Лекция 2. Зарождение цивилизации

Сама река отождествляется с первозданным океаном или хотя бы является его представителем. Так как до истоков Нила египтяне не добрались (как и многие путешественники долгое время не добирались в будущем), сошлись на том, что из этого океана-хаоса, Нуна, являющегося материалом, из которого соткан весь мир, включая богов, река, точнее, её южная, верхняя часть, выбивается в районе первых порогов. Есть ещё северная, нижняя часть Нила, которая «начиналась» в точке разветвления реки на рукава. Короче говоря, в представлении египтян Нил начинался в двух местах, а заканчивался... Физически он, конечно, как мы видим, по сей день впадает в Средиземное море, но, согласно мифологическому видению, Итеру вообще не заканчивается! — а продолжается в потустороннем мире, практически вся география которого также строится вдоль его вод. И, хоть мир этот и остаётся незримым, к нему относится и вполне материальная сторона бытия, а именно западный берег реки: некрополи в основном строились именно там (впрочем, это правило необязательное: основной акцент делается именно на западной стороне (чего? — гриба, как говаривала гусеница из Алисы в Стране чудес; реки, как уже сказал я; или же просто города), так как именно там заходит солнце, временно покидая мир живых и направляясь в страну мёртвых.

Без земледелия и скотоводства у вас не будет шансов построить цивилизацию, но ими всё не ограничивается. Без связей с внешним миром тоже не обойтись, и египтянам очень на руку сыграл выход к Средиземному морю. Перспективы заморских плаваний их, разумеется, не особо волновали восемь-шесть тысяч лет назад, но в будущем они, обещаю, исправятся.

Ведь даже и без далеко идущих планов территория на морском берегу была крайне занимательна. Не доходя до Средиземного моря, Нил, как уже было упомянуто, разветвляется на множество рукавов, образовывая дельту, и там, несмотря на засилье, например, крокодилов, и большое число, на секундочку, болот, жилось тоже очень недурно. В Дельте, например, было сконцентрировано огромное число виноградников и выращивался собственный, отличный от того, что рос южней, вид ячменя. Птиц также ловили там.

С богами в Древнем Египте всё вообще довольно сложно — количество их пугает, а связи между ними запутанны и туманны. Влияние Нила, например, на развитие Египта и египетской мифологии бесспорно, однако не к нему взывают военачальники перед битвой и не у него просят покровительства женщины, мечтающие обзавестись детьми, и не он отнюдь является самой пугающей и неукротимой силой, вызывающей одновременно страх и восхищение. Нил всё-таки удалось подчинить, хоть и говорится в «Поучении Мерикара»: нет реки, что себя обуздать позволит — она разрушает канал, который её сдерживал. Ведь реку хотя бы сдерживал канал, а вот сила, которую даже пытаться укротить бессмысленно, но которая при этом является основой всего мироздания, цельности и правильности мира, принадлежит солнцу, ежедневно поднимающемуся на востоке и заходящему на западе, и солнечным лучам: к ним тянутся колосья ячменя, которым свет и тепло даруют жизнь, но они же несут тот мучительный зной, против которого бессильны опахала из перьев.

Впрочем, солнечный культ в законченном своём виде, централизованный и распространённый на всех жителей древнеегипетской цивилизации, ещё только зарождается — как, впрочем, и сама цивилизация. Отношения между людьми и божеством далёким, неукротимым, таким, что и не подступиться, не очень характерны для примитивных верований. Это просто объяснить на примере: к кому вы скорее обратитесь за помощью — к старосте вашего факультета, декану, директору или сразу к министру магии?

В древних племенах считали, что лучше договориться с ближним, и содействия или защиты часто просили у тотема — животного, по каким-либо причинам им близкого, «родственного», — или у того же духа, живущего в особом для этого племени дереве/водоёме/камне/подставьте_своё. Землепашцы-египтяне, подтверждая это правило, и в раннее, и в позднее время, не обделяли вниманием быка и корову: их внешний вид или хотя бы элементы этого вида имеет одна из самых любимых и почитаемых богинь — Хатхор; бык является ещё одним символом упомянутого уже Осириса, да и в качестве самостоятельного местного божества (поправка: нескольких) также встречается; быком аллегорически называют и властвующего бога, и царя смертных. Эти же животные являются и символом плодородия, поэтому упомянутая ранее женщина скорее обратится за помощью к корове, чем к реке или солнцу: она, разумеется, понимает, что и река, и солнце связаны с цикличностью жизни и плодородием, однако бурёнка — её родная бурёнка, ставшая сверхъестественной защитницей её племени — услышит просьбы скорей.

Мюллер, однако, предлагает и такой вариант: основное значение играли не полезные свойства или роли тех или иных животных, а страх первобытного человека, что «немые животные обладают разумом и собственным языком», непостижимыми для людей, и потому животные эти становятся частью сверхъестественного мира, который в свою очередь вызывает уже благоговейный трепет.

Помимо быка был также баран, и бог с его головой, покровитель гончарного ремесла, Хнум, вскоре займёт далеко не последнее место.

Разумеется, сложно было без почтения относиться к крокодилам — их в Ниле было так много, что казалось, будто не они у египтян дома, а египтяне — у них в гостях; то же касалось, например, гиппопотамов, коршунов, соколов, змей или львов, на которых так любили в последствии охотиться египетские цари. Это, кстати, не мешало им отождествлять себя со львами, а львиноголовые богини играют не менее важную роль, чем рогатые.

И, раз есть божество, значит, есть какая-нибудь культовая часовенка и парочка-другая жрецов, умеющих с этой часовенкой обращаться.

Кстати, про часовенку! Ассман в своей книге «Теология и благочестие ранней цивилизации» пишет, как трепетно относились египтяне к месту культовой постройки, являющейся своеобразным «домом» для божества. Место это, как правило, было одно и то же: то есть, сперва вы отстраиваете храм — с идолом, наосом, ложными и истинными дверьми, колоннами и прочими важными вещами; потом ваши потомки подстраивают к нему несколько новых пилонов и пару-другую дополнительных складов, потому что жрецам богам нужно чем-то питаться, позже, даже если с храмом что-то случается, на этом месте строят новый — и так до тех пор, пока живёт ваша вера. Пример, приведённый Ассманом, касается обнаружения на месте и без того древнего храма в Элефантине следы ещё более древнего, а под ними — вообще седой часовенки, построенной около 2900 года до нашей эры — Египет тогда только-только объединился вообще! Впервые. Но не в последний раз. И я всё ещё стараюсь подвести к этому, ни на что не отвлекаясь.

В итоге у нас есть: божество, вождь-номарх, по представлениям всего остального населения, вероятно, ещё и являющийся родственником этого условного божества (или нескольких), жрец, доносящий до божества людские чаяния и стремления и умиротворяющий его жертвенными подношениями, захоронения, конечно же, ибо люди, включая вождей, смертны, а что ещё? — какие-то укрепления вроде защитных стен, потому что соседи любят заглядывать к вам во двор, дабы проверить, не зеленее ли трава. Да, долина Нила обнесена естественной защитой от врагов, которых нет смысла ещё опасаться (пока), но вы же ведёте осёдлый образ жизни, и у вас есть ваши собственные! родные! добрые! соседи!

А с добрососедством было тяжко. Помимо зелёной травы у соседа может оказаться ещё и корова дородная, и дочка красивая, и место поприятней, так что перед тем, как образоваться хотя бы в два Египта, милые моему сердцу египтяне катали бочки между собой, поэтому у уважающего себя нома было ещё и нечто вроде своего маленького войска, подчиняющегося номарху. А раз ратным делам уделялось столько времени, то и вождь-номарх являлся не только администратором, но и военачальником. Соответственно, без божеств воинственных также не обошлось: в Саисе это была богиня Нейт — лучница, изображавшаяся при этом в виде кузнечика; во многих других городах — божество в образе сокола — Хор и его прочие воплощения; конечно же, бог пустыни, бурь, иногда случающихся гроз, борец с чудовищами — не менее известный, хоть и не столь любимый Сет — он также считается одним из древнейших. По крайней мере, животное, чью форму он принимает, выглядит настолько невнятно, что некоторые учёные полагают, что данный вид уже исчез, а посему сейчас определить, что именно это за зверь, не представляется возможным: варианты разные, но окончательного так и нет. 

Однако несмотря на симпатию к воинственным разборкам, тяга к умиротворению и спокойной созерцательной жизни, возделыванию полей, к заботе о загробной жизни ушедших предков и воспитанию потомков перевесила, и в какой-то — крайне смутный в силу своей давности — период истории встал вопрос об объединении.

Его практические причины весьма прозрачны: где-то удобнее пасти скотинку, где-то — выращивать ячмень; если мы говорим об оросительных каналах, то будет гораздо лучше, когда эта система станет централизованной, как и всё хозяйство в целом — так вести его попросту удобней. Вероятнее всего, в Верхнем Египте об этом смекнули быстрей, убедившись на практике; по крайней мере, утверждается, что именно там, ввиду более тесного, чем в болотистой Дельте, соседства, оценили все плюсы мирного сосуществования и единства, и это же оказалось тем фактором, почему в итоге именно Верхний Египет напал на Нижний и одержал победу.

У древнеегипетского стремления к единству существует ещё и сугубо философский подтекст: любая несправедливость, война,  анархия воспринимаются как нечто абсолютно противоестественное. В каких бы городах египтяне ни жили, каким бы богам ни поклонялись, стремление к, если очень кратко, всеобщей справедливости, для которой также имелось божественное олицетворение — Маат — было таким же общим, как и вера в загробную жизнь. Понятия Маат и её противоположности — Исфет — слишком глубоки и заслуживают отдельной лекции, однако именно хаос и любая нестабильность, характерные, в том числе, и для внутренней государственной раздробленности, ощущаются древнеегипетским обществом максимально болезненно. И, хоть тогда государства как такового ещё и не было, то есть, раздробляться пока было тоже нечему, предположить, что люди предпочитали находиться в состоянии мира и сотрудничества, нежели проводить время за перманентными междоусобными набегами, мы можем вполне.

Итак, две короны объединяются в одну — бело-красную, а правитель этой страны-матрёшки, зовущейся по цвету удобренной почвы Та-Кемет — «Чёрная земля» (как вы понимаете, оригинальностью в наименованиях египтяне отнюдь не блистали), является царём двух внушительных областей. И обе сохраняют свои аутентичные названия: Та-Шемау — Верхний Египет, расположенный на Юге, а Та-Меху — Нижний, находящийся на Севере. В первое время количество номов в той и другой части государства варьировалось, однако на сегодняшний день чаще всего говорят о позднейшей и окончательной цифре — 42: двадцать два нома в Верхнем Египте и двадцать — в Нижнем.

Ни добрососедство, ни военные набеги друг на друга не повлияли на находившихся там издавна местных богов: по большему они так и остались при своих городах. О важности города также говорит в упомянутой уже книге Ассман: как и в незапамятной древности, так и в последствии, перед началом нашей эры, в каждом городе живёт его бог-покровитель — часто вместе со своим семейством. У него есть место поклонения — храм, являющийся также и его условным домом, в который он всегда может прийти, вселившись в собственную статую после проведения жрецами определённых обрядов. Функции, выполняемые этим богом, разумеется, пересекаются с функциями божеств соседних номов — ведь практически в каждом номе считается, что, например, к созданию мира руку приложило именно местное божество. Именно в конкретном номе (напоминаю: их сорок две штуки), в конкретном городе (городов — и того больше) находится то самое место, где бог родился/появился, где началось творение всего остального мира. В этом плане между египтянами почти не возникало противоречий. Противоречия видим мы, когда берёмся за изучение их (да и не только, если честно, их) мифов, ведь они в первую очередь основываются на том, чего нельзя проверить; вера не поддаётся ни объяснению, ни опровержению, и нередко грешит парадоксами. Однако безразличие к внутренним парадоксам в мифологическом мышлении может породить удивительную толерантность к верованиям, существующим параллельно. Их существование не было помехой к объединению и не было причиной периодических распадов Египта.

Однако о том, как это происходило, мы поговорим в следующий раз.

А пока встречайте мои любимые —

Вопросы к лекции:

1. Как вы понимаете слова, что среда обитания в определённой степени характеризует мифологию? (1 балл)

2. Что такое ном? Каково его устройство, насколько это образование является самостоятельным и откуда оно вообще взялось? (1 балл)

3. По какому принципу появлялись культовые божества? Где они «жили», и какое было сформировано отношение к этим местам?  (3 балла)

4. Обладал ли Верхний Египет какими-либо преимуществами перед Нижним, позволившими одержать верх? Зачем вообще понадобилось его одерживать и объединяться? (3 балла)

5. Можно ли построить цивилизацию на абсолютно любой реке? Какими качествами должна обладать подходящая? Достаточно ли только её, или должны быть ещё какие-то факторы, чтобы предприятие по строительству великого государства прошло успешно? (4 балла)

Дополнительные задания:

1. Темы для докладов (15 баллов):

а) «Поиски Нильских истоков»

б) «Отражение Нила в мифологии Древнего Египта»

2. Темы для сочинений (20 баллов):

а) «Я - номарх/жрец/воин/житель нома в эпоху формирования двух государств»

б) «Хочу свою цивилизацию! Список самого необходимого»

Да будете вы живы, здоровы и сильны!