30 сентября 1941 года началась Московская оборонительная операция, ставшая прологом первого масштабного контрнаступления Красной Армии Битва под Москвой стала одним из крупнейших сражений Великой Отечественной войны как по своим масштабам, так и по своему значению. Взятию советской столицы руководство нацистской Германии придавало особое значение, так же как руководство СССР понимало, какую роль сыграет провал гитлеровского плана по захвату Москвы. Допустить сдачу главного города Советского Союза было невозможно, и для этого было сделано все (хотя в первые недели немецкого наступления казалось, что возможен и обратный вариант развития событий). Но в итоге советским войскам удалось остановить и измотать немецкие на подступах к Москве, а потом перейти в наступление, ставшее первым по-настоящему тяжелым ударом по германской армии, и что самое важное, – по ее наступательному духу.
То, что взятие Москвы – одна из важнейших стратегических целей операции «Барбаросса», было очевидно с первых дней Великой Отечественной войны. Согласно планам немецкого командования, части вермахта должны были дойти до столицы СССР всего через 10-12 недель после начала войны, то есть к концу сентября 1941 года. Но война с самого начала показала, что расписанные в Берлине планы далеки от реальности — и чем дальше, тем сильнее становилась эта разница. Особенно заметной она стала после того, как Красная Армия в конце августа-начале сентября 1941 года сумела нанести сильный контрудар под Ельней (тот самый, после которого в РККА появились первые гвардейские стрелковые дивизии). Это контрнаступление сыграло ключевую роль в обороне Москвы, поскольку способствовало отсрочке почти на два месяца началу операции «Тайфун», как в Германии именовали планы по захвату Москвы. Но отсрочка не означала отказа верховного командования вермахта от наступления на столицу СССР. Тем более, что Ельнинская операция хотя и увенчалась успехом, не привела к серьезному перелому положения на советско-германском фронте. Немецкие войска по-прежнему имели существенный перевес над советскими с точки зрения технического оснащения и вооруженности, а также по уровню боевой подготовки солдат и офицеров. Первые приграничные сражения и оборонительные операции лета и начала осени 1941 года привели к тому, что в Красной Армии осталось не так много военнослужащих с достаточной подготовкой и с военным опытом. Что говорить, если в бой приходилось бросать даже ополченцев, которые вообще не имели практически никакой военной подготовки! И тем не менее, несмотря на это, советские войска демонстрировали необыкновенное упорство в обороне и небывалое мужество, которое не мог не оценить даже противник.
Именно эти стойкость и мужество советских воинов и стали залогом того, что план «Тайфун» так и не удалось реализовать. Не удалось, несмотря на то, что к исходу немецкого наступления под Москвой и концу Московской оборонительной операции, то есть к первым числам декабря 1941 года, противник находился на расстоянии в 20-30 километров от Кремля, а его артиллерия в принципе могла вести обстрел резиденции советского руководства.
Дорога на Москву открыта. Подготовка немецких войск к решительному, как оно было названо в документах верховного командования вермахта, наступлению на Москву началось в начале сентября 1941 года, за несколько дней до того, как выдохлось советское контрнаступление под Смоленском и войска Красной Армии перешли к обороне. Это со всей очевидностью демонстрирует ту уверенность в своих силах, которую испытывало на тот момент германское командование. И надо сказать, основания для этого у него были.
На московском направлении к концу сентября 1941 года немцам удалось обеспечить себе существенное преимущество в живой силе — почти 2 млн штыков против 1,2 млн у Красной Армии. Преимущество в технике было еще более весомым: в танках и артиллерии — двукратное, в авиации — более чем двукратное. К тому же вермахт по-прежнему обладал преимуществом в военной выучке и снабжении: советские войска пополнялись в основном новобранцами, которые едва успевали проходить основной курс военного обучения, а советская промышленность, значительная часть которой еще не восстановила своей производительности после спешно проведенной эвакуации, не могла обеспечить войска всем необходимым. В таких условиях германское наступление по плану «Тайфун», казалось бы, не могло не стать успешным — и события первых дней полностью подтвердили это. 30 сентября, в день, который считается датой начала Московской оборонительной операции, 2-я танковая группа вермахта под командованием генерал-полковника Гейнца Гудериана перешла в наступление в направлении Орла и Тулы, а два дня спустя следом за ней начала наступление вся остальная группа армий «Центр». Нельзя сказать, что советское командование не было готово к началу немецкого наступления: подготовка к нему была своевременно вскрыта советской разведкой. Но определить главные направления ударов и точное количество сил, которые Германия выделит для проведения операции «Тайфун», не удалось. Именно поэтому попытки контратак, которые с первых дней немецкого наступления предпринимали советские войска, не достигали успеха: для этого просто не хватало сил. И вскоре фронт начал буквально откатываться назад, в сторону Москвы. Достаточно привести такой пример: когда 4 октября немецкие танки ворвались в Орел, в городе продолжали ходить трамваи, а эвакуация учреждений и предприятий еще не была закончена.
Через сутки, 5 октября, немецкой армии удалось завершить окружение советских войск под Брянском, а еще через двое суток сомкнулись стенки Вяземского «котла». В общей сложности в окружении оказались семь советских армий общей численностью свыше 600 тысяч человек — половина всех войск, задействованных в оборонительной операции. Причем это были одни из самых боеспособных и укомплектованных армий, и их потеря означала, что серьезного сопротивления на подступах к Москве Красная Армия оказать уже не сможет. На это и сделало ставку командование вермахта. Но просчиталось.
На последних рубежах. Первым и самым главным просчетом немцев оказались планы по захвату Тулы. Город оружейников сумел достойно отразить два крупных наступления и на протяжении всей Московской оборонительной операции оставался угрозой для южного фланга немецких войск, что не позволило им сконцентрировать силы для последнего броска на Москву. Вторым просчетом немецкого командования стала надежда на то, что с приближением фронта к советской столице там начнутся паника и беспорядки, которые дезорганизуют тыл обороняющихся войск. И хотя события 16-19 октября в Москве, когда началась эвакуация госучреждений и иностранных диппредставительств, иной раз именуются «московской паникой», серьезного влияния на положение в тылу не оказала. Город по-прежнему продолжал готовиться к обороне, для чего непосредственно в городской черте были предусмотрены три оборонительных рубежа: по линии Московской окружной железной дороги, по Садовому кольцу и по Бульварному кольцу. Под огневые точки разрешено было использовать чердаки, подвалы и квартиры, улицы перекрывались баррикадами и противотанковыми «ежами», а в московских районах заканчивали формироваться последние подразделения ополченцев.
Хотя к 16 октября немецкие войска сумели подойти к Москве уже совсем близко, завершить этот бросок им помешали два фактора: собственная скорость передвижения и распутица, вызванная осенними дождями. От раскисшей земли страдали и советские соединения, но у них «плечо» доставки продовольствия, снаряжения, боеприпасов и всего остального было все-таки короче, чем у противника. Существенно отставшие тылы противника находились на таком расстоянии, что доставка всего необходимого на передовую занимала время, и это заметно снизило темп наступления. Возобновилось оно лишь в первых числах ноября, когда прекратились дожди и ударили морозы, но к этому времени советская сторона успела завершить подготовку к обороне и накопить необходимые резервы. К тому же за месяц с небольшим наступления германские войска, несмотря на высокий темп продвижения, понесли существенные потери. Интенсивность сопротивления, которая, по расчетам германских стратегов, после окружения советских войск под Брянском и Вязьмой должна была резко пойти на спад, наоборот, вопреки всему росла по мере того, как сокращалось расстояние до Москвы. Именно в этот период, в течение октября 1941 года, свой бессмертный подвиг совершили курсанты подольских военных училищ и их товарищи — «кремлевские курсанты», московские ополченцы и бойцы дивизии генерала Панфилова. Наконец, пока по обе стороны московской линии обороны ждали окончания осенней распутицы, стало известно об отказе Японии от начала войны с СССР в 1941 году. У советского руководства появилась возможность перебросить под Москву резервные дивизии из Сибири.
Конец блицкрига. Последний рывок к Москве немецкие войска начали в первых числах ноября, когда первые заморозки подсушили дороги. Но план наступления, которое должно было закончиться смыканием кольца окружения на востоке от столицы в районе Ногинска, провалился. Немцы оказались измотаны в октябрьских боях сильнее, чем ожидали в Берлине, а советские войска проявили большую стойкость, чем от них ожидал противник, и к тому же успели подтянуть резервы. Последними населенными пунктами на ближних подступах к Москве, которые удалось захватить вермахту, стали Клин, Солнечногорск и Красная Поляна. Дальше продвинуться уже не удалось. Последнюю попытку рывка к советской столице немцы предприняли 1 декабря, атакуя Апрелевку, но встретили стойкое сопротивление советских войск и окончательно остановились. Через четыре дня началось советское контрнаступление, которое ознаменовало окончание оборонительного этапа битвы под Москвой, а 8 декабря 1941 года из Берлина пришел приказ о переходе немецкой армии к обороне на всем протяжении советско-германского фронта.