Почетный гражданин р. п. Ордынское

Сульжин Иван Михайлович родился 5 сентября 1924 года в селе Покровка Чулымского района Новосибирской области.  С 1936 года проживал в р.п. Ордынское.  Учился в Ордынской средней школе.

Кто знает, как сложилась бы  судьба Ивана Михайловича,  если бы не пришла война.  Он, как   и его сверстники,  с первого дня рвался на фронт, но военком был неумолим.  Три раза Иван вместе с одноклассниками  писал заявление.  И, наконец, в 1942 году семнадцатилетнего юношу зачислили в списки курсантов Кемеровского пехотного училища.  После окончания училища  направили  под Сталинград, а затем перебросили под Курск.  Иван Михайлович – участник знаменитый Курской битвы.  Именно там он получил тяжелое ранение и был демобилизован. 

Вернувшись домой, он сразу же включился в трудовую деятельность.  Работал в райтопе, длительное время работал главным бухгалтером  районного отдела народного образования, автошколе ДОСААФ. Все годы Иван Михайлович  активно занимался общественной деятельностью.  Неоднократно  избирался секретарем партийной организации, членом местного комитета профсоюза. Своим долгом он считал работу по патриотическому воспитанию молодежи: встречался с призывниками, бывал в школах, выступал на митингах.

В послужном списке Ивана Михайловича Сульжина множество наград.   За участие в битве на Курской дуге он был награжден медалью «За отвагу» и  орденом «Отечественной войны» I степени. Имеет медали «За  победу над Германией», «За доблестный труд», Памятную медаль Советского Комитета ветеранов войны, Почетный знак Советского Комитета ветеранов войны, нагрудный знак «За мужество и любовь к Отечеству, Почетные знаки ЦК ВЛКСМ, ДОСААФ СССР, Почетную грамоту министерства просвещения РСФСР. Иван Михайлович в разные годы удостаивался многих почетных грамот, благодарственных писем и памятных адресов районного, областного значения. В 2006 году был награжден знаком "За заслуги" р. п. Ордынское.

20 августа 2008 года Сульжину Ивану Михайловичу присвоено звание «Почетный гражданин р. п. Ордынское».

В 2013 году Иван Михайлович Сульжин

ушел из жизни.

 Лариса Тарабарская

2021 г.

 Библиография:

•  Почетные граждане поселка Ордынское //Ордынская  газ.-  2010.-  28 августа (№131-134).- С. 6

• Грибакин, А. Солдат в атаку шел не за награду… /А.Грибакин; фото автора //Ордынская газ.- 2008.-  № 55 – 56 (8 мая).- С.2: фото.

 У ПОДВИГА НЕТ СРОКА ДАВНОСТИ

         Дочь Валентина запомнила, как отец часто сидел ночами на крыльце, сжимая голову руками. Хотел унять нестерпимую боль от контузии, полученной на фронте? Или стремился заглушить грохот боя, который даже многие годы спустя вдруг обрушивался на него среди ночной тишины, возвращая в те немыслимо жестокие и героические дни, известные всему миру как Курская битва. Участником ее Иван Михайлович Сульжин стал всего в восемнадцать лет!

 ОН ОТДАЛ ДОЛГ СВОЙ РОДИНЕ СПОЛНА

      «Где-то рядом разорвался снаряд. Ему обожгло грудь, плечо, а взрывная волна подбросила и ударила оземь. «Вот и все», – мелькнула мысль. Он почувствовал, как гимнастерка пропитывается кровью. Сколько так пролежал – не знает. Сознание не уходило, хотя вся левая сторона омертвела. 

      Бой продолжался. На помощь особо рассчитывать не приходилось. Но вот он увидел склоненное над ним лицо санитара дяди Гриши. «Живой старшина», – обрадовался санитар и стал разрезать на нем одежду, перевязывать раны. Ему было лет сорок, но восемнадцатилетнему старшине он казался уже стариком. Пареньку захотелось что-нибудь сделать для этого доброго пожилого человека. «Дядя Гриша, – чуть слышно проговорил он, – у меня там хороший портсигар, возьми его себе». Так описал последний бой Ивана Сульжина журналист «Ордынской газеты» Виктор Прутский (который еще успел поговорить об этом с самим ветераном в 1998 году) в публикации «14 дней и вся жизнь». 

   …Перевязав старшину, санитар пополз к другим раненым. А Иван остался лежать на поле сражения.  Вероятно, он был почти бездыханным. Поэтому похоронная команда положила его в сарай к умершим. По счастливой случайности рядом остановились танкисты. Они услышали стон, доносившийся  из сарая, и вошли туда. Увидев среди убитых всего окровавленного, но живого парня, выругались страшным матом, отнесли в танк и повезли в медсанбат. 

   Но, вот ведь неубиваемая особенность нашего здравоохранения: оказалось, что это был медсанбад соседней дивизии, и не своего бойца отказались принять! Танкисты подняли шум. На счастье, мимо проходил какой-то полковник. Увидев окровавленного старшину и возмущенных танкистов, спросил, что происходит?  Узнав в чем дело, полковник учинил такой разгон, что Сульжина тут же положили на операционный стол. 

   Однако парень по всему  был безнадежным. Его даже не отправили сразу в тыловой госпиталь из медсанбата, как делали обычно, а оставили в палате с такими же тяжелоранеными. Палата располагалась в обычной крестьянской избе, подстилка из соломы, духота, тошнотворные запахи, и все новые, новые раненые, поступавшие вместо умерших. За ранеными ухаживала здесь молодая сестричка. Ее бойцы ждали, как ангела-хранителя. Девушка раздобывала в соседнем селе молоко и поила их, недвижимых, с ложечки. 

    Однажды ее долго не было. От жары, мух и смрада Ивану стало невмоготу, и он решил выбраться из избы, чтобы вдохнуть, может, в последний раз свежий воздух. Перешагнув через порог, лишился сил и свалился с крыльца. Подоспевшая сестричка бросилась к нему и, плача, успокоила: «Значит, будешь жить». 

  Его тут же отправили в госпиталь в Курск, и долгих девять месяцев лечился он после этого боя. О возвращении в строй не могло быть и речи, как бы он к этому не стремился. У каждого своя фронтовая судьба. А у подвига нет срока давности. Иван Сульжин воевал недолго – две недели. Но он сполна отдал Родине долг, не щадя себя. И до конца дней носил осколок в легких, мучился от  страшных головных болей после контузии. Долго не мог владеть изуродованной левой рукой.  

   Иван Михайлович Сульжин родился в крестьянской семье  в селе Покровка Чулымского района пятого сентября 1924 года. Ему не было и года, когда родители разошлись. Мать уехала, у нее была  своя жизнь.    Отцу пришлось оставить маленького сына на попечение своей сестры Марии. В Сибирь отец Михаил Иванович приехал подростком с родителями из Белоруссии (деревни Сергеевичи, Пуховичского района, Минской губернии). Тогда из тех краев многие перебирались в Сибирь, где крестьянам  давали земли. Семья была очень большая. Сульжины сначала осели на Алтае, потом перебрались в Чулымский район. После неудачной женитьбы Михаил Сульжин уехал из Покровки искать работу и тоже устраивать свою жизнь

   Тетя Мария воспитывала племянника до 12 лет и заменила ему родителей. До последних дней жизни Иван Михайлович с теплотой и любовью вспоминал об этой доброй женщине. И уже, будучи тяжело больным, все говорил дочери: «Валя, мне бы съездить на могилку к тете Марии». Один знакомый из Чулыма рассказал им, что Покровки уже давно нет и кладбища тоже нет. «Тогда хоть бы на обочину дороги, где была деревня, букетик цветов положить», – вздохнул Иван Михайлович. Внук готов был его отвезти в родные места. Однако Иван Михайлович был уже очень плох. Везти его побоялись. 

   В 1936 году отец взял сына к себе. В семье отца в Ордынском Иван жил до окончания школы. С большой теплотой вспоминал он всегда своих учителей: братьев Табуевых (один преподавал военное дело, другой – физику), историка Сухих и завуча Нила Григорьевича Цулина. Навсегда запомнил он и их главную науку: любить и защищать Родину. Они ушли на фронт со своими учениками и не вернулись. 

 ЗА ДЕНЬ ОТБИЛИ ШЕСТНАДЦАТЬ АТАК!

   Как и все его сверстники, Иван Сульжин стремился на фронт. «Очень уж боялись, что на нашу долю войны не хватит», – невесело шутил впоследствии. Дважды безрезультатно он писал в местный военкомат заявление с просьбой отправить его на фронт. В третий раз, хотя ему не было и восемнадцати лет, не отказали.

  Шли самые трудные годы войны, время спрессовывалось огромными, нечеловеческими усилиями людей. В Кемеровском пехотном училище, куда направили, Сульжин должен был учиться полгода, но в связи с событиями на фронте (шла Сталинградская битва) срок сократили наполовину. За три месяца учебы он всего шесть раз выстрелил из малокалиберки и три раза из винтовки. Да в сорокаградусные морозы несколько раз прошел по-пластунски вокруг Кемерово. С такой подготовкой и отправляли их на фронт.

– Это все так, – рассуждал по этому поводу уже через много лет Сульжин. – Только суть, мне кажется, не только в этом. Просто мы знали, за что воюем. 

  И в этом была наша сила. Люди стар и млад терпели немыслимые лишения, но не сдавались. В декабре 1942 года выпускников училища погрузили в «телячьи» вагоны и повезли на запад. Ехали целый месяц, потому что вперед пропускали эшелоны с техникой. Горячей пищей за это время покормили однажды. Вагоны не отапливались. 

– Но мы закаленные были, – читаем  мы воспоминания ветерана все в той же публикации Прутского. – В детстве как было? Снег сошел, и мы – вперед босиком по первым проталинам! Помню, как отец однажды привез мне спортсменки, так вся деревня сбежалась посмотреть, что за диковина такая. 

   Под Курском Сульжину снова пришлось учиться, и через два месяца его назначили помощником командира взвода. Строилась глубокоэшелонированная оборона. По признанию Ивана Михайловича, столько земли он там накопал, сколько уже потом никогда не приходилось копать. 

  В ночь с 4 на 5 июля тишина над полями под Курском доживала последние минуты. Все ждали дальнейших событий. Кто-то писал, возможно, последние строчки домой; кто-то просто наслаждался еще одним мгновением жизни; кто-то молился. В два часа ночи земля задрожала: на позиции врага обрушилась стена свинца и огня. По всей линии фронта началась наша артподготовка, опередившая  немецкую. 

– Днем мы втянулись в деревню Ореховатка, – рассказывал ветеран. – Во взводе, как и везде, прошли партийные и комсомольские собрания. Мы дали клятву, что не отступим ни шагу назад. Две дивизии, стоявшие впереди нас, почти полностью погибли. 6 июля моя дивизия вступила в бой. 

  Никогда он не видел сразу столько танков и самолетов с обеих сторон. Военная история до сих пор не знает таких великих сражений и столь блистательных побед! В первый же день на этом участке было отбито 16 атак! Особенно тяжелыми были бои с 6 по 9 июля. Уже на второй день Сульжину пришлось взять на себя командование взводом, потому что их лейтенант погиб. За неделю у него сменилось три помкомвзвода: двоих убило, а третьему на глазах у Сульжина оторвало обе руки. И трижды юному командиру пришлось поднимать взвод врукопашную. 

  Чтобы понять цену шестнадцати отраженным атакам и ожесточенности нашего сопротивления, надо помнить, что немцы были отменные вояки, таких воинов не было в Европе. А им противостояли необстрелянные в основном мальчишки. За эти бои Иван Сульжин был награжден медалью «За отвагу». «За образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество» вместе с ним получили эту медаль еще три бойцам. Двум из них было всего по девятнадцать лет и лишь одному 34… В приказе о награждении по 207-му гвардейскому полку от 16 июля 1943 года сказано:  «Гвардии сержант Иван Михайлович Сульжин, помощник комвзвода 6-й стрелковой роты награждается за умелую организацию боя при отражении вражеских атак». 

  Страшно ли было им в эти часы и минуты?

– Это описать невозможно, – рассказывал ветеран все тому же журналисту местной газеты. – Трудно вылезти из окопа. А потом все забываешь. Мат, рычание, стреляешь, бьешь, душишь… Что-то нечеловеческое! В одной из схваток мне прострелили руку, а я этого не заметил. Думаю, что живой остался потому, что в автомате был круглый диск на 72 патрона. Там ведь перезаряжать было некогда. 

    Невозможно припомнить, как и когда спали. Кормили один раз – ночью. Пролетала ночь, будто одна минута. А утром снова – снова бой. Когда их осталось совсем мало, командир дивизии сказал: 

– Дети мои! Я помню нашу первую встречу. Вы сделали все, что могли, и даже больше. 

  Комдивизии, говоря о первой встрече, имел в виду их первое построение. Он тогда спросил, кто участвовал в боях? Таких не оказалось. И он с болью произнес: «Как же я буду с вами воевать?» Но воевали необстрелянные ребята так, что 12 июля отборные войска вермахта попятились назад и остатки юной дивизии перешли в наступление. А 18-го июля Сульжин получил тяжелейшие ранения, от которых страдал всю оставшуюся жизнь. 

 «КАК ВИДИШЬ, ЖИВОЙ!»

 В апреле 1944 года Иван Сульжин вернулся домой инвалидом второй группы. В райкоме комсомола ему заменили залитый кровью комсомольский билет, о чем он потом сожалел: пусть бы остался на память. Без передышки фронтовик начал трудиться. Работал в райтопе, потом длительное время – главным бухгалтером РОНО и десять лет до ухода на пенсию – в автошколе ДОСААФ. И везде он отличался исключительным трудолюбием, четностью и порядочностью. 

  В семье был таким же. Это была очень трудолюбивая и дружная семья. Его жена Александра Прокопьевна (в девичестве Авдеева) родом из с. Рогалево Ордынского района. Она тоже рано (в одиннадцать лет) осталась без матери. Окончив Ордынскую среднюю школу в 1942 году, начала работать в сберкассе и одновременно училась заочно в Омском Учетно-финансовом техникуме. В сберкассе она проработала много лет главным бухгалтером. 

  Родители мечтали, что и их дочери (Нина и Валентина) тоже будут бухгалтерами. Но они выбрали другие профессии. Девочки учились очень хорошо. Нина поступила в торговый институт, а Валентина – в НЭТИ на факультет вычислительной техники. Конкурс на этот факультет был дикий: в тот год выпускали сразу десятый и одиннадцатый классы. Однако Валентина окончила школу с золотой медалью и успешно сдала вступительные экзамены. После института более двадцати лет проработала она в ОКБ. Но родительскую профессию все же судьба заставила освоить. В девяностые годы пришлось переквалифицироваться: перешла в банк бухгалтером (параллельно отучилась в Томской банковской школе) и до выхода на пенсию (более пятнадцати лет) работала здесь.

  – Когда мы были маленькими, отец много лечился. Ездил и в Ессентуки на грязи. Путевки ему давали бесплатно, – вспоминает дочь Валентина. – У него болел желудок, долго бездействовала левая рука. Не помню, чтобы он был строг с нами. Простой деревенский мужчина, но мы никогда не слышали от него бранных, нецензурных выражений. Не пил, не курил. Родители всегда были в трудах, всегда были чем-то заняты. И мы рядом с ними. С детства к этому привыкли, считали, что так и должно быть. Держали хозяйство – корову, поросят, кур. До сих пор в доме (который мы храним и не продаем) еще целы клетки из-под кроликов. 

   Недалеко жил дедушка со своей женой Ульяной. Дед много рассказывал внучкам о Первой мировой войне, про то, как братались с немцами в окопах. 

  – Простому народу – ни нам, ни немцам – война не нужна была, – сделали вывод из его рассказов девчонки. 

     Был у Сульжиных большой яблоневый сад, далеко не каждый имел такой в этих местах. Грушовка, белый налив, стелющиеся яблони. Хлопот с ними было много. На зиму приходилось укрывать. Зато, какие яблоки давали они! Во дворе под окном росла еще огромная полукультурка, под ней отец смастерил стол. Здесь всей семьей любили пить чай, встречали гостей, а девчонки готовились к экзаменам.

– Когда я училась, ко мне часто приезжали подружки, – рассказывает дочь Сульжиных Валентина Ивановна. – Одна из них жила в Казахстане. Она была потрясена: «У нас не у каждого такой сад!»

  Ну, а в ягодный и грибной сезон отец и дочери пропадали в лесу. Столько солений, варений, сушеных грибов и ягод было в доме всегда! Друзья по общежитию до сих пор помнят «продовольственные обозы» от Сульжиных. 

– И сейчас со всего бывшего союза звонят: расскажи, как мать твоя огурцы солила, – смеется Валентина Ивановна.  

   В лес они выезжали ранним утром. Переправлялись на моторной лодке через Обь. Отец жалел дочек: «Поспите немного под деревом», – говорил обычно. Девчонки любили лечь под сосенкой голова к голове и смотреть в небо. А сам он и не присядет. Иван Михайлович был заядлым рыбаком и охотником. И обязательно с охоты или рыбалки приносил своим дочкам гостинец «от зайчика». Очень долго они верили в этого «зайчика».

   К сожалению, Александра Прокопьевна рано тяжело заболела – осложнение после гриппа. Иван Михайлович ухаживал за ней, как (по словам соседей) не каждый мог бы ухаживать. Дети помогали родителям. Валентина приезжала из города каждые выходные. Но они работали, поэтому основные заботы об Александре Прокопьевне легли на плечи Ивана Михайловича. Она умерла на 79 году жизни в 2004 году. Рано ушла из жизни сестра Нина. Отец пережил ее на четырнадцать лет. 

    Иван Михайлович всегда активно занимался патриотическим воспитанием молодежи. Он много встречался со школьниками поселка, рассказывал им о войне, героях комсомольцах и пионерах. И в личной, и общественной жизни он был примером для всех, поэтому не случайно в 2008 году ему присвоили звание  «Почетный гражданин р.п. Ордынское».  Это был настоящий коммунист, вступивший в ряды КПСС не ради какой-то корысти, а по убеждению. За свою трудовую и общественную деятельность Сульжин удостоен многих почетных грамот, благодарственных писем и памятных адресов районного, областного, всесоюзного значения. Его грудь украшали высокие государственные награды: медали «За отвагу», «За доблестный труд», «За победу над Германией в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 г.г.»,  Орден Отечественной войны, памятная медаль и Почетный знак Советского Комитета ветеранов войны, нагрудный знак «За мужество и любовь в отечеству», Почетный знак ЦК ВЛКСМ, Почетный знак ДОСААФ СССР, подписанный лично А. И Покрышкиным. Он был награжден почетной грамотой министерства просвещения РСФСР и знаком «За заслуги перед поселком».  

   О войне семье  Сульжин почти ничего не рассказывал. Слишком тяжелые это были воспоминания. Но однажды прошлое само ворвалось в их жизнь. В 1955 году на пароме в Каменку к нему кинулся мужчина лет тридцати: «Товарищ командир, вы меня не узнаете?» Это был солдат из его взвода. Поговорили, вспомнили однополчан. Большинство из них погибли. «Мы и вас считали погибшим», – сказал он. Сам солдат был ранен двумя днями позже. «Выжил, как видишь», – улыбнулся его бывший командир. 

  Последние полтора года Иван Михайлович жил у дочери в Новосибирске. Умер он накануне шестьдесят седьмого Дня Победы, до которого очень хотел дожить. Это был для него святой праздник, на алтарь которого он положил четырнадцать дней боев на Курской дуге, из которых лишь чудом вышел живым. 

Нина Егорова,

2018 г.

          Материал составлен на основе беседы с Валентиной Ивановной Устюжаниновой (дочерью Ивана Михайловича Сульжина) и с  использованием статьи Виктора Прутского «14 дней и вся жизнь»