В то время я гостила на земле
Мне дали имя при крещеньи - Анна,
Сладчайшее для губ людских и слуха,
Так дивно знала я земную радость
И праздников считала не двенадцать,
А столько, сколько было дней в году.
Я, тайному велению покорна,
Товарища свободного избрав,
Любила только солнце и деревья.
И осенью, однажды, иностранку
Я встретила в лукавый час зари,
И вместе мы купались в теплом море.
Ее одежда странной мне казалась,
Еще страннее - губы. А слова,
Как звезды, падали сентябрьской ночью.
И стройная меня учила плавать,
Одной рукой поддерживая тело
Неопытное на тугих волнах.
И часто, стоя в голубой воде,
Она со мной неспешно говорила,
И мне казалось, что вершины леса
Слегка шумят, или хрустит песок,
Иль голосом серебряным волынка
Вдали поет о вечере разлук.
Но слов ее я помнить не могла
И часто ночью с болью просыпалась.
Мне чудился полуоткрытый рот,
Ее глаза и гладкая прическа.
Как вестника небесного, молила
Я девушку печальную тогда:
"Скажи, скажи, зачем угасла память,
И, так томительно лаская слух,
Ты отняла блаженство повторенья..."
И только раз, когда я виноград
В плетеную корзину собирала,
А смуглая сидела на траве,
Глаза закрыв и распустивши косы,
И томною была и утомленной
От запаха тяжелых синих ягод
И пряного дыханья дикой мяты,
Она слова чудесные вложила
В сокровищницу памяти моей.
И, полную корзинку уронив,
Припала я к земле сухой и душной,
Как к милому, когда поет любовь.
Осень 1913
Then, at the time, I was a guest on earth
At baptism they had named me – Anna,
The sweetest name for human lips and ears,
The earthly joys for me were so miraculous,
I counted holidays and didn’t stop at twelve,
But one for each day of the calendar year.
Obeying secretive mysterious command,
I chose full freedom for a loyal comrade,
And only loved the sunshine and the trees.
And it was one day during autumn when I met
A foreigner at the deceptive sunrise hour,
We bathed together in the balmy sea.
Her whole attire seemed so strange to me,
Her lips were even stranger. And the words,
Like stars, fell through dark September night.
The slender one, she taught me how to swim
While holding up my body with one hand
So inexperienced upon the breaking waves.
And oftentimes, while standing in blue water,
She spoke to me unhurriedly and softly,
And then it seemed to me that tops of trees
Would rustle slightly, or the sand would crunch,
Or with a silver voice the distant bagpipes
Would sing about the evening of farewell.
But I could not remember what she said,
And often, I’d wake up at night in pain.
As in a dream, I saw her opened mouth,
The smoothness of her hairdo and her eyes.
As if she was a messenger of heaven,
I pleaded of the melancholy girl:
“Do tell me why the memory has faded,
And, torturing so tenderly my hearing,
You took away the bliss of repetition…”
And only once, when I collected grapes
And placed them slowly in a wicker basket,
A dusky woman sat there on the grass,
With braids undone and with her eyelids shut,
And she was languishing and wearied all at once
From spicy breath that reached her from wild mint
And from the powerful aroma of blue grapes,
There she deposited the words of breathless wonder
Into the storehouse of my memory.
And, having let go of the wicker basket,
I fell atop the dry and fragrant earth,
As if to the beloved, when love sings.
Autumn 1913