Радикальное прощение 2 (выжимка)

Я принимал заказы на закупку своих книг, рассылал книги рецензентам и тому подобное. Я вообще не видел результатов ее работы. Некоторое время я просто следил за поведением моего агента, а затем высказал ей свои претензии. Оказалось, что она действительно не делает почти ничего. Конечно, она спорила со мной и пыталась защищаться, но когда я потребовал, чтобы агент показала мне переписку по моей книге или вообще какие-либо свидетельства своей деятельности, эта дама не смогла предъявить ничего. Я разорвал контракт на основании того, что агент не выполнила свои обязательства, и потребовал, чтобы она вернула задаток. Естественно, она отказалась. Тогда я подал на нее в суд, чтобы вернуть свои деньги. Можете себе представить, как я был раздосадован. Я завяз именно там, где вязнут все люди, считающие себя жертвами – в «стране жертв», – и совершенно не осознавал этого! Я тщательно составил историю своего несчастья и при всякой возможности делился ею с любым, кто готов был слушать. На мой взгляд, агент украла мои деньги, и я хотел во что бы то ни стало поквитаться. Я действительно глубоко завяз в этой трясине и просидел там несколько недель. И этот человек считал себя Мистером Прощение! К счастью, вскоре в гости зашла наша подруга, некогда принимавшая участие в моем первом семинаре по Радикальному Прощению.

К счастью, вскоре в гости зашла наша подруга, некогда принимавшая участие в моем первом семинаре по Радикальному Прощению. Когда я рассказал ей свою историю, она сразу же спросила: – Хорошо, а ты заполнил анкету прощения в связи с этим? Конечно, я ее не заполнял. Это было последнее, что могло бы прийти мне в голову. – Не заполнял я никакую анкету! – сказал я сердито. – А тебе не кажется, что следовало бы? – спросила Люси. – Не хочу я заполнять эту паршивую анкету! – закричал я. – Но это же твоя анкета, – вмешалась Джоанна. – Ты обязан делать то, чему учишь других! Что тут скажешь? Почувствовав, что меня приперли к стенке, я отправился в соседнюю комнату, чтобы взять анкету, но я был по-прежнему зол и прекрасно понимал, – понимали это и Люси с Джоанной, – что все мое существо протестует. Меньше всего на свете мне хотелось заполнять анкету, но они поймали меня на крючок. Кипя злобой, я заполнял пункт за пунктом, едва ли участвуя в этом процессе душой. И вдруг, приблизительно на полпути, я прочел очередную строку: «Я отпускаю потребность винить кого-то и потребность быть правым». И тут меня как громом поразило. Потребность быть правым! Внезапно меня осенило, в чем я пытался оказаться правым. Во мне глубоко укоренилось убеждение, будто я все обязан делать сам! Мне стало ясно, что в этом случае я просто в очередной раз пытался проиграть это убеждение на практике. Перед моим внутренним взором промелькнули другие случаи, когда я бессознательно создавал ситуации, в которых меня подводили люди.

 Представление о том, что наши решения имеют какое-то значение в общей схеме вещей – всего лишь попытки эго сделать каждого из нас отдельным и особым. Вселенная уладит все, какие бы решения мы ни принимали. Но то, как мы принимаем эти решения, – исходя из любви или из страха, из жадности или из великодушия, из ложной гордости или из смирения, из непорядочности или из искренности, – имеет значение для нас лично, поскольку каждое решение человека оказывает влияние на его вибрации.

Еще одна ситуация, о которой меня нередко спрашивают, – что делать, если вы становитесь свидетелем издевательства над ребенком. Вопрос вот в чем: если мы полагаем, что всякий опыт необходим для духовного развития ребенка, стоит ли нам предпринимать какие-то действия, чтобы прекратить плохое обращение, ибо своим вмешательством мы можем помешать росту души малыша? Я всегда отвечаю, что как люди мы должны делать то, что считаем необходимым в соответствии с нашими текущими представлениями о том, что хорошо, а что плохо, – как то определяет человеческий закон. Итак, нам следует поступать так, как мы считаем

нужным, осознавая при этом, что, согласно духовному закону, ничего

плохого не происходит. В таком случае, естественно, мы должны вмешаться. Будучи людьми, мы не можем поступить иначе. Тем не менее наше вмешательство не является ни злом, ни благом, поскольку в любом случае все заранее организовано Духом. Я рассуждаю так: если бы для души ребенка было необходимо, чтобы все оставалось как есть, Дух предотвратил бы постороннее вмешательство. Иными словами, если бы мне не нужно было вмешиваться, Дух сделал бы так, чтобы я ничего не знал о ситуации. И наоборот, если Дух сделал так, что я узнал об издевательствах над ребенком, значит, я имею полное право вмешаться. В конце концов, это даже не мое решение. Однако если я вмешиваюсь, то делаю это без всякого осуждения и без желания кого-то обвинить. Я просто делаю то, что считаю нужным, зная, что Вселенная организовала все это по определенной причине и в любой ситуации есть совершенство.

  Один из важнейших постулатов, лежащих в основе Радикального Прощения, таков: все без исключения события нашей жизни происходят под Божественным руководством, имеют определенную цель и служат нашему высшему благу.

   Уверяю вас, что изначально Джилл даже в шутку не думала, что ситуация с Джефом, а также предыдущая ситуация с бывшим мужем могут нести в себе совершенство. На самом деле она считала самоочевидным, что все происшедшее плохо и неправильно, – и большинство людей с ней согласились бы. Однако, как мы видели, исцеление пришло к моей сестре только после того, как она осознала, что, фактически, ни в одной ситуации нет ничего ни плохого, ни хорошего, что она никогда не была чьей-либо жертвой и, наконец, что Джеф был отнюдь не врагом ей, но ангелом исцеления. Джилл начала понемногу осознавать, каким образом Божественное руководство помогало ей избавиться от ложного мировосприятия и осознать свои ошибочные представления, которые на протяжении многих лет мешали ей проявить свое подлинное «я». С этой точки зрения все описанные ситуации, включая ситуацию с Джефом, были дарами благодати. Таким образом, ТРП является не столько терапией, сколько обучением.

Терапевт (или инструктор, как я предпочитаю его называть)

   Несмотря на то что у моей сестры были очевидные ключи к ситуации, она смогла открыться для понимания новой интерпретации происходящего лишь после длительных бесед со мной и острых приступов душевной боли. Особенно трудно ей было взглянуть с новой точки зрения на предполагаемую неверность ее бывшего мужа. Представьте себе, как трудно может быть внушить идею Радикального Прощения жертве холокоста, недавно изнасилованной женщине или человеку, подвергшемуся жестоким издевательствам.