Всеобщую славу Александру принесла победа в Невской битве, которую он одержал в сражении на берегу Невы, близ поселка Усть-Ижора 15 июля 1240 года над шведскими войсками под предводительством Биргера Магнуссона. Целью вторжения шведов было овладение важнейшим участком пути «из варяг в греки», находившимся под контролем Великого Новгорода, завоевание северо-западных русских земель и насаждение там католицизма. Победа в Невской битве не только предотвратила потерю Русью берегов Финского залива, остановив шведскую агрессию на новгородско-псковские земли, но и продемонстрировала талант и силу Александра, как военачальника, за что князь Александр получил почетное прозвище «Невский».
Приморский стражник Пелгуссий, всю ночь наблюдавший за неприятелем перед битвой поведал Александру о своем чудесном видении ранним утром:
«Всю ночь я провел без сна, наблюдая за врагами. На рассвете я услышал на воде «шум страшен» и насад с гребцами. Посреди насада стояли, положив на рамена друг другу руки, святые мученики Борис и Глеб. И рече Борис:
«Брате Глебе! Вели грести, да поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославичу. Увидав дивное видение и услыхав святых мучеников, я стоял трепетом в ужасе, пока насад ушел от очию».
Предание об этом видении, живо описанное в «Повести о житии Святого князя Александра Невского» и легло в основу картины Николая Рериха «Борис и Глеб». По застывшей призрачной реке плывут в челне святые князья, вознося молитвы Высшему заступнику. Силуэты их фигур четко виднеются на фоне сияющей голубовато-золотистой радуги, идущей от нимбов страстотерпцев и насыщающей пространство благодатью.
«Свете тихий» исходит от образов мучеников. В замершей природе – величавая торжественность и ясный покой. В живописном строе полотна Рерих широко использует любимое сочетание синего и желтого тонов, данное в сложнейших градациях (от нежно-голубоватых до лиловых, от прозрачно-лимонных до золотистых) оттенков, передающих явление чуда. В картине Рерих через аллегорию обращается к людям с идеями любви и добра, с призывами к миру. Произведения, созданные в годы Великой Отечественной воны, звучали особенно убедительно, ведь Россия вступала в новую справедливую войну за независимость своего Отечества. Опираясь на фольклорную традицию, мастер представил на своем красочном и насыщенном колориту полотне одухотворенные, полные внутренней силы образы Бориса и Глеба.
Оборона Родины для Николая Константиновича Рериха – это не только ратный и духовный подвиг защитников, но и невидимая помощь небесных сил. Художник обращается к образам первых русских святых Бориса и Глеба – младших сыновей князя Владимира Святославовича, убитых старшим братом Святополком в 1015 году и ставших после смерти вместе с другими страстотерпцами во главе Небесного воинства, защищающего Землю Русскую от ворогов.
«Вы наше оружие, земли Русской защита и опора, мечи обоюдоострые, ими дерзость поганых низвергаем», – повествует «Сказание о Борисе и Глебе». Существует предание и о том, что в очень опасные для Руси моменты появлялась на Днепре ладья со святыми, спешащими на помощь.
Перед битвой по принятому обычаю воины собрались у собора Святой Софии. В храме окруженный смятенным и плачущим народом Александр умолял Бога даровать помощь правому делу. Упав на колени перед алтарем князь излил свою душу в горячей молитве.
Художнику Михаилу Нестерову был заказан образ Святого Александра Невского для иконостаса, строившегося в Петербурге храма Воскресения Христова.
На эскизе к этому образу, позднее воплощенному в мозаике, Александр Невский изображен молящимся накануне Невской битвы. В облике Святого князя Нестеров акцентирует не воинскую доблесть, не богатырство, а его смирение перед волей Божией, готовность к покорному исполнению возложенного на него долга.
И утирая слезы с одушевленным и бодрым видом Александр вышел к своей дружине. Кратко, но исполнено силы и веры было слово, с которым юный князь обратился к дружине:
«Братья! Не в силах Бог, а в правде! Иные — с оружием, иные — на конях, а мы Имя Господа нашего призовем!»
Александра и дружину на битву благословил новгородский архиепископ Спиридон. Для художника Федора Солнцева, посвятившего свою жизнь изучению русских древностей, на акварели «Александр Невский принимает благословение перед боем со шведами» было важно исторически точное воспроизведение деталей — доспехов, оружия.
Новгородскому князю Александру Биргер послал такое письмо:
«Если хочешь противиться мне, то я уже пришел. Приди и поклонись мне, проси милости и дам ее, сколько захочу. А если воспротивишься мне попленю и разорю всю и порабощу землю твою и будешь мне рабом ТЫ и сыновья твои!»
Но надменный вызов не смутил юного князя. Богатырские силы проснулись в нем. Он «разгорелся сердцем». Вот он, великий подвиг на который зовет его священный долг! Ранним утром, скрытно подобравшись к лагерю, новгородская дружина напала на неприятеля. В гуще боя, в первых рядах находился молодой князь Александр. Он распоряжался как полководец и дрался как простой воин.
В самый разгар яростной сечи произошла схватка двух предводителей противоборствующих сил. С неукротимой отвагой Александр бросился на Биргера и «возложил печать ему на лицо», как написано в «Повести о житии Святого князя Александра Невского».
И именно этот кульминационный момент изобразил на своем эскизе к мозаике Николай Рерих в 1904 году. Колористическая гамма отличается красотой цвета, ярко выраженной декоративностью. На ней еще не святой, но уже увенчанный нимбом Александр на белом коне, в сияющей броне и пурпурном плаще сошелся на копьях с противником в полном рыцарском облачении.
Графическая чёткость контуров, плоскостное изображение фигур, чистота цвета придают произведению монументально-декоративный характер.