Истории успеха
Израиль — "фабрика инноваций" от безысходности
03.11.10 - 10:00
Почему в Израиле, который по праву считается чемпионом мира по количеству стартапов,
не может быть своей Кремниевой долины?
Чьи "мозги" стоят в компьютерах по всему миру?
Как страна стала "фабрикой инноваций"?
Отвечает на эти вопросы и делится
своими многолетними наблюдениями
за особенностями израильской высокотехнологичной среды
журналист "Ъ-Огонька".
Силиконовой долины в Израиле нет.
Зато есть силиконовые оазисы.
Они развеяны по всей стране — как пляжный песок по курортному городу.
На них можно наткнуться и в отдельных районах признанных израильских мегаполисов
— Иерусалима, Тель-Авива, Хайфы, Беэр-Шеве,
— и в какой-нибудь периферийной дыре,
которые здесь деликатно называют "городами развития", чтобы не говорить недоразвитые:
на окраине какого-нибудь местного Мухосранска
с раздолбанными мостовыми и унылыми блочными постройками 60-х,
среди автомастерских, шиномонтажных и фалафельных,
вдруг возникают, как мираж, вздувшимися парусами фасадов помпезные здания,
сияющие на вечном солнце стеклом и сталью,
и россыпь качественных кабаков вокруг них.
(Инфраструктура общепита достойного уровня вокруг фирм хай-тек возникает моментально
— в этих компаниях принято выдавать талоны на обед в хорошие рестораны,
так что хозяева точек гарантированно не прогорают.)
Силиконовые осколки, впрочем, не всегда можно разглядеть со стороны.
Большинство из них вообще скрыто от глаз
— в перенаселенном офисном небоскребе с множеством разнообразных контор,
в городской квартире, пригородной вилле, в деревенской глуши
какого-нибудь пасторального мошава, кибуца или поселения на "территориях".
Если вы любите хороший кофе, предпочитаете более или менее приличные рестораны,
посещаете кантри-клуб с бассейном
— места, которые может себе позволить (и позволяет!) средний израильтянин,
почти наверняка вашими соседями по времяпровождению
окажутся творцы израильского "технологического чуда"
— такая маленькая страна, такое смешение населения,
такая концентрация работников науки и высоких технологий в нем.
Они живут среди нас — не на выселках типа Академгородка, Арзамаса-16.
Нет здесь такого.
Поселки богачей, кварталы толстосумов, клубы только для своих — есть.
А резерваций для умных — нет.
Щупальца и мозги
Когда мне предложили написать об израильских инновациях,
я почему-то первым делом вспомнил... тридцатилетие собственной дочери.
В псевдодеревенском ресторанчике с очень хорошей едой от шефа в пригороде Модиина,
где живем и я, и дочь, собралось человек 30.
Из гостей кроме родственников лишь ее компания, в основном одноклассники мужа.
Они учились классом старше Светки в престижной иерусалимской школе — "У университета",
в их классе было много русских, а в ее — никого,
девочка первый год в стране — пригрели, так и подружились.
Поженились.
Все в одном примерно возрасте — 30-32, у всех, включая девочек,
за плечами армия, университет, работают.
Куча детей носилась меж столами и под, производя невообразимый галдеж,
который могут поднять только израильские дети.
А на площадке перед рестораном припаркованы машины Светкиных друзей
и почти на каждой из них красовались логотипы их фирм
— в компаниях хай-тек принято выдавать автомобили своим сотрудникам и "клеймить" своих "лошадей".
Так вот на "фордах", "тойотах", "маздах", "хондах"
передо мной были логотипы всех причиндалов моего компьютера:
Microsoft, HP, IBM, Intel...
Дело не только в том, что всего в одной компании одноклассников
оказались представители крупнейших мировых компьютерных брендов.
А в том, что все эти бренды представлены в Израиле.
И занимаются они не производством периферийных комплектующих
или сборкой из готовых деталей,
а "мозгами" — программным обеспечением, стратегическими решениями.
Еще 10-20 лет часть этих гигантов не видела нужды в размещении на святой,
но горячей во многих смыслах земле своих подразделений,
а если они и открывали здесь представительства,
то лишь конторы по продажам и гарантийному обслуживанию в несколько человек.
Корпорация Intel, мировой лидер в производстве процессоров, сердца компьютеров,
обосновалась на Святой земле раньше всех — в 1974 году.
За это время ее израильский штат вырос с пяти сотрудников до 7 тысяч
— самое крупное предприятие в стране.
Не факт, что калифорнийский спрут влез сюда в погоне за пресловутыми еврейскими головами,
вполне возможно, что его привлекли сюда исключительно выгодные условия для инвестиций.
Иностранные инвесторы, открывавшие в Израиле новые производства,
на несколько лет освобождались от налогов и платы за землю.
"Лави" — опытный образец истребителя, созданный компанией IAI.
Уникальные технологии, разработанные для этой машины, испугали даже американцев
Но со временем оказалось, что у Intel в Израиле не щупальца, а голова.
Именно отсюда началась новая компьютерная эра.
Процессор для первого в мире персонального компьютера
был разработан в хайфском подразделении Intel в 1980 году.
И здесь же — только в иерусалимском филиале Intel
— случился следующий прорыв в компьютерных технологиях:
был создан первый в мире 32-разрядный процессор для платформы IBM PC.
Израильтяне в Intel оказались лучше всех подготовлены к наступлению эры переносных компьютеров.
Неудивительно, что разработку и производство мобильных процессоров поручили также им.
Так что плохая новость для антисемитов:
в их персональном компьютере или лэптопе — еврейские мозги.
Сочувствую.
Появление в Израиле филиала корпорации Cisco
— мирового лидера в разработке и производстве раутеров,
навигаторов компьютерных и интернет-сетей,
обусловлено чисто персональной причиной.
Один из ведущих разработчиков компании Михаэль Лаор после 11 лет пребывания в Калифорнии
решил вернуться домой, в Израиль.
Руководству было жаль терять ценного сотрудника,
и оно предложило ему открыть филиал Cisco на родине.
Даже пошло для этого на беспрецедентный шаг
— до той поры центров исследования и разработки вне США у Cisсo не было.
Тот пошел дальше:
убедил начальство финансировать затеянный им в своем филиале
проект новой архитектуры навигатора — CRS-1.
Это заняло четыре года и обошлось компании в полмиллиарда долларов.
Зато навигатор получился самым мощным и быстрым в мире,
поставив Cisco вне конкуренции.
CRS-1 в полной конфигурации она продает за 2 млн долларов.
Через четыре года после прорыва — в 2008-м — в израильском филиале Cisco работало уже 700 сотрудников.
И все же главное поле израильских инноваций не филиалы мировых гигантов,
а местные стартап-компании.
Апельсины и морока
Вскоре после образования государства в 1948 году у Израиля было еще меньше друзей, чем сейчас,
и отнюдь не меньше врагов.
Каждое проявление симпатии ценилось особенно дорого.
Только некоторые страны установили дипломатические отношения с еврейским государством.
Среди них была Аргентина.
Первый посол этой страны на первой беседе с первым премьером Давидом Бен-Гурионом,
желая продемонстрировать добрые намерения своего правительства, сказал,
что Аргентина намерена не только дружить, но и торговать с Израилем.
— Что вы можете предложить для экспортных поставок? — поинтересовался он.
— Апельсины и зубные протезы,— с тяжелым вздохом ответил Бен-Гурион.
Апельсины довольно долго оставались основной статьей израильского экспорта.
За апельсины израильское правительство выкупило у советского
принадлежавшее Императорскому палестинскому обществу Русское подворье в Иерусалиме.
Мне рассказывали, что и знаменитые,
благодаря одноименной повести Василия Аксенова "Апельсины из Марокко",
на самом деле израильские:
переклеивали наклейки на плодах, чтобы не пробуждать нежелательные ассоциации.
Центров исследования и разработки вне США
у ведущего мирового разработчика навигаторов компьютерных сетей
— корпорации Cisco — традиционно не было.
Израиль традицию нарушил.
Все остальные экспортные направления появлялись потом
не от хорошей жизни и в результате прямой безысходности.
Так Израиль стал одним из крупнейших экспортеров бриллиантов.
Будете смеяться — от бедности.
В 50-60-х бельгийские и голландские фабриканты-евреи
переносили сюда свои производства по огранке алмазов.
Вовсе не из национальной солидарности.
А по той же причине, что сейчас западные бизнесмены переводят свои производства в Китай
и другие страны третьего мира — дешево.
Тогда и в Израиле была дешевая рабочая сила — гораздо дешевле, чем в Европе.
В 50-е, купившись на дешевизну, теперь уже земли,
основал текстильную и швейную промышленность в Израиле
аргентинский фабрикант Исраэль Полак.
Тогдашний глава Минфина Пинхас Сапир,
знаменитый тем, что в его потрепанной записной книжечке хранились все расходы и доходы государства,
спросил его, готов ли он переехать в Израиль со своими капиталами,
если получит бесплатную землю в получасе езды от Тель-Авива?
Полак счел предложение трепом — и пообещал.
Сапир назначил ему встречу в 5 утра
и по пустой дороге без полиции действительно догнал за полчаса до южной дыры
— "города развития" Кирьят-Гата, куда и сейчас,
на современных машинах, по современным дорогам, езды часа полтора.
Но Полак дал слово. И сдержал его.
В результате текстиль стал одной из основных статей израильского экспорта в 60-е.
Сейчас большинство текстильных и швейных предприятий закрыто
или переведено в соседнюю Иорданию.
А в Кирьят-Гате возникло крупнейшее производство Intel.
Столкнувшись с эмбарго западных стран на продажу оружия,
Израиль вынужден был создавать собственную оборонную промышленность.
Так в дополнение к автоматам "Узи" появились собственные истребители "Кфир"
(из-за упрямства Де Голля пришлось украсть чертежи французских "Миражей"),
потом — танки "Меркава", считающиеся лучшими в мире,
ракеты, пистолеты, спутники, беспилотники...
В 80-е продажа продукции оборонки стала приносить основные экспортные доходы.
В конце 80-х Израиль готовился к производству истребителя "Лави",
который далеко опережал все имеющиеся в мире разработки.
Из-за беспрецедентного давления США, чьи авиастроители могли остаться без заказчиков,
проект "Лави" пришлось закрыть.
Это был страшный скандал.
Министр обороны, профессор авионики Моше Аренс демонстративно ушел в отставку.
Концерн авиационной промышленности был на грани банкротства.
Сформированные на проекте "Лави" коллективы высококлассных специалистов оказались на улице.
Долго они на улице оставаться не могли — и стали искать себе применение.
Но именно в это время — конец холодной войны
— спрос на вооружение резко упал,
оборонная промышленность во всем мире переживала кризис,
в Израиле — обвал.
И эта масса лучших спецов и менеджеров от безысходности
бросилась в новую, едва открывшуюся нишу — хай-тек.
А тут и подоспели русские.
Рентабельность потерь
Русскими в Израиле называют тех, кого в Советском Союзе называли евреями,
а равно и тех, кого вместе с ними унесло волной массовой репатриации в Израиль,
которая здесь проходит под кодом "Большая алия".
Ее, как утверждают, всегда ждали.
А когда дождались, это оказалось неожиданным.
Никто не знал, что с такой массой делать
(в считанные годы население страны увеличилось почти на 20 процентов).
Прибавило в невиданных масштабах лишних ртов (что хорошо — это покупатели)
и дешевых рабочих рук (что еще лучше — конкурентоспособность израильских товаров взмыла вверх),
но и голов.
Более половины русских репатриантов имело высшее образование,
среди них было много ученых и специалистов высокого класса.
Маленькая страна не в состоянии была это мгновенно переварить.
Судорожно стали искать новые схемы.
Их родилось множество, но, пожалуй,
самой продуктивной оказалась схема технологических теплиц.
Прежде чем перейти к ним, надо пояснить некоторые особенности,
отличающие организацию израильской науки
от, скажем, советской, к которой наши люди привыкли.
Вся наука базируется главным образом в университетах.
Профессора получают свою ставку за преподавательскую деятельность,
а исследования проводят главным образом на гранты — местные, зарубежные и международные.
Государство финансирует только те проекты, которые считает приоритетными для себя.
Ученые ищут гранты по миру или у частных инвесторов внутри страны.
Государство, если сочтет нужным, добавит к полученному гранту от 50 до 90 процентов.
15 процентов от общей суммы заберет себе университет — ему тоже на что-то жить надо.
Начиненные новейшей аппаратурой, израильские танки «Меркава» высоко котируются в мире
Ученых-репатриантов (далеко не всех) брали в университеты
на государственные именные стипендии.
В первый год работодатель получал из стипендиального фонда
90 процентов зарплаты принятого на работу ученого,
во второй — меньше,
в третий — еще меньше
и так далее — пусть выплывают сами.
Но где новый репатриант мог найти финансирование со стороны?
В теплицах все было проще.
Есть ученый с идеей.
В теплице ему находили менеджера — обычно коренного израильтянина
с опытом в поисках инвестиций.
Они формировали группу, готовили обоснование.
С этим отправлялись за поисками денег к государству.
Выделением средств занималось (да и продолжает сейчас, хотя и в меньших размерах)
ведомство главного ученого Министерства промышленности и торговли,
а также Банк развития промышленности,
при котором вскоре была создана компания инвестиций для развития промышленности.
Эти деньги — не ссуда. Г
осударство участвует в реализации проекта либо своей долей акций
(и тогда представитель главного ученого входит в совет директоров создающейся компании),
либо получает 2-3 процента от продаж до тех пор, пока не покроет свои затраты.
Эти деньги потом идут на финансирование новых проектов.
Если проект оказывается нерентабельным — с его участников и взять нечего.
Выделенные средства возврату не подлежат — пропало.
Впоследствии, в 1993 году, был создан венчурный фонд "Йозма" ("Инициатива"),
который аккумулировал государственные средства и привлекал инвестиции от частных вкладчиков.
Две трети проектов не приносили прибыли.
Но успешные начинания стали важным стимулом для повторения опыта уже на другом уровне.
Именно опыт теплиц, созданных, в сущности, для адаптации,
а попросту — трудоустройства русских ученых и изобретателей,
привел к волне возникновения частных венчурных фондов и стартап-компаний,
то есть компаний, создаваемых под конкретное ноу-хау.
Чаще всего цель этих компаний (кроме, конечно, реализации идеи)
— продать ее за большие деньги какому-нибудь гиганту или венчурному фонду.
Цитрусовые довольно долго оставались главной статьей израильского экспорта.
Теперь — просто одна из экспортных позиций
Вот здесь и нашли себе применение зубры и структуры,
сформировавшиеся на закрытом проекте "Лави".
У них были и идеи, и умение их оценивать, и связи в производстве, обороне,
финансовых и государственных структурах.
Многие из них стали менеджерами стартап-компаний.
Примеров того, как мальчики-студенты или армейские друзья
продавали свои разработки за сотни миллионов долларов,— масса.
Кстати, самые успешные проекты реализованы, вопреки расхожему мнению,
не русскими компьютерными гениями,
а как раз армейскими друзьями — там и дружба крепче, и хватка.
И теперь толпы экспертов венчурных рыщут по Израилю в поисках перспективных стартапов
— соблазняют, скупают на корню, перекупают друг у друга.
Израильские стартап-менеджеры стараются хранить в секрете разработки,
прячут авторов идей и их помощников,
размещают лаборатории и опытные производства вдали от традиционных хайтековских скоплений
— в местах поплоше и поглуше,
чтобы не попадались на глаза конкурентам их курочки, несущие золотые яйца.
Вот почему не может быть в Израиле Силиконовой долины — сопрут.
Сегодня Израиль — чемпион мира по количеству стартап-компаний.
В начале 2000-х годов каждые 40 минут создавалась новая,
сейчас их, по некоторым данным, более 4 тысяч.
На Нью-Йоркской бирже высоких технологий NASDAQ
Израиль уступает только США.
А по инвестициям в ноу-хау на 10 тысяч населения
Израиль превосходит США в 2,5 раза
и в 30 раз Европу.
7-миллионный Израиль вкладывает в новые разработки из государственных средств 2 млрд долларов год.
Примерно столько же, сколько Великобритания, где население 51 млн,
и Германия, где живет 82 млн.
Как при таких рисках (а инвестиции в идеи — самые рискованные)
государство может идти на такие траты?
Ответ в Израиле знают все и повторяют как мантру: без этого просто не выжить.
Никаких других богатств в этой стране нет, кроме людей и идей.
Ну, еще — желания выжить.
Это всего лишь борьба за выживание.