Луна освещает карнизы,
Блуждает по гребням реки…
Холодные руки маркизы
Так ароматны-легки.
«О принц! — улыбаясь, присела, —
В кадрили вы наш vis-à-vis», —
И томно под маской бледнела
От жгучих предчувствий любви.
Вход скрыл серебрящий тополь
И низко спадающий хмель.
«Багдад или Константинополь
Я вам завоюю, ma belle!»
«Как вы улыбаетесь редко,
Вас страшно, маркиза, обнять!»
Темно и прохладно в беседке.
«Ну что же! пойдем танцевать?»
Выходят. На вязах, на кленах
Цветные дрожат фонари,
Две дамы в одеждах зеленых
С монахами держат пари.
И бледный, с букетом азалий,
Их смехом встречает Пьеро:
«Мой принц! О, не вы ли сломали
На шляпе маркизы перо?»
6 ноября 1910
Киев
The moon illuminates the eaves,
And skims the crests of waves at night…
The chilly hands of the marquise
Are fragrant, delicate and light.
“O Prince! – she curtsies and exhales, -
“In quadrille, you’re the vis-à-vis,” -
The mask conceals her turning pale
From burning love and ecstasy.
The entryway’s obscured by sloping
Poplar trees and hops that fell.
“Baghdad and Constantinople,
I will win for you, ma belle.”
“You are smiling so rarely,
That I’m frightened in advance!”
The cold pavilion is shady.
“Well then! Maybe, let us dance?”
They walk off and lanterns flicker
On the elm and maple trunks.
Clad in emerald, ladies bicker,
Betting gaily with the monks.
With azaleas, Pierrot,
Smirks and starts a friendly chat:
“Prince! Are you the one who broke
The feather on marquise’s hat?”
November 6, 1910
Kiev