Очередная версия окончания романа

Оригинал: zhurnal.lib.ru

Первым делом следует объяснить, зачем вообще мне вздумалось прогуливаться по столь затоптанной территории. Некоторое время назад мне попался в Интернете очень положительный отзыв на роман Анны Малышевой "Любовь холоднее смерти", где, в числе прочего, было упомянуто о попытке героини дописать незаконченный роман Диккенса. Я заинтересовалась, купила книгу Малышевой и прочитала, предварительно перечитав "Тайну Эдвина Друда". Сразу признаюсь, никак не комментируя собственно роман Малышевой, что соображениями героини по поводу сюжета Диккенса я была разочарована — кстати, ей (героине), вполне закономерно, и не удалось написать задуманное продолжение. Однако, это разочарование заставило меня задуматься над вопросом, а как бы я сама стала дописывать роман, встань передо мной такая задача? Разумеется, не с целью действительно дописывать Диккенса, боже упаси — а лишь в порядке интеллектуального упражнения.

Быстро обнаружилось, что такая постановка вопроса существенно отличается от принятой в большинстве "друдоведческих" исследований, а именно: "как мог бы закончить роман сам Диккенс?" Там, где литературовед может позволить себе ограничиться небрежным "Друд как-то выбрался из склепа" или "Джаспер нашел какие-то улики" — потенциальный "продолжатель" вынужден точно определить, каким именно образом и какие конкретно улики. И не только определить, но и представить, хотя бы мысленно, в виде художественного текста. Это предъявляет совсем другие требования к достоверности и обоснованности предлагаемых сюжетных решений. С другой стороны, конкретизация и детализация уже известных предложений может послужить мысленным экспериментом, позволяющим выявить неочевидные на первый взгляд ошибки.

(Этот способ проверки — не мое изобретение. Например, в известном советском телефильме "Тайна Эдвина Друда" создатели фильма склонялись к версии дальнейшего развития событий, предложенной Дж.Уолтерсом. Для доказательства несостоятельности идеи, что под маской Дэчери выступают сам Друд или Грюджиус, артисты, игравшие эти роли, попытались, надев парик Дэчери, сыграть сцену его появления и встречи с Джаспером. Действительно, лучше один раз увидеть, чем долго рассуждать — картинка убедила всех сомневающихся. Однако, нельзя не заметить, что нам так и не рискнули показать исполнительницу роли Елены Ландлес Маргариту Терехову в парике Дэчери — скорее всего потому, что несостоятельность и этой идеи оказалась бы столь же очевидной. Если уж блестящая профессиональная актриса не смогла убедительно изобразить "старого холостяка", то Елена Ландлес тем более не смогла бы.)

Как и героиня Малышевой (и многие до нее, и до меня), я быстро убедилась, что задача далеко не так проста, как может показаться. Чтобы не изобретать велосипедов, пришлось изучить все аналогичные работы, какие нашлись в пределах досягаемости, и перечитать сам роман Диккенса еще несколько раз. И, как это ни странно, мне удалось обнаружить на этой исхоженной поляночке пару мест, куда еще не ступала нога "друдоведа", и пару вопросов, на которые не только никто еще не давал ответов, но даже, насколько я могу судить, которые никто не пытался ставить.

Прежде чем излагать эти соображения, рассмотрим существующие версии (по крайней мере, те, что нашлись в перечисленных ниже источниках). Так как и версии, и их аргументация в значительной степени пересекаются, сначала эти существующие версии просто перечислим, а потом рассмотрим аргументы и контраргументы.

Итак, версии:

Изученные источники:

1. Томас Форстер (он же Ричард Проктор) "Как окончил бы Диккенс "Тайну Эдвина Друда"" (1887) (в приложении к изданию ТЭД изд-ва Захаров, 2001)
2. Дж. Уолтерс "Ключи к роману Диккента "Тайна Эдвина Друда" (27 том ПСС Диккенса) — и советский телефильм, практически, по версии Уолтерса, за мелкими исключениями.
3. Е. Цимбаева "Исторические ключи к литературным загадкам "Тайны Эдвина Друда". Вопросы литературы, 2005, Љ3.
4. М. Чегодаева. Тайна "Тайны Эдвина Друда" (в приложении к изданию ТЭД изд-ва Захаров, 2001)
5. А. Малышева "Любовь холоднее смерти" (героиня романа берется закончить роман Диккенса и по ходу дела приводит свои соображения).
6. А. Л. Панина. Тайна Эдвина Друда: новая трактовка финала незавершенного романа. М.2002
7. И. Смаржевская "Кто такой мистер Дэчери" (в сб. "Тайна Чарльза Диккенса", М.1990)
8. Калачева С.В. Художественная деталь и реконструкция незаконченного романа Диккенса. Филологические науки, 1993,Љ2
9. К. Фруттеро, Ф. Лучентини. "Дело Д., или Правда о "Тайне Эдвина Друда".(оригинал NY 1992, перевод из Интернета).

Версия Форстера (Проктора):

Друд каким-то образом выжил, хотя Джасперу об этом не известно, и под личиной Дэчери ведет расследование. Подробности подготовки и совершения покушения узнаются с помощью старухи и ее опиумного состава. В момент разоблачения гибнет Невил, и невиновный в убийстве Друда Джаспер расплачивается за смерть Невила. В одиночном заключении он раскаивается, излагает свою исповедь и кончает жизнь самоубийством.

Версия Уолтерса:

Друд — убит. Известь Джаспер заранее наносил в склеп во время "странной экспедиции", пока Дёрдлс спал. Дэчери — это Елена, она и ждет Джаспера в склепе, куда его заманивают информацией о кольце. Невил гибнет, защищая сестру. Баззард — чисто комический персонаж, как и Билликин. Старуха — возможно, мать Джаспера, которая хочет мстить ему вместо его отца, бросившего ее когда-то и отнявшего ребенка.

Версия Цимбаевой:

Друд жив, Джаспер задушил его плохо, Друд был в мокром плаще, нейтрализовавшем известь, так что отделался ожогами на лице. Вытащил из склепа его Дёрдлс, услышав крики, после чего Друд, не видевший убийцу во время покушения и подозревающий Невила, дал деру, чтобы не огорчить Елену обвинением ее брата. Он продает кольцо, чтобы купить билет на пароход, и прячется в колониях под чужим именем. Через некоторое время Грюджиус обнаруживает кольцо в витрине ростовщика и начинает расследование. В сюжете Друд больше не играет никакой роли, и вся эта конструкция нужна, только чтобы не допустить убийства в Рождество.

Джаспер — не родственник Друда, а подмененное лицо, некий преступник, знавший или даже сам убивший настоящего Джаспера и занявший его место, скрываясь от полиции. Для этого приходится доказывать, что Джаспер появился в Клойстергэме совсем недавно, считанные месяцы назад, и считается опекуном Эдвина чисто из вежливости. Зато его хорошо знает старуха, хоть и под другим именем, и ненавидит за какие-то прошлые дела — что и послужит к его разоблачению и наказанию, даже если Друд остался жив.

Предполагается также серьезная травма Тартара во время погони в башне или вокруг нее, которая сделает его калекой — да еще и лишенным наследства — чтобы Роза обрела с ним не чересчур счастливую и богатую, а скромную мирную жизнь, проявив самоотверженность в любви. Невил должен погибнуть, закрыв собой кого-нибудь от пули.

Дэчери — мать Друда, некогда покинувшая семью. Она живет в колониях, в Индии или Австралии, поэтому вести доходят поздно — отсюда полугодовая задержка. Она как раз знает, что Джаспер — не ее брат, т.е. не тот, за кого себя выдает, поэтому старуха ей нужна, чтобы выяснить, кто же он на самом деле. В финале она воссоединяется со счастливо воскресшим и вернувшимся Эдвином, а Джаспер получает за старые грехи.

Мария Чегодаева рассматривает несколько альтернативных версий, но склоняется более всего к следующей:

Друд — жив, недодушен, хоть и опоен опиумом, пришел в себя от химических ожогов, его вытащил Дёрдлс, услышав очередной "призрак крика". Отсрочка расследования — из-за болезни Друда, он скрыт в одном из имений, управляемых Грюджиусом, под присмотром Баззарда. Невил арестован и осужден после предъявления Джаспером каких-то улик. Елена выдает себя за Невила, пока тот что-то полезное делает — например, изображает Дэчери. Джаспер лезет в склеп за кольцом — в третий (!) раз усыпляя для этого Дёрдлса. От казни Невила спасает появление живого Друда. Джаспер встречает в склепе сначала Друда, потом Невила (которого считал повешенным), потом Розу под ручку с Тартаром — и, испытав полное моральное уничтожение, бежит прыгать с башни. В последний момент все-таки прихватывая с собой Невила...

Версия Малышевой:

Друд не убит, потому что а) — Рождество, б) душили Друда в темноте и недодушили, в) в бурю был дождь, так что известь в куче уже гашеная, а Джаспер химии не знает. Нашел жертву покушения Дёрдлс, осматривая собор на предмет оценки разрушений. Однако, Друд сильно пострадал и находится полгода на лечении, но очухается к моменту заманивания Джаспера в склеп. Дэчери — это Баззард, он "не на своем месте", потому что прирожденный сыщик, и не в отпуске, а на задании от Грюджиуса. Старуха — мать Джаспера без разъяснений.

Версия Паниной:

Друд не убит, Джаспер его недодушил, а Дёрдлс нашел и вытащил из склепа в то время, пока Джаспер ходил за известью. Но до того его успел ограбить (вытащить кольцо) Баззард, который спрятался в склепе. Возвратившийся с известью Джаспер принимает в темноте Баззарда за недодушенного Эдвина и додушивает. Друда тайно вывозит из города Грюджиус и отправляет в морское путешествие для поправки нервов. Через полгода возмужавший, загорелый и набравшийся мореходного опыта Друд возвращается под видом Тартара, да так, что Роза его даже не сразу узнает. А Криспаркл реально вдруг узнает в Друде своего школьного друга.

Дэчери — это Елена, а старуха — просто шантажистка. Джаспер ее убивает, но следящие Елена и прочие застают его с поличным. Дальнейшее расследование обнаруживает труп и кольцо в склепе, так что Джаспера благополучно казнят за два убийства, а Друд и Невил благополучно остаются живы, и Невил даже заменяет Баззарда в качестве клерка Грюджиуса.

Версия Смаржевской:

Друд убит (сброшен с башни собора). Дэчери — это Роза, мстящая за убитого жениха.

Версия Калачевой:

Эдвин жив и спрятан Грюджиусом. И найден и спасен тоже Грюджиусом, который прибыл в первый день Рождества как раз, когда все погнались за Невилом, и лично нашел Друда, сброшенного с первого этажа в подвал, но недобитого. Джаспер хотел его сбросить с башни, но там Эдвин вырвался, так что его удалось догнать и все-таки сбросить только внизу. Вопрос, почему Джаспер так неосторожно оставил травмированного и стонущего Друда просто под лестницей в подвале, не рассматривается. Зато во время драки на башне Друд уронил кольцо на крышу собора, а через полгода любитель лазить по крышам Тартар это кольцо находит — вопрос, что и кому это дает, тоже не рассматривается. А Дэчери — это кто-то из числа драматургов-неудачников, друзей Баззарда...

Фруттеро и Лучентини весело рассматривают или упоминают множество вариантов, большинство из которых направлены на то, чтобы доказать, что убийца — не Джаспер, а кто-то другой. Ландлесы, например, или некие мусульманские террористы и т.п. В тех же версиях, где убийца все-таки Джаспер, он или совершает преступление под влиянием раздвоения личности (как доктор Джекил и мистер Хайд) на почве наркомании — и сам же расследует его на трезвую голову, или признается опять под влиянием опиума. Или под гипнозом.

Тайны и загадки романа

С легкой руки Уолтерса принято считать, что роман содержит три тайны:

— Что случилось с Друдом?

— Кто такой Дэчери?

— Кто такая старуха, курящая опиум?

Реально, вопросов и неясностей гораздо больше, хотя ответы на многие из них служат аргументами для решения указанных трех "главных тайн". Разные исследователи в той или иной степени предлагают ответы на следующие вопросы:

1. Кто, почему и каким именно образом пытался убить Эдвина Друда?

2. Удалась ли попытка, жив или убит Эдвин Друд?

3. В случае, если Друд жив, возникают несколько подвопросов:

3.1 Каким образом Друду удалось спастись?

3.2 почему он и/или те, кто помог ему спастись, скрывают это обстоятельство?

4. Что делал Джаспер во время "странной экспедиции", пока Дёрдлс спал?

5. Почему Грюджиус так изменил свое отношение к Джасперу после Рождества? Что и от кого он знает о происшедшем?

6. Кто такой Дэчери? С подвопросами:

6.1 почему он не носит шляпу?

6.2 если его седая шевелюра — парик, то что заставляет его маскироваться?

6.3 почему он появился только через полгода?

6.4 что и от кого он знает об убийстве?

6.5 зачем он вообще нужен, что он надеется и может узнать или сделать, чего не может никто другой?

7. Кто такая старуха, курящая опиум, и какие у нее претензии к Джасперу? Какова ее роль в сюжете?

8. Кто ждет Джаспера в склепе на картинке с обложки?

9. Какая роль в сюжете предназначена кольцу?

10. Какая роль в сюжете предназначена башне собора?

11. Какая роль в сюжете предназначена Елене Ландлес?

Дополнительно, лично у меня есть еще небольшой список вопросов:

12. Во второй главе на реплику Джаспера "Говорят, в каждом доме есть своя тайна, скрытая от чужих глаз. А ты думал, Нэд, что в моей жизни этого нет?" — Эдвин отвечает: "Честное слово, Джек, я и сейчас так думаю. Но конечно, если поразмыслить, то даже в Кискином доме — если бы он у нее был — или в моем — если бы он был у меня..." Джаспер, уверенный, что жизни и Эдвина, и Розы абсолютно прозрачны, не обратил внимание на эту незаконченную фразу — а зря. Хотя Эдвин принимает за "тайну", которую поверяет ему Джек, его признание в неудовлетворенности своей жизнью, сам факт этого признания производит на него сильнейшее впечатление, он глубоко тронут — однако, отнюдь не отвечает своими признаниями. Таким образом, в этой оговорке содержится намек на существование некой "тайны Эдвина Друда" еще до всех событий романа, причем тайны, скрытой, в том числе, от Джаспера. Что это может быть?

13. Джаспер посещал притон старухи много лет, и ранее она следить за ним не пыталась. Что случилось именно в предпоследний визит Джаспера в притон, за два дня до Сочельника, что возбудило ненависть старухи и ее попытку за ним проследить?

14. Что был за "призрак крика", который слышал Дёрдлс в прошлый Сочельник?

15. Когда и каким образом часы и булавка Эдвина попали туда, где их нашли?

16. Несомненная загадка — полугодовой провал в повествовании. Джаспер говорит Розе в главе XIX о своих "полугодовых трудах во имя справедливой мести", о своей клятве найти и покарать убийцу и о том, что он терпеливо плел все это время сеть улик, в которой запутается убийца. Он угрожает с таким видом, словно сеть уже сплетена и в его власти карать и миловать Невила. Что за сеть сплел Джаспер и из чего? Почему она потребовала полгода?

17. В главе 21, перед появлением Тартара, Грюджиус говорит: "Когда ты в затруднении и не видишь выхода, никогда нельзя знать, с какой стороны придет помощь. Мой деловой принцип в таких случаях — ничего заранее не отвергать и зорко смотреть на все стороны. Я мог бы по этому поводу рассказать вам кое-что любопытное, но сейчас это преждевременно". На что здесь намекает Грюджиус?

Аргументы и контраргументы

Сразу скажу, что я ограничиваю дальнейшее рассмотрение только версиями, в которых убийца — Джаспер, а не кто-то другой — просто потому, что все другие варианты в столь значительной степени основаны на чистом полете фантазии, что это исключает возможность конструктивной дискуссии. Итак, на вопросы "кто и почему" выбираем самый очевидный и традиционный ответ: Джаспер, из ревности и чтобы освободить дорогу к Розе.

На вопрос, каким образом было совершено убийство (или попытка убийства) имеются два варианта ответа. Некоторые полагают, что Эдвин был сброшен с башни, но большинство исследователей склоняется к тому, что Друд был задушен (черным шарфом из крученого шелка, упоминаемым в главе 14), тело спрятано в склепе миссис Сапси и засыпано негашеной известью. Многие также полагают, что предварительно Эдвин был чем-то опоен, (скажем, опиумом) и задушен уже в бессознательном состоянии.

Версия с башней мне тоже кажется сомнительной. Попробуем представить, как в очень (очень!) ветреную ночь, когда Эдвин возвращается с прогулки к реке, Джаспер встречает его у порога предложением слазить на башню собора. Какой Эдвин ни легкомысленный, он в ответ сообщит Джасперу, что сейчас даже внизу на улице трудно удержаться на ногах и прохожие вынуждены цепляться за стены домов, что ветер валит деревья и сносит трубы с крыш, что в такую погоду лазить на башню — удовольствие ниже среднего и просто опасно, и вообще, что он уже нагулялся и теперь мечтает только о теплом кресле у камина и еще одном стаканчике горячего грога. Примерно то же самое он ответит и на предложение прогуляться по кладбищу, чтобы послушать завывание ветра между могильными памятниками. Тем более, ему не захочется никуда снова идти гулять, если Джаспер заранее позаботился добавить снотворного в вино — тогда Эдвин мечтает уже не о кресле у камина, а только о постели.

Интересно отметить, между прочим, что в вышеупомянутом телефильме авторы, поддерживая версию, что Джаспер заманил Эдвина к склепу, были вынуждены отказаться от изображения ураганной ночи: ночь убийства в фильме такая же тихая и лунная, как и ночь "странной экспедиции" — еще одно доказательство, что попытка зримо (с помошью кино или художественного текста) представить ошибочную версию неизбежно вскрывает ошибку.

Некоторые [6] предполагают, что Эдвин, под воздействием опиума, почувствовал сонливость на обратном пути от реки и заснул на кладбище, не дойдя до арки. Однако, соберем вместе разбросанную в разных местах информацию о пространстве вокруг собора и получим следующую картинку: с одной стороны от собора расположено кладбище, с другой — ряд жилых домов; эти две линии на одном торце упираются в монастырскую стену с домиком Джаспера над воротами, а на другом — в бывший монастырский виноградник. Дом младшего каноника — последний в ряду домов, расположен против башни собора и граничит с монастырским виноградником. Домик Джаспера — последний дом с другой стороны и граничит как раз с кладбищем: когда во время "странной экспедиции" Джаспер и Дёрдлс подошли к боковой дверце в крипту, им было видно только пустынное кладбище и свет в окне домика над воротами. Другими словами, чтобы попасть от виноградника к арке ворот, надо обойти собор или с одной стороны, по дорожке вдоль ограды кладбища (как шли Джаспер и Дёрдлс в 5-ой главе) или с другой стороны по дорожке вдоль ряда домов, о существовании которой мы знаем из 18-ой главы (проходящим по этой дорожке мешала дверь, ведущая от Топов в ограду собора).

Эдвин расстался с Невилом у дома младшего каноника, откуда до домика Джаспера совсем не нужно было обходить собор и идти через кладбище или даже мимо кладбища — надо было всего лишь пройти мимо нескольких домов. Было бы очень опрометчиво со стороны Джаспера подсыпать опиум заранее и рисковать, что Эдвин свалится под чужим окном, или что Невилу бросится в глаза его состояние. Точно так же представляется сомнительным, что Эдвин благополучно дошел до дома, снял пальто и шляпу, с удовольствием растянулся в кресле у камина, Джаспер поднес ему бокал подогретого вина с подмешанным опиумом — а потом предложил снова встать, одеться и пойти погулять по кладбищу...

Значит, остается только один вариант: Джаспер поджидал Эдвина, без всякого опиума, с шарфом наготове, в темной арке ворот — больше просто негде. И волок оттуда на кладбище уже мертвое или бесчувственное тело, пользуясь тем, что большинство фонарей были погашены ветром. Из этого можно сделать следующие выводы: а) Эдвин не был заранее одурманен; б) он не видел, кто на него напал — удавку набросили со спины; в) субъективно, если он все-таки выжил, он вряд ли стал бы подозревать в нападении Невила, который только что распрощался с ним и зашел в дом Криспаркла — у Эдвина так и должно было остаться впечатление, что нападавший ждал его в темноте арки, а не догонял сзади бегом (хотя объективно, учитывая темноту и шумность ночи, такой вариант, конечно, не исключен).

Идем дальше — конкретно, к склепу. К моему глубокому изумлению, многие исследователи [как минимум, 1, 2 и 4] почему-то полагают, что Джаспер подпаивал и усыплял Дёрдлса не только в ночь "странной экспедиции", но каждый раз, когда ему нужен был ключ от склепа. Эта идея не выдерживает ни малейшей критики. "Странная экспедиция" была тщательно подготовлена, Джаспер позаботился, чтобы о ней многие знали, и заранее сообщил знакомым о цели полюбоваться эффектами лунного освещения. А теперь представьте, что он предложил (тайком!) Дёрдлсу повторить "экспедицию" в холодную темную ветреную ночь? Или пришел к Дёрдлсу домой в рождественскую ночь с бутылкой, когда все знают, что у него самого гости и званый обед? Дёрдлс, между прочим, обладает вполне независимым характером и немалой подозрительностью, он запросто мог отказаться и от похода, и даже от угощения. Он мог оказаться не один. Он мог вообще отсутствовать в нужный момент на месте... Разве посмел бы Джаспер, так тщательно готовя преступление, оставить такой вопрос на волю случая или Дёрдлсова настроения? Ни в коем случае!

Из этого следует, что Джаспер брал ключи у Дёрдлса только один раз и сделал с них слепки, например, на воске, а в ночь убийства имел копии. Конечно, он мог заказать копии только в Лондоне, Клойстергэм слишком маленький город — но мы знаем, что он был в Лондоне между "странной экспедицией" и сочельником, так как именно тогда за ним приехала хозяйка притона. Эдвин встретил ее вечером в субботу, но сам Эдвин приехал, как минимум, накануне, так как разговаривал с Розой вечером в пятницу. Так что, вероятно, Джаспер отпросился от служб на среду-четверг, в среду в Лондоне сдал слепки в мастерскую, провел ночь в притоне, на следующий день забрал заказ и вернулся в Клойстергэм. И это было как раз то его посещение притона, после которого хозяйка безуспешно попыталась за ним проследить. Забегая вперед, отметим следующее: в 23-й главе она, памятую прошлую неудачу, не стала ходить за Джаспером днем по Лондону, а прибегла к расспросам в гостинице, чтобы подождать его в месте назначения. Значит, в прошлый раз она именно следила за ним все время, пока не потеряла при пересадке из поезда в дилижанс — то есть была свидетельницей посещения мастерской, где он получил ключи. Эта информация, несомненно, в будущем окажется ценной для "следственной бригады"...

Итак, ключ от склепа миссис Сапси у Джаспера готов. Рассмотрим подробнее вопрос с известью. Некоторые исследователи уверены, что Джаспер заранее наносил известь в склеп как раз во время "странной экспедиции", пока Дёрдлс спал. Это совершенно невероятно по двум причинам.

Во-первых, известь находится отнюдь не на кладбище (как было показано в нашем телефильме), а во дворе у Дёрдлса. В 5-ой главе Диккенс подробно описал путь от склепа миссис Сапси до дома Дёрдлса: вдоль кладбища, потом через монастырский виноградник, дальше надо пройти переулком, где расположены "Номера для проезжающих", мимо этих самых номеров и затем, повернув за угол, перпендикулярным переулком, который упирался в домик Дёрдлса. Даже со скидкой на клойстергэмские масштабы, такой путь мог занять минут 5-10 в один конец. Ночь "странной экспедиции" была лунной и очень светлой. Приятная погода соблазнила на прогулки не одного Джаспера: где-то рядом бродили Криспаркл и Невил, вышел в два часа ночи подышать воздухом Депутат — легко могли найтись и другие любители ночного моциона. Диккенс специально указывает, что ночь была очень тиха, звуки разносились далеко, создавая четкое эхо — даже если в переулке никого не было, кто-то мог выглянуть на звук шагов в окно... Таскать в таких условиях ведра с известью за три квартала было бы верхом неблагоразумия — тем более, что одного ведра явно недостаточно.

Во-вторых, Джаспер заранее подготовил фляжку со снотворным и что-то планировал делать, когда Дёрдлс уснет — но переноска извести в эти планы не входила, так как Дёрдлс обратил его внимание на известь только в начале "экспедиции". Возникает в таком случае вопрос, как же планировал Джаспер до того, как его навели на мысль об извести, скрыть тело, подброшенное в чужой склеп, от чуткого молотка Дёрдлса? Ответ дал в 5-ой главе сам Дёрдлс, сообщив, что в склепе миссис Сапси между гробом и стенкой склепа есть шестифутовое (почти двухметровое!) пустое пространство, в котором, как он обнаружил простукиванием, еще что-то есть. "И что же вы думаете? Верно! В этом шестифутовом пространстве мои рабочие оставили кучу мусора". Эта информация навела Джаспера на идею, что тело, положенное на упомянутую кучу мусора, не будет замечено, так как Дёрдлс уже и так знает, что там что-то есть. Однако, известь он тоже взял на заметку, рассудив, что можно дополнительно использовать и ее, чтобы надежнее спрятать концы в воду, если в сочельник обстановка для переноски тяжестей будет более благоприятна.

Правда, Цимбаева считает, что Джаспер не мог носить известь в ночь преступления, потому что был дождь и известь бы загасилась. Малышева именно поэтому считает, что как раз носил, и известь таки загасилась. Однако, в сочельник дождя не было: "Тьма и смятение еще усиливаются тем, что в воздухе летит пыль, взвихренная с земли, сухие ветки с деревьев и какие-то большие рваные лоскуты с грачиных гнезд на башне." — пыль никак не может лететь под дождем. Не только дождя, но даже туч не было: "Но рано утром, когда еще только забрезжило на востоке и чуть побледнели звезды, ветер начинает постепенно стихать" — т.е. к утру звезды побледнели, а до тех пор были яркими и вообще были видны. Другими словами, рождественская ночь была с ураганным ветром при ясном звездном небе — вопреки распространенному заблуждению, не такое редкое сочетание. Это заодно значит, что было достаточно светло, чтобы ориентироваться в знакомом месте и не натыкаться на деревья и могильные памятники — но достаточно темно, чтобы надеяться не быть узнанным, даже если кто и выглянет в окно. И хотя в сочельник и не было дождя, ночь была очень шумная: "сами деревья так раскачиваются и скрипят, словно их сейчас вырвет с корнем; а временами громкий треск и шум стремительного падения возвещает, что какой-то большой сук уступил напору урагана. ... Порывы ветра не слабеют, а чем дальше, тем становятся все чаще и яростнее, и к полуночи, когда все уже попрятались по домам, ураган с громом несется по опустевшим улицам, дребезжит щеколдами, дергает ставни..." В общем, погода для темных дел — лучше не придумаешь.

Стало быть, Джаспер носил известь в ночь преступления, уже после убийства. Возникает, правда, вопрос, что же он тогда еще делал в ночь "странной экспедиции"? Если всего только сходил домой сделать слепки ключей — то чем была вызвана его ярость при виде Депутата? Однако, камертон камертоном, но элементарная предусмотрительность требовала проверить, тот ли ключ он взял, насколько легко отпирается склеп миссис Сапси, с какой стороны находится обещанное шестифутовое пространство и присутствует ли там еще пресловутая куча мусора — имея в виду, что в следующий раз сюда придется лезть в темноте. Так что Депутату было что заметить — что впоследствии, возможно, в сочетании с информацией старухи о мастерской, где Джаспер заказывал очень крупный ключ, наведет на мысль проверить именно склеп миссис Сапси.

Итак, мы выяснили, как преступление было подготовлено и осуществлено, ответив заодно на вопрос 4 о "странной экспедиции". Теперь надо определить, достигло ли оно цели — жив ли Эдвин Друд или все-таки убит? Нельзя не заметить, что практически все сторонники выживания Друда предлагают одно и то же объяснение, как ему это удалось, из двух пунктов. Во-первых, Джаспер задушил Эдвина некачественно — очевидно, необходимое условие. И вполне возможное, особенно принимая во внимание шелковый шарф: узел, затянутый на скользком шелке, легко мог ослабнуть во время переноски бессознательного тела. Однако, во-вторых, во всех версиях присутствует Дёрдлс, который снова услышал "призрак крика" и на этот раз пошел выяснять, кто это там кричит. Этот второй пункт представляется чрезвычайно сомнительным.

Перечитаем еще раз описание рождественской ночи: свист и вой ветра, скрип и треск ломаемых деревьев, грохот камней и целых печных труб, сбиваемых ветром с крыш... В такой ветер даже стоящим рядом собеседникам приходится кричать, чтобы расслышать друг друга — услышать в подвале собора крики из запертого склепа практически невероятно. Даже если человек, почему-либо оказавшийся совсем рядом со склепом, услышит что-то странное, он не сможет определить источник звука и примет его за завывание ветра в прихотливых формах могильных памятников. Так что ни Дёрдлс, и ни кто другой снаружи выручить Эдвина не могли.

Однако шанс для него все-таки был. Вспомним версию Паниной, что Друд очнулся в склепе, пока Джаспер ходил за известью. Правда, Паниной пришлось приплести туда Баззарда, чтобы объяснить, почему Джаспер не заметил, что "труп" сбежал — но она предполагала, что тело лежало просто на полу, где его исчезновения нельзя не заметить. Мы же знаем уже, что тело было положено на кучу строительного мусора, и что одного ведра извести недостаточно, чтобы качественно его засыпать. Ночью в темноте склепа груда каменных обломков с лежащим сверху телом, присыпанная уже парой ведер извести, выглядит как смутно белеющее продолговатое пятно — и без тела будет выглядеть примерно так же...

Скажете, все равно трудно не заметить? Ладно, попробуем представить эту сцену еще подробнее. Эдвин приходит в себя от химических ожогов от извести, засыпавшейся за шиворот. Он лежит вниз лицом на куче острых камней, горло сдавлено — он первым делом ослабляет удавку и только потом пытается поднять голову и разобраться, где он и как сюда попал. Но вокруг кромешная тьма — а затянутый на шее шарф достаточно красноречиво говорит о попытке убийства. Он не успевает встать, как слышит тяжело поставленное у двери очередное ведро — это снаружи склепа не будет слышно звуков изнутри, а внутри возня у двери слышна прекрасно. Инстинкт заставляет его принять прежнее положение и замереть, прикинувшись мертвым. Скрип двери, тяжелый шаг, кто-то наощупь проверяет, где еще плохо засыпано, чертыхается сквозь зубы, обнаружив ссыпавшуюся известь, засыпает голову Эдвина из принесенного ведра, разравнивает. Бормочет: "Теперь, наверное, хватит..." И окаменевший от ужаса задыхающийся Эдвин вдруг слышит знакомый звучный голос, который честно читает над ним слова заупокойной службы. Потом тишина, скрип двери — Эдвин, содрогаясь, но все еще боясь пошевелиться, ждет звука запираемого замка — но нет, убийца еще не все сделал. Цимбаева предположила, что Джаспер даже не будет входить в склеп, чтобы не повредить известью ботинки, которые могут стать уликой, и поэтому забросает тело известью кое-как. Однако, Джаспер все делает как следует, так что ботинки и перчатки в самом деле испорчены. От них надо избавиться — и зачем искать места лучше? Он предвидел эту проблему и заранее припас для этой ночи ботинки "на выброс". Джаспер относит ведро и лопату туда, откуда их взял (вряд ли во двор Дёрдлса — на кладбище должны найтись ведро и лопата), переобувается и возвращается к склепу. Приоткрывает дверь и теперь уже, действительно, не заходит вовнутрь, а только вбрасывает в склеп испорченные вещи, запирает дверь и уходит. Не заметив изменений в смутно белеющей куче и притаившегося за соседним памятником дрожащего от холода, боли и страха Эдвина...

Итак, на вопрос 3.1, как Эдвин мог спастись, удалось найти вполне приемлемый ответ. Но радоваться рано: перед нами встает в полный рост вопрос 3.2 — почему же он после этого скрывается? В большинстве вариантов, где его вытаскивает из склепа Дёрдлс, он дальше прячет Эдвина до приезда Грюджиуса, после чего Грюджиус организует тайную эвакуацию пострадавшего из города, и дальше — по мере фантазии авторов. Я могла бы отметить, что у Дёрдлса нет абсолютно никаких причин скрывать находку и, напротив, есть много причин сообщить о ней, вместо того чтобы позволять множеству людей в праздник обшаривать реку. Но мы и так знаем, что Дёрдлс тут ни при чем. Предположим даже, что Эдвину, потерявшему голову от страха, удалось как-то выбраться из города самостоятельно — зачем ему все-таки потом скрываться?

Обычное объяснение — что он хоть и подозревает Джаспера, но видел его недостаточно хорошо, чтобы дать показания в суде, поэтому скрывается с целью расследования. Но как же он тогда допускает обвинение Невила? Чегодаева на этот счет пишет: "Последние сомнения отводятся легко: Эдвин отлично знает, что реальная опасность Невилу не грозит, так как стоит Друду появиться, и все обвинения против Невила отпадут".

Но можно ли согласиться, что Невил реально не пострадал? "Невил арестован, и на несчастного юношу низвергся поток бессмысленной злобы и самодовольной глупости. ... По мере того как возникали, оспаривались и вновь утверждались эти подозрения, Невила то задерживали, то отпускали, то снова задерживали. ... Невилу пришлось покинуть город, ибо город не хотел его знать и извергал из себя. ... Куда он направил свои стопы, неизвестно, но он унес с собой запятнанное имя и репутацию." Опасность для чести и доброго имени ничуть не менее реальна, чем опасность для жизни — я уж не говорю о том, что бедолагу Невила довели до того, что он даже через полгода боялся выходить на улицу. Со стороны Эдвина страх за собственную жизнь, жажда мести или справедливости в данном случае представляют собой эгоистические интересы, ради удовлетворения которых он приносит в жертву интересы невиновного Невила — это просто непорядочно! Как мы знаем, Эдвин хоть и балбес, но "совесть у него все-таки была" — а если бы ее не хватило, Грюджиус, который "имел столь твердые взгляды насчет того, что правильно и что неправильно", привел бы его в чувство.

Но, может быть, Эдвин подозревает именно Невила? Е. Цимбаева рассматривает этот вариант. Эдвин не побежал за помощью к любимому дяде и вообще никому ничего не сказал, потому что боялся именно, что подозрения падут на Невила и бросят тень на любимую женщину Елену. Чтобы этого не допустить, истинный джентльмен готов на любые жертвы: в частности, Эдвин в версии Цимбаевой жертвует всем своим имуществом, всеми родственными и дружескими связями, своим местом в фирме отца и будущей карьерой, родиной и самим своим именем. И даже продает чужое кольцо, чтобы удрать подальше и устроиться в колониях! И автор этой версии еще и утверждает: "Таким образом, бегство Эдвина можно объяснить к его чести, не обвиняя его в малодушном страхе перед неведомым злодеем." Не углубляясь в рассуждения, стоит ли проявленный Эдвином интерес к Елене таких жертв, отметим только, что эта версия представляет его не только вором, но еще и редким дураком: всех его фантастических жертв оказалось недостаточно для того, чтобы защитить Елену — тогда как для того, чтобы оградить Невила от обвинения, хватило бы всего лишь уверенного заявления, что нападавший ждал его в арке.

Нет, бегство Эдвина никак нельзя объяснить "к его чести", если только он совершил его сознательно и добровольно, отвечая за свои поступки. Но, возможно, он был болен? Ожоги, поврежденная гортань, нервная лихорадка, амнезия на почве стресса... Тогда он не мог скрыться самостоятельно, кто-то его нашел и оказал помошь — и мы опять возвращаемся к вопросу, почему этот кто-то его скрывает, когда весь город ищет пропавшего и на всех стенах объявления? Не то чтобы совсем невозможно было придумать какую-нибудь мелодраматическую историю — нам бы пригодилось рассуждение Малышевой, что изображенная на обложке девушка в фартуке и с распущенными волосами, читающая упомянутое объявление, никак не может быть Розой... Но в любом случае, чтобы защитить честь Эдвина и его репутацию положительного героя, нам придется сделать его полностью недееспособным и устранить от расследования до самого конца сюжета, чтобы потом вернуть, разве что, для утешения сентиментальных читателей или для участия в эффектной финальной сцене — перефразируя ту же Цимбаеву, "проще убить".

Как это ни печально, убедительного ответа на вопрос 3.2 мне найти не удалось. Внесюжетные аргументы против смерти Эдвина, которые опираются на литературоведческие или исторические соображения, рассмотрим позже. А пока принимаем в качестве рабочей гипотезы, что Эдвин, увы, благополучно убит, и его тело, засыпанное негашеной известью, заперто в склепе миссис Сапси вместе с кольцом Грюджиуса и дырявыми ботинками Джаспера.

Переходим к вопросу 5 — от кого и что узнал Грюджиус, что определило разительную перемену в его отношении к Джасперу после Рождества? Сторонники спасения Эдвина не затрудняются этим вопросом — но по принятой нами гипотезе от самого Эдвина Грюджиус ничего узнать не мог. И, по совести говоря, Эдвин смог бы рассказать только, где и как на него покушались, в самом лучшем случае, кто, но все равно не имел бы представления, почему — Грюджиус же в разговоре с Джаспером 27-го декабря определенно подозревает, кто и почему. Если он, кроме того, в курсе "где и как", то он знает слишком много слишком рано для хорошей детективной интриги. Так что следует предполагать, что Грюджиус не имеет никаких точных сведений о преступлении, одни подозрения. Основания же для подозрений в части "кто и почему" он мог получить от Елены — в начале разговора с Джаспером он сообщает, что "только что расстался с мисс Ландлес". Елена знает, что Джаспер влюблен в Розу и совсем запугал ее, знает, что он способен на интриги и лицемерие и "клевещет на Невила каждый день".

Конечно, Грюджиус вряд ли сразу принял на веру эти сведения, даже если Елена произвела на него самое благоприятное впечатление — в конце концов, она лицо заинтересованное. Но, с другой стороны, Елена вряд ли стала бы выдавать секрет Розы, доверенный ей конфиденциально, без разрешения самой Розы. Перед лицом страшного обвинения, нависшего над ее братом, ей было нетрудно убедить Розу поведать все и Грюджиусу. (И когда в главе XX "Бегство" Роза сообщает Грюджиусу, что дядя Эдвина объяснился ей в любви, Грюджиус не высказывает никакого удивления самим фактом этой любви, а только возмущен дерзостью признания). Рассказ самой Розы, безусловно, заставил Грюджиуса отнестись к информации предельно серьезно, но он все-таки слишком ответственный человек, чтобы делать выводы на основании чисто субъективных девичьих впечатлений — из фактов была только история о первой ссоре Невила с Друдом, в раздувании которой Джаспер принял самое активное участие. Однако, как ни казалась невероятной идея, что Джаспер сам повинен в исчезновении Друда, Грюджиус рассудил, что если это действительно так, и если он пошел на преступление из ревности, сообщение о разрыве помолвки и ненужности убийства должно оказаться для него страшным ударом. И реакция Джаспера на этот тест полностью подтвердила подозрения. С этого момента Грюджиус больше не сомневался, кто преступник. (Заметим, в скобках, что для того, чтобы даже задумать такой тест, Грюджиус должен был давно и хорошо знать Джаспера и быть уверенным в его непритворной привязанности к Эдвину).

Возможно, как подчеркивает сам Диккенс, в другое время Джаспер смог бы скрыть свои чувства, но к приезду Грюджиуса был смертельно вымотан. Поиски на реке велись целый день 26 декабря, всю ночь с 26-е на 27-е, и только к вечеру 27-го "Джаспер, наконец, в полном изнеможении ушел домой". Возникает тогда интересный вопрос, когда и как были подкинуты на плотину часы и булавка Эдвина? Джаспер не мог сделать этого в ночь убийства (с 24-го на 25-е), так как нам специально сообщили, что часы с суточным заводом, заведенные днем 24-го, полностью выработали завод раньше, чем попали в воду. Криспаркл обнаружил часы 28-го рано утром, после того, как накануне вечером рассказал Джасперу и Грюджиусу о влюбленности Невила в Розу. Мы знаем, что часы зацепились за сваю: это было бы крайне маловероятным событием, если бы их бросили в пруд, чтобы спрятать — и необходимым условием, если кто-то хотел, чтобы их нашли. Но специально прицепить часы за сваю можно было только вплавь. Возможно, в ночь убийства, в бурю и волнение, Джаспер просто не рискнул плыть к плотине. Остается две возможных даты: ночь с 25-го на 26-е или ночь с 27-го на 28-е, после разговора с Грюджиусом и Криспарклом.

Однако, ночью 27-го Криспаркл, после разговора с Джаспером, сам машинально пришел к плотине, и как раз подозрение, что его привела сюда интуиция, заставило его снова прийти наутро — у читателя невольно возникает впечатление, что 27-го вечером часы уже были там. Кроме того, Джаспер о чувствах Невила догадывался и раньше — не зря в ночь "странной экспедиции" он так смотрел на него: "На мистера Криспаркла он не обращает никакого внимания, но так вперил взгляд в Невила, как будто взял его на мушку и уже держит палец на спусковом крючке, и сейчас выстрелит. Такая разрушительная сила ощущается в нем, в выражении его лица, что даже Дердлс перестал жевать и уставился на него, держа за щекой что-то недожеванное". Поэтому сообщение Криспаркла вряд ли настолько вывело его из равновесия, чтобы он, падая с ног от усталости, пошел ночью вслед за священником к плотине подбрасывать новую улику. С другой стороны, Джаспер только что узнал о разрыве помолвки и сам высказал соображение, что этот разрыв мог послужить для Эдвина поводом скрыться. Это если не снимало, то, как минимум, ослабляло подозрения против Невила, так что новая улика могла ему потребоваться для подтверждения, что Эдвин не скрылся, а именно убит. В любом случае, предположив, что часы были помещены на сваю в ночь на 28-е, мы вынуждены также сделать вывод, что Джаспер до этого момента хранил их, вместе с булавкой, у себя, приберегая на всякий случай или вообще не собираясь выбрасывать.

Альтернативный вариант, ночь с 25-го на 26-е, вызывает не меньше сомнений. С одной стороны, ещё 25-го вечером Джаспер настаивал на тщательном обследовании дна реки и берегов, каковые и начались на следующий день на рассвете. Однако, плотина находилась в двух милях выше того места, где предположительно гуляли Эдвин с Невилом, и если накануне массовых поисков кто-то заметил Джаспера плавающим в пруду, это было бы по меньшей мере странно, а странность должна была привлечь внимание и запомниться. Это обстоятельство должно послужить в будущем еще одной зацепкой — иначе Диккенс не стал бы так подробно писать о часовом заводе.

Еще одним аргументом, выдвигаемым сторонниками выживания Друда, является предположение, что Дэчери знал о встрече Друда со старухой в сочельник. Этот выводится из того, что в первый день информацию, полученную от старухи, Дэчери расценил как не очень важную, а во второй, после встречи с ней в соборе — как очень важную, а если бы он, мол, не получил информации от Друда, то расценил бы наоборот. Признаться, логику рассуждения, приводящего к этому выводу, я так и не уловила, поэтому воспроизвести его здесь не могу. Могу зато изложить свои соображения, приводящие, как это ни странно, к противоположному заключению.

Пусть я — Дэчери. Предположим, я ничего не знаю о встрече Друда со старухой и вообще ничего точно не знаю об убийстве, но определенно подозреваю Джаспера и надеюсь найти против него улики. Тогда мои рассуждения в первый день выглядят так:

а) Бедно одетая старуха зачем-то ищет Джаспера. — Любопытно, зачем? Надо ее расспросить...

б) Старуха — наркоманка. — Ого! Что же ее связывает с Джаспером? Надо узнать о ней побольше, МОЖЕТ БЫТЬ, что-то удастся найти, компрометирующее Джаспера...

в) Старуха была здесь в прошлый сочельник! — Так-так. Может быть, она что-то видела?

г) Она видела Эдвина!! — Хм. Надо подумать — что это нам дает? Кажется, только то, что Эдвин был здесь в прошлый сочельник, и что у него к этому моменту уже не было подружки — а это мы и так знаем... Жаль, но пока мы не узнали ничего нового, кроме туманного подозрения, что Джаспер как-то связан с наркоманкой. Немного. Но надо, конечно, разузнать об этом поподробнее...

Во второй день я узнаю, что а) старуха не просто зачем-то ищет, а хорошо знает Джаспера; б) он чем-то ее обидел и заслужил ее ненависть; в) она намерена мстить, значит, имеет для этого средства. Вывод — Джаспер ТОЧНО ведет двойную жизнь, старуха ТОЧНО имеет компромат на Джаспера и есть хорошие шансы, что окажется союзницей. Это уже нить, которую мы пока не размотали, но определенно зацепили.

Теперь предположим, что я знаю от самого Друда о его встрече со старухой. Тогда в первый день картина такая:

а) Бедно одетая старуха зачем-то ищет Джаспера. — Любопытно, зачем? Надо ее расспросить...

б) Старуха — наркоманка. — Что-то я слышал об опиуме... Не та ли это случайно дама, что разговаривала с Эдвином?

в) Старуха была здесь в прошлый сочельник! — Очень похоже, что та самая. Горячо, горячо!

г) Она видела Эдвина!! — Точно! Это она — та самая старуха, которая предупреждала об опасности, грозящей Нэду! Свидетельница, которая знала заранее о готовящемся преступлении! И она как раз ищет Джаспера? Она ТОЧНО знает о связи Джаспера с убийством. Очень важная встреча!

Во второй день я узнаю, кроме того, что у старухи и у самой есть счеты к Джасперу и, стало быть, она может оказаться союзницей. Тоже очень полезные сведения, хотя и менее важные, чем вчерашнее открытие...

Из этого сравнения следует, в частности, вывод, что Дэчери знал о преступлении не больше, чем, скажем, Грюджиус (в принятых нами предположениях). Мы плавно переходим к вопросу 6 — кто же такой Дэчери? Мы знаем следующее: это стройный, похожий на оставного военного джентльмен с очень большой головой, очень густой и пышной седой шевелюрой и с черными бровями. Уже только это исключает из возможных кандидатур Грюджиуса, обладающего весьма специфической фигурой и вообще внешностью. Кроме того, Дэчери обладает жизнерадостным характером, даже наедине с собой, повышенной коммуникабельностью и прекрасным чувством юмора (чего стоит одна только реплика насчет "безнравственной уверенности"!). Эти качества сразу вычеркивают из числа "подозреваемых" на его роль Баззарда и Невила. Дэчери ведет себя уверенно и свободно в любой компании, легко находит общий язык с беспризорником Депутатом, алкоголиком Дёрдлсом и мэром мистером Сапси, причем последнему беззастенчиво льстит — на мой взгляд, одно это исключает Елену. Кроме того, молодое смуглое очень красивое лицо "цыганского типа" в сочетании с густой седой шевелюрой создало бы чрезвычайно эффектную и романтическую внешность рано поседевшего молодого человека, а никак не "старого холостяка". У самого Друда, возможно, хватило бы наглости и чувства юмора (хотя, на мой взгляд, ему все равно вряд ли удалось бы так успешно замаскироваться, чтобы даже Джек не узнал) — но мы в любом случае не рассматриваем эту версию, так как считаем его убитым. Версия Смаржевской о том, что под париком Дэчери скрывается Роза, противоречит всему, что мы знаем о внешности Розы (очень маленького роста, с миниатюрной фигуркой, с очень маленьким носиком), о ее характере и патологическом страхе перед Джаспером, а также о ее времяпрепровождении в Лондоне под присмотром мисс Твинклтон. Короче говоря, никто из уже имеющихся действующих лиц на роль Дэчери не подходит — это новый персонаж (Е. Цимбаева убедительно и более развернуто доказывает этот вывод).

Однако, предположение, что Дэчери — это, скажем, нанятый сыщик, вызывает вопрос, зачем в таком случае ему нужен парик? В любом случае, мы сталкиваемся с общим противоречием: если Дэчери — человек в городе новый, то парик ему не нужен, а если "фигуранты" его знают — седой парик его вряд ли спасет от разоблачения. Выход из этого противоречия предложен и убедительно доказан в статье Цимбаевой: парик нужен, если под маской Дэчери скрывается таки женщина — но не Роза или Елена, а еще незнакомая нам пожилая (или, как минимум, средних лет) женщина. Это предположение позволяет объяснить все странности поведения Дэчери. Единственное существенное возражение против этого приводится в редакционной статье к главе "Тайна Эдвина Друда" в сборнике "Тайна Чарльза Диккенса": "Диккенс крайне скептически относился к идее переодетых женщин в романах. Прочитав "Лунный камень" и "Женщину в белом" Уилки Коллинза, Диккенс с удовлетворением заметил: "Слава Богу, здесь нет переодетых женщин"." Однако, это утверждение сделано без ссылки на источник. Кроме того, в ТЭД уже есть по крайней мере одна потенциальная "переодетая женщина" — Елена. И неоднократно отмечалось, что образ Елены вообще совершенно нетипичен для Диккенса, это женщина явно более активная и самостоятельная, чем его обычные положительные героини. Почему бы не предположить, что, решив удивить читателей, Диккенс ввел в роман целых двух женщин с яркими и независимыми характерами, да еще и склонных к переодеванию? Как бы то ни было, перед нами стоит задача определить, "как бы я продолжала роман ТЭД", а не "как его собирался продолжить Диккенс" — другими словами, главным критерием при такой постановке вопроса является логическая оправданность и отсутствие противоречий с имеющимся текстом. Так что, принимаем в качестве рабочей гипотезы, что под маской Дэчери скрывается неизвестная пока немолодая женщина.

Мы практически исчерпали вопросы, ответы на которые можно получить путем непосредственного логического вывода из содержания имеющегося текста. Очевидно, ответы на остальные вопросы зависят не столько от того, что уже написано, сколько от того, что автор еще намеревался написать, не от того, что уже произошло в сюжете, и что мы восстановили даже в пропущенных автором деталях — но от того, что случится дальше. Вот здесь-то нам и пригодится предложенный методологический прием. Попробуем оторваться от "доказательной базы", включить воображение и постараться, не пытаясь воспроизводить любимые приемы и сюжетные ходы Диккенса, придумать дальнейшее развитие событий. И мы немедленно обнаружим, что уже написанный текст держит нас тысячами нитей и направляет наш полет фантазии лишь по немногим ограниченным путям. Рискнем. Что дальше?

Это только присказка, а сказка — впереди

Любой "продолжатель" романа первым делом столкнется с удивительным фактом торможения сюжета. На протяжении примерно трех четвертей написанной части романа действие развивалось очень динамично, напряжение возрастало — и вдруг все замерло. Даже после небольшого оживления, вызванного признанием Джаспера Розе, угрозами и побегами, положение дел не очень изменилось: мисс Твинклтон воюет с Билликин, Роза катается на лодке и читает о приключениях на море — а сюжет мертво стоит.

"Дни все шли да шли унылой чередой, и ничего не случалось, и соседи стали уже поговаривать, что вот, мол, эта хорошенькая девушка, что живет у Билликин и так часто и так подолгу сидит у окна гостиной, видно, что-то совсем загрустила." Да-да, и читатель вместе с ней. "Сонный Клойстергэм изредка пробуждался и снова пережевывал порядком уже выдохшуюся за полгода сенсацию; снова клойстергэмцы гадали о том, действительно ли любимый племянник Джона Джаспера был убит ревнивым соперником или предпочел сам скрыться по причинам, ему одному известным: но мнения разделялись, и этот неразрешенный судебными властями вопрос так и оставался без ответа. Город на миг поднимал голову, отмечал, что осиротевший Джаспер по-прежнему полой решимости найти виновного и отомстить, и снова погружался в спячку." Глава XXII даже честно называется "Настали скучные дни"...

Это явление отнюдь не осталось незамеченным исследователями. Фруттеро и Лучентини, работа которых написана в полубеллетристическом стиле, вложили в уста своего героя доктора Уилмота фразу: "Однако, по мнению большинства критиков, тут перед автором встала проблема замедления хода событий. Именно это имел в виду Диккенс, когда говорил, что испытывает трудности с сюжетом. Неверно распределив события, он перегрузил шесть первых выпусков и теперь не знал, чем заполнить остальные шесть." Правда, в другом месте тот же доктор Уилмот говорит: "По сведениям из различных источников мы знаем, что 1 июня (в тот самый день, когда Диккенс вернулся из Лондона в Гэдсхилл, чтобы завершить шестой выпуск) у писателя возникли проблемы с дальнейшим развитием сюжета. "Не знаю, как я смогу выпутаться из этого лабиринта", — признавался он своему редактору Уильяму Уиллзу." Представление о лабиринте, из которого трудно выпутаться, явно противоречит предположению, что Диккенс не знал, чем заполнить вторую половину романа. Тем более, что в другом месте приводятся слова самого Диккенса из письма к его американскому издателю Джеймсу Т.Филду: "Начиная с пятого и шестого выпусков история будет держать в напряжении до самого конца".

Вопрос, почему Дэчери, кем бы он ни был, прибыл и начал свое расследование только через полгода, ставится (и по-разному решается) всеми, кто выдвигает версии окончания романа. Понятно также, почему ничего существенного не предпринимает "следственнная бригада" во главе с Грюджиусом — их положение пассивное, даже решив попытаться "опередить злодея", они не могут придумать ничего, кроме разведки: подставить Джасперу фальшивого союзника в лице Тартара, в надежде выведать его планы. Но почему тянет резину сам Джаспер? Внимательный анализ показывает, что именно он, а не кто другой, тормозит развитие событий: клянется искать улики и мстить — и ничего не предпринимает, гордо заявляет, что жизнь Невила в его руках, что "удар падет немедленно" — и опять ничего не делает! Но мы же знаем, что никаких реальных улик он найти не мог, Невил невиновен, улики против него можно только сфабриковать — что же такое задумал Джаспер, что никак нельзя было предъявить сразу, а пришлось ждать до июля? Когда мы это узнаем, сюжет сдвинется с мертвой точки и начнет набирать ход, события покатятся как снежный ком с горы, проявится и сплетется в тугой узел лабиринт сюжетных нитей (которого пока нет, сюжетная линия только одна, и та почти прояснилась), и, как обещал Диккенс, напряжение будет держать читателя до самого конца. Итак, ход за Джаспером.

Какие улики он, в принципе, может предъявить? Вопрос не так безнадежен, как кажется. Ну-ка, вспомним: "По мере того как возникали, оспаривались и вновь утверждались эти подозрения, Невила то задерживали, то отпускали, то снова задерживали. Поиски тем временем продолжались с неослабным усердием; Джаспер хлопотал день и ночь. Но больше ничего не нашли. И так как не было доказательств, что исчезнувший юноша убит, то не было и оснований держать под арестом человека, подозреваемого в его убийстве, Невила освободили."

Вопрос на засыпку: что нужно найти, чтобы возобновить дело, закрытое за недоказанностью факта преступления? Правильно, нужно найти труп. Однако, настоящий труп Эдвина, очевидно, не годится: он спрятан в склепе, куда Невил вряд ли мог забраться, и, кроме того, Эдвин был задушен — тогда как Невила подозревали в убийстве с помощью его тяжелой трости, в гневе или во время драки. Но, предположим, Джаспер знает о существовании другого трупа, с удачно разбитым черепом, прикопанного в более доступном месте...

Нет сомнений, что если такой труп существует, убийство — тоже дело рук самого Джаспера. И у нас есть основания подозревать, что на его счету имеются более старые преступления: во-первых, за что-то ему хочет мстить старуха, и, во-вторых, он уж больно подозрительно среагировал на рассказ Дёрдлса о "призраке крика" в прошлый сочельник.

" — ...А тут я заснул. И что же меня разбудило? Призрак вопля. Ох, и страшный же был вопль, не приведи господи, а после еще был призрак собачьего воя. Этакий унылый, жалобный вой, вроде как когда собака воет к покойнику. Вот что со мной приключилось в прошлый сочельник.

— Вы это на что намекаете? — раздается из темноты резкий, чтобы не сказать злобный вопрос.

— А на то, что я всех расспрашивал, и ни одна живая душа во всем околотке не слышала ни этого вопля, ни этого воя. Ну, я и считаю, что это были призраки. Только почему они мне явились, не понимаю.

— Я думал, вы не такой человек, — презрительно говорит мистер Джаспер."

Почему-то практически все комментаторы считают этот "призрак крика" в самом деле галлюцинацией Дёрдлса — очевидно, на основании того, что больше никто этих звуков не слышал. Но этому есть и другое объяснение: в сочельник ночью люди, как правило, сидят по домам, а не гуляют по улицам, оказавшийся вне дома Дёрдлс — редкое исключение. Как мы помним, жилые дома расположены по одну сторону от собора, а кладбище — по другую, поэтому крик, раздавшийся на кладбище близко к собору, будет экранирован его массой от домов — кроме, разве что, домика Джаспера, расположенного сбоку. Однако, звук будет прекрасно слышен в крипте собора — нам не зря сообщили, что в готических окнах полуподвала стекла разбиты и даже рамы местами сломаны. Так что Дёрдлс слышал реальные вопль и вой, эта информация сильно обеспокоила Джаспера — но он моментально успокоился, обнаружив, что Дёрдлс приписал звуки призракам.

Но если некое убийство совершено в прошлый сочельник, можно ли вообще и при каких условиях выдать этот труп за тело Друда? Не понадеявшись на информацию, почепнутую из Википедии, я проконсультировалась на форуме судебных медиков и выяснила: после того, как "процесс завершен", труп дальше практически не меняется в течение очень долгого времени, а на сам процесс, в разных условиях, требуется от нескольких месяцев до года. То есть, тело прошлогодней жертвы уже наверняка пришло в стабильное и неопознаваемое состояние, но для того, чтобы пытаться выдать его за тело Друда, надо подождать хотя бы минимальный срок, за который такое состояние трупа выглядело бы вероятным. Это объясняет, почему Джаспер, с одной стороны, уверен, что у него есть туз в рукаве — а с другой, так долго тянет с его предъявлением.

Однако, это предположение означает, что на счету Джаспера не просто два убийства — два рождественских убийства! Тут следует отметить одно обстоятельство: соображение, что Диккенс, "изобретатель" жанра рождественских историй, ни за что, ни при каких обстоятельствах не мог допустить успешного убийства в рождественскую ночь — встречалось мне только в работах отечественных исследовательниц. Ни соотечественники Диккенса Проктор и Уолтерс, ни Фруттеро и Лучентини, охватившие большой спектр западных версий, ни словом не упоминают факт убийства в сочельник в качестве аргумента в пользу выживания Друда. Даже сам Диккенс, приводя многочисленные, в том числе самые фантастические, обвинения, посыпавшиеся на Невила, не упоминает среди них, что дата совершения убийства делает его, например, особо циничным. Можно заключить, что это обстоятельство не казалось им всем настолько важным (или вопиющим), как предполагают представительницы другой религиозной культуры.

Впрочем, нет сомнений, что эта дата не случайна: не для Диккенса, а для Джаспера. Он заранее планирует преступление и, в принципе, ему ничто не мешает совершить его в любую другую ночь. Даже на предложение Эдвина устроить обед втроем с Джаспером и Невилом в сочельник (которое само, скорее всего, было каким-то образом неявно подсказано Джаспером) он мог, при желании, ответить, что вечер сочельника хотел бы традиционно провести в чисто семейном кругу, а Невила можно пригласить на следующий день, когда тоже запланирован праздничный обед. Но Джаспер сознательно выбирает для убийства не только святой день, но даже час, рождественскую полночь... В этом нельзя не усмотреть вызова. Не зря в самом начале романа он говорит Друду: "Ни один монах, когда-то денно и нощно бормотавший молитвы в этом мрачном закутке, не испытывал, наверно, такой иссушающей скуки, как я. Он хоть мог отвести душу тем, что творил демонов из дерева или камня. А мне что остается? Творить их из собственного сердца?" И он делает это, сознательно, преднамеренно — режет демонов из собственного сердца. Отсюда — вызов и столь же преднамеренное святотатство.

Не хотим ли мы сказать, что Джаспер — маньяк, у которого вошло в привычку убивать в сочельник? Нет конечно, боже упаси! Это была бы слишком вычурная и безвкусная идея. Но тогда остается единственная возможность: прошлогоднее убийство пришлось на сочельник случайно и, стало быть, вообще было случайным и непреднамеренным, в состоянии аффекта. Убийца, осознав, что натворил — и когда! — в отчаянии упал на колени у окровавленного тела и завыл, корчась от мистического ужаса в ожидании неминуемой кары небесной. Но кара медлила..., и медлила..., а ночь постепенно проходила, колени замерзли и все тело затекло, труп окоченел и перестал быть похож на человека, а стал просто уликой, кровавый туман перед глазами постепенно рассеялся и сквозь угасшую от изнеможения панику пробились холодные ясные мысли о том, что где-то здесь рядом попадалась на глаза лопата...

Но мы забежали далеко вперед. Сначала надо выяснить, кто он вообще может быть такой, этот неожиданно возникший труп? Можно ли его вычислить, исходя из имеющейся в романе информации? Попробуем. Мы ищем человека, который:

а) связывает Джаспера с хозяйкой притона;

б) имел какой-то конфликт с Джаспером, так что у последнего был повод его убить;

в) имел близкие отношения с хозяйкой притона (или был ей выгоден), так что у нее был повод за него мстить;

г) одевался, как джентльмен (иначе его труп нельзя было бы выдать за труп Друда).

Чтобы его найти, надо подробно рассмотреть все, что мы точно знаем о прошлом и настоящем действующих лиц, и что можно на этом основании логично предположить.

Итак, что мы знаем и можем предположить о Джаспере?

В начале романа (в сентябре, за три месяца до Рождества, предположительно, 1842 года) Джасперу 26 лет. Эдвину — 20, он должен достичь совершеннолетия в мае. Брат и сестра Ландлесы, практически, ровесники Эдвина: они достигают совершеннолетия в июне-начале июля. Роман начинается в день рождения Розы — сколько ей исполнилось лет? Не меньше 16, это минимальный брачный возраст. Вряд ли больше 18: по сравнению с 20-летней Еленой Розу называют "юной подругой", заметная разница в возрасте между ними не раз подчеркивается. Возьмем среднее значение: будем считать, что в начале романа Розе исполнилось 17 лет.

Мы знаем, что Роза осиротела и постоянно живет в пансионе мисс Твинклтон с семи лет. Стало быть, ее отец умер 10 лет назад, а мать утонула годом раньше. Весь этот год отца Розы поддерживал и утешал в его горе его лучший друг, отец Эдвина (назовем его, для простоты упоминания, допустим, Томасом), который к тому времени уже тоже овдовел. 10 лет назад, когда Томас Друд потерял и ближайшего друга, его сыну Эдвину было 10 лет, он учился в школе и виделся с отцом изредка, только на каникулах. Юному брату его покойной жены Джеку исполнилось 16, и он заканчивал школу. Мы знаем, что и отец Эдвина "вскоре ушел той одинокой дорогой, в которую рано или поздно вливаются все земные странствия", однако это не могло случиться раньше, чем Джеку исполнился 21 год, так как Томас не мог назначить опекуном своего сына несовершеннолетнего. А тот факт, что Джаспер был таки официальным опекуном Эдвина и душеприказчиком по завещанию его отца, не подлежит сомнению, несмотря на все старания Е.Цимбаевой доказать обратное: в тексте романа это сказано неоднократно и недвусмысленно. Стало быть, Томас Друд умер максимум 5, а скорее 4 года назад, когда Джасперу было 22 года, и он не только уже вступил во взрослую жизнь, но и успел убедительно доказать Томасу свою серьезность и ответственность, а Эдвину было 16 лет и он заканчивал или только что закончил школу.

Назначить опекуном своего несовершеннолетнего сына столь молодого человека — довольно нестандартное решение, опекуном можно было назначить кого угодно, не обязательно родственника или даже самого близкого друга. Такое решение Томаса Друда говорит о том, что он хорошо знал и уважал Джека, несмотря на его молодость, и полностью доверял ему. В романе ничего не говорится о существовании других родственников Джаспера, полное впечатление, что Эдвин к началу сюжета был его единственным родственником. Когда родился Эдвин, Джеку было всего 6 лет — даже если он в то время еще жил со своими родителями, Томас Друд наверняка воспринимал его почти как своего старшего сына — тем более это было так, если мальчик жил с сестрой. Если Джек уже был сиротой к моменту окончания школы, то, скорее всего, именно Томас Друд, муж его старшей сестры, и стал его опекуном — если не формально, то фактически. С большой вероятностью можно предположить, что после окончания школы, обучаясь в Лондоне музыке, Джек жил в доме Друда старшего или, как минимум, встречался с ним часто и регулярно, гораздо чаще, чем Эдвин в то время.

Мы знаем, что Томас Друд был ближайшим другом отца Розы, однако тот назначил ее опекуном Грюджиуса — вероятно, не только потому, что знал о его безупречной честности и ответственности, но и потому, что знал о его трепетном личном отношении к покойной матери Розы. Отец Эдвина, несомненно, был в курсе резонов этого решения и, столь же несомненно, был хорошо знаком с Грюджиусом — если и не до смерти отца Розы, то с тех пор наверняка. Как душеприказчик и лучший друг, они вместе заботились о похоронах, вместе устраивали Розу в пансион мисс Твинклтон — вряд ли отец Эдвина устранился от этого дела, полностью положившись на официального опекуна. Возможно, выбор пансиона был обусловлен тем, что Томас имел в Клойстергэме знакомых — в любом случае, они появились за истекшие 10 лет. Эдвин в 14-ой главе "вспоминает, как они с Розой когда-то гуляли тут и там, — двое детей, гордых тем, что они жених и невеста." То есть, Эдвин с ранних школьных лет, возвращаясь домой на каникулы, регулярно приезжал вместе с отцом в Клойстергэм повидать свою нареченную невесту — и весьма вероятно, что в этих традиционных визитах принимал участие и молодой Джек. Столь же вероятно, что и в промежутках между каникулами Эдвина Томас считал своим долгом навещать осиротевшую дочку своего друга — тоже вместе с Джеком. Так что и Грюджиус, и клойстергэмцы знали Джаспера с юношеских лет и были полностью в курсе всех его родственных связей и семейных дел — такая романтическая история, как детская помолвка, не могла не привлечь внимание ко всем, так или иначе с ней связанным.

Вероятно, именно связи Друда старшего в Клойстергэме и знакомство местного общества со всей семьей помогли Джасперу получить, по достижении совершеннолетия, место регента в соборе. Профессия музыканта во все времена была не особенно прибыльной и престижной, так что постоянное место, дающее скромный, но стабильный доход, было для молодого человека большой удачей — тем более, что регенту полагалась также "служебная квартира". И Джек оправдал доверие, оказанное ему авансом из уважения к его родственнику. Во второй главе Эдвин описывает профессиональное положение, которого Джаспер достиг за пять лет: "Но ты, Джек, говоря о себе, поневоле многое опускаешь, что я бы еще добавил. Например: я упомянул бы о том уважении, которым ты пользуешься здесь, как регент или канонический певчий, или как там называется твоя должность в соборе; о славе, которую ты снискал тем, что прямо чудеса делаешь с этим хором; о том независимом положении, которое ты сумел создать себе в этом смешном старом городишке; о твоем педагогическом таланте — ведь даже Киска, которая не любит учиться, говорит, что такого учителя у нее никогда еще не бывало..."

Мы знаем, что отец Эдвина похоронен в Клойстергэме — можно предположить, что он именно здесь умер. Люди редко умирают внезапно, тем более, что мы знаем о составленном завещании — вероятно, этой смерти предшествовал период, когда Томас нуждался в заботе и уходе, и теперь уже он получил от своего молодого шурина помощь и поддержку, какую некогда, как опекун и старший друг, оказывал ему самому. Окружающие видели и оценили трогательную заботу нового регента о своем больном зяте. Клойстергэм с умилением наблюдал, как молодой опекун, сам с трудом сдерживая слезы, но в полном сознании упавшей на него ответствености, утешал юного Эдвина, рыдающего на могиле отца. Уважение среди жителей столь маленького городка, о котором говорил Эдвин, несомненно, было завоевано не только профессиональными качествами, но и серьезностью и ответственностью, которые он проявил по отношению к своим обязанностям душеприказчика и опекуна. Дёрдлс, перечисляя Джасперу свои произведения, в первую очередь упоминает памятник на могиле его зятя, который, вероятно, Джаспер сам и заказывал. До того времени, когда его привязанность к племяннику покажется окружающим чрезмерной, а читателю нарочитой, еще четыре года...

Когда же Джаспер влюбился в Розу и возненавидел свою профессию? Представим себе, скажем, 18-летнего Джека, студента Лондонской Королевской Академии Музыки, поглощенного своим искусством, творчеством и честолюбивыми мечтами. Он приезжает вместе с Томасом и его 12-летним сынишкой навестить малышку Розу: детки играют друг с другом, а юноша, гордый свои статусом уже взрослого, вместе с опекуном отдает визиты. Джасперу 21 год, он получает место в соборе и с головой уходит в первые по-настоящему профессиональные проблемы: запущенный хор, беспорядок в нотной библиотеке, воцарившийся в последние годы работы предыдущего престарелого регента, давно назревшую необходимость ремонта органа — Розе 12 лет, он считает ее, в лучшем случае, милым ребенком и вообще вспоминает о ней только во время визитов Эдвина с отцом. Джасперу 22 года, на него свалились, кроме всего прочего, заботы о больном родственнике, а потом о его похоронах и делах по завещанию, первые хлопоты в новом качестве опекуна — Розе 13 лет, и ему совершенно не до нее.

Джасперу 23 года, Эдвину — 17, он закончил школу и, вероятно, некоторое время до начала профессионального обучения живет с Джеком, заняв опустевшую спальню своего отца. У молодых людей, столь разных по характеру, интересам и способностям, впервые появляется возможность узнать друг друга лучше — до сих пор они встречались только изредка. Они остались вдвоем, для Эдвина Джек — единственный родственник и старший товарищ, естественный руководитель, советчик и проводник в новом мире самостоятельной жизни. Искреннее доверие младшего — сильнейший стимул для привязанности старшего, Джек с удовольствием и гордостью делится своими знаниями и опытом, с интересом погружается в новые для него обязанности организации дальнейшего образования Эдвина и устройства его жизни в Лондоне.

Кстати, где Эдвин может учиться на инженера? В разговоре с Невилом он говорит: "Нет, я не корплю над книгами. Это не по мне. Я действую, работаю, знакомлюсь с машинами. Мой отец оставил мне пай в промышленной фирме, в которой был компаньоном; и я тоже займу в ней свое скромное место, когда достигну совершеннолетия." Из этого можно заключить, что пока Эдвин не занимает в фирме отца даже скромного места ученика, что было в то время одной из обычных форм профессионального обучения. Однако, в 1838 году, за четыре года до начала событий романа, в Лондоне как раз открылся Королевский Политехнический Институт, хотя в первые годы своего существования он действовал не столько как обычное учебное заведение, сколько как учреждение, где "публика, за небольшую плату, может приобрести практические знания в различных областях науки, связанных с промышленностью, горным делом и сельским хозяйством", и состоял из очень популярной технической выставки, лекционных залов и лабораторий. Такой подход вполне соответствует тому, что Эдвин сообщает о своем образовании, хотя, видимо, он все-таки совмещал его с работой в какой-то лондонской промышленной фирме близкого профиля. Таким образом, за год после окончания Эдвином школы Джек узнал много нового о прогрессе науки и техники, а Эдвин под его руководством шире познакомился с театральной и музыкальной жизнью Лондона и приобрел первые навыки самостоятельного существования. За этот год они, несомненно, прониклись искренней симпатией и самой теплой привязанностью друг к другу. Розе — 14 лет, она только начинает превращаться из угловатого голенастого подростка в юную женщину, и Джек, в редкие встречи, смотрит на нее, скорее, ревнивыми глазами, оценивая, достойна ли эта девчонка его милого Эдвина.

Два года назад, Джасперу — 24. 18-летний Эдвин благополучно устроен, жилье для него снято и быт налажен, он усердно, (в нормальных для студенческой поры рамках), учится и работает, регулярно раз в три месяца приезжая на недельку в Клойстергэм повидаться с невестой и Джеком. За три года работы молодой регент добился дисциплины и большого авторитета среди певчих, успешно вывел хор клойстергэмского собора на новый профессиональный уровень, что не преминул отметить настоятель, похваставшись во время визита архиепископа. Репертуар хора расширился и, собственно, почти достиг предела, установленного Книгой богослужений — инициатива и разнообразие в ведении службы отнюдь не поощряются. Тем не менее, жалованье регента совсем невелико, Джаспер подрабатывает уроками музыки, он уже завоевал себе на этом поприще отличную репутацию, и не только среди местных жителей. Наслышанные родители нескольких старших воспитанниц мисс Твинклтон приглашают его давать уроки своим дочерям. Его доходы возросли, хотя, по-прежнему, не слишком велики, но стабильны, его положение надежно и уважаемо — им начинают интересоваться маменьки местных девиц на выданье, усердно приглашая на балы и пикники, а сам Джаспер начинает с бОльшим интересом приглядываться к своим ученицам и другим старшим пансионеркам. И однажды при встрече с 15-летней Розой у него вдруг спадает пелена с глаз... Это удар — и это трагедия, мучительный конфликт вспыхнувшей страсти с чувством долга и со всем, что ему до сих пор было дорого. Год или больше он безуспешно борется, пытаясь задавить свою любовь, но запретность только усиливает ее, доведя до мании, до тайного безумства, разрушающего любую другую привязанность и любую другую ценность. Все еще глубокая любовь к Эдвину постепенно разъедается мучительной ревностью, завистью и сознанием, как мало тот ценит удачу, доставшуюся ему даром. Профессиональная гордость и увлеченность сменяются "иссушающей скукой", убийственным чувством, что "впереди лишь унылый круг скучнейших ежедневных занятий в этом унылом, скучнейшем городишке, где ничто никогда не меняется", печальным открытием, настигающим, обычно, людей лет на 20 старше, что его несомненная одаренность выглядит талантом лишь на местном сером фоне, но далеко недостаточна для того, чтобы оправдать нарушение моральных норм, например, силой гения. Даже Эдвин, как ни мало он понял из признаний Джека во второй главе, слыша его голос в соборе, удивляется, "как мало общего между этой музыкой и мучительным разладом в душе того человека!"

Итак, "мучительный разлад" начался максимум года два назад. Месяца за четыре до начала романа, где-то в мае-июне, Джаспер окончательно перестал бороться: он начал давать Розе уроки и больше не старался скрывать от нее свои истинные чувства. В сентябре он предостерегает Эдвина, уверенный, что тот его все равно не поймет — и "вдруг весь застывает, словно каменное изваяние", когда Эдвин упоминает о "грозящей ему опасности" — но расслабляется, поняв что тот имел в виду совсем другое. Стало быть, в сентябре опасность уже реальна. Хоть Джаспер и говорил в последней главе старухе, что так долго думал о том, что хотел сделать, не зная, сделает или нет — но в сентябре его смутные надежды, а потом мечты, а потом желания, уже перешли в практическую плоскость планов.

Когда же он умудрился подсесть на опиум? В последней главе он утверждает, что приходил в притон только для того, чтобы совершать в грезах свое "путешествие" — но мы знаем, что это не так. Хозяйка притона вспоминает, что когда он появился здесь впервые, совсем новичком, которого смаривало от одной трубки, в его голове еще не было ни мучительных разладов, ни "путешествий над пропастью" — одна только музыка. Под воздействием опиума он "пел, как птичка". Вряд ли его знакомство с наркотиками состоялось и в первые годы жизни в Клойстергэме, когда он был занят и увлечен своим делом и другими заботами. Так что этот момент надо отнести на последние студенческие годы, когда он еще жил в Лондоне и общался с богемой. Но приличный молодой джентльмен не сунется сам в грязный портовый притон — он даже не узнает о его существовании. 20-летнего Джека кто-то туда привел, кто-то научил его курить опиум и показал, где и как его можно добыть.

Сначала Джек попробовал только из любопытства и молодежного лихачества. Ему понравилось, он несколько раз повторял опыт — хотя еще нечасто, еще только как щекочущее нервы опасное развлечение, для подстегивания творческого воображения. Потом он уехал в Клойстергэм, откуда в Лондон часто не поездишь, так что на несколько лет почти бросил опасную привычку, позволяя себе только изредка "тряхнуть стариной" и расслабиться от навалившейся и возрастающей ответственности и нагрузки во время редких посещений Лондона. А потом случился "мучительный разлад", и он начал прибегать к опиуму все чаще — чтобы забыться, чтобы дать волю воображению, скованному чувством долга, чтобы пережить в грезах все то, о чем поначалу не смел мечтать наяву... Как часто? Поездка в Лондон занимала минимум два дня, так что маловероятно, что он мог отпрашиваться, скажем, каждую неделю. В первой части романа мы знаем о его посещениях притона в конце сентября и перед Рождеством — но когда он пропустил полгода, старуха была уверена, что он мертв, поэтому вряд ли до сих пор он бывал у нее только раз в три месяца. Так что, вероятно, один-два раза в месяц — и даже для такой частоты отлучек надо было придумать постоянный предлог, например, трудности со здоровьем и необходимость регулярных консультаций с лондонским врачом. Но трясина уже начала его затягивать. Начав посещать притон чаще, он скоро был вынужден завести дома трубку и курить самостоятельно в промежутках. Все чаще и чаще, все больше и больше — и все слабее становятся моральные преграды, так легко исчезающие в опиумном дыму...

Таким образом, мы обнаруживаем, что в жизни Джаспера, кроме событий, о которых так или иначе явно сказано, есть временнАя точка 6 лет назад, когда он начал курить опиум, и связанная с ней смутная пока тень — некий человек, который его подсадил. Этот человек уже 6 лет назад был опытным наркоманом, он старше Джаспера минимум года на 4-5 (возможно, больше) и принадлежит к музыкальной или артистической среде. Также смутно просматривается поворотная точка в промежутке от полугода до года назад — некое событие, повлекшее психологический перелом, когда Джаспер перестал бороться со своим чувством и начал планировать убийство.

Что мы знаем и можем предположить о хозяйке притона?

Намного меньше, чем о Джаспере — и, тем не менее, кое-что знаем. Широко известен факт, что у хозяйки притона имелся прототип: "Форстер передает рассказ Филдса о том, как однажды они с Диккенсом посетили лондонские трущобы: "В нищенской каморке мы увидели изможденную старуху, которая раздувала самодельную трубку, состряпанную из маленькой чернильной склянки; и слова, вложенные Диккенсом в ее уста в "Эдвине Друде", мы сами от нее слышали, пока, склонившись над расхлябанной кроватью, на которой она лежала, прислушивались к ее сонному бормотанью". Это происходило осенью 1869 года, и Диккенс, конечно, сразу увидел, как можно использовать столь колоритный персонаж в романе, который он тогда обдумывал. Эта старуха, по прозвищу "Матросская Салли", была еще жива в 1875 году. Ее конкурент-китаец, предмет ее постоянной зависти, тоже реальное лицо: это Джордж А-Син, содержавший притон на Корнуэлл-роуд. Он умер в 1889 году." [2] "Когда Диккенс встретился с ней -- трясущейся, истощенной, охрипшей от приступов чудовищного кашля, -- на вид ей можно было дать лет шестьдесят-семьдесят. На самом деле бедняжке всего двадцать шесть. Некоторые невнимательные комментаторы и даже переводчики говорят о "старухе из опиумного притона". Но сам Диккенс ни разу не упоминает ее возраст и ни разу не называет "старухой"." [9].

Будем поэтому, для простоты упоминания, тоже называть ее Салли. Однако, мы не можем предположить, что ей, как прототипу, тоже всего 26 лет, потому что в первой главе она говорит о себе, что 16 лет пила горькую и только потом взялась за опиум. Мы уже знаем, что Джаспер впервые появился в притоне 6 лет назад, и она уже была его хозяйкой — так что, беря минимально возможные цифры, получаем, что Салли начала пить 22 года назад, и ей в то время должно было быть, по крайней мере, лет 18. Стало быть, сейчас ей около сорока. Шесть лет назад кто-то научил ее курить опиум — это не диво, могли научить многие. Однако, кроме того, кто-то научил ее смешивать курительный состав — судя по ее собственным словам, это технологический секрет, строго охраняемый от конкурентов. За шестнадцать лет запойного пьянства женщина должна была опуститься и обнищать — стало быть, вряд ли смогла бы без посторонней помощи обзавестись "делом", как оно ни убого. С другой стороны, молодая девушка вряд ли начнет пить горькую без причины — к этому могла привести какая-то трагедия, измена или утрата.

Значит, можно заключить, что "старухе" не менее 40 лет, и в ее жизни просматриваются две поворотные точки: 22 года назад, когда с ней случилось что-то плохое, отчего она начала пить, и 6 лет назад, когда ей повезло, она приобрела новую профессию и обзавелась собственным бизнесом, позволяющим худо-бедно прокормиться. Указанные сроки могут быть больше, но никак не меньше. С каждой из этих точек тоже связана некая смутная тень. 22 года назад кто-то нанес ей сокрушительный удар — это мог быть возлюбленный, который соблазнил ее и бросил, это мог быть человек, отнявший ребенка, это мог быть (если мы посчитаем ее старше), человек, иначе повинный в утрате ребенка, например, соблазнитель дочери, или, наконец, это мог быть сам ребенок, скажем, сын, украденный, или сбежавший, или даже гнусно ограбивший мамочку и бросивший ее без гроша. (БОльшая часть этих предположений в отношении Салли высказывалась разными исследователями).

Однако, минимум шесть лет назад в ее жизни появляется еще одна тень: опытный наркоман, некоторое время проживший, вероятно, в Юго-Восточной Азии, научившийся там составлять курительную смесь и заинтересованный почему-то в том, чтобы помочь опустившейся алкоголичке. Он научил ее курить и смешивать опиум, помог обзавестись притоном и начать дело. Мы, напомню, ищем человека, который связывает Джаспера с притоном, поэтому естественно связать эту вторую "тень" с темным учителем Джаспера. Стало быть, в отношении благодетеля Салли мы можем также сказать, что на момент начала романа ему должно быть не менее 30 лет, он джентльмен (или, по крайней мере, одевается как джентльмен), принадлежит к музыкальным или артистическим кругам (или вхож в эти круги). Он поставляет в притон богатых клиентов и, возможно, кроме того, "подрабатывает" шантажом (так как нам нужен повод для конфликта с Джаспером).

Попробуем объединить вторую "тень" Салли (благодетеля) с первой (обидчиком). Может ли это быть один человек? Минимальный возраст "благодетеля" 22 года назад — 8-10 лет — уже достаточно большой, чтобы запомнить мать и через 16 лет её найти. В этом случае "обидчиком" может быть его отец, гнусный соблазнитель, мало того, что бросивший любовницу, но еще и отобравший ребенка, когда решил, например, что сыну пора в школу. Мальчик получает кое-какое образование, позволяющее ему в дальнейшем успешно втираться в самое разное общество, но не получает дальнейшей помощи и становится авантюристом, потом наркоманом и так далее. Возможен вариант, что ребенок сам удрал на поиски приключений, например, нанялся юнгой на торговый корабль и отправился в Китай... В этом случае возникает вопрос, где он набрался манер, позволяющих ему впоследствии прикинуться джентльменом — впрочем, на этот вопрос можно придумать множество ответов.

Плюс вариантов с сыном в том, что можно обосновать возраст "тени" около 30 лет — во всех других случаях он получается больше. Однако, есть некоторая психологическая нестыковка: конечно, сын в любом случае уверен, что мать его примет и простит, и сам по себе факт, что он ее нашел и пытается помогать, говорит в его пользу — с другой стороны, помощь довольно специфическая, он подсадил Салли на наркотики и принялся использовать. Кроме того, в тексте романа можно заметить, что Салли, хоть и проявляет ненависть к Джасперу и заинтересованность в мести, но все-таки не в такой степени, как мать, потерявшая по его вине сына. Что-то возбуждает ее подозрения перед сочельником, что заставляет следить за Джаспером и, даже потеряв его, ехать в Клойстергэм и два дня бродить по его улицам в надежде все-таки Джаспера найти. Но эта попытка оказывается безуспешной, и она, махнув рукой, отказывается от дальнейших поисков и больше ничего не предпринимает вплоть до июля, когда Джаспер появляется в притоне в следующий раз. В церкви она грозит Джасперу двумя кулаками, но при этом злобно смеется, по ходу слежки хихикает и ухмыляется — все эти детали мало соответствуют отношению к предполагаемому убийце сына.

Предположим, "тень" — это бывший любовник, некогда обманувший ее и бросивший. Представим себе молодого актера, обаятельного красавца, пылкую юношескую любовь к бедной, но приличной девушке, которая не в силах перед ним устоять... А потом ему подворачивается выгодный контракт, или им заинтересовалась примадонна, открывая карьерные возможности, он уезжает на далекие гастроли — а Салли, вынужденная бежать из дома, где все показывают на нее пальцами, оседает в портовом районе, опускаясь все ниже и ниже. Через 16 лет бывший красавчик, только что вернувшийся почти нищим из колоний, встречает ее на улице. Он еще сохранил былые манеры, и даже былые связи, он устроился в труппу и способен прикинуться своим в приличном обществе — но он наркоман, ему нужно тайное убежище и возможность предаваться своему пороку, и ему нужен дополнительный тайный заработок. Когда-то Салли была воском в его руках и делала все, что он хотел — он уверен, что легко сможет восстановить свою власть над ней: стоит только чуть-чуть о ней позаботиться, изобразить раскаяние и сожаленье — и она будет верно служить и хранить его тайну. Но и Салли с тех пор прошла огонь и воду, она знает цену своему бывшему возлюбленному и красивым словам — хотя и не против заключить сделку. Так возникает деловой союз: он помогает ей открыть притон и, восстановив старые связи, отираясь в богемной среде, начинает вербовать ей клиентов — а она обеспечивает ему тайное убежище и делится доходом.

Минус второго варианта в том, что "тень" в этом случае намного старше Джаспера, 6 лет назад ему уже 34-35, а к началу романа предполагаемому "трупу" все 40, и его трудно выдать за 20-летнего Друда даже при тогдашнем уровне судебной медицины. С другой стороны, 20-летние Елена и Невил вполне воспринимают 35-летнего Криспаркла не только как учителя, но и как старшего товарища — так что разница в возрасте не так и велика. А функции начальника полиции в Клойстергэме исполняет мэр мистер Сапси, и от него зависит, обращаться ли к компетентным специалистам или судить самому. Если череп найденного трупа разбит, и причина смерти не вызывает сомнений, а Джаспер по каким-нибудь деталям опознает Эдвина (хотя бы, например, его ботинки), мистер Сапси запросто может на этом расследование и закончить и никаких экспертиз не проводить.

Из двух вариантов — сын Салли или ее бывший любовник, а ныне деловой партнер — я склоняюсь ко второму. В любом случае, вы чувствуете, как наша "смутная тень" наполняется плотью, характером и биографией? Этот партнер Салли (тайный партнер, заметим — для тех, кого он сюда приводит, он не более чем тоже клиент) исчез в прошлый сочельник — и это сразу сказалось на бизнесе Салли: "Ох, дела плохи, плохи, хуже некуда..." Однако, она начала преследовать Джаспера только через год, в его предпоследний визит в притон. Почему начала — и почему не раньше?

Мы знаем, что она обратила внимание на то, как Джаспер проверял в сентябре, когда он перешел к составлению конкретных планов, можно ли что-то понять из бормотания наркоманов. Салли заинтересовалась, что он пытается скрыть, и начала экспериментировать с составом. В последней главе она говорит: "Может, и я за это время кое-чему научилась. Нашла секрет, как заставить тебя говорить, миленький!" Это потребовало времени и, вероятно, получилось не сразу — только в конце декабря ей удалось что-то существенное разобрать. Из того, что она узнала, нам известно только, что страшная опасность грозит какому-то Нэду, у которого есть подружка — причем грозит "вот сейчас, в самую эту минуту, пока я с тобой разговариваю" — то есть именно вечером в сочельник. Если Салли узнала только это — зачем она начала следить за Джаспером? Депутат сообщил, что в числе ее клиентуры — бандиты, "которые глотки режут", так что Салли трудно заподозрить в человеколюбивом намерении предотвратить преступление. Если же ее целью был шантаж, тем более странно предупреждать предполагаемую жертву.

Но мы знаем, что услышанная ею информация содержала день и час, и предполагаем, что этот срок намеренно повторял день и час предыдущего убийства. Поэтому, вероятно, называя в бреду сочельник, Джаспер упомянул его именно как повторную дату, типа "в прошлый сочельник — Боб, в этот сочельник — Нэд". Подобная фраза не только указала бы на опасность для Нэда, так как Боб в прошлый сочельник пропал, но и выявила виновника этого исчезновения. Можно предположить, что Салли до сих пор знала только, что Боб (будем так и называть его Робертом, для простоты) что-то нарыл об одном из клиентов, намеревался на этом поживиться и как раз в прошлый сочельник поехал договариваться — но не знала, о ком именно идет речь.

Что же такое разузнал Боб, что послужило причиной его убийства?

Конечно, первым делом в качестве возможной причины конфликта Джаспера и Боба в голову приходит шантаж. Однако, основой шантажа не могло быть злоупотребление Джаспером наркотиками — как из-за того, что в то время употребление опиума еще не считалось столь предосудительной привычкой, так и потому, что содержателям притона было бы невыгодно подобным образом отпугивать клиентов. Возможно, Боб узнал о каком-то другом предосудительном поступке или даже преступлении Джаспера, которое тот скрывал. Но такое предположение привело бы к чрезмерной демонизации Джаспера: он убил Эдвина, да еще год назад убил Боба, да еще и до того что-то нехорошее совершил — и когда успел, ему же было только 25? Тем более такое предположение кажется маловероятным, что мы считаем убийство Боба случайным, в гневе и драке.

Еще одна возможность для шантажа открывается в случае, если шантажист узнал что-то не о самой жертве, а о ком-то, кто ей дорог. В данном случае таким кандидатом может быть только Эдвин. Предположим, шантажист узнал некую тайну, которая, став общеизвестной, могла бы Эдвину повредить — очевидно, шантажировать этим самого Эдвина довольно бесполезно, так как он пока не распоряжается своими деньгами и ограничен в средствах. Но можно попробовать попугать дядюшку, известного своей любовью к племяннику и заботой о его благополучии...

И намек на существование такой тайны в тексте есть, на нем основан мой вопрос номер 12. Однако, об этом упоминает сам Эдвин, говоря, что если поразмыслить, в его доме тоже есть тайна, скрытая от чужих глаз. Другими словами, есть какая-то тайна, известная Эдвину, которую он скрывает даже от Джаспера и думает, что Джасперу она неизвестна. С другой стороны, мы предполагаем, что Боб сообщил Джасперу о какой-то тайне, касающейся Эдвина, которая при обнародовании может ему повредить. Джаспер. Когда же он умудрился подсесть на опиум? В последней главе он утверждает, что приходил в притон только для того, чтобы совершать в грезах свое "путешествие" — но мы знаем, что это не так. Хозяйка притона вспоминает, что когда он появился здесь впервые, совсем новичком, которого смаривало от одной трубки, в его голове еще не было ни мучительных разладов, ни "путешествий над пропастью" — одна только музыка. Под воздействием опиума он "пел, как птичка". Вряд ли его знакомство с наркотиками состоялось и в первые годы жизни в Клойстергэме, когда он был занят и увлечен своим делом и другими заботами. Так что этот момент надо отнести на последние студенческие годы, когда он еще жил в Лондоне и общался с богемой. Но приличный молодой джентльмен не сунется сам в грязный портовый притон — он даже не узнает о его существовании. 20-летнего Джека кто-то туда привел, кто-то научил его курить опиум и показал, где и как его можно добыть.

Он настолько потрясен информацией и обеспокоен тем, чтобы никто, включая самого Эдвина, об этом не узнал, что теряет самообладание и в результате возникшего конфликта Боб убит. Однако, Джаспер, совершивший убийство ради защиты Эдвина, именно после этого начинает планировать убийство самого Эдвина! Стало быть, можно предположить, что причиной психологического перелома, после которого Джаспер перестал бороться со своим чувством к Розе и начал планировать устранение соперника, является не только сам факт успешного и безнаказанного рождественского убийства, но и то, что он узнал об Эдвине. Что это может быть?

Мы пытаемся вычислить тайну:

а) которую Эдвин считает необходимым скрывать от Джаспера,

б) которую Джаспер считает необходимым скрывать от Эдвина,

в) которая меняет отношение Джаспера к Эдвину.

Кроме того, у нас есть еще одна незадействованная тайна: кто такой Дэчери? Мы уже выяснили, что под его видом не может скрываться ни один из имеющихся действующих лиц — значит, это новый персонаж, имеющий серьезный повод расследовать смерть Эдвина, то есть, кто-то, связанный с Эдвином. Разумно предположить, что Дэчери также связан с тайной, которую мы ищем — с настоящей "тайной Эдвина Друда".

Настоящая тайна

Абсолютное большинство исследователей, считая, что "тайной Эдвина Друда" является вопрос, выжил он или убит, и как именно, отмечают, что, во-первых, не такая уж это и тайна, когда Диккенс так много о ней рассказал еще в первой трети романа, и, во-вторых, что в таком случае роман следовало бы, скорее, назвать "тайной Джона Джаспера", так как именно его тайные действия должны быть распутаны в процессе следствия. Однако, предположим, есть еще одна "тайна Эдвина Друда", которая является настоящим, подводным, двигателем сюжета: из-за нее случается первое убийство, которое, в свою очередь, приводит к убийству Друда, и с этой же тайной связан Дэчери, который оба убийства, в конце концов, распутывает... Тогда название "Тайна Эдвина Друда" было бы по-настоящему оправданным, и эта тайна могла бы, действительно, вынырнуть неожиданно для читателя в самом конце.

Какая могла быть тайна у Эдвина Друда? От чужих глаз обычно пытаются скрыть нечто предосудительное, что может вызвать общественное осуждение. Может, на счету Эдвина какое-то преступление? Маловероятно. Он все-таки еще очень молод и от силы года три живет самостоятельно — хотя, с другой стороны, как раз в его возрасте Джаспер приобщился к наркотикам. Но образ Эдвина, каким его рисует Диккенс, характер слегка легкомысленного и ленивого, но в основе порядочного и честного молодого человека такому предположению противоречит: судя по всему, совесть Эдвина совершенно чиста. Кроме того, как мы приняли, "тайна" должна быть связана с каким-то человеком средних лет (или даже пожилым), которому Эдвин дорог, что в этот вариант не вписывается.

Во-вторых, в голову приходят разные семейные тайны, например, существование какого-нибудь "блудного дядюшки", брата отца Эдвина, чье существование скрывают, так как он некогда, скажем, совершил что-то нехорошее и попал на каторгу в Австралию. Эта идея объясняла бы появление седого незнакомца, и как раз через полгода — вести в Австралию доходят небыстро. Но возникает несколько вопросов. Как об этой тайне узнал сам Эдвин? На этот вопрос ответить несложно: 4 года назад, когда умер его отец, он был уже достаточно взрослым, чтобы Томас, предчувствуя конец, сообщил ему все семейные тайны. Но почему эту информацию скрывать от Джаспера, который, практически, второй сын Томаса? Вряд ли кто-то боялся, что подобное известие изменит его отношение к родственникам? На этот вопрос ответа нет. Мы должны найти тайну, которую, при всей любви и доверии к Джасперу, и сам Эдвин, и ранее его отец считали нужным скрывать именно от него! Кроме того, нам нужна тайна именно самого Эдвина Друда, а не кого-то другого: для столь молодого человека это, почти наверняка — тайна его собственного происхождения.

Вот тут нам пригодится блестящая, и хорошо обоснованная, идея Цимбаевой о том, что под маской Дэчери могла скрываться женщина, но не молодая, как Елена, а средних лет — и тогда самой естественной, практически, единственной кандидатурой становится мать Эдвина! У нее налицо самый сильный стимул расследовать исчезновение Эдвина, и только для человека совсем со стороны, пытающегося с нуля разобраться в ситуации, имеет смысл следить за Джаспером в Клойстергэме и знакомиться подряд со всеми, кто его окружает. Кроме того, бросается в глаза, что мы о матери Эдвина ровно ничего не знаем, хотя много говорилось о семейный делах его самого и других персонажей: иногда можно сделать выводы не только из того, о чем Диккенс рассказал, но также из того, о чем он намеренно умолчал.

Е. Цимбаева, кроме того, высказывает мысль, что в то время в литературе существовало табу на кровнородственное убийство, поэтому, чтобы избежать такового, она предполагает, что Джаспер — не брат матери Эдвина, а кто-то чужой, скрывающися под его маской. Вообще-то, сам тезис насчет кровнородственного убийства вызывает у меня сомнения: вспомним, например, "Вильяма, батеньку нашего, Шекспира" — папу Гамлета убил родной брат, а потом его самого прикончил родной племянник... Но даже если этот тезис принять, подмена Джаспера — далеко не единственная возможность "отменить" кровное родство убийцы и жертвы. Во-первых, из того, что Джаспер — брат жены Томаса Друда, еще совершенно не следует, что он брат матери Эдвина — у Томаса запросто могло быть две жены! Во-вторых, Эдвин мог быть, например, приемным ребенком Томаса, или, скажем, сыном его сестры, которая "сбилась с пути", но ее ребенка усыновил брат, чтобы скрыть это дело...

Попробуем выбрать из этих вариантов. Рассмотрим вариант с двумя женами. Когда родился Эдвин, Джасперу было 6 лет, так что если бы он был братом матери Эдвина, то должен был быть минимум на 12-14 лет младше своей сестры. Если он был братом первой жены Томаса, а Эдвин — сыном второй, то разница в возрасте между братом и сестрой должна быть больше — однако, в этом случае совершенно нечего скрывать, что могло бы задеть чувства Джаспера. Если же Эдвин — сын первой жены, а Джаспер — брат второй, то разница в возрасте между братом и сестрой может быть гораздо меньше. Эдвину было 9 лет, (а Джасперу 15), когда умерла мать Розы — и нам известно, что Томас Друд к этому времени уже тоже овдовел, то есть, в этом варианте, за 8 лет потерял мать Эдвина, женился вторично и снова овдовел. Тогда Джаспер был уже достаточно большим, чтобы помнить и понимать все эти события. Собственно, в такой ситуации тоже нет ничего необычного и предосудительного, даже в том случае, если первая жена не умерла, а Томас с ней развелся. "Тайна" тут может быть лишь в том случае, если развода не было, первая жена просто сбежала, а Томас свою вторую жену на этот счет обманул (чисто теоретически мы имеем, например, в "Джейн Эйр" подобный прецедент, когда джентльмен, обманув невесту, пытается жениться вторично при живой жене, с которой почему-либо не может развестись). Это был бы серьезный повод скрывать дело от Джаспера. Но возникает вопрос, что, собственно, могло помешать разводу, если жена была в здравом уме? Женщина, которая, с одной стороны, бросила не только мужа, но и сына, а с другой, не дала мужу развода, должна быть редкой стервой — что как-то не стыкуется с тем, что мы знаем о Дэчери. Кроме того, обнародование такой информации могло бросить тень не на Эдвина, а разве что на его отца — и вообще, это была бы, скорее, тайна не Эдвина, а Томаса Друда. Вычеркиваем.

Стало быть, жена у Томаса была только одна, именно сестра Джаспера, и между ними была таки разница в возрасте в 12-14 лет. Но с рождением Эдвина связана какая-то тайна. Пусть он приемный сын и даже, как мы предположили ранее, сын "блудной сестры" Томаса, которая некогда сбежала из дому с любовником, подалась в актрисы, семья прервала с ней всякие отношения — но когда через несколько лет она тайно пришла к брату с младенцем на руках, он согласился, и добился согласия своей жены, усыновить племянника... Чудная картинка. Возможно, сплетня, что Эдвин — незаконный сын какой-то падшей женщины, действительно, могла бы ему повредить — но с какой стати скрывать эту семейную тайну от Джаспера? В глазах нормальных людей такая история Эдвина никак не порочит, а его отца и сестру Джаспера только красит. Собственно, это можно сказать о любом варианте с приемным сыном: нет причин скрывать тайну от Джаспера — во всяком случае, если уж Томас посчитал нужным открыть ее самому Эдвину.

Остается один вариант: Эдвин — сын Томаса, но от другой женщины, от любовницы. Известно, что сам Диккенс в последнее десятилетие своей жизни имел даже не особо тайную связь с актрисой Эллен Тернан, разорвав ради нее свой брак и расставшись с женой, с которой прожил 20 с лишним лет. Но, предположим, Томас имел именно тайную связь, скрывал существование другой женщины от жены, пока ситуацию не взорвало появление ребенка. Бездетный Томас, желая во что бы то ни стало признать сына и воспитать его, готов развестить с женой и жениться на любовнице, презрев все предрассудки — но не согласна она сама, она не хочет бросать сцену и запирать себя в семейном коттеджике, тем более, что былая влюбленность, если и существовала, теперь прошла, и она видит Томаса без розовых очков. Но и самой воспитывать ребенка в бродячей актерской жизни она не решается. Жена Томаса, для которой его измена — тяжкий удар, тем не менее, чтобы сохранить семью, соглашается усыновить ребенка и даже выдать его за своего. Настоящая мать (будем называть ее, например, Кэтрин) обещает разорвать отношения с Томасом и после рождения ребенка уехать куда-нибудь подальше. За несколько месяцев до его рождения Друды сами уезжают куда-нибудь, в Европу, например, и возвращаются с ребенком — и никто ничего не узнаёт. Мир в семье, вроде бы, восстанавливается, но потрясение не прошло для жены Томаса даром. Она искренне привязалась к малышу Эдвину, но все-таки решается рожать сама, невзирая на решительный запрет врачей — и умирает.

В такой ситуации секрет происхождения Эдвина имеет смысл скрывать от Джаспера (который во время этих событий был еще слишком мал, чтобы что-то заметить), потому что истина бросает тень на Томаса и выставляет любимого зятя и опекуна изменником и виновником смерти сестры Джека, которую тот горячо любил и горько оплакивал. Тайну имеет смысл скрывать от общего сведения по тем же причинам, плюс сам Эдвин оказывается незаконнорожденным сыном какой-то актрисы. Он, конечно, не наследник майората, но шантажист может, передавая информацию, сгустить краски, представив родство настолько компрометирующим, что это способно повредить карьере Эдвина и даже расстроить его брак. По крайней мере, Джаспер в это поверил...

Он к этому времени уже так долго и отчаянно старался задавить в себе мечту как-нибудь расстроить этот брак, что воспринял последний аргумент как наглый намек — возможно, ему изменило самообладание, он выдал свои истинные чувства, что не осталось незамеченным собеседником. Тот позволил себе грязную шутку в адрес невесты Эдвина и его брака, Джаспер схватил его за горло — но Боб не мальчишка Депутат и не изящный учитель музыки, он прошел большую жизненную школу, в том числе кулачных драк. Он легко вырывается, ударом сбивая Джона на землю, он уверен в своем превосходстве и в том, что жертва шантажа у него в руках и заплатит, он оскорбительно смеется над поверженным музыкантишкой — и совершенно недооценивает силу ярости, которая накатывает на Джаспера. Новая бешеная атака застигает Боба врасплох, он неудачно уклоняется, теряет равновесие и падает, ударяясь затылком об угол могильной плиты. От боли у него на мгновение темнеет в глазах, он издает отчаянный вопль, безуспешно пытаясь защититься, но ничего не замечающий от ярости Джаспер, схватив его за грудки, еще несколько раз ударяет головой о ту же плиту, прежде чем осознает, что противник недвижим...

Он убил, чтобы скрыть тайну Эдвина — или свою? Пережив ту страшную ночь и спрятав тело, не дождавшись грома небесного и не видя никакой угрозы от властей земных, он вновь и вновь возвращается к этому вопросу. Он сам, своими руками уничтожил человека, который мог расстроить брак Эдвина! Да полно, мог ли? Грюджиус точно не стал бы препятствовать браку по таким причинам, а Роза, чего доброго, еще и пожалела бы Эдвина, прониклась к нему сочувствием... Стало быть, правильно убил? Но что толку, если все осталось по-прежнему, и через год с небольшим придется отдать ее парню, который ее не ценит и не стОит? Который, как выясняется, вообще ему даже не родственник! Выполняя предсмертную волю Томаса, который, как оказалось, был ему вовсе не вторым отцом и благодетелем, а предателем и лжецом. Он ему ничего не должен! Нет, он должен ему отомстить, это будет только справедливо! Но за что мстить Эдвину? Только за то, что он чужой волей оказался на дороге?.. Эти мысли ходят по кругу, разъедая и разъедая былую любовь, порядочность и честь. В мае Эдвину исполняется 20, это рубеж, до свадьбы остается только год — и у Джаспера сдают нервы. Он предлагает Грюджиусу, уже наслышанному о его педагогической репутации, давать уроки Розе и отдается во власть своих страстей и тайных желаний.

Чудненько. У нас теперь есть искомый труп и причина его появления. Остается, правда, один невыясненный вопрос: Роберт вернулся в метрополию и познакомился с Джаспером 6 лет назад. Эдвин узнал о тайне своего происхождения от отца перед его смертью 4 года назад. Почему Роберт начал шантажировать Джаспера только год назад? Что послужило толчком?

Мы не зря предполагаем, что Кэтрин — профессиональная актриса: мы же прочим ее на роль Дэчери, которая требует не только большого жизненного опыта, но и недюжинного актерского мастерства. Значит, легко можно предположить, что Роберт был с ней знаком или просто знал о ней какие-нибудь сплетни — скажем, что у нее был в Англии несчастливый роман с джентльменом, из-за которого она уехала в колонии. Познакомившись с Джаспером, он, вероятно, был в курсе его семейных дел и его отношений с племянником. Что могло случиться год назад, что навело его на мысль связать вместе эти факты? Я могу придумать только один вариант: Эдвин попытался отыскать мать. Не раньше — потому что сначала он был потрясен смертью отца и оскорблен полученной информацией о своей матери (и вообще еще только заканчивал школу), потом некоторое время жил вместе с Джаспером, потом начал учебу и был поначалу полностью поглощен новыми обязанностями и новой жизнью. Но вот ему 19, он живет практически самостоятельно и чувствует себя в этом качестве уже совершенно уверенно — а далекие некогда совершеннолетие, свадьба и отъезд в Египет становятся все ближе и реальнее. И Эдвин однажды решается, пока он еще в Англии, попытаться навести справки, ведь в Египте уже точно станет не до того.

Что он мог знать? Вероятно, отец сообщил ему настоящее имя Кэтрин — но в поисках актрисы оно поможет мало. Возможно, он знал псевдоним, под которым она выступала 20 лет назад? С легкой (тогда еще) руки Джаспера Эдвин стал завзятым театралом и даже завел знакомства среди завсегдатаев театра Ковент-Гарден. И однажды, в разговоре со старым театралом, ударившимся в воспоминания и перечисления былых знаменитостей, которым он некогда рукоплескал — Эдвин услышал знакомый псевдоним. Кто это? О, какая была блестящая актриса, перед ней открывалось такое будущее — к сожалению, из-за какой-то личной трагедии, она уехала в провинцию и следы ее так и затерялись. Как жаль! Что за трагедия? Куда уехала? Да кто же теперь помнит! Разве что, возможно, самые старые актеры, которые когда-то работали с ней в одной труппе...

Эдвин начал искать старых актеров, задавать вопросы — и ничего не нашел, но всколыхнул давно стоячую воду. Слухи о том, что он разыскивает Кэтрин, дошли до её друзей — ведь вряд ли Кэтрин оборвала все связи и даже не пыталась ничего узнавать о сыне, у нее должен был остаться здесь какой-то добрый друг, который писал ей иногда о том, что удавалось выяснить... Но слухи дошли и до врагов: Роберт, тоже когда-то знавший Кэтрин, сумел сложить два и два, вычислить истину и придумать, как этим знанием воспользоваться. Но прежде он тоже начал расспросы — более успешные, так как не был за кулисами чужаком, как Эдвин. И до Кэтрин, получавшей иногда весточки из дома, дошли сведения сначала, что ее пытается разыскать сын — она измучилась в сомнениях, стоит ли встретиться с ним, — потом что о ней расспрашивал Роберт, известный негодяй — она решила, что лучше все-таки затаиться, чтобы сыну не повредить, — потом, что опасность миновала, так как Роберт куда-то пропал, никто не знает, куда он девался — и она опять начала подумывать, не вернуться ли в метрополию... И наконец она узнала о том, что пропал сам Эдвин. Сомнения закончились: проклиная себя за нерешительность и медлительность, она помчалась в Англию, искать и разбираться.

Куда она могла первым делом обратиться за информацией? Да все туда же, к членам актерского братства. Мы знаем, что в Клойстергэме, как он ни мал, был свой постоянный театр — возможно, как раз "великий комик синьор Джаксонини", звезда рождественского спектакля "Здравствуйте, как завтра поживаете", и был тем самым старым другом, с которым она поддерживала связь — или ее старый друг был хорошо знаком с кем-то из труппы Клойстергэмского театра. Но что она могла узнать от них? Только городские сплетни о рождественских событиях и обо всех действующих лицах. Чтобы узнать больше, надо познакомиться с ними ближе — в первую очередь, конечно, с главным подозреваемым Невилом Ландлесом. Но где его искать? Никто не знает, куда он уехал — но горничная миссис Криспаркл слышала, как ее хозяйка возмущалась, что этому отвратительному мистеру Невилу почему-то вздумал покровительствовать опекун юной леди мистер Грюджиус, и даже нашел для него квартиру в Лондоне! Так Кэтрин выходит на Грюджиуса, который "не скрывал своей непримиримой враждебности к Джасперу". Он делится с ней как своими подозрениями, так и отсутствием каких-либо фактов и улик — и она берется их раздобыть. Грюджиус не очень верит, что слежка за Джаспером в Клойстергэме может дать какой-то результат — но его "деловой принцип в таких случаях — ничего заранее не отвергать и зорко смотреть на все стороны". Они договариваются обмениваться полученной информацией — и в Клойстергэме появляется новый персонаж, невысокий стройный мужчина с пышной седой шевелюрой и черными бровями, заранее снабженный, очевидно, знанием о том, где живет Джаспер и у кого можно снять жилье поблизости.

Итак, мы сконструировали цепь событий, которые привели к положению, сложившемуся в конце написанной части романа. При этом мы восстановили историю первого убийства, так же как и в случае с Друдом, "в прямом порядке". Очевидно, это необходимое условие для писателя (или "продолжателя") — он сам должен представлять события во всей полноте и взаимосвязи. Но для читателей картина будет совсем другой. Кстати, Диккенса, в числе прочего, упрекали и в том, что он не сумел создать достаточно загадочный детективный сюжет, практически рассказав с самого начала всю историю преступления. Но представьте, какой будет сюрприз как для читателя, так и для "следователей", когда в Клойстергэме неожиданно и "случайно" найдут тело Эдвина, с пробитой головой, закопанное под кустами в монастырском винограднике! Эдвина, убитого не там и не так, как ждали читатели, и без малейших улик против Джаспера, на которые надеялись расследователи — зато вновь оживают подозрения против Невила! Классический, просто рафинированный детективный сюжет: есть труп и все улики против невиновного — и подозреваемого надо выручить, а для этого надо срочно найти настоящего убийцу и доказать его виновность, а что труп не тот, еще надо догадаться!

И снова — что дальше?

Очевидно, ближайшим следствием находки будет то, что на Невила обрушится не только "поток самодовольной глупости и злобы", но и вся мощь государственной полицейской машины. Чегодаева предположила, что интерес Диккенса к камерам приговоренных к смерти (о котором известно от его художника) вряд ли имел отношение к Джасперу — скорее, суд (который Диккенс часто представлял именно как неправый суд) приговорит к смерти как раз невиновного Невила. Эта идея, впрочем, лежит на поверхности — во всяком случае, я до нее додумалась еще прежде, чем нашла статью Чегодаевой. Как бы то ни было, здесь есть резерв для использования как замечательного характера Елены Ландлес, так и её сходства с Невилом и умения переодеваться в мужской костюм.

Конечно, первым делом по такому случаю возникает соблазн воспроизвести сюжетный ход, использованный в "Повести о двух городах": Елена, вероятно с помощью Тартара, добивается свидания с приговоренным к казни Невилом, в камере Невила чем-то быстро одурманивают (чтобы избежать дискуссий), под платьем Елена уже одета в такой же костюм и ее локоны, спукающиеся из-под шляпки с вуалью — это шиньон, свои волосы она остригла так же, как у Невила — его быстро переодевают, и Тартар выносит потерявшую сознание бедняжку (легкую небритость успешно скрывает вуаль)... Англия XIX века — это далеко не Франция времен революции, предусмотрительно посланное письмо Криспарклу заставляет его мчаться на помощь, избавляя Елену от необходимости перед казнью самой доказывать, что она — не Невил. Но, увы, то же обстоятельство (что Англия — это не революционная Франция), избавив Елену от чужой казни, отправит ее в тюрьму за противодействие правосудию, и от этого обвинения её не спасет даже оправдание Невила! Не годится.

Другое дело, если её с самого начала арестуют вместо Невила, когда она, как предположила та же Чегодаева, будет играть его роль, пока он сам будет что-то полезное делать. Как мы знаем, это вряд ли выступление в роли Дэчери — однако, для Невила есть подходящее задание. Ведь Дэчери должен с помощью Депутата выяснить адрес Салли в Лондоне — и мы предполагаем, что он поддерживает постоянную связь с Грюджиусом. Сам Дэчери в Лондон не поедет — он должен следить за Джаспером и за той же Салли в Клойстергэме — но о ней надо как можно больше узнать. И кто, спрашивается, пойдет с этой целью в опиумный притон? Явно, не Грюджиус. Вряд ли бравый лейтенант Тартар. Баззард, как мы знаем, в отпуске. А вот Невил как раз подойдет. Отметим, между прочим, что Джаспер тоже смуглый и черноволосый, однако, его никто не подозревает в "неанглийскости" и не делает оскорбительных намеков на цвет его кожи — а Невила именно воспринимают как чужака и вообще почти "туземца". Очевидно, проблема в манерах, в языке и произношении: как мы знаем из "Пигмалиона", доктор Хиггинс мог определить по выговору графство, где англичанин родился — что уж говорить о Цейлоне? С другой стороны, Невил сам рассказывал о себе, что вырос в среде туземных слуг и научился пользоваться "оружием слабых" — обманом и притворством. В костюме ласкара (индийца-матроса) он будет выглядеть совершенно органично, а в опиумном притоне — уместно, и сможет разузнать подробности о Салли, например, от ее соседа и конкурента китайца А-Сина.

Но для того, чтобы он смог этим заняться, надо избавиться от слежки, и в этом поможет Елена. В костюме Невила, не пожалев локонов и сделав такую же прическу, она уводит слежку за собой, Тартар смотрит, кто за ней пошел, выявляя сообщника Джаспера в Степл-Инне — а Невил тем временем, замаскировавшись, идет в порт. Что он, в принципе, может там узнать? Конкурент Салли, несомненно, в курсе, что одно время у неё был компаньон, который приводил ей богатых клиентов, но он куда-то пропал с прошлой зимы. Между прочим, в самой первой главе есть мелкая деталь, которая, возможно, и не является намеком, а просто свидетельствует о благородном воспитании Джаспера: уходя на рассвете из грязного притона, он не забывает пожелать доброго утра привратнику. Стало быть, в убогом притоне Салли есть привратник, имевший шанс запомнить вежливого господина — и кто знает, не является ли он, заодно, шпионом конкурента? Этих смутных намеков, конечно, недостаточно, чтобы догадаться о подмене трупа — разве что Дэчери сделает вывод, что Салли как-то связывает свои проблемы с Джаспером, и начнет разыскивать её бывшего компаньона среди лондонских знакомых Джаспера. Кстати, только Дэчери (вернее, Кэтрин) может догадаться в этой связи поискать Роберта, который два года назад наводил о ней справки...

А тем временем Елена возвращается домой и наталкивается на лестничной площадке на полицейского инспектора, который предлагает ей, (принимая её за Невила), опознать ржавый перочинный ножик необычной формы. "Невил" сообщает, что форма вполне обычная на его родине на Цейлоне, у него когда-то тоже был такой, когда он там жил. Вы привезли такой нож с собой в Англию? Нет, сэр, здесь я пользуюсь местными изделиями, они лучшего качества... К концу этого разговора подходит Тартар и становится свидетелем того, как Елену арестовывают вместо Невила. Он колеблется, не зная, что предпринять, но Елена громко говорит: "Как удачно, что я вас встретил, мистер Тартар. Передайте, пожалуйста, моей сестре и мистеру Грюджиусу, что в Клойстергэме нашли тело Эдвина и цейлонский перочинный нож, которым якобы взрезали дерн. Это не мой ножик, кто-то подбросил его специально!" Её уводят, а Тартар бежит к Грюджиусу, и вместе они решают Невила пока спрятать, а выручать Елену отправить Криспаркла (или, возможно, здесь появится новый персонаж, близкий друг Грюджиуса, адвокат по уголовным делам).

Откуда вдруг появился цейлонский ножик? Из следующих соображений. Во-первых, раз Джаспер заранее знает, что ему придется ждать минимум полгода до предъявления своей ударной улики, он может в это время предпринять еще какие-нибудь шаги для усиления обвинения против Невила. В частности, попытаться разузнать подробности о его семье и о его жизни на Цейлоне. Правда, с его стороны было бы крайне опрометчиво еще и просить привезти оттуда какие-то вещи, которые он собирается использовать как дополнительные улики — но за цейлонским ножиком, в принципе, совершенно не нужно плыть на Цейлон, в Лондоне полно лавок колониальных товаров. Так что Джаспера интересует только информация. И он её получает: Невил и дома был известен вспыльчивым характером и однажды, лет в 14, даже бросился на отчима с ножом. С тех пор ему было запрещено носить обычный в тех краях длинный нож, и он постоянно имел только маленький перочинный...

Во-вторых, есть дело для Тартара. Цимбаева предположила, что дядюшка Тартара еще жив, и сам Тартар еще не получил наследства, а только пока выполнил условия его получения в ожидании дядюшкиной кончины — но так как положительные герои Диккенса редко бывают очень богатыми, а чаще довольствуются маленьким скромным домиком, дядюшка еще передумает и завещает поместье кому-нибудь другому. Кроме того, Тартар (по версии Цимбаевой) должен получить какую-то травму во время погони за Джаспером, потому что Роза ничем не заслужила богатого, красивого и здорового мужа, хватит ей калеки в инвалидной коляске. Но на мой взгляд, инвалидности сам Тартар ничем не заслужил, это слишком кровожадный план. Однако, оставить его без наследства и отправить обратно в моря было бы неплохо: Тартару совершенно нечего делать на суше! И для этого вовсе незачем подозревать его в корыстном ожидании дядюшкиной смерти.

Я не знаю подробностей английского законодательства о наследстве, но в "Нашем общем друге" есть такой прецедент: по условиям завещания немного было завещано старому слуге, а основное наследство — давно пропавшему сыну в случае, если его найдут — если же не найдут, то всё слуге. Насчет сына поступила, как оказалось впоследствии, ошибочная информация о смерти, поэтому всё наследство получил слуга, полностью оформил все бумаги и вступил во владение — но потом, когда сын нашелся, сработала прежняя ветвь завещания и наследство перешло к нему. Возможно, это был бы повод для судебного разбирательства, но в данном случае стороны договорились полюбовно. Так что не нужно оживлять дядюшку, чтобы наследство Тартара перешло кому-то другому, нужно только найти других, приоритетных и ранее потерянных наследников. И у нас для этого есть еще одна "смутная тень", еще одна фигура умолчания: родной отец Ландлесов.

Мы знаем, что их мать умерла, когда они были совсем маленькими, оставив их под опекой жестокого и жадного отчима — но ровно ничего не сказано о том, что случилось с их родным отцом. С другой стороны, мы знаем, что дядюшка Тартара был военным моряком, но разочаровался в этой профессии настолько, что поставил отставку Тартара условием получения наследства. Для этого должны были быть серьезные причины: какая-то личная трагедия, связанная с морем. В то время в Индии постоянно базировалось несколько военных флотилий, как государственных, так и принадлежащих Ост-Индийской Компании — основной их задачей была борьба с пиратами и охрана торговых караванов. Возможно, не у всех морских офицеров даже судов постоянного базирования семьи жили в Индии — но у нас есть все основания предполагать, что мать Ландлесов была местной женщиной. Легко придумывается замечательная романтическая история, как некий корабль погиб или был захвачен пиратами, так что всех моряков сочли погибшими, но один сумел спастись, попал в плен или на далекий остров, откуда смог выбраться и вернуться только через несколько лет. Велико же было его отчаяние, когда он узнал, что его жена, считая себя вдовой, вышла замуж вторично и куда-то уехала с новым мужем, увезя с собой детей... Искать ее он не стал, чтобы не разрушать новую семью, а подал в отставку и вернулся в Англию, навсегда порвав с морем. И лишь в конце жизни, разбогатев и задумавшись о завещании, попытался разыскать своих детей... Но люди, когда-то знавшие его жену, уже давно покинули Бомбей, и теперь никто не помнил даже фамилию ее нового мужа, и не знал, куда они уехали... Даже адвокатская фирма, ведавшая его делами, не смогла после его смерти отыскать его детей, поэтому наследство перешло племяннику.

Чудненько. И вот Грюджиус вычисляет, что ножик подброшен не просто так, а на основании информации, которую кто-то привез с Цейлона. Не так много судов недавно вернулось с Цейлона, и Тартар отправляется поговорить с моряками — это он как раз может, в отличие от изысканий в опиумных притонах. На корабле, только что вернувшемся с Цейлона, обнаруживается его старый приятель, перешедший из военного в торговый флот — он-то и рассказывает Тартару о заказе на информацию о Ландлесах, и что удалось о них узнать. В том числе, выясняется, что Ландлес — фамилия их отчима, а фамилию отца помнит уже одна только старая служанка, которая рассказала о гибели его корабля. И это как раз фамилия дядюшки Тартара, много раз слышавшего печальную историю, как дядя потерял свою семью. Елена и Невил оказываются его кузенами, и именно им полагается бОльшая часть наследства! Тартара ни в коем случае нельзя заподозрить в корыстолюбии, он искренне рад обретению новых родственников, тем более в лице своих друзей — но их обоих надо спасать, к чему Тартар и подключается с удвоенной энергией. (Кстати говоря, такой поворот сюжета позволит смягчить в будущем неприязнь к Невилу матушки Криспаркла, которая, по мнению Цимбаевой, неизбежно станет препятствием для женитьбы Криспаркла на Елене. Если же бедолаге Невилу, действительно, суждено погибнуть, то лучше, для той же цели, чтобы он закрыл собой не Елену, а именно Криспаркла.)

Но как же, наконец, будет раскрыто преступление?

Тут мы вплотную подходим к вопросу о роли кольца Грюджиуса. Цимбаева подробно доказывает, что само по себе кольцо вовсе не представляет для Джаспера такой угрозы, чтобы он кинулся вытаскивать его из склепа, и даже не является необходимым для опознания тела Друда, потому что не так много людей в Клойстергэме пропадало. Но это уже совершенно не так, если трупов два! В этом случае обнаружение и опознание с помощью кольца настоящего тела Друда автоматически снимет подозрение с Невила — одно это могло бы Джаспера обеспокоить. Однако, даже в этом случае ничто не укажет на самого Джаспера, тогда как попытка залезть в склеп может его выдать. Джаспер достаточно умен, чтобы не рисковать — пусть лучше обнаружение кольца спасет Невила (если вдруг кого-то понесет в склеп раньше, чем Невила повесят), чем в этом склепе застукают самого Джаспера — тем более, что даже сами по себе чьи-то останки в склепе, без кольца, уже возбудят подозрения, тот ли труп был опознан раньше. Поэтому просто сообщение Джасперу, что у Эдвина было еще с собой кольцо, только раскроет карты следователей, но не сработает в качестве ловушки для убийцы.

Однако, прежде чем устраивать ловушки, тело Эдвина надо еще найти — а все же думают, что его уже нашли! Навести Дэчери на правильную мысль может только Салли, которая единственная способна опознать в найденном трупе Боба (или, хотя бы, набалдашник его тросточки). Кроме того, как мы помним, Салли видела, как Джаспер получал заказанный большой ключ. Дэчери, со своей стороны, с помощью знакомых артистов, которых когда-то расспрашивал Роберт, может вычислить причину конфликта Боба и Джаспера — и неизбежно, к своему изумлению, придет к выводу, что Джаспер убил, чтобы защитить Эдвина, то есть именно от большой любви! Этот вывод подтвердит Грюджиус, рассказав, наконец, как был потрясен Джаспер сообщением о разрыве помолвки. Так, может быть, на этом и сыграть — на том, что у Джаспера в глубине души еще есть остатки совести?

Представим себе, что Невила все-таки поймали и вот-вот осудят. К Джасперу, полному мрачного торжества, приходит Грюджиус и сообщает, между прочим, о помолвке Розы и Тартара. Джаспер снова в отчаянии и в ужасе, что опять устранил соперника напрасно и даже, возможно, расчистил дорогу другому — хотя на этот раз владеет собой лучше. Он пытается узнать о Тартаре побольше, но Грюджиус, застенчиво пригладив, по своему обыкновению, волосы, неожиданно признается, что пришел, чтобы извиниться! Он, как это ни печально, подозревал все это время самого Джаспера в убийстве Эдвина и ни минуты не верил ни в виновность Невила, ни в то, что Эдвин сбежал сам. Но теперь он вынужден признать, что был не прав, и что Эдвин, видимо, все-таки жив и скрывается. В подтверждение этого Грюджиус рассказывает о кольце и показывает его, сообщив, что получил его вчера почтой без сопроводительных объяснений. Только сам Эдвин знал, что кольцо надо вернуть Грюджиусу в случае разрыва помолвки! Непонятно, конечно, почему он прислал его только сейчас и почему он вообще скрывается — но, вероятно, это выяснится, когда он, надо надеяться, появится и сам. А пока надо срочно предпринять меры для спасения Невила, который, в этом случае, очевидно невиновен. Так что Грюджиус пришел для того, чтобы просить Джаспера отказаться от своих показаний в части опознания найденного трупа — это, видимо, кто-то другой.

Джаспер в смятении: может ли быть, что Грюджиус просто обманывает его для того, чтобы спасти Невила? В это очень трудно поверить! Мог ли Эдвин, в принципе, спастись? Он быстро приходит к выводу, что мог — и, в отличие от Грюджиуса, у него есть ответ на вопрос, почему тогда Эдвин скрывается и где был полгода. Наверное, оправившись от болезни, ожогов, нервной горячки и так далее, он вернулся теперь, чтобы мстить!.. Или все-таки Грюджиус берет Джаспера на пушку? Единственная возможность разрешить сомнения — это проверить, есть ли останки в склепе, известь в любом случае не могла уничтожить все. Но рисковано, очень рисковано... В мучительных раздумьях Джаспер проводит весь вечер, бродя по аллеям, не в силах справиться с волнением. Устав до полусмерти и ничего не решив, он возвращается в сумерках домой — и видит завязанный на ручке двери черный шарф из крученого шелка!

Эдвин жив и бросает ему вызов! Джаспер даже не знает, испуган он или рад — он уже не раз думал, что отдал бы свою жизнь, чтобы только Эдвина воскресить. Так, может быть, как раз настал такой момент? Или это все-таки провокация? Тогда ее придумали те, кто нашел тело, и это ловушка! Но нет, Грюджиуса невозможно заподозрить в обмане. Джаспер больше не может выносить неопределенности и, дождавшись самого темного часа ночи, отправляется в склеп с потайным фонарем — ловушка или нет, но он должен выяснить правду! В глубокой темноте, наощупь, он отпирает дверь, заходит, спотыкаясь обо что-то мягкое — ах, это только остатки его собственных ботинок! Куча камней, по-прежнему, смутно белеет, и Джасперу уже кажется, что да, она явно меньше, конечно, там никакого тела нет... Надеясь и страшась, он, наконец, решается приоткрыть фонарь — и луч света выхватывает оскал полуразъеденного известью черепа. Нервы Джаспера сдают, он с рыданьем падает на колени: "Эдвин, мальчик мой!" — "Так значит, это все-таки Эдвин?", — раздается голос из темноты...

Теоретическое отступление

Мария Чегодаева рассматривала возможные окончания романа, исходя из соображений об идеях, которые Диккенс обычно вкладывал в свои произведения. Она обратила внимание на сходство сюжета ТЭД с одной из сюжетных линий "Нашего общего друга", где учитель Брэдли Хэдстон, влюбленный в Лизу, пытается убить Юджина, к которому Лиза благосклонна. При этом Чегодаева признает, что, в отличие от учителя Хэдстона, которого Честертон назвал "человечным злодеем", Джаспер выглядит совершенно черным негодяем, который ни в коем случае не должен был вызвать у читателя ни капли сочувствия. Всем злодеям у Диккенса положено наказание, тем более суровое, чем менее злодей заслуживает снисхождения — например, Хэдстон погибает, предварительно увидев крушение всех своих замыслов и, более того, осознав, что сам способствовал этому крушению. Из этого, в частности, делается вывод, что Эдвин должен выжить и в финале предстать перед убийцей, чтобы тот глубже осознал тщету своих усилий. Из этих же соображений отвергается, например, предположение, что роман закончится исповедью раскаявшегося Джаспера — именно потому, что любая исповедь способна пробудить если не сочувствие, то хотя бы понимание, которого данный беспросветный злодей никак не достоин — и так далее.

Рассуждение это не кажется мне убедительным. Все исследователи творчества Диккенса неоднократно отмечали, что он был, особенно в своих ранних произведениях, не столько бытописателем, сколько "мифотворцем", его герои — больше архетипы, чем реальные люди. И да, среди них встречаются беспросветные злодеи, типа Урии Хипа — скорее символ зла, чем человек. Но те же исследователи отмечают, что в более поздних произведениях Диккенса, чем дальше, тем больше, появляются черты реализма, психологизма, герои становятся более объёмными, сложными и противоречивыми. Это относится и к злодеям, и к положительным героям. Тот же Юджин, большей частью, тип весьма неприятный, и за что ему уготовано счастье, хоть и после некоторых испытаний, не так уж ясно. Тот же Пип из "Больших надежд", при всем его самобичевании, не вызывает большой симпатии — да и счастье ему достается сомнительное. С другой стороны, Брэдли Хэдстон — далеко не единственный "человечный злодей": уверена, обаятельный мерзавец Стирфорд пленил немало юных сердец в самом начале их знакомства с Диккенсом, да и сам Диккенс, хоть и уготовал ему смерть, но без унижения и позора, благородную смерть в борьбе со стихией...

Честертон писал: "Лучше или хуже он стал, овладев техникой реализма? Поздние его герои больше похожи на людей, но ранние, возможно, больше похожи на богов. Он умеет написать правдоподобную сцену, но тот ли это Диккенс, который умел описывать небывалое? Где молодой гений, творивший майоров и злоумышленников, каких не создать природе?" Что да, то да, чем больше в романах Диккенса реализма, тем меньше там остается волшебной сказки, которая поддерживала читателя в самых тяжелых испытаниях, выпадавших на долю любимого героя, детской надеждой, что все закончится хорошо, зло будет наказано и добро восторжествует. "Повесть о двух городах" и, особенно, "Большие надежды" уже просто трудно читать, там тоже есть любимые диккенсовские хорошие люди, чудесные светлые добрые герои — но они кажутся совершенно беззащитными на холодном ветру истории и реального мира, а всё равно обязательный "счастливый финал" выглядит не более чем утешительным обманом.

Однако, достигнув блистательных высот критического реализма в "Больших надеждах" (по какому случаю этот роман, почему-то, считается наиболее совершенным), Диккенс отнюдь не остановился. Следующий роман "Наш общий друг", ничуть не уступающий "Надеждам" в психологической глубине основных героев, даже несмотря на мрачную символику "общего друга", реки, несущей мертвецов, все равно читается легче, там больше света, и надежды читателя кажутся более обоснованными, потому что не только злодеи более "человечны", но и хорошие люди не столь беспомощны. В конце концов, реализм — не только в том, чтобы видеть темные стороны жизни, светлые — ничуть не менее реальны, и умение разглядеть их в окружающей действительности дает более прочную основу для надежд на лучшее будущее, чем самообман и "розовые очки".

Приведенная выше фраза была написана Честертоном именно по поводу ТЭД, но в моем восприятии текст этого романа снова подернут тем золотым флёром, характерным для самых любимых книг Диккенса, который позволял увидеть трогательное, смешное и прекрасное в печальном и обыденном. Сколько прежнего обаятельного юмора, вместо злого сарказма, наполнявшего предыдущие романы, в привычках каноника Криспаркла и его матушки, Грюджиуса и Баззарда, мисс Твинклтон и Билликин, самодеятельного садовника Тартара и Дёрдлса с его семейным отношением к "стариканам" и "проектом народного просвещения"! Сколько ностальгической нежности и романтики в описании Клойстергэма, готовящегося к встрече Рождества, и даже собора с его дыханием Старика Времени. А насчет эпитафии, сочиненной мистером Сапси, сам Честертон написал: "В самой немыслимой главе "Пиквика" не найти столь невероятной эскапады. Диккенс навряд ли посмел бы приписать их даже мошеннику Джинглю. Ни на одном кладбище нет столь бесценного надгробия; его и не может быть в мире, где есть кладбища. Такого бессмертного безумия нет в мире, где есть смерть. Мистер Сапси — одна из радостей, ожидающих нас на том свете. Да, было много Диккенсов — умный Диккенс, трудолюбивый Диккенс, Диккенс гражданственный, но здесь явил себя Диккенс великий. Последний взлет невероятного юмора напоминает нам, в чем его сила и слава."

Может быть, именно это ощущение того самого прежнего ироничного и доброго взгляда на мир, стиля, в котором "сила и слава" Диккенса, и навело Марию Чегодаеву на мысль, что и в идейном плане Диккенс вернулся к изображению плоских "черно-белых" героев? И даже, борясь с "перегруженностью сюжетов в его прежних книгах", ограничил содержание целого романа всего одной последовательно излагаемой сюжетной линией? Такое предположение по отношению к Диккенсу едва ли не обидно! После "Больших надежд" он двигался не назад, а вперед, вернувшись, по законам диалектики, к прежней способности увидеть свет во тьме — но на более высоком витке развития. Так человек, переходя в зрелости от юношеского романтизма к суровому скептицизму, может в старости прийти к мудрости, увидев мир во всей его противоречивой глубине.

Диккенс давно научился смотреть на своих положительных героев критическим взглядом, не закрывая глаза на их слабости и недостатки. В "Нашем общем друге" появился и "человечный злодей" Хэдстон, человек недалекий и несимпатичный, пытавшийся убить соперника, подставив под подозрение другого — но, тем не менее, вызывающий у читателя некоторое сочувствие. Мог ли Диккенс увидеть, и попытаться показать читателям, в таком умном и расчетливом злодее, как Джаспер — загубленную человеческую душу, нереализованный талант, погашенную искру божию? В "Повести о двух городах" Диккенс написал о Картоне: "...что может быть печальнее, нежели человек с богатыми дарованьями и благородными чувствами, который не сумел найти им настоящее применение, не сумел помочь себе, позаботиться о счастье своем, побороть обуявший его порок, а покорно предался ему на свою погибель." Не похоже ли это и на Джаспера? Картон — человек слабый, он привык сдаваться без боя и жертвовать собой и своими интересами в пользу кого попало, поэтому, даже полюбив чужую невесту, он не пытается за нее бороться — зато, при случае, жертвует ради её счастья жизнью в радостном сознании, что впервые это жертва по делу. Но представим себе человека "с богатыми дарованьями и благородными чувствами", не сумевшего или не пожелавшего побороть обуявший его порок и покорно предавшегося ему на свою погибель — но при этом человека с сильным характером и необузданными страстями, способного, в принципе, добиваться цели? Может ли его нравственное падение быть следствием не слабости воли, а собственно самого порока?

Елена Цимбаева высказала предположение, что одной из целей, побудивших Диккенса после долгого перерыва снова взяться за роман, было намерение противодействовать пропаганде или, как минимум, оправданию опиумокурения, которые вольно или невольно содержались в последних книгах Уилки Коллинза: "В 1860-е годы зависимость между пристрастием к опиуму и разрушением личности замечалась ясно (ее изобразил, в частности, сам Диккенс в "Холодном доме"), но причина и следствие еще не были установлены. Большинство полагало, что, деградируя, человек тянется к зелью. Лишь к 1880-м годам утвердилось обратное мнение — именно наркотик приводит к деградации."[3] Предположение Цимбаевой подтверждается тем, что в романе уже присутствуют два наркомана и еще один, китаец, изображен на обложке — а также тем, что все ключевые эпизоды, попавшие на эту обложку, словно окутаны опиумными парами. Но если это так, то Джаспер тем более не может быть показан по природе своей беспросветно черным негодяем — как раз следует показать, каким он мог бы быть, и до чего его довело потакание пагубному пороку. Такая идея, действительно, была бы для Диккенса новой и необычной.

Известно, что в 1869 году, приступая к работе над романом, Диккенс писал Форстеру: "У меня появилась весьма любопытная и свежая идея для моей новой книги. Не хочу ее рассказывать (иначе пропадет интерес к книге), но это невероятно плодотворная идея, хотя и весьма сложная для разработки". Мог ли он иметь в виду задачу показать, как потенциально благородный, умный, талантливый и любящий человек превращается в преступника под влиянием привычки курить опиум? Собственно, сложность для разработки в таком случае определяется больше всего выбранной формой романа, а именно, классического детектива. Чтобы показать моральные терзания героя и причины его деградации, надо вести повествование "изнутри" — как, например, в "Преступлении и наказании". Противоречивый характер учителя Хэдстона тоже выявляется описанием его мыслей и чувств "изнутри" — собственно, потому читатель и получает возможность ему посочувствовать. Однако, в таких случаях практически теряется детективный элемент сюжета — читатель является свидетелем совершения преступления.

О внутреннем мире Джаспера мы не знаем решительно ничего, мы можем судить о нем только по его словам и поступкам. Поэтому возможна чисто детективная фабула, когда сыщик (кто бы им ни был) должен сначала догадаться, как было совершено преступление, а потом расставить убийце ловушку, чтобы его изобличить. Но тогда вычисление ключевых характеристик личности преступника становится задачей сыщика — и именно внутренние противоречия, о существовании которых сыщик догадывается, должны послужить основой ловушки! В подтверждение этого вывода у нас есть два факта. Один — уже приводившееся ранее соображение, что Грюджиус, для того чтобы сделать вывод о виновности Джаспера из его реакции на сообщение о разрыве помолвки, должен был быть уверен в том, что Джаспер, действительно, искренне любил Эдвина. Второй — сообщение в комментариях А.Дж.Кокса о том, что Диккенс придавал большое значение упоминаемому в конце первой главы стиху, с которого начинается англиканская вечерняя служба. В классическом переводе романа этот стих из книги пророка Иезекииля (18:27) приведен по-церковнославянски, "Егда приидет нечестивый" — но в обычном переводе вся фраза, из которой взята строка, звучит так: "И беззаконник, если обращается от беззакония своего, какое делал, и творит суд и правду, — к жизни возвратит душу свою". (этот же момент подробно обсуждается в [9]). Согласитесь, с подобной фразой было бы совершенно бессмысленно подступаться к Урии Хипу — сама идея требует человека с душой и совестью, раздираемого противоречиями, мучимого страстями и сожалениями...

Что осталось за кадром?

Очень много деталей и даже целых сюжетных блоков. Можем ли мы предположить, вслед за Форстером, что роман закончится исповедью раскаявшегося убийцы? Вряд ли, это было бы "масло масляное": историю второго убийства (Друда) нам, практически, уже изложили, историю первого должны раскрутить ведущие следствие — Джасперу было бы нечего рассказывать на исповеди, чего читатель к тому моменту еще бы не знал. Но "творить суд и правду" у него есть возможность, если в это время Невил находится под судом или даже осужден. Конечно, сам факт, что Джаспер застукан в склепе, подтверждённый несколькими свидетелями, вместе с опознанием кольца также двумя свидетелями, уже был бы достаточен для снятия обвинения с Невила — но, во-первых, спасать его надо срочно, и заранее подготовленное и подписанное признание Джаспера могло бы сильно сэкономить время — а во-вторых, среди упомянутых свидетелей наверняка находится каноник Криспаркл, озабоченный, в отличие от всех прочих, не только изобличением преступника, но и спасением его души.

Однако, — тут Чегодаева права, — независимо от степени раскаяния преступника, зло должно быть наказано. Крушение всех своих замыслов Джаспер к этому моменту уже благополучно испытал: все его преступления были напрасны, надежда, что Эдвина он все-таки не убил, тоже рухнула, а вполне успешное подведение Невила под приговор не имело никакого смысла, так как Роза собралась (или даже уже вышла) замуж за другого — но можно ли допустить, чтобы такой злодей испытал утешение, даваемое раскаянием, и умер с облегченной совестью? Кроме того, нам требуется эпизод, нарисованный на обложке — погоня вверх по лестнице на башню. Опять же, надо как-то прикончить бедолагу Невила — который, вроде бы, в тюрьме! Как это все можно совместить?

Следует также отметить, что соображение, что Грюджиус не способен на обман и лицемерие, которое привело Джаспера к склепу, совершенно справедливо. Может быть, Дэчери использовал Грюджиуса втемную? Тогда он мог узнать о кольце только от Баззарда, который, возможно, как раз и осуществлял связь между Дэчери и Грюджиусом — должен же "выстрелить" факт, что кольцо было так торжественно передано Эдвину в присутствии Баззарда. Далеко не ясна еще также роль старухи: нам известно, что у нее есть сведения, необходимые для следствия (как минимум, опознание Роберта и мастерская ключей) — но с кем и почему она ими поделится? Салли — вовсе не пассивный источник информации, как почему-то предполагают авторы многих версий, она — активный персонаж, имеющий свои намерения и планы, далеко не очевидные. Для китайца-курильщика у нас пока тоже слишком мало дела, чтобы оправдать его присутствие на обложке. Кстати, и сам Джаспер вряд ли оставит Розу в покое и удовольствуется обвинением Невила...

Однако, в самом начале этого текста была поставлена задача: "как бы я подступилась к продолжению романа ТЭД" — и можно совершенно точно сказать, что я не стала бы заранее продумывать все до мелочей. Тут главное — определить основные сюжетные точки, "что было, что будет, чем дело кончится и на чем сердце успокоится", а детали прояснятся сами по ходу дела, если получится добиться, чтобы герои "ожили" и повели действие за собой. Очевидно, и сам Диккенс не продумывал заранее детали, иначе он не озадачился бы проблемой, как выпутаться из этого лабиринта. И в предлагаемом "пунктирном" плане продолжения достаточно переплетенных и запутанных сюжетных линий, чтобы создать лабиринт, и достаточно событий, чтобы заполнить объем текста, равный уже написанному.

Одно ясно: роман "Тайна Эдвина Друда", вопреки пренебрежительному отношению к нему некоторых диккенсоведов, будь он завершен автором, стал бы, действительно, лучшим его творением, объединив светлый юмор и оптимизм молодого Диккенса с психологизмом и гражданственностью Диккенса зрелого и с захватывающим детективным сюжетом, умение сплести который Диккенс только намеревался продемонстрировать. Даже в написанной половине романа, освещенной лишь отблесками этого блестящего замысла, столько пищи для ума и сердца, что она уже полтора столетия возбуждает споры и предположения, питает вдохновение, служит основой десятков версий и сотен научных работ — в общем, живет полноценной жизнью настоящего литературного шедевра.

25.06.2012