".--"Мои­сей, снова обещаю тебе, Земля обновится".--"Илия, будем надеяться, и как сможем, будем помогать им во всем".--"Вот и хорошо, и пойми, что на наших плечах находится духовный груз не одной Земли, а всей Все­ленной. Мы невидимы для людей, но они без нас вообще ничего не смогли бы сделать".--"Илия, но ведь мы- то жили..."--"Моисей, я не могу понять тебя, то ты соглашаешься со мной, то ты снова впада­ешь в какую-то неизвестную и непознанную тоску. Я уже не могу в чем-то убеждать и переубеждать тебя".

"Ты смотри, я же сказал, Горро, чтобы он отдыхал. Горро, Эммануил, подойдите к нам".--"Братья, мы вас слушаем".--"Горро, ответь мне, почему вы не отдыхае­те?"--"Братья, извините нас, но ежели вы позволите, в общем, мы хотим отдохнуть у берегов Оранжевого моря".--"Горро, конечно, отдыхайте, там вы, действи­тельно, наберетесь сил. Только не задерживайтесь, ибо там, на Земле, вы знаете, время идет иначе".--"Братья, мы знаем и за свою пунктуальность мы отвечаем".-- "Тогда -- счастливо вам".--"Братья, мы с вами не прощаемся, а говорим: до встречи". Илия улыбнулся. "Моисей, посмотри, какие молодцы, они мне нравятся, ибо они есть дети небесные. И пусть весь наш Про­стор помогает им везде и всегда". Моисей посмотрел вслед уходящим. "Да, здорово, что Всевышний устроил все так. Жизнь вечная -- блаженство", -- подумал он.

РИМ. ДОМ ДАВРИЯ. "Александр, про­снись". -- "Константин, не мешай, я еще хочу

спать".-- "Да проснись, мы в темнице". -- "Инте­ресно, как мы сюда попали, а действительно, здесь сыро и прохладно. Неужели мы что-то натворили вчера у Даврия?" -- "Нет, Константин, это же вин­ный подвал Даврия". -- "Но как мы здесь оказа­лись?" -- "Александр, лучше не спрашивай, давай поднимемся наверх и приведем себя в порядок".

В это время Даврий уже вернулся со службы.

"Следователь, мир тебе". -- "Боже, друзья, на кого вы похожи?" -- "Извини нас, Даврий, понимаешь, по­нимаешь..." -- "Друзья, я все понимаю, быстро приве­дите себя в порядок". -- "Все-все, нам понятно. Только ответь нам, сейчас вечер или..." -- "Вечер, вечер. Сюда сейчас придут Юлий и Натали". -- "О, тогда мы покинем тебя". -- "Да нет, уж будьте здесь все четыре дня, после можете идти куда хотите".--"Все, Кон­стантин, идем, он нас гонит". -- "Нет, он оставляет нас и мы вместе будем ждать гостей. Идем к роднику".

Даврий посмотрел на своих друзей. "Так, винные гладиаторы, у вас осталось очень мало времени". Через некоторое время в дом Даврия вошли Юлий и Натали.

"Даврий, мир дому твоему".--"Юлий, брат, Ната­ли, проходите, у меня к нашей встрече уже все готово. Только немного подождем моих друзей, они приводят себя в порядок, ибо они устали с дороги".

"Даврий, что у тебя на службе?"--"Юлий, знаешь, вроде бы все хорошо, но меня одно тревожит..."--"А что именно?"--"Молчание, молчание на меня очень силь­но давит. В поле зрения сейчас находится Иерусалим, ибо там творятся страшные вещи. Именно какие, я не знаю".--"Даврий, может, то связано с огненной колес­ницей?"-- Даврий посмотрел на Юлия. "Юлий, воз­можно. Но почему об этом нужно утаивать и молчать?"-- "Даврий, ты что, начинаешь верить?"--"Еще пока нет, но сенат чего-то боится и думаю, что мне скоро придет­ся посетить Иерусалим". -- "А почему ты?"--"Юлий, я только предполагаю, ибо я являюсь опорой сената. Они меня считают справедливым".--"Даврий, если они тебя направят в Иерусалим, то ни в коем случае не отказы­вайся. Думаю, что ты принесешь пользы намного боль­ше, чем кто-либо другой".--"Юлий, пойми, это только мои предположения".

"Даврий, у нас что, гости?"--"Да, друзья, у нас гос­ти".--"Юлий, мир вам".--"Мир и вам". -- "Может, вина?"--"Даврий от злости покраснел. "Идите бери­те сами, больше я за вами ухаживать не буду".--"О, Константин, идем и окунемся снова в подземельно-винную прохладу".--"Идем, пусть следователь сам раз­влекает своих гостей". Они удалились.

"Натали, не обращай на них внимания".--"Дав­рий, да мне все равно"--"Юлий, если меня направят в Иерусалим, то, может быть, и ты со мной соизволишь посетить этот город?" -- "Даврий, я не против, но я не могу оставить одну Натали, у нас на это есть причины. Какие, ты и сам догадаешься".--"Юлий, ну вы и мо­лодцы, и я в пятый раз рад за вас".--"Спасибо тебе, Даврий".

Из подполья послышалось пение. Даврию стало неловко. "Погодите, сейчас я пойду успокою их".-- "Даврий, не беспокойся, нам уже пора, а эти молодые головы пусть порезвятся. Даврий, в общем решай сам, но не отказывайся от поездки в Иерусалим".--"Хо­рошо, Юлий, пусть будет по-твоему. Ты знаешь, в пос­леднее время меня по ночам беспокоят кошмарные сны. К чему бы это?"--"Даврий, сон, можно сказать, твое будущее, которое опережает твою жизнь". -- "Юлий, я не хочу иметь такое будущее".--"А ты избери из всего увиденного только хорошее и все сбудется, а всю не­чисть спали своими мыслями".--"Что ж, я так и сде­лаю, только вот женщина в черном не дает мне покоя, она как тень преследует меня".--"Слушай, не будь ребенком и сам себе помоги, ведь мне же ты помог и я лично доволен".--"Юлий, я постараюсь".

ИЕРУСАЛИМ, СИНЕДРИОН. Господа, -- обратился ведущий собрания ко всем собравшимся,-- вы видели и слышали, что творится у берегов Иордана. Этот бес все больше и больше вовлекает народ в бе­зумства и, пока не поздно, нам нужно остановить это течение. Ежели каждый безумец будет провозглашать себя пророком и Богом, то мы пред людьми будем выглядеть, как нищие, стоящие с протянутой рукой. И главное, что мы, люди высшего положения, будем уни­жены каким-то или какими-то проходимцами. Мне стыдно за всех вас. Неужели мы сможем унизиться пред навозными жуками?" В палате начался говор, пе­решедший в громкий шум. "Господа, успокойтесь, шу­мом мы все проблемы не решим. Нужно как-то дей­ствовать и принимать меры. Ирод отдает свое пред­почтение некоему Крестителю Иоанну, это же смешно. Царь и нищий дружат между собой, как это можно назвать, глупостью или слабостью? И, на мой взгляд, нам нужно пригласить на беседу Ирода. Пусть он нам все расскажет".--"Ирода, Ирода на собрание", -- взбунтовались некоторые члены собрания. Ведущий остался доволен.

Но время вершило свое, а люди свое. Бог неви­димый видел все и, глядя свысока, Он удивлялся все­му услышанному и увиденному. Зло снова торжество­вало. Оно пряталось в каждом уголке и своими об­манными глазами поедало свежие плоды человечес­кого существования. Темный призрак восседал везде, светлые лучи добра находили его убежище и сжига­ли Огнем Небесным. Далеко не нужно было ходить. Стоило в те времена хотя бы один раз посетить си­недрион, и все было понятно. Трудно говорить о том времени, да и в данный момент живущим очень труд­но понять все.

ОТ МОИСЕЯ. Человеком я был очень спокой­ным. Мне всегда нравились люди. Я их любил. Лю­бовь была привита мне Богом, ибо Он всегда говорил мне: "Моисей, ты есть основа Моей духовности". Сна­чала я не обращал на это внимания, но со временем все же понял. И я на человека уже смотрел другими гла­зами. Присутствие Бога чувствовал всегда в себе. Это чувство поднимало мой дух ко всему Божьему и вечно­му. В свое время я даже не мог представить себе, что где-то там, но не далеко, есть еще одна жизнь, но она выглядит более прекрасной и милой. Я сравнивал и оценивал все и приходил к одному, что жизнь вечна, как и наш разум. Да, в разуме есть суть второй нашей жизни. Корни нашей жизни сотворил Всевышний, в древе и плодах с семенами находимся мы и дерево жизни множится. Оно своими ветвями покрывает Зем­лю. Конечно, некоторые черви стараются искоренить плод, но это им не всегда удается, ибо Бог очищает свои плоды от разной заразы, но для очищения всех плодов требуется много усилий. И вот Господь посы­лает духовное воинство для очищения. Под образом "червь" подразумевается гнусный человек, который ста­рается навредить древу жизни, а плод древа жизни есть добро и любовь и здравомыслящий человек. И образ этого человека вечен, а "червь" всегда сгниет вместе со своим безрассудством. Когда-то я сказал египетскому фараону, что я есть человек и все племя еврейское есть люди. Он засмеялся и ответил мне: "Для меня ишак божество, а вы не люди и не ишаки, вы просто есть ничто". И в этот миг я услышал глас Господен: "Мо­исей, уйди от этого ишака и обними весь свой народ. А этот глупец умоется слезами своими". Я все так и сделал. И, действительно, фараон всю свою жизнь умы­вался своими слезами. Думаю, что то была не жесто­кость со стороны Бога, а лишь учение, которое вело к уважению людей и самого Бога.

МОИСЕИ. ДОЛИНА ВЕФФЕГОРА.

1677 до Р.Х.

ИЕРУСАЛИМ. СИНЕДРИОН. Собрание

еще заседало. В палату вошел сотник. "Господин ве­дущий, мы изловили эту певчую птицу".--"Сотник, о чем вы говорите?" -- "Наконец-то". -- "Его ввести сюда?"--"Да нет, не нужно. В подвал его и посадите на цепь, как пса".--"Слушаюсь, господин".--"И не давать ему ни хлеба, ни воды. Пусть немного посидит, а мы изыщем для него особенное наказание". К веду­щему подошел Сафаит. "Господин, а может, мы смерть Асы повесим на него?"--"Сафаит, я подумаю, а точнее, все так и будет. Пусть негодяй ответит за все свои злодеяния".

Варавву ввели в подвал, вокруг было темно и сыро. "Ничего, господа, мне к этому не привыкать, -- обратил­ся он к воинам, -- и я вас прошу, не оплакивайте вы меня". Один из воинов ударил Варавву. "Ты смотри какой наглый, пусть тебя мать твоя оплакивает".--"Нет, господин, это твоя мать будет оплакивать тебя, я клянусь вот этими цепями". Последовал еще один удар, Варавва упал. "Спасибо вам, господа, за утешение, ибо без этого я бы никогда не уснул в этом прекрасном месте". Воины удалились. Где-то там, в темноте, запищали крысы. "Гос­поди, одни ушли, другие появились, -- пробормотал он, -- но мне все равно, я буду отдыхать, пускай меня лучше эти твари съедят, чем те, кто находится там, наверху". Варавва прилег. "Господи, Господи, рано, наверное, Ты меня родил, а может быть, и поздно, но Тебе видней. Дай мне только терпение, а сил моих хватит на многие лета". Вот в таких мыслях он уснул.

Где-то там, наверху, что-то загремело. Варавва от­крыл глаза. "Наверное, дождь пошел, -- подумал он, -- интересно, сейчас день или ночь? Если ночь, то мне нужно еще спать, если день, то мне нужна прогулка, а эти крысы забыли обо мне. Хотя бы Осия вспомнил и принес мне сюда мясо и вино, но он не Пилат, и его ко мне не допустят. К Варавве подползла крыса, он погладил ее. "Дорогая ты тварь, мне-то ты не помо­жешь ничем, только можешь навредить, но вижу, ты добрая, а вот угостить тебя мне нечем. Живи сама по себе, как живу я. Я отбираю себе на пропитание у жирных и богатых священников, ты же забираешь у своих собратьев, но ты этого не понимаешь, точно так и я не понимаю всю эту Жизнь. И если все так, то значит мы с тобой одинаковые, ты есть тварь подвальная, а я тварь -- земная. В общем, разницы здесь нет ника­кой". Крыса запищала и убежала от Вараввы. "Куда же ты, не бойся меня, я тебя не трону". Но она исчезла в темноте. "А жаль, -- подумал он, -- жаль, даже ты со мной не хочешь говорить". И его снова одолел сон, а точнее, слабость. У него кружилась голова, перед ним представали всякие видения, он где-то плыл, и вдруг почувствовал чье-то прикосновение. "Боже, кто это?"-- но стояла тишина. Рукой он нащупал снова свою зна­комую. "Дорогая, ты вернулась? Ну, молодец, а это что?" Варавва взял в руки что-то твердое. "Боже, да это же лепешка. Слушай, дорогая, ты не тварь, ты на­много лучше человека". Крыса снова запищала и убе­жала от Вараввы. "Дорогая, ты меня спасла. Мне хо­телось бы увидеть тебя, но среди вашей толпы я тебя не узнаю. Вы все одинаковые, точно так как и мы, только среди нас есть люди". Послышался скрежет открывающихся дверей. Яркий свет ослепил Варавву. "Боже, я ничего не вижу".--"Вставай, сейчас все уви­дишь". Варавву притащили в одну из палат синедриона.

"Господа, смотрите, а он живуч. Сколько он про­был в подвале?"--"Господин, восемь дней".--"Странно, очень странно".--"Я вас не вижу и хочу пить, дайте мне воды!"-- закричал Варавва. "Дайте ему воды и снимите с него цепи". Зрение постепенно начало по­являться, Варавве стало дурно, но он держался. "Раз­бойник, ты нас видишь?"--"А-а, это вы, дьяволы? Ну как же вас не увидеть, конечно вижу". К нему подо­шел ведущий собрания. "Как ты себя чувствуешь?"- обратился он. "Прекрасно, вина бы еще, и я бы затан­цевал перед вами".--"Дайте ему вина".--"Сейчас, гос­подин". Варавва выпил вино и ему стало намного лег­че. "Господа, если вы решили казнить меня, то я уже готов, казните".--"Нет, мы тебя отпустим, гуляй сво­бодной птицей везде, где захочешь. Ты свободен. Стра­жа, выбросьте этого проходимца на улицу". Варавва ударился головой о землю. "Ну, ишаки, вы об этом пожалеете". Он потихоньку встал, в голове шумело. "Куда, куда мне идти сейчас? И почему они меня отпу­стили, ведь я отобрал у этих крыс их награбленное добро. А черт с ними, пойду я к Осии, мне уже бояться нечего". Он медленно шел улицами Иерусалима. "Ну, Боже, спасибо, вот и хижина Осии. Дай Бог, чтобы он был дома". Но дом был пуст. Варавва упал на тряпье, лежавшее на глиняном полу, и уснул.

СИНЕДРИОН. Ведущий обратился к Сафаиту: "Следите за каждым шагом этого разбойника, и он приведет вас к хранилищу".--"Господин, я вас по­нял".-- "Только делайте это очень осторожно, чтобы не вспугнуть его. Ежели вспугнете, то вся наша подать драгоценная пропадет".--"Господин, клянусь, ничего не

пропадет".--"И вот, когда мы найдем наши богатства, мы его казним, хватит с ним играться".

Варавва только через два дня пришел в себя. "О, Господи, как хочется есть и пить. Но это же хорошо, значит я жив, а пищу я найду всегда. Осия, Осия, где же ты есть, вот сейчас тебя мне и не достает". Он вышел на улицу, шел дождь. "Так, это не помеха для меня, пусть это блаженство освежает меня". И он направил­ся на Базарную площадь.

"Смотрите, смотрите, Варавва, неужели его не каз­нили?" Он же обратился ко всем знакомым: "Господа, господа нищие, подайте честному разбойнику немного провизии, ибо я всегда всем помогал".--"Варавва, под­ходи и бери все, что хочешь".--"Братья, значит вы не забыли меня?"--"Да как же такого доброго человека можно забыть".--"Спасибо вам, друзья, и не обессудьте, но я сейчас голоден. И думаю, что это скоро пройдет".

Вернувшись в дом Осии, он сразу же приступил к трапезе и, когда утолил чувство голода, прилег, и у него что-то зашевелилось внутри. Он задрожал, ибо мысли его давили на него. "С Базарной площади за мной все время шли четверо мужчин, к чему бы это, случайность или следят за мной? Если это случайность, то она обой­дет меня стороной, ежели следят за мной, то я их обойду стороной и скроюсь от них. А ну хватит об этом, лучше я испью вина, и оно меня развеселит и успокоит", -- Варавва прилег. "Господи, Ты сотворил меня, и я, про­стой человек, спрашиваю Тебя: зачем, зачем Ты меня сотворил, неужели для того, чтобы я так страдал. Ведь в душе я тоже чего-то боюсь, о чем-то сожалею и чего-то хочу. Помоги мне, Боже, разобраться в этой, на мой взгляд, нелегкой жизни. Думаю, что сам строй жизни нашей сделал таковым меня. Прошу Тебя, Гос­поди, избавь меня от всякой нечисти и от дурных лю­дей. Ежели мы -- Твои дети, то отдай нам свою колыбель, дабы мы все не мучались. Боже, посмотри, что творится вокруг, лично я, кроме крови, не вижу ни­чего. Кровь и насилие царят везде, и всем этим балом управляет жестокая несправедливость. Власти и свя­щенники превратились в дьяволов с рогами. Я стара­юсь искоренить рога, но вырастают другие, еще более прочные. Сил моих уже нет, чтобы нечисть искоренить полностью. Думаю, что убийством не очистишь себе путь, а только усугубишь его, а ведь хочется видеть все иначе. Зачем Ты даешь власть нечестивым и злым? Ежели Ты Творец, то должен видеть все, я не имею в виду себя, ибо вокруг меня есть много других людей, которые не пожалеют ничего ради своего близкого. И главное, что грязь бесовская оседает повсюду и рушит все. У них на устах только одно: деньги и власть. Об остальных они вообще не думают. Как же я могу по­клониться Тебе, видя вокруг себя все это безобразие. Господи, прошу, научи, что делать дальше? Я могу под­нять народ на борьбу со злом, но это будет великая кровавая бойня, где главным лицом будет являться смерть. А хочется видеть все доброе. Господи, Все­вышний, прошу еще раз, научи как быть, и я готов ради этого отдать Тебе свою жизнь и я об этом, и я об этом..."-- Варавва уснул, но Господь его услышал. И он его испытает, но пока этот сильный добрый человек спал, а Бог за него все решал и вершил.

ИОРДАН. "Братья, вот вы и выслушали меня, а сейчас я жду от вас вашего решения".--"Учитель, мы все время будем рядом с тобой и твоими ученика­ми"--"Не боитесь ли вы наказания?"--"Нет, Иоанн, не боимся".--"Тогда идемте все в реку".--"Учитель, здесь много малых детей, а вода-то..."--"Не бойтесь, воду я буду согревать любовью Божьей".

Из толпы послышался крик: "Женщины, подносите к Крестителю детей и всех больных, Иоанн всех исцелит".-- "Иоанн,-- обратились погонщики каравана,-- что нам делать?"--"Братья, раздевайтесь и идите ко мне, я вас умою священной водой. И клянусь, что вы после всего увидите мир другими глазами."--"Но нас очень много".-- "Ничего, подходите по одному, ведь я не спешу".

ГАДАРА. Местный служитель Божьего Храма был в преклонных летах. Он знал епископа Захария, знал все о нем. Тем более, о рождении его сына. Но от прихожан все скрывал, имя было его Оцемь. Он был человеком резким, ибо любил правду. Жена и дети его любили, как мужа и как отца. Он был доволен своей жизнью. И вот однажды он встретился с людьми, ко­торые возвращались из Иерусалима с праздника Пас­хи.

"Господа, -- обратился он ко всем, -- ну как там?"--"Оцемь, очень хорошо и спасибо за это Мои­сею".--"Да-да, я знаю о нем. Люди, скажите мне, прав­да ли, что там, кроме Иоанна, живет мессия?"--"Оцемь, мы слышали о Нем, но не видели, но все говорят толь­ко о Нем".--"Странно, все говорят, а вы не видели этого пророка".--"Оцемь, власти его считают безум­цем".-- "Да, но власть это не Бог, а просто нечисть какая-то".--"И ты не боишься говорить эти слова?"-- "Нет, дорогие, не боюсь, ибо для меня дороже Исти­на".--"Что ж, оставайся с этой Истиной, а нам нужно работать".

Оцемь уединился и начал говорить с самим собой: "Они о Нем слышали, значит Он есть, так как предве­щали пророки. Мне сейчас непонятно, зачем тогда я существую. Может быть, я обманываю людей, но нет, приход у меня хороший, хотя не все, но любят. Как же мне быть?"

"Оцемь!"--"О, Боже, кто это со мной говорит?"-- "Оцемь, не бойся Меня. Это Я тот, что когда-то гово­рил с Моисеем".--"Боже, это есть Ты?"--"Слушай меня внимательно. Скоро здесь появятся Мои дети -- Иоанн и Иисус. В мышлении их Я их разделил как бы на две части, хотя они есть братья и одной крови". Оцемь побледнел. "Всевышний, извини меня, но я прошу Тебя, ответь мне, что мне делать?" -- "Ничего особен­ного, продолжай свою службу, но проповедуй всю правду и ничего кроме нее, а когда тебя начнут преследовать, то обращайся ко Мне и Я приду к тебе на помощь".

Оцемь быстро покинул Храм Божий и направил­ся к себе домой. "Сара, Сара, подойди ко мне".-- "Оцемь, что случилось?"--"Все, дорогая, я сошел с ума".--"И что нам теперь делать?--"Я не знаю, но я слышу Его".--"Кого?"--"Бога я слышу".--"Ты се­годня..."--"Нет-нет, Сара, но я слышал Его, и как мне быть дальше?"--"Не знаю, дорогой, не знаю".--"Может, мне отправиться в Иерусалим?"--"Оцемь, решай ты. Если хочешь быть знаменитым, то все зависит только от твоего желания". -- "Дорогая, раз ты не против, то я иду сначала к Иоанну Крестителю".--"Иди-иди, до­рогой, только про меня не забывай, я все-таки тебе жена. Оцемь, когда тебя будут казнить за предатель­ство, то тоже вспомни обо мне".--"Что ты имеешь в виду, какое предательство?"--"Разве ты не понима­ешь, чему мы все поклоняемся? Идолам, и только им, а ты что в голову взял?"--"Слушай, Сара, идол -- что-то твердое, а человек -- что-то необъяснимое".--"Что ж, тогда ступай. Только принеси, пожалуйста, поболь­ше денег".--"Боже, у тебя лишь одно на уме, но я их принесу, довольствуйся ими".

Долго добирался Оцемь до священного места. Путь его пролегал по берегу Иордана. И вот он увидел боль­шой лагерь. "Нежели... нет, пройду я через лагерь, ведь там люди и, думаю, что они меня не обидят". Оцемь приблизился к расположенному лагерю. К нему подо­шло пятеро детей: "Дядя, вы к нам пришли?"--"Дети вы мои, судя По всему, к вам я пришел".--"Тогда иди­те вон к тому костру, там Господь восседает".--"И как вашего Господа звать?" -- "Иоанн".-- "Иоанн? Зна­чит я попал по назначению". Оцемь обрадовался, он уверенно подошел к костру, где находился Иоанн. "Мир вам".--"Путник, мир и тебе". -- "Я не путник, я искал вас". Иоанн внимательно посмотрел на Оцемя. "Брат, садись у костра рядом с нами, ибо я вижу, что ты очень добрый".--"Я не знаю, что вам сказать, но меня внут­ри что-то тревожит, вот я и решил найти вас". -- "Как имя твое?" -- "Оцемь". -- "Я же -- Иоанн". Оцемь встал на колени. "Боже, я о тебе мечтал, я мечтал о встрече с тобой, и вот это свершилось. Сам Господь..."-- "Да-да, Оцемь, именно Он вел тебя сюда. Что ты нам скажешь?"--"Я не знаю как и начать".--"Не стес­няйся, здесь все свои".--"Иоанн, я слышу некий голос, как мне быть?" Иоанн засмеялся: "Будь самим собой, а дальше твой голос -- наш Бог подскажет тебе как себя вести".--"Вам-то легко об этом говорить, а мне трудно, ибо я ничего не понимаю".--"Оцемь, тогда от­дохни, а когда привыкнешь к обстановке, тогда ты ста­нешь нашим и полностью все поймешь".

Оцемь обосновался в лагере Иоанна. Сначала ему было страшно, но после он привык и, видя все святое, он начал незаметно учиться и запоминать все то, о чем говорят ученики Иоанна.

ИЕРУСАЛИМ. Где-то под утро Варавву разбу­дил тихий шорох, он поднял голову. "Кто там?"--"А ты кто?"--"Я-я, ишак, а ты?"--"А я осел".--"Ну раз осел, то входи в мой храм".--"Варавва!"--"Осия! А почему ты в свой дом крадешься, как мышь?"--"По­нимаешь, Варавва, я к этому привык".--"Ну и моло­дец".--"Слушай, а разве тебя не распяли? Ведь слухи в Иерусалиме говорили о том, что тебя..."--"Так, за­молчи, ты моя есть казнь".--"С чего это ты взял?"-- "Не знаю, просто чувствую, а может быть, и ошиба­юсь".--"Варавва, а сколько ты пробудешь у меня?"-- "А ты что, гонишь?"--"Нет, но когда легионеры ок­купировали мой дом, то я испугался".--"За меня или за себя?" Осия замялся. "Конечно, за тебя и за себя".-- "Что ж, долго я у тебя не задержусь, хотя мне предла­гали власти остаться в сыром подвале еще на долгое время, но отпустили".--"Слушай, Варавва, я возле сво­его дома видел несколько человек, не за тобой ли они следят?"--"Что-о-о, когда ты их видел?"--"Да вот сейчас".-- Ну, Осия, спасибо тебе, ты все подтвердил. Тогда я сегодня ночью должен улететь от тебя".--"А что, у тебя крылья выросли?"--"Да нет, но я и без них улечу от этих тварей. Слушай, Осия, когда я улечу, то ты ищи меня где-то в Капернауме или Назарете. В общем, ты обо мне еще услышишь, ибо обо мне все будут говорить. Я избрал эти города специально, ибо из них идут всегда большие караваны с церковной пода­тью, а это уже говорит о богатстве. Только не моем, ибо все будет отдано нищим и бедным. А эти крысы и так обойдутся. У них хранилища набиты, не так как у нас". -- "Варавва, мне страшно за тебя".--"А мне, Осия, страшно и обидно за людей, за тех, кто живет в нищете и ложится спать голодным".--"Варавва, мы это с тобой пережили, думаю, и еще мы будем пережи­вать трудности, и не один раз. Слушай, и все же, к чему ты сказал, что я тебя казню?"-"Осия, я не знаю, сказал и все. Так, Осия, в полночь я покину твой дом".--"А тебя не схватят?"--"За это не беспокойся, ты же меня знаешь с детства. Но когда эти звери придут к тебе и спросят, то скажи им, что я вознесся к Небесам".-- "Куда-а?"--"К Небесам. У меня есть один знако­мый, имя Его Иисус, так вот, Он все время говорит о Небесах, что там есть царствие. Вобщем, пускай меня ищут там и больше нигде. Но ежели кто меня найдет, тот со мной и останется там на веки вечные". Осия от удивления открыл рот. "Варавва, значит там, на Небе­сах, еще кто-то живет?"--"Осия, я не знаю, но здесь, где-то здесь рядом с нами, в нас самих еще кто-то живет". Осия начал щупать всего себя. "Ты знаешь, вроде бы я один".--"Нет, Осия, как говорил мне Иисус, внутри нас что-то еще сидит".--"Слушай, Варавва, а меня по ночам что-то часто душит".--"Это вино тебя душит, образумься". -- "А ты?"--"Осия, я старше тебя и пойми, что я твой друг и брат". Осия замолчал, но после сказал: "Варавва, тогда я слушаю тебя и только тебя".--"Молчи, Осия, молчи. Я же твой друг и я же разбойник для всех. Но и я же -- человек".--"Ва­равва, я плачу".--"Не плачь".--"Что же мне делать тогда дальше?" -- "Осия, тебе остается только ждать".--"Да сколько же мне ждать? Я могу только смерти своей ждать".--"Нет, Осия, не твоей, а моей".-- "Варавва, прости меня, но пойми, мне тяжело".--"Зна­ешь, Иисус мне говорил, что скоро всем будет хоро­шо".-- "Он только говорил, а мне жить хочется".-- "Осия, потерпи, -- Варавва подошел к Осии, -- брат ты мой, понимаю, что трудно, но ведь ты..." Осия опус­тил голову. "Да, Варавва, я все понял.. И все же, что мне делать дальше?"--"Что хочешь, то и делай".-- "Возьми, меня с собой".--"Осия, ты жить хочешь?"-- "Да".--"Вот и я хочу, чтобы ты жил, и больше не проси меня ни о чем. Так, уже полночь, эти дьяволы стоят у входа?"--"Да нет, они ушли".--"Что ж, тогда отдыхаем, но под утро меня здесь уже не будет. Сегод­ня я пить не буду, но мяса съем, ибо люблю его". Осия смотрел на своего друга, ему было жалко его, но Варавва не чувствовал этого, он думал о своем, о своей жизни: "Да, Господь, не обидел меня, я здоров, и ум мой при­надлежит не мне, а кому-то другому. Господи, но я исправлюсь, хотя он... есть человек".

"Все, Осия, я ухожу, и ухожу через двери".--"А если они тебя..."--"Нет, я с ними справлюсь". Ва­равва вышел из дома, немного пройдя, он остановился, и вдруг на него посыпались удары. "Боже, помогай мне". Завязалась бойня. Он очнулся совсем на противопо­ложной улице. "Господи, спасибо Тебе за эту силу. Все, я снова ухожу в небытие, как все это мне надоело, но все равно я буду жить и жить буду долго". Он встал и пошел, нога болела. Он шел прихрамывая, но уве­ренно. "Я битый, весь в крови, но я иду вперед и ничто меня не собьет с моего пути, трудно мне без моих роди­телей, но со мной есть мой друг Иисус и я иду к Нему. Думаю, что Он должен понять меня, ведь Он же не Осия. Господи, прими меня. Я разбойник, я грешен, но я люблю всех, я люблю справедливость, а ежели кто ее не любит, тот пусть лучше умрет".

ИОРДАН. "Братья мои, сейчас идем все в Иеру­салим и там пред всеми человеками откроемся в своих деяниях".--"Иоанн, нас побьют камнями".--"Нет, ник­то нас не тронет, ибо мы несем волю, а эта воля есть Божья и врата пред нами будут открыты".--"Тогда, Иоанн, веди нас". Толпа двинулась в Иерусалим. Люди шли с какой-то надеждой, они шли вперед, Иоанн же шел впереди всех. Он вел народ, как в свое время вел их Моисей. Они верили и надеялись, и вера Божья вела их всех к Истине Господней.

ДВОРЕЦ АНТИПЫ ИРОДА. "Иродиада,

какое у тебя сегодня настроение?"--"Дорогой, точно такое как и у тебя. У нас с Соломией в мыслях стоит лишь одно имя".--"Ты что, снова имеешь ввиду Иоан­на?"--"Конечно, его, но ни в коем случае не тебя. Он нас уже допек до такой степени, что сил наших не хватает".--"Иродиада, выбрось ты его из головы, у нас и без него много хлопот".--"Нет, Антипа, лично я ду­маю так, что уже не ты правишь нашим царствием, а он, и ты его боишься. Только вот не могу понять, боишься ли ты его как человека или как Бога". Ироду стало стыдно. "Иродиада, ты меня ставишь в неловкое поло­жение, как человека и как царя".--"Ирод, Антипа ты мой дорогой, это не я, а ты сам себя поставил в такое положение. Ты преклоняешься пред нищим, но не мы".--"Дорогая, я не преклоняюсь, просто я могу це­нить и уважать умных людей".--"Ты что, считаешь этого лжеца умным?"--"Да, я считаю, что он умный человек и очень добрый".--"Что ж, Антипа, я все сде­лаю, чтобы этот добрый человек покинул этот свет раньше времени, и я добьюсь своего".--"Иродиада, не боишь­ся ли ты кары небесной?" -- "Нет, не боюсь, ибо ее не существует, а мы, высшее общество -- существуем и наше положение выше, чем у этого пророка". -- "Иро­диада, ты не забывай о том, что родители у него были степенные и уважаемые люди".--"Антипа, они когда-то были, а сейчас их уже нет. А то, что он живет и ведет такой образ жизни, то это меня не интересует. Для меня нищий всегда будет нищим".--"Дорогая, время нас рассудит, и оно ответит нам на все вопросы .-- "Антипа, время временем, а мое терпение на преде­ле".--"Иродиада, мы с тобой грешные люди, но пойми, ведь он говорит на нас, или о нас с тобой, правду. Мы виновны, и неужели мы можем его обвинить в чем-то?"--"Антипа, я еще раз говорю тебе, что между нами есть разница".--"Иродиада, неужели ты видишь раз­ницу в положении?"-- Да, только в этом я нашла раз­ницу между ним и нами".--"Нет, дорогая, ты глубоко ошибаешься. Ежели я сниму с себя дорогой плащ и оденусь в его одеяния, я буду выглядеть таким же как и он. И я в этом никакой разницы не вижу".--"Тогда одевайся в верблюжью шкуру и ходи с ним, пропове­дуй всякий бред".--"Я на это никогда не соглашусь, но уважать его, как человека, буду". Иродиада от зло­сти "закипела" и удалилась к себе.

"Мама, что с тобой?"--"Соломия, я повздорила с отцом".--"Мама, и снова из-за Крестителя?"--"Да, из-за него. Соломия, мне срочно нужно найти Сафаита, но только так, чтобы отец об этом не знал".--"Хоро­шо, мама, я сейчас пошлю за ним слугу".--"Нет, дочь моя, я сама пойду за ним. Мне лично нужно поговорить с Сафаитом".--"Мама, а если отец об этом узнает?"-- "Если ты ему об этом не скажешь, то он не узнает".-- "Тогда я молчу".

В полдень следующего дня Иродиада встрети­лась с Сафаитом. Разговор был краток, но Сафаит поставил свои условия и Иродиада согласилась: "Я изменяла многим, думаю, что и на этот раз Господь меня простит,-- подумала она,-- но этого вновь явленного пророка я все-таки проучу и научу уважать общество".

Прошло пять дней. Иоанн находился в Иерусали­ме. Он ничего плохого не чувствовал, даже и не помыш­лял о том, что с ним может случиться. Вместе с учени­ками он гулял по городу. Их было девять человек.

"Учитель!"--"Елисуа, ты меня хочешь чем-то об­радовать?"-- "Да нет, Учитель, судя по всему, огор­чить".--"Понимаешь, мы ходим не одни, нас кто-то преследует. И я чувствую, что что-то может случиться, давайте будем осторожны".--"Елисуа, это тебе ка­жется".--"Да нет, Учитель, обернись и посмотри, эти люди..."--"Да-да, я вижу, в общем Елисуа, давайте разойдемся в разные стороны".--"Я согласен, но только останусь с тобой".--"Хорошо, братья, расходимся все, в этой толпе нас трудно будет найти". Все так и было сделано. И все же, за Иоанном и Елисуа увязалось несколько человек. "Учитель, нам нужно выйти за го­род".--"Елисуа, мы уже не успеем, но ты уходи".-- "Нет, Учитель, я не могу оставить тебя одного".--"Нет, уходи, а я сам как-нибудь разберусь с ними".--"Учи­тель, я не брошу тебя".--"Елисуа, уходи".--"Нет, не могу предать тебя, Иоанн, идем быстрее отсюда". Но было уже поздно, их окружили.

"Господа, хотя какие из вас господа, вы должны следовать за нами". Елисуа не выдержал: "И чем мы обязаны вам?" -- "Слушай, ты уж помолчи и убирайся, а этот Бог пойдет с нами". -- "Учитель, что будем делать?" -- "Елисуа, оставь меня, Бог поможет мне, но только вы ждите в Вифаваре". -- "Учитель, удачи тебе". -- "Елисуа, все так и будет".

Подвалы встретили Иоанна своей прохладой. "Ну что, Бог, попался, здесь мы тебя кое-чему научим и ты забудешь о своем Боге навсегда, -- промолвил один из воинов и ударил Иоанна рукой в живот. -- Что, хоро­шо? Пусть, пусть твой Бог поможет тебе". Иоанн дер­жался, а удары сыпались со всех сторон, кровь пошла носом. "Ну, где твой Бог? Гадина ты ползучая, где Он? Пусть оградит тебя от этих мук. Ты смотри, какой он, может, пред тобой на колени встать?" Иоанн не выдержал и ударил мучающего его, тот замертво упал. "Боже, прости, не хотел я этого, но мои нервы..." -- "Иоанн, учти, это Я тебя охраняю и даю силы". -- "Господи, я слышу Тебя, помоги мне в этот раз". -- "Я помогу тебе".

В этот момент в подвал зашли Сафаит с Иродиа­дой. "Ну что, Всевышний, приятно ли тебе?" -- "Вы говорите, что я Всевышний, да, и мне приятно, даже лучше чем вам". Иоанн пристально смотрел в глаза Иродиаде. "Боже, зачем Ты плодишь таких женщин, это же грех даже с Твоей стороны творить такие..." -- "Ну что, пророк". -- Иродиада ударила по лицу Иоанна, борода смягчила удар. "Женщина, ты есть больное мес­то в нашем царствии, и мы с тобой еще встретимся. Это произойдет скоро. Да, я раньше уйду по воле вашей, но учти, что там времени нет и я встречу вас не как зверь, а как Бог". Иродиада отошла в сторону. "Сафаит, отпус­ти его". -- "Дорогая, тебе что, страшно?" -- "Нет, но отпусти его пока и, прежде чем отпустить, вели его на­казать по-мужски". -- "Иродиада, это все будет испол­нено, и это можно будет сделать прямо при тебе". -- "Нет, избавь меня от этого, идем отсюда".

Иоанн присел. "Боже Ты мой, Ты увел их. Не могу я смотреть на эти лживые лица". В подвал опус­тилось четыре человека, они были молоды и сильны. У Иоанна просто не хватило сил, а удары сыпались один за другим. Били в живот и по голове, и в конце концов, он потерял сознание. Ударов он уже не чувствовал, но его продолжали бить. Все померкло, и лишь некая влага окропила тело его. На улице шел дождь, Иоанн лежал у огромного дерева. Сияла молния, он не мог понять, где находится. Изо рта сочилось что-то теплое. "Боже, это кровь, но все же я живой".

"Учитель, Учитель, ты жив?" -- "Елисуа, да, я жив, но мне плохо". Елисуа помог подняться Иоанну. "Идем отсюда". -- "Куда идем?" -- "Идем, Иоанн Зеведеев ждет нас". -- "Елисуа, мне больно, они что-то отбили у меня в животе". -- "Учитель, потерпи, скоро тебе станет намного лучше". Елисуа тащил Иоанна. "Ели­суа, отдохни". -- "Нет, Учитель, осталось совсем не­много". Вот, наконец-то, показался дом Иоанна Зеведеева, Елисуа втащил Иоанна в дом. Их сразу окру­жили ученики.

"Учитель, как ты себя чувствуешь?" -- "Братья, лучше не спрашивайте меня об этом. Елисуа, как бла­годарить тебя, сам не знаю".--"Учитель, а как мне благодарить тебя?"--"Братья, я не сдался, хотя муки принял нечеловеческие".--"Учитель, нам стыдно".-- "Братья, об этом не думайте, Бог, и только Он, свершит все за нас. Мне же сейчас дайте чего-то испить, жаж­да меня мучает". -- "Учитель, испей вот вина".--"Спа­сибо вам. Зеведей, подойди ко мне". -- "Учитель, я слу­шаю тебя".--"Иоанн, меня скоро не будет, они доведут свое дело до конца, в этом я уверен. Ты же найдешь Иисуса и примешь все от него, все таинства. Меня же не жалейте".--"Учитель, неужели?"--"Да, Иоанн, это произойдет очень скоро, ибо мое внутреннее я говорит мне об этом, да и все Божье подтверждает".--"Иоанн, Учитель, успокой свою душу, может быть, это случай­ность?"--"Нет, Иоанн, это моя судьба, а сейчас мне нужно привести себя в должный вид". Оферь посмот­рел на своего Учителя. "Господи, ради чего человек страдает и, можно сказать, губит себя. Объясни мне, Господи, ради чего? Мне жалко смотреть на него. Он молод, но сколько раз он был бит при мне, я бы не выдержал всего этого. На мой взгляд, лучше ловить рыбу, жить спокойно и без всякого насилия. Боже, если ты сущ, то помоги этому человеку, нашему Учителю".-- "Оферь, о чем ты думаешь?"--"Пармень, я думаю об Учителе нашем. А ты о чем?"--"Я тоже о нем думаю, и чем больше о нем думаю, тем труднее мне становит­ся жить".--"А почему?" -- "Потому, Оферь, что нас мало. И в одном селении я слышал, как женщина сказала: "Люди, смотрите, слуги дьявола идут", -- и я подумал, если мы дьяволы, так кто же тогда все ос­тальные? Да и вообще, как разобраться, где есть Бог, а где дьявол?"--"Пармень, а ты внимательно слушай Учителя и все поймешь".-- Ну, слава Богу, Оферь, ты уже изменился и начинаешь кое-что понимать. Вот я тебя и проверил".--"Понимаешь, Пармень, мне пона­чалу не нравились все наши похождения, а сейчас я не могу расстаться с нашим Учителем, он для меня есть все".--"Оферь, а как же быть с рыбой?" Они посмот­рели друг на друга и засмеялись. "Оферь, мы от этого прекрасного человека не уйдем ни на шаг, это есть наша жизнь, и Господь свел именно нас с ним. Вспом­ни тех небесных людей, они явились пред нами не случайно, ибо без них мы кроме своего челнока больше ничего не увидели бы. А сейчас у нас глаза открыты, и мы видим существующий мир уже иначе, чем видели тогда".--"Да, Пармень, ты прав, хотя наши хранилища скудны, но души наши наполнены чем-то необыкно­венным. И от этого становится намного приятней, как было раньше с нами. "Братья, о чем это вы говорите здесь?"--"Учитель, о жизни мы беседуем. А почему ты не отдыхаешь?"--"Понимаете, я тоже думаю о жизни, а боль моя уже отступила от меня и ушла куда-то далеко".--"Учитель, мы рады за тебя, и пусть эта радость всегда будет сопровождать тебя и всех нас".-- "Братья, потомки нас не забудут и будут чтить всех нас как и сам Господь Бог. Все, отдыхайте, ибо завтра нам нужно вернуться в Вифавару и продолжить свой труд во благо всех человеков".--"Учитель, это мы все по­нимаем, а ежели тебя... то как нам быть тогда?"-- "Братья, ведь я не один, за мной идет Истина и сам Бог. Так что об этом не думайте, но творите и творите, дабы вся нечисть сгинула и растворилась в бездне небытия".--"Тогда, Учитель, веди нас ко всему светло­му, и пусть мы будем тоже светлыми, как ты и твой Бог". Иоанн возрадовался этим словам и мысленно поблагодарил всех своих учеников. И глядя на них, он чуть не проронил слезу. Для него это выглядело удо­вольствием, ибо души всех были соединены в одно целое -- в веру, и Веру в Бога -- Всевышнего.

ОТ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ -

КРЕСТИТЕЛЯ.

О самом себе можно сказать немного. Я был чело­веком хладнокровным и в то же время добродушным. Мои ученики, мои первенцы, радовали меня, ибо они чувствовали в себе нечто Божье и даже более этого, уверенность в будущем никогда не покидала их. Хотя были какие-то моменты и некоторые из них уединя­лись, но после они все же шли ко мне. Я прощал все, ибо изменой я это не считал. Человек может осту­питься, и он запомнит то место, где оступился и пре­дупредит следующего за ним. Вот так мы двигали сво­им мышлением человеческое будущее, ибо видели в нем новое солнце, а в нем доброту и ласку. Мы чув­ствовали, что нас поймут и оценят наши деяния, и своей оценкой укрепят веру Господню. Признаюсь, что за время наших деяний приходилось встречаться и с от­рицательными людьми, которые гневили не только нас, но и самого Всевышнего. О дьявольском просто не хочется говорить, ибо это не заслуживает особого вни­мания. Главное, что мы чувствовали в себе нашего Бога, который нас согревал и утешал в самые трудные ми­нуты. А этих минут, трудных минут, было много. Но мы все терпели. Учтите, терпели ради всех живущих там, где-то впереди. На нашем терпении строилась Вера, и почвой для этой Веры всегда являлись мы, телесные и духовные братья. Многих я утерял, но их жизни были отданы только ради прекрасной жизни. Утерял, может быть, это слово не подходит, но скорее всего, убиенные священничеством, нашли себя и весь смысл жизни там, в Царствии Небесном. Время стро­ит жизнь, жизнь строит человека, в человеке находится душа, которая строит и готовит бессмертную жизнь. Неверующий может с этим не согласиться, но благий человек всегда, в любую минуту, может прочувствовать вечную жизнь. Мы все до единого верили во все и никакого чуда не ждали. Мы творили чудеса, как не­кие "волшебники", избитые и униженные духовным священством. Мы никогда не хотели быть идолами, мы были всегда человеками со своими мыслями и умами. А это уже о чем-то говорит и всегда будет говорить о том, что разум дан человеку не для наслаждения, а для продолжения всей сущей Истины. Ведь продолжение -- есть жизнь, а в ней и вся Вечность, в чем и заклю­чается вся жизнь, то ли это физическая, то ли это духовная часть. Но как бы то ни было -- это есть все единое и подвластное только Богу. Все виденное мною и, тем более слышанное мною, я передавал ученикам. Они же несли все сказанное мною, как святость. Люди верили и приближались к нам все ближе и ближе. Осуждать человека -- выглядит больно, переубедить оного, о, на это смотреть приятно. И мы все радовались, когда это происходило, но в наших устах все время звучало слово Бог -- ВСЕМОГУЩИЙ, РЕАЛЬ­НО ИСТИННЫЙ НАШ БОГ И СИЛА.

ИОАНН ПРЕДТЕЧА.

РИМ. "Даврий, спасибо тебе за гостеприимство, нам пора по домам. Только скажи нам, сколько дней мы находились у тебя?" -- "Друзья мои, разве в этом дело? Лично мне было приятно быть с вами, хотя я вас видел..." -- "Даврий, больше ничего не говори, нам и так стыдно. За принесенный ущерб мы тебе возместим во сто крат". -- "Александр, Константин, вы же мне являетесь..." -- "Все, все, тогда мы тебе ничего не дадим и со спокойной душой покинем твой дворец, хотя твой подвал дворцом никак не назовешь". -- "Может, вам еще вина?" -- "Нет-нет, с нас хватит".

-- "Александр, скажи мне, как выглядел тот пророк из Иерусалима?" -- "Даврий, этот человек не чета нам".

-- "Все, я понял. И все-таки что-то особенное в нем есть?" -- "Даврий, он сам особенная личность, и я бы хотел быть на его месте. Все, нам нужно идти. Еще раз извини". -- "Что ж, идите, но я без вас буду скучать, тем более, без ваших песен". -- "А мы что, еще и пели?" -- "Да, такого пения я никогда не слышал и больше, наверное, не услышу". -- "Даврий, не обижай­ся, если ты захочешь, то мы тебе еще споем". -- "Нет, нет, идите", -- "Друг, мы с тобой не прощаемся". Дру­зья удалились, Даврий остался наедине со своей ду­шой. "Боже, как мне трудно быть одному, тем более меня одолевают кошмарные сны и всякие мысли. Дел у меня много, а в данный момент меня что-то тянет в Иерусалим, я не могу понять себя, а точнее, что в самом деле происходит со мной? Человек я честный, Господи, и Ты это видишь. Этого у меня не отнять, да таковым я и останусь на всю жизнь. Хочется многое сделать ради людей, дабы они помнили обо мне, но помнили только с лучшей стороны. Нужно что-то предпринимать, ибо быть одному надоело".

Даврий вышел из дома, было уже темно. Он при­сел у входных дверей и посмотрел в ту неизвестную даль. Мысли его не покидали. И так он просидел почти до утра. С восходом солнца повеяло прохладой. "Все, нужно идти в дом, -- подумал он, -- хотя у меня сегодня выходной день, зачем я только отпустил своих друзей, с ними же намного веселей. Но ничего, думаю, что они ушли не надолго. Лучше схожу к Юлию, ду­маю, что он будет рад моему приходу". Он шел не торопясь, всякие мысли давили на него, и он воевал с ними. При этом он размахивал руками, останавливал­ся и говорил сам с собой. Прохожие начали на него обращать внимание, Даврий это почувствовал, ему стало неловко, и он пошел быстрее.

"Даврий, куда ты так спешишь?" -- "А, Виктор, извини меня, я тебя не заметил". -- "Даврий, после­днее время ты меня удивляешь своим поведением. Может, тебе нужна моя помощь?" -- "Да нет, Виктор, я ни в чем не нуждаюсь. Хотя, если ты сейчас свобо­ден, то идем к реке". -- "Хорошо, идем". И вот они подошли к тому месту, где Даврий познакомился с Юлием. "Боже, Виктор, я же направлялся к Юлию, но ничего, день только начинается, успею и его посе­тить". Они присели.

"Виктор, ответь мне, веришь ли ты в то, что все видимое нами сотворил кто-то?" -- "Даврий, сам по­думай, не могла, допустим, появиться река сама по себе или вырасти дерево. И я думаю, что все это сотворил не человек, а какая-то неведомая сила. И мы еще своим пониманием не можем представить эту силу, ибо ее измерить невозможно". -- "Понимаешь, Виктор, не могу я себе даже представить эту силу". -- "Даврий, и не нужно представлять, но нужно пользоваться и на­слаждаться. А со временем мы все-таки узнаем об этой силе все, все". -- "Виктор, мне хочется познать ее сейчас, при жизни". -- "Нет, Даврий, сейчас не произойдет, мы не доросли еще до этого. Вот вспомни тот случай, когда пророка Илию забрала на небо ог­ненная колесница. Что это была за колесница, никто не знает. Но она-то была и откуда-то прилетела". -- "Виктор, а вдруг это выдумка простых людей?" -- "Тогда, Даврий, мы тоже есть вымысел, и можно счи­тать, что нас не существует. Но мы-то на самом деле существуем и я верю во все, ибо я вижу солнце и чувствую, что я вижу. Конечно, для меня есть тоже много непонятного. Допустим, почему мы чувствуем боль, почему стучит сердце или почему мы смеемся и плачем? Кто тот, кто этим всем управляет? А ведь кто-то управляет. От нас исходит тепло, а когда мы умираем, то тепло кто-то забирает. В общем, много вопросов, и больше чем ответов. Думаю, что со временем люди глубже начнут интересоваться этим и ответят на все вопросы". -- "Виктор, ты меня начинаешь в чем-то убеждать, и мне это нравится". -- "Даврий, скажи мне, вот ты хотя бы один раз чувствовал в себе, в своем теле, присутствие еще чего-то или кого-то? -- "Виктор, при­знаюсь, были такие случаи, но я об этом как-то не задумывался". -- "А следовало бы задуматься". -- "Хорошо, а где же можно найти или увидеть того, кто нас сотворил?" -- "Даврий, судя по всему, прежде его нужно искать внутри самих себя и вокруг нас, в том, что нас окружает. Но это уже другая тема для разго­вора. А пока, Даврий, будем жить с надеждой на все наилучшее, а там будет видно, и мы узнаем, что мы и кто мы. Думаю, что это интересует не только нас, но и многих других людей". -- "Что ж, разговор у нас по­лучился интересный, а сейчас -- идем. Мне нужно еще посетить Юлия". -- "Тогда, Даврий, до встречи. Я хочу зайти к своим родителям". -- "До встречи".

У Даврия поднялось настроение, и он, весь сияю­щий, направился к Юлию. "А ведь, действительно, Виктор прав во всем, и он верит во все, и ему, судя по всему, жить веселей, чем мне. Но на то, наверное, мы и являемся людьми такими разными и своеобразными". Он не заметил, как подошел к дому Юлия.

"Брат, к вам можно?" -- "Даврий, входи, входи, до­рогой". -- "А ты что, один?" -- "Натали скоро вер­нется. Присаживайся, я сейчас принесу вина". -- "Юлий, я не откажусь, ибо мое настроение требует этого". -- "И кто же тебя довел до такого состояния, случайно не женщина?" Даврий улыбнулся. "Нет, Юлий, просто я только что говорил с очень интересным, чело­веком, который приоткрыл мне глаза, и я иначе увидел белый свет". -- "Тогда я за тебя рад". -- "Юлий, а ты, вот ты, доволен своей жизнью?" -- "Конечно, дово­лен, только в одном месте моей жизни есть черное пятно, которое все время напоминает мне о себе". -- "Юлий, я тебя понимаю, но знаю, ты человек сильный и выдержишь все". -- "Знаешь, Даврий, мне часто жалко становится Натали, ибо бывают такие моменты, когда я ее называю именем своей жены". -- "Юлий, Натали женщина прекрасная и думаю, что она тебя понимает". -- "Что ж ты сидишь, угощайся вином".

-- "Юлий, спасибо, я передумал, наверное, я пойду до­мой". -- "Да ты что, подожди, ведь Натали скоро придет". -- "Извини, Юлий, мне нужно побыть одно­му, хочу я день сегодняшний посвятить своим мыслям".

-- "Даврий, ты этим сильно не увлекайся, а то заболе­ешь". -- "Нет, Юлий, я не заболею. Все, извини меня".

-- "Но ты хотя бы выпил один кубок". -- "Хорошо, давай, пусть вино еще больше взбодрит меня".

Даврий вышел из дома и направился к себе. Он внимательно смотрел на проходящих, пристально всмат­ривался в их лица. Ему нравились люди, и он их поче­му-то жалел, жалел как человеков.

РИМ. Прошло около двух месяцев. Даврий, как всегда, спешил на службу. Весь сенат был в сборе. Даврий вошел в палату, ведущий сразу обратил на него внимание. Он обратился к Даврию: "Мне нужно по­говорить с тобой наедине". -- "Господин, я согласен". Они уединились.

"Скажи мне, ты давно знаешь Виктора?" -- "Да, господин". -- "И что ты можешь сказать о нем, как о человеке?" -- "Господин, он вполне нормальный чело­век, умен и добр". -- "А еще что?" -- "Больше ниче­го". -- "Не рассказывал ли он тебе ничего о проро­ках из Иерусалима?" "Вот в чем дело", -- подумал Даврий. "Да нет, вы мне хотя бы объясните в чем дело". -- "Понимаешь, этот человек нарушил все наши законы. Он отвергает идолопоклонничество и пропо­ведует о каком-то сущем Боге". -- "Господин, изви­ните, но я в этом ничего плохого не вижу". -- "Даврий, я тебя не понимаю, наша вера веками была построена на идолах, и все люди отдавали им свое предпочтение, и я не позволю, чтобы кто-то нарушал все это". -- "Господин, а причем здесь я?" -- "Виктор сейчас си­дит в нашем подвале, я ему дал немного времени, чтобы он все обдумал. Ежели этого не произойдет, то сенат единогласно решит казнить его. И я хочу, чтобы ты сейчас опустился к нему и поговорил с ним". -- "Хо­рошо, я согласен. Только я не уверен в том, что смогу его в чем-то переубедить".

Даврий опустился в подвал, сырость давала о себе знать. У Даврия появилось отвращение к этому мерз­кому запаху.

"Виктор, ты где?" -- "Даврий, вот я здесь, иди сюда, ибо я на цепи". -- "Виктор, как ты оказался здесь?" -- "Понимаешь, Даврий, я встретился с одним человеком из Иерусалима, и он мне рассказал все о пророках, живущих там. Вот все с этого и началось. Я в них поверил еще в тот момент, когда из Иерусалима прибыл гонец и доложил о них собранию. Вот с того момента в доме моих родителей стали собираться люди. Я им рассказывал о пророках. И с каждым днем людей становилось все больше и больше. Разговоры у нас были разные, но грязь на власти мы не лили. Мы много говорили, мечтали, и вот позвачера в дом ворва­лись легионеры. Хорошо, что в этот момент не было людей. Дома был один я. Вот меня и доставили в эти апартаменты. В общем, нас, кто-то предал". -- "Виктор, и что ты намерен делать, ведь ты знаешь, чем это грозит?" -- "Даврий, я буду стоять на своем, а там -- самому Всевышнему решать". -- "Виктор, а может, оду­маешься, тебя же тогда простят". -- "Даврий, а в чем я виновен? Неужели за мысли человека можно приго­ворить к смерти?" -- "Виктор, у нас все возможно, и я прошу тебя, переиначь себя и все свои мысли, а там время рассудит все, и будем надеяться на все наилуч­шее". -- "Даврий, пойми, как тогда я буду выглядеть пред теми людьми, что поверили мне? Я же сгорю от стыда". -- "Виктор, мне кажется, лучше сгореть от стыда, чем висеть на перекладине". -- "Нет, Даврий, я решил однозначно, ибо верю во все то, во что не ве­ришь ты". -- "Виктор, что же мне доложить собра­нию? Ты понимаешь, что этим докладом я выношу тебе приговор?" -- "Нет, Даврий, я тебя не осуждаю, у тебя служба такая. Иди и доложи им всем, как есть". -- "Виктор, мне жалко тебя, ведь ты можешь уехать из Рима". -- "Даврий, иди". -- "Что ж, извини меня".

"Даврий, почему ты так быстро вернулся?" --"Госпо­дин, я не смог его переубедить, но прошу вас, помилуйте его. Ведь он еще молод". -- "Даврий, сенат, все собрание будет решать, какую меру наказания вынести Виктору. И приговор будет вынесен через два дня, а он пусть пока думает. Время у него еще есть. Ты свободен".

"Господи, да что же это творится такое? -- поду­мал Даврий, -- Нам уже запрещают мыслить, а что же будет дальше?"

"Следователь, мир тебе!"--"А, друзья, мир и вам". -- "А что у тебя вид какой-то странный?"-- "Знаете, с вами можно сойти с ума". -- "Но при чем мы здесь?"--"Не знаю. В общем, в подвале сената сидит на цепи друг мой Виктор. Он проповедовал среди жителей Рима об этих пророках. И вот ему послезавтра сенат вынесет приговор. А я-то знаю, какой это будет приговор."--"Может, ему можно как-то помочь? Даврий, устроим ему побег".--"Александр, вы же знаете, как охраняются эти подвалы, даже при­ступом их не возьмешь". -- "Давай подкупим стра­жу". -- "Им Платят хорошо, и никто из них не ре­шится, ибо они знают, чем это грозит. А тут еще Виктор сам такой упертый, стоит только на своем, хотя он прав. Мне кажется, нигде не запрещают мыс­лить, а наши власти боятся. Только не знаю, чего. Я не думаю, чтоб этим самым Виктор смог перевернуть всю нашу империю. Идемте ко мне и там в спокой­ной обстановке поговорим обо всем". -- "А вино у тебя оста..." Даврий посмотрел таким взглядом на них, что им уже ничего не хотелось. "Идемте, оста­лось". -- "Даврий, не серчай на нас, ведь ты же сам говорил, что мы молодые еще".

Придя домой к Даврию, они начали строить вся­кие планы. Но так и не избрали ничего подходящего. Было обидно до боли.

"Друзья, я убежден в том, что мы не смогли по­мочь Виктору. Его судьба находится в его собствен­ных руках и мыслях его. Мы же будем являться только наблюдателями. И мне становится не по себе, но ничего не поделаешь. Пусть сенат берет на себя это злодеяние и отвечает пред тем, кто находится выше нас".

Через два дня Виктора ввели в палату, где воссе­дало все собрание. "Виктор, -- обратился ведущий, -- что ты можешь сказать собранию?" -- "Господа, если вы меня считаете разбойником, то судите меня, как разбойника, но я точно знаю, что своей империи вреда я никакого не сделал". В палате при своем мнении: ты унижаешь нашу веру, проповедуешь сущего -- это же вздор и нелепость. "Нет, господа, нелепос­тью можно считать идолов наших, ибо они состоят из металла и не могут мыслить. А Сущий и пророки его, живущие на Земле, -- мыслят, с ними можно говорить, и они приоткроют пред нами Истину". -- "Ты слу­чайно не болен?" -- "Уважаемые господа, болен не я, больны вы все, все наше многоуважаемое общество".

-- "Замолчи, провидец вновь явленный, я не позволю тебе осквернять наше собрание. Уведите его снова в подвал". "Все, Виктора можно уже считать покойным", -- подумал Даврий.

"Уважаемые господа, я слушаю ваше мнение". "Смерть ему, смерть! -- орали все восседающие. -- Давайте его завтра на сенатской площади повесим, что­бы все видели". Даврий поднялся и покинул палату. "Виктор, Виктор, зачем ты все это затеял, ведь можно же было жить спокойно, а в душе верить во все то, что ты хочешь верить. Как мне страшно будет завтра смот­реть на твою смерть. Я прошу всех идолов, чтобы они помогли тебе".

Открылись двери подвала, Виктору принесли вино и все съедобное. Один из воинов засмеялся. "Бог су­щий, вот тебе предсмертный обед, наслаждайся в пос­ледний раз". "Глупец ты", -- подумал Виктор. Выпив немного вина, он уснул. "Виктор, завтра ты будешь у Меня. Я удивляюсь твоему решению и радуюсь за тебя, ибо ты оказался истинным человеком, который поверил в Меня. Здесь, в Моем Царствии, для тебя все будет иначе, и Я тебя отблагодарю". Пред глазами Виктора что-то светилось, он чувствовал некое удо­вольствие. Очнувшись, он снова встретился с темнотой, на душе стало скверно, ему хотелось кричать. Он вспом­нил всех своих друзей, родителей. "Да, странный сон приснился мне. Со мной как будто бы говорил кто-то живой. Кто бы это мог быть? Неужели сама Истина посетила меня? Как бы ни было, но завтра меня уже не будет, больше я не увижу это солнце, ночные звез­ды. Все останется, только меня не будет. Умирать не хочется, но уже никто ничего не изменит. Главное, зав­тра все выдержать и не раздрыдаться". И Виктор снова погрузился в сон.

Утром моросил мелкий дождь. "Как не кстати, -- подумал Даврий, -- но идти все равно придется. Бу­дет очень трудно, ибо смерть друзей -- это страшное дело". Даврий шел, не замечая никого, и вот показалась сенатская площадь. На ней уже стояла виселица. Он остановился и посмотрел на нее. "Неужели мы явля­емся действительно зверями? Кто нам дает право каз­нить? Кто выдумал все это? Мы, люди, и только мы". Даврию не хотелось входить во дворец, ибо дворец казался ему сырым подвалом, где сновали крысы из стороны в сторону. "Нет, пусть я измокну, но буду ждать здесь".

На площади стали собираться люди. И вот уже собралась огромная толпа. Все ждали и жаждали уви­деть смерть. Это было видно по лицам присутствую­щих. И вот вышли члены высшего собрания.

"Уважаемые господа, -- обратился старший, -- сейчас вы станете свидетелями справедливой казни над иноверцем, который изменил нашим законам веро­исповедания". Даврий подошел поближе. Воины вы­вели Виктора, он осмотрелся вокруг, посмотрел на небо; послышались раскаты грома. "Все, Боже, мой конец настал, прощайте все", -- подумал Виктор. К нему подвели его родителей. Мать упала на колени пред сыном. "Дитя ты мое, проси, проси прощения". -- "Мама, дорогая ты моя, не буду я унижаться пред этой грязью. Не нужно меня оплакивать, со мной будет все в порядке, это я чувствую. Мама, встань, дай я тебя обниму и попрощаюсь с тобой". На площади стоял сильный плач. Плакали все женщины. Под виселицу подкатила колесница. "Мама, мне пора". Виктор, заб­равшись на повозку, посмотрел на всех. "Боже, прими меня в свои объятия". Петля была уже на шее. Один из воинов хлестнул лошадь, тело Виктора несколько раз вздрогнуло в судорогах.

К Даврию подошел Александр. "Даврий, смотри, что сейчас будет". Он бросил огромный камень в сто­рону членов сената, попал кому-то по голове. Раздался крик, и моментально завязалась потасовка. Люди били друг друга, не понимая за что. В эту борьбу вмешались воины, и началось побоище.

"Даврий, уходим отсюда, ибо до резни массовой осталось недолго ждать, хотя она уже началась". С трудом выбравшись их разгневанной толпы, они со сто­роны наблюдали за всем происшедшим.

"Александр, а где Константин?." -- "Господи, он ведь там, в толпе". -- "Господи, что будем делать?" -- "Ждать, пока они все не успокоятся". Сколько дли­лось побоище, определить невозможно. И вот все нача­ли разбегаться в разные стороны. Но несколько де­сятков человек остались лежать замертво. "Боже, где же Константин?" -- "Даврий, смотри, вон он лежит".

Подойдя ближе к нему, они увидели, что у него вся голова в крови. "Константин, ты живой?" -- "Да, жи­вой, только в голове что-то шумит. Этого верзилу я надолго запомню". -- "Давай вставай и идемте ско­рее ко мне, а то неровен час, все может повториться".

-- "А как же быть с телом Виктора?" -- "О нем побеспокоятся его родители". -- "Уходим, уходим с этого темного пепелища человеческой несправедливо­сти". Домой они добрались быстро.

"Вот, друзья, вам и урок. Молчите о пророках и вы будете целы, а когда наступит время и вслух можно будет говорить о таковых, тогда, гордясь, рассказывайте всем, что вы встречались с пророками". -- "Даврий, теперь мы думаем о том, что ты поверил в их суще­ствование". -- "Просто так Виктора не повесили бы".

-- "Я это без ваших поучений понимаю, это все, чем больше начинаю понимать, тем больше начинаю бо­яться за вас, ибо вы смолоду можете натворить столько глупостей". -- "А вот в этом ты прав. Давай, давай нам вина. После такого удара мне очень долго при­дется приходить в себя". -- "Константин, благодари того верзилу, что стукнул тебя, иначе бы я тебя..." -- "Я все понял. Тебе не нас, а вина жалко". -- "Знаете, опускаемся все вместе в подвал". -- "Вот это идея".

-- "Только учтите, не надолго, нам снова предстоит сходить на эту площадь". -- "Зачем?" -- "Нужно уз­нать, сняли ли тело Виктора и когда его будут преда­вать земле". -- "Хорошо, сходим, но только по заходу солнца". -- "Какое солнце, дождь идет сейчас". -- "Но все равно, когда стемнеет, тогда и пойдем".

До ночи они просидели в подвале. "Друзья, нам пора". -- "Идем, Даврий, идем, это есть наш долг пред Виктором". Подойдя к виселице, тела они не уви­дели. "Идемте к нему домой". -- "Нет, Даврий, мы не пойдем, иди один. Нам страшно смотреть на все это".

-- "Что ж, как хотите. Я же иду к нему". -- "Хорошо, а мы тебя подождем у тебя дома".

Войдя в дом Виктора, он услышал плач. Тело Вик­тора лежало на ковре. "Даврий, помоги нам". -- "В чем?" -- "Власти не разрешают хоронить Виктора в пределах города. Говорят, чтобы мы выбросили тело его на съедение зверям". -- "Нет, по ихнему не будет, тело Виктора найдет свое успокоение у брегов Тибра. Там есть одно хорошее место, и завтра вечером мы его отвезем туда". -- "Спасибо тебе". -- "Ждите меня завтра, я к вам приду с друзьями".

Вечером следующего дня тело Виктора погрузили в повозку, и все поодиночке отправились к реке. "Вот здесь, друг ты мой, найдешь свое успокоение. Об этом месте будем знать только мы, твои друзья, и твои роди­тели. Друзья, идемте, а родители пусть останутся пока здесь. Мы же уйдем, дабы не привлекать внимания". Так Даврий потерял своего первого друга. Было обидно за все случившееся, но судьбу уже было невозможно повернуть вспять.

ВИФАВАРА. Вернувшись в селение, Иоанн ре­шил все-таки войти в Храм Асы и там вести свои проповеди. "Прости меня, Аса, твою кровь я смою Истиной Господней, не обессудь меня, ибо я иду ради Веры. Пусть люди слушают и избирают для себя все то, что сочтут нужным".

"Оцемь". -- "Да, Учитель?" -- "Считай, что это твой Храм и здесь должна всегда вершиться пропо­ведь справедливая во имя Бога нашего Всевышнего".

-- "Спасибо тебе, Учитель". -- "Вот с завтрашнего дня можешь приступать к службе. Елисуа, а тебя по­прошу, избери несколько здоровых мужчин для охра­ны, дабы не получилось еще такого безобразия". -- "Хорошо, Учитель, я уже знаю некоторых людей, кото­рые согласятся". -- "Вот и прекрасно. Мне же нужно посетить Силомь". -- "Учитель..." -- "Нет, Елисуа, я отправлюсь один и там пробуду где-то четыре дня. Мне надобно бы встретиться там с одним старцем".

-- "Может, возьмешь ишака?" -- "Нет, с ним будут одни хлопоты, лучше переправь меня на тот берег". -- "Ты что, прямо сейчас хочешь?" -- Да, мне нужно спешить. Дай Бог, чтобы я его застал живым". Елисуа переправил Иоанна на противоположный берег. "Удачи тебе, Учитель!" -- "Не волнуйтесь, я скоро вернусь".

И вот он прибыл в небольшое селение Силомь. Селение состояло из нескольких улиц. Иоанн без труда нашел дом Ахии. Ахия был в преклонных летах. Из дома он редко уже выходил, в основном большую часть суток он лежал на верблюжьей шкуре и ждал своего часа.

"Ахия, к тебе можно?" -- "Кто там, входите". -- "Мир тебе". -- "Мир и тебе, мил человек. Мил че­ловек, что тебя привело ко мне?" -- "Ахия, меня зовут Иоанном, я сын покойного Захария". -- "Дитя, приса­живайся, я очень хорошо знал твоего отца. Он был истинный пророк. Так что же тебя привело ко мне?"

-- "Понимаешь, Ахия, когда отец умирал, то он мне сказал: "Иоанн, когда твоя душа почувствует трудность в чем-либо, то найди ясновидца, живущего в Силоме, по имени Ахия. И вот настал этот момент. Мне трудно, и я пришел к тебе за советом". -- "Иоанн, стар я уже, чтобы давать советы, но в чем-то постараюсь тебе по­мочь, ибо душа есть часть от Бога и я ей помогу". -- "Вообще-то, я хочу, чтобы ты мне предсказал мое бу­дущее". -- "Сын мой, а не страшно ли тебе знать о своем будущем?" -- "Нет, я этого не боюсь, ибо за свою короткую жизнь я уже видел очень много горя. И хочу, чтобы на моем пути я его больше не встре­тил". -- "Иоанн, по твоим глазам я вижу, что кроме горя ты видел еще и Царствие Небесное, в котором находятся твои родители и твой названный отец Иуваль". -- "А разве ты и его знал?" -- "Нет, этого человека я не знал". -- "Тогда как же ты, Ахия..." -- "Иоанн, к кому ты пришел?" -- "Ахия, я все понял. Скажи, чего и кого мне остерегаться?" -- "С точнос­тью скажу: двух женщин и меча, ибо все это уже на­правлено на тебя и против тебя. Только я не могу сказать, когда это может произойти. И ежели это про­изойдет, то значит ты нужен Богу больше там, чем здесь".

-- "Да, Ахия, невеселы твои предсказания". -- "Иоанн, не нужно бояться, живи пока спокойно, ты есть дитя Божье и ты не окажешься в стороне, тем более в обиде. Поднеси ко мне вон ту чашу с водой". Иоанн поднес чашу к Ахии. "А сейчас, Иоанн, возьми себя в руки, сосредоточься и смотри на воду. Только смотри внимательно и запоминай все".

Глядя в чашу с водой, Иоанн начал видеть, как там происходили странные вещи. Эти видения длились долго, потом вода озарилась яркой вспышкой. "Ахия, что это?

-- "Иоанн, а это самое страшное по сравнению с тем, что ты видел. Вспышка -- рождение второго солнца, которое выдумали сами люди и выпустили его из своих рук". --"Да, но я еще видел ожесточенные войны и много погибших людей". -- "Иоанн, ты видел борьбу добра со злом, и эта борьба будет продолжаться еще очень долго. Один ты ничего не изменишь, ибо чер­ствость людская не разгадана еще. Жестокость, наси­лие сейчас верховодят везде и повсюду. Многие люди будут казнены за веру в Бога. В муках и страданиях они будут уходить к Нему". -- "Ахия, я хочу посмот­реть дальше. Мне интересно знать, что же будет после той яркой вспышки". -- "Что ж, смотри". Вспышка медленно стала угасать. "О Боже, Ахия, смотри, вся Земля покрыта снегом и пеплом". -- "Да, это так и будет, останутся в живых немногие, и они найдут в себе силы, чтобы возродить Землю заново". Иоанн закрыл глаза. "Ахия, мне страшно". -- "Успокойся, думай, что ты сегодня останешься у меня и я постараюсь показать тебе еще кое-что, но намного уже интересней от того, что ты уже видел". -- "Ахия, я от тебя не уйду, пока не увижу все. Ведь я думаю, что добро должно когда-то все-таки победить". -- "Иоанн, в этом можешь не сомневаться. Наступит время добрых деяний, но это будет в тот момент, когда Всевышний смилостивится над человеком и всем человечеством". -- "Ахия, ответь мне, как это у тебя получается?" Ахия улыбнулся. "Иоанн, нужно уметь управлять своими мыслями, чувствовать их, ибо они связывают нас с Богом, и Он чрез нас творит чудо. И то, что ты видишь отображение в воде -- есть работа мысли, работа невидимого нам мира. Все люди связаны силой Божьей во единое и целое".

-- "Но как можно объяснить то, что я вижу еще не случившееся, будущее?" -- "Иоанн, это для нас есть будущее, прошлое. Для Вселенной этого просто не су­ществует. Нам пока понять это трудно". -- "Ахия, а что ты еще можешь делать?" -- "Иоанн, я уже стар и многое позабывал". -- "И все-таки, кто тебя всему этому научил?" -- "Как кто, братья небесные, которые опускались на Землю". -- "На чем?" -- "Иоанн, на огненной колеснице. Вот они и научили меня, как пра­вильно, использовать свои человеческие запасы энер­гии или силы. Пойми, каждый человек способен тво­рить чудеса, но он не знает, как это делать. Поверь, что и птицы не сразу начинают летать, их обучают этому ремеслу родители, и они же являются для них богами. Мы же ничем не отличаемся от тех птиц". -- "Ахия, ты говоришь верно. Научи меня такому ремеслу". -- "Иоанн, как же я могу научить уже летающего Бога. У тебя есть ученики, и ты учишь их уму-разуму. Это тоже чудо и поинтересней моего". -- "Ахия, я хочу снова увидеть это отражение". -- "Иоанн, зажги не­сколько свечей и поставь их рядом с чашей. Только сначала смотри на пламя свечей. Когда в моем доме все озарится, то сразу смотри на воду". Иоанн снова сосредоточился и смотрел на пламя свечей. Медленно комната начала становиться светлой. Свет поглощал серость. Иоанн посмотрел на воду, там он увидел ра­достные лица. Люди смеялись и чему-то радовались. Вокруг все было в зелени. Красивые и добрые звери окружали людей. Из этой чаши веяло каким-то бла­женством. Иоанн забыл про все. Он только смотрел на этих людей. Картинки менялись, он видел все но­вые лица. Пред его взором предстали красивые моря, высокие горы, в небесах парили необыкновенные пти­цы. Иоанну казалось, что он живет вместе с ними. Ахия смотрел на Иоанна и радовался за него, ибо он видел в его лице Божью надежду. Свечи потихоньку начали угасать. Комната становилась снова серой. Иоанн словно очнулся от долгого сна.

"Ахия, скажи мне, я живой?" -- "Да, ты жив, сейчас это все пройдет". -- "Ахия, но я не хочу покидать то блаженство". -- "Иоанн, это еще не блаженство, а мираж, Блаженство живет и находится там, в Небесах".

-- "Ахия, большое тебе спасибо. Ты меня, можно ска­зать, своими мыслями вознес к Небесам". -- "Иоанн, пообещай мне, что ты еще навестишь меня. Я живу один и не хочу, чтобы мое тело разлагалось здесь. Когда я уйду в Царствие Небесное, то ты это почувствуешь". -- "Хорошо, Ахия, все будет по-твоему и я все сделаю так, как ты хочешь". -- "Дитя Божье, отдыхай, вижу, как ты устал". -- "Да, Ахия, я устал. И с твоего позволения я прилягу. Ахия ты меня извини, но я чувствую, что ты голоден. У меня вот есть немного провизии, поешь". -- "Спасибо, я не откажусь, ибо действительно я голоден".

Иоанн уснул. Ахия смотрел на него и думал: "Иоанн, Иоанн, скоро ты уйдешь к Отцу своему и из­менить что-либо нельзя. А пока -- отдыхай, ибо впе­реди тебя ждет только плодотворный труд и труд твой называется -- исцеление душ человеческих. По-дру­гому нельзя сказать".

Ахия потихоньку вышел из дома, была полная луна. От стоял и смотрел на нее. "Господи, очень скоро я стану намного ближе к ней и ко всем светилам". Где-то за селением послышался дикий звериный вой. "Это к сильному ветру и дождю", -- подумал Ахия. Войдя в дом, он зажег свечу и что-то долго шептал над ней, после чего улегся и уснул.

Утром зашумел сильный ветер. От шума Иоанн проснулся. "Ахия, что такое?" -- "Иоанн, это ветер разгулялся, а к полудню пойдет сильный дождь. Так что ты и сегодня у меня останешься. Я не советую тебе отправляться в путь". -- "Ну хорошо, я соглашусь с тобой и, пожалуйста, расскажи и покажи мне еще что-нибудь". -- "Я тебе все показал, а рассказать еще можно кое-что. Но сначала ты поешь". -- "Да-да, я проголодался. У меня есть лепешки и немного меда и это все, что я могу сейчас принять".

Ахия вышел из дома, ветер нес все, что мог взять в свои силы. Облака ползли низко, ветер веял со сторо­ны моря, и воздух казался соленым.

"Ахия, что ты стоишь под таким ветром, идем в жили­ще". -- "Иоанн, я просто проверяю свои наблюдения". -- "И они оправдываются?" -- "Вот когда пойдет силь­ный дождь, вот тогда все исполнится. Идем, Иоанн".

"Какой же ты интересный старик, -- подумал Иоанн, -- таких, наверное, очень мало живет на Зем­ле". Войдя в дом, они снова присели.

"Что ты хочешь обо мне услышать?" -- "А все о жизни твоей". -- "Жизнь свою я прожил, как и все люди проживают. Конечно, после того, как я встретил небесных братьев, мне стало жить намного интересней, ибо я мог исцелять людей от всяких недугов, мог пред­сказывать судьбу. Молодым я много гадал, и все сбы­валось. За счет этого я жил. Была у меня семья: пятеро детей -- четыре мальчика и одна девочка. Когда они подросли, то помогали мне во всем. Я доволен был своей семьей, ибо в них я видел свою счастливую жизнь. И вот, когда у меня все наладилось во всех отношениях, да, в то время я жил в Капернауме, на меня начались гонения. Меня обвиняли в колдовстве и причисляли к дьявольской силе. Я не сдавался, но священство дела­ло свое грязное дело. Они знали, что в меня верят люди. Я начал предчувствовать, что может произойти что-то непоправимое и решил покинуть Капернаум. В последнюю ночь ко мне в дом постучали, я вышел, меня ударили по голове. Когда я очнулся, было уже поздно. Вся семья была вырезана. Лишь дочь еще дышала, я начал ей помогать, но было поздно, она потеряла много крови. В последний момент она сказала: "Отец, ото­мсти им за нас". Меня они специально не убили, дабы я мучился. Ночами я не мог спать, вся семья стояла предо мной. Я видел их и говорил с ними, прося у них прощения. Убийц я нашел быстро, их было четверо, и я начал мстить. Они умирали у меня в страшных муках, и я их не жалел. Но после понял, что они лишь были наемниками. А вот их хозяина я искал очень долго и все-таки нашел. Это был мясистый настоятель одного из Храмов. Деньги у меня были, и я нанял людей, что­бы они с ним рассчитались сполна, но они меня преда­ли. И меня поместили в яму с дикими зверями. Звери меня не тронули, думаю, что они поняли все мое горе. С ними я провел ровно два дня. Я все время молился. Голодные звери ходили вокруг меня, рычали, но ко мне не подпускала их какая-то сила. И вот ночью в яму свалилось дерево. Я до сих пор не могу понять, откуда оно взялось. По этому дереву я выбрался на свободу, но Капернаум не покинул. Несколько месяцев я высле­живал того мясистого зверя, и вот наступил день и час возмездия. Со мной были два моих лучших друга. Мы связали его и прямо у Храма, где он проповедовал, повесили вниз головой. Он молил о прощении, но я, вспоминая свою семью и просьбу моей дочери, свершил Богу неугодное наказание. И сразу же отправился в село, где и обосновался на долгие лета. Семьи у меня больше не было. Я ни с кем не общался. Находясь все время дома, я искал всякие пути общения со своей семьей и я нашел, в чем ты, Иоанн, и убедился. Грех на моей душе есть, я нарушил заповеди, но пойми, другого выхода у меня не было". -- "Ахия, я тебя понимаю. Да, таких, как ты, стараются любыми путями убрать, но и таких, как я, тоже не жалеют. Главное, Господь нас избирает, а священство нас убивает. И вот, бывает, наступает момент отчаяния, когда не хочешь ничего, даже самому себе не рад". -- "Иоанн, я это пережил тоже. Если бы кто знал, как мне было трудно. Потерять семью -- горе ни с чем несравнимое. Их убили ни за что и, самое страшное, убивал-то кто". -- "Ахия, все это творят не верующие в Бога. Они верят лишь в свою наживу. Им нравится, когда их почитают, стано­вятся пред ними на колени, все это им нравится, и они считают себя даже выше Всевышнего. Но тех, кто действительно уважает Бога, распинают, как дьяволов. Ахия, как я хочу увидеть обновленную церковь, чтобы наши Храмы были настоящими Храмами". -- "Иоанн, при жизни не увидишь. Еще несколько тысячелетий будет в этих Храмах процветать бездуховный хаос. Поверь мне, как колдуну, хотя мне это слово не нра­вится. Но таких, как я, нечисть будет сжигать на кост­рах и в руках будет держать крест. Как обидно смот­реть на это. И я прошу тебя, Иоанн, будь достоин име­ни отца твоего, он был сильнейший пророк, которого нечисть тоже настигала своими гонениями. А ведь твой отец был от Бога, как и ты". -- "Ахия, я буду старать­ся делать и вершить все справедливое". -- "Иоанн, спасибо тебе за успокоение. Пообщавшись с тобой, теперь я могу умереть спокойно", --"Но, Ахия, ты ведь меня просил, чтобы я еще тебя навестил?" -- "Да, Иоанн, я просил и ты меня навестишь в тот день, когда я буду отходить в то блаженство, что ждет нас впереди". --

"Так вот, к чему это было все сказано".

На улице зашумел дождь, ветер усиливался и ка­залось, что земля несется куда-то в пропасть. "Значит, Иоанн, я не ошибся. Ты не устал от моих разговоров?" -- "Нет, Ахия, не устал и хотелось бы слушать тебя и день и ночь. Я повторяю, что ты человек необыкновен­ный и с таким, как ты, можно преодолеть все трудно­сти жизни нашей". -- "Что ж, Ахия, пройдет дождь и я отправлюсь в Вифавару". -- "Иоанн, куда же ты на ночь глядя?" -- "Мне ночью веселей идти, ибо ночью светила помогают мне. И я с ними говорю и при этом не ощущаю усталости". -- "Тогда отдохни немного, а я тебе приготовлю один напиток из трав, которые при­дадут тебе сил". -- "Спасибо, Ахия". -- Иоанн ус­нул. Ахия готовил зелье, и вот по дому пошел прият­ный запах, аромат которого разбудил Иоанна. "Ахия, что это за запах?" -- "Иоанн, это настойка Богов. Мне-то она уже ни к чему, а тебе она в самый раз. На вот, прямо сейчас и испей". Иоанн взял кубок с горя­чей жидкостью и медленно стал пить. Такого удо­вольствия он никогда за свою жизнь не испытывал. В голове зашумело, веки начали опускаться, его тянуло в сон, и он снова уснул. "Молодец, дитя ты мое. Вот сейчас ты отдохнешь по-настоящему и наберешься сил. Только не обижайся на меня, я это сделал не от злого умысла, а лишь от любви к тебе". Ровно сутки Иоанн спал. "Боже, где я?" -- "Иоанн, вставай". -- "Ахия, что случилось?" -- "Ничего страшного, ты отдохнул, как подобает человеку, и сейчас ты отправишься к своим ученикам". -- "Ахия, я сейчас не чувствую себя, мне кажется, что меня что-то покинуло". -- "Да, Иоанн, тяжесть отошла от тебя. Ты можешь идти, но я с тобой не прощаюсь". Иоанн обнял Ахию. "Доро­гой, мы еще встретимся". И он направился в сторону Иордана. Ему было легко идти, душа была чиста, и он ощущал в себе огромный прилив сил.

И вот долгожданный Иордан. "Мир тебе, милый мой. За эти дни я соскучился по тебе и рад снова видеть тебя". Река вроде бы заговорила с ним: появились волны, которые приятно омывали ноги Иоанна. На противопо­ложном берегу Иоанн увидел своих учеников.

"Учитель, сейчас мы тебя переправим". -- "Ели­суа, Иоанн, не нужно, здесь мелко и я перейду". Про­хладная вода освежила его душу и тело. Ему не хоте­лось выходить из реки, от удовольствия он засмеялся: "Братья мои, мир вам". -- "Учитель, мы уже начали волноваться за тебя". -- "Дорогие, у меня все хорошо. Я встретился с одним прекрасным человеком, которого наше общество отвернуло от себя. Но я вам говорю, что он прекрасен. Елисуа, а как у вас дела?" -- "Учи­тель, все хорошо. Оцемь ведет службу, мы помогаем ему". -- "И много ли сейчас прихожан?" -- "Учитель, очень много. Со всех окресностей они идут к нам". -- "Елисуа, а почему, ты такой угрюмый?" -- "Понима­ешь, Оферь заболел, мы хотели ему помочь, но у нас ничего не получилось". -- "Идемте к нему, где он находится?" -- "В доме у Асы".

Увидев Оферя, Иоанн сам побледнел. "Брат, что с тобой?" -- "Иоанн, ночью я на что-то наступил, судя по всему, на змею, и она меня укусила". -- "Оферь, возьми вот испей напиток, который подарил мне мой друг, и ты сразу почувствуешь себя намного лучше". "Оферь испил отвар". -- "А сейчас укройся и поле­жи немного, мы же тебя подождем на улице".

"Учитель, что-то он долго не выходит". -- "Бра­тья, он выйдет лишь на второй день. Во сне своем найдет он свое исцеление". -- "Учитель, что будем делать дальше?" -- "Братья, будем учить верованию народ, и вот когда встанет Оферь, мы отправимся в Капернаум. Так что набирайтесь сил. Путь долгий предстоит нам, и вы пока бодрствуйте". Через двое суток они отправились в Капернаум. По пути они посетили Гадару, где Оцемь остался на некоторое время со своей семьей. Переправившись через Иеромаке, они вошли в Гергес. В этой деревне Иоанн решил не останавливаться, а пройдя еще одну милю от Гергеса, они обосновались у озера Тивериадского. Поставили шатры, развели костры и отдали дань ува­жения отдыху.

Братья мои, веселитесь и радуйтесь жизни", -- думал Иоанн. Природа у озера была необыкновенной. Иоанну вспомнилось его детство. В душе он чуть взгру­стнул, ему снова захотелось вернуться в то прошлое время, побыть вместе со своими родителями, поговорить с ними, обнять свою маму и отца. Пред его взором появился отец Иуваль.

"Господи, большое спасибо Тебе, что Ты даровал мне жизнь, свел меня с такими людьми, которые поня­ли Тебя и поняли меня. Они оказались добрыми. Вот сейчас я смотрю на всех и прошу Тебя, Господи, не обдели их ничем. Пусть они во славу твою несут добро и, не жалея, дарят его всем людям. Зло они всегда отведут от себя и от всех человеков", -- думал Иоанн.

"Иоанн, не беспокойся, но пойми, что все ваши де­яния добрые Я всегда причисляю к доброму". Иоанн резко встал, посмотрел на небо. "Учитель, что с тобой?"

-- "Да нет, ничего, отдыхайте". -- "Учитель, иди к костру, рыба готова". -- "Братья, вы искушаете меня, и я за это буду наказан". -- "Не бойся, мы тебя про­стим". Иоанн засмеялся: "Ну тогда подайте мне самую большую рыбину. Я только что снова слышал глас Божий, и Господь нас попросил, чтобы мы еще больше сеяли добра. Ведь людям этого так не достает, вы согласны со мной?" -- "Конечно, Учитель". -- "В данный момент я точно знаю, что путь Господу Богу уже подготовлен. Люди ждут Его и надеются на Него. А ежели кто не готов ко встрече, то у нас времени предо­статочно еще есть, чтобы подготовиться. Ответьте мне, вы не жалеете о том, что избрали такой труд для себя?"

-- "Учитель, мы все рады, что встретили тебя и чрез тебя познали Бога. И кто бы из нас где бы ни был, всегда будет проповедовать слово Божье. Пусть даже поначалу нам не будут верить, но мы будем стоять на своем. И Бога, Его Истину, никогда не опозорим и не отдадим на растерзание обществу зла и темноты".

КАПЕРНАУМ. Капернаум встретил их сол­нечным днем. Пройдя несколько улиц, Иоанн и уче­ники его остановились и решили отдохнуть в тени под кронами одного из деревьев. Их стали окружать люди. "Скажи нам, ты Иоанн Креститель?" -- "Да, это я". -- "Помоги нам, исцели наши души. Все люди от Капернаума до Иерусалима говорят, что ты это умеешь делать". -- "Братья, раз говорят, значит я вас буду исцелять. Соберите всех страждущих завт­ра у озера и я прибуду туда с восходом солнца. И еще скажите, где живет некая Сусанна?" -- "Иоанн, она живет уже где-то там далеко". -- "А что случи­лось с ней?" -- "Ее женщины забросали камнями". -- "Так вот почему вы просите меня исцелить ваши души?" -- "Иоанн, но не мы же убивали ее, а жен­щины, помилуй нас. Мы все ей верили и всегда слу­шали ее с большим удовольствием. Она так хорошо говорила о Боге, что мы порой даже плакали. Но однажды в Капернауме появился священник из Иеру­салима. Он был не один, с ним были еще воины. В это время Сусанна вела проповедь, людей было мно­го, особенно детей. Как раз нам всем Сусанна рас­сказывала о тебе. И вот подошли воины вместе с этим священником, они подошли прямо к ней. Свя­щенник смотрел на нее и смеялся, а вместе с ним и воины, потом он ударил ее ногой в живот, она упала. Воины тоже начали ее бить, она молила их не тро­гать ее, но они избивали ее. И когда у нее появилась кровь изо рта, они прекратили издеваться над ней и удалились. На следующий день на площади у Храма Божьего они собрали всех женщин, воины мужчин не пускали туда. Иоанн, ты знаешь, мы все бедные люди, вот женщины и согласились на это жестокое побои­ще. Священник денег не жалел, смеясь, он раздавал их всем, и они все обезумели. Воины привели Су­санну, она положила руки на груди, стояла и молчала. Посыпались камни, от первого удара она упала, жен­щины орали, как звери, но камни бросали. Потом опомнились и начали плакать, окружив тело Сусан­ны. Посмотрели на нее, затем с диким плачем раз­бежались по сторонам. К Сусанне подошли воины, священник взял копье у одного из воинов и ударил им в живот Сусанне, но она уже этого не ощущала. Свя­щенник смеялся от удовольствия, но ему и этого мало было. Воины подвели лошадь, к которой привязали Сусанну, и потащили ее тело по всему городу, к озеру. Там привязали к ней камень, погрузили в челнок и тело ее бросили в воду. Четыре дня мы искали ее тело, но так и не нашли, и лишь спустя еще несколь­ко дней, ее прибило к берегу. Тело ее мы предали земле по всем нашим обычаям. Когда мы произво­дили погребение, то среди нас не было ни одной женщины. Тогда мы боялись кары Божьей".

После всего услышанного Иоанна бросило в жар. Он отошел, взялся за голову и, плача, закричал: "И ты, Капернаум, до Неба вознесшийся, до ада низверг­нешься". Эти слова со временем повторит сам Бог Иисус Христос.

Прошло около года. Иоанн вел своих учеников навстречу тьме, разгулявшейся по земле. Добрый свет и добрые мысли освещали им путь. Он сдержал все и все свои обещания. Он предал земле Ахию, до конца дней своих Иоанн восхищался им. Сильно Иоанн воз­действовал на Антипу Ирода, тем более он проклинал Сафаита, которого с детских лет не возлюбил. Учени­ков становилось все больше и больше, и Иоанн, плача, радовался. Он всегда говорил, что когда человек любит жизнь, значит он любит и Всевышнего и Всевыш­ний дарит человеку таковому свое добро. Предтеча -- течение его было легким и теплым, ибо его течение проникало в каждое сердце и согревало это сердце своей любовью. По ночам, уединившись от учеников, он становился на колени и, плача, просил Господа Бога за всех людей, за детей и стариков, за женщин и мужчин. Душа его кричала, и ее крики слышали Небеса. Они плакали тоже. Молнией, грозой, дождем они давали о себе знать. Быть первым всегда почетно, тем более в таком деле. Твердь Небесная приняла его душу, как святость необыкновенную.

Будут уходить года в бездну, но имя Иоанн всегда останется у людей в памяти и никогда не забудутся слова: мать, мамочка, и Отец Всевышний.

Настоящий человек своей мыслью всегда тянет­ся не только умом, но и руками ко всему светлому. Ему хочется прочувствовать всю ту нежность, о кото­рой глаголили Илия, Моисей, Иоанн и Иисус и мно­гие, многие другие Божьи дети. И во все века такие Божьи дети будут рождаться и искоренить этого никто не сумеет, точно как и погасить светило Божье, ибо у всякой нечисти, у этой продажной девицы, не хватит духа нечистого. Сложите свои руки к грудям, подни­мите свои головы к небесам и доброй памятью помя­ните Сынов Небесных, которые даровали вам жизнь и Веру во все святое, что есть на Земле и на небесах.

ЦАРСТВИЕ БОЖЬЕ --

ПРОСТОР НЕБЕСНЫЙ,

И ВСЯ ВЫСШАЯ ИЕРАРХИЯ

ЦАРСТВИЯ БОЖЬЕГО.

ИТОГ. РИМ. "Даврий!" -- "Юлий, Натали, про­ходите". -- "Даврий, мы не одни, с нами твои друзья".

-- "Так проходите, присаживайтесь, я буду очень рад вам, и вы все у меня пробудете два дня. Это есть моя просьба к вам, ибо я чувствую, что не скоро увижусь с вами. Натали, пожалуйста, помоги мне накрыть на стол. Константин, Александр, вы же идите в подвал, только не отдыхать там, выберите самое лучшее вино..." -- "Слушай, Даврий, мы тебя не поймем, что же все-таки случилось?" -- "Вот за столом и поговорим об этом".

-- "Но не заставляй нас ждать". -- "Ничего, потер­пите".

Стол был готов, все уселись поудобнее. "Друзья мои, у меня есть еще сомнения, но их стало уже помень­ше. С вашей помощью я в чем-то изменился".

"К чему это он все говорит? -- подумал Алек­сандр, -- неужели он заболел?" Но Даврий продол­жал: "Изменения мои произошли не с внешним ви­дом, а вот где-то там, в моей голове, что-то переверну­лось. Я вам не верил, конечно, кое в чем. Сомнения мои уже угасают, и вот через два дня я отправлюсь в Иерусалим, где буду вести следствие по убийству од­ного Пророка и Богочеловека". Константин от услы­шанного подскочил. "Даврий, неужели Иоанна уби­ли?" -- "Да, друзья, их убили, и убили нагло". -- "И кто же их убил?" -- "Звери, только они в рясах. Мне предстоит очень сложное и трудное дело, дабы не подвести себя и Бога, если Он существует на самом деле. Клянусь памятью о Викторе, что я все сделаю по справедливости". -- "Даврий, не подведи нас".

-- "Не подведу. До глубочайших мелочей буду вни­кать, ничего не пропущу и, дай Бог, мне увидеть там огненную колесницу. Хотя о таких колесницах гово­рит уже вся Палестина. Константин, вы были в Иерусалиме, скажите мне, откуда лучше начать, можно ска­зать, это святое следствие?" -- "С Ирода и Понтия, после почисти, в прямом смысле этого слова, синед­рион, ибо собрание напоминает, извините меня, по­мойную яму, где собралась вся нечистая гниль. Ну, а дальше, мне кажется, тебе сам Бог будет указывать путь. Поверь мне, Даврий". -- "Если бы не верил, то я бы вас не пригласил сюда. Вы встречались с Про­роком, Юлий видел огненную колесницу, мне же пред­стоит все это доказать". Юлий посмотрел на Даврия и подумал: "Боже, Боже Ты мой, Ты избрал действи­тельно человека, который перевернет весь Иерусалим и всю землю обетованную". "Даврий, пусть твой путь будет легок и добр, как и ты сам. Пусть солнце светит и освещает тебя везде. Ты познаешь детей Божьих, которые изменят всю твою жизнь и душу твою, сотво­ренную Богом. Удачи и справедливости тебе!" -- "Спасибо, друзья, вам за эти пожелания. Меня ждет Иерусалим и Господь Всевышний".

* * *

Духовный плач, исходящий из всей Вселенной: "Люди, я Всевышний и оплакиваю своих детей, опла­киваю как Отец. Матерь Божья плачет вместе со Мной. Поверьте Нам и поймете, что все то, что твори­лось 2000 лет назад -- было все ради вас. И вот смотрю Я на всех вас с Небесного Простора и снова плачу, но не по Иоанну и Иисусу, Я оплакиваю вас, своих детей. Из Моих уст всегда исходят такие слова: "Поверьте и опомнитесь -- это глаголю Я и глаголит Матерь Божья, глаголит вам и все Царствие Мое. Еще раз опомнитесь, не нужно ждать прихода ко Мне. Сделайте это все на Земле. Сотворяя человека, Я ду­мал только о хорошем творении -- создании. Может быть, Я в чем-то ошибся, так исправьте Мою ошибку своими добрыми делами и простите Меня, хотя Меня нужно только благодарить за то, что вы имеете воз­можность видеть белый свет и чувствовать прелесть его. Творение Мое было создано не для страданий и мук, а только для хорошей жизни. И вот слезы Наши, соприкасаясь с Землей, видит каждый верующий че­ловек. Неверующий думает, что это вода, но в воде неверующий никогда не ощутит горечь слезы, ибо все привыкли к самим себе, оградились злом вокруг себя и ждете чего-то хорошего, ненавидя даже своего сосе­да. А ведь сказано было: возлюби ближнего своего. За себя Я ничего пока, учтите, пока просить не буду, ибо это не Мой удел. Вы, и только вы, должны про­сить Меня, не только просить, но и молить. Светлица всегда наполнена светом. Так что наполните свои сер­дца добром и главной Верой, ибо оплакивать всех вас у Меня уже больше нет сил. ЛЮДИ, ОПОМНИ­ТЕСЬ, ЛЮБИТЕ ВСЕ И В ЛЮБВИ К БОГУ ВЫ УВИДИТЕ БОГА И НЕБЫТИЕ ПРЕВРА­ТИТ ВСЕХ ВАС В ВЕЧНОЕ ЖИТИЕ.

О дальнейшей судьбе пророков Богочеловеков вы узнаете, когда прочтете "Откровение Пресвятой Девы Марии" и "Господню Истину Святых Апостолов" со­вместно с "Вечностью". Это не выдуманные истории, все взято из реальной жизни. Конечно, политическая сторона осталась в стороне. И если бы можно, Я по­вторяю, можно бы было обо всем оповестить, то рухну­ла бы Земля и сошла с оси своей.

Рукописи, приняты из Космоса Олегом-Александром Звездовым

ВЕЧНОСТЬ

Всю ответственность за достоверность изложенных фактов Выс­шая Иерархия Космоса берет на себя, ибо "Блажен человек, которо­го вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим".

Вечность - Простор Небесный.

Аминь.