Г. Осташковъ.

Уже давно, съ начала 60-хъ годовъ, стали появляться въ печати отдѣльные очерки г. Осташкова, обратившаго на себя исключительное вниманіе среди прочихъ городовъ Тверской губерніи. Поводомъ къ этому исключительному вниманію послужило устройство въ Осташковѣ первой въ Россіи вольной пожарной команды. Отличное устройство ея и успѣшныя дѣйствія сдѣлались тотчасъ извѣстны не только въ Тверской губерніи, но и далеко за предѣлами ея. Само правительство обратило свое око на этотъ глухой и отдаленный городокъ, милостиво отнеслось къ благому начинанію осташевскаго городскаго общества и нашло полезнымъ предложить всѣмъ городскимъ обществамъ заняться устройствомъ своихъ пожарныхъ командъ по образцу осташевской. Съ легкой руки пожарной команды, захолустный уѣздный городокъ, стоящій вдали отъ всѣхъ торговыхъ путей, сталъ привлекать къ себѣ уже не однихъ случайныхъ туристовъ и вызвалъ замѣтки о себѣ не только случайныя и отрывочныя, а иногда и болѣе и менѣе полныя и систематичныя.

Русь велика и обильна, и много въ ней непочатыхъ ни перомъ, ни лопатой, ни чѣмъ инымъ — угловъ. А въ этихъ углахъ гнѣздится такая бездна своеобычностей, странностей и всякихъ «собственныхъ» чертъ, такой богатый матеріалъ и для художника, и для писателя, и для аффериста, что подчасъ и втупикъ становишься надъ массой самыхъ неожиданныхъ и разнородныхъ впечатлѣній. Снаружи все гладко, все точно застыло подъ покровомъ общей спячки, а чуть копнешься только въ глубь, просверлишь хотя самое маленькое отверстіе въ этой одноцвѣтной корѣ, какъ оттуда глянетъ цѣлый міръ, и только успѣвай схватывать да наматывать на усъ десятки явленій, населяющихъ этотъ міръ, одно другого ярче и разнообразнѣе, но и бесконечно, какъ въ калейдоскопѣ. Копните глубже, употребите больше вниманiя, — и передъ вами откроются уже цѣлые слои явленiй, все болѣе и болѣе тусклыхъ, все менѣе понятныхъ вамъ, съ контурами неопредѣленными, какъ-бы подвижными и какъ-бы расплывающимися въ общей массѣ.

Это какое-то царство планетъ, туманное, далеко отъ насъ, въ которомъ мы живемъ только гаданiями, да суевѣрнымъ воображеніемъ. Но это царство — это мы сами, это наши-же жизни, сплетенныя невидимыми для насъ нитями, которыхъ мы не сознаемъ въ себѣ, не подозрѣваемъ даже. И если порой, черезъ столѣтія, сила великаго генія приблизитъ къ нашимъ глазамъ этотъ далекій и въ то же время близкій намъ міръ и огонь его вдохновенія яркимъ лучемъ освѣтитъ передъ нами хоть маленькій краешекъ его безконечья, — мы съ шумомъ и съ жадностью, толпой набрасываемся къ этому краешку, разсматриваемъ его, копошимся въ немъ и удивляемся: какъ тамъ все просто и ясно. «Вѣдь это мы сами, это наша будничная жизнь!.. Это вотъ Иванъ Ивановичъ, а это точь-въ-точь Mapiя Ѳедотовна, а это»... и т.д. безъ конца судятъ да рядятъ, пока не охрипнутъ и не пресытятся новымъ зрѣліщемъ. А пресыщеніе наступаетъ скоро. Равнодушно повертывается тогда толпа зѣвакъ спиной къ волшебному явленію и съ скучной гримасой говоритъ: «Въ сущности... ничего особеннаго! Все это мы давно знали, встрѣчали... все это такъ обыкновенно, сѣро.! Ахъ, Господи!.. Какая тоска, какое oднooбpaзie!. Хотя-бы землетрясеніе..» И снова наступаетъ спячка до перваго скандала, до первой грязной сплетни, до появленія новаго генiя...

Но это къ дѣлу не относится. Я только пытаюсь дать понять читателю, почему такъ усердно и впезапно занялись Осташковымъ. Лѣнивому и апатичному русскому человѣку сказали, что, молъ, въ нѣкоемъ Осташковѣ существуетъ лучшая пожарная команда. Кто близко жилъ отъ сего Осташкова, а кто случайно проѣзжалъ мимо, завернули въ него на минуточку, чтобы посмотрѣть «диво». Посмотрѣли, поправилось и тутъ-же, по необходимости, увидѣли еще кое-что, чего не видѣли у себя, дома. Кто имѣлъ даръ слова, разсказывалъ о видѣнномъ устно; кто владѣлъ перомъ, писалъ кopoтeнькie мемуары, и Осташковъ на нѣкоторое время вошелъ въ «моду». Но, среди всякихъ «зѣвакъ», наѣзжавшихъ въ Осташковъ, нашлись люди и посерьезнѣе, полюбознательнѣе, которымъ вздумалось посмотреть на Осташковъ и его особенности несколько глубже, съ точки зрѣнiя и литературной и научной. Другими словами, это были именно тѣ люди, которые дали себѣ трудъ просверлить отверстіе на безцветной глади жизни захолустного городка и сквозь эти отверстія наблюдать те или другія явленія этой жизни, полныя того или другого интереса. Такими людьми были два автора двухъ самыхъ подробныхъ и толковыхъ статей объ Осташковѣ, г. Р—въ и г. Покровcкiй, одинъ - когда-то занимавшійся, а другой — и ныне занимающійся статистикой въ Тверской губерніи.

Статья г. Р—ва относится къ 1863 г., статья г. Покровскаго — гораздо позднѣе. Обѣ онѣ довольно полно рисуютъ намъ картину Осташкова, какъ съ внѣшнихъ его сторонъ, такъ и по вопросамъ внутренней жизни: нравы, обычаи, торговлю, промышленность, народное образованіе и проч. Обѣ oнѣ паписаны съ видимой подготовкой и послѣ основательнаго изученія предмета. Матеріалы собирались не день и не два, а потому и статьи имеютъ характеръ историко-географическихъ и культурныхъ очерковъ.

Я пробылъ въ Осташковѣ всего недѣлю, и хотя усердно занимался его изученіемъ, посѣщалъ и осматривалъ все, заслуживающія вниманія, мѣста, но не считаю себя, однако, въ правѣ претендовать на самостоятельный трудъ по описанію Осташкова, какъ потому, что недѣлю считаю я для этого срокомъ ничтожнымъ, такъ и потому, что вышеупомянутыя двѣ статьи исчерпали уже предметъ довольно основательно, во всякомъ случаѣ основательнѣе, чѣмъ бы я могъ это сдѣлать. Однако, и я сдѣлалъ нѣсколько своихъ наблюденій, съ которыми, признаюсь, разстаться нѣсколько жалко.

Не теряя храбрости, хочу я эти мои личныя наблюденія, гдѣ нужно, сопоставить, а гдѣ нужно и дополнить наблюденіями людей, ранѣе меня потрудившихся надъ Осташковымъ, и изъ этого смастерить что нибудь хоть похожее на очеркъ.

Передо мной лежитъ прекрасная статья г. Р—цова и некрасиво испещренные листы моихъ собственныхъ «замѣтокъ» по Осташкову. Постараюсь ихъ сравнить и возсоединить въ одно цѣлое; можетъ и найдется что нибудь интересное, черезъ что прожилъ, въ чемъ измѣнился крошечный городокъ въ 22 своего существованія.

Г. Осташковъ лежитъ на берегу знаменитаго озера Селигера (вытекаетъ Волга), на полуостровѣ, очень рѣзко вдающемся въ озеро, и съ трехъ сторонъ окруженъ водой. Масса воды въ Селигерѣ и въ озерахъ близлежащихъ дѣлаетъ климатъ Осташкова слишкомъ влажнымъ, а болотистый грунтъ, сверхъ того, развиваетъ и большую сырость. Потому климатъ Осташкова далеко не здоровъ. Bсѣ каттаральныя болѣзни, а особенно легочная чахотка, развиваются здѣсь, по словамъ докторовъ, очень успешно. Осень — время тумановъ, и весна, когда заливаетъ юго-западную часть Осташкова, это періоды лихорадокъ, ревматизмовъ, флюсовъ, насморка и пр. Въ Осташковѣ тогда хуже, чѣмъ въ нашемъ Пeтepбyргѣ. Зимой же дуютъ тамъ вѣтры, особенно чувствительныя благодаря громаднымъ размѣрамъ озера Селигера и прямолинейности улицъ самаго города, почему малѣйшее дуновеніе становится сильнымъ сквознякомъ. Лѣтомъ, особенно въ жару, по городу царитъ сильное зловоніе отъ избытка кожевенныхъ заводовъ и терпятся жителями вcѣ бѣдствія отъ неимѣнія свѣжей и чистой воды. Происходитъ это отъ того, что всѣ, кожевенные заводы расположены по берегу озера кругомъ города, а заводчики мочатъ въ водѣ сырыя кожи. Весь жиръ, вся шерсть, словомь — вся гниль и мерзость остаются въ водѣ, а такъ какъ она въ озерѣ стоитъ, то и грязь, понятно, въ ней стоитъ. Въ тихую лѣтнюю погоду, говорятъ, нужно съ полверсты отъѣхать отъ берега, чтобы выпить стаканъ сносной воды, безъ вони, безъ грязи и безъ шерсти.

Словомъ, ни одно время года особенно Осташковъ не краситъ и не дѣлаетъ его ни пріятнымъ, ни здоровымъ мѣстомъ. По исчисленіямъ г. Р—цова, въ немъ ежегодно, среднимъ числомъ, переболѣваетъ свыше 5-ти проц. всего населенія и то только изъ тѣхъ, которые обращаются къ докторамъ. А множество и не лѣчится совсѣмъ. Цифра почтенная! Въ этомъ отношеніи и Петербургъ остался позади! Наружность города нельзя назвать красивою. Только подъѣзжая къ нему отъ Вышняго-Волочка по почтовой дорогѣ, идущей по возвышенностямъ, господствующимъ надъ озеромъ, можно издалека любоваться общимъ видомъ Осташкова, рѣзко выдающагося изъ окружающей его массы воды, точно выростающаго изъ нея. Но, въѣзжая въ городъ, тотчасъ наступаетъ и разочарованіе. Вездѣ, по какой бы улицѣ вы ни ѣхали, благодаря ихъ прямолинейности и плоской мѣстности, въ перспективѣ представляется вода и вода. Прямолинейность этихъ улицъ — это первое, что бросается въ глаза въ Осташковѣ. По-истинѣ, такой правильной планировки города я не встрѣчалъ ни въ одномь нашемъ русскомъ городѣ, включая въ то число и столицы, ни даже въ заграничныхъ городахъ. Въ этомъ видѣ Осташковъ выстроился при Екатеринѣ II, послѣ истребившаго его пожара. Говорятъ, когда спросили Императрицу, какъ строить Осташковъ, она взяла листъ бумаги, начертила нѣсколько параллельныхъ линій и нѣсколько перпендикулярныхъ къ нимъ. «Вотъ такъ!» сказала Императрица: и буквально такъ выстроился Осташковъ.

Если планировка города являетъ собой послѣднее слово цивилизaцiи, то постройки его далеко не гармонируютъ съ ней въ этомъ отношеніи. Ни размѣрами, ни красотой, архитектуры не отличаются ни частные, ни общественные дома Осташкова. Изъ общественныхъ построекъ лучшія — это домъ, занимаемый благотворительными учрежденіями банка, Савина, домъ городскаго училища, да устроенныя при самомъ въѣздѣ въ городъ казармы квартирующаго въ городѣ пѣхотнаго баталіона. Изъ частныхъ — только домъ, вновь выстроенный купцомъ Савинымъ, пока пустой (назначеніе его почему-то держится Савинымъ въ секретѣ), обращаетъ на себя нѣкоторое вниманіе, выдѣляясь и своими размерами, и своимъ краснымъ цвѣтомъ, среди однообразно-монотонныхъ, бѣленькихъ домовъ Осташкова. Г. Р—цовъ не безъ основанія, вѣроятно, полагаетъ, что въ постройкахъ своихъ осташковцы заимствовались отъ остзейцевъ, съ которыми, благодаря торговлѣ, издавна уже находятся въ постояиныхъ сношеніяхъ. Отсюда, я полагаю, и унылость и безцвѣтность въ общемъ характерѣ построекъ г. Осташкова, что, въ сочетаніи съ безпрестанно мелькающею, куда ни взгляни, оловянной поверхностью воды, производитъ впечатлѣніе близкое къ англійскому сплину. Да имъ, по-видимому, и одержана добрая половина обреченныхъ на заточеніе въ г. Осташковѣ. Только лѣтомъ взглядъ можетъ отдохнуть на зелени цвѣтовъ садовъ и бульваровъ, да ночью васъ поразитъ газовое освѣщеніе улицы, ведущей къ фабрикѣ Савиныхъ, особенно странное, почти смѣшное, среди непроницаемой темноты на всемъ остальномъ пространствѣ городка, не признающаго фонарей въ принципѣ. Вообще, нужно не день и не два прожить въ Осташковѣ, нужно ознакомиться основательно съ его бытомъ, освоиться съ его странностями и испытать на себѣ все его русское добродушіе, чтобы нѣсколько изгладилось первое неблагопріятное впечатлѣніе, получаемое, я думаю, всякимъ новопріѣзжающимъ въ сей градъ.

Всѣхъ домовъ въ Осташковѣ сочтено было въ 1862 году — 1,496, нынѣ ихъ числится 1,493. Всего населенія за 1862 годъ исчислено 10,876 чел., за 1884 - 10,880 чел. Значитъ, за 22 года жизни города убыло въ немъ три дома и прибыло четыре человѣка. Развѣ не характерно?!.. Исключая десятка, двухъ, болѣе просторныхъ домовъ, занимаемыхъ исключительно богатыми заводчиками и фабрикантами, все остальное представляетъ собой неуклюжесть и ветхость, особенно рѣзко бросающіяся въ глаза въ постройкахъ деревянныхъ. Странно покажется на первый взглядъ, что въ Осташковѣ, уѣздъ котораго можетъ быть названъ «царствомъ лѣса», могутъ встрѣчаться ветхіе деревянные дома. Г. Р—цовъ въ своей статьѣ основательно объясняетъ это тѣмъ, что «въ самомъ Осташковѣ лѣсъ едва ли не дороже, нежели въ городахъ, лежащихъ по верховью Волги, потому что мѣста, гдѣ производится преимущественно рубка строеваго лѣсу на продажу, находятся отъ города въ 40—50 вер. и, по недостатку сплавныхъ путей, лѣсъ долженъ, по большей части, доставляться сухопутно, что, конечно, значительно возвышаетъ его цѣнность. Церквей въ Осташковѣ четыре, монастырей два: Знаменскій — женскій и Житенный — мужской.

Самая старинная церковь въ Осташковѣ — это Воскресенская. Построена она была въ 1689 г., для крестьянъ Осташевской Іосафовской слободы, т. е. принадлежавшей Волоколамскому Іосафову монастырю, взамѣнъ прежней деревянной, тутъ же стоявшей трехпрестольной церкви этого же имени. Спустя 8 лѣтъ, послѣ постройки Воскресенской церкви, рядомъ съ ней выстроена была Троицкая соборная церковь, и нынѣ обѣ онѣ обнесены общею красивою оградой, состоящей изъ чугунной рѣшетки на каменномъ цоколѣ, съ тремя рѣзными, готической архитектуры воротами.

Въ разстояніи получаса ѣзды отъ города по озеру Селигеру (7 верстъ), находится знаменитая «Нилова Пустынь», вся какъ крѣпость, окруженная водой.

«Нилова Пустынь» издавна уже обращала на себя вниманіе всѣхъ, посѣщавшихъ Осташковъ, и подробное описаніе ея повторялось уже нѣсколько разъ. (Первое въ 1853 году.) Поэтому считаю лишнимъ описывать ее подробно съ точки зрѣнія археологической и исторической. Для полноты очерка, позволю себѣ только привести здѣсь нѣсколько краткихъ свѣдѣній объ основаніи монастыря заимствуя ихъ изъ статьи того же г. Р—цова.

«Монастырь основанъ въ 1594 года, въ которомъ іеромонахомъ Герасимомъ, съ благословенія митрополита новгородскаго Александра, построенъ первый деревянный храмъ во имя Богоявленія Господня, съ предѣломъ Василія Блаженнаго. Съ этого года, изъ числа богомольцевъ, приходившихъ прежде сюда для поклоненіия почивавшему подъ спудомъ угоднику, нѣкоторые стали оставаться на постоянное жительство и строить кельи, такъ что между 1594 и 1599 годами составилось монашеское общежитье, находившееся подъ управленіемъ іеромонаха Герасима. Въ 1599 году прибыли въ пустынь изъ разныхъ мѣстъ нѣсколько монаховъ, изъ которыхъ одинъ, по имени Нектарій своимъ образомъ жизни обратилъ на себя вниманіе всѣхъ проживавшихъ въ пустыни, пріобрѣлъ ихъ любовь и уваженіе, и по ходатайству, около 1620 г., митрополитомъ новгородскимъ Іоакимомъ назначенъ игуменомъ монастыря.

Въ 1667 году, при настоятелѣ пустыни Германѣ, во время устройства, вмѣсто деревянной — каменной церкви, при копаеіи рвовъ, обрушиласьземля близъ гроба преподобнаго Нила и мощи его открылись нетлѣнными. Объ этомъ было доведено до свѣдѣнія царя Алексѣя Михайловича и новгородскаго митрополита Питиріма по грамотѣ котораго, по надлежащемъ освидѣтельствованіи, мощи были взяты изъ подъ спуда, положены въ новую раку и поставлены на время въ деревянной церкви Покрова Богородицы, а потомъ, въ 1671 году, перенесены въ устроенную каменную церковь, въ которой почиваютъ и понынѣ. При открытіи мощей сочинена надлежащая служба преподобному и установлено: память обрѣтенія ежегодно праздновать 27 мая.

Въ настоящее время, Нилова пустынь, по устройству и богатству своему, занимаетъ одно изъ видныхъ мѣстъ въ числѣ православныхъ русскихъ монастырей. Соборный храмъ во имя Богоявленія Господня съ двумя придѣлами, отличается обширностью и прекрасною архитектурою, какъ снаружи, такъ и внутри. Онъ занимаетъ середину внутренняго двора и окруженъ огромными каменными корпусами, въ которыхъ помещаются: трапеза для братіи и для богомольцевъ, настоятельскія келіи, келіи для братіи и т.п. Въ наружномъ дворѣ также устроены два большихъ каменныхъ корпуса съ кельями для богомольцевъ.

Весь монастырь обнесенъ каменною оградой, а берега острова окаймлены гранитомъ съ красивою чугунною рѣшеткою. Словомъ, это настоящая крѣпость, брать которую приходилось бы не легко.

Монастырь, благодаря вниманію Государей россійскихъ, жаловавшихъ въ разное время въ пользу его земли, и усердію почитателей преподобнаго Нила, дававшихъ значительныя пожертвованія, въ настоящее время владѣетъ довольно значительными землями, на сосѣднихъ островахъ и полуостровахъ. Монастырю принадлежатъ еще два подворья, одно въ Москвѣ, другое въ Осташковѣ. Московское приноситъ нынѣ значительный доходъ.

Само собою разумѣется, что дохода съ земель и съ оброчныхъ статей не хватаетъ на содержаніе монастыря. Главный его доходъ состоитъ въ приношеніи богомольцевъ. Какъ великъ этотъ доходъ, можно судить по тому, что, за покрытіемъ всѣхъ расходовъ на содержаніе братьи и богомольцевъ (пользующихся даровымъ содержаніемъ отъ пустыни въ продолженіи двухъ-трехъ дней), расходовъ, простирающихся нынѣ, я думаю, свыше 20-ти тысячъ въ годъ и расходовъ по устройству монастыря (хотя, по моему, это устройство оставляетъ ожидать еще многаго), капиталъ монастыря состоялъ еще въ 1862 году изъ 225,971 рубля разными бумагами и наличными деньгами, кромѣ неприкосновеннаго капитала въ билетахъ на 7,954 руб. Болѣе 100,000 руб. изъ этихъ денегъ составляетъ пожертвованіе нѣкоего г. Воронина, Осташевскаго уроженца, съ назначеніемъ на расширеніе и улучшеніе обители, къ которому имѣютъ намѣреніе приступить только теперь.

Ежегодный доходъ пустыни, по исчисленію г. Р-цова, простирался въ 1862 году до 35 тыс. руб.; по собраннымъ же мною свѣдѣніямъ, онъ простирается нынѣ до 60 т. руб. Эти цифры указываютъ сами собой на большое стеченіе богомольцевъ въ Нилову пустынь. По справкамъ, довольно достовернымъ, какъ напр., трапезная тетрадь[1], число богомольцевъ простирается ежегодно до 100 тыс. человѣкъ.

Наибольшій приливъ богомольцевъ изъ простонародія бываетъ въ Великій постъ и лѣтомъ, по окончаніи посѣва. Богомольцамъ дается въ монастырѣ безплатное помѣщеніе и также безплатно обѣдъ и ужинъ, изъ хлѣба, щей, кашицы, каши и превосходнаго квасу. Богомольцамъ не изъ крестьянъ подается обѣдъ въ занимаемыя ими кельи, изъ двухъ или трехъ блюдъ.

Самое большое единовременное стеченіе народа бываетъ 27 мая, въ день празднованія обрѣтенія мощей преподобнаго. Въ этотъ день и раньше, за два, за три дня, стекается къ монастырю до 35 тысячъ народу, и болѣе иногда, такъ что, въ теченіи этихъ дней, монастырь расходуетъ на богомольцевъ отъ 5^½до 7 тыс. хлѣбовъ. Празднованіе этого дня всегда для Осташкова бываетъ цѣлымъ событіемъ. Я лично не имѣлъ удовольствія его видѣть, а потому сошлюсь на описаніе его г. Р-цовымъ; изъ разспросовъ мѣстныхъ лицъ, присутствовавшихъ въ послѣдній годъ на этомъ праздникѣ, я получилъ описаніе празднества 27 мая, почти однородное съ разсказомъ г. Р-цова, а потому привожу его здѣсь, сокращая весьма мало.

«Въ самый праздникъ, говоритъ, между прочимъ, г. Р-цовъ, изъ Осташкова отправляется въ пустынь крестный ходъ. Для этого устраивается особая, большая баржа, разукрашенная флагами (это почетная баржа, все остальное время года стоитъ безъ употребленія). По вступленіи крестнаго хода на эту баржу, она трогается отъ пристани, буксируемая девятью небольшими лодками, изъ которыхъ на каждой сидитъ по три гребца, одѣтыхъ въ одноцвѣтныя рубашки, съ бѣлыми шапками на головахъ. По бокамъ главной баржи плывутъ еще двѣ меньшія баржи, изъ которыхъ въ одной помѣщаются члены городовыхъ присутственныхъ мѣстъ, а въ другой — наиболѣе значительныя лица изъ числа жителей гор. Осташкова. Сверхъ того, за баржами слѣдуютъ обыкновенно во множествѣ частныя лодки, также разукрашенныя флагами и фонариками. Семиверстное разстояніе до монастыря переплывается въ часъ съ небольшимъ, и какъ только флотилія покажется въ виду, въ монастырѣ начинаютъ звонъ къ обѣднѣ. Крестный ходъ подплываетъ къ самымъ св. воротамъ (Архіерейскія), гдѣ встрѣчается архимандритомъ со всею братьей, и начинается обѣдня...

«Вслѣдъ за крестнымъ ходомъ съ мощами преподобнаго Нила, кругомъ монастырской ограды, продолжающимся иногда часа три, начинается радушное угощеніе проголодавшихся гостей и духовенства.

«Сначала отправляются къ настоятелю, гдѣ предлагается посѣтителямъ чай и обильная закуска, обыкновенно истребляемая въ мгновеніе ока. Потомъ отправляются въ трапезу обѣдать. На первомъ мѣстѣ садится самъ настоятель, около его, на верхнемъ концѣ стола, располагаются на обояхъ концахъ стола наиболѣе почетные гости и затѣмъ размѣщается всякъ, кто какъ можетъ.

«Нужно замѣтитъ, что здѣсь не существуетъ никакихъ особыхъ приглашеній: всякій желающій идетъ самъ и усаживается за столомъ, если только есть еще мѣсто. Картина обѣда, довольно обильнаго, весьма любопытна.

«Болѣе 100 человѣкъ сидитъ за общимъ столомъ, накрытымъ во всю длину трапезной залы. Отецъ - казначей обходитъ кругомъ всего стола и радушно упрашиваетъ сидящихъ кушать. Слѣдуетъ замѣтить, что за трапезой вино не подается, а только пиво и медъ; но монастырскіе меда крѣпко и сильно дѣйствуютъ на головы, предварительно подготовленныя завтракомъ въ комнатахъ настоятеля, а потому нерѣдко случается видѣть, что кто нибудь на нижнемъ концѣ стола въ половинѣ обѣда поставленъ въ необходимость оставить трапезу, или произвольно или при содѣйствіи отца-казначея, который вѣжливо напоминаетъ гостю, что внѣ трапезы онъ можетъ найти болѣе покойное мѣсто, и даже распорядится поданіемъ соотвѣтственной помощи. Бываютъ и другаго рода вещи. Такъ: намъ пришлось видѣть, какъ во время обѣда, одинъ изъ воспитанниковъ одного высшаго учебнаго заведенія, вмѣстѣ съ юнкерами квартирующаго въ Осташковѣ полка, вздумали курить папироски, но такъ какъ сознавали неловкость подобной выходки, но эта операція совершалась чуть не подъ столомъ. Обѣдъ, постоянно оживляясь, продолжается около часа, и затѣмъ многіе изъ участвующихъ отправляются опять въ комнаты настоятеля, гдѣ происходитъ угощеніе плодами и десертными винами.

«Часовъ въ пять вечера крестный ходъ обратно отправляется въ Осташковъ. Настоятель съ братьею провожаетъ его до самыхъ Святыхъ воротъ, затѣмъ возвращается въ церковь и, послѣ молебна угоднику, рака съ св. мощами переносится на обыкновенное свое мѣсто.

«День этотъ празднуется и въ самомъ Осташковѣ; большая часть его населенія утромъ отправляется въ монастырь, такъ что въ городѣ запрещается даже топить печи во избѣжаніе опасности отъ пожара и затрудненія тушить его по отсутствію жителей. Вечеромъ же, по возвращеніи крестнаго хода въ городъ, всѣ улицы наполняются гуляющими и въ общественномъ саду играетъ музыка.

«Нужно замѣтить, что въ Осташковѣ существуетъ повѣрье, что въ день 27 мая всегда бываетъ хорошая погода, какова бы она ни была до того дня. Намъ два раза довелось быть въ Осташковѣ въ этотъ день и, дѣйствительно, въ оба раза погода, которую до того нельзя было назвать хорошею, круто измѣнялась къ лучшему передъ самымъ днемъ праздника.

«Намъ удалось два раза быть въ монастырѣ въ день праздника. Въ оба раза мы отправилось туда съ крестнымъ ходомъ, и потому не можемъ судить, каковъ издали видъ флотиліи. Но видъ самого монастыря въ этотъ день очень хорошъ...

«По мѣрѣ приближенія къ нему, до вашего слуха допосится благовѣстъ и болѣе и болѣе обрисовываются толпы народа, окаймляющія ограду набережной; во всѣхъ окнахъ келій, выходящихъ фасадомъ на берегъ озера, на возвышенностяхъ около Святыхъ воротъ, вездѣ стоятъ сплоченныя толпы народа. Какъ только войдетъ крестный ходъ въ монастырь, всѣ эти массы народа тотчасъ разсыпаются по всему острову; около гавани, въ устроенныхъ досчатыхъ балаганахъ и палаткахъ идетъ самый бойкій торгъ разнаго рода крестьянскими товарами; живописныя группы расположилась на всѣхъ лужайкахъ; слѣпые, сгруппировавшись потрое и четверо, окруженные толпами внимательно слушающаго народа, жалобнымъ голосомъ распѣваютъ легенды про Алексѣя человѣка Божія н другія, получая самое скудное вознагражденіе за весьма продолжительный разсказъ отъ самаго рожденія и до всѣхъ чудесъ его. Больше выгодъ доставляютъ поминанія за здравіе и за упокой, которыя поются по заказамъ, безпрестанно возобновляющимся; голосовъ пять, шесть заразъ адресуются съ требованіями помянуть родителей; мѣдныя копѣйки брякаютъ въ подставленную деревянную чашку, и запѣвало, выбирая рукой деньги изъ чашки и пряча ихъ за пазуху, запѣваетъ дрожащимъ голосомъ, подхватываемымъ другими сотоварищами:

I.

«Помяни, Господи,

«всѣхъ сродцовъ вашихъ, родителей» и т.п.

Подбѣжитъ какая нибудь бойкая бабенка и, бросивши копѣйку скажетъ: «помяни воина такого-то», — и опять дребезжащимъ голосомъ запѣваетъ:

II.

«Нищая братья!

Мы должны Бога молить

За военнаго человѣка

Раба Божія (имя рекъ),

Спаси, Господи, и помилуй» и т.д.

«Всѣ эти припѣвы продолжаются почти безпрерывно до самаго окончанія крестнаго хода, послѣ котораго значительная часть народа оставляетъ монастырь, отправляясь на большихъ и малыхъ лодкахъ по направленію къ Осташкову. Множество рѣющихъ на волнахъ лодокъ, на которыхъ, при самомъ легкомъ попутномъ вѣтеркѣ; тотчасъ подымаются паруса, представляетъ прекрасную картину...»

Не удалось мнѣ видѣть этой картины, но за то я не приминулъ, въ одинъ изъ первыхъ же дней моего прибытія въ Осташковъ, посѣтить славную Нилову пустынь.

__________

[1] Въ трапезную тетрадь ежедневно вписывается число лицъ изъ богомольцевъ, бывшихъ за столомъ въ трапезѣ.