— Говорят, в каждом доме есть своя тайна, скрытая от чужих глаз. А ты думал, Нэд, что в моей жизни этого нет?

— Честное слово, Джек, я и сейчас так думаю. Но, конечно, если поразмыслить, то даже в Кискином доме — если бы он у нее был — или в моем — если бы он был у меня…

⯎ ⯎ ⯎

Эдвин не окончил фразы, так как его дядюшка Джек Джаспер поскорее отвлёк племянника от опасной темы. А жаль. Иначе мы могли бы и узнать, что же это за "тайна, скрытая от чужих глаз", имеется в семье Друдов (если поразмыслить, конечно). Но поразмыслить ведь никогда не поздно, даже и через 140 лет...

Причины многих преступлений (не спонтанных, а тех, которые долго готовятся и планируются) часто лежат в отдалённом прошлом. Может быть, и мотив преступления Джаспера тоже нужно искать среди семейных тайн рода Друдов? Тем более, одно из рабочих названий романа прямо наводит нас на такую мысль: "The Mystery in the Dood Family" — так звучало оно, то есть "Тайна семьи Друдов", не больше, но и не меньше.

Давайте совершим небольшое путешествие в прошлое, а за точку отсчета возьмём год исчезновения Эдвина — 1842-й, как его блестяще определил (вослед за Перси Карденом) Феликс Айлмер в книге "The Drood Case". Соображения Айлмера были просты: Диккенс сам дал нам точнейшее указание на год, в который происходили события. Помните, во время вечерней прогулки Криспаркла и Невилла каноник сказал своему подопечному:

— Сегодня первый день недели, а последний день на этой неделе — сочельник.

Значит, канун Рождества (то есть, 24 декабря) пришелся в этом году на субботу — ведь английская неделя традиционно начинается с воскресенья. Таких годов во второй четверти девятнадцатого века всего три: это 1836-й, 1842-й и 1853-й годы. Вспомним, что жители Клойстергэма добирались в столицу сначала на дилижансе, а километрах в десяти от города пересаживались на поезд. В первую из трёх дат вблизи Клойстергэма-Рочестера не было и следа от какой-нибудь железнодорожной линии, а в 1853-м рельсы уже соединили Лондон и городок Струд, отделенный от Рочестера лишь мостом через реку Медвэй. Так что, подходящая дата определяется простым исключением: Эдвин исчез в 1842-м, в ночь на 25 декабря.

В 1842-м году хормейстеру Джасперу 26 лет, следовательно, родился он в 1816-м. Эдвину Друду без малого 21 год, его день рождения приходится на май 1822 года. Розе Буттон почти семнадцать — она родилась в 1825-м. Когда Розе едва исполнилось шесть, трагически умерла её матушка, утонула во время "party of pleasure", и это был, таким образом, 1831-й год. Сам мистер Буттон пережил свою жену ровно на год: дата его смерти — 1832-й год.

Феликс Айлмер свёл все эти даты в коротенькую табличку, своеобразный timeline истории:

1816 --------- John Jasper born ----- Родился Джон Джаспер

1822 --------- Edwin Drood born ----- Родился Эдвин Друд

1822-29 ? ---- Mrs Drood died ------- Умерла миссис Друд, урожденная Джаспер

1825 --------- Rosa Bud born -------- Родилась Роза Буттон

1831 --------- Mrs Bud died --------- Умерла (утонула) миссис Буттон

1832 --------- Mr Bud died ---------- Умер мистер Буттон

1837 --------- Jasper came of age --- Год совершеннолетия Джаспера 

1838 ? ------- Mr Drood died -------- Умер мистер Друд

1841 --------- Mrs Sapsea died ------ Скончалась миссис Сапси

1842 (Dec. 24) Edwin disappears ----- Исчез Эдвин Друд

Заметим, что нам не известно в точности, когда именно овдовел мистер Друд. Произошло это, как следует из сюжета, между днем рождения Эдвина (мать могла умереть при родах) и днем смерти миссис Буттон. Поэтому и такая расплывчатая дата: 1822-29 годы.

И мистер Друд, скончавшийся примерно в 1838-41 годах, похоронен один — могила его супруги, ушедшей из жизни (?) двадцатью годами раньше, отсутствует на кладбище Клойстергэма. Его посмертное одиночество подчеркивается и формой захоронения: в саркофаге, подобно фараону.

Не является ли неясная судьба матушки Эдвина тем самым фамильным "скелетом в шкафу" семейства Друдов? Если она мертва, то где её могила? А если она жива, то где же она сама? Вдобавок, дело осложняется еще и тем, что миссис Друд, урожденная Джаспер, приходится хормейстеру Джону родной сестрой (несмотря на то, что по возрасту годится ему в матери).

А что же за секрет может быть в семействе Буттонов?

Тут нет нужды фантазировать, так как Диккенс прямо указал нам на классический "любовный треугольник": мистер Буттон — миссис Буттон — мистер Грюджиус.

— Подозревал ли он когда-нибудь, что та, чье сердце он завоевал с первой встречи, давно уже была любима другим — любима молча, безнадежно, на расстоянии? Догадывался ли он хоть в малейшей степени, кто этот другой?

Безусловно, догадывался, ответим мы Хираму Грюджиусу. Сам Диккенс, пусть и скупыми, но чрезвычайно точными мазками кисти нарисовал нам картину произошедшего в семье Буттонов несчастья.

Оставшись круглой сиротой в раннем детстве, Роза с семи лет не знала иного дома, кроме Женской Обители, и иной матери, кроме мисс Твинклтон. Свою родную мать она помнила смутно как прелестное маленькое создание. очень похожее на нее самое (и лишь немногим старше, как ей казалось). Зато ярким и отчетливым было воспоминание о том роковом дне, когда отец Розы на руках принес свою мертвую жену домой — она утонула во время прогулки [party of pleasure]. Каждая складка и каждый узор нарядного летнего платья, длинные влажные волосы с запутавшимися в них лепестками от размокшего венка, скорбная красота уложенной на кровать юной покойницы — все это неизгладимо запечатлелось в памяти Розы. Также сперва бурное отчаяние, а после угрюмая подавленность ее бедного молодого отца, который скончался, убитый горем, в первую годовщину своей утраты.

Единственным его утешением в эти тяжкие месяцы было внимание и сочувствие близкого друга и бывшего школьного товарища, Друда, тоже рано оставшегося вдовцом; отсюда и родилась мысль о помолвке Розы. Но и этот друг вскоре ушел той одинокой дорогой, в которую рано или поздно вливаются все земные странствия.

О некоторых деталях событий той поры рассказывает и мистер Грюджиус:

— Мистер Эдвин, это кольцо с розеткой из бриллиантов и рубинов, изящно оправленных в золото, принадлежало матери мисс Розы. Его в моем присутствии сняли с ее мертвого пальца, и не дай мне бог еще когда-нибудь увидеть такое горе, такое отчаяние, какое я видел в тот раз! Я очень суровый человек, но для этого я недостаточно суров. ... Это кольцо было подарено молодой женщине ее супругом в тот день, когда они впервые поклялись друг другу в верности. А она погибла так рано, в самом начале своей прекрасной и счастливой жизни! Он снял это кольцо с ее безжизненной руки, и он же, чувствуя приближение смерти, передал его мне. А поручение, возложенное им на меня состояло в следующем: когда вы и мисс Роза станете взрослыми мужчиной и женщиной и ваша помолвка, счастливо протекая, будет близиться к завершению, я должен вручить это кольцо вам, чтобы вы надели его ей на палец. Если же события развернутся иначе, оно останется у меня.

Ключевым моментом для распутывания всей истории является тот факт, что особенно бурное отчаяние внезапно овдовевший мистер Буттон испытал именно в тот момент, когда заметил на пальце своей утонувшей супруги помолвочное (не обручальное) кольцо. Именно обнаружение кольца открыло мистеру Буттону глаза: его супруга не просто утонула, а утопилась — покончила с собой, будучи не в силах жить обвиняемой любимым супругом в неверности.

Выстроим мизансцену с самого начала.

Вот мистер Буттон, уже сравнительно немолодой человек лет 35-ти (возраст Грюджиуса в те годы), делает предложение своей будущей супруге, молодой женщине лет восемнадцати (возраст Розы в романе). Это предложение с восторгом и благодарностью принято. В знак совершения помолвки жених дарит невесте помолвочное кольцо с рубинами и бриллиантами (мистер Буттон, таким образом, был не беден, и не скуп — т.е. представлял хорошую партию для юной дамы). Будущая миссис Буттон "с гордостью и радостью" носит это кольцо — и эта гордость и радость очевидна для третьего персонажа треугольника, тоже влюбленного в эту чужую невесту: для мистера Грюджиуса, который, судя по всему, входил в компанию господ Буттона и Друда. Деликатный мистер Грюджиус решает не мешать чужому счастью, не открывать своих чувств никому, и боготворить будущую миссис Буттон издали. Но не слишком издали: он ведь не уехал в Австралию, судя по тому, что в день смерти миссис Буттон он оказался поблизости (не принимая, однако, участия в "party of pleasure").

В день свадьбы помолвочное кольцо традиционно заменяется обручальным. В положенный срок рождается малютка Роза. Проходит несколько лет.

В момент трагедии Джасперу пятнадцать лет, Эдвину девять, а Розе шесть.

Неизвестно, сам ли мистер Буттон пришел к такой идее, намекнул ли ему кто, только ревнивый супруг постепенно начинает подозревать, что молодая жена ему неверна, что она ответила взаимностью мистеру Грюджиусу, и возможно даже — ужасная мысль! — что отцом Розы является его друг Хирам.

Сцены ревности (скрываемые от чужих глаз, поскольку, как мы знаем, Грюджиусу не было отказано от дома) делают жизнь ни в чем не виновной миссис Буттон невыносимой. Угрожая разводом, мистер Буттон забирает у супруги обручальное кольцо. Не в силах ни доказать супругу беспочвенность его обвинений, ни жить дальше с разлюбившим её человеком, браком с которым она когда-то была так горда, несчастная женщина решает обелить своё имя, покончив с собой. Делает она это на романтический манер — с венком из полевых цветов на распущенных волосах и с помолвочным (вместо обручального) кольцом на пальце. Момент тоже выбран со расчетом: во время party of pleasure, т.е пикника в компании знакомых на берегу реки, поскольку миссис Буттон желает, чтобы её хватились и нашли тотчас же, а не через пару дней в неподобающем виде. Мистер Буттон и мистер Грюджиус в пикнике не участвуют.

Отметим, что дело не происходит ни в Лондоне (Темза тогда представляла собой клоаку), ни в Клойстергэме (расположении Друда), а, скорее всего, в загородном поместье Буттонов. Мистер Грюджиус тоже гостит в этот момент там. Присутствует ли и мистер Друд с мальчиками, неизвестно.

Утопленницу обнаруживают, вытаскивают на берег, посылают за мистером Буттоном. Пребывающий от свершившегося в шоке (но еще не подозревающий самоубийство) мистер Буттон на руках (свидетельство сохранившейся любви и еще не пришедшего отчаяния) приносит мёртвую супругу домой. Прибегает и потрясенный известием мистер Грюджиус (и перед ним не закрывают двери). И в этот момент мистер Буттон замечает на пальце супруги помолвочное кольцо! В одну секунду ему становится всё ясно: это кольцо играет роль посмертной записки — я ни в чём не виновата, я была тебе верна, и верной тебе я добровольно ушла из жизни, и смерть моя теперь на твоей совести. Осознание исключительно собственной вины в свершившейся трагедии, её непоправимость, угрызения совести, разбитая из-за собственной ревности любовь — всё это вместе ввергает злосчастного мистера Буттона в бурное отчаяние у тела покойной супруги. Эта сцена навеки запечатлевается в памяти мистера Грюджиуса (не понимающего, заметим, всей её подоплёки).

Мистер Буттон снимает с пальца усопшей помолвочное кольцо, как знак того, что посмертное послание принято и "прочитано". Кольцо становится для него символом любви этой молодой женщины — любви, которую он, не заслуживающий сострадания супруг, не смог оправдать, и которую разбил собственными руками. Символом, которого он сам считает себя отныне недостойным.

Муки совести и презрение к себе ввергают несчастного отца Розы в "угрюмую подавленность", то есть, в тяжелую депрессию. Мистер Грюджиус, отношение к которому вдовца (благодаря самоотверженной смерти миссис Буттон, обелившей тем его имя) поменялось на полностью противоположное, уезжает после похорон. С Буттоном остаётся его ближайший друг мистер Друд, и, можно предположить, что мальчики Джон и Эдвин тоже время от времени (как и раньше) гостили в поместье.

Мистер Буттон чувствует, что дни его сочтены, смерть близка, и этого дня он ждет, как дня искупления вины. Одна лишь мысль терзает его: малютка Роза — ведь когда-нибудь она тоже выйдет замуж! Но кто может дать гарантию, что её не возьмёт в жены очередной ревнивец, который придирками и сценами сживёт её со свету, как и он сам свёл в могилу её мать?! И мистер Буттон умоляет мистера Друда обещать, что Роза станет женой именно Эдвина Друда, доброго и незлопамятного мальчика, будущее которого тоже обеспечено родительским паем в инженерной фирме.

Не будучи в силах отказать пребывающему в смертельной депрессии лучшему другу, мистер Друд соглашается гарантировать счастье Розы таким необычным способом. Составляются и подписываются два завещания. Мистер Грюджиус, назначенный последней волей Буттона будущим опекуном Розы, и не подозревает о подлинных мотивах такого "обручения с детства" — о страхе мистера Буттона, что его единственная дочь может волею несчастливого случая выйти замуж за эгоистичного ревнивца и повторить судьбу матери. Его незнание позже проявится в ответе на вопрос Розы:

— Ведь мой покойный папа и Эддин покойный отец решили нас поженить потому, что сами они были близкими друзьями, верными и преданными, и хотели, чтобы мы после них тоже были друзьями, такими же близкими, верными и преданными?

— Именно так.

Не потому их решили поженить, что их отцы были близкими друзьями, а для того, чтобы уберечь Розу от несчастья в браке!

Незадолго до годовщины печального события между Буттоном и Грюджиусом, клиентом и поверенным, состоялся разговор. Мистер Буттон, полный бесплодного раскаяния, передал Грюджиусу помолвочное кольцо матери Розы — кольцо, которое, как мы помним, символизировало теперь для него любовь его невесты. Этим жестом он передал саму любовь молодой женщины более достойному чем он человеку. Объяснением такого странного, если смотреть со стороны, поступка послужило распоряжение когда-нибудь вручить это кольцо через Эдвина Розе, тоже как помолвочное. Дополнение к распоряжению выдавало истинное значение кольца: если брак расстроится, кольцо — символ любви молодой женщины, символ её верности — должно навеки остаться у Грюджиуса, как звено той цепи любви, что связывает землю и небо, Грюджиуса и покойную миссис Буттон, цепи, "обладающей роковой силой держать и влечь".

Сделав эти распоряжения и оформив завещание, в котором он назначал Хирама Грюджиуса опекуном (то есть, более достойным отцом) для своей дочери, объяснив Эдвину и Розе свою волю, мистер Буттон ушел из жизни, как сказано в романе, ровно в первую годовщину смерти своей супруги. Этакое совпадение (да еще и приведённые перед тем в порядок дела) вряд ли может считаться случайным, и пусть значения его не поняла семилетняя девочка, но нам-то должно быть очевидно — мистер Буттон в раскаянии осудил себя сам, покончив со своей жизнью вослед за супругой.

Вот такая ужасная история случилась в семье Буттонов, и надо обладать гениальностью Диккенса, чтобы ухитриться изложить этот сюжет в нескольких намёках, разбросанных по тексту романа. Это настоящий "скелет в шкафу", прекрасно могущий служить движущей силой всего романа.

Каким же образом?

Представьте себе шестнадцатилетнего Джона Джаспера и юную красавицу миссис Буттон, "прелестное маленькое создание" лет двадцати четырех, в венке из полевых цветов на распущенных волосах, в нарядном летнем платье — воплощенная мечта подростка пубертетного периода. Представьте себе, что Джон видит, как суров со своей подозреваемой в неверности супругой мистер Буттон, как несчастна молодая женщина, как печаль делает её еще красивее в глазах Джона. Юноша готов отдать жизнь, только бы на губах миссис Буттон снова появилась улыбка. Он проклинает в душе домашнего тирана мистера Буттона, и тоскует над несчастливо сложившейся судьбой прекрасной леди. Вдруг следует трагический удар — смерть миссис Буттон, и из пересудов (а может быть и из обороненных слов раскаивающегося в собственной ревности вдовца) Джон узнаёт причину гибели матери Розы. Воистину, не достойному её человеку отдала молодая женщина своё любящее и верное сердце! Но мёртвую уже не оживить. Именно это воспоминание отзовётся позднее в словах Джаспера, сказаных в ответ на сентенцию глупца Сапси:

— С тех пор, — продолжает мистер Сапси, вытягивая ноги к огню и в полной мере наслаждаясь портвейном и теплом от камина, — с тех пор я пребываю в том горестном положении, в котором вы меня видите; с тех пор я безутешный вдовец; с тех пор лишь пустынный воздух внемлет моей вечерней беседе. Мне не в чем себя упрекнуть, но временами я задаю себе вопрос: что, если бы ее супруг был ближе к ней по умственному уровню? Если бы ей не приходилось всегда взирать на него снизу вверх? Быть может, это оказало бы укрепляющее действие на ее печень?

Мистер Джаспер с видом крайней подавленности отвечает, что «надо полагать, так уж было суждено».

Мистер Джаспер вспомнил в этот момент другую покойницу, другую несчастную жену недостойного её супруга.

Но пока на дворе 1832-й год, и безутешный мистер Буттон, желая обеспечить будущее семейное счастье семилетней пока еще девочки, заранее подыскивает ей неревнивого супруга. И выбор его падает не на Джона, а на десятилетнего мальчугана Эдвина. Выбор понятен — мистер Буттон желает закрепить помолвку официально, в завещаниях своём и Друда, а мистер Друд ведь не волен указывать своему шурину Джасперу (в отличии от собственного сына Эдвина), на ком тому жениться. Но как воспринимает это решение Джон? Его посчитали недостойным, а по сути — его ни в чем не проявившуюся, но, тем не менее, великую и вечную любовь к миссис Буттон растоптали и отвергли. А этот щенок Эдвин получит всё. Нет, нет, он хороший мальчик, и Джон его по-родственному любит, но — почему он, а не Джаспер?!

В тот момент Джаспер еще не любит Розу, как не может ученик восьмого класса любить первоклассницу — слишком велика разница в возрасте. Но вот когда Джасперу стукнет двадцать пять, а Розе исполнится шестнадцать, и лицом и всем обликом станет она вылитая мать, вот тогда разница в годах станет вдруг несущественной, и всю свою невысказанную любовь к миссис Буттон Джаспер в одно мгновенье перенесет на её дочь. Их уроки музыки превратятся в одно большое и страстное (хотя и завуалированное) объяснение в любви — самой Розе и, в её лице, её матери:

Угасших дней вернутся ли мечты,

Вернутся ль вновь,

И радость мук, и цепи красоты.

И ты, любовь?

Склон тихих дней

Иных лучей

Сияньем озарен.

Но где тот луч, чей яркий блеск затьмит,

Любовь, твой сон?

О, нет! ничто на свете не затьмит,

Любовь, твой сон.

Для лучших мук в груди своей ответ

Найдет певец,

И, страсти враг, пошлет ему привет

Сухой мудрец.

Но не найдет

Былых красот

Поэт вокруг себя,

Тех чувств, что знал, когда он с ней бывал

И пел, любя,

Когда ее смущенье наблюдал

И пел, любя.

Слова именно из этой баллады Томаса Мура цитирует Джаспер в конце второй главы в ответ на шутку Эдвина про перчатки для Розы. "И пел, любя" — это же о Джаспере и Розе. Но легкомысленный Эдвин не слышит намёка, "предупреждать его бесполезно".

Ревность к счастливчику Эдвину, обида, что когда-то выбрали не его, страх, что Роза будет несчастлива с любящим её не так, как она того заслуживает, мужем, и собственная, пламенная и эгоистичная любовь толкают Джека Джаспера на преступление — если он не может изменить завещание, то он может, хотя бы, помешать тому исполниться.

Но на пути эгоистичной любви Джаспера встала другая, материнская и возвышенная любовь. Эдвин не решился передать Розе помолвочное кольцо её матери, "и в ту минуту, когда он принял это, казалось бы, не столь важное решение, среди великого множества волшебных цепей, что день и ночь куются в огромных кузницах времени и случайности, выковалась еще одна цепь, впаянная в самое основание земли и неба и обладавшая роковой силой держать и влечь."

Кольцо, символ любви и верности, согласно последней воле мистера Буттона обязано было вернуться к Хираму Грюджиусу, и оно, устояв против разрушительного воздействия негашеной извести, волшебным образом, подобно легендарному кольцу шотландского короля Хиддерса Хэла, разрушив по пути все козни Джека Джаспера, сделало это. Но как именно — об этом мы должны были узнать во второй половине книги, половине, которая никогда не была написана, половине, обладающей не меньшей силой "держать и влечь" нас, чем фамильное кольцо Буттонов.

30.06.2013