Герой России, спецназовец Бердской бригады Иван Ануреев:

«Выжил, чтобы быть, а не казаться»

  Рядовому Ивану Анурееву было двадцать лет, когда Президент РФ Владимир Путин вручил ему Звезду Героя России. Сибиряк убежден, что эта высокая награда дана не только ему, но всем спецназовцам, благодаря которым разведгруппе удалось продержаться в том страшном бою под Серноводском,  когда он, радист, смог наладить связь и вызвать подмогу.

 Герой России Иван Ануреев избегает журналистов, он не любитель публичных шоу и показательных выступлений. Но для первой городской газеты «Бердские новости» он сделал исключение: «Для меня Бердск очень много значит, этот город всегда вызывает в моей душе что-то теплое и родное. Я горжусь тем, что служил в Бердской бригаде специального назначения и стал тем, кем я являюсь теперь. У меня много знакомых и друзей из Бердска, с которыми мы испытали разные превратности военной службы».

Только б в армию пойти!

- Иван Валерьевич, все военнослужащие бригады, удостоенные звания Героя России, -  профессиональные офицеры и прапорщики. Лишь вы попали в Чечню, находясь на срочной службе. Расскажите, как Вы оказались в армии, в Бердской бригаде спецназа? 

- То, что я попал в армию, точно не случайность, скорее, это закономерность, а может быть, вообще прописано было где-то сверху. Интерес к военной службе у меня был с самого детства. Хорошо помню, что лет с 4-5 я постоянно ходил в погонах. Я замараю рубашку, и бабушка мне перешивала их на другую одежду. А когда в деревню возвращались ребята - дембеля, мы с бабушкой шли на них смотреть. К сожалению, в селе у нас никаких патриотических клубов не было, и я самостоятельно несколько лет усиленно занимался спортом - баскетболом, волейболом, лыжами. Очень хотелось попасть в армию, причем, в хорошие войска. Однако в самый последний момент, когда я проходил медкомиссию, врачи вынесли неожиданный вердикт: я негоден к армии. Оказалось, у меня какие-то проблемы с позвоночником. Я к военному комиссару: «Ну, давайте порешаем, хоть куда, в стройбат – неважно, чтобы только в армию пойти!». В итоге в 1998 году меня забрали в танковые войска, я благополучно добрался до пересыльного пункта в Оби. Но так получилось, что я пошел спортгородок посмотреть, и группа уехала без меня. И тут проходят два офицера: «А ты кто такой? Откуда? Какая группа? Пойдем, мы тебя проверим». Ну, пошли, они меня погоняли: 5 километров пробежал, на турнике подтянулся  - для меня все это было легко. И офицеры сделали вывод, что гожусь. Я говорю: «А куда хоть гожусь?». И они мне объявляют: «Поедешь служить  в город Бердск!».

Что такое армия, и что такое спецназ, я понял в первые дни, когда стер до крови ноги после пробежек утром, в обед и вечером. Но потихоньку я втянулся, занятия интересные, ребята нормальные. Через некоторое время нас отобрали в группы для учебной подготовки: я попал в  группу, которую направили в учебку Псковской области. Там меня определили на радиста. И, возможно, то, что я овладел в совершенстве этой профессией, мне в дальнейшем очень помогло. Учили там очень интенсивно и хорошо: как управляться радиостанцией в разных условиях, в том числе, в горах. 

И уже потом, будучи в Чечне, если возникала какая-то сложная задача, то говорили: «Пусть сначала Ануреев попробует». Меня вызывали, и у меня все получалось само собой. Благодаря высокой квалификации что ли. А еще у меня характер такой: я дотошный и основательный. Когда подхожу к какому-то делу, которое мне интересно, я вникаю в него до самых мелочей. 

Этот конфликт на плечах вынесла Бердская бригада

- Иван Валерьевич, расскажите о своей командировке в Чечню и роли  Бердской бригады в ликвидации бандформирований.

- Когда в августе 1999 года нам предложили ехать в командировку, я спросил у своих товарищей: «Вы подписали?». «Подписали». «Ну, давайте, тогда я тоже». Понятно, что мы все знали, куда едем. Однако пока на своей шкуре не испытаешь, не узнаешь, что такое война. Сначала мы прилетели в Махачкалу, там прошли отработку различных навыков и адаптацию. А потом нас перебросили в Северную Осетию, где уже практически шли боевые действия. Мы стояли лагерем в Тарском, садились на КАМАЗы, оттуда разъезжались в разные стороны и выполняли там боевые задачи: по обнаружению противника, ликвидации объектов боевиков, добыче разведданных. Я считаю, мне посчастливилось, что я ходил со специальной ротой нашей бердской бригады. В роте было 4 разведгруппы, и в каждую входили прапорщики и офицеры – настоящие профессионалы своего дела. Лейтенанты после училищ были очень грамотные, а прапорщики – кандидаты и мастера спорта по какому-то виду единоборств, они постоянно участвовали в стрельбах на полигоне в Шилово, взаимодействовали с внутренними войсками, многие прошли первую Чечню.  Любой прапорщик должен быть и радистом, и пулеметчиком. «А зачем вы меня берете, если сами умеете?» - спрашивал я их. «Нам этим некогда заниматься, ты делай свое дело, а мы в это время будем тебя защищать, потому что связь – это главное, и на войне первым делом уничтожают командира и радиста». 

 Связь – это главное, и на войне первым делом уничтожают командира и радиста

Мне автомат давали без всякого навесного оборудования, и гранат поменьше. Потому что радиационное оборудование - очень тяжелое и громоздкое: когда я на учениях ложился, упакованный, меня поднимали два человека, я сам встать не мог. Брали с собой несколько радиостанций – не дай Бог, одна выйдет из строя, кроме того, есть радиостанции, по которым можно только азбукой Морзе говорить, а есть такие, где прямой речью можно связь держать. Я не знаю, откуда у боевиков были радиостанции, которые в карман входят. У меня радиостанция - на всю грудь, плюс сменные блоки для разных частот, аккумуляторы. Единственный плюс такой радиостанции: она в какой-то мере выполняла роль бронежилета... Да, тяжелая была служба, которая закаляла человека телом и духом, воспитывала настоящих мужчин. Это спецназ, который славился на всю страну. И среди нас не было худеньких мальчиков, которые не могли справиться с поставленными заданиями. Нет, это были не какие-то вышибалы, богатыри, но обычные сибирские крепкие парни - выносливые, целеустремленные, настоящие. И, безусловно, Бердская бригада вынесла на своих плечах этот конфликт. Это идеальное воинское подразделение для уничтожения террористов, которое действовало в четком взаимодействии с другими войсками. И когда мы выходили на задание,  обнаруживали базу боевиков или какой-то мост, я по приказу командира своим передавал: «Прикурите нам «пару сигарет» по такому-то квадрату». Мне отвечали по связи: «Через 10 минут ждите!». И все, мы уходили, и артиллерия сравнивала этот объект с землей.

Тот страшный бой. Взгляд изнутри

- О страшном бое 15 октября 1999 года, когда погибли шестеро бердских спецназовцев, а тело Олега Куянова позже привезли обезглавленное, ходят легенды… Ваш взгляд изнутри на эту, одну из самых трагических и героических страниц истории бригады. 

- На задание вышли две разведгруппы, нам необходимо было уточнить какие-то сведения. Мне сначала приказали остаться: поднялась температура 39, но потом командир сказал: «Надо идти,  по дороге выздоровеешь». И действительно, температура у меня прошла после первого же обстрела: обстреляли нас со стороны Серноводска. По темноте мы пошли дальше, видим, какое-то свечение впереди, слышим, кто-то вскочил на лошадь и ускакал, остался костер гореть. Видимо, сидел наблюдатель, и он успел предупредить бандитов. На рассвете мы двинулись дальше по Судженскому ущелью, одна группа прошла, а мы не успели, на нас напали. Двое дозорных прапорщика Андрей Катаев и Сергей Сураев подняли тревогу: они легли отстреливаться и их почти сразу бандиты посекли гранатами. И тут началось. Я, командир старший лейтенант Михаил Безгинов и еще несколько ребят укрылись в окопы, которые остались после первой чеченской кампании. Прапорщику Сергею Бахнову попали в голову, прострелили ноги, и мы затащили его в окоп. Командир начал оценивать обстановку, я кинулся к радиостанции и давай со своими связываться, чтобы сообщить, что мы попали в засаду. Я передал координаты, мне отвечают: «У нас вертолетов нет, вылететь не можем. К вам пойдут две «коробочки» (два БТРа)».  Я кричу: «Какие коробочки, боевиков здесь море, они лезут отовсюду, со всех сторон, даже пересчитать невозможно!».  Там действительно был целый батальон. Командир дал команду: занять оборону и отстреливаться. И тут его срезало со снайперской винтовки, у него только камуфляж подпрыгнул, и он упал: ни секунды не мучился. Я в это время пытаюсь отстреливаться и параллельно пытаюсь разговаривать по рации. Ну, как отстреливаться: просто руку с автоматом над собой положил, а ребята мне говорят, где боевики, куда бить. Связь была, но я не мог говорить: только вытащу антенну, а ее видно, и боевики в меня начинают палить. Пацаны отстреливаются, прикрывают меня. Прапорщик Серега Илензеер вокруг бегает: «Ваня, наклонись!», надо мной постреляет, немного их разгонит, и я пытаюсь опять говорить по рации. Потом просто лег на землю и с лежачей антенной пытался связь держать. Ну, вроде я все своим объяснил, договорился, объяснил, где мы находимся. В это время уже убило пулеметчика Юру Травникова и рядового Колю Клычкова.

Юрия Травникова и Олега Куянова у нас называли алтайскими братьями. Они дружили и всегда были вдвоем: на заданиях, на учениях. Веселые были ребята, позитивные. Помню, однажды на боевом выходе, в горах, я спал перед дежурством. И вдруг меня будят, я вскакиваю, хватаю автомат, куда бежать?! «Да, тихо ты, у нас день рождения!». Оказывается, они из печенья и сгущенки соорудили тортик. И мы посидели, как на настоящем дне рождения, отметили… 

В том бою Олег и Юра тоже были вместе. Олег Куянов занял свою снайперскую позицию и менял ее несколько раз: так делают снайперы – не более двух выстрелов с одного места. Он уничтожал боевиков один за другим, не думая о себе, держась поодаль от нас, чтобы только  их к нам не подпустить.  И, видимо, при какой-то смене позиции его закидали гранатами, ранили и захватили в плен… Накал боя не спадал ни на минуту. Помню, один боевик прямо на нас с пулеметом выбежал: «Русский, сдавайся!». Мы в него в несколько стволов стрельнули, и он упал прямо к нам в окоп. Потом что-то рядом разорвалось: граната или РГД-1, и я чувствую, что ничего не слышу – видимо, контузило. Наконец прилетели вертолеты, начали отгонять бандитов от нас. Я по рации нашим на БТРах объяснил, с какой стороны лучше подойти, но они еще около двух часов пробивались сквозь выставленный чеченцами заслон. 

- А у нас уже патронов осталось полтора магазина на всех оставшихся в живых, у меня автомат заклинило, и я его пинаю, чтобы перезарядить. Продолжаю стрелять и вдруг чувствую, что меня за руки заломил кто-то: «Дурак, что ты делаешь. Свои!». А мы уже ничего не соображаем: ни страха, ни боли. 

Меня посадили наблюдателем, и я, хоть практически не курю, зараз выкурил пачку «Примы». На обратном пути с брони БТРа еще пострелял немного, а когда кончились патроны, закинул автомат в кабину,  залез внутрь и отрубился… В госпитале объединенной группировки мне сказали, что жить буду. Когда нас привезли обратно в Тарское, и я начал выходить, меня мой командир Владимир Малухин подхватил и на руках в палатку занес: «Все, ему никаких нарядов». Уже потом, на прощании с погибшими товарищами в Бердской бригаде, я потерял сознание. Мои командиры показали меня губернатору НСО Виктору Толоконскому, и меня определили в офицерский госпиталь на лечение. 

Не люблю говорить о героизме

- Иван, с каким чувством Вы вспоминаете эти события? Ощущаете себя счастливым, что выжили? Понимаете, что совершили героический поступок? И вообще что такое подвиг – стечение обстоятельств, гены, результат всего жизненного пути? 

- Поначалу было приятно, что не забыли, оценили.  А потом задумался: «Почему именно мне выпала такая судьба, почему именно меня выбрали?». Про героизм я вообще меньше всего думаю. Мне кажется, мы выполняли обычную работу спецназовцев, работали все вместе, плечом к плечу, профессионально, как умеем. И, на мой взгляд, Звезды Героя, прежде всего, достоин Серега Илензеер, который от меня эту «мерзость» отгонял и всю в целом ситуацию спасал. И роль Олега Куянова, пожертвовавшего собой ради нас, неоспорима. Как и всех военнослужащих из группы Сергея Мозерова, которые к нам пробивались на БТРах, многие из них были ранены. И того  доктора, который надел свою сумку на автомат и вытаскивал нас из пекла. Как можно распределить процент нашего общего подвига на всех нас? Все они достойны. Поэтому я не люблю говорить о героизме, не люблю, когда меня дергают по этому поводу. И Звезду Героя (вернее, ее муляж) я надеваю всего пару раз в году: когда мы выезжаем к ребятам на кладбище помянуть, да на торжественные мероприятия. 

- Вы более 10 лет отдали поисковому движению. Получается, таким образом, Вы продолжали свое служение Отечеству?

- После увольнения из бригады я пытался устроиться в силовые структуры или правоохранительные органы, но меня из-за контузии не брали. Поступил на службу в 74-ую мотострелковую бригаду (г. Юрга) – там с парашютом прыгать не нужно, прослужил три года по контракту. Но продолжать службу не стал: я хотел по земле ползать, солдатиков учить, а меня заставляли при параде со Звездой стоять… Сослуживцы по бригаде меня несколько раз в поисковую экспедицию звали. Я решил попробовать, а потом… не смог остановиться. Ездили по два раза в год с отрядом «Поиск-МГиВ» Сибирского Кадетского корпуса в Ленинградскую и Кировскую области. Да что там, я бы и сейчас ездил, вот открою альбом или группу ВКонтакте, и так заноет сердце. Это настоящее дело, нужное, благородное. Представляете, столько лет прошло, и я копаю эти тонны грязи для того, чтобы найти медальон или какие-то именные ложки и вернуть имя и честь без вести пропавшим бойцам. 

- И мы находили очень много бойцов, ушедших на фронт из всех уголков страны. Видели родственников, приехавших на их захоронение. Так постепенно земля отдает свои тайны, дает возможность людям восстановить память. 

Тем более, что в поисковых отрядах очень много молодежи. Они смотрят на тебя, знают, кто ты такой, видят, что ты не просто красивые фразы о патриотизме говоришь, а обладаешь опытом, который можешь передать. В экспедициях я ходил в разведку, искал места, где потом нужно раскопки вести. И со мной всегда несколько пацанов молодых ставили, и мы с ними по лесу шарились, и в день могли по 30 километров пройти. И на моих глазах столько таких ребят выросло, и они совсем другие, чем те, которые ничем не заняты. Когда мальчишки и девчонки находят медальоны, их эмоции переполняют, и постепенно формируется их личность, получается совсем другой человек, способный на поступки, любящий свою Родину. 

Вся жизнь моя связана с армией

- Скажите, что сейчас для Героя России Ивана Ануреева главное  в жизни? 

- После Юргинской бригады я освоил гражданскую профессию, и уже около десяти лет работаю специалистом по установке холодильного оборудования. Теперь уже вести разъездную солдатскую жизнь не могу. У нас с женой четверо детей – Тамара, Глеб, Константин и Валерия. Я всегда хотел иметь большую семью, а тут и жена поддержала: захотела маленьких «на старости лет». Приходится много работать: мы взяли квартиру в ипотеку, потому что в однокомнатной, полученной от государства, давно стало тесно. Хочется быть рядом с семьей, мечтается домик на земле построить.  И сейчас самое главное для меня – немного приподнять детей, выучить. Что касается военной службы – это всегда остается со мной. Я в любой город страны приеду, у меня там есть друзья-военные. Вся жизнь моя связана с армией. И Родину свою я люблю, люблю и уважаю российский народ. Я никуда с этой земли еще не выезжал за границу, и не собираюсь. 

- Возможно, я не совсем доволен, как у нас законы принимаются... Но если мне скажут, что кто-то на Россию напал, если кто-то придет на мою землю, я уже завтра готов брать автомат в руки и идти ее защищать. 

Хочу ли я, чтобы мои мальчишки пошли в армию? Пока они дети, и я за них очень переживаю. Вот один сын ногу подвернул, переживаю, чтобы скорее поправился. Другого впервые повел в садик - я не могу уйти, меня аж всего раздирает, что он остается один без меня. Мне будет тяжело их куда-то отпускать, но мне хотелось бы, чтобы мои сыновья прошли армию. Потому что она меняет людей к лучшему. Думаю, что с этим проблем не будет: Тому, когда ей было 12 лет, я брал с собой в экспедицию, и ей очень понравилось. Я планирую, что вот  младшие детки немного подрастут, «товарищ жена» меня вновь отпустит в леса. И я обязательно с собой возьму Костю. Молодежи нужно указывать правильный путь. Поэтому, когда мой друг Герой России Александр Кузнецов мне предложил вступить в ассоциацию Героев, я согласился. В наше время нашим детям нужны примеры, нужны лидеры, имеющие боевой опыт за плечами, которые сумеют их зажечь настоящей любовью к Отечеству.

 Наталия Захарова

ведущий корреспондент газеты "Бердские новости"