📚 Уже давно, съ начала 60-хъ годовъ, стали появляться въ печати отдѣльные очерки г. Осташкова, обратившаго на себя исключительное вниманіе среди прочихъ городовъ Тверской губерніи. Поводомъ къ этому исключительному вниманію послужило устройство въ Осташковѣ первой въ Россіи вольной пожарной команды. Отличное устройство ея и успѣшныя дѣйствія сдѣлались тотчасъ извѣстны не только въ Тверской губерніи, но и далеко за предѣлами ея. Само правительство обратило свое око на этотъ глухой и отдаленный городокъ, милостиво отнеслось къ благому начинанію осташевскаго городскаго общества и нашло полезнымъ предложить всѣмъ городскимъ обществамъ заняться устройствомъ своихъ пожарныхъ командъ по образцу осташевской. Съ легкой руки пожарной команды, захолустный уѣздный городокъ, стоящій вдали отъ всѣхъ торговыхъ путей, сталъ привлекать къ себѣ уже не однихъ случайныхъ туристовъ и вызвалъ замѣтки о себѣ не только случайныя и отрывочныя, а иногда и болѣе и менѣе полныя и систематичныя.

Русь велика и обильна, и много въ ней непочатыхъ ни перомъ, ни лопатой, ни чѣмъ инымъ — угловъ. А въ этихъ углахъ гнѣздится такая бездна своеобычностей, странностей и всякихъ «собственныхъ» чертъ, такой богатый матеріалъ и для художника, и для писателя, и для аффериста, что подчасъ и втупикъ становишься надъ массой самыхъ неожиданныхъ и разнородныхъ впечатлѣній. Снаружи все гладко, все точно застыло подъ покровомъ общей спячки, а чуть копнешься только въ глубь, просверлишь хотя самое маленькое отверстіе въ этой одноцвѣтной корѣ, какъ оттуда глянетъ цѣлый міръ, и только успѣвай схватывать да наматывать на усъ десятки явленій, населяющихъ этотъ міръ, одно другого ярче и разнообразнѣе, но и бесконечно, какъ въ калейдоскопѣ. Копните глубже, употребите больше вниманiя, — и передъ вами откроются уже цѣлые слои явленiй, все болѣе и болѣе тусклыхъ, все менѣе понятныхъ вамъ, съ контурами неопредѣленными, какъ-бы подвижными и какъ-бы расплывающимися въ общей массѣ.

Это какое-то царство планетъ, туманное, далеко отъ насъ, въ которомъ мы живемъ только гаданiями, да суевѣрнымъ воображеніемъ. Но это царство — это мы сами, это наши-же жизни, сплетенныя невидимыми для насъ нитями, которыхъ мы не сознаемъ въ себѣ, не подозрѣваемъ даже. И если порой, черезъ столѣтія, сила великаго генія приблизитъ къ нашимъ глазамъ этотъ далекій и въ то же время близкій намъ міръ и огонь его вдохновенія яркимъ лучемъ освѣтитъ передъ нами хоть маленькій краешекъ его безконечья, — мы съ шумомъ и съ жадностью, толпой набрасываемся къ этому краешку, разсматриваемъ его, копошимся въ немъ и удивляемся: какъ тамъ все просто и ясно. «Вѣдь это мы сами, это наша будничная жизнь!.. Это вотъ Иванъ Ивановичъ, а это точь-въ-точь Mapiя Ѳедотовна, а это»... и т.д. безъ конца судятъ да рядятъ, пока не охрипнутъ и не пресытятся новымъ зрѣліщемъ. А пресыщеніе наступаетъ скоро. Равнодушно повертывается тогда толпа зѣвакъ спиной къ волшебному явленію и съ скучной гримасой говоритъ: «Въ сущности... ничего особеннаго! Все это мы давно знали, встрѣчали... все это такъ обыкновенно, сѣро.! Ахъ, Господи!.. Какая тоска, какое oднooбpaзie!. Хотя-бы землетрясеніе..» И снова наступаетъ спячка до перваго скандала, до первой грязной сплетни, до появленія новаго генiя… 

ГЛУБИННАЯ КАРТА СЕЛИГЕРА