Участник 6

Десять лет прослужил отец Григорий на приходе. А в середине 1930-х беда не обошла и его дом. Первой «весточкой» была попытка арестовать его по подозрению в хранении золотых и серебряных монет. Тогда, в 1932 году, его отпустили за бездоказательностью обвинения, но в 1935-м взялись за него уже по-настоящему. Ничтожный повод, неосторожность: на квартире у одного священника в Кинделино встретились за чаем шесть священнослужителей. В разговоре коснулись колхозной темы. Последовал донос и тюремное заключение в Свердловске. «Информатором» оказался сын хозяина.

Обвинения пришлось ожидать месяц. Тишайший отец Григорий, который на вопрос о вступлении в колхоз обычно отвечал: «Смотрите сами», был привлечен к суду как «участник контрреволюционной группировки из числа духовенства», замеченный «в нелегальном сборище» и занимавшийся «контрреволюционной пропагандой». «Уликой» против него послужило то, что он напоминал своим прихожанам о соблюдении православных праздников. В ходе показательного процесса отцу Григорию был задан идеологический вопрос: «Что будет с духовенством по окончании пятилетки?» Безыскусно прозвучало тогда его слово: «На все воля Божия».

И вот приговор именем РСФСР от 1 ноября 1935 года, вынесенный спецколлегией Свердловского облсуда: «Ахидова Григория Григориевича по 2-й ч. ст. 58−10 УК лишить свободы на шесть лет"

Лагерь на Дальнем Востоке, тифозные бараки, нечистота, «норма», висевшая как дамоклов меч, и жестокая цинга.

На руках матушки Надежды были трое детей — от 5 до 12 лет. После ареста отца Григория семью выставили из дома, не позволив даже взять книги, среди которых самыми ценными были духовные.

Добавленный ему срок истек, но освобождать его не спешили. Последовала ссылка в Среднюю Азию, в Ташкент.

Окончилась Великая Отечественная, в августе 1945-го изможденным физически отец Григорий вернулся в Пермь, а в сентябре его уже ожидало назначение от архиепископа Александра (Толстопятова). Настоящий подарок — село Кольцово неподалеку от Перми.

Жители села полюбили отца Григория не только за его смирение и простоту — в напряженные дни сельских работ он, например, вместе со всеми выходил в поле, но и за особую благоговейность и усердие к службе.

С 1947 года в отношениях между государством и Церковью началось новое охлаждение. Совет по делам Русской Православной Церкви проявлял особенную озабоченность в связи с восстановлением паломнических центров. А год спустя Совету удалось добиться официального запрета на совершение крестных ходов к святым источникам и на совершение служб. Тогда-то отец Григорий и попал «под окуляр» пермского уполномоченного П.С. Горбунова.

В 1959 году отца Григория постоянно вызывали в Пермь для бесед; один за другим следовали циркуляры: «не привлекать молодежь», «не организовывать паломничества на источник», «прекратить читать проповеди и вести беседы об иконе Николая Чудотворца"

В епархии давно понимали, к чему идет дело, и преосвященный Павел (Голышев) по совету патриарха Алексия заблаговременно перенес икону святителя Николая в кафедральный собор Перми, а при встречах с уполномоченным заступался, насколько это было возможно, за настоятеля кольцовского храма.

После смещения отца Григория с прихода в Кольцово источник в «Никольской пустоши» был осквернен, а в 1960 году его разрыли бульдозером. Регулярные службы в Никольском храме прекратились, в 1961-м он снова был закрыт, сняли кресты и купола, с трудом восстановленная колокольня была разрушена. В 1970-е на развалинах святыни был устроен пионерлагерь, а потом — интернат для душевнобольных. Лишь в 1990-е годы усилиями сестер Успенского женского монастыря святое место было восстановлено. Возобновилась и традиция совершения службы в честь местночтимой иконы святителя Николая — 24 июля.

Отца Григория восстановили, направив в тихую Добрянку, где он прослужил еще десять лет, с 1966 года, а затем перевели в церковь Илии Пророка в поселке Юг.

В последние годы отец Григорий очень страдал физически. Напомнили о себе и зимы на лесозаготовках, и другие лишения. Однако он по-прежнему сам ходил по приглашениям, исповедовал, причащал и даже по заведенному в семье обычаю ежедневно кормил птиц.

На последнем отрезке служения Господь послал ему верного помощника — отца Петра Шошина, и за будущность своего храма батюшка мог быть спокоен.

К отходу отец Григорий подготавливал себя задолго постом, исповедью и частым принятием святых Христовых таин. Как-то в беседе с сыном, размышляя о переходе, он произнес: «За мной, наверное, мама придет». Маму его звали Агриппиной. В начале июля 1986 года сын батюшки, служивший священником на Кавказе, получил вызов из дома: отцу Григорию становится хуже день ото дня. Без промедления собрался, 5 июля был в Перми, а оттуда поехал в Юг.

С любовью простились, и сын вычитал отходную. 6-го, в день памяти мученицы Агриппины, небесной покровительницы его матери, отец Григорий тихо жестом преподал благословение и отошел под чтение молитвы.