Этап 8. Седьмая вода на киселе

Анне Ахматовой

Мне кажется, я подберу слова,

Похожие на вашу первозданность.

А ошибусь, — мне это трын-трава,

Я все равно с ошибкой не расстанусь.

Я слышу мокрых кровель говорок,

Торцовых плит заглохшие эклоги.

Какой-то город, явный с первых строк,

Растет и отдается в каждом слоге.

Кругом весна, но за город нельзя.

Еще строга заказчица скупая.

Глаза шитьем за лампою слезя,

Горит заря, спины не разгибая.

Вдыхая дали ладожскую гладь,

Спешит к воде, смиряя сил упадок.

С таких гулянок ничего не взять.

Каналы пахнут затхлостью укладок.

По ним ныряет, как пустой орех,

Горячий ветер и колышет веки

Ветвей, и звезд, и фонарей, и вех,

И с моста вдаль глядящей белошвейки.

Бывает глаз по-разному остер,

По-разному бывает образ точен.

Но самой страшной крепости раствор —

Ночная даль под взглядом белой ночи.

Таким я вижу облик ваш и взгляд.

Он мне внушен не тем столбом из соли,

Которым вы пять лет тому назад

Испуг оглядки к рифме прикололи,

Но, исходив от ваших первых книг,

Где крепли прозы пристальной крупицы,

Он и во всех, как искры проводник,

Событья былью заставляет биться.

1929 г.

Снежок

Ты в меня запустила снежком.

Я давно человек уже зрелый.

Как при возрасте этом моем

Шутишь ты так развязно и смело.

Снег забился мне за воротник,

И вода затекает за шею.

Снег мне, кажется, в душу проник,

И от холода я молодею.

Что мы смотрим на снежную гладь?

Мы ее, чего доброго, сглазим.

Не могу своих мыслей собрать.

Ты снежком сбила их наземь.

Седины моей белой кудель

Ты засыпала белой порошей.

Ты попала без промаха в цель

И в восторге забила в ладоши.

Ты хороший стрелок. Ты метка.

Но какой мне лечиться микстурой,

Если ты меня вместо снежка

Поразила стрелою амура?

Что мне возраст и вид пожилой?

Он мне только страданье усилит.

Я дрожащей любовной стрелой

Ранен в бедное сердце навылет.

Ты добилась опять своего,

Лишний раз доказав свою силу,

В миг, когда ни с того ни с сего

Снежным комом в меня угодила.