Поэтам и прочим, но больше - поэтам
Кто кончил жизнь трагически - тот истинный поэт,
А если в точный срок - так в полной мере.
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же - в петлю слазил в "Англетере".
А в тридцать три Христу... (Он был поэт, он говорил:
"Да не убий!" Убьешь - везде найду, мол.)
Но - гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и ни о чем не думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37. Коварен бог -
Ребром вопрос поставил: или - или.
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.
Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно.
А в тридцать семь - не кровь, да что там кровь - и седина
Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться? В пятки, мол, давно ушла душа?
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души.
На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е".
Укоротить поэта! - вывод ясен.
И нож в него - но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр!
Томитесь, как наложницы в гареме:
Срок жизни увеличился, и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
1971
For poets and others, but mostly - for poets
A tragic end - is every poet's fate,
And if the timing's right – that poet's rare.
At twenty-six, one faced a gun, dismayed,
Another - found a noose in "Angleterre."
Then, there's Christ, at thirty-three... (He said:
"Thou shall not kill!" – just try, I'll hunt you down)
They crucified him to suppress the threat,
Or he'd keep writing, preaching to the crowd.
The number thirty-seven's just as cruel,
I'm sobered up, recalling what's been done:
Great Pushkin picked this number for a duel
And Mayakovsky's temple hit the gun.
Let's stay on thirty-seven. God, the tyrant -
He put it bluntly: take your pick, right now.
On this frontier, we lost Rimbaud, and Byron,
Though modern poets passed it by somehow.
The duel did not take place or got delayed,
And they were crucified at thirty-three but barely.
No blood was spilled, only their hair turned gray
At thirty seven, - they were treated fairly.
"Your heart sank to your feet? You're too afraid?"
Have patience, all you psychos with caprices!
These poets walk, with heels against the blade,
And cut their barefoot hearts to bits and pieces.
The long-necked poet's gained too much appeal.
So cut him short! – the resolution's wise.
They stab him - but he's glad to feel the steel,
He posed a danger, so he paid the price.
You, numerologists, who think you know the day,
Scared like the concubines in harems, in denial!
The life expectancy has grown, and let us pray
That poets' deaths will be postponed awhile.
1971