Прекрасные тифлиски и Амедео Модильяни

В 1898 году в Тифлис приехал молодой немецкий ученый, ботаник, Конрад Рост. В Тифлисе он познакомился с молодой девушкой из древнего грузинского рода Дадиани, княжной Александрой. Матерью девушки была Тамара Чавчавадзе, тоже княжеского рода, сестра знаменитого грузинского писателя Ильи Чавчавадзе. Историю любви и жизни Конрада и Александры подробно описал их внук, Рольф Гросс, опубликовавший книгу о них, «Конрад и Александра», с интересными описаниями жизни конца 19-го и начала 20-го века в Грузии, России и Европе. Она может быть найдена по адресу: http://rolfgross.dreamhosters.com/Texts/KandA-Web2006/KandA-Revised2006.html

В 1911 году, когда Александра Дадиани уже была дипломированным ученым-ботаником, в один из своих приездов в Париж, она встретила свою петербургскую знакомую, в то время уже известную в России Анну Ахматову. Это был период сильного увлечения Ахматовой Амедео Модильяни. Анна Ахматова познакомила Александру с Модильяни, тогда безвестным, бедным художником, жившим в холодной мансарде. Модильяни в то время был так беден, что во время встреч с Ахматовой в Люксембургском саду он однажды не смог заплатить за скамейку и они долго беседовали, сидя на бесплатных скамейках для бедных.

Амедео Модильяни

Необычный для европейского глаза внешний облик Александры привлек художника. Модильяни пригласил дам к себе в мансарду, где у него была мастерская. Это было то время творчества Модильяни, когда он писал обнаженные натуры. Модильяни был страстным, бешено увлеченным художником. И в это время Ахматова была его музой. Он сделал несколько рисунков пером Ахматовой ню, которые только недавно стали известны. Ее несколько загадочный вид, крупные «дикарские» бусы на шее сводили его с ума. Он звал ее египтянкой. Модильяни захотел писать портрет Александры. Вначале она была смущена таким предложением, но Ахматова уговорила ее позировать. Ахматовой природа дала дар предвидения и она чувствовала, что Модильяни – великий.

Натан Альтман. Анна Ахматова

Модильяни. Обнаженная. 1911.

Модильяни сделал портрет Александры, который стал знаменитым. На последнем аукционе Сотби он был продан за 26 миллионов долларов.

Жизнь Александры была нелегкой - она была сослана в Казахстан, в лагеря, и уже в пожилом возрасте вернулась в Грузию. Похоронена в Сагурамо, возле дома Ильи Чавчавадзе.

Строчки из Ахматовой:

«В синеватом Парижа тумане,

И наверно опять Модильяни

Незаметно бродит за мной.

У него печальное свойство

Даже в сон мой вносить расстройство

И быть многих бедствий виной.

Но он мне — своей Египтянке...

Что играет старик на шарманке,

А под ней весь парижский гул,

Словно гул подземного моря,

Этот тоже довольно горя

И стыда, и лиха хлебнул».

В 1917 году выставка художника, содержащая в основном изображения обнаженной натуры, была закрыта полицией. Так случилось, что эта выставка была первой и последней при жизни художника.

Модильяни продолжал писать, пока туберкулезный менингит не свел его в могилу в 1920 году. Пока он был жив, о нем знали только в парижской общине художников, но к 1922 году Модильяни получил всемирную известность.

Примерно в то же время в Париже появилась еще одна тифлиска, Мария Стебельска, полька. Родилась она в Чебоксарах, матерью ее была актриса Мария Воробьева. Позже отец с дочерью, уже без упорхнувшей от него жены, переехал в Тифлис. В Тифлисе Бронислав Викентьевич Стебельски служил в Управлении земледелия и государственных имуществ Тифлисской губернии, заведовал лесничеством в Караязах. Был также председателем Кавказского отдела Императорского общества размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты. Почетными членами этого общества были наместник на Кавказе граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, князь Барятинский, брат композитора Петра Ильича Чайковского, Анатолий Ильич. Среди членов общества также были представители высших кругов губернии. После окончания гимназии в 1907-1908 гг. Мария училась в Тифлисской школе изящных искусств, где преподавали великолепные художники – Оскар Шмерлинг, Луиджи Лонго, Рихард-Карл Зоммер, Генрих Гриневский. Уже с некоторым багажом знаний она уехала в Москву, в Строгановское училище, а затем в «Мекку» всех художников, в Италию, на Капри. Там она попала в окружение Максима Горького, который очень любил давать всем прозвища и назвал ее Маревной, как героиню сказки «Марья-Моревна», переменив одну букву. В Париже, куда она приехала в 1912 году, Маревна сразу попала в легендарный «Улей» —общежитие художников, «Ля Рюш». В «Улье» имелись сотни мастерских, где работали художники со всего мира. В «Улье» царили демократические принципы и Маревна быстро вошла в среду тех художников и писателей, которые тогда, войдя на Монмартр, вышли в вечность.

Амедео Модильяни. Маревна. 1917

"Одно наше появление на улице привлекало всеобщее внимание, – вспоминала она позже. – Впереди – уверенной походкой, размахивая тростью с ацтекскими фигурками, огромный, бородатый Ривера. Дальше я – в розовой широкополой шляпе, отцовской накидке, велосипедных бриджах и черных туфельках. Потом Модильяни – он шел, декламируя строчки из "Ада" Данте. За ним Сутин, раскрасневшийся и сияющий после плотного обеда с возлияниями. Далее – Эренбург с лошадиным лицом, похожий на льва Волошин, Пикассо и Макс Жакоб, один в огромном "пальто кубиста", на голове жокейская кепка, другой – в приталенном пальто, черном цилиндре, белых перчатках и гетрах...". Все они часто бывали в знаменитом кафе"Ротонда", описанном Ильей Эренбургом в его " Годы, люди, жизнь".

Маревна. Завсегдатаи "Ротонды"

Из всего этого обилия талантов Маревна выбрала или он выбрал, мексиканца Диего Ривера.

« Из И. Эренбурга: “Савинков ( тот самый, знаменитый террорист) часто подсаживался к столику, за которым сидела Маревна – так все называли художницу Воробьеву-Стебельскую. Она выросла на Кавказе, попала в “Ротонду” девчонкой; выглядела экзотично, но была наивной, требовала правды, прямоты, честности. Она нравилась Савинкову, но была с ним строга, называла его “старым циником”.

Маревна. На террасе "Ротонды". 1917.

Диего Ривера, Модильяни и Илья Эренбург в студии Ривера. Монпарнас, 1916. Рисунок Маревны

Жизнь парижской богемы того времени прекрасно описана натурщицей по прозвищу Кики.

http://zhurnal.lib.ru/n/nejt_w_s/kikidoc.shtml

Из М. Волошина: “На лето 1915 г[ода] я получил приглашение от Ц[етли]ных поехать на их виллу в Биарриц. [...] Я просил разрешения взять туда Маревну [...] С Маревной меня познакомил Илья (Эренбург. – Ш. Ш.) Это очень чистая, правдивая по природе девушка, но страшно изломанная и измученная и детством, и обстоятельствами жизни...” Зная уже, что ей посвящали стихи и И. Эренбург и М. Волошин, я обнаружила никем не упомянутое стихотворение К. Бальмонта “Мария Моревна”. Именно Моревна, а не Маревна, ибо “...Дочь Моря ль ты? ТЫ богиня ли Лада? /Мария Моревна, услада!

Глаза твои светлы, глаза твои чудны,

Одежды твои изумрудны.

Зовут ненаглядной тебя красотою.

С косою твоей золотою...”

А сейчас заглянем в “Хронику жизни и творчества” Ильи Эренбурга: “Июль 1915. И. Э. постоянно проводит время в Париже в обществе Волошина, Маревны, Савинкова и Диего Риверы... И. Э. пишет посвященные Маревне стихи “В кафе”... Маревна суматошная, всегда в ярких одеждах...”

И. Эренбург пишет: “В 1917 году Ривера неожиданно увлекся Маревной, с которой был давно знаком. Характеры у них были сходные – вспыльчивые, ребячливые, чувствительные. Два года спустя у Маревны родилась дочь Марика... Недавно я встретил в Лондоне Маревну, она рисует, лепит, пишет мемуары. Этот рассказ Ильи Эренбурга относится к концу 1966 года. Умерла художница в 1984 году в Лондоне.»

Добавим еще, что Маревна пробовала себя и как кутюрье. На Всемирной выставке декоративного искусства в 1925 г. в Париже экспонировались шали, гобелены, сумки, пояса, отделки к платьям и пальто художницы Маревны.