Во­прос м-ра Скот­та, ад­во­ка­та: В ко­то­ром часу в ту ночь Со­чель­ни­ка вы в по­след­ний раз ви­де­ли ва­ше­го пле­мян­ни­ка?

Ответ м-ра Джас­пе­ра: В пол­ночь.

Во­прос: Не рас­ска­же­те ли вы при­сяж­ным вашу вер­сию всего слу­чив­ше­го­ся с Эдви­ном Дру­дом в ту ночь?

Ответ: Ве­че­ром Со­чель­ни­ка я ор­га­ни­зо­вал неболь­шую ве­че­рин­ку, на ко­то­рой со­би­рал­ся по­ми­рить моего пле­мян­ни­ка Эдви­на и этого Неви­ла Ланд­лес­са. За несколь­ко недель до того маль­чи­ки по­спо­ри­ли, ссора дошла до неболь­шо­го недо­ра­зу­ме­ния между ними, и я устро­ил этот дру­же­ский ужин для того, чтобы снова све­сти их вме­сте. Той ночью они встре­ти­лись у меня и про­бы­ли до по­лу­но­чи, а потом вме­сте от­пра­ви­лись смот­реть шторм на реке, ко­то­рый раз­ра­зил­ся около один­на­дца­ти. И боль­ше я моего до­ро­го­го маль­чи­ка не видел.

Во­прос: Что же вы сде­ла­ли затем?

Ответ: Сле­ду­ю­щим утром, едва рас­све­ло, я по­бе­жал к дому ка­но­ни­ка Кри­спарк­ла. По до­ро­ге туда я ми­но­вал толпу, ко­то­рая рас­смат­ри­ва­ла по­вре­жде­ния, при­чи­нен­ные непо­го­дой башне со­бо­ра. Стрел­ки часов были со­рва­ны вет­ром, свин­цо­вые листы крыши были ча­стью по­гну­ты, ча­стью сбро­ше­ны на землю, неко­то­рых кам­ней в об­ли­цов­ке башни недо­ста­ва­ло. Я за­ме­тил ка­но­ни­ка Кри­спарк­ла сто­я­щим у окна, под­бе­жал к нему и спро­сил, не у него ли мой пле­мян­ник. Он от­ве­тил: "Его здесь нет. Он не у меня." Я тогда ска­зал: "Не у вас?! Он ушел вчера около по­лу­но­чи с Неви­лом Ланд­лес­сом и не вер­нул­ся!" Ми­стер Кри­спаркл ска­зал: "Невил рано утром ушел. От­пра­вил­ся в поход." Тогда я за­кри­чал: "Впу­сти­те, впу­сти­те меня!"

Пе­ча­та­ет­ся по из­да­нию "Суд над Джо­ном Джас­пе­ром по об­ви­не­нию в убий­стве Эдви­на Друда", 1914, Фи­ла­дель­фия, С.Ш.А

⯎ ⯎ ⯎

Мистер Джаспер (пер­со­ни­фи­ци­ро­ван­ный на раз­би­ра­тель­стве 1914 года ак­тё­ром Джо­ном Ко­гли­ным) был недо­ста­точ­но от­кро­ве­нен с при­сяж­ны­ми, не рас­ска­зав им о том, что же он сам-то делал в те во­семь-де­вять часов, ко­то­рые про­шли с мо­мен­та зна­ме­на­тель­ной по­лу­но­чи. Сидел ли он дома, не на­хо­дя себе места от бес­по­кой­ства за до­ро­го­го пле­мян­ни­ка, ходил ли он безостановочно из угла в угол, спал ли тре­вож­ным, чут­ким сном, ва­лял­ся ли он в нар­ко­ти­че­ском за­бы­тьи, на­ку­рив­шись опи­ум­но­го зелья? Или, может быть, он бро­дил в окрест­но­стях со­бо­ра, разыс­ки­вая за­гу­ляв­ше­го­ся Эдви­на? Мы знаем лишь, что лампу он не гасил, крас­ный огонь не гас в его окне, но осве­ща­ла ли эта лампа пу­стую квар­ти­ру? Ми­стер Джас­пер здо­ро­во разыг­рал всех, ведя себя точно так, как и дол­жен был бы вести себя лю­бя­щий дя­дюш­ка, чей пле­мян­ник не вер­нул­ся ночью домой. Но одну ма­лень­кую оши­боч­ку он, всё же, до­пу­стил и здесь. По­смот­ри­те, как опи­сы­ва­ет его Дик­кенс:

Те­перь уж никто не смот­рит на башню. Все воз­зри­лись на ми­сте­ра Джас­пе­ра, а тот стоит блед­ный, по­лу­раз­де­тый и, тя­же­ло дыша, дер­жит­ся за ре­шет­ку перед Домом млад­ше­го ка­но­ни­ка.

В ори­ги­наль­ном ан­глий­ском тек­сте ска­за­но от­чет­ли­вее: "Mr. Jasper, white, half-dressed, pant­ing"

То есть, ми­стер Джас­пер, про­ве­дя во­семь часов в оди­но­че­стве (в де­каб­ре утром свет­ле­ет не рань­ше вось­ми утра) не нашел ми­ну­ты, чтобы пол­но­стью одеть­ся, так и вы­бе­жал "half-dressed, по­лу­оде­тый"? Пред­ставь­те себя на его месте. Часам к пяти утра вы уже уве­ри­лись, что слу­чи­лось что-то пло­хое, что нужно будет, как рас­све­тёт, от­прав­лять­ся ис­кать пле­мян­ни­ка. Еще три часа вы, уже пол­но­стью оде­тый, нетер­пе­ли­во ждёте пер­во­го света утра, чтобы от­пра­вить­ся на по­ис­ки. Куда вы от­пра­ви­тесь в первую оче­редь? На­вер­ня­ка, по­со­ве­то­вать­ся с со­се­дя­ми, с квар­тир­ной хо­зяй­кой — а вдруг ей из­вест­но чуть боль­ше ва­ше­го? Вы от­пра­ви­тесь к реке, по сле­дам ва­ше­го маль­чи­ка. Вы не по­бе­жи­те сразу, по­лу­оде­тый, к дому ка­но­ни­ка, до­пра­ши­вать Неви­ла. Не тре­бо­ва­ние встре­чи с Неви­лом будет вашим пер­вым же­ла­ни­ем.

В том же самом по­лу­оде­том виде встре­ча­ет хор­мей­сте­ра Грюд­жи­ус двумя днями спу­стя. Дик­кенс пишет, что одеж­да Джас­пе­ра была за­пач­ка­на и из­дра­на в кло­чья (что было бы стран­но для креп­кой верх­ней одеж­ды) при этом в тек­сте упо­тре­бя­лет­ся слово "clothes", т.е. пла­тье, одеж­да для по­ме­ще­ния, а не "dress", верх­няя одеж­да, паль­то. В этой гряз­ной изо­рва­ной одеж­де Джас­пер сна­ча­ла без сил сидит в крес­ле, затем ва­ля­ет­ся в об­мо­ро­ке на полу, потом ест за сто­лом и раз­го­ва­ри­ва­ет с Кри­спарк­лом — и всё это без по­пыт­ки даже пе­ре­одеть­ся, не то что снять паль­то.

А ведь у Джас­пе­ра была креп­кая гру­бая курт­ка, "pea-jacket", в ко­то­рой он с Дердл­сом ходил в экс­пе­ди­цию а башню. Длин­но­по­лая теп­лая курт­ка, ко­то­рая как нель­зя лучше под­хо­дит для мно­го­ча­со­вых по­ис­ков на реке и в хо­лод­ную по­го­ду, курт­ка, ко­то­рую не так легко даже пред­ста­вить себе изо­дра­ной в кло­чья. По­че­му же он Джас­пер все эти два пол­ных хло­пот дня ходит "по­лу­одет" и, в луч­шем слу­чае, в сюр­ту­ке?

По­то­му, что у Джас­пе­ра нет боль­ше этой курт­ки! В этой курт­ке и в той самой шляпе "с низ­кой ту­льей и ши­ро­ки­ми мяг­ки­ми по­ля­ми" он от­пра­вил­ся уби­вать Эдви­на, эту курт­ку он снял в скле­пе Сапси, чтобы на­деть на себя паль­то Эдви­на (а про­чие его вещи спря­тать под одеж­ду), и в этой же курт­ке и шляпе при­шед­ший в себя по­лу­за­ду­ше­ный и по­лу­раз­де­тый Эдвин вы­бе­жал, ша­та­ясь и каш­ляя, из неза­пер­то­го скле­па, одер­жи­мый одной лишь мыс­лью — бе­жать, бе­жать по­даль­ше от "убий­ствен­но­го" дя­дюш­ки. В этой длин­но­по­лой курт­ке и мяг­кой шляпе Эдвин и изоб­ра­жен на ри­сун­ке об­лож­ки в мо­мент, когда клерк Ба­з­за­рд вы­хо­дит с фо­на­рем от­во­рить ему дверь кон­то­ры Грюд­жи­уса. А во­рот­ник курт­ки Эдвин дер­жит за­кры­тым по­то­му, что под курт­кой у него дру­гой одеж­ды про­сто нет.

Но что же по­ду­мал Джон Джас­пер, вер­нув­шись от Клой­стерг­эм­ской за­пру­ды, где он раз­ло­жил на бе­ре­гу одеж­ду Эдви­на для того, чтобы при­дать убий­ству вид несчаст­но­го слу­чая при ноч­ном ку­па­нии? Что по­ду­мал он, найдя дверь скле­па рас­пах­ну­той на­стежь, и не об­на­ру­жив внут­ри ни тела пле­мян­ни­ка, ни сво­е­го паль­то и шляпы? По­ду­мал ли он, что Эдвин выжил? Ни­чуть не бы­ва­ло. В таком слу­чае убий­ца не от­пра­вил­ся бы домой, куда могла бы при­дти и неудав­ша­я­ся жерт­ва, но уже с по­ли­ци­ей. Джас­пер уда­рил­ся бы в бега — не от Эдви­на, а от ви­се­ли­цы. Вме­сто этого же, Джас­пер про­дол­жа­ет дей­ство­вать по за­ра­нее со­став­лен­но­му плану, внешне изоб­ра­жая не на­хо­дя­ще­го себе места от бес­по­кой­ства дя­дюш­ку, по­те­ряв­ше­го пле­мян­ни­ка.

Неве­рие Джас­пе­ра в то, что Эдвин выжил, под­твер­жда­ет­ся еще и тем, что Джас­пер и не по­ду­мал ис­кать Эдви­на на его лон­дон­ской квар­ти­ре.

Не найдя в скле­пе тела Эдви­на, Джас­пер решил, что кто-то об­на­ру­жил по­кой­ни­ка за те два часа, ко­то­рые хор­мей­стер по­тра­тил на до­ро­гу к пло­тине и об­рат­но, об­на­ру­жил — и унёс, при­чем не толь­ко тело, но и паль­то и шляпу Джас­пе­ра! Унёс до­воль­но силь­ные улики, кос­вен­но ука­зы­ва­ю­щие на воз­мож­но­го убий­цу. В этом при­чи­на ли­хо­ра­доч­но­го бес­по­кой­ства Джас­пе­ра.

А кто мог это сде­лать? Толь­ко Невил, ко­то­рый гулял с Эдви­ном за чет­верть часа до вре­ме­ни убий­ства. Спря­тав­ше­му­ся у скле­па Сапси Джас­пе­ру было же неиз­вест­но, от­пра­вил­ся ли Невил дей­стви­тель­но домой, или он решил еще немнож­ко про­гу­лять­ся в окрест­но­стях со­бо­ра. Что если Невил пря­тал­ся в ку­стах пока Джас­пер уби­вал Эдви­на, а затем вы­крал тело и улики, и те­перь ждёт толь­ко слу­чая, чтобы об­ви­нить хор­мей­сте­ра в убий­стве пле­мян­ни­ка? И Джас­пер, схо­дя­щий с ума от бес­по­кой­ства (за себя, а не за Эдви­на) бежит к дому ка­но­ни­ка узнать, не туда ли при­во­лок Невил мёрт­вое тело Эдви­на.

Но нет, ка­но­ник вы­гля­дит ни­че­го не по­до­зре­ва­ю­щим, и осмотр ком­на­ты Неви­ла (для чего Джас­пер и тре­бо­вал его впу­стить) тоже ни­че­го не дал. Неви­ла до­го­ня­ют, и Джас­пер, еще не зна­ю­щий о слу­чив­шей­ся между Неви­лом и его пре­сле­до­ва­те­ля­ми драке, сразу же об­ра­ща­ет вни­ма­ние на кро­ва­вые пятна на паль­то Ланд­лес­са. Не оста­лись ли они от пе­ре­нос­ки мерт­во­го тела, спра­ши­ва­ет себя Джас­пер. Он обращает внимание окру­жа­ю­щих на пятна, но и тут объ­яс­не­ние Неви­ла вы­гля­дит удо­вле­тво­ри­тель­ным. Невил и не пы­та­ет­ся не то что ука­зать на Джас­пе­ра, как на убий­цу, а даже и на­мек­нуть, что знает что-то ком­про­ме­ти­ру­ю­щее хор­мей­сте­ра. Джас­пер теперь уже и сам со­мне­ва­ет­ся в своих умо­за­клю­че­ни­ях, от­че­го всю до­ро­гу назад в город мол­чит и не ста­ра­ет­ся об­ви­нить Неви­ла в убий­стве.

Да он и не может это сде­лать! Даже ука­за­ние на пятна было уже из­лиш­ним. Ведь где-то на бе­ре­гу у пло­ти­ны лежит одеж­да Эдви­на — там, где раз­ло­жил её сам Джас­пер! Хор­мей­сте­ру ведь не из­вест­но, что ура­ган­ный ветер уже сбро­сил её в воду. В его пред­став­ле­нии ста­рый план — пред­ста­вить всё несчаст­ным слу­ча­ем во время ноч­но­го ку­па­ния — всё еще дей­ству­ет! Имен­но эта всё еще не най­ден­ная одеж­да ме­ша­ет Джас­пе­ру из­ме­нить свой план в со­гла­сии с но­вы­ми об­сто­я­тель­ства­ми.

Но про­па­жа трупа не даёт ему покоя. Если это не Невил, то кто?! Дердлс? Но что он сде­лал с тру­пом? За­ко­пал в из­весть у соб­ствен­ных ворот? Безу­мие! Кто угод­но может об­на­ру­жить тело в куче, ко­то­рая лежит на улице у ворот Дердлс-яр­да! Бро­сил мёрт­вое тело в реку? Но какой в этом смысл?! Тем не менее, про­ве­рить надо, или не ви­дать Джас­пе­ру покоя. И двое суток го­ро­жане под пред­во­ди­тель­ством Джас­пе­ра с дра­га­ми и баг­ра­ми об­ша­ри­ва­ют реч­ные за­во­ди — ниже по реке. Джас­пе­ру уже не так важно, чтобы была об­на­ру­же­на одеж­да Эдви­на у пло­ти­ны двумя ми­ля­ми выше по те­че­нию, как важно са­мо­му, пер­во­му найти тело Эдви­на (со сле­да­ми уду­ше­ния) и по­вер­нее за­то­пить его в реке.

Пусть план Джас­пе­ра и пошел на­пе­ре­ко­сяк из-за вме­ша­тель­ства ко­го-то, украв­ше­го тело, пусть Джас­пе­ру и при­хо­дит­ся по­сто­ян­но им­про­ви­зи­ро­вать, но уже два дня никто и не за­и­ка­ет­ся о воз­мож­ной при­част­но­сти хор­мей­сте­ра к тра­ге­дии, никто не шеп­чет­ся у него за спи­ной и не по­ка­зы­ва­ет на Джас­пе­ра паль­цем. Но убий­ца, тем не менее, каж­дую ми­ну­ту ждёт раз­об­ла­че­ния. Спа­сти его может толь­ко об­на­ру­же­ние одеж­ды пле­мян­ни­ка на бе­ре­гу у пло­ти­ны. Тогда ста­нет ясно, что Эдвин про­сто уто­нул, и на­ход­ка одеж­ды по­кой­но­го в двух милях от места пре­ступ­ле­ния сде­ла­ет невоз­мож­ным любое об­ви­не­ние хор­мей­сте­ра в убий­стве. Толь­ко бы нашли уж одеж­ду по­ско­рее, и всё снова пой­дёт по плану!

Но вме­сто этого судь­ба на­но­сит Джас­пе­ру еще один удар. При­е­хав­ший Грюд­жи­ус объ­яв­ля­ет хор­мей­сте­ру, что неза­дол­го до ис­чез­но­ве­ния племянника хормейстера по­молв­ка между Эдви­ном и Розой была рас­торг­ну­та. Убийца по­ни­ма­ет, что те­перь ка­пи­та­лы Дру­дов не пе­рей­дут по на­след­ству неве­сте Эдви­на и оста­нут­ся для Джас­пе­ра на­все­гда по­те­рян­ны­ми. Осо­зна­ние же­сто­чай­шей иро­нии судь­бы, за­клю­ча­ю­ще­е­ся в том, что он опоз­дал с убий­ством бук­валь­но на один день, ис­тор­га­ет из груди Джас­пе­ра вопль от­ча­я­ния, нервы его не вы­дер­жи­ва­ют, и хор­мей­стер па­да­ет к ногам Грюд­жи­уса в об­мо­ро­ке. Юрист, уже осве­дом­лен­ный от спас­ше­го­ся Эдви­на о де­та­лях пре­ступ­ле­ния Джас­пе­ра, вос­при­ни­ма­ет это кос­вен­ное до­ка­за­тель­ство вины хор­мей­сте­ра крайне ин­диф­фе­рент­но.

За­ме­тим, что сам Эдвин в эту ми­ну­ту, боль­ной от пе­ре­охла­жде­ния и стра­да­ю­щий от ожо­гов из­ве­стью, лежит в по­сте­ли в квар­ти­ре у Бил­ли­кин. Паль­то и шляпа Джас­пе­ра — един­ствен­ная те­перь одеж­да Эдви­на — висят на гвоз­де за две­рью, и Эдвин видит их вся­кий раз, от­кры­вая глаза. От­пра­вить­ся к себе на квар­ти­ру, или по­слать за ве­ща­ми Эдвин бо­ит­ся, ведь это может снова на­ве­сти убий­цу на его след! А вдруг Джас­пер сле­дит те­перь за квар­ти­рой Эдви­на?! Эдви­ну ведь неиз­вест­ны мысли и за­ня­тия дя­дюш­ки; Эдвин, как вся­кий пе­ре­пу­га­ный эго­ист, счи­та­ет что мир кру­тит­ся толь­ко во­круг него, и что дя­дюш­ка сей­час кор­шу­ном парит над Лон­до­ном, зорко вы­смат­ри­вая бег­ло­го кро­ли­ка-пле­мян­нич­ка.

А дя­дюш­ка в этот мо­мент спеш­но пе­ре­стра­и­ва­ет свой план, при­ме­ня­ясь ко вновь от­крыв­шим­ся об­сто­я­тель­ствам — раз­ры­ву по­молв­ки. Опа­са­ясь, что он выдал себя, сва­лив­шись с во­плем в об­мо­рок после того, как ему со­об­щи­ли о раз­ры­ве по­молв­ки, Джас­пер су­до­рож­но пы­та­ет­ся дать всему самое невин­ное объ­яс­не­ние. И так как он всё еще ожи­да­ет, что одеж­да Эдви­на вот-вот будет най­де­на, ему при­хо­дит­ся при­ду­мать дру­гое, весь­ма лег­ко­вес­ное объ­яс­не­ние ис­чез­но­ве­нию Эдви­на — де­скать, он сбе­жал из го­ро­да от стыда. Вот так вот, день гулял по го­ро­ду, ни­че­го не сты­дил­ся, сидел в го­стях у дя­дюш­ки, про­во­жал Неви­ла, а потом вдруг за­сты­дил­ся и убе­жал —пеш­ком, ночью и не ска­зав ни­ко­му ни слова.

Но к удив­ле­нию Джас­пе­ра, Грюд­жи­ус при­ни­ма­ет эту вер­сию вполне бла­го­склон­но. С же­ла­ни­ем верит в неё и по­явив­ший­ся вско­ре Кри­спаркл. Джас­пе­ру же те­перь нужно сте­реть из мыс­лей окру­жа­ю­щих любую мысль о воз­мож­ном убий­стве Эдви­на. Хотя, за­ме­тим, никто из окру­жа­ю­щих ни разу не вы­ска­зы­вал мысль о том, что в от­но­ше­нии Эдви­на про­изо­шло на­си­лие — толь­ко Джас­пер пред­по­ла­гал по­доб­ное. Но сам хор­мей­стер не за­бы­ва­ет ни о про­па­же тела, ни о неиз­вест­ном недоб­ро­же­ла­те­ле, ко­то­рый неиз­вест­но по­че­му не спе­шит предъ­явить труп Эдви­на и улики, ука­зы­ва­ю­щие на Джас­пе­ра — его курт­ку и шляпу.

И объ­яс­не­ние не за­став­ля­ет себя ждать: Кри­спаркл, вдох­нов­лен­ный при­ме­ром Грюд­жи­уса, рас­ска­зы­ва­ет всю прав­ду — и тут надо от­ме­тить, "до чего уг­ло­ва­тым вдруг стал ми­стер Грюд­жи­ус", ко­то­рый от­нюдь не рас­ска­зал всё, что ему было из­вест­но — всю прав­ду о влюб­лен­но­сти Неви­ла в Розу. Джас­пер блед­не­ет, по­сколь­ку он видит, на­ко­нец, при­чи­ну, по ко­то­рой Невил де­ла­ет вид, что ему ни­че­го не из­вест­но о судь­бе Эдви­на и ме­сто­на­хож­де­нии тела. Невил хочет при­дер­жать раз­об­ла­че­ние Джас­пе­ра, хочет шан­та­жи­ро­вать его угро­зой до­но­са, хочет по­ме­шать ему же­нить­ся на Розе. Имен­но с этого мо­мен­та Невил ста­но­вит­ся не толь­ко со­пер­ни­ком Джас­пе­ра в любви, но и смер­тель­ным его про­тив­ни­ком, че­ло­ве­ком, ко­то­рый одним сло­вом (и предъ­яв­ле­ни­ем улик) может от­пра­вить Джас­пе­ра на ви­се­ли­цу. Джас­пер боль­ше не по­до­зре­ва­ет ни Дердл­са, ни ко­го-то неиз­вест­но­го (пом­ни­те это его вос­кли­ца­ние "Не знаю, что и ду­мать!"), те­перь он знает, те­перь он сде­лал свой выбор: его ан­та­го­нист, его "one objekt in life" — Невил Ланд­лесс.

Од­на­ко, Джас­пер всё еще свя­зан по рукам и ногам той одеж­дой Эдви­на, ко­то­рая (как он до сих пор счи­та­ет) раз­ло­же­на на бе­ре­гу у за­пру­ды и ждёт об­на­ру­же­ния. Невоз­мож­но об­ви­нить ко­го-ли­бо в убий­стве, если зав­тра будет най­де­на груда но­силь­ных вещей — паль­то, ру­баш­ка, пан­та­ло­ны, бо­тин­ки, ци­линдр — ак­ку­рат­но сня­тых и сло­же­ных от­пра­вив­шим­ся ку­пать­ся че­ло­ве­ком. По­это­му Джас­пер внешне оп­ти­ми­стич­но про­дол­жа­ет раз­ви­вать тему "бег­ства Эдви­на от стыда", ища при этом в уме спо­со­бы ней­тра­ли­зо­вать опас­ность со сто­ро­ны Неви­ла.

И толь­ко когда ка­но­ник при­но­сит часы и бу­лав­ку, тогда пре­по­ны ока­зы­ва­ют­ся сняты, и на Неви­ла "низ­верг­ся поток бес­смыс­лен­ной злобы (Джас­пер) и са­мо­до­воль­ной глу­по­сти (Сапси)". У Джас­пе­ра ведь остал­ся един­ствен­ный спо­соб за­щи­ты, на­зы­ва­е­мый на юри­ди­че­ском языке "упре­жда­ю­щим встреч­ным иском" — ему нужно са­мо­му ого­во­рить Неви­ла, в на­деж­де, что это сде­ла­ет невоз­мож­ным (или менее до­сто­вер­ным) об­ви­не­ния в том же пре­ступ­ле­нии са­мо­го Джас­пе­ра.

На­ход­ка часов, ви­ся­щих на бревне пло­ти­ны при пол­ном от­сут­ствии рядом одеж­ды Эдви­на, ко­то­рую сбро­сил в реку ура­ган­ный ветер, и ко­то­рая уто­ну­ла много ниже по те­че­нию, эта на­ход­ка ста­вит крест на пла­ни­ро­вав­шем­ся Джас­пе­ром ранее "нена­силь­ствен­ном" объ­яс­не­нии смер­ти пле­мян­ни­ка. По­это­му Джас­пер на "до­зна­нии" у мэра Сапси не за­кры­ва­ет рта, гро­моз­дя про­тив Неви­ла одно об­ви­не­ние за дру­гим, пы­та­ясь до­бить­ся же­ла­е­мо­го — чтобы Неви­ла аре­сто­ва­ли по по­до­зре­нию в убий­стве и за­пер­ли за ре­шет­ку, тогда и сло­вам его — оправ­да­ни­ям или об­ви­не­ни­ям, любым! — не будет ни­ка­кой веры.

Един­ствен­ным за­щит­ни­ком мо­ло­до­го че­ло­ве­ка, его ад­во­ка­том, яв­ля­ет­ся ка­но­ник Кри­спаркл. Толь­ко он и осме­ли­ва­ет­ся воз­ра­жать и об­ви­ни­те­лю (Джас­пе­ру) и судье (Сапси), толь­ко он и на­по­ми­на­ет им об ан­глий­ских за­ко­нах, за­пре­ща­ю­щих об­ви­нять ко­го-ли­бо в убий­стве, если не вы­пол­не­но хотя бы одно из двух усло­вий: если не най­де­но тело, или если нет сви­де­те­ля, ви­дев­ше­го убий­ство или слы­шав­ше­го о со­вер­ше­нии та­ко­во­го от са­мо­го по­до­зре­ва­е­мо­го. А тут и сви­де­те­ля нет, и тело не най­де­но, пусть Джас­пер по-преж­не­му и хло­по­чет день и ночь, об­ша­ри­вая реку в по­ис­ках хотя бы одеж­ды Эдви­на.

По­это­му, ин­си­ну­а­ции Джас­пе­ра ни к чему не при­во­дят. Невил от­пу­щен на сво­бо­ду, но имя его на­все­гда за­пач­ка­но по­до­зре­ни­ем в убий­стве. Ка­но­ник с по­да­чи Грюд­жи­уса на­хо­дит Неви­лу жильё в Лон­доне, и мо­ло­дой че­ло­век, мо­раль­но раз­дав­ле­ный на­пад­ка­ми и бес­при­чин­ной, как ему ка­жет­ся, нена­ви­стью хор­мей­сте­ра, по­ки­да­ет Клой­стерг­эм.

Толь­ко после этого Джон Джас­пер молча занял свое место в хоре. Ис­ху­да­лый, с вос­па­лен­ны­ми гла­за­ми, он ка­зал­ся тенью са­мо­го себя. Видно было, что на­деж­да его по­ки­ну­ла, бод­рое на­стро­е­ние ушло и наи­худ­шие его опа­се­ния вер­ну­лись. День или два спу­стя, раз­де­ва­ясь в риз­ни­це, он до­стал из кар­ма­на паль­то свой днев­ник, по­ли­стал его и, не го­во­ря ни слова, с вы­ра­зи­тель­ным взгля­дом про­тя­нул ми­сте­ру Кри­спарк­лу тет­радь, за­гну­тую на стра­ни­це, на ко­то­рой было на­пи­са­но:

«Мой бед­ный маль­чик убит. Эта на­ход­ка — его бу­лав­ка и часы — убеж­да­ет меня в том, что его убили еще в ту ночь, а часы и бу­лав­ку вы­бро­си­ли, чтобы его нель­зя было по ним опо­знать. Все об­ман­чи­вые на­деж­ды, ко­то­рые я стро­ил на его ре­ше­нии рас­стать­ся со своей бу­ду­щей женой, я те­перь от­вер­гаю. Эта ро­ко­вая на­ход­ка раз­би­ла их вдре­без­ги. И я кля­нусь — и за­пи­сы­ваю свою клят­ву здесь, на этой стра­ни­це, — что я ни с одним че­ло­ве­ком не буду боль­ше об­суж­дать тайну его ги­бе­ли, пока ключ к этой тайне не будет у меня в руках. Что я ни за что не на­ру­шу мол­ча­ния и не ослаб­лю своих по­ис­ков. Что я найду пре­ступ­ни­ка и об­ли­чу его перед всеми. От­ныне я по­свя­щаю себя его уни­что­же­нию».

29.02.2016