Нас война отметила меткой особой

Война, отгремевшая почти семьдесят пять лет назад, подобно гигантскому взрыву, разметала и уничтожила огромное количество жизней, прошлась по судьбам многих и многих людей. Нет ни одной семьи в нашей стране, которую так или иначе не затронула бы эта страшная трагедия. Тем важнее становятся для нас свидетельства тех, кто остался в живых, тех, кто возвратился из самого пекла, чтобы рассказать другим, какая она, война, изнутри. И тогда из этих осколков воспоминаний, словно из пазлов, быть может, когда-нибудь сложится полное представление о том, каким должен быть мир и что нужно для того, чтобы его сохранить.

Вот так и в жизни моего прадедушки Анатолия Сергеевича Лопатина, родившегося в 1925 году в деревне Крыловское Яхреньского сельсовета Подосиновского района Кировской области, было не ясно, что ждёт впереди, когда в сорок третьем году мальчишка, которому едва исполнилось восемнадцать, получил повестку на фронт.

Сначала молоденьких солдат направили на сборный пункт в село Слободское, а затем Анатолия определили в учебную часть Кинешмы. Тогда, в самом начале сорок четвёртого года, по фронтам ходили упорные слухи, что отступающий к западным границам противник в отчаянии готов применить химическое оружие, и в этом городке Ивановской области формировались батальоны химзащиты.

К счастью, фашистская Германия воздержалась от химической войны, и, когда это стало ясно, бойца переквалифицировали в сапёра-подрывника. В этом качестве он и попал на первый Белорусский фронт в часть, базирующуюся в Барановичах.

Между тем война катилась всё дальше на запад. Осенью сорок четвёртого года она проходила уже по территории Польши. Однажды командование поставило перед их частью задачу: провести диверсионную операцию. Требовалось подорвать мост, находящийся в тылу противника. В составе группы, ушедшей выполнять это задание, оказался мой прадедушка. Стоял октябрь, бойцы продвигались по территории противника, шли по болотистой местности скрытно, но не меньшую опасность представлял и артобстрел фашистов. Молодому минёру Анатолию Лопатину не повезло. Группа не так глубоко продвинулась от линии фронта, как совсем неподалёку раздался взрыв, и Анатолий почувствовал резкую боль в правой ноге. Четверо бойцов остановились и стали обдумывать дальнейший план действий. Выходило, что подобный поворот событий ставил крест на успехе операции, но возвращаться назад, не выполнив задания, тоже нельзя. Тогда лейтенант принял решение и сказал: «Мы тебя оставим здесь и пойдём дальше втроём, а на обратном пути заберём. Другого выхода я не вижу.» Выбрав место посуше, бойцы забросали Анатолия ветками и ушли в неизвестность, ему же осталось только ждать и надеяться на лучшее. Оказавшись один, он стал рассматривать рану. Положение было отчаянным: сапог полон крови. Судя по всему, раздроблена кость. Осколок, вырвавший изрядную часть кармана, скорее всего, занёс в рану инфекцию. Утешало лишь то, что лежавшая в кармане тулупа граната «лимонка» не разнесла его тело на куски, хоть и потеряла часть корпуса от чиркнувшего её осколка. Лежать дальше, корчась от боли, становилось бессмысленно, ведь он не раз видел: после того как в тыл противника уходили подрывники, от них больше не было ни слуху ни духу. Вернулись ли тогда с задания его боевые товарищи? Об этом прадедушка уже никогда не узнает.

Решил как-то выбираться. Однако любое неосторожное движение вызывало резкую боль. Чтобы зафиксировать ногу в суставах, требовалось наложить хотя бы подобие бандажа, и вот тут (как и в случае с неразорвавшейся «лимонкой») в очередной раз ему здорово повезло. Неподалёку, метрах в пяти, он обнаружил связной немецкий кабель, к счастью, нашедшийся для него именно здесь в эти роковые часы и минуты. Превозмогая от боли, Анатолий докатился до кабеля и срезал около десяти метров провода. Раненый боец хорошо понимал, что обрыв на линии противник обнаружит в считанные минуты. Анатолий перекатился в кусты и стал ждать. Минут через десять появился немецкий связист, внимательно осмотрелся вокруг, быстренько залатал линию и поспешно исчез. Как только опасность быть обнаруженным миновала, прадедушка занялся бандажом. К счастью, у него оказался нож, которым он нарезал ивовых прутьев, затем стиснув зубы от боли, стал накладывать их в качестве шины на ногу. Крепко, как только мог, он приматывал прутья к ноге доставшимся от фрицев подарком и прикидывал в уме свои шансы остаться живым. Ползком, с интервалом между передышками в десять метров, он двинулся в сторону нашей передовой. В глазах темнело от боли, но пока силы были, солдат жил надеждой на свою счастливую судьбу. Где-то на нейтральной полосе он окончательно потерял сознание, очнулся уже в медсанбате. Кто и как его подобрал, он выяснить потом уже не смог. Сюда то и дело приносили раненых, у их провожатых почти никто никогда не спрашивал, что случилось с бойцом. Шла война – и этим всё было сказано.

Ранение оказалось настолько сложным, что вылечить до конца медики его так и не смогли. В результате одна нога оказалась короче на восемь сантиметров. Таким он и вернулся в Крыловское. Ему было всего девятнадцать лет. Так и пришлось отдать войне эти восемь сантиметров ноги, но кто знает, быть может, за них судьба ему отмерила куда более долгий срок жизни. Мой прадедушка умер 12 мая 2018 года, прожив 92 года.

Победа ковалась не только оружием, но и судьбами конкретных людей. Маленькие и Великие подвиги миллионов наших сограждан стали составляющей нашей общей Победы!

Савина Ульяна