«Квартира мистера Топа, полагавшаяся ему по должности и имевшая сообщение по внутренней лестнице с квартирой мистера Джаспера (что и позволяло миссис Топ обслуживать этого джентльмена), была весьма скромных размеров и несколько походила на сырую темницу. Древние стены были так толсты, что комнаты казались выдолбленными в сплошном камне как пещеры, а не созданными по плану и только обведенными стенами. Входная дверь открывалась прямо в комнату неопределенной формы со сводчатым потолком, которая в свою очередь открывалась в другую комнату, тоже неопределенной формы и тоже со сводчатым потолком; маленькие окна утопали в толще стен. Эти две каморки, душные и темные, так как и свежий воздух и дневной свет проникал сюда с трудом, и были теми меблированными комнатами, которые миссис Топ столь долго предлагала равнодушному к их достоинствам городу. Но мистер Дэчери сумел их оценить. Он сказал, что, если растворить входную дверь, то и света будет довольно и можно вдобавок наслаждаться обществом проходящих под аркой. Он сказал, что если мистер и миссис Топ, помещавшиеся наверху, будут пользоваться для входа и выхода маленькой боковой лесенкой, которая вела прямо в ограду собора, и ныне запертой дверью внизу, которая открывалась наружу к великому неудобству всех проходящих по узкой дорожке вдоль дома, то он, Дэчери, будет чувствовать себя как в особняке. Плату он счел умеренной, а что касается оригинальности и неудобств, то лучшего, по его мнению, и желать нельзя.»

* * *

В своих прошлых статьях я уже устроил читателю экскурсии по квартирам в Степл-инне и в доме на улице Младших Каноников, послуживших Диккенсу образцами для описания жилищ персонажей романа. Необследованным у нас оставался лишь «домик-над воротами» ‒ резиденция хормейстера Джаспера и, позднее, «берлога» мистера Дэчери. Мне удалось отыскать в сети современные планы этого здания; я практически уверен, что с 1842 года они поменялись лишь незначительно, и этот факт позволит нам заглянуть в гости к миссис Топ и её беспокойным квартирантам.

Первоначально «дом-над-воротами» был просто воротами, безо всякого дома над ними. Каменная арка ворот была воздвигнута в первой половине пятнадцатого века; ворота отделяли шумную торговую Главную улицу Рочестера от куда более тихого района города ‒ кладбища под стенами Рочестерского собора. Это их предназначение и определило одно из первоначальных наименование арки: «Кладбищенские ворота», или Cemetery gate.

Ещё раньше эти ворота были частью городской стены Рочестера и назывались Chertsey's gate ‒ по имени Эдварда Чертси, жителя города и участника «Восстания Джека Кэда» в 1450.

Когда в 1742 году по соседству с кладбищем появилось здание соборного колледжа, ворота получили новое название: «Школьные ворота», или College gate. Нужно отметить, что ворота тогда стояли в плотном ряду прочих домов вдоль Главной улицы, и широкого проезда с той их стороны, которая смотрит на Рочестерский замок ещё не было. То есть, войти на территорию церковного двора иначе, чем пройдя под аркой ворот, было в ту пору невозможно.

В начале восемнадцатого века над каменной нижней частью ворот была надстроена верхняя, полностью деревянная его часть, и «домик Джаспера» приобрёл практически тот самый вид, который известен нам сегодня. Тогда же к арке ворот была пристроена спиральная лестница во внешней каменной «полубашне». Дверь этой лестницы была устроена внутри, под аркой. Других дверей рядом никогда не было ‒ то есть, вход в «квартиру мистера Дэчери» является стопроцентным плодом фантазии Диккенса.

Давайте войдём в эту дверь (номер один на моём плане) и поднимемся по спиральной лестнице в жилище мистера Джаспера. Лестница, расположенная в узком каменном мешке, освещается через два небольших, смотрящих во двор окна и делает полтора оборота. Наверху она выводит нас в небольшой коридорчик с двумя дверями: левая (номер три) ведёт в гостиную комнату Джаспера, а правая (номер два, с парой дополнительных ступенек перед ней) ‒ в его столовую.

«Да и комната его мрачновата, и, возможно, это тоже на нем сказалось. Комната почти вся тонет в тени. Даже когда солнце ярко сияет на небе, лучи его редко достигают рояля в углу, или толстых нотных тетрадей на пюпитре, или полки с книгами на стене, или портрета, что висит над камином».

Из описания Диккенса нам кажется, что хормейстер живёт в очень стеснённых условиях, но на самом деле гостиная комната его весьма просторна ‒ в ней не менее пятидесяти квадратных метров. Вспомним, что в ней находится место даже для рояля, пусть и не концертного, а кабинетного размера. Остаётся ещё достаточно места как минимум для пары кресел перед камином, столика между ними и кушетки, на которой Джаспер отсыпается днём. Два окна этой комнаты, смотрят на Главную улицу Рочестера и обращены на северо-запад, поэтому в них редко заглядывает солнце, отчего комната, действительно, на первый взгляд может показаться несколько мрачноватой.

Камин гостиной комнаты выглядит несколько «утопленным» в деревянной стене, состоящей, собственно, из стенных шкафов. Рояль Джаспера, вероятно, находился у дальней от камина стены ‒ чтобы инструмент не рассохся от тепла. В противоположной окнам стене гостиной в дополнение ко входной двери расположены ещё две: правая из них (номер четыре) ведёт к внутренней лестнице и спальням наверху, а левая (номер пять) ‒ в столовую комнату мистера Джаспера.

«Мистер Джаспер распахивает дверь в дальнем конце гостиной: за ней видна еще небольшая комната, где весело горит лампа и стол уже накрыт белой скатертью. Весьма авантажная, средних лет, женщина расставляет на нем блюда».

Это миссис Топ, супруга смотрителя собора. Для входа в квартиру своего постояльца она пользуется дверью для слуг (номер два на моём плане), что позволяет ей приходить и уходить, не беспокоя квартиранта. У Диккенса в главе 18-й сказано, что в жилище Джаспера из «комнат мистера Дэчери» ведёт ещё одна внутренняя лестница, но места на плане ей не находится – как и сама «берлога Дэчери», она тоже является выдумкой писателя. Что-то минимально похожее на дверь, ведущую из комнат мистера Топа в комнаты Джаспера может располагаться там, где у меня на плане проставлена цифра восемь ‒ но это уже чистая спекуляция. Тогда получалось бы, что в квартиру Джаспера миссис Топ попадала бы прямиком из собственной спальни.

Проход из гостиной в столовую (цифра пять) представляет из себя этакий короткий коридорчик под лестницей, ведущей к спальням, и перекрывается двумя довольно сложно открывающимися друг навстречу другу дверями: чтобы они не бились одна о другую, одна из них, задняя, должна была почти всегда стоять нараспашку. Таким образом, распахивает хормейстер (т.е. толкает от себя) дверь в стене гостиной комнаты. Далее у Диккенса сказано, что Джаспер и Эдвин прошли в столовую, обняв друг друга за плечи, наподобие пьяных матросов ‒ что ж, для такого им пришлось бы пройти по этому довольно узкому коридорчику несколько боком, поскольку ширина его не превышает одного метра.

Столовая комната Джаспера несколько поменьше гостиной, но и она по нашим меркам просторна: в ней не менее тридцати квадратных метров. В ней имелось достаточно места для буфета, обеденного стола и, скажем, шести полукресел, два-три из которых были придвинуты к столу, а остальные стояли у стен. Эта комната имела камин другой формы и несколько большего размера; именно его велел растопить Джаспер во второй главе перед приездом Эдвина. Растапливала камин, безусловно, миссис Топ, поскольку и сам хормейстер, и мистер Топ, смотритель собора, должны были присутствовать на вечерней службе в соборе.

«– Да, ваше преподобие, домой он ушел уже совсем оправившись. И я вижу, он велел затопить у себя камин, Это он хорошо сделал, потому на дворе мокрядь, да и в церкви нынче было ужас как сыро, и мистер Джаспер даже весь дрожал, как в лихорадке.

Все трое обращают взгляд к каменному строению, протянувшемуся поперек двора – бывшей монастырской привратницкой над широкой аркой ворот. В окне с мелким переплетом мерцает огонь, а кругом уже сгущается сумрак, окутывая тенями пышные вороха плюща и дикого винограда на фасаде привратницкой».

Заметим, что здесь Диккенс упоминает «окно с мелким переплётом» в единственном числе, и это означает именно южную сторону дома ‒ только там на первом этаже дома имеется одно, а не два окна. Рама окна (в отличии от окон спален наверху) была сделана не распахивающейся, а поднимающейся кверху. Так как за указанным окном «мерцал огонь», это могла быть только комната с камином, а она у нас с этой стороны одна ‒ спальни наверху собственных каминов не имели и обогревались теплом, идущим от стены с печными трубами за ней.

Но в следующем же абзаце жезлоносец мистер Топ говорит что-то совершенно невнятное и физически невозможное:

«– А племянник мистера Джаспера уже приехал?

– Нет еще, – отвечает жезлоносец. – Но его ждут. Сейчас мистер Джаспер один. Видите, вон его тень? Это он стоит как раз между двумя своими окнами – тем, что выходит сюда, и тем, что на Главную улицу. А вот он задергивает занавески».

Здесь речь может идти только об окнах спален на верхнем этаже дома. Привратницкая достаточно высока, а разговаривающие стоят довольно близко к ней, поэтому и могут видеть лишь тени, пляшущие на потолке ближайшей к ним спальни: это мистер Джаспер со свечой в руке поднялся в свою комнату переодеться к ужину. Но что означает фраза «он стоит как раз между двумя своими окнами»? Да, на плане помещений хормейстер стоит именно между двумя окнами, но эти два окна разделяет ещё и внутренняя стена! Разве для мистера Топа было бы не логичнее сказать, что-нибудь вроде «вот он стоит у окна своей спальни ‒ того, что выходит сюда»? Вместо этого жезлоносец упоминает и другое окно: окно «спальни Эдвина», расположенное в соседней комнате и выходящее на Главную улицу города.

Я рискну предположить, что тут мы имеем дело с несколько неудачной попыткой Диккенса показать, как нетерпеливо ждёт своего племянника хормейстер: не зная точно, с какой стороны Эдвин, следуя со стоянки дилижансов, подойдёт к дому своего дядюшки, Джаспер попеременно посматривает в оба своих окна ‒ в то, «что выходит сюда, и в то, что на Главную улицу». Для такого ему пришлось бы переходить то в свою спальню, то в спальню племянника. Заметив, что со стороны двора за ним наблюдают, Джаспер, как и было сказано, задёргивает занавеску на окне своей спальни, оберегая свою приватность.

Когда же Эдвин приезжает, Джаспер встречает его в своей «несколько мрачноватой» гостиной комнате, где стоит рояль и над камином висит портрет Розы. Камин здесь, скорее всего, тоже уже растоплен, иначе Джаспер не предлагал бы предположительно «промочившему ноги» племяннику «присесть в уголке» ‒ понятно, что тут имеется в виду не угол комнаты, а тот угол камина, возле которого в кресле обычно любит сидеть Эдвин.

Ужинают дядюшка и племянник, разумеется, в столовой комнате, но вот пить херес и грызть орехи они снова возвращаются в гостиную, пусть у Диккенса это и не сказано прямо. Такое логично: именно в гостиной комнате стоят уютные большие кресла, а херес и вазу с орехами можно поставить на небольшой круглый столик между ними ‒ его мы видим на одной иллюстраций Филдса. При этом прямо перед разговаривающими оказывается портрет Розы, висящий над камином; она-то и становится темой для их дальнейшей беседы.

Следующий раз комната и портрет упоминаются в главе восьмой: в ней Джаспер приводит к себе домой встреченных на улице Эдвина и Невила. Камин разожжен, а масляная лампа под потолком ещё нет; Джаспер зажигает и её и, наклонив лампу так, чтобы свет из-под абажура попадал на портрет, демонстрирует творение своего племянника гостю. Пока юноши пикируются, Джаспер у камина готовит глинтвейн, смешивая прямо в стаканах вино, горячую воду из чайника и специи.

Классическая иллюстрация Филдса к этой сцене показывает нам троих её участников возле камина в гостиной комнате; нелогично в ней только положение рояля прямо возле камина на месте отсутствующих стенных шкафов. Вместо уютного кресла у камина изображён простой стул и добавлен ещё круглый столик ‒ но это, разумеется, не тот обеденный стол, за котором во второй главе ужинали дядя и племянник, а тот, на котором позднее стояла ваза с орехами и графин с хересом. За спиною Эдвина на правильном месте видна оконная рама с «мелким переплётом» и обшитая деревянными панелями стена комнаты. Стенные шкафы имеются тоже: дверца одного из них видна за спиной Невила. Зритель же «стоит» примерно там, где на плане располагается дверь, ведущая в спальни на верхнем этаже домика.

Об этих спальнях многого сказать нельзя, поскольку Диккенс нас в них ни разу не приглашал; лишь однажды в романе Джаспер, взяв из шкафчика в гостиной комнате трубку для курения опиума, заглядывает в спальню племянника, а после уходит к себе. Можно лишь отметить, что любимому племяннику Джаспер уступил большую по размерам спальню (номер шесть), ограничившись меньшей (номер семь, но и она на плане метров двадцати квадратных).

Каминов, как было уже сказано, в обеих спальнях нет; простыни кроватей, скорее всего, согревали грелками с угольями из камина; освещаются комнаты свечами и масляными лампами; матерчатый абажур на лампе в спальне Джаспера ‒ красного цвета. Именно эта лампа сияет, подобно маяку, в ночь «странной экспедиции» с Дердлсом на башню собора, и позднее в ночь убийства:

«Но красный огонь горит непоколебимо. Все мечется и трепещет, непоколебим только этот красный огонь.».

Пожалуй, это и всё, что можно сказать о квартире Джаспера. Разберёмся теперь с жилищными условиями мистера Дэчери.

Приехав в Клойстергэм, наш «сыщик в парике» начинает тут же подыскивать себе жильё поближе к месту жительства хормейстера. Официант гостиницы советует ему справиться насчёт постоя у смотрителя собора мистера Топа, но мистер Дэчери, похоже, и сам уже неплохо осведомлён, где он сможет найти себе квартиру. Отправившись на поиски «домика-над-воротами», Дэчери сбивается с прямой дороги и выходит к пустырю «Виноградников», расположенному к югу от собора. Там он встречает Депутата, и мальчишка берется проводить его почти до самого места:

«… мальчишка повел мистера Дэчери за собой, и через некоторое время остановился и издали показал на арку под бывшей привратницкой.

– Видишь вон то окно и дверь?

– Это к Топам?

– Врешь. Вовсе не к Топам. Это к Джасперу.

– Вот как! – сказал мистер Дэчери и с интересом снова посмотрел на дверь».

Здесь у Диккенса снова происходит что-то физически невозможное ‒ по крайней мере, в русском переводе. Мистер Дэчери и Депутат смотрят на домик Джаспера со стороны собора, примерно от его главного входа. Оттуда они превосходно могут видеть окна хормейстера на первом и втором верхних этажах здания, а вот его дверь, находящаяся под аркой им видна быть не может ‒ за исключением того случая, если бы она открывалась наружу и в момент разговора стояла бы настежь распахнутой. Но, возможно, мистер Дэчери спрашивает Депутата не про дверь, а про окна? Тогда всё логично:

«‘Lookie yonder. You see that there winder and door?’

‘That’s Tope’s?’

‘Yer lie; it ain’t. That’s Jarsper’s.’»

Как бы то ни было, по другую сторону арки, как это следует из объяснений Депутата, должна располагаться дверь в помещение привратницкой ‒ то есть, в нижний этаж квартиры мистера Топа:

«… Ну глянь теперь под арку, да не на ту сторону, где к Джасперу, на другую.

– Понимаю.

– Там подальше есть низенькая дверь и вниз две ступеньки. Это вот к Топам. Там и дощечка есть, медная, с его фамилией».

То есть, мистер Топ и его супруга до вселения мистера Дэчери в эти две комнаты пользовались ими как своей собственной прихожей. Из этих комнат какая-то лестница просто обязана была вести в их комнаты этажом выше, иначе как бы они тогда туда попадали? На плане дома этой лестницы, разумеется, нет ‒ как не имеется и самих комнат мистера Дэчери: все они являются плодом фантазии Диккенса. Тонкий пунктир на моём чертеже показывает лишь их примерное положение и размеры. Эта выдуманная лестница из нижних помещений в верхние и названа в романе «внутренней лестницей, позволяющей миссис Топ обслуживать комнаты мистера Джаспера», но, рассуждая логически, вести она должна была сначала в одну из верхних комнат Топов, а уже потом её верхняя площадка соединялась бы коридорчиком с дверью номер восемь, принадлежавшей уже квартире Джаспера.

После того, как две нижние комнатки занял мистер Дэчери, пользоваться внутренней лестницей стало для Топов невозможно, и Диккенсу пришлось выдумать внешнюю лестницу, деревянную на брёвнах, прилепившуюся к стены дома, смотрящей во двор. Конструкция этой выдуманной внешней лестницы была типичной: деревянный крытый балкончик на сваях, от которого вниз идёт крытая же галерея со ступеньками; галерея эта должна была заканчиваться запирающейся дверью, которая способна была бы открываться только наружу (открываться внутрь ей мешали бы ступеньки). Действительно, такая дверь должна была значительно мешать проходящим под аркой, перегораживая до трети её ширины ‒ как и описано у Диккенса:

«… мистер и миссис Топ, помещавшиеся наверху, будут пользоваться для входа и выхода маленькой боковой лесенкой, которая вела прямо в ограду собора, и ныне запертой дверью внизу, которая открывалась наружу к великому неудобству всех проходящих по узкой дорожке вдоль дома».

Здесь нельзя не удивиться силе писательского воображения Диккенса, который не только придумал внешнюю лестницу там, где её никогда не было, но также и понял, что открываться она будет наружу, мешая проходящим под аркой ‒ здесь Диккенс даже изобрёл микро-конфликт, тут же сделавший и лестницу, и дверь, частью вселенной романа.

Но не стоит искать прообраз этой выдуманной внешней лестницы в реальной жизни. Имеется довольно забавная причина, почему такая внешняя лестница не могла бы существовать именно в указанном месте. По закону о предотвращении пожаров каждое домохозяйство было обязано иметь во дворе каменную печку, в которую для догорания должны были выбрасываться зола и уголь из каминов. Дом супругов Топ дворика не имел, поэтому вместо печки у них был устроена ниша в каменной стене, закрывавшаяся чугунной дверцей ‒ её можно заметить, например, на карандашном рисунке Лесли Варда, сделанном в 1922 году. Деревянная лестница, существуй она в реальности, перекрывала бы доступ к этому «противопожарному сооружению».

Комнаты, в которых поселился мистер Дэчери, не имели каминов, а единственное окно было маленьким и выходило на северную сторону здания, поэтому в комнатах было и темно, и сыро. Летом они были ещё пригодны для проживания, но зимой в них стоял бы нестерпимый холод, поэтому не удивительно, что никто из горожан Клойстергэма не спешил в них поселиться. Единственным их преимуществом была максимально возможная близость к жилищу хормейстера Джаспера ‒ и именно это и было важным для мистера Дэчери, прибывшим в городок для слежки за указанным джентльменом.

Единственными известными нам предметами мебели в передней из этих двух комнат являются стол, за которым мистер Дэчери пишет свои отчёты в последней главе романа, и угловой буфет, на внутренней стороне дверцы которого он ставит меловые отметки. В одном из своих путешествий я жил в комнате как раз с похожим угловым буфетом; разумеется, я не удержался от того, чтобы не выпросить у хозяйки кусочек мела и не нарисовать пару меловых отметин на дверце этого буфета. Этот маленький эксперимент дал неожиданный результат: во-первых, отметки белым мелом на светло-жёлтом дереве не видны совершенно, а во-вторых мел лишь с большим трудом пишет по мягкой, пропитанной олифой древесине ‒ ведь этот минерал твёрже дерева, поэтому мел просто царапает дверцу, не оставляя на ней других следов. В старинных трактирах, которые упоминал мистер Дэчери, трактирщики для записей количества выпитых кружек используют особо подготовленные доски из тёмного шифера, но вовсе не дверцы буфетов. Так что, и здесь фантазия Диккенса дала забавную «осечку», не умаляющую, однако, его очевидной гениальности во всём прочем.

На этом наша маленькая экскурсия по «домику-над-воротами» завершается; надеюсь, она доставила вам столько же удовольствия, сколько получил и я, собирая всю эту ничего не значащую, но такую занимательную информацию о квартирах Джаспера и Дэчери, как реальных, так и выдуманных.

18.09.2022