I.

Прежде чѣмъ говорить о состояніи этой обители и о бытѣ ея населенія въ изображаемомъ нами періодѣ времени, считаемъ необходимымъ, для большинства читателей, мало знакомыхъ съ ея мѣстностію и исторіею ея основанія, привести по этому предмету нѣсколько свѣдѣній.

Нилова пустынь находится въ Тверской Губерніи, въ Осташковскомъ Уѣздѣ, на озерѣ Селигерѣ. Она занимаетъ островъ Столобное, одинъ изъ малыхъ острововъ[1] весьма обширнаго озера Селигера, на южномъ берегу котораго расположенъ городъ Осташковъ; пустынь отдѣлена отъ города восьмиверстнымъ воднымъ пространствомъ.

На полпути между островомъ Столобнымъ и городомъ Осташковымъ, закрывая одинъ отъ другого, протянулся большой лѣсной островъ Городомля, покрытый сосновымъ боромъ. Къ сѣверо-западу отъ обители, во ста саженяхъ разстоянія озеромъ, пустынный песчаный берегъ материка, на которомъ расположенъ, принадлежащій пустынѣ, хуторъ Свѣтлица, со скотнымъ дворомъ, помѣщеніями для рабочихъ и монастырскими огородами; а за нимъ, между низкорослыми сосновыми перелѣсками, потянулась на 25 верстъ дорога къ деревнѣ Чернозему, лежащей на почтовомъ пути между городами Осташковымъ и Вышнимъ Волочкомъ.

Въ спискѣ съ грамотъ Царя Михайла Ѳедоровича 1636 г., и въ Помянникѣ монастырскомъ, 1638 года, Нилова пустынь называется «монастыремъ отчины Князя Лыкова.» Въ то время воды озера, окружающія островъ Столобное и селенія рыбаковъ, разбросанныя по берегу озера, принадлежали Боярину Борису Михайловичу Лыкову, которому, какъ значится въ Писцовыхъ Книгахъ, письма и мѣры Леонтія Скобельцына, 132 и 133 годовъ, отчина эта, бывшая прежде собственностію Боярина Богдана Яковлевича Бѣльскаго, пожалована, «за разбитіе имъ, въ 1608 году, Пана Лисовскаго на Медвѣжьемъ Броду.»

Названіе свое пустынь получила отъ пустынножителя, именемъ Нила, уроженца погоста Жабенскаго въ нынѣшнемъ Валдайскомъ Уѣздѣ, Новогородской Губерніи, который, удалившись изъ своего отечества, въ 1515 году, поселился, сначала на рѣкѣ Серемхѣ, во Ржевскомъ Уѣздѣ, а оттуда, въ 1528 году, перешелъ на островъ Столобное, гдѣ и скончался 7 Декабря, 1555 года, удививъ всѣхъ окрестныхъ жителей строгимъ исполненіемъ принятаго имъ на себя пустынническаго молитвеннаго подвига.

Память о Преподобномъ подвижникѣ, его могила, при которой окрестные жители искали, въ молитвѣ о немъ, его предстательства въ своихъ вещественныхъ и нравственныхъ нуждахъ, привлекли на островъ Столобное подражателей высокаго подвига усопшаго пустынножителя; они же, устроивъ близъ его могилы, сначала часовню, а потомъ церковь, образовали изъ себя пустынное братство, которое Московскимъ и всея Россіи Патріархомъ Іовомъ, въ 1594 году, по ходатайству іеромонаха Германа, возведено въ законную иноческую обитель, съ уставомъ общежительнымъ, по чину древнихъ Палестинскихъ монастырей.

При преемникѣ Германа, Нектаріи Телятинѣ (родился 1587 года, скончался 15 Генваря, 1667 г.), обитель, по роду жизни своихъ иноковѣ, сразу стала на ту степень знаменитости, которая за нею осталась и до сего дня. Принявъ, по смерти Германа, управленіе монастыремъ, въ 1614 году, Нектарій, своими дѣльными распоряженіями, своимъ умомъ, который образовалъ чрезъ чтеніе и списываніе Свято-Отеческихъ сочиненій (книги, имъ написанныя, хранятся въ монастырской Библіотекѣ) и благочестивою жизнію скоро обратилъ на себя вниманіе Новгородскихъ Архипастырей, въ вѣдѣніи которыхъ состояла Нилова пустынь; она украсилась и обстроилась благодѣяніями Царей и пожертвованіями многихъ духовныхъ и свѣтскихъ сановниковъ, изъ числа коихъ особенно памятны въ обители: въ царствованіе Михаила Ѳедоровича Ростовскій Митрополитъ Варлаамъ II и преподобный Діонисій, Архимандритъ Троицкой Сергіевой Лавры; Князь Алексѣй Никитичъ Трубецкой, Бояре: Семенъ Васильевичъ Колтовской, Иванъ Никитичъ Романовъ, Владимиръ Григорьевичъ и Дружина Владимировичъ Плещеевы; а въ царствованіе Алексѣя Михайловича Бояре: Илья Даниловичъ, Иванъ Михайловичъ и Иванъ Андреевичъ Милославскіе, Борисъ Ивановичъ Морозовъ, Иванъ и Юрій Ивановичъ Ромодановскіе, Богданъ Матвѣевичъ Хитровъ, Алексѣй и Иванъ Никифоровичи Веревкины. Игуменъ Нектарій, для всегдашняго назиданія братіи, собралъ въ монастырское книгохранилище много книгъ; по отъѣздѣ на Тобольскую Епархію, прислалъ монастырю, вмѣстѣ съ книгою «Синодикъ», увѣщаніе продолжать жизнь въ трудахъ, въ постѣ, въ цѣломудріи и въ сокрушенныхъ молитвахъ; а возвратившись вновь къ управленію монастыремъ, онъ строго заповѣдалъ братіи соблюдать уставъ общежительный, не пріобрѣтать никакой собственности, и всячески удаляться употребленія вина, повелѣвъ даже, изгонять изъ монастыря тѣхъ, которые не будутъ исполнять его заповѣди (смотр. въ Сборн. монаст. рукописей №№ V и XIV).

Изъ описей монастыря 1636—1647 года видно, что монастырь уже былъ отстроенъ въ слѣдующемъ видѣ: деревянная церковь во имя Покрова Пресвятыя Богородицы о пяти главахъ на клѣткахъ: три мѣстныя и семнадцать деисусовыхъ иконъ были въ оную пожертвованы Митрополитомъ Варлаамомъ и Архимандритомъ Діонисіемъ. Деревянная, о трехъ главахъ, Богоявленская церковь на мѣстѣ часовни, надъ гробницею Преподобнаго Нила, которая пришлась у лѣваго клироса противу сѣверныхъ алтарныхъ дверей. Ограда, съ восьмистороннею на Святыхъ воротахъ колокольней, и на ней боевые часы, даръ Архимандрита Діонисія, больничныя, гостинныя и братскія келіи. Изъ хозяйственныхъ заведеній, два яблоновые сада на самомъ островѣ Столобномъ и на сосѣднемъ полуостровѣ Свѣтлицѣ; хлѣбопашество на пустошахъ Маломъ Святомъ, Рѣчкѣ и Коровьѣ; двѣ водяныя мукомольныя мельницы на рѣчкахъ Сорогѣ и Сиговкѣ; и, для покоя многочисленныхъ поклонниковъ изъ далека, подворье въ посадѣ (нынѣ городъ) Осташковѣ.

Вниманіе и благоволеніе Царей, духовенства и мірянъ къ новой обители обнаружилось въ слѣдующихъ видахъ: Царь Михаилъ Ѳедоровичъ, въ 1630 году, велѣлъ отпускать монастырю нѣкоторое количество денегъ, хлѣба и харчевыхъ припасовъ; въ 1636 году Игуменъ Нектарій возведенъ въ Архіепископа Сибирскаго и Тобольскаго. Царь Алексѣй Михайловичъ, въ 1647 году, освободилъ монастырскихъ старцевъ и слугъ отъ суда Ржевскаго Воеводы, и подчинилъ ихъ вѣдѣнію Дворцоваго Приказа; въ 1660 году пожаловалъ монастырю въ озерѣ Ильменѣ безоброчную рыбную ловлю, зимою двумя вѣжами, а лѣтомъ двумя неводками и, для пристани ловцовъ, дворовое мѣсто на Ужинскомъ Рядку, которое Царь Ѳедоръ Алексѣевичъ замѣнилъ казеннымъ дворовымъ мѣстомъ въ Бурежскомъ погостѣ, при деревнѣ Устрицахъ (Сбор. грамотъ № XXIV), а въ 1662 году повелѣлъ каждогодно выдавать на монастырь деньгами: Строителю Нектарію по 7 руб., Намѣстнику-Игумену по 3 руб., сорока человѣкамъ братіи по 1 руб. на каждаго; рожью и овсомъ: Нектарію по 8 четвертей того и другого, Игумену по 6 четвертей, сорока человѣкамъ братіи по 3 четверти на каждаго. Хлѣбъ былъ получаемъ въ Дворцовыхъ селахъ: сперва въ селѣ Ярополчѣ Волоколамскаго Уѣзда, потомъ въ с. Моложнѣ Старицкаго и Молодомъ Туду Ржевскаго Уѣзда, а послѣ въ Осѣченской волости Новгородской Губерніи (приходорасходн. книги Ниловой Пустыни 1664—1667; Сборн. грамотъ IX и XVIII). Сверхъ того, до 1669 года въ монастырь отпускалось каждогодно, отъ щедротъ Царскихъ: по 8 бѣлугъ, по 3 бѣлужиныхъ косяка, по 18 осетровъ, по 100 пучковъ везиги, по 1 пуду Армянской икры, по 100 пудовъ соли, по 5 пудовъ воска, по 1 пуду ладона, по 3 ведра церковнаго вина, по 5 пудовъ меда сырого, и чрезъ два года въ третій по 400 овчинъ невыдѣланныхъ на одежду (Сбор. № XX). Царь Ѳедоръ Алексѣевичъ, въ 1681 году, пожаловалъ монастырю полпустошь Погорѣлое, купленную въ Дворцовыя села у Александра Сергѣевича Соймонова (Сбор. № XI). Цари Иванъ и Петръ Алексѣевичи, въ 1683 году, предписали отвести, для сихъ рыбныхъ ловлей, по десяти саженъ береговой земли (Сбор. №№ XI и XXV).

Новогородскій Митрополитъ Макарій, въ 1620 году возвелъ Строителя Нектарія въ санъ Игумена; Митрополитъ Кипріянъ, въ 1628 году, освободилъ обитель отъ въѣзда въ нее Десятильниковъ и отъ сбора съ нея церковной дани, подводъ и кормовъ, что подтверждено было и слѣдовавшими за нимъ Митрополитами: въ 1636 году Аѳанасіемъ, въ 1650 Никономъ, въ 1653 году Макаріемъ и въ 1655 году Питиримомъ (Историч. описаніе Ниловой Пустыни, В. Успенскаго. Тверь. 1867 г.). Въ 1696 г., грамотою отъ 28 Марта, Великій Господинъ, Святѣйшій Адрiянъ, Архіепископъ Московскій и всея Россіи и всѣхъ Сѣверныхъ Странъ Патріархъ, повелѣлъ Осташковскому Воеводѣ, Князю Димитрію Ивановичу Мещерскому: «съ торговыхъ людей, пріѣзжающихъ въ Пустынь на праздники торговать, таможенныхъ пошлинъ и протаможья не имать». (Сборникъ грам. № ХѴIII).

Бояринъ Князь Борисъ Михайловичъ Лыковъ, въ 1629 году, приказалъ каждогодно отпускать въ монастырь изъ своей Ржевской отчины села Кровотыни и Слободки Зольца ржи и овса по 7 четвертей, ячменю по 3 четверти, гречи по 2 четверти, пшеницы по 2 четверти съ осьминою, гороху по четверику, воску по полпуду, ладону по 2 фунта, вина церковнаго по 1 ведру, патоки по пуду, денегъ по два рубля. Въ этомъ же году онъ подарилъ братству островъ Городомлю, и далъ право, въ принадлежащихъ ему водахъ Селигера, ловить рыбу двумя челнами (Сборн. грам. № II).

Помѣщикъ Дружина Владимировичъ Плещеевъ, по отцѣ своемъ, Владимирѣ Григорьевичѣ, постригшемся въ Ниловой пустыни съ именемъ Варлаама, послѣ жены своей, «Прасковьи убіенной,» отдалъ, въ 1641 году, въ монастырь, принадлежавшую ему, пустошь Малое Святое (Сборн. № XVII).

Бояринъ Окольничій Михаилъ Тимоѳеевичъ Лихачовъ, еще при жизни Нектарія, пожертвовалъ для братства Ниловой пустыни, въ Москвѣ, свой загородный дворъ (въ нынѣшнемъ Старо-Газетномъ переулкѣ, между Тверскою и Никитскою). А послѣ кончины въ немъ Нектарія, въ 1667 году, мѣсто это, съ произведенными на немъ постройками, утвердилъ за обителью. Здѣсь съ тѣхъ поръ останавливались пріѣзжавшіе въ Москву братія, по дѣламъ, которыхъ такъ много возникало для обители въ XVIII вѣкѣ, при новыхъ мірскихъ началахъ, внесенныхъ на нѣкоторое время въ монастырскую жизнь преобразованіями Великаго Петра.

Нилова пустынь, по строгому исполненію въ ней общежительнаго устава, по жизни и духовному просвѣщенію населявшихъ ее иноковъ, послужила разсадникомъ, въ которомъ подготовлялись благонадежные дѣятели на поприщѣ служенія Церкви и обществу. Лучшіе изъ братіи, послѣ первоначальнаго образованія въ иноческой жизни по духу и правиламъ Нектарія, восходили постоянно на высшія Іерархическія степени. Таковы были: инокъ Евѳимій, съ 1695 по 1697 Митрополитъ Новгородскій; инокъ Игнатій Смола, съ 1712 по 1719 Епископъ Суздальскій, съ 1719 по 1727 Митрополитъ Крутицкій, съ 1727 по 1730 Митрополитъ Коломенскій; инокъ Іоасафъ съ 1725 года Епископъ Воронежскій; инокъ Іоиль съ 1708 по 1712, и инокъ Ааронъ Еропкинъ по 1730, Епископы Корельскіе; Серапіонъ Аничковъ Настоятель монастырей Старорусскаго, потомъ Антоніева, Антоній, Архимандритъ Московскаго Златоустовскаго, Георгій Зубинъ, Казанскаго Спасопреображенскаго, Іоасафъ, Высоцкаго Серпуховскаго, и другіе. Изъ монастырскихъ письменныхъ памятниковъ XVIII столѣтія увидимъ ниже, какое участіе принимало братство пустыни въ подготовленіи для окрестной страны приходскаго духовенства, и какъ добросовѣстно оно относилось къ наученію тѣхъ лицъ, которыя избирались помѣщиками для занятія должностей въ клирѣ приходскихъ церквей въ ихъ отчинахъ.

Второй, до порядку, Строитель Ниловой пустыни и, съ 1620 года первый ея Игуменъ Нектарій, особенно почтенный Царемъ Михаиломъ Ѳедоровичемъ, по исполненіи предреченія его о томъ, что у Царя родится сынъ, бывшій воспріемникомъ сего сына, вызванный съ своего Игуменства въ 1636 году въ Москву чрезъ Царскаго трубника, Семена Мордвинова (Опись Ниловой пуст. сего года), для посвященія въ Архіепископа Тобольскаго и Сибирскаго, въ 1640 году возвратился въ Нилову пустынь на Игуменство. Послѣ пожара, случившагося 27 Августа, 1665 года, и истребившаго всѣ зданія обители, Нектарій прибылъ въ Генварѣ, 1666 г. въ Москву, къ Царю Алексѣю Михайловичу, чтобы объяснить ему о своемъ намѣреніи строить въ монастырѣ каменную соборную церковь, и просить у него на сіе строеніе разрѣшенія и помощи. Царь лично соизволилъ на строеніе церкви, какъ о томъ упоминаетъ въ своей Святительской благословенной грамотѣ Новгородскій Митрополитъ Питиримъ (Сборникъ грамотъ № XV). Сверхъ того, изъ приходо-расходной книги Ниловой пустыни за 1666 г., въ статьѣ прихода, подъ 15 числомъ Генваря, видно: «Генваря 25, Великаго Государя очи видѣлъ Архіепископъ Строитель Нектарій, и былъ вверху, въ четвертый часъ нощи (въ 8 вечера), и въ тое поры Великій Государь пожаловалъ, на заводъ каменной церкви, 200 рублей.» Лѣто и осень Нектарій провелъ въ приготовленіи нужныхъ для постройки припасовъ, а въ Генварѣ 1667 года опять отправился въ Москву. На Гостинномъ Дворѣ Лихачовыхъ, восьмидесятилѣтній старецъ заболѣлъ, и 15 Генваря скончался. Тѣло его, отпѣтое въ присутствіи Государя, Патріархомъ Антіохійскимъ Макаріемъ, съ соборомъ Русскихъ и Греческихѣ Святителей, пребывавшихъ въ Москвѣ на Соборѣ, отправлено 22 Генваря, для преданія землѣ, въ Нилову пустынь: Государь самъ провожалъ гробъ за Москву, пѣшій (Акты историч. т. V., изд. 1853 г., № 26, стр. 101; Историч. описаніе Ниловой пустыни, Владимира Успенскаго. Тверь. 1867).

Прилагаемъ, сохранившійся въ Архивѣ (Сборн. № XVI), списокъ дорожныхъ вещей Архіепископа Нектарія, оставшихся по смерти его въ Москвѣ на дворѣ Лихачовыхъ.

«7175 года, Генваря 15 дня.... и послѣ его осталось келейнаго рупосу:

Складни въ трехъ, цкахъ, праздники седьмица, да Похвала Пресвят. Богородицы, да недѣля всѣхъ Святыхъ.

Великаго Государя жалованные часы серебреные позолоченые, на птичьихъ ногахъ.

Да платья: шуба лисья, покрыта стамедомъ чернымъ, ожерелье кунье.

Кошуля русачья подъ стамедомъ же, ожерелье такое жъ. Двѣ шубы бараньи, одна съ куньимъ ожерельемъ.

Треухъ лисій невеликъ, покрыть сукномъ монатейнымъ. Шапка теплая кунья. Ногавицы лисьи; двои чулки лисьихъ. Рукавица съ варегою медвежьею одна. Три подушки пуховые, поволочены камкою лазоревою, одна изъ нихъ больши.

Ряска крашенинная, одѣяло овчинное, другое заячье, войлокъ большой, шерсть овечья, мѣшокъ медвѣжей, покрыть холстомъ, да медведокъ простой.

Коробка малая, окована желѣзомъ, а въ ней чернильница мѣдная, да бумажникъ, да скатерть малая, да очки съ лагалищемъ мѣднымъ; ножикъ съ ложками Кириловской, другой маленькой, чинить перья, съ опойцами серебряными.

Два ларца дубовыхъ, пусты; въ одномъ шесть ключей Осташковскіе, его особой клѣти.

Да поясъ съ мошною, а въ немъ четыре алтына 2 деньги разныхъ.

Да сосудовъ оловянныхъ двѣ стопки съ кровлями, да горшечикъ мѣдной съ кровлею.

Двѣ сковородки бѣлыхъ, да яндовка мѣдная жъ; свѣсъ[2] мѣдной же, полуженъ, съ кровлею; да свѣсикъ деревянной малой съ закладками желѣзными, тазъ, да лохань мѣдныя.

Преемникъ Нектарія, Германъ II (1667—1671), съ наступленіемъ весны 1667 года, приступилъ къ постройкѣ предположеннаго храма. Разобрана была деревянная, часовня, временно, послѣ пожара, устроенная надъ могилою Преподобнаго Нила, и 24 Мая приступили къ копанію рвовъ подъ основаніе, по составленному напередъ чертежу. По этому чертежу, одинъ ровъ съ лѣвой стороны подходилъ къ гробницѣ Преподобнаго на полтора аршина. Ровъ этотъ копали 27 Мая. Едва его выкопали, земля, прилегавшая къ гробницѣ, осыпалась и обнаружились мощи, погребеннаго за 111 лѣтъ, 5 мѣсяцевъ и 20 дней предъ тѣмъ, пустынножителя, перваго поселенца на островѣ Столобномъ, Преподобнаго Нила, память о коемъ столь жива была у всѣхъ окрестныхъ жителей, и набожно чтилась собранною на мѣстѣ подвига и погребенія его братьею. Гробъ совершенно истлѣлъ, а святыя мощи оказались нетлѣнными (Грамота 1667 г., отъ 10 Іюня, Новгородскаго Митрополита Питирима, въ Нилову пустынь, Столобенскаго монастыря Игумену Герману съ братіею, изъ Москвы, гдѣ засѣдалъ еще Соборъ. На оборотѣ Митрополичья печать краснаго воска; на склейкѣ столбца надпись: «175 года, Дьякъ Иванъ Владыкинъ.»

Обрѣтеніе Святыхъ мощей объясняетъ то возрастаніе усердія къ обители, которое выразилось въ увеличеніи числа поклонниковъ, числа почитателей памяти и подвиговъ новоявленнаго угодника Божія, и въ количествѣ вещественныхъ приношеній отъ лицъ, изъ всѣхъ слоевъ Русскаго общества послѣдней половины XVII вѣка. Совокупности жъ всѣхъ этихъ обстоятельствъ приписать должно и то великое число монашествующей братіи, которое видимъ изъ грамоты Царя Алексѣя Михайловича 1668 года. (Сборн. грамотъ № XX).

Царь жалуетъ обители колоколъ во 150 пудовъ. Родственники Царя, Милославскіе и Морозовы, въ 1667 и 1668 г., шлютъ на строеніе каменной церкви денежныя пособія. Голова Московскихъ Стрѣльцовъ, Юрій Петровичъ Лутохинъ, принявшій потомъ постриженіе въ пустыни съ именемъ Германа, обложилъ, въ 1678 году, дубовую раку съ мощами Преподобнаго чеканнымъ серебромъ. Кормовой иконописецъ Оружейной Палаты, Исаія Ананіинъ, пишетъ для церкви семьдесятъ иконъ. Бояре Иванъ и Юрій Ивановичи Ромодановскіе, даютъ колоколъ въ 50 пудъ. Еще колокола: въ 41 пудъ жалованья Царя Алексѣя Михайловича; въ 25^½ и въ 25 пудовъ дачи Бояръ Ильи Даниловича и Ивана Андреевича Милославскихъ. По окончаніи храма, Зографъ монахъ Иларіонъ, «по обѣщанію за вкладъ,» пишетъ въ оный мѣстныя иконы. Пожертвованія стекаются отвсюду: онѣ даютъ возможность въ 1669—1672 построить, на сѣверной сторонѣ монастыря подъ одну крышу, кухню, квасоварню съ погребомъ и ледникомъ подъ ними, запасную палату, два сушила, кельи больничныя и три кельи братскія, на восточной сторонѣ монастыря часть ограды со Св. восточными воротами и кельею подлѣ нихъ; въ 1673—1679 окончить строеніе ограды кругомъ монастыря и построить двѣ братскія кельи; въ 1680—1698 построить еще шесть братскихъ келій и палаты: мастерскую, казенную и житенную; въ 1699—1701 возвести въ сѣверо-западномъ углу монастыря, въ связи съ больничными келіями, больничную, каменную, пятиглавую церковь во имя Преподобнаго Нила.

Царь Ѳедоръ Алексѣевичъ, кромѣ пожалованія обители пустоши Погорѣлое и подтвержденія прежнихъ жалованій, внесъ: церковными вещами 48 штилистовыхъ иконъ въ окладахъ серебряныхъ басменныхъ; дорогую серебряную, вызолоченную утварь; а изъ предметовъ хозяйственныхъ двухъ молодыхъ жеребцовъ для конскаго завода. Царицы Марѳа Матвѣевна и Наталья Кириловна жертвовали священническія облаченія. Изъ Государственныхъ сановниковъ, кромѣ выше поименованныхъ, являются благодѣтелями монастыря: Иванъ Васильевичъ Бутурлинъ, Григорій Дмитріевичъ Строгановъ, Артемій Константиновичъ Телешовъ, Царевичъ Александръ Арчиловичъ[3].

Внутренній быть иноковъ монастыря Нила Столобенскаго во второй половинѣ XVII столѣтія, за отсутствіемъ болѣе подробныхъ свѣдѣній, открывается изъ заповѣди Игумена Архіепископа Нектарія 1666 года, въ коей онъ раскрываетъ свои мысли о необходимости, для спасенія иноковъ, трезвости и общежитія между ними; а также изъ, сочувственнаго его мыслямъ, отзыва его пустынныхъ собратій.

Въ этой заповѣди онъ говоритъ, какъ, на соборѣ своихъ учениковъ, Священниковъ, Діяконовъ и всей братіи, онъ имъ предлагалъ «примѣръ Преподобнаго отца Нила, который поселился на островѣ Столобномъ, и пребылъ на немъ двадцать семь лѣтъ въ постѣ, молитвѣ и трудахъ, а хмѣльнаго питія не пивалъ, и отъиде на вѣчный покой. И послѣ него, на этомъ мѣстѣ, долго прожилъ первый начальникъ и строитель, Священноинокъ Германъ, а хмѣльнаго никакого питія самъ не пивалъ, и бывшіе при немъ братія также ничего хмѣльнаго не пивали, и въ обители никакого питія не держалось, и жили вообще. И я, многогрѣшный Нектарій, живу на семъ мѣстѣ многая лѣта, и отъ рожденія матерня и по сіе время никакого хмѣльнаго питья не пивалъ и его не держивалъ. И нынѣ я, со слезами, прошу и молю васъ, Священники, Діаконы и всѣ братія сей обители: поревнуйте житію Преподобнаго отца нашего Нила чудотворца, и отца моего Наставника и перваго Строителя, Священноинока Германа, и моего убогаго моленія и прошенія не презрите, Бога ради: что бы ни при мнѣ, ни по смерти моей, во святой сей обители хмѣльнаго питія не было ни въ заводѣ, ни въ монастырь не вносить, ни самимъ въ монастырѣ, или внѣ монастыря, не пить, и жить вообще. А кто при мнѣ, или по насъ, изъ Священниковъ, Діаконовъ и всей братіи, сего моего моленія и прошенія не послушаетъ: учнутъ въ монастырѣ хмѣльное питіе заводить и пить здѣсь, или внѣ монастыря, или что свое имѣть, а не общее, и за то ихъ преслушаніе не буди на нихъ милость Божія и моего смиренія благословенія ни въ семъ вѣкѣ, ни въ будущемъ. А кто... учнетъ бражничать, пить хмѣльное питье, и что имѣть свое, а не общее, и такого бражника, ослушника и самолюбца отъ святаго сего мѣста изъ обители изгнать.»

И всѣ Священники, и вся братія, выслушавъ сіе отеческое поученіе, возрадовались о его душеспасительности, и сказали: «Отче, буди по глаголу твоему: охотно и мы послѣдуемъ твоему повелѣнію; добро есть во святой обители сей, и при тебѣ, и по тебѣ, хмѣльному питью не быть въ монастырѣ, и внѣ монастыря не пить, и жить вообще, и денегъ, и платья, и книгъ своихъ не держать, и своимъ ничего не называть. А кто, забывъ милость Божію и твое отеческое благословеніе презрѣвъ, учнетъ какое въ монастырѣ хмѣльное питіе заводить, и въ монастырѣ, или внѣ монастыря, пить, и учнетъ не вообще жить, и такого, бражника и ослушника, изъ монастыря изгнать безъ всякаго прекословія (Сб. грамотъ, № XIV).

Такому строгому завѣту не суждено было исполняться долго. Въ слѣдующемъ году, какъ мы видѣли, скончался въ Москвѣ, и погребенъ въ пустынѣ святой завѣщатель, а въ Маѣ сего года обрѣтены были мощи Преподобнаго Нила. Въ томъ же 1667 году окончился Московской Соборъ, созванный для разсужденія о возникшихъ, по случаю исправленія Богослужебныхъ книгъ, пререканій, раскола, его толковъ, и для разсмотрѣнія новоисправленныхъ книгъ, а за нимъ послѣдовали тѣ неустройства, которыя сопровождали Старообрядчество на Руси. Слава Ниловой пустыни, просвѣтлѣвшей признаніемъ въ ея стѣнахъ новоявленнаго Чудотворца, привлекла въ обитель много новыхъ иноковъ, не обыкшихъ къ ея строгому Уставу и къ строгой заповѣди недавно почившаго Архіепископа Нектарія; нѣкоторыхъ соблазняли къ тому же вызовы Старообрядцевъ, нуждавшихся въ уставщикахъ, въ образованныхъ ими скитахъ.

Въ 1669 году Игуменъ Германъ II доносилъ Новогородскому и Великолуцкому Митрополиту Питириму, что, по заповѣди блаженныя памяти прежняго Строителя Нектарія, бывшаго Архіепископа Сибирскаго, въ пустынѣ Нила, Столобенскаго Чудотворца, хмѣльному питью не должно быть, и Священники и братія ни въ монастырѣ, ни внѣ онаго, хмѣльнаго питья не должны пить, и обязаны платье носить, и пить и ѣсть, все общее, монастырскоказенное, а своимъ ничего не называть. Но что многіе старцы не хотятъ жить въ монастырѣ, а хотятъ пить хмѣльное; а иные, и для выгоды своей, изъ той Ниловой пустыня, выбѣгаютъ, в платье, и правильныя книги съ собою сносятъ»...

На это донесеніе Митрополитъ Питиримъ, изъ Великаго Новагорода грамотою отъ 9 Декабря, того жъ 1669 года, такъ поучалъ Игумена Германа о усмиреніи старцевъ, предающихся нетрезвости, своими, домашними средствами: «.... и какъ тебѣ ся наша грамота придетъ, и ты бы въ Ниловѣ пустынѣ, Столобенскаго Чудотворца, хмѣльнаго питья, буде прежъ сего це бывало, и нынѣ держать не велѣлъ; а буде которые старцы учнуть въ монастырѣ по кельямъ хмѣльное питье держать, или которые буде учнуть внѣ монастыря допьяна упиваться, и ты бъ тѣхъ старцевъ смирялъ монастырскимъ смиреніемъ, смотря по винѣ. А которые буде старцы изъ монастыря сбѣжали, и что кто съ собою снесли, и гдѣ они нынѣ живутъ, и ты бы на тѣхъ бѣглыхъ старцевъ писалъ къ намъ, въ Великой Новгородъ, а отписки свои велѣлъ подавать въ нашемъ Судномъ Приказѣ, Приказному нашему, Богдану Леонтьевичу Сназину, да Дьяку Степану Бѣлавинскому» (Сбор. грамоты № XXI).

Главное обезпеченіе вещественныхъ общежительныхъ нуждъ Ниловой пустыни жалованьемъ и дачами Бориса Михайловича Лыкова на время подверглось сомнѣнію. Умирая вдали отъ Осташкова въ Боровской своей вотчинѣ, Бояринъ Лыковъ завѣщалъ похоронить себя, въ Пафнутьевскомъ Боровскомъ монастырѣ, рядомъ съ покойною Княгинею своею, Настасьею Никитишною, и сему же монастырю, по завѣщанію, отдалъ свои при-Осташковскія владѣнія: Кровотынь, Зольцу и часть озера Селигера. Въ 1665 году Архіепископъ Нектарій писалъ къ Игумену Боровскаго Пафнутьева монастыря, Парѳенію: «Государю Игумену Парѳенію, еже о Христѣ съ братіею бьетъ челомъ.... убогій чернецъ Нектарій съ братьею. Въ прошломъ, Государи, во 137-мъ (1629) году пожаловалъ блаженныя памяти Бояринъ Князь Борисъ Михайловичъ Лыковъ, по вѣрѣ своей... монастырь строилъ, и меня, убогаго, съ братіею, поилъ и кормилъ по смерть свою; и, по разсмотрѣнію... далъ мнѣ указную память за рукою своею: велѣно имать изъ вотчины его села Кровотыни и Слободки Зольца всякаго обиходу въ монастырь погодно. Да намъ же указалъ про монастырской обиходъ во всѣхъ своихъ озерахъ рыбу ловить, и островъ Городомлю пахать, и на острову въ озеркѣ рыбу ловить же. И мы по смерть его... рыбу про монастырской обиходъ ловили, островомъ Городомлею владѣли... и во всякія угодья входили невозбранно. И отъ васъ, Государей, и прежди бывшихъ властей святой обители Преподобнаго Пафнутія.... помнячи приказъ Князя... и Княгини... возбраненія намъ, убогимъ, не было никакаго и по сіе время. (Но) по преставленіи, Государи, Боярина Князя Бориса Михайловича и Боярыни Княгини Анастасіи Никитишны, лѣта множатся; и какъ... за вами, Государи, та ихъ Кровотынская вотчина, а вашего, Государи, подтвержденія и указу въ томъ дѣлѣ никакого у насъ, убогихъ, нѣтъ, и мы имѣемъ въ томъ опасеніе. Умилостивитесь, Государи, Святой Игуменъ Парѳеній съ братіею, пожалуйте насъ... учините, Государи, свой властительной указъ, велите намъ... про монастырской обиходъ рыбу ловить, и островомъ Городомлею владѣть, и въ озеркѣ рыбу ловить... и во всѣ угодья входить же, по прежнему, безъ возбраненія. Государи, смилуйтесь, пожалуйте.» Отвѣтъ, благопріятный, послѣдовалъ 11 Іюня того же года: «Пречестные и великіе обители... духовному Настоятелю, Государю, бывшему Преосвященному Архіепископу Нектарію съ братьею.... Пафнутьева монастыря Игуменъ Парфеній съ братьею, Бога моля, челомъ бьетъ. Изволишь, Государь, вѣдать про Пречистыя Богородицы и Чудотворца Пафнутія и домъ нашъ... Господь Богъ нашъ строитъ, яко то велитъ святая его Благодать, Іюня по 11 день стоитъ, Богомъ хранимъ.... присылалъ ты къ намъ... своея паствы Казначея, старца Андріяна, да чернаго Дьякона Саву, о рыбныхъ ловляхъ и объ островѣ... и мы, съ братьею, поговоря на Соборѣ, велѣли вамъ, Государи, рыбными ловлями и островомъ... владѣть противъ прежніе памяти... и челобитную о томъ же подписавъ, и за моею Игуменскою рукою и за монастырскою казенною печатью, послали къ тебѣ, Государь, съ нимъ же, Казначеемъ, старцемъ Андріяномъ» (Сборн. грам. № XI).

Чрезъ двадцать лѣтъ, такія мирныя и братскія отношенія между двухъ обителей, по поводу завѣщаннаго Княземъ Лыковымъ имущества, измѣнились въ недружественныя, и даже враждебныя. Боровскаго Пафнутьева монастыря Игуменъ Ѳеофанъ, въ жалобѣ Царямъ Ивану и Петру Алексѣевичамъ, напоминая, что, 1638, году при предшественникѣ его, Іосифѣ, да современныхъ ему, Келарѣ старцѣ Пафнутіѣ Еропкинѣ, и Казначеѣ Тихонѣ Бутурлинѣ, Царь Михаилъ Ѳедоровичъ пожаловалъ ихъ вкладомъ по душѣ Боярина Лыкова, вотчиною, Боярину принадлежавшею, во Ржевскомъ Володимировѣ, въ Лешинѣ волости, погостомъ Кровотынемъ да слободкою Золецкою; да въ Кличанской волости сельцомъ, что была деревня Замошья, и Ельникъ тожъ; а къ тому погосту и слободкѣ двадцать четыре деревни, да четырнадцать пустошей, да рыбныя ловли, озера Селигеръ, Хреское, Владычне, Березовое, Глубокое, Серемо, Рудинское, да рѣки Ёмша, Княжа, Березовка, Серемха, да островъ Городомля...» Ѳеофанъ жалуется, что «Ниловой пустыни Игуменъ и работники монастырскіе, противъ разрѣшенія имъ ловить рыбу двумя челнами, ловятъ ее многими челнами и сѣтьми, лѣтомъ и зимою заметываютъ сѣти безпрестанно, и тѣ, де, сѣти лежатъ зиму и лѣто, и рыбы не пропущаютъ, и ихъ, Боровскаго монастыря, рыбныхъ ловцовъ и крестьянъ Ниловой пустыни работники изгоняютъ...» Просить «воспретить обидчикамъ, иначе какъ двумя челнами, рыбы въ Селигерѣ ловить, и то на свой обиходъ, а не на продажу; а по истокамъ рѣкъ и въ рѣкахъ воспретить сѣти переметывать.» Власти Столобенской пустыни возражаютъ, между прочимъ, что, кромѣ права ловли, Бояринъ Лыковъ указалъ имъ получать изъ его вотчины разные припасы для богослуженія и для пропитанія братства: и таковые они въ первые 17 лѣтъ получали, а со времени поступленія вотчины Лыкова въ Пафнутьевъ монастырь, всѣ эти дачи прекратились: просятъ доправить на Пуфнутьевцахъ за минувшіе двадцать два года. Эти, въ жалобѣ своей Царю, между прочимъ, выражаются, что «имъ въ Ниловъ монастырь хлѣба и денегъ по тому давать не доведется, что, де, тѣло Боярина Князя Бориса Михайловича и жены его и сродники ихъ погребены въ обители ихъ, а не въ Ниловой пустынѣ.... что Стряпчій ихъ, Олферко Одоевецъ, къ челобитью Ниловскихъ властей далъ свою сказку безъ ихъ вѣдома, дружа тѣмъ, Ниловскимъ, властямъ, для своей корысти.»

Однако же, по послѣдовательномъ и подробномъ разсмотрѣніи всего дѣла, со времени дачи Князя Лыкова въ 1629 и по 1685 годъ, 28 Іюля сего же года, состоялось Царское рѣшеніе (Сборн. грамотъ № XXVII): «имать по прежнему въ Нилову пустынь съ бывшихъ Лыкова вотчинъ всякихъ хлѣбныхъ запасовъ по двадцати одной чети съ осьминою и съ четверикомъ; да за воскъ, и за ладонъ, и за вино церковное, и за медъ, и молебныхъ и панихидныхъ денегъ по семи рублевъ на годъ; да имъ же, Ниловскимъ властямъ... про монастырской обиходъ, а не на продажу, рыбу ловить двѣмя челнами съ весны, и въ лѣто, и въ осень, и островомъ Городомлею и озеркомъ владѣть.»

Замѣчательно, что такія же притязанія противу Ниловой пустыни со стороны преемниковъ владѣнія Пафнутьева монастыря, гражданъ Осташковскихъ, возникли лѣтъ двадцать назадъ: и по сей тяжбѣ рѣшеніе Ржевскаго Окружнаго Суда, утвержденное Сенатомъ въ 1873 году, заключалось въ томъ, чтобы право на недвижимую собственно, — воды озера Селигера, — оставалось за городомъ, а право рыбной въ нихъ ловли, въ опредѣленныхъ урочищахъ, за монастыремъ.

Послѣднее изъ дѣйствій Ниловой пустыни въ XVII столѣтіи, видное изъ актовъ монастыря, было сооруженіе новой каменной церкви во имя Нила Чудотворца. Въ грамотѣ о семъ послѣдняго Всероссійскаго Патріарха, Адріяна, отъ 15 Марта, 1699 года, особенно замѣчательно условіе, чтобы для основаній подъ стѣны новаго храма, «рвы копать на цѣлыхъ мѣстахъ, дабы прежде погребеннымъ усопшимъ тѣлесамъ поврежденія не было.»

Доселѣ мы видѣли быстрое возрастаніе новой на Руси обители, во внутреннемъ ея устройствѣ и во внѣшней о ней славѣ. Наступило восемнадцатое столѣтіе, время быстрыхъ, крутыхъ, негладкихъ преобразованій, которыя Преосвященный Иннокентій Херсонскій сравнивалъ, въ первомъ ихъ періодѣ, съ рѣкою, на которой взломало ледъ: льдина къ льдинѣ не приходится: одна другую толкаетъ, и всѣ вмѣстѣ, въ ужасающемъ безпорядкѣ, неудержимо мчатся невидимою силою рѣчнаго теченія: во второмъ періодѣ — съ блистательнымъ фейерверкомъ, въ которомъ разноцвѣтные огни стремительно перекрещиваются, удивляя зрѣніе невозможнымъ, казалось бы, сочетаніемъ цвѣтовъ и оттѣнковъ: въ третьемъ періодѣ, говорилъ нашъ незабвенный проповѣдникъ, вижу «поворотъ къ учрежденіямъ отечественнымъ... но Петръ не прожилъ полной человѣческой жизни; иначе, все, въ безпорядкѣ и наскоро имъ занятое въ чужѣ, онъ, съ своимъ геніяльнымъ умомъ, примѣнилъ бы къ своему, народному, безъ ущерба для дорогого своеобычія.» Не такому ли мнѣнію свѣтлоумнаго Иннокентія можно сопоставить недавно открытое свидѣтельство Щербатова (Русскій Архивъ, Іюль 1874 г.), что самъ Петръ видѣлъ необходимость смотрѣть на Европу въ теченіе лишь нѣсколькихъ десятилѣтій, а потомъ повернуться къ ней спиной?

Съ наступленіемъ XVIII вѣка Нилова пустынь испытала на себѣ совершившуюся въ Правительствѣ перемѣну въ воззрѣніяхъ на Церковь. Первымъ послѣдствіемъ такой перемѣны въ воззрѣніяхъ явилось, въ отношеніи вещественномъ, оскудѣніе милостыни, которою съ такою любовію надѣляли пустынь дѣдъ и отецъ Петра. Внѣшнія войны требовали сбереженія Государственныхъ средствъ, существовавшихъ, и изысканія, по возможности, новыхъ. Съ 1704 года обложены были податьми оброчныя статьи Ниловой пустыни. Съ 1707 года прекратилась выдача обители съ Кормоваго Двора столовыхъ припасовъ. А въ 1703 г. остановился отпускъ монастырю и хлѣбной дачи изъ дворцовыхъ селъ: таковая перешла на обязанность отчинъ духовнаго вѣдомства, которыя отпускали хлѣбъ неисправно и непостоянно. Частныя благотворенія, въ этомъ періодѣ времени, отъ А.Д. Меньшикова, Б.П. Шереметева, А.Я. Волкова, Торопецкой Игуменьи Іуліяніи Кормолиной, и другихъ, употреблялись уже не на благоустройство обители, а на прокормленіе ея братіи и приходящихъ богомольцевъ. Правда, въ 1720 году милость Царская проявилась въ приказаніи, вмѣсто прежнихъ выдачъ деньгами, хлѣбомъ и на церковныя требы, отдать монастырю озеро Селигеръ, со всѣми его плёсами и протоками, при чемъ, по исчисленіи Тверскою Провинціяльною Канцеляріею дохода съ озера въ 607 руб. 27^½ к., велѣно было изъ сей суммы 293 руб. вносить во Ржевскую Воеводскую Канцелярію, 50 руб. 80 отдавать ежегодно въ Осташковской, Знаменской, дѣвичій монастырь, а остальныя 263 руб. 20 к. оставлять себѣ, въ замѣнъ всѣхъ прежнихъ выдачъ.

Къ сему явились и новые благотворители въ лицѣ высоко ставшихъ на ступеняхъ Церковной Іерархіи постриженниковъ (или, какъ они назывались, обѣщанниковъ) Ниловой пустыни: о нихъ упомянуто выше. Съ ихъ помощію довершена была каменная постройка внутреннихъ зданій и ограды, которая протянулась кругомъ монастыря по берегу острова на 192 сажня при 1^½ саженной ея высотѣ.

__________

[1] Онъ имѣетъ въ окружности всего 670 саженъ.

[2] Чашка большая.

[3] Въ запискахъ Графа Г.П. Чернышева упоминается въ 1724 году воспріемница его дочери, Анны Григорьевны, «Царевна Милитинская Дарья Арчиловна» (Рус. Стар. Іюнь, 1872, стр. 801).

II.

1724 годъ засталъ Нилову пустынь подъ управленіемъ Игумена Паисія, изъ рода Московскихъ дворянъ Бартеневыхъ. Первая служебная бумага, встрѣчающаяся въ Сборникѣ хорошо сохранившихся въ монастырскомъ архивѣ, и между прочимъ, въ переплетенной книгѣ бумагъ съ 1724 по 1773 годы, — то, просьба братства о назначеніи въ обитель новаго начальника на мѣсто Паисія, «отставленнаго, за немощь его» (Дѣло Нилов. пуст. 1724—1733, по описи № 2).

Такъ какъ монастырь состоялъ въ числѣ Синодальныхъ, то и просьба составлена на Высочайшее имя, «Всепресвѣтлѣйшаго, Державнѣйшаго Императора и Самодержца Всероссійскаго, Петра Великаго, Отца отечествія, Государя Всемилостивѣйщаго.»

Въ прошеніи братство говоритъ, что «нижеименованные, по совѣту, изобрали, на мѣсто прежняго, во Игумены, тоя жъ нашея пустыни обѣщанника, Іеромонаха Иларіона.»

Просятъ, «да повелитъ Его Величества державство, выше упомянутаго Іеромонаха Иларіона въ ихъ Нилову пустынь въ Игумена посвятить.»

Подписи: Бывшаго Игумена, Діонисія (съ 1716 по 1719) Ризничаго Досиѳея; за неграмотнаго Казначея Никифора, духовнаго отца его, Рафаила. Всѣхъ подписей двадцать семь; изъ нихъ Іеромонаховъ 9, Іеродіаконовъ 5, рядовыхъ монаховъ 10, и схимонаховъ 3. Въ числѣ предпослѣднихъ встрѣчаемъ имя Варлаама Квашнина.

«Немощь» отставнаго Игумена Паисія Бартенева не была истинная. Хотя, онъ и былъ уволенъ въ Iосифовскій монастырь въ братство, но въ 1725 году мы его встрѣчаемъ на службѣ Іеромонахомъ въ Кронштадтской эскадрѣ, въ 1727 году Архимандритомъ Торопецкаго Небина монастыря, въ 1729 Игуменомъ Селижарова монастыря, въ 1730, снова въ братствѣ Ниловой пустыни, въ 1735, къ изслѣдованію Рѣшилоскаго дѣла, онъ былъ взятъ въ Синодъ, и болѣе о немъ не упоминается (Докум. 1725 г. по описи № 30; 1727 г. № 40, и 1727 г. №№ 59 и 60). Причины недобровольнаго увольненія отъ Игуменства Паисія въ 1724 г. объяснятся ниже.

Въ отвѣтномъ Указѣ Е.И.В. изъ (Московской) Духовной Дикастеріи замѣчательны, по выраженіямъ, наставленія новому Игумену... «будучи тебѣ въ той пустынѣ, надсмотрѣніе, и управленіе и распорядокъ, между братій и служителей крестьянъ, въ приключившихся дѣлахъ, чинить такъ, какъ доброму властителю надъ подчиненными надлежитъ, имѣя въ незабвенной памяти начальнѣйшее свое званіе: что наблюдать, кромѣ всякія слабости и небреженія, долженъ, безо всякаго духовныхъ и гражданскихъ законопредложеній преступленія. А онымъ во власть тебѣ порученнымъ монахомъ, служителемъ и крестьянамъ, по надлежащей своей должности, имѣть (къ) тебѣ, яко своему сущему властелину, подобающее почтеніе и благопослушливое покореніе, безъ всякаго прекословія»... Указъ заключается приказаніемъ учинить всему, совмѣстно съ Казначеемъ, опись, въ двойнѣ: одну, за подписями и братскими руками, прислать въ Дикастерію, а другую оставить въ пустынѣ, для вѣдома. Указъ подписалъ, 2 Марта, 1724 г. Секретарь Василій Пашковъ. Печать Синодальная, печатныхъ (пошлинъ) взято рубль 25 алтынъ. Чтобы покончить съ характеромъ братскихъ выборовъ того времени, по письменнымъ памятникамъ Ниловой пустыни, представимъ еще № 45, 1729 года, относительно назначенія Паисія Бартенева Настоятелемъ Троицкаго Селижарова монастыря, которой былъ подчиненъ Ниловой пустыни; и отпускъ съ прошенія Ниловскаго братства 1734 года къ Императрицѣ Аннѣ, объ увольненія Иларіона и назначенія на его мѣсто Авраамія Сочнева.

Первый изъ этихъ памятниковъ есть Указъ Синода къ Иларіону, Игумену Ниловой пустыни Столобенскаго, отъ 29 Апрѣля, 1729 года (по описи № 45). Въ немъ говорится о доношеніи, посланномъ Ржевскаго Уѣзда Володимеровы Троицкаго Селижарова монастыря выборнымъ крестьяниномъ Петромъ Андрѣевымъ съ товарищи: «Въ нынѣшнемъ 729 году, въ Мартѣ мѣсяцѣ, въ ономъ, монастырѣ Игуменъ Левъ умре... и будучи они въ томъ монастырѣ, какъ братство, такъ и служители, и всѣ крестьяне[1] совѣтовали просить... о опредѣленіи Паисія, понеже онъ имъ знаемъ и житія честнаго.» Иларіону приказывается описать въ томъ монастырѣ церкви Божьи и все монастырское, что бъ какого званія ни было, и отдать Игумену Паисію, съ роспискою Указъ подписалъ Секретарь Василій Тишинъ. Печать Синодальная. Печатныхъ пошлинъ взято 25 алтын нужнѣйшихъ (?) 2 рубля. Послѣдній памятникъ, какъ мы сказали выше, есть прошеніе Ниловскаго братства къ Императрицѣ Аннѣ Ивановнѣ, отъ Генваря 1734 года, на листѣ 267) о томъ, что Игуменъ Иларіонъ (опять) за немощь, въ прошломъ 1733 году, 18 Декабря, оставилъ правленія своего начальство, о чемъ онъ послалъ за своею рукою въ Святѣйшій Правительствующій Синодъ въ Москву доношеніе. А нынѣ ниже именованные, по общему совѣту, изобрали на его мѣсто во Игумена тоя жъ Ниловой пустыни обѣщанника, обрѣтающагося въ Москвѣ въ Синодальномъ домѣ Іеродіакона Авраамія»... да повелитъ Державство Ваше Святѣйшему Синоду Авраамія посвятить.»

Обѣщанниками назывались монахи, принявшіе въ извѣстномъ монастырѣ обѣты иночества.

«Немощь» Иларіона опять не истинная. Въ 1733 году Ѳеофанъ Прокоповичъ, какъ членъ Синода, вошедшій, послѣ Петра Втораго, снова въ силу, возбудилъ преслѣдованіе противу постриженныхъ въ монашество послѣ Указа Петра Перваго 1723 года. Иларіонъ сдѣлался жертвою этого преслѣдованія, какъ увидимъ ниже, и монастырское братство, уже всецѣло подчиненное, какъ и самый Синодъ, свѣтскому Правительству, выбирало однообразный предлогъ немощи, для удаленія неугодныхъ ему своихъ начальниковъ. Иларіонъ въ 1736 году подвергся ссылкѣ въ Сибирь, въ Иркутскую Губернію, но съ 1744 года встрѣчаемъ его опять въ числѣ братства Ниловой пустыни.

«Синодъ въ Москвѣ»... Извѣстно, что въ 1728 году Петръ II приказалъ, чтобы изъ Петербурга въ Москву были переведены всѣ Коллегіи. Любопытныя свѣдѣнія о переводѣ въ Москву Коллегіи, и о томъ, какъ Иностранные Дворы и ихъ дипломаты опасались перенесенія въ Москву средоточія государственной Русской жизни, находимъ въ изданной П.И. Бартеневымъ, любопытнѣйшей перепискѣ Испанскаго Посланника при Дворѣ Петра II и Анны Ивановны, Дука де Лирія (Осьмнадцатый Вѣкъ, книга вторая, 1869 года).

Въ одномъ изъ слѣдующихъ памятниковъ увидимъ, что при Аннѣ совершилось обратное переселеніе, но не вполнѣ, такъ, что, по поводу примѣненія послѣдствій «слова и дѣла,» къ монашеству и прочему духовенству, Синодъ Московскій сносится съ Синодомъ Санктпетербургскимъ.

Прошеніе о выборѣ Авраамія подписали: Ааронъ, бывшій Епископъ Корельскій, проживавшій съ 1724 года въ числѣ братства Ниловой пустыни, бывшій Игуменъ Паисій Бартеневъ, уже возвратившійся въ то же братство; тотъ же что и въ 1724 Ризничій Досиѳей, на этотъ разъ подписавшійся за неграмотнаго Казначея Никифора. И того Епископъ одинъ, Іеромонаховъ тринадцать, Іеродіаконовъ четыре, монаховъ 29, всего 47 подписей.

Изъ вѣдомости, составленной 8-го Декабря, 1724 года, объ имущественномъ и личномъ состояніи обители, видимъ, что въ ней числилось обывателей, Духовныхъ: Игуменъ, Казначей, бывый Крутицкой Митрополитъ Игнатій, бывый Ааронъ, Епископъ Корельской и Новоладожской, Инквизиторъ одинъ, Іеромонаховъ 12, Іеродіяконовъ 7, клиросныхъ и рядовыхъ монаховъ 28, и того духовныхъ 92. Невѣрность въ частномъ итогѣ, рядомъ съ итогомъ общимъ, заставляетъ предполагать пропускъ 40 послушниковъ, вовсе не показанныхъ въ перечнѣ духовныхъ обывателей. Свѣтскихъ: казенный писарь, трудниковъ 32, и того свѣтскихъ 33, обоихъ сто двадцать пять.

Присутствіе въ пустыни Инквизитора, лица съ должностію странною, и необычною въ составѣ Православнаго иночества, объясняется въ позднѣйшемъ документѣ Ниловой пустыни. Изъ прошенія преемника Паисія Бартенева, Игумена Иларіона, къ Святѣйшему Синоду въ 1727 году, видно, что Инквизиторъ, монахъ Пахомій Никитинъ, былъ присланъ въ пустынь «изъ Приказа Инквизиторскихъ Дѣлъ, въ прошломъ 1723 годѣ, по Указу блаженныя и вѣчнодостойныя памяти Его Императорскаго Величества, Петра Перваго.» Послѣднія слова этого прошенія: «Вашего Святѣйшества милостивое призрѣніе и надъ другими монастырями есть, а Инквизиторовъ въ нихъ не имѣется,» заставляютъ искать какихъ, либо особыхъ обстоятельствъ, требовавшихъ для одной Ниловой пустыни столь исключительнаго и нового учрежденія.

Мы не можемъ, къ сожалѣнію, на основаніи дѣловыхъ бумагъ пустыни, указать на число и номеръ Указа Петра изъ Инквизиторскаго Приказа: точное означеніе времени посылки такого Указа пролило бы яркій свѣтъ на то, или другое, изъ обстоятельствъ посторонняго вмѣшательства въ дѣла мирной обители, на то, или другое, событіе въ самой пустыни, заслужившее тогда ей, по современному выраженію, сомнѣніе въ политической благонадежности.»

Возвращаясь къ 1669 году, когда нехотѣніе новоприбывшихъ въ обитель старцевъ жить въ монастырѣ, и нежеланіе ихъ подчиниться строгой заповѣди о трезвости приснопамятнаго Настоятеля, Архіепископа Тобольскаго и Сибирскаго, Нектарія Теляшина пояснялись «выбѣганіемъ ихъ, и вынесеніемъ правильныхъ книгъ,» для содѣйствія въ устройствѣ скитовъ несогласникамъ съ Соборными опредѣленіями 1665 года; припоминая усилившееся выбѣганіе, не изъ одной пустыни, а изъ столицъ и изъ самаго Государства несогласниковъ съ невольною стрижкою бородъ, урѣзаніемъ долгополыхъ кафтановъ, сокращеніями въ церковной службѣ, и прочими новшествами, спутниками вводимой насильно Европейской цивилизаціи; сопоставляя симъ явленіямъ возлагаемыя, между прочимъ, и на монастыри обязательства, блюсти, въ предѣлахъ ихъ владѣній за непроживательствомъ подозрительныхъ личностей подъ смертнымъ прещеніемъ» (по описи № 100), мы хотѣли бы, но ни одному изъ сихъ обстоятельствъ не можемъ, приписать подробности учрежденія въ монастырѣ инквизиторской должности; ибо обстоятельства таковыя были повсемѣстны, а должностей такихъ «въ другихъ монастыряхъ не имѣлось.»

Наводитъ на объясненіе причины сего учрежденія имя, встрѣчающееся въ вѣдомости 8-го Декабря, 1724, года: имя Игнатія, Митрополита Крутицкаго. Игнатій Смола, родомъ изъ Московскихъ купцовъ, постриженникъ Ниловой пустыни; съ 1712 по 1719 году Епископъ Суздальской; съ 1719 по 1721 Митрополитъ Крутицкой, сдѣлался съ 1721 года обывателемъ Ниловой пустыни, будучи въ оную, по Указу Его И.В., присланъ на обѣщаніе (изъ указа 1724 г., 5 Дек. № 138, по описи Н.П. 15). Епископъ Игнатій былъ изъ числа недовольныхъ Петромъ Первымъ, за его жесткое поведеніе съ, первою супругою, Евдокею Ѳеодоровною, которая своею русскостію перечила Петру въ его стремленіяхъ къ объевропеенью Россіи; которую Петръ въ 1698-мъ отправилъ въ Суздальскій Покровской монастырь, и гдѣ Епископъ Суздальскій не переставалъ относиться къ ней, какъ къ Царицѣ. Изъ слѣдственнаго дѣла Канцеляріи Тайныхъ Розыскныхъ Дѣлъ 1720 года, въ Собраніи документовъ по дѣлу Царевича Алексѣя Петровича (въ «Чтеніяхъ въ Импер. Общ. Исторіи и Др. Россійск.» 1861, кн. 3, отд. ІI, и отдѣльно), знаемъ, что Царица, до 1712 года живя въ монастырѣ, носила еще мірское платье. Изъ Письма Петра къ Скорнякову-Писареву, 18 Марта, 1718 г. (Русск. Стар. 1872 г., Декабрь, стр. 671) видимъ, что и въ этомъ году она не была еще пострижена. Изъ Указа о поминовеніи Царицы Евдокіи Ѳедоровны, по кончинѣ ея въ 1731 году, съ которымъ познакомимся ниже сего, мы увидимъ, что постриженіе она приняла не задолго до смерти.

Будучи съ 1719 года Митрополитомъ Крутицкимъ, Игнатій не могъ перемѣнить своего нерасположенія, къ Царю, въ виду тѣхъ мѣръ, которыя принимались, чтобы уничтожить въ Русскомъ народѣ любовь къ отечественной старинѣ. Мы разумѣемъ тѣ странныя шутки, которыя великій Преобразователь Россіи съ 1714 года шутилъ надъ личностями Зотова и Бутурлина, заставляя ихъ, въ смѣхотворныхъ зрѣлищахъ, представлять, священныя для Русскихъ, личности Патріарха и допетровскаго Царя, а другихъ приближенныхъ, въ пародіи на всесвятѣйшіе Соборы для избранія Патріарха, участвовать во «всевьянѣйшихъ соборахъ» для избранія, поставленія и посвященія Князя Папы, при чемъ также странно шутливо, всѣ каноническія и обрядовыя дѣйствія и слова, во имя Духа Святаго, совершались и произносились во имя бога вина, Бахуса[2]. Еще менѣе могла привлечь его привязанность къ Императору преобразователю недавняя кончина первороднаго сына Петрова, Царевича Алексѣя Петровича... Итакъ съ 1721 года Крутицкій Митрополитъ Игнатій поступаетъ въ число духовныхъ обывателей Ниловой пустыни.

«28 Генваря, 1723 года, послѣдовалъ Указъ (докум. Нилов. пуст. по описи № 101) «высокославныя и вѣчнодостойныя памяти, Его Импер. Величества Петра Перваго о томъ, чтобы Синодальной Области и въ Архіерейскихъ Епархіяхъ во всѣхъ монастыряхъ отнынѣ впредь отнюдь никого не постригать, а на убылыя мѣста опредѣлять отставныхъ солдатъ.»

Въ Августѣ того же года, по повелѣнію Государя, устроена «Маскарадная Компанія,» въ которой всепьянѣйшій и всешутѣйшій соборъ занималъ одно изъ важнѣйшимъ мѣстъ въ длинной шутовской процессіи... Здѣсь, подъ № 46: Неусыпаемая обитель: Архимандритъ въ странномъ уборѣ. Князь Ярославской... съ синклитомъ. «При оной обители служащихъ всякаго званія, въ разныхъ духовныхъ, арликинскихъ, въ нищенскихъ и прочихъ странныхъ уборахъ... № 50: въ одеждѣ Царской: Князь Цесарь И.Ѳ. Ромодановской. № 51: Бахусъ: пѣвчій Кононъ Карповъ. Подъ № 52 между Архіереями: Марай, Митрополитъ Кроншлоцкой и Котлинской; Тарай, Митрополитъ Великаго Нова... и великихъ...; М... — ..., Митрополитъ Псковской и Изборской; Ѳеофанъ красной... Митрополитъ Смоленской и Дорогобужской. Между этими шутами, пародіями на церковныхъ сановниковъ, творецъ комедіи (а мы знаемъ, кто былъ онымъ) помѣстилъ насмѣшку, «оскорбительную для Ниловой пустыни, и для памяти въ, оной, о Преосвященномъ Нектаріи, Архіепископѣ Тобольскомъ и Сибирскомъ, воспреемникѣ Царя Алексѣя Михайловича: «Гнилъ, Митрополитъ Сибирской и Тобольской.»

Теперь, чрезъ полтораста лѣтъ послѣ сихъ событій, перенесемся въ стѣны мирной обители, гдѣ совершается многочасная ежедневная словесная служба Богу; въ келію инока Игнатія, былого Митрополита Крутицкаго, память котораго наполнена представленіями о странныхъ фазисахъ развитія отечественной Исторiи и о крутомъ переломѣ всего жизненнаго строя цѣлаго народа; припомнимъ короткое знакомство его съ пружиною, двигавшею и это развитіе и этотъ переломъ. Не его ли присутствію въ обители тихой, омываемой водами Селигера, далеко отъ міра отстоящей, но связанной съ міромъ посредствомъ заботъ о вещественныхъ нуждахъ, приписать должно назначеніе въ Нилову пустынь чуждаго обители монаха, Пахомія, на небывалую должность Инквизитора?

Не говоря о вредѣ вмѣшательства Инквизитора Пахомія въ обыденныя дѣла обители, чему примѣры увидимъ въ слѣдъ за симъ; не говоря о развращающемъ на монастырскую общину вліяніи донощика ex officio, обязаннаго о чемъ ни будь да доносить чтобы оправдать свое, безпримѣрное присутствіе въ средѣ молитвенной и подвижнической братіи отшельниковъ; пребываніе его въ Ниловой пустынѣ имѣло еще одну очень дурную сторону. Нилова пустынь, какъ и нынѣ, была общежительная. Въ ней, отъ Настоятеля до послѣдняго трудника, всѣ пользовались равнымъ продовольствіемъ, равнымъ содержаніемъ, одинаковою одеждою: что же видимъ у Инквизитора? Изъ донесенія Настоятеля Св. Синоду въ Генварѣ 1727 года (лист. 109): «... а оный инквизиторъ Пахомій получаетъ себѣ трактамента (слово новѣйшаго Петербургскаго періода дѣловой письменности) братской пищи противу двухъ братовъ; а беретъ изъ казенной келіи что похощетъ на свое довольство; и при себѣ содержитъ прибывшаго съ нимъ монаха Веніамина; также и въ Москву повсягодно ѣздитъ онъ съ нимъ, вышепомянутый монахъ, на монастырскихъ лошадяхъ, и беретъ всякое напутное довольство...» Такія преимущества посторонняго, такъ сказать, служилаго монаха не могли не быть крайне соблазнительны для добрыхъ обитателей, какъ явленіе безнравственное; для недобрыхъ, какъ опора въ ихъ собственной безнравственности, и какъ образецъ, какими дѣйствіями можно выходить изъ подъ благаго ига и легкаго бремени, для нихъ тяжкаго и противнаго.

Въ число духовныхъ обывателей прибылъ въ 1724 году на жительство въ Нилову пустынь еще одинъ изъ ея обѣщанниковъ: Ааронъ, въ мірѣ Аѳанасій, изъ дома Еропкиныхъ, бывшій Стольникъ при Московскомъ Дворѣ, теперь оставившій для покоя каѳедру Епископа Корельскаго и Новоладожскаго. Письмо его (подлинное хранятся въ числѣ бумагъ Ниловой пустыни 1723 года, по описи № 32) къ Игумену Паисію Бартеневу, отъ 5 Сентября, 1723 года, помѣщаемъ здѣсь въ извлеченiи:

«По именному Императорскаго Величества Указу и по согласному Святѣйшаго Правительствующаго Синода приговору, по многодокупной моей просьбѣ, немощи ради своей, отпущенъ я изъ Новагорода на обѣщаніе свое, во святую обитель Преподобнаго отца нашего Нила, Столобенскаго чудотворца, во общее пребываніе къ вашему богоизбранному братству.

«За духовную вашу отеческую любовь и за благоговѣйное вашей святыни писаніе, отъ среды души моея благодарствую, я во грядущее время тояжде ко мнѣ неотмѣнныя вашея любве всежелательно усердствую.»

«При семъ извѣствую: нынѣ отъ насъ къ вашей свитынѣ отпущенъ отъ села Полонова присланный къ намъ вашъ трудникъ, Осташковецъ Семенъ Першиковъ; а съ нимъ отпустилъ я, съ Борошникомъ (?) моимъ, келейника своего Василія Григорьева: пожалуйте, благоволите, по склонной своей къ намъ отеческой милости, отвести намъ келію, идѣже пребывалъ, по вашему благопріятству, во прежнюю мою бытность...»

Нужно думать, что и здѣсь немощь была лишь приличнымъ покровомъ, чтобы прикрыть болѣе, или менѣе, невольное удаленіе отъ дѣятельности, становившейся трудною въ слѣдствіе новѣйшихъ, чисто свѣтскихъ, требованій, когда духовные чины, по Регламенту, были поставлены въ соотвѣтствіе съ военно и граждански служилыми, когда на Епархіальнаго начальника начинали уже смотрѣть (воззрѣніе, выросшее въ настоящемъ времени до совершенства), какъ на духовнаго чиновника, которому даже не подъ стать давно обычное право церковнаго суда во ввѣренной ему Епархіи. Мы сказали, нужно думать: а основаніе къ тому имѣемъ, видя, что въ недалеко слѣдующемъ за 1724 годомъ, именно въ 1727, Ааронъ опять былъ вызванъ въ Новгородъ, для управленія дѣлами Новгородской Епархіи, въ званіи Епископа Корельскаго (въ томъ же году былъ изъ Ниловой пустыни вызванъ въ Москву, на каѳедру Коломенскаго, и Митрополитъ Игнатій), а въ 1730, съ поворотомъ въ пользу Бироновщины, и съ возвращеніемъ силы Петровскимъ орламъ въ Синодѣ, Ааронъ опять удаляется въ Нилову, пустынь, гдѣ онъ и скончался 1-го Мая, 1740 года, пойлѣ многотрудной, и полезной, заслуживающей особой монографіи, дѣятельности въ пользу обители.

Въ слѣдъ за Аарономъ Еропкинымъ, изъ того же Новагорода отпущенъ на жительство въ Нилову пустынь, въ Февралѣ 1724 г. третій ея обѣщанникъ, Архимандритъ Антоніева Монастыря, Серапіонъ изъ рода Аничковыхъ:

«Указъ Великаго Господина Святѣйшаго Правительствующаго Синода Вицепрезидента, Преосвященнаго Ѳеодосія, Архіепископа Великоновгородскаго и Великолуцкаго и Архимандрита Александроневскаго, Антоніева монастыря Римлянина Архимандриту Серапіону Аничкову. Прешедшаго Января 12 дня, по присланному его, Преосвященнаго Архіепископа, Указу къ Москвѣ, изъ келейной его Архіерейства Конторы въ Новгородской его Преосвященства Разрядъ, велѣно тебя, Архимандрита, по прошенію твоему и престарѣлыхъ ради лѣтъ, въ Нилову пустынь, въ которой ты монашеской чинъ воспрiялъ, отпустить... и какъ тобою вышеобъявленной Антоньевъ монастырь, обычайно, съ письменнымъ обязательствомъ, того монастыря келарю и казначею отданъ будетъ, тогда и отлученіе изъ того монастыря... возымѣть. О которомъ тебѣ въ оную пустынь отправленіи, на монастырскихъ подводахъ, и съ принадлежащими въ напутствованіе припасы, и съ достодолжными ко охраненію людьми, въ тотъ Антоньевъ монастырь, къ помянутымъ келарю и казначею съ братьею, сего Февраля 5 дня его Преосвященнаго Указъ посланъ, Февраля 15 дня, 1724 года. Архимандритъ Андроникъ. Смотритель Стефанъ Гавриловъ.»

Серапіонъ Аничковъ прибылъ въ Нилову пустынь въ концѣ Марта, по распутью. Путь отъ Новагорода до пустыни, по Ильменю, чрезъ Старую Русу, по ненаселенной тогда мѣстности, на которой нынѣ стоить устроенныя Аракчеевымъ «поселенія,» Демянскимъ Уѣздомъ, до села Полонова, на берегу Селигера, и отсель озеромъ Селигеромъ до монастыря; пустынный путь этотъ оправдывалъ назначеніе «достодолжныхъ къ охраненію людей,» тѣмъ болѣе, что престарѣлый Настоятель богатаго Антоніева монастыря везъ съ собою на подводахъ, кромѣ имущества громоздкаго и немногоцѣннаго, другой, не вовсе пригодный ему лично въ общежительной Ниловой пустыни, но цѣнный скарбъ, исчисленный уже послѣ кончины его въ сей обители, въ Ноябрѣ слѣдующаго 1725 года. Вотъ этотъ перечень, по письменному памятнику (дѣло 1724—1733 г., лист. 77—81): «Подголовокъ, а въ немъ пятьдесятъ четыре золотыхъ; жемчугу, на ниткахъ, восемь золотниковъ; образъ Новогородскихъ Чудотворцевъ, на краскахъ, въ мѣдномъ кіотѣ. Посуды мѣдной: четвертинка[3], передача[4], сковоротка, сковоротка жъ съ крышкою, горшечекъ съ крышкою, блюдъ два, тарелокъ пять, ѳляга съ крышкою, яндовка, ставчикъ, лахань, кубикъ винный съ трубою, рукомойникъ, шайданъ, рушникъ: и того мѣдной пудъ пятнадцать ѳунтовъ съ полуфунтомъ. Оловянной посуды: четвертинокъ въ погребцѣ девять, кружекъ двѣ, тарелокъ семь, судки, блюдъ два: и того оловянной вѣсомъ пудъ. Часы стѣнные мѣдные ветхіе. Сундукъ поставленный въ ризницѣ на сохраненіе, и въ немъ, за счетомъ и печатью его, двѣсти рублевъ, при которыхъ на ярлыкахъ подписано его рукою: «Нищимъ раздать.» Платье: шуба песцовая подъ монатейнымъ сукномъ, шуба бѣлья подъ китайкою, рукавъ (муфта) лисій подъ бархатомъ чернымъ, рукавицы замшаныя, съ бобромъ, туѳили. Книгъ, въдесть: Прологовъ два года, Маргаритъ, Миръ съ Богомъ, Баронія, Псалтирь; въ полдесть: Акаѳистникъ, Брашно Духовное, Скрижаль; Филосоѳія письменная и Требникъ въ четверть[5]. Къ чести Архимандрита Серапіона должно сказать, что въ посмертномъ о немъ свидѣтельствѣ Игумена Иларіона съ братьею (тотъ же памятникъ) удостовѣрено, что, не смотря на полную возможность жить въ келій особымъ хозяйствомъ, «онъ жилъ съ прочимъ братствомъ больше двухъ годовъ въ равенствѣ.»

Итакъ, къ Маю мѣсяцу 1724 года, въ средѣ молитвенной братій Ниловой пустыни, сверхъ отставленнаго Игумена Паисія Бартенева, который тамъ находился еще до половины Мая, какъ увидимъ изъ нижеслѣдующаго Высочайшаго Указа Канцеляріи Святѣйшаго Правительствующаго Синода, собрались, высланные туда, по волѣ Петра: Игнатій, бывшій Митрополитъ Крутицкій, Ааронъ Еропкинъ, бывшій Епископъ Корельскій, и Серапіонъ Аничковъ, бывшій Антоніевской Архимандритъ. Какъ о высылкѣ всѣхъ сихъ лицъ, кромѣ Игнатія, пребывавшаго въ пустынѣ съ 1721 года, распоряженія были предприняты, или послѣдовали, съ 1723 года, то присылка въ семъ же году Инквизитора Пахомія въ обитель очевидно должна быть отнесена къ желанію учредить за ними, и за тѣми изъ иноковъ, которые будутъ съ ними въ сношеніяхъ, полицейской надзоръ. Въ этомъ мнѣніи утверждаетъ меня одно имя, которое встрѣчается среди лицъ, подписавшихъ Высочайшій Указъ изъ Канцеляріи Святѣйшаго Синода. Имя это «Оберъ Секретарь Святѣйшаго Синода Тимофей Палѣхинъ.» Имя это неоднократно встрѣчается въ печальномъ дѣлѣ Розыска 1718 года о сообщникахъ Царевича Алексѣя Петровича (см. выше), такъ въ приходо-расходной книгѣ Тайной Канцеляріи Розыскныхъ Дѣлъ въ 1718 году, учрежденной Петромъ I, въ Февралѣ мѣсяцѣ 1718 года, совершенно экстренно, для изслѣдованія преступленій первой его супруги, Царицы Евдокіи, сосланной въ Суздальскій монастырь, и первороднаго сына его, Царевича Алексѣя Петровича, видно, что письменнымъ производствомъ въ сей Канцеляріи завѣдывалъ Дьякъ Палѣхинъ (стр. 105). Декабря 22 дня, «по Указу Великаго Государя, за приписаніемъ Дѣйствительнаго Тайнаго Совѣтника и Маіора и отъ Лейбъ-Гвардіи Капитана Петра Андрѣевича Толстаго, Бригадира и отъ Лейбъ-Гвардіи Маіора Андрѣя Ивановича Ушакова, да Полковника и отъ Гвардіи жъ отъ Бомбардиръ Капитанъ-Поручика Григорья Григорьевича Скорнякова-Писарева, Дьяку Тимофею Палѣхину, отправляющемуся изъ Канцеляріи Тайныхъ Розыскныхъ Дѣлъ въ Москву, дано на три почтовыя лошади прогонныхъ денегъ, по 1 деньгѣ на версту на лошадь, и того на 757 верстъ 11 руб. 11 алтынъ 5 денегъ изъ взятыхъ денегъ старицы Капитолины изъ пріему Подъячаго Григорія Павлова, съ распискою; расписка подъ Указомъ» (стр. 128).

Присутствіе въ Канцеляріи Святѣйшаго Синода въ качествѣ оберъ Секретаря, сотрудника крѣпко нервнаго Андрея Ивановича Ушакова, не свидѣтельствуетъ о великомъ довѣріи Петра и къ сему юному (съ 1721 года) своеобразному его Церковному Учрежденію.

Если позже, въ 1730 году, нельзя было радоваться вполнѣ уничтоженію Преображенскаго Приказа, отъ котораго пыточныя орудія, цѣпи, кандалы и топоры заплечнаго мастера поступили тогда по наслѣдству, въ Приказъ Сыскной (XVIII вѣкъ, кн. 3, стр. 302), то еще болѣе скорби причинялъ переходъ въ высшее церковное управленіе столь виднаго дѣятеля, какимъ былъ Палѣхинъ въ Тайной Канцеляріи. Не забудемъ, что, при водвореніи новыхъ порядковъ, дѣло всецѣло зависѣло отъ лицъ.

Припомнимъ свидѣтельствоство Голикова (Дѣянія П.В. изд. 1792 года, т. X., стр. 232), «какъ, видя, что народъ, дворянство и самыя даже знатныя особы, все еще съ нѣкоторою нетерпѣливостію ожидали посвященія новаго Патріарха, Монархъ, въ концѣ 1713 года, рѣшился открыться, что ожиданіе ихъ есть тщетно; онъ собралъ первѣйшихъ духовныхъ Имперіи своей и другихъ знатныхъ особъ, объявилъ имъ, что хочетъ быть одинъ начальникомъ Россійской Церкви, и предоставляетъ учредить духовное собраніе... подъ именемъ Святѣйшаго Синода. И вотъ, чтобы, по тому же свидѣтельству, приготовить умы и извѣдать мысли своихъ подданныхъ о положенныхъ перемѣнахъ, новый начальникъ Церкви, шута Князь-Папу преобразилъ въ Патріарха: онъ одѣвалъ его иногда въ подобное Патріаршему платье; а другой шутъ, подъ званіемъ Князь-Кесарь, въ Царедавыдовскомъ платьѣ, когда представляющій Патріарха садился на лошадь, держалъ стремя коня его, по примѣру нѣкоторыхъ Царей Россійскихъ, при возсѣданіи Патріарха на коня въ назначенные дни»... Безъ малѣйшаго сомнѣнія можно предположить, что въ обществѣ монашествующихъ, особенно въ кружкѣ изгнанниковъ, представителей и предстоятелей отечественной Церкви, собранныхъ къ сказанному времяни въ Ниловой пустынѣ, не послѣдній предметъ для разговоровъ составляли: Указъ 1723 года о непостриженіи впредь никого въ монахи, съ опредѣленіемъ на убылыя мѣста отставныхъ солдатъ, и слухи о кощунственныхъ шуткахъ и забавахъ Начальника Церкви, которыя нашъ историкъ называетъ «игрою, понятною при тогдашнемъ состояніи юнаго общества.»

Въ половинѣ Мая 1724 годъ обывателей въ Ниловой пустыни должно было необычайно всполошить и мирный строй обители нарушить на долго неожиданное появленіе особаго рода посѣтителя, съ Высочайшимъ Указомъ изъ Канцеляріи Святѣйшаго Правительствующаго Синода, отъ 9 Мая, за № 179 (по описи № 6) на имя Игумена Ниловой пустыни, Паисія, съ братіею (два мѣсяца послѣ назначенія на его мѣсто Иларіона); съ Указомъ, за подписью Оберъ-Секретаря Тимофея Палѣхина, Секретаря Герасима Семенова и Канцеляриста Ивана Башилова, прибылъ въ пустынь «обрѣтающейся при Канцеляріи Куриэръ Лаврентій Шитовъ.» Во исполненіе Указа Е.И.В. и по согласному Святѣйшаго Синода приговору, Шитовъ явился, чтобы вынятыя бывшимъ Крутицкимъ Митрополитомъ Игнатіемъ изъ большого Помянника тетради, въ которыхъ написаны имена родителей достоблаженныя памяти ѳамиліи Его Императорскаго Величества, также и вновь переплетенный Синодикъ, изъ котораго означенныя тетради выняты, запечатавъ все, при братіи той пустыни, казенною инквизиторскою печатью, взять и привезти въ Синодъ, вмѣстѣ съ монахомъ, на обязанности коего лежитъ чтеніе въ церкви означеннаго Помянника. Обрѣтающемуся въ той пустынѣ, бывшему Крутицкому Митрополиту Игнатію Шитовъ былъ обязанъ сказать Его Императорскаго Величества Указъ о томъ, что бы онъ ни въ какія монастырскія, надлежащія до Настоятельскаго правленія, дѣла отнюдь вступать не дерзалъ, и изъ той пустыни, безъ Указу, никуда былъ неотлученъ. Запись его о томъ, съ рукоприложеніемъ, прислать въ Канцелярію съ тѣмъ курьеромъ неукоснительно. Для возвращенія оному курьеру Шитову въ Москву дать одну монастырскую подводу съ проводникомъ.»

Изъ Указа той же Канцеляріи Синода, отъ 31 Октября, 1724 года, за № 95 (по описи Н.П. № 11) видно, что для найма подводы, курьеру Шитову было выдано изъ казны Канцеляріи семь рублей, которые велѣно возвратить съ того, кто, по изслѣдованію онаго дѣла, явится виновенъ.

Возложеніе расходовъ по веденію слѣдствія на непосредственно виновныхъ исполнялось въ то время съ неукоснительною точностію; такъ, въ Розыскѣ Тайной Канцеляріи по дѣлу Царевича, видимъ обращеніе всѣхъ расходовъ по производству дознаній и слѣдствія на собственныя суммы Царевича, на взятыя у Кикина, у старицы Капитолины, Князя Василія Владимировича Долгорукаго: на эти же деньги покупалась (стр. 111) капуста къ прикладыванію пытаннымъ, изъ нихъ же употреблялись въ расходъ на погребеніе Царевича, для покупки гроба, чернаго бархата, парчи золотой, позумента серебрянаго, бумаги хлопчатой, сукна чернаго, камки бѣлой, штучки полотна Голландскаго, скобъ, гвоздей, для расплаты за работу столярнымъ и портнымъ мастерамъ 21 человѣку, на свѣчи восковыя, за ладонъ и за холстъ, на которомъ гробъ спущенъ, наконецъ для вознагражденія Архіереевъ, Священниковъ, Діяконовъ и пѣвчихъ за погребеніе и поминовенія; въ 3, 9, 20 и 40 дни послѣ Царевичевой кончинѣ (стр. 115—118).

И здѣсь Указъ, извѣщая Нилову пустынь о томъ, что 1-го Іюня Шитовъ доставилъ Синодикъ, Синодичнаго монаха, да той же пустыни переплетчика Синодика, Іеромонаха Михаила (который, однако, и не требовался, но, очевидно, былъ посланъ съ курьеромъ по усмотрѣнію монастырскаго начальства); что люди эти приняты, допрашиваны, и съ кѣмъ слѣдовало на очныя ставки ставлены; что при этихъ допросахъ и очныхъ ставкахъ, Іеромонахъ Михаилъ призналъ себя виновна, въ чемъ Святѣйшему Синоду и повинное доношеніе принесъ; что по этому, данныя на наемъ подводы, деньги, слѣдовало взять съ него, Іеромонаха Михаила, но онъ объявилъ, что платить ему нечѣмъ, для того что, де, у него, Іеромонаха, какъ при немъ въ Москвѣ, такъ и въ Ниловой пустынѣ, денегъ и келейнаго скарбу никакого не имѣется. Но слышалъ онъ, что оныя деньги семь рублевъ за показанную подводу отданы означенному курьеру Шитову въ той Ниловой пустынѣ изъ монастырскихъ денегъ. Противъ такой сказки курьеръ Шитовъ допросомъ показалъ, что, де, такихъ денегъ онъ изъ монастырской казны не бирывалъ. Тогда, по приговору оставшаго въ Москвѣ Синодальнаго Члена и Ассесора, опредѣленнаго къ инквизиторскимъ дѣламъ, отъ Настоятеля требовалось прислать письменное извѣстіе: взялъ ли оный курьеръ тѣ деньги, будучи въ пустынѣ? Если взялъ, записана ли та выдача въ расходныя книги? Имѣется ли въ пріемѣ ихъ росписка? Если же оного числа денегъ въ дачѣ ему, курьеру, не было, то прислать таковыя съ нарочно посланнымъ безъ замедленія, не отговариваясь ни чѣмъ.

6-го Генваря, 1725 года, съ нарочно посланныхъ монахомъ отправлено изъ пустыни донесеніе, что деньги не были плачены, въ расходъ не записованы, и росписки Шитова не обрѣтается, а по тому таковыя представляются.

6 Генваря у насъ празднуется Богоявленіе, при чемъ совершается продолжительное богослуженіе, съ хожденіемъ на воду и великимъ водоосвященіемъ. Въ монастыряхъ и нынѣ служеніе оканчивается къ двумъ съ половиною часамъ по полудни. Каковъ же долженъ былъ царствовать въ мирной обители переполохъ, если и въ день великаго праздника съ такимъ богослуженіемъ братія не остановилась отправкою въ Москву нарочнаго монаха съ деньгами и отвѣтнымъ донесеніемъ? Чтобы не прерывать нить разсказа о событіи съ Синодикомъ, мы должны перейти въ слѣдующій годъ, въ слѣдующее царствованіе, когда, 12 Октября, 1725 года, была рѣшена участь Іеромонаха Михаила, по Указу Ея Величества, Екатерины I-й, по приговору Членовъ Святѣйшаго Синода и при нихъ присутствующихъ Ассессоровъ (Указъ № 400, по описи Н.П. 26). Въ этотъ промежутокъ времени Іеромонахъ Михаилъ побывалъ въ Преображенскомъ Приказѣ; тамъ обвинялся въ важномъ преступленіи, а именно: въ бытность свою въ Ниловой пустыни Іеромонахомъ, изъ большаго поминальнаго Синодика вынялъ тетради, на которыхъ написаны имена родителей «достоблаженныя памяти ѳамиліи Императорскаго Величества,» самовольно; вмѣсто тѣхъ тетратей вплелъ бѣлой бумаги, о чемъ, въ повинномъ своемъ доношеніи Синоду, именно объявилъ, что то учинилъ онъ простотою своею, а не съ умыслу. Однако же эта повинная не была тогда Синодомъ признана въ истину; ибо, противу повиннаго доношеніи, въ допросѣ и на очной ставкѣ съ Игуменомъ Паисіемъ, онъ не признался о вынятіи тѣхъ тетратей, и повиновенія не принесъ, а извинялся тѣмъ, яко бы то учинилъ по приказу бывшаго Игнатія Митрополита и Игумена Паисія, за что, по опредѣленію Синода, онъ и былъ отосланъ въ Преображенскій Приказъ къ розыску[6].

Розыскомъ на служебномъ языкѣ называлась пытка. Изъ исторіи того времени мы знаемъ много твердыхъ въ своей невинности людей, у которыхъ и пытка не могла выманить желанное слѣдователемъ обвиненіе: припомнимъ Глѣбова, котораго, посаженнаго на колъ, въ послѣдній разъ умолялъ Петръ произнести обвиненіе противъ покинутой имъ Царицы. Но не удивляемся и слабости большинства пытанныхъ. Удивляемся же упорному желанію тогдашнихъ Членовъ Синода и бывшихъ при нихъ Ассесоровъ (кто они такіе?) искать виновныхъ, помимо сознавшагося въ винѣ.

Въ Преображспскомѣ Приказѣ для поминовенія блаженныя, вѣчнодостойныя памяти Его Императорскаго Величества, розыску Іеромонаху Михаилу не учинено, а велѣно: «вмѣсто достойнаго истязанія, учинить ему наказаніе — высѣчь плетьми нещадно, и освободить, а о бытіи ему по прежнему во Іеромонашествѣ Указъ учинись.»

Въ Святѣйшемъ Синодѣ велѣно: «Хотя Іеромонахъ Михаилъ, по винѣ своей, подпалъ розыску и на тѣлѣ жестокому наказанію, однако, по силѣ Указовъ сего 725, отъ 26, 27, 30 Января и 4, 14 Февраля, по которымъ и въ Преображенскомъ Приказѣ онъ отъ розыску освобожденъ, плетьми наказанія ему не чинить, понеже онъ выше писанную продерзость учинилъ съ простоты, а не съ умыслу.»

За тѣмъ Михаилъ отъ тѣлеснаго наказанія уволенъ, и, «для поминовенія блаженныя и вѣчнодостойныя памяти Е.И.В., монашества наки сподобленъ.» Вмѣсто заслуженнаго наказанія плетьми, запрещенъ отъ священнослуженія на полгода, и отпущенъ обратно въ Нилову пустынь, гдѣ ему опредѣлено провести это время въ трудахъ монастырскихъ, а именно: «въ пекарнѣ и въ прочихъ тягостныхъ работахъ, съ тѣмъ, чтобы онъ впредь отъ выше писанныхъ, и другихъ подобныхъ продерзостей воздержался. По прошествіи сего срока, если окажется исправенъ, то Іеромонашеская дѣйствовать ему разрѣшается, но не иначе, какъ, въ той Пустынѣ, въ которой ему, до кончины жизни его, пребывать неисходно, и въ другія начальства, кромѣ Іеромонашества, его не выбирать, подъ великимъ за преступленіе повелѣннаго штрафованіемъ.» Указъ о семъ подписали: Секретарь Катыгуловъ, Подканцеляристъ Михайло Шерновъ.

Насъ не должна удивлять та мягкость дѣйствій Петра по отношенію къ противнику его Крутицкому, которому, «велѣно только не вмѣшиваться въ дѣла обители, касающіяся настоятельства.» Петръ, и по свидѣтельству Голикова, не переставалъ прислушиваться къ общественному мнѣнію относительно предпринимаемыхъ имъ мѣръ. Крутая мѣра, касавшаяся въ Указѣ 28 Генваря, 1723 г., монастырей, въ которыхъ онъ подвижниковъ по призванію рѣшился, съ цѣлію обратить монастыри въ гошпитали, замѣнить отставными солдатами, была мѣрою чрезвычайною и не удавшеюся по самой ея чрезвычайности. Превращеніе Царя въ Императора и замѣна Святѣйшаго Господина Патріарха Святѣйшимъ Господиномъ Синодомъ, имѣя свое особое непредвидѣнное преобразователемъ значеніе, при дальнѣйшемъ развитіи Государства и возведеніи его въ Имперію, не касалось жизни, чувства и совѣсти большинства Православнаго народа того времени. Но превращеніе въ казарму монастырскихъ обителей, этихъ источниковъ и пособниковъ духовнаго просвѣщенія народа, этихъ многократныхъ спасителей Государства и самого Царственнаго Дома (Петръ не могъ не помнить о заслугахъ: Ипатьевскаго монастыря, оказанной не далѣе, какъ его родному дѣду, и Троицко-Сергіевой Лавры, ему самому), подобное превращеніе было не подъ силу и такому великому преобразователю, какъ Петръ Великій. Мы видимъ, что недалѣе, какъ чрезъ тринадцать мѣсяцевъ послѣ сего Указа, явилось значительное его исправленіе, именно: 5 Февраля, 1724 года, послѣдовалъ новый Указъ, который допускалъ монашествующихъ «въ Священники и Діаконы принимать въ указное число на убылыя мѣста.» Петръ, въ своемъ Указѣ 1723 года о монастыряхъ, и въ Августовскомъ позорищѣ того года, о которомъ говорено выше, не могъ не сознать своей вины предъ духовенствомъ своего отечества вообще, предъ Архіереями, и въ томъ числѣ Игнатіемъ Крутицкимъ, въ частности, и въ особенности предъ Ниловою пустынею; по тому, когда Инквизиторъ Пахомій довелъ до свѣдѣнія Инквизиторскаго Приказа о совершившемся въ пустыни событіи вырванія тетрадей изъ Синодика, Петръ, какъ великой человѣкъ, не могъ иначе, какъ съ мягкостію, отнестись къ очевидно мнимому преступленію своего неполитическаго церковнаго судіи.

Однако Палѣхинъ и за нимъ стоявшіе въ Синодѣ духовная орлы Петровы, прислужники преобразовательскихъ велѣній Императора, молчаливо признаннаго ими «за единственнаго начальника Россійской Церкви,» не унялись въ своихъ преслѣдованіяхъ противъ Игнатія Крутицкаго. Неудавшійся доносъ на него въ политической неблагонадежности они видоизмѣнили, въ послѣдовавшемъ за нимъ новомъ доносѣ Пахомія, гдѣ говорилось о самоуправствѣ инока Митрополита и о вмѣшательствѣ его въ распоряженія по монастырю.

5 Февраля, 1724 года, за № 158 (по описи Н.П. № 15), послѣдовалъ изъ Московской Канцеляріи Синода, на имя Игумена Иларіона съ братіею. Указъ о учиненныхъ бывшимъ Митрополитомъ Игнатіемъ утратѣ казны и хлѣба, и братіи въ обидахъ, и о прочемъ. Синодъ вмѣнялъ своей Московской Канцеляріи въ обязанность о учиненныхъ Игнатіемъ «причинахъ» изслѣдовать правдиво, безпристрастно, безъ всякаго послабленія и въ немедленномъ времени, и, учиня о всемъ, безъ упущенія, оному бывшему Митрополиту вопросо-отвѣтные пункты, послать къ нему въ пустынь. Игумену же Иларіону съ братіею предписывалось, съ общаго ихъ согласія, прислать, для достовѣрнаго увѣдомленія отвѣтъ: «показанныя причины Игнатіемъ чинены самовластно, или съ общаго ихъ согласія?»

Мы не нашли отвѣтовъ Митрополита на посланные ему вопросоотвѣтные пункты. Но имѣемъ, отъ 8 Генваря, 1725 года, отвѣтъ Игумена съ братіею. Отвѣтъ этотъ, какъ дышащій стариною о быломъ пустыни за полтораста предъ симъ лѣтъ, выписываемъ вполнѣ.

Пропускаемъ начало, заключающее въ себѣ статьи Пахоміева доноса: каждая изъ нихъ очищена и объяснена тѣмъ, или тѣми изъ монашествующихъ, до которыхъ касались злоупотребленія и обиды, выставленныя доносителемъ.

«Ниловы пустыни Столобенскаго Игуменъ съ братіею, у чиня общее межи себя согласіе, симъ нашимъ доношеніемъ, по самосущей христіанской истинѣ, на предложенное отвѣтствуемъ тако:

«Оный помянутой бывшій Крутицкой Митрополитъ Игнатій всякое церковное и монастырское правленіе отправлялъ, и Казначея къ монастырскому правленію призывалъ, и что имъ требно, строили, и дѣлали сами собой, безъ нашего братскаго совѣта.

«Звонарь монахъ Тихонъ слѣпой сказалъ: Въ звонахъ ему спону чинилъ, и многократно звонить приказывалъ «по своему изволенію, а не по Игуменскому.»

«Хлѣбеннаго монаха Ларіона своими руками шелепомъ единократно ударилъ за то, что пріѣзжихъ богомольцевъ не накормилъ по его приказу: и въ томъ онъ отъ него и прощеніе получилъ.

«На островѣ, зовомомъ Свѣтлицѣ, въ ономъ непристойномъ мѣстѣ, скотной дворъ, избу, хлѣвъ и сарай въ заморозы строили наемными работники, и что имъ работникамъ хлѣба и денегъ изошло, про то мы не извѣстны. А по какому согласію оной дворъ бывшій Игуменъ Паисій и Казначей строили, про то вы не извѣстны и въ совѣть они насъ не призывали. А Казначей сказалъ, что достроенъ оный дворъ по приказанію Игуменскому и Архіерейскому; и стоялъ оной дворъ зиму; и какъ, волею Божьею, на огородѣ солодовня, овинъ и сарай сгорѣли, и тожъ дворъ и все строеніе перевезено на оное погорѣлое мѣсто такими жъ наемными работниками, гдѣ и донынѣ стоить. А на сколько какого лѣсу куплено, тому свидѣтельствуютъ расходныя казначейскія книги.

«Въ рощѣ подчистить всякой мелкой, а не самую рощу, угодной лѣсъ вырубить намъ велѣлъ, и своими руками рубилъ. А вмѣсто того, по приказу его, посажено молодыхъ березъ, наемными работниками, безъ исчисленія.

«Деньги на наемъ работниковъ давалъ онъ, Архіерей, келейныя свои, а не казенныя. А хлѣбомъ кормили монастырскимъ: и изъ тѣхъ деревъ небольшое мѣсто прижили, а прочіе всѣ посохли.

«На томъ же острову, такими жъ наемными работники, у береговъ сваи биты, и лѣсомъ и камнемъ бутили: а то строеніе хотя и безъ совѣта нашего было обаче, намъ требовательно и на пользу.

«Въ монастырскихъ житницахъ старые сусѣки, и изъ новыхъ сырыхъ бревенъ вмѣсто того сусѣко сдѣланы, и отъ того хлѣбъ попортился, а сколько числомъ мѣрою погнило, про то скажетъ житенной монахъ. Житенной монахъ Варсонофій сказалъ о тѣхъ новопостроенныхъ сыраго лѣсу сусѣкахъ: «Сталъ хлѣбъ портиться, и онъ, житенной, усмотрѣлъ, тое хотящую быть утрату. Переносилъ въ другую житницу, а утраченнаго только нашлось съ осмину ржи, и та осьмина высушена, а всыпано въ тое рожъ; и еже ли бъ онъ того не усмотрѣлъ, то бъ и больше того потратилось.»

«Въ прошломъ 723 году, въ Сентябрѣ мьсяцѣ, Волговерховному Строителю Іеромонаху Пахомію, что будто у нихъ въ монастырѣ настрижено воровъ и солдатъ, говорилъ, или нѣтъ, и кто подлинно имяны сказывалъ ли, того мы не слыхали. А бывшій Строитель да монахъ Ефремъ сказали, какъ они приходили бить челомъ къ келіи его Архіерейской, чтобы той пустыни до Указа быть нерушимой, и онъ сказалъ: «Надлежитъ, тое пустынь раззорить до основанія того ради, что жъ въ ней настрижено воровъ и солдатъ,» а Іеромонахъ Пахомій такія жъ слова слышалъ отъ него и въ трапезѣ. А сего Января 5 числа, 1725 году, оный Архіерей, пришедъ въ трапезу, говорилъ на соборѣ въ тѣхъ словахъ: «Что вамъ у крыльца говорилъ, и нынѣ не запираюсь.» А Іеромонаху Пахомію сказалъ: «Ты и самъ Стрѣлецкой сынъ.» На которыя его слова онъ, Пахомій, сказалъ тако жъ: «Я, де, Стрѣлецкой, сынъ, а въ солдатахъ и ворахъ не бывалъ, а когда постриженъ, и то явствуетъ въ переписныхъ книгахъ.»

«Въ прошломъ 724 году, въ Февралѣ мѣсяцѣ, на Свѣтлицѣ садъ вырубилъ, а каково число деревъ и самъ ли своими руками, или инъ кто, по его приказу, рубилъ, про то мы не извѣстны, а подлинно о томъ скажутъ монахи, кои въ то время огородное послушаніе имѣли. Огородной монахъ Васіанъ сказалъ: «Приходилъ онъ, Архіерей, съ келейникомъ своимъ, бѣльцомъ Василіемъ, и рубилъ онъ самъ своими руками, а сколько числомъ, про то онъ, Васіанъ, не извѣстенъ. Второй огороденной монахъ Пименъ сказалъ: «Было въ томъ саду двѣстѣ деревъ сырыхъ, а осталось отъ той рубки сто сорокъ пять деревъ.»

На выше писанное строеніе 3215 руб. 14 алт. 5 пол. издержано, и что куды во издержкѣ, о томъ свидѣтельствуется въ казенныхъ книгахъ. А прежде сего такого большаго расходу не бывало, того ради, что хлѣба такой дорогой цѣны и толикаго числа въ покупкѣ не бывало. Въ томъ же расходѣ числятся и Государевы деньги, которыя собираются съ озера Селигера, и отдаются, сверхъ опредѣленнаго указнаго жалованья нашего, во Государеву казну, во Тверь[7]. Также излишняго строенія такого не бывало, а какое излишнее строеніе было, о томъ явствуетъ въ монастырскихъ казенныхъ книгахъ имянно. У подлиннаго доношенія рукоприкладствіе: Іеромонахъ Діонисій, Казначей Іеромонахъ Досиѳей, за себя и за Казначея монаха Никифора (не грамотнаго)... и прочіе. Игуменъ Иларіонъ по листамъ закрѣпилъ.»

Но 28 Генваря Петръ скончался. Послѣдній доносъ Инквизитора, такъ почетно для Митрополита Игнатія опровергнутый показаніями братіи пустыни, естественно долженъ былъ остаться безъ послѣдствіи, къ стыду тѣхъ, которые его возбудили. 29 Апрѣля, за № 475 (по описи Н.П. 22), послѣдовалъ въ Нилову пустынь Указъ изъ Преображенскаго Приказа, коимъ требовалась присылка подъ карауломъ въ оный Приказъ Инквизитора Пахомія, который «довелся взятъ быть къ распросу въ «дѣлѣ» Ея Величества.»

При подорожной, отъ 6 Мая, на имя трудниковъ Ниловой пустыни, Ивана Архипова и Тихона Васильева, назначенныхъ для сопровожденія Пахомія, отправлены всѣ трое, на монастырскихъ подводахъ, въ Москву. На подорожной надпись: «16 Мая, 1725 года, Инквизиторъ Ниловой пустыни монахъ Пахомій въ Преображенской Приказъ принятъ, и провожатые отпущены въ пустыню по прежнему. Секретарь Василій Казариновъ, Правитель Алексѣй Томиловъ.»

Не видно, ни по какому дѣлу Инквизиторъ былъ требованъ въ Преображенской Приказъ, ни съ какими наставленіями онъ возвратился въ пустынь, но съ нимъ и съ дѣятельностію его мы будемъ еще имѣть случай встрѣчаться.

Должно еще разъ возвратиться къ царствованію Петра, чтобы, въ послѣдній годъ онаго, видѣть распоряженія, сдѣланныя относительно Ниловой пустыни.

Видимъ Указъ Свят. Синода изъ Духовной Дикастеріи, отъ 30 Сентябри, 1724 года, коимъ сообщалось имянное «Его Величества Петра Великаго» повелѣніе, чтобы «какъ изъ монастырской, такъ и отъ приходскихъ церквей всего Государства Священникомъ, со освященною водою и для славленья, кромѣ праздника Рождества Христова, не званымъ въ домы никуда ни ходить.» Этимъ повелѣніемъ имѣлось въ виду нарушить исконный обычаи Священниковъ обходить свои приходы въ положенныя времена года. Но и этотъ Указъ, какъ затрогивавшій обычай народа, внѣ области мірскихъ отношеній, прошелъ безслѣдно. Должно замѣтить, что при развивавшемся расколѣ, исполненіе его было бы крайне вредно.

Между тѣмъ Нилова пустынь, какъ начало просвѣтительное, не переставала дѣлать свое дѣло. 20 Ноября, 1724 года, послѣдовало въ пустынь вѣдѣніе изъ Синодальнаго Казеннаго Приказа, что въ минувшемъ Маѣ билъ челомъ Его Величеству, Ржевскаго Уѣзда села Вселука, Дьячекъ Семенъ Дмитріевъ во Діаконы, по отпискѣ и заручной челобитной разныхъ чиновъ помѣщиковъ, на мѣсто отца его, престарѣлаго Діакона Димитрія Васильева; и по тѣмъ челобитьямъ онъ во Діяконы поставленъ, а въ наученіи божественнаго священнодѣйствія не изученъ. По сему, Игумену Иларіону приказано отъ Синодскаго Совѣтника Леонида, Архіепископа Сарскаго и Подонскаго, новопоставленнаго Дьакона Семена въ божественномъ священнодѣйствіи всѣхъ тайнъ совершенно изучить, для чего болѣе шести недѣль отнюдь его не держать, и за тѣмъ, для полученія ставленной грамоты, со своеручнымъ письмомъ, прислать его въ Москву кончае, къ 1-му Февраля, 1725 года. Изъ донесенія Игумена Иларіона видно, что сей ставленникъ совершенно изучилъ потребное лишь къ 21 Декабря, 1726 года, и тогда только отправленъ въ Москву, къ Казначею Синодальнаго Казеннаго Приказа, Іеромонаху Филагрію.

Ржевской церковный округъ и Нилова пустынь, состоя въ 1724 въ Синодальной области, тянули къ Москвѣ. Помѣщики принимали на себя ручательство за предлагаемаго искателя должности въ клирѣ. Такой искатель обращался не къ Епархіяльной власти, а къ Императорскому Величеству. Ставленникъ оказывался невѣждою въ предстоявшемъ ему священнодѣйствіи: для наученія его посылаютъ въ Нилову пустынь. Не свидѣтельствуетъ ли это о высокомъ мнѣніи, относительно отправленія и въ то время въ сей обители богослуженія: а не спѣшное и не согласное съ предписаннымъ въ вѣдѣніи, срокомъ, обученіе не говорить ли за добросовѣстность начальства пустыни въ исполненіи возложеннаго на него порученія? Возвращаясь по сему случаю къ Указу Петрову 1723 года, подумаемъ, что сталось бы съ нашимъ духовенствомъ, за отсутствіемъ духовныхъ училищъ, если бы скоро не былъ отмѣненъ Указъ, запрещавшій «отнынѣ впредь постригать кого либо въ монахи, и повелѣвавшій на убылыя мѣста опредѣлять отставныхъ солдатъ?»

8 Декабря, 1724 года (по описи Н.П. № 16) появился Указъ о упорядоченіи монастырей во всемъ Государствѣ. Предположено возвышеніе и усиленіе тѣхъ изъ нихъ, которые имѣютъ, наиболѣе задатковъ къ порядочному общежитію, и упраздненіе, съ переводомъ лицъ и имущества въ сіи обители, такихъ монастырей и пустынекъ, въ которыхъ «неудобства къ назиданію послужить могутъ.» Для того велѣно составить тѣмъ и другимъ по предложенной «формѣ» вѣдомости, съ яснымъ расписаніемъ всѣхъ монастырей на помянутые два разряда. Въ вѣдомости должно было помѣстить взаимное разстояніе большихъ и малыхъ обителей; разстояніе тѣхъ и другихъ отъ городовъ; какія въ нихъ зданія; сколько братства, служителей и крестьянъ; сколько у нихъ денегъ, хлѣба, прочихъ вещей и заведеній; объяснить, которые монастыри къ какимъ присовокупляются; сколько при этомъ будетъ «духовныхъ персонъ и имущества,» куда именно переведено; опредѣлить доходы тѣхъ и другихъ монастырей, съ подраздѣленіемъ доходовъ на постоянные и перемѣняющіеся. А въ упраздненныхъ монастыряхъ, гдѣ останутся только мірскіе жители (?) и опредѣлены будутъ у церкви бѣлые попы съ причетники, сколько для нихъ будетъ оставлено и какихъ угодій? При описаніи зданій, упомянуть въ какихъ годахъ, и по какимъ указамъ, строены.

Вѣдомость, по сему Указу составленная о Ниловой пустыни, представляетъ немаловажную занимательность. Содержаніе ея исчерпываетъ всѣ данныя о состояніи обители въ концѣ 1724 года. Изъ нея видно, что пустынь уже имѣла три каменныя церкви, съ такими же келіями, оградою и прочини зданіями. Изъ церквей, Соборная, Богоявленская, съ придѣломъ Василія Блаженнаго, строена въ 174 (1666) году по грамотамъ Царя и Великаго Князя Алексѣя Михайловича изъ Приказа Большаго Дворца, и Преосвященнаго Питирима, Митрополита Новгородскаго. Теплая Благовѣщенская по грамотѣ Преосвященнаго Стефана, Митрополита Рязанскаго, въ 172 (1664), и больничная Всѣхъ Святыхъ, что была прежде во имя Преподобнаго Нила Чудотворца, строена по Указу Святѣйшаго Киръ Адріана, Патріарха Московскаго и всея Россіи, въ 207 (1669) году.

Угодья: въ ближнемъ отъ пустыни разстояніи, на помѣщичьихъ земляхъ, три двора скотскихъ, мельница и при ней двѣ избы, Крестьянскихъ и бобыльскихъ дворовъ нѣтъ. По нынѣшней переписи и по свидѣтельству Генералитета (?) на лицо мужеска пола душъ 30. На помѣщичьихъ наемныхъ земляхъ, на 75 десятинахъ съ полудесятиной, сѣется: ржи 30 четвертей, яроваго 43 четверти. Урожая съ сѣмянами бываетъ: ржи 82 четверти, ярового 169 четвертей. Сѣнныхъ покосовъ за тою пустынью на 400 копенъ, которые косятся наемными работниками; и то сѣно безъ остатка употребляется въ кормъ монастырскимъ лошадямъ.

Обывателей въ оной пустыни (какъ было сказано выше сего) духовныхъ и мірскихъ 125; на оные персоны всѣхъ чиновъ употребляется на пропитаніе въ годъ ржи и ярового 753 четверти, на кормъ лошадей и скота употребляется овса 97 четвертей, и съ тѣмъ (и того) въ расходѣ хлѣба бываетъ 1093 четверти съ осьминою.

__________

[1] Жителя села, возведеннаго лѣтъ десять назадъ въ званіе посада, Селижарова, представляли, въ началѣ прошедшаго столѣтія, любопытное явленіе цѣлаго крестьянскаго общества, принимающаго самое живое, дѣятельное участіе въ жизни своего монастыря, и такое общеніе міра съ клиромъ продолжалось до введенія монастырей подъ непосредственное начальство ближайшей Епархіальной власти.

[2] С.М. Соловьевъ, отзываясь въ своей «Исторіи Россіи» въ эпоху преобразованія (М. 1866, т. IV, стр. 284) объ этой забавѣ, называетъ ее «просто игрою въ Короли, Папы и Патріархи, игрою, понятною при тогдашнемъ состояніи юнаго общества.» Для исторіи же Россіи, и въ память объ историкѣ, не можемъ этому мнѣнію его не сопоставить одного его сужденія въ 1859 году, когда въ Москвѣ, подъ руководствомъ А.Н. Бахметева и другихъ, устроилось общество для вспоможенія Южнымъ Славянамъ. Покойный Е.П. Ковалевскій, какъ Директоръ Азіятскаго Департамента въ Мин. Ин. Дѣлъ: (тогда дѣла Славянъ вѣдались у насъ Департаментомъ), сообщилъ мнѣніе, что учрежденіе общества не будетъ допущено, если въ число основателей онаго, въ среду Славянофиловъ, не войдутъ также лица изъ стороны Западниковъ. На серединной почвѣ, у ГраФа А.С. Уварова, состоялось соглашеніе. Когда же готовились собравшіеся Западники вписывать свои имена между именами основателей, подписавшихся въ разбивку, нашъ историкъ нашелъ возразить, что «у насъ нѣтъ ничего общаго съ Славянофилами.» На это Ник. Фил. Павловъ миролюбиво замѣтилъ: «Славянство въ Европѣ есть такая почва, на которой дружно сходиться обязаны всѣ разномыслящіе въ Россіи.»

[3] Мѣдная посуда въ четверть ведра.

[4] Лахань для мытья посуды и для другой кухонной стряпни.

[5] Ни неправильное употребленіе буквы ѳ въ словахъ фляга, фунтъ, туфли, и присутствіе, среди книгъ Архимандрита Аничкова, изданія Баронія, не должны насъ удивлять. Самъ Петръ, въ письмахъ своихъ къ Меньшикову о пыткѣ подвѣшиваньемъ сообщниковъ Алексѣя Нарышкина, по дѣлу Царевича Алексѣя, употреблялъ ѳ въ начертаніи «Меінъ Ѳринтъ, Ѳевраля,» и проч. (стр. 308—316). А, «Бароніуща» еще Царевичъ, во время заграничнаго своего путешествія, купилъ и критически разбиралъ {стр. 144—143).

[6] Обвиненіе въ исключеніи изъ Помянника именъ «родителей» Государя не имѣло смысла. Память о Царѣ Алексѣѣ Михайловичѣ чтилась особенно въ обители, за его къ ней благодѣянія. Рѣчь идетъ далѣе о фамиліи, а это слово нерѣдко употреблялось въ замѣнъ супруги.

[7] Петръ, какъ мы видѣли, предоставивъ монастырю право пользованія Селигерскими водами, возложилъ на монастырь обязанность изъ выручаемыхъ денегъ большую половину вносить въ казну.

Въ покупкѣ, симъ духовнымъ и свѣтскимъ, одежды и обуви, а именно: