Эвтерпа

НЕЗНАКОМКА

ЭВТЕРПА

Наташе — с благодарностью за подсказку

Самая лучшая девушка в мире

не может дать больше, чем есть у неё.

Жак Превер

Всякое сильное чувство оглупляет, и никуда от этого оглупления не денешься.

Юз Алешковский

Из соития ощущений рождается душа.

Адольфо Бьой Касарес

Все окружающие называли его Алексом. Никто даже не интересовался, Алексеем он был или Александром, просто Алекс. Для всех. Был он молод и беспечен, жил весело и легко, не задумываясь. А чего думать? Утром встал, на работу сходил, вечером с друзьями собрались, пивка попили, весело время провели, дома не пилят — и слава Богу. К семье он относился так же легко — скоропостижно женился, а когда вспышка страсти прошла и чувства притупились, не стал по этому поводу огорчаться. К жене относился ровно и старался её не обижать. При этом не отказывался от встреч и посиделок с друзьями, она же к этому просто привыкла. Ну приходит муж домой припозднясь, ну чуть поддат, но не пьян, но весел, но приветлив, слова плохого тебе не скажет — так чего же ещё? Так и жили.

В тот предновогодний вечер Алекс шёл домой после рабочего дня, завершившего год, и соответственного отмечания этого события в коллективе. Отмечали, впрочем, достаточно символически, так что пьян он вовсе не был, всего лишь слегка навеселе, и в благодушнейшем настроении. Впрочем, будь он даже в стельку пьяным, всё равно домой бы он добрался без приключений и неприятностей, поскольку его, с его общительным характером, знала добрая половина города, включая милицию. Любой помог бы ему дойти до дома, а милиционеры запросто подвезли бы на служебной машине. Но он был всего лишь навеселе и буквально изнывал от желания сделать кому-то что-то хорошее. Нужно заметить, он всегда был навеселе. Даже без помощи алкоголя. Бывает у людей такое благостное состояние — всё у тебя хорошо, всё красиво, и хочется, чтоб так же было всем, хочется беззаботно шагать по жизни и не думать о том, что для того, чтобы легко пройти в открытые двери, надо учитывать тот факт, что у них есть твёрдый косяк.

Итак, в этот предновогодний вечер Алекс шёл по улице в сторону дома, напевая себе под нос какой-то беззаботный мотивчик, и вдруг увидел перед собой девушку, несущую, перекладывая из руки в руку, очень тяжёлый, даже на вид, чемодан. Девушке трудно — как можно пройти мимо? Алекс догнал её, вынул из её руки чемодан и спросил:

— Барышня, вам помочь?

Барышня подняла на него наивные глаза и простодушно ответила:

— Если можете — да. Спасибо.

— И куда его донести?

— Недалеко. На вокзал.

— Вы уезжаете? Такая красивая — и уезжаете… Какая жалость…

— Еду домой.

Куда домой, Алекс не стал уточнять. Домой — и домой. Мало ли в мире домов… Перехватив чемодан поудобнее, он зашагал в сторону вокзала, продолжая разговор:

— А что у вас дома?

— Муж. И сын.

— Господи, у вас, такой юной, уже муж и сын. Какая досада… А сын-то большой?

— Два года.

— Большой. Бегает уже?

— Вовсю.

— Ну и дай ему Бог всего хорошего…

За таким, по сути пустым разговором они дошли до вокзала. Алекс поставил чемодан возле скамейки в зале ожидания, а девушка подошла к расписанию.

— И как скоро ваш поезд? — поинтересовался Алекс, когда она вернулась.

— Через полтора часа.

— Так у нас ещё есть время… Позвольте вас пригласить… ну хотя бы в кафе.

Это приглашение вырвалось у него совершенно спонтанно. Ещё полминуты назад он об этом даже не думал, но так сказалось. Да оно в общем-то и понятно — плоти дамской соблазн велик есть, это штука такая — вожделеем и взятки гладки.

«Вожделеем-вожделеем… — ехидно хихикнул Алексу в ухо непонятно откуда взявшийся мелкий бес. — Ещё и как вожделеем…»

Алекс тут же внутренне отмахнулся от подобных мыслей. Он сам ещё не осознал, что вожделеет, но слово уже было сказано.

— А чемодан? — с сомнением спросила девушка.

— А камера хранения? — не задумываясь, парировал Алекс, и после секундной паузы добавил: — Ну не торчать же вам перед Новым годом одной на вокзале… Это неправильно.

Девушка вздохнула, помолчала и решилась.

— Ну что ж, пойдёмте, — согласилась она и уточнила: — Но имейте в виду, я должна не пропустить поезд.

— Я обещаю, к отправлению мы будем здесь, — заверил её Алекс и добавил для большей ясности: — Тем более, я и сам, усадив вас в поезд, немедленно лечу домой, у меня там тоже жена…

Девушка кивнула:

— Тогда пойдёмте.

Привокзальная кафушка была на редкость приличной для заведений подобного рода. Алекс это знал. Поэтому он уверенно в неё вошёл, усадил свою спутницу за угловой столик и заговорил с подошедшим официантом:

— Добрый вечер. С Новым годом.

— Спасибо.

— Мне, пожалуйста, пятьдесят грамм коньячку. И лимончик.

При этих словах мелкий бес хихикнул Алексу в ухо, а девушка невольно поморщилась. Алекс это заметил, но отменять заказ было поздно.

— А девушке… Что вы будете пить?

— Чай.

— Чай, — подтвердил Алекс. — И пирожное.

— Какое? — безразлично спросил официант.

— Лучшее. И самое свежее.

Официант удалился.

— Надеюсь, вы не сочли меня за алкоголика? — небрежно поинтересовался Алекс у своей vis-a-vis.

— С какой стати? — ответила та вопросом на вопрос.

— Я заметил, как вы поморщились, когда я заказал коньяк.

— Ах, вы здесь ни при чём. Муж у меня…

— Пьёт?

— Не то слово. Он алкоголик.

— И как же вы с ним?..

— Пока терплю.

После паузы девушка произнесла:

— Наверняка и сейчас напился…

— Так он же с сыном… — изумился Алекс.

— Вы думаете, его это остановит?

Алекс молча развёл руками. Ему стало жаль, что такая симпатичная и, видно по всему, хорошая и добрая, живёт с алкоголиком. Несладко это… Наверное, плачет частенько… Кто знает… Но чем тут поможешь? Пожалуй, ничем, как это ни обидно.

— А уходить от него не пробовали? — поинтересовался он.

— Куда?

— Разве некуда? Хотя бы к маме.

— Мама далеко. К ней ещё добраться надо…

— Очень далеко?

— Очень.

«Час от часу не легче… Бедная девочка… Жить с алкашом, и маму под рукой не иметь — это же даже пожаловаться некому. Это же толком и не пожалеет никто. Не муж же пьяница… От таких дождёшься… А то бывают ещё и буйные во хмелю. Домашние боксёры… Не дай Бог…»

Конечно, у Алекса не было личного опыта подобной жизни, но этот недостаток компенсировало богатое воображение, поэтому ему стало искренне жаль свою собеседницу. Она же заметила его изменившееся выражение лица и сказала:

— Да ничего. Не обращайте внимания. Пейте свой коньяк. Говорят, что это приятно. Только не для меня.

— Даже неудобно… — неловко вздохнул Алекс.

— Ничего-ничего… Вы же здесь ни при чём. Пейте. А я пирожное съем. Оно действительно свежее и вкусное. Спасибо.

— Да что вы… — небрежно отмахнулся Алекс и перевёл разговор на другую тему: — А вы каким ветром к нам в город? Друзья, родня?

— Нет, я проездом. Пересадка из автобуса в поезд.

Алекс обладал врождённой грамотностью, и потому сразу оценил уровень речи незнакомки. Большинство окружающих сказало бы: с автобуса на поезд. Ему это понравилось.

— У вас грамотная речь, — заметил он.

— А я всегда хорошо училась, — ответила девушка.

— А сейчас?

— И сейчас. На заочном.

— А что так?

— Так деньги ведь тоже нужны. Сына кормить надо, мужа кормить надо, самой кушать надо. А муж без работы сидит.

«Конечно, пить лучше, чем работать», — саркастически хмыкнул неугомонный мелкий бес. Алекс поймал себя на этой мысли, но не стал озвучивать её вслух. Не стоило этого делать.

Он промолчал, но воображение его вновь заработало. А воображение наше склонно показывать нам все плюсы и минусы в превосходной степени. Зачастую даже исключительно в превосходной. Поэтому Алекс с невольным негодованием представил себе эту симпатичную чистую девушку с наивными и доверчивыми глазами рядом с вечно пьяным ублюдком, не приносящим в дом ни копейки и пьющим в долг, за который расплачиваться приходится ей, и содрогнулся от омерзения. Одновременно он представил себе, как она после работы спешит сначала в ясли за сыном, потом по магазинам, потом… Потом два-три часа нужно отдать учёбе, а заодно и приготовить, и постирать, и уделить внимание сыну, прежде всего, и мужу, каков бы он ни был, представил себе, как она крутится без единой свободной минуты, каково ей всё это даётся, и его пронзила острая жалость. Ему стало от души жалко эту милую девушку, по внешнему виду почти девочку. Что ни говори, но при всей своей ветрености, весёлости и бесшабашности он обладал редким умением влезать в чужую шкуру, сопереживать и сострадать, а иначе и говорить было бы не о чем. И в моменты сопереживания даже мелкий бес, такой же, какой сидит в каждом из нас и всегда неожиданно подаёт свой голос, на время умолкал.

Вот и сейчас Алекс сопереживал. И молчал. В данном случае он не мог ничем ей помочь, не мог ничем облегчить её жизнь, не мог ничего сделать. Только молча посочувствовать. Именно молча. Чтоб не расстраивать ещё больше. И её, и себя.

— Господи, — вдруг спохватился он. — Вы же в дороге. Может, вам нужно поесть чего? А то чай… Разве это еда?

— Да нет, спасибо, — отозвалась девушка. — Пока не хочется. Да и не успею, уже скоро поезд.

Алекс вскинул взгляд на настенные часы.

— Да, действительно, — согласился он. — Нам можно ещё минут десять посидеть — и пора.

— Ну так пойдёмте. Пока чемодан заберём, пока до перрона дойду…

Алекс кивнул головой и жестом подозвал официанта. Рассчитавшись, он поднялся, предложил своей даме руку, и они отправились на вокзал. И там…

Дверь камеры хранения была заперта, а на заслонке, прикрывающей окошко на двери, висел кусок картона с надписью «Перерыв».

— Не может быть! — ахнул Алекс.

«О как», — резюмировал мелкий бес.

Алекс опешил, а у девушки на глаза навернулись слёзы.

— Как же так… — жалобно проговорила она. — Чемодан там остался… И поезд сейчас уйдёт… Что делать…

— Не паниковать, — мгновенно отреагировал Алекс. — И не плакать. Вот что: езжайте спокойно домой, а чемодан я передам вам с проводником утренним поездом. Позвоню и сообщу номер вагона.

— Да что вы, так нельзя, — ответила девушка, не задумываясь. — Там же подарки для сына. Как же я в Новый год и без подарков? Он же хоть и маленький, но всё понимает. Обидится.

И её глаза вновь налились слезами.

— И что же вы предполагаете? — спросил несколько озадаченный Алекс.

— А что тут предполагать? Придётся забирать чемодан после перерыва, и ждать утреннего поезда.

— Это в Новый год?

— А что ещё остаётся?

И вот тут Алекс даже не задумался.

— Вот что, — заявил он. — Я вас, конечно, понимаю. Ехать домой в Новый год с пустыми руками никуда не годится, а оставлять чемодан в надежде на то, что я его пришлю, неразумно. И не возражайте, — мгновенно отреагировал он на протестующий жест, — на вашем месте я бы тоже сам себе не поверил. Поэтому вам таки придётся ждать утра. Но вы в таком положении оказались по моей вине. Если бы я не потащил вас в эту кафушку пить чай с пирожными, вы бы сейчас уже сидели в вагоне. Поэтому я вас одну не оставлю, тем более в Новый год. Новый год в любом случае должен быть праздником. Так что я остаюсь до утра вместе с вами, чтоб вы не грустили и не печалились в одиночестве. Пойдёмте, я покажу вам город. У нас есть на что посмотреть, а город я хорошо знаю. А чемодан — да хрен с ним, с чемоданом, пусть стоит себе в камере хранения до утра, потом заберём. Дважды в одну воронку бомба не падает. Всё. Пойдёмте гулять, и не расстраивайтесь. Утешьтесь тем, что другого такого Нового года у вас не будет.

«Ты что, мужик? — проявил неожиданное благоразумие мелкий бес. — На свою жопу приключений ищешь? Так считай, что уже нашёл. А домой придёшь, ещё и неприятности начнутся. Спросит жена, где был, что ей скажешь?»

Мы хорошо слышим назойливые бесовские голоса только тогда, когда этого не стоило бы делать. Но когда они начинают неизвестно с какого перепуга говорить нечто вразумительное — случай уникальный! — мы глохнем и перестаём их воспринимать. А ведь давно известно, что самое близкое от нас местожительство лукавого — это мы сами, и то, что мы называем внутренним голосом — далеко не всегда голос ангела-хранителя. Но как и ангел может случайно подтолкнуть не в ту сторону, так и бес может сказать что-нибудь разумное. Не стоит пытаться определить, кто что говорит, важен контекст, в котором это сказано.

Благоразумная реплика беса прошла мимо ушей и сознания. Алекс повернулся в сторону выхода и спросил незнакомку:

— Вы согласны?

Девушка вздохнула:

— Ну что ж… Спасибо, конечно… Оставаться одной в Новый год в чужом городе… Но ведь у вас, вы говорили, жена…

— Жена меня поймёт, я надеюсь. Тем более, она видит меня каждый день, так что, я думаю, соскучиться не успеет. Пойдёмте, — и ничтоже сумняшеся взял девушку под руку и повёл её к выходу.

Бес сокрушённо вздохнул и промолчал.

Едва они вышли с привокзальной площади, Алексу на глаза попался большой рыжий кот тигровой масти, сидящий в открытой форточке на первом этаже. Алекс произнёс вполголоса: «Ой, какая зверишка…» — и протянул к нему руки. И вдруг кот неожиданно прыгнул прямо в протянутые к нему ладони, ни на секунду не задумавшись. Алекс рассмеялся и погладил зверя.

— Вот это да… — восхищённо произнесла девушка, глядя на кота. — Вы что, знакомы с ним?

— Представьте себе, нет, — удивлённо ответил Алекс. — Мы с ним друг друга первый раз видим, что не помешало нам сразу стать друзьями.

— Надо же… — вздохнула девушка. — Вы, наверное, хороший человек.

— Почему же?

— Коты к кому попало на руки не идут. Да ещё и прямиком из родного дома.

— Ну, во-первых, меня почему-то всегда любили кошки, собаки и маленькие дети, а во-вторых, он просто почуял во мне родственную душу.

— А вы что, тоже кот?

— Нет, я тигр. И он тоже тигр, только ещё маленький. Но у него всё впереди. Он подрастёт, и поедет в Мексику охотиться на крокодилов.

Мелкий бес заинтересованно хмыкнул и прислушался.

— Но в Мексике не водятся тигры. Там же пустыня…

И тут Алекса понесло. У него началась вдохновенная речевая импровизация. Он говорил фразу за фразой, не зная, что вымолвит через секунду, понимая, что по большому счёту получается полная околесица, но околесица смешная. Даже не околесица, а самая настоящая галиматья, в её первозданном смысле[1]. И он импровизировал, не задумываясь. Он готов был говорить часами, лишь бы его случайная знакомая почаще улыбалась, лишь бы у неё хоть на время исчезли мысли об ушедшем поезде, о запертом чемодане, о муже-алкоголике и о том, присмотрен ли и ухожен ли сейчас её сынишка.

— Да, в Мексике пустыня, но это не обычная пустыня. Не Сахара, не Гоби и не Каракумы. В мексиканских пустынях растут кактусы. Вот в них-то тигры и водятся. И гнездятся.

Девушка улыбнулась, и Алекс воодушевился. Он посадил кота на его родной подоконник, чтоб не унести с собой случайно, и продолжил:

— Так вот, кактусы для мексиканских тигров — практически идеальная среда обитания. Единственный минус — кактусы зелёные, а тигры полосатые. Поэтому, казалось бы, их должно быть видно издали, и потому ни о какой охоте речи быть не может. Но тигры — звери хищные и прирождённые охотники. А поскольку они ещё и на выдумку хитры, то они придумали средство для маскировки — полосатую краску. Представьте — тигр выходит на охоту с кисточкой и ведром полосатой краски, и выкрашивает в полосатый цвет все окрестные кактусы, а заодно и песок. После чего он ложится на окрашенную поверхность, и его не видно. А ведро — оно тоже изначально полосатое, той же краской окрашенное, ведро тигр попросту вешает на ближайший полосатый кактус, и оно с ним прекрасно сливается.

Девушка впервые за весь вечер рассмеялась. Алекса это обрадовало, но не остановило. Его знакомая становилась с каждой минутой всё более привлекательной, и ему хотелось, чтобы эта долгожданная улыбка не сходила с её лица как можно дольше, а в идеале — никогда. Только кто из нас видел воочию идеал? Если кто-то будет утверждать, что видел, я не поверю, ибо, к прискорбию моему, нет в мире совершенства, и многие из нас — пороки его.

Девушка смеялась. Алекс нёсся по кочкам:

— Так вот, тигры укладываются на окрашенный песок и спокойно поджидают свою добычу. Конечно, сложно догадаться, что на полосатом песке может лежать такой же полосатый тигр. Поэтому никто ни о чём и не подозревает, и все идут прямиком к нему в лапы. А кто в эти лапы попадает, тот уже никому ничего про этот фокус с маскировкой не расскажет, потому что тигры — звери хищные и плотоядные. Они, конечно, очень добрые звери, но охота есть охота, кушать хочется всем, в том числе и тиграм. Но и это ещё не всё.

— Как не всё? — удивлённо переспросила сияющая от радостного смеха девушка.

«Какая она сейчас красавица… — мелькнуло в голове у Алекса. — Весёлый добрый доктор Галли Матье был прав. Так и нужно лечить. От всех болезней».

«Так и нужно, — в кои то веки согласился неуёмный мелкий бес. — Ты давай, не отвлекайся, продолжай. У тебя хорошо получается».

И Алекс, ответив улыбкой на улыбку девушки, воскликнул:

— Ну конечно же, не всё! Я же не рассказал самого главного!

— А что же самое главное? — заинтересовалась девушка.

— А самое главное — охота на крокодилов. Это вершина всего тигриного охотничьего искусства. Дело в том, что в Мексике, как и везде, случается зима. Нет, там нет морозов, но если летом в мексиканских пустынях очень жарко, то зимой достаточно прохладно. Поэтому многие тамошние звери укладываются в спячку до жары. Ну вот такие они странные: так привыкают к мексиканской жаре, что прохлада, примерно на уровне нашей майской погоды, для них плохо переносима. Они зябнут и простужаются. Потому они заранее роют себе в песке берлоги, быстренько укладываются в них, пока песок не успел остыть, и всё — до лета их оттуда не выманишь. В крайнем случае, до середины весны. Ну совсем как наши медведи. А тигры — они звери закалённые, могут нормально жить при любом климате. Вспомните — бывают тигры индийские, бывают африканские, а бывают уссурийские. Так что им ни зима, ни лето не страшны. И мексиканские тигры ничем не хуже. Они тоже внесезонные. Так что зиму они спокойно переживают, но поскольку многие другие, так сказать, потенциальная добыча, ложатся в спячку, то тиграм приходится запасаться на зиму каким-то запасом пищи. А поскольку в Мексике летом жарко, а зимой тепло, то мороженого мяса там не бывает. Это вам не тундра. Поэтому зимой они питаются вяленым мясом.

— А как они его готовят? — спросила девушка.

— Да очень просто: вымачивают его в кактусовом соку, потом сушат на солнышке. Но тут есть ещё она заковыка: поскольку вся местная фауна питается кактусами, в крайнем случае грызёт их на закуску, то на них кактусовый сок не действует как консервант, они к нему привычны. Так что для заготовки годятся только те звери, которые кактусов ни разу в жизни не видели. И лучше всего для этой цели подходят крокодилы. Нильские. Потому что на Ниле кактусы отродясь не растут.

Девушка опять рассмеялась, и от её смеха у Алекса защемило в горле. С каждой секундой, с каждым мгновением она казалась ему всё ближе и роднее, и он даже представить себе не мог, что утром она сядет в поезд и уедет. Но сейчас он об этом вообще не думал, он откровенно любовался ей и рассказывал дальше:

— Так вот, именно поэтому тигры ещё в жаркую пору начинают готовиться к своей главной охоте — охоте на крокодилов. Они берут в лапы топоры, и рубят кактусы. Какое-то определённое количество. Затем их высушивают. А сушёные кактусы прекрасно держатся на плаву. Так что как только кактусы достаточно высыхают, тигры строят из них большую лодку. Своего рода ковчег. И в конце лета лучшие из лучших охотников усаживаются в эту лодку, берут с собой много полосатой краски и маленьких кактусов…

— Ой… — еле выдохнула от смеха девушка. — Ну краску для маскировки, это понятно, а кактусы маленькие зачем?

— Это великая тигриная тайна, которую вы скоро узнаете, — мгновенно ответил Алекс и, любуясь заинтересованным блеском в её глазах, заговорил дальше: — Итак, тигры усаживаются в лодку, и отправляются в путь через Атлантический океан. А такое путешествие, скажу я вам, мало кому по силам. Но к счастью, мексиканские тигры — прекрасные мореходы. Они идут через океан под парусом, а в штилевую погоду берут в лапы вёсла и гребут. И выгребают. И добираются таки до дельты Нила. Там они швартуются, а дальше идут пешком. По бережку. И выбирают себе подходящее место для охоты. Я не знаю, по каким критериям они его подбирают, но на одно и то же место дважды они не возвращаются. Хотя может быть и возвращаются, но очень редко. А выбрав себе место, они тут же красят и его и всё вокруг в полосатую краску.

— А крокодилов это не настораживает? — резонно поинтересовалась девушка.

— Крокодилов? Нет, они же дальтоники. У них и так всю жизнь в глазах рябит. Тут главное, что тигры сливаются с общим фоном пейзажа, и крокодилы их не замечают. Так что полосатая краска ничуть не мешает, даже наоборот. Выкрашивает тигр берег Нила в полосатую краску, ложится и ждёт. А мимо плывёт крокодил. Смотрит — что-то не то. Чем-то пейзаж изменился. А чем изменился, почему? Надо пойти проверить. И крокодил идёт проверять. И вот он, весь зелёный, выходит на полосатый берег…

— Вот зрелище… — зачарованно прошептала девушка.

— Да, со стороны это наверняка красиво… Так вот, зелёный крокодил выползает на полосатый берег и оборачивается по сторонам. И тут, прямо из этих полосок, словно ниоткуда, на него прыгает полосатый тигр…

— А крокодил его не укусит?

— Не успеет. Тигр прыгает крокодилу на спину, чтоб он не дотянулся до него своими зубищами, и начинает его щекотать. Крокодил извивается и громко кричит: «Ха-ха-ха!» При этом он широко раскрывает свою пасть, и вот тут тигр вставляет ему в пасть специально для этого приготовленный маленький кактус.

Девушка вновь рассмеялась.

— И всё? Так просто? Бедные крокодилы…

— И всё. Но это не так просто. Попробуй-ка запрыгнуть крокодилу на спину, да ещё и удержаться на ней. Крокодил же мокрый и скользкий… Но не об этом речь. Итак, крокодил с кактусом в пасти не может закрыть пасть. Он пытается выплюнуть кактус, но ему мешают колючки. Лапы у крокодила короткие, ему до собственной глотки не дотянуться. И пока он лихорадочно пытается сообразить, что ему делать, тигр хватает его за хвост и тащит в Нил. И крокодил захлёбывается. И тогда тигр зарывает его в песок, а чтоб потом найти это место, метит его полосатой краской.

— Жестоко… — вздохнула девушка.

— А что делать? — ответил Алекс. — Это борьба за существование. Но повторяю, тигры сами по натуре звери очень добрые, поэтому они утешаются мыслью, что в любой другой ситуации крокодил их съел бы сам. Не замаскируйся тигр полосатой краской — крокодил бы подкрался, напал на тигра и сожрал бы его за милую душу. Ведь крокодилы — это вам не кролики какие-нибудь. Они тоже хищники не из последних. Так что всё на равных.

— Да… — неохотно согласилась девушка, и уточнила: — И это всё?

— Ну почему же всё, — улыбнулся ей Алекс. — Это только охота. А после неё встаёт вопрос доставки. Транспортный вопрос. Ведь дичь нужно не только добыть, но ещё и домой доставить. А кактусов на Ниле не водится. Зато там растут пальмы. И тигры из пальм сколачивают плот, загружают на него крокодилов и плывут по Нилу к тому месту, где у них припрятан ковчег. Тигры ведь звери умные, они знают, что им ещё обратно через океан перебираться предстоит, поэтому свой ковчег они не пускают на волю волн, а надёжно прячут где-нибудь в камышах. И вот они добираются до ковчега, перегружают туда крокодилов и торопятся домой, пока дичь не протухла без кактусового сока. А дома их ждут с нетерпением, встречают на берегу всем племенем, устраивают в их честь всенародное ликование — и в итоге все тигры обеспечены пищей на целую зиму.

— Это, конечно, хорошо, — вздохнула девушка, — но крокодилов жалко.

— В оправдание тигров могу заметить, что как волки — санитары леса, так и тигры — санитары Нила, — парировал Алекс. — Если бы не тигриная охота, то крокодилы развелись бы в огромном количестве и сожрали бы всех окружающих. Мало того, тигры — это вам не браконьеры какие-нибудь, они добывают ровно столько крокодилов, сколько им нужно для пропитания. Лишнего не берут. Да и вообще, Мексика маленькая, с Сахарой её не сравнить, поэтому не так уж и много там водится тигров, и не так уж и много они добывают крокодилов. Если бы мексиканские пустыни были величиной хотя бы с уссурийскую тайгу, то крокодилы давно бы вымерли как вид. А так ничего. Равновесие в природе поддерживается. Мало того — тигры известные эстеты. Вы когда-нибудь видели сумочки из крокодиловой кожи? Так это тигры изобрели.

Девушка снова весело рассмеялась.

— Спасибо, вы меня порадовали. Очень хорошая история. Действительно, без вас я сейчас сидела бы одна на вокзале… Спасибо вам большое.

— Да ну что вы… — усмехнулся Алекс. — Всегда к вашим услугам.

И тут девушка бросила беглый взгляд на часы и невольно воскликнула:

— Ой… Как мы с вами заболтались… Точнее, как вы меня заговорили… До Нового года осталось меньше получаса.

— И это замечательно, — отозвался Алекс. — Тогда пойдёмте.

— Куда?

— Здесь рядышком есть уютное круглосуточное кафе. Не встречать же нам Новый год на улице. И мне кажется, что по такому поводу вы и от бокала шампанского не откажетесь.

Девушка вновь улыбнулась.

— Не откажусь.

«Краснобай… — съехидничал вновь обретший дар речи мелкий бес. — Столько всего наговорил… а закончил шампанским. Да ладно, иди, угощай свою даму…»

В кафе неподалёку они оказались одни в маленьком уютном зальчике. Подвыпивший по поводу наступающего праздника официант подошёл к ним и приветливо сказал:

— Здравствуй, Алекс. А ты, я вижу, сегодня не один?

— Как видишь, — отозвался Алекс. — Здравствуй, Серёжа. Принеси нам шампанского в честь Нового года. И ещё, пожалуй…

«Чем бы её ещё угостить? — задал он себе вопрос. — Закусывать шампанское чем-то основательным неэстетично, а она наверняка голодна. Нужно что-нибудь такое… лёгкое и сытное. Ну конечно же…»

— И ещё, пожалуй, мороженого. И не жалей его, скупердяй, а то знаю я тебя…

— Обижаешь, — добродушно отозвался официант и направился к буфету.

— Куранты будут? — спросил Алекс вдогонку.

— Для тебя сделаем, — прозвучало в ответ.

— Вы его знаете? — скорее не спросила, а заметила девушка.

— Это мой город, — просто ответил Алекс. — Я здесь многих знаю. Да и меня…

— Вы действительно хороший человек. Вас все знают, у вас наверняка много друзей…

— Нет, вот как раз с друзьями у меня серьёзный вопрос. Их у меня не много. Их у меня очень мало.

— Не может быть!

— Может. Так и должно быть. Друзей никогда много не бывает. Знаете, я редко об этом говорю, но я считаю, что те так называемые друзья, с которыми мы общаемся в интернете — какие они нам друзья? Многих из них мы в глаза ни разу не видели, никто из них не сможет при надобности помочь чем-то реальным, но мы тратим на них своё драгоценное время в тот момент, когда где-то рядом, в обозримом пространстве, находятся живые люди, которым ты нужнее, нежели всем интернетным друзьям вместе взятым. А друзей настоящих — которых ты знаешь лично и уверен в том, что им можно доверить всё, что к ним можно прийти или обратиться в любое время суток... Понимаете, в любое время суток, и не услышать в ответ: «Алекс, да ты что, охренел? Три часа ночи!» Я не понимаю таких слов; дружба — понятие круглосуточное. Так вот, друзей настоящих — тех, которые всегда всем помогут, всегда всем поделятся, и для которых ты всегда с удовольствием сделаешь то же самое по первому зову — таких друзей и не может быть много. У меня таких можно пересчитать по пальцам на одной руке. И этого достаточно.

— Дело говоришь, — заметил подошедший с шампанским и мороженым официант.

— Да, с этим я согласна, — отозвалась девушка и посмотрела на Алекса с уважением, каким-то совершенно новым взглядом.

— Алекс, — вмешался в разговор официант. — Не проспи, пора наливать, а то опоздаешь.

— Спасибо, Серёжа, — улыбнулся Алекс и разлил шампанское по бокалам.

Тут же из буфета донеслись звуки курантов.

— Успели, — резюмировал Алекс и поднял бокал.

Чокнувшись с незнакомкой, он искренне произнёс:

— С Новым годом вас. Счастья вам. И всего хорошего.

— Спасибо, — ответила девушка. — И вас с Новым годом. И вам всего хорошего. И счастья вам большого. Поверьте, вы его достойны. И спасибо вам за всё.

— За что? — искренне удивился Алекс.

— Хотя бы за то, что не оставили меня одну. Вы были правы: такого Нового года у меня не было никогда, и наверное никогда больше не будет. Я не забуду его. И вас тоже.

— Да ну что вы… — смутился Алекс. — Я же не ради этого… Я же сам был во всём виноват, так как же я мог вас оставить… Это было бы неправильно.

«Лукавишь, ой, лукавишь…» — не замедлил прокомментировать его слова мелкий бес, и Алекс мысленно согласился с ним.

А потом, допив шампанское и доев мороженое, они, взявшись за руки, отправились на центральную площадь к главной городской ёлке. И подоспели туда как нельзя вовремя — там только начали собираться люди, которые, послушав дома бой курантов, вышли продолжать празднование на улице. И конечно же, Алекс встретил там множество своих знакомых. И конечно же, все его приветствовали, все его поздравляли, все были рады его видеть, и он был рад каждому. И снова было шампанское, и были объятия, и были тёплые и добрые слова, и было всё, чему и полагается быть в хороший Новый год. И конечно же, Алекс мгновенно сделался душой компании, он много и красиво говорил, шутил, смеялся, и время от времени с какой-то внезапной радостью ловил на себе восхищённые взгляды своей незнакомки. И эти взгляды его приободряли. И он сам искренне любовался ей, такой чистой, юной и красивой. И всё больше прирастал к ней душой. И даже думать не хотел о том, что утро наступит неизбежно, что поезд уйдёт по расписанию, и уж тем более о том, что никогда не знаешь, кого доведётся снова повстречать в этой жизни, а кого — нет. Всё будет потом. А сейчас он с головой ушёл в сиюминутность. И даже его вечный спутник, мелкий бес, видя его такого, воздерживался от всяческих комментариев. Сейчас они были излишними. Всё будет потом.

И потом наступило. Вместе с рассветом. Когда уличные фонари начали гаснуть по одному, а люди позёвывать и потихоньку разбредаться по домам.

Увидев, как стремительно пустеет площадь, Алекс, собравшись с духом, спросил девушку как можно более небрежным тоном:

— Ну что ж, утро наступает. Когда отходит ваш поезд?

Та в ответ поневоле печально вздохнула — всегда жаль расставаться с праздником.

— Поезд ранний. Осталось всего два с лишним часа.

— Что ж, два так два. Тогда пойдёмте к вокзалу пешком. Успеем.

— Точно успеем?

— Точно.

Весь обратный путь они прошли молча, мысленно прощаясь. Её рука ещё была в его руке, но они уже незаметно и неуклонно отдалялись друг от друга, и каждый думал о своём. И каждый — о невесёлом. И обоим было несладко, ведь почему-то от любви и от ненависти, для которых, по большому счёту, нет оснований, труднее всего избавиться. А когда ещё и вовсе не хочется избавляться…

Через какое-то время — кто его считал — на горизонте замаячил вокзал. При виде его Алекс вздохнул, посмотрел на свою случайную незнакомку, встретил точно такой же взгляд — и опять ничего не сказал, только подумал, что временами собственная заурядность заставляет нас упускать своё, отрекаться от счастья. Больше всего сейчас ему хотелось бы подхватить её на руки и унести с собой куда угодно, но он понимал, что это немыслимо. И от этого ему было невыносимо.

Войдя в здание вокзала, они разняли руки. Она отправилась в кассы, он — в камеру хранения. Там чуда не произошло — камера оказалась открытой, и чемодан был выдан ему на руки незамедлительно. Оставалось только одно — дойти до перрона.

На перроне, уже у входа в вагон, Алекс, бодрясь из последних сил, сказал своей даме:

— Ну что ж, вот вам и карета. Езжайте с Богом и простите, если что не так. А если вдруг снова окажетесь у нас… Запишите мой телефон, я буду рад вашему звонку в любой миг.

— Знаете, — ответила девушка после краткого размышления, — не обижайтесь, но я не буду его записывать. Вы лучше поверьте в чудо. Если оно произойдёт и мы снова встретимся, значит, это неспроста. Если же нет — то вы навсегда останетесь в моей жизни одним из самых лучших воспоминаний. Давайте так поступим.

Чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием, поэтому в чудо верить необходимо. Осознав это через какой-то краткий миг, Алекс только вздохнул и молча кивнул головой. Ему нечего было возразить, ему нечего было сказать, да и говорить ничего нельзя было — голос мог предательски дрогнуть, а уж хуже этого, наверное, нет ничего. Поэтому он только кивнул в ответ и помог девушке подняться по ступенькам вагона. Ещё минуту он смотрел на неё сквозь вагонное стекло, а потом поезд тронулся — и пошёл всё быстрее и быстрее, унося от него только что обретённую прекрасную незнакомку. Унося надолго. Навсегда.

«Вот и всё, — печальным тоном резюмировал вечный попутчик мелкий бес, сам огорчаясь не меньше Алекса. — И что теперь?..»

А что теперь… Если бы знать… Ничего не ответив своему приятелю, Алекс молча развернулся и пошёл к выходу в город, глядя перед собой невидящими глазами. А в голове его зазвучали полузабытые, где-то когда-то услышанные строчки:

Очередной заплёванный вокзал

Меня встречает, как зловонный выдох,

И выход в город здесь — совсем не выход,

А вход в одну из неметёных зал[2].

«Боже мой… — проносилось у него в голове. — Какая девочка… Умная, милая, добрая… И вот — едет сейчас к своему супругу-алкоголику, который наверняка валяется пьяный — а как же иначе в Новый год! — и даже мычать не в состоянии. И сын с ним всё равно что без присмотра. А я с таким удовольствием попросил бы её остаться здесь, с собой — но как? И сына забрали бы… Да куда… Дома жена… Да что жена… она сейчас спросит, где я шлялся в Новый год, закатит мне истерику и скандал, а я даже внимания не обращу. Ни на жену, ни на скандал. Не до скандала мне… Но как же так? Я же сам не заметил, как к ней прирос. Мгновенно, за один вечер. Вот где половинка-то моя оказалась… И уехала. И я не то что адреса, даже имени её не знаю. Не сказала. И всё. И никаких концов. Ни имени, ни адреса, ни телефона… Не найти. Разве что… Как она сказала? Надеяться на чудо? Да, сейчас, пожалуй, только это и остаётся. Только чудо. Господи, где же оно, это чудо? Как его дождаться? Как до него дожить? Не даёт ответа… Боюсь, что и не даст. Что остаётся? Ждать. Или искать. Но где искать, кого искать? Ох, и влип же ты, братец…»

Мелкий бес молча и сочувственно сопел ему в ухо.

Вернувшись домой, Алекс увидел то, что и ожидал — сначала недоумевающую, а потом возмущённую жену. Услышал он тоже то, что и ожидал — сначала расспросы, затем истерику и попытку скандала, разбившуюся о его безразличное молчание. Поняв, что скандал не состоится, жена махнула рукой и надолго обиделась на него — прежде всего за безразличие. Несколько последующих дней он ходил как в воду опущенный — грустный, печальный и молчаливый. Друзья не узнавали вечного балагура и весельчака, беспечнейшего в мире человека. На все расспросы он ничего не отвечал, и вид у него был такой, словно он к чему-то готовится, к какому-то значительному поступку, словно он куда-то собирается, но никак не может решиться. Иногда было заметно, что он словно ведёт с кем-то мысленную беседу — но никто не мог даже представить, что он беседует с мелким бесом — единственным, кто так же, как и он, видел и наблюдал его незнакомку. Жена сначала подозрительно косилась на него, а потом начала всерьёз задумываться о психотерапевте. Иными словами, прежний, так хорошо известный всем Алекс исчез, а возникший на его месте человек был просто пугающе на него не похож. От такой внезапной метаморфозы всем окружающим впору было шарахаться. Да что там говорить — некоторые и шарахались.

Всё это должно было чем-то закончиться, но закончилось ничем. Финал истории до банального прост: однажды Алекс в своём ныне обычном рассеянном расположении духа вышел прогуляться на улицу — и не вернулся.

[1] Имеется в виду этимология данного слова. Слово «галиматья» — производная от имени парижского доктора Галли Матье (XVII век), который лечил своих пациентов смехом, и на процедурах рассказывал им всяческую чушь, не вызывающую никакой иной реакции, кроме безудержного хохота. Другими лекарствами он не пользовался. По отзывам современников, его лечение было очень популярным. Значит, помогало.

[2] Стихи Александра Кириленко.