- Хорошо управляли ЗИСом?
- Я хотела поступать в лётное училище, но не получилось, – вспоминает Варвара Филимоновна. – А когда мама узнала, что собираюсь быть шофёрам, сильно меня отругала, но я настояла на своём. На курсах водителей были 32 девушки, в итоге остались только восемь.
- Машину знаю, как свои пять пальцев. Ещё права сохранились. Любила свою работу. Теперь же всё на автоматике. А тогда колеса накачать надо было руками, чтобы перелить бензин, нужно было втянуть его ртом через шланг. Захочешь ехать – сделаешь что надо и не надо. Я бы и сейчас поехала. Помню все Правила дорожного движения. Только не желаю никому: ни вашим детям, ни правнукам, чтобы испытали то, что мне пришлось на фронте. Пережила такие, что мало какое живое существо испытало. Всю войну под открытым небом проработала. Теперь заставь кого-нибудь так жить – будет плакать. А мне куда пойти, кому пожаловаться можно было? А никому…
- Расскажите про военный госпиталь?
До меня там работали три санитара. Они все удрали в госпиталь. Но ничего не поделаешь. Привозили раненых, я их обмывала, перевязывала. Грела воду в кастрюле на плите, сложенной из кирпичей. Помню, зимой пошла брать воду в Днепре. Раз взяла, второй. Тут подбежали минёры, спрашивают: «Кто к реке ходил?» «Я ходила», – отвечаю. «Ты что, сдурела?! – закричали они. – Тут же всё заминировано».
Помню, принесли молодого парня. У него грудь осколкам разорвана, видно было, как сердце пульсирует. Он мне шептал: «Я студент, сам из Красноярска. Напишите моей маме». Вот такие дела. Большинство раненых не хотели ехать в госпиталь, потому что их могли потом отправить в пехоту. А там смертность была намного выше, чем в зенитном полку.
–Попадали ли вы под обстрелы?
Как-тэ мы стояли на Смоленщине. Подлетел самолёт и давай бомбы сбрасывать. Осколки летели такие, что будь здоров. И один как рубанул нашего офицера. Да так, что внутренние органы его на дереве повисли. Мне повезло, только землёй присыпало.
А то пришёл к нам новый старшина, молодой хлопец. Не понимал ничего. Завёз нас в какую-тэ глушь на новые позиции. Семь машин пригнал. Только солдаты попрыгали на землю, как по нам открыл огонь снайпер. Я с двумя медсёстрами и фельдшером Катей, у которой в Казани трое детей остались с мужем, работавшим на заводе, бросились в яму. Начальника штаба сразу убило. Ещё человек пять ранило. Выждав время, я выскочила вместе с девочками из ямы и бежать. С нами ещё женщина лейтенант была. Но по нам снайпер не стрелял, наверное, потому что мы девушки. На поле нас подобрала машина. Километров семь я ехала на подножке. Прибыли к своим. У меня пальцы так затекли, что еле отцепилась от дверцы ЗИСа. Упала и лежу. Командир полка подходит, спрашивает: «Где вы были?» А я ему, обессиленная: «А я знаю, где мы были?»
– Наш полк почти всегда располагался от передовой в двух километрах. Постоянно слышала взрывы. Были и в окружении, из которого нам помогла выйти пехота. Зенитки остались на позициях, а людей вывели.
– Были ухажёры на фронте?
– Если бы ко мне кто-то привязался, я бы его мигом в штрафную роту отправила. А там страшно. Не трогал никто. Я сильно ругалась. Говорили – глупая. А я таких за грудь трясла: «Я тебе покажу глупую!» Даже в воздух ночью из винтовки стреляла, когда на посту охраняла автомобили. Солдаты, видимо, решили покататься, а я не разрешила.
– Может, на войне какая-то косметика у вас была?
- Сейчас же! Я от природы была такая румяная, что говорили: «Ты что, красишься?» Помню, с бани вышла. Дело было ранней весной. Стоят мужчины, спрашивают: «Чем это ты так щёки нарумянивала?» А я им: «Вы что, сдурели? Где я эту краску возьму?»
- Воды холодной из Днепра принесу, помоюсь – и будь здоров. Это было лучше всякой косметики. На фронте я не пила, не курила. Меня уважали как человека.
– Не хотелось на фронте иногда платье надеть?
– Ага, чтобы запутаться да упасть. Мне ж надо было на машину залезать в кузов, семь сумок пятикилограммовых с медикаментами на позиции таскать. Пока дойдёшь, под ботинками обмотки намокнут, а потом в них же и спишь всю ночь, сушишь на ногах.
– Где вы встретили 9 мая? Как думаете, благодаря чему мы победили?
- Встретила Победу в Пруссии в городе Инстербург (ныне Черняховск, Калининградская область). Танцевали, стреляли, эй!
– Победили благодаря верности, верности Родине. Родина есть Родина. Мой отец в Первую мировую войну был в плену пять лет и когда вернулся домой, сказал: «Никуда никогда не уезжай. На своей Родине живи». Два моих брата были на фронте. Один не вернулся. Муж в разведке всю войну пришёл, получил тяжёлое ранение. Так что все в моей семье нашу страну защищали.
- А фашисты звери были большие. Я вам скажу, они нехорошие. Фашисты и сейчас в мире есть, только маскируются.