У меня в Москве - купола горят!
У меня в Москве - колокола звонят!
И гробницы в ряд у меня стоят, -
В них царицы спят, и цари.
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится - чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе - до зари!
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю -
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари...
Но моя река - да с твоей рекой,
Но моя рука - да с твоей рукой
Не сойдутся. Радость моя, доколь
Не догонит заря - зари.
7 мая 1916
Here, in my Moscow, - cupolas shine.
Here, in my Moscow, - church bells chime.
And the tombstones, here, all stand aligned, [2]
Tsarinas sleep there, and tsars.
You wouldn’t know, but in the Kremlin, at dawn,
One breathes easier – and just here alone!
You wouldn’t know, but in the Kremlin, each dawn,
I pray to you - until dusk.
And you stroll along your Neva River, slow,
While I stand alone where my Moskva flows.
With my head bowed low, I watch the blurry glow -
Streetlamps in the dusk.
With my whole insomnia, I’m in love with you,
With my whole insomnia, I am harking you,
While the sextons awake in the Kremlin to
Carry out their morning tasks.
But, my love, my river – with your river still…
But, my love, my arm – with your arm, I feel,
Will not come together, at least, until
Dawn catches dusk.
May 7, 1916
[1] “Here, in my Moscow...”, “They thought – a man!...”: These poems were part of a 16-poem cycle dedicated to the poet A. A. Blok (1880-1922).
[2] “And the tombstones…”: Refers to Archangel Cathedral, at Kremlin, the burial place of the Moscow princes and tsars.