Впервые опубликовано на сайте "Буквослов" 15.01.2012

Время бежит, и вот уже в этом году, в феврале, исполняется 200 лет Чарльзу Диккенсу. Впрочем, интерес к его творчеству не зависит от календарных и юбилейных дат — он остаётся практически неизменным, и только периодически вспыхивает с особой силой после выхода очередной адаптации, "продолжения", кино— или теле-версии.

Если вы следите за нашей "друдианой", то уже в курсе, что один из участников полемики — Виктор В. Бабиков — готовит к изданию свой труд "Мистерия Эдвина Друда. Всё!", при непосредственном участии издательства Alfabook. В преддверии выхода этой давно обещанной книги один из соучредителей электронного издательства, Свен Карстен, опубликовал свой вариант толкования неоконченного романа Диккенса — Разгадка "Тайны Эдвина Друда", в четырёх частях.

Ну и я решила внести свою посильную лепту в празднование юбилея чтимого классика, тем более, что в этом году нашим "друдистским" прениям исполняется... нет, конечно, не 200 лет, но ровно в сто раз меньше — два года. За два года мы обменялись множеством версий, и лично я чувствую, что моё отношение ко многим героям романа значительно изменилось — в первую очередь, это касается Джона Джаспера.

Его прекрасный голос, его музыкальность, его амбиции, его тайны... Его странное, болезненное отношение к племяннику...

"Этот пристальный, остро внимательный взгляд, это выражение жадной, требовательной, настороженной и вместе с тем бесконечно нежной привязанности всякий раз появляется на лице Джаспера, когда оно обращено к гостю. И взгляд Джаспера при этом никогда не бывает рассеянным; глаза его прямо-таки впиваются в лицо Эдвина".

Согласитесь — много на свете есть людей, связанных теми же узами родства, что и Джон с Эдвином; но вряд ли хоть один дядя так же смотрит на своего племянника, как наш герой, при этом хочет он его обнять или задушить — разницы нет. Сейчас мне кажется, что и любовь Джона к Розе — лишь отголосок этого странного чувства. Словно Джон чувствует себя хозяином Эдвина, как если бы он целиком и полностью находился в его власти, сам не зная причин.

Для меня главным героем романа стал, безусловно, Джаспер; это его тайна лежит в основе повествования, это у него в кармане все ключи. Он убийца? Жертва? Он мстит за что-то? Как хотелось бы узнать!

Наверное, первое детективное произведение, которое я прочитала в своей жизни, был "Этюд в багровых тонах". С тех пор идея о том, что в основе преступления всегда лежит преступление другое — более раннее по времени, возможно, всеми уже забытое или неизвестное — моя самая любимая "тема". Иногда мне кажется, что если начать искать вот это "предыдущее" преступление, то можно прийти по цепочке, как по нити Ариадны, к самому началу времён, к кровной обиде Каина, к его зависти. И жертвой того преступления тоже был ближайший родственник...

Если же попробовать двинуться назад не в такие библейские глубины, а всего лишь ограничиться временными рамками, указанными в романе, то возможное "предыдущее" преступление, источник трагедии дяди и племянника, плавает на поверхности (уж простите мне такой дурной каламбур).

"...Ярким и отчетливым было воспоминание о том роковом дне, когда отец Розы на руках принес свою мертвую жену домой — она утонула во время прогулки. Каждая складка и каждый узор нарядного летнего платья, длинные влажные волосы с запутавшимися в них лепестками от размокшего венка, скорбная красота уложенной на кровать юной покойницы... Также сперва бурное отчаяние, а после угрюмая подавленность ее бедного молодого отца, который скончался, убитый горем, в первую годовщину своей утраты".

Смерть, и не одна, а сразу две. К тому же... Никто не свободен от некоторых стереотипов, навязанных нам класической литературой. Если женщина погибнет под колёсами поезда, кто-нибудь непременно назовёт её Анной Карениной. Юных влюблённых неизменно дразнят "Ромео и Джульетта", а для ревнивца одно имя — Отелло.

Точно также юная утопленница в нарядном платье, с длинными влажными волосами и "запутавшимися в них лепестками от размокшего венка" вызывает только одну ассоциацию (тем более у англичан) — Офелия. А что мы знаем о смерти Офелии? «Her death was doubtful»! Обстоятельства её смерти были признаны сомнительными.

Вряд ли она одна была в лодке; если бы там находилось хоть несколько человек, были бы ещё пострадавшие, и юная леди вряд ли ладила с вёслами. Она находилась в лодке с мужем? Как же случилось, что он её не спас? Топить её у всех на глазах он бы тоже не стал, если бы не... о чём они говорили, какими были её последние слова, последние минуты? Что она могла сказать такого, чтобы вызвать в муже настолько сильный приступ ярости? Или — что он мог сказать ей такого, что она покончила с собой?

Вопросов у меня, как всегда, больше, чем ответов... Но тем интереснее, господа, тем интереснее!

Обсуждение:

Sven Karsten: Когда я прочитал эти последние строки – «Что она могла сказать такого, чтобы вызвать в муже настолько сильный приступ ярости?» – мне показалось, что где-то в небесах вдруг открылась дверь, и оттуда хлынул поток света, а хор ангелов громоподобно возвестил «Аллилуйя!»

Настолько весь роман вдруг предстал в потрясающе новом свете.

Но не прошло и пары секунд, как дверь в небесах захлопнулась. Я оказался не в состоянии совместить вашу, Лада, догадку со своей теорией «Брат и сестра».

Нет, то есть, на первый взгляд, совместить-то можно. Миссис Буттон изменила мужу, тот прознал об обмане, и, в припадке ревности, хватил ее лодочным веслом по голове. И за борт ее бросает. У попа была собака, он ее любил.

И всё бы ничего, но дальше-то должен начаться такой «сумерк богов», что он взорвал бы весь роман изнутри. Ведь мистер Буттон знал бы о том, что Роза – не его дочь, а плод связи его жены и папаши Друда! Он знал бы!

И после этого целый год (а умирать-то обманутый муж никак не планировал ведь) он был бы любезен со своим другом-предателем Друдом-старшим! Настолько, что даже сподвигнул приятеля на будущее обручение Розы и Эдвина! И не просто устно, но было ведь составлено два завещания! И это – зная, что Роза и Эдвин родственники по отцу!

Какая черная душа! Какая извращенная месть!

И тут даже не важно, сам ли он убил жену, или упреками довел ее до самоубийства. Он бы знал-то в любом случае!

Но, при этом, опекунство над Розой он передал не папаше (во всех смыслах) Друду, а Грюджиусу! Который тоже тайно (и очень угловато, наверное, т.е. внешне заметно) симпатизировал его невесте.

«Знал ли он?!» — спрашивает себя Грюджиус, имея в виду мистера Буттона, — «Догадывался ли он о моих симпатиях к матери Розы?»

Заметим, что близко знакомый с Буттоном-старшим Грюджиус не допускает и мысли, что такое знание могло бы стоить матери Розы неприятностей.

И Роза ничего не вспоминает о, например, внезапном охлаждении к ней отца. Видимо, их отношения до и после трагедии различались не сильно (с поправкой на депрессию, конечно)

Я не спорю, что довольно подробное (однако, укладывающееся в один абзац) описание смерти матери Розы несколько выбивается из описания (парой слов) прочих случившихся в семьях Друда и Буттона смертей. Можно даже подумать, что Диккенс намеренно «повесил на сцене ружьё», чтобы оно выстрелило в третьем акте пьесы.

Но это ружьё выставляет Буттона-старшего таким исчадием ада, что его смерть от горя как-то не вяжется с его новым обликом.

Или его тоже убили? Папаша Друд отомстил убийце любовницы. Прямо «Гамлет» уже получается. «Уходят, унося трупы. Занавес»

И тут Джаспер со своими играми в песочек на фоне этой кровавой бани.

Нет, не вяжется это всё вместе.

Но вот что как-то еще возможно, это: а) несчастный случай с матерью Розы, и б) выдумка Джаспера, что это было убийство.

Джасперу в момент смерти матери Розы 16 лет. Пубертет. Взбесившиеся гормоны. Все говорят о несчастном случае, Джаспер фантазирует себе убийство на почве секса.

Розе на тот момент только шесть лет. Джасперу она безразлична. Тем более, Роза не маячит у него на глазах, до смерти мистера Буттона пребывая в семье, а после смерти отца определенная в пансион мисс Твинклтон.

И только в «день вопля в церкви» Джаспер находит косвенное подтверждение своим фантазиям – запись в церковной книге с указанием Друда-старшего как отца Розы. И, примерно в это же время, Джасперу поручают давать Розе уроки музыки. И Джаспер вдруг видит, как она хороша. И Джаспер, в стремлении заинтересовать Розу собой, напускает зловещего туману, ведет себя вызывающе, то есть, что называется, «ухаживает, дергая за косички».

«Вы все время лгали, сэр, и сейчас лжете» — говорит Роза. – «Вы предавали его каждый день, каждый час. Вы отравили мне жизнь своими преследованиями. Вы запугали меня до того, что я не смела открыть ему глаза, вы принудили меня скрывать от него правду, чтобы не ранить его доброе, доверчивое сердце».

И всё же, всё же... Нет, не вяжется.

Предположим, у Джаспера есть чем шантажировать Розу – известием, что ее папочка убил ее мамочку. Потом у Джаспера появляется новая улика, побогаче – Роза и Эдвин родственники. Вдруг эта вторая улика выбита у него из рук. Что сделает любой на его месте? Вернется к первой версии. Но Джаспер не упоминает о ней ни словом, изобретая новую – шантажировать Розу угрозой отправить Невила на виселицу. Неужели, он считает, что честное имя родителей Розе менее дорого, чем судьба полузнакомого Невила?!

Нет, Лада, если вы сможете развить столь многообещающую идею в полноценный сюжет, увязанный с течением романа, то я специально куплю себе шляпу для того, чтобы снимать ее в вашем присутствии.

В любом случае, спасибо за две секунды истинного сатори.

Lada: Послушайте, Свен, а ведь наши теории увязываются... и объяснимо и отчаянье матери Розы, и угрюмое раскаянье отца... Не могу найти в тексте и мучаюсь: кто предложил идею обручения детей? Если — отец Эдвина... то всё складывается. Но — у Джаспера другой какой-то козырь в рукаве... Не верю я в его мелодраматическое выступление в момент венчания!

Sven Karsten: Насколько я знаю, в тексте нет упоминания о том, кто именно из отцов предложил идею обручения. Я бы сказал, что предложил это умирающий отец Розы, ибо он а) первый должен был вообще задуматься о завещании, б) дополнил завещание устным распоряжением Грюджиусу дать Эдвину кольцо. Такая излишняя активность характерна для автора идеи, а не для согласившегося с нею.

Грюджиус говорит, кстати, что мать Розы влюбилась в своего будущего супруга с первого взгляда, была горда и счастлива, завоевав его сердце и получив в знак верности чувств означенное кольцо, и часто с гордостью смотрела на него. И с изменой мужу (моя идея) эта гордость и счастье не вяжутся.

По всем литературным канонам романтизма Эдвин обязан надеть Розе кольцо на палец в знак верности, просто обязан. И не целует ли он на рисунке обложки именно кольцо на пальце Розы?

То есть, моя теория, всё-таки, не бесспорна. А жаль.

PS. Меня волнует этот вопль Джаспера. То есть, мне не ясен его смысл. Жуткий вопль и вой после него — это не крик испуга или от неожиданности, это крик боли, физической или душевной, плач, отчаяние и эгоистичная жалость к себе. Джаспер был, кстати, уверен, что он в церкви один. Что-то потрясло его до глубины души, сломало его жизнь, он как будто внезапно уткнулся в глухую стену на пути к счастью. Что он мог такое обнаружить в соборе?! Что ниша в стене, куда он спрятал что-то, замурована Дердлсом? Что гроб миссис Сапси уже заколочен гвоздями и что-то уже не достать оттуда? Или что-то спрятанное в соборе исчезло? Или он нашел могилу своей сестры? Что? Этим чем-то, кстати, вполне можно шантажировать Джаспера (он же подозревает сначала Дердлса в попытке шантажа). Что-то постыдное? Преступное? Что он мог узнать, чего раньше не подозревал? Тайна его рождения? Он не дядя Эдвину, а брат? Он — сам Эдвин? Черный шарф — траур по сестре?

Его опиумные фантазии. Разбойник должен быть посажен на кол, борьба, раскаяние и мольбы о пощаде, а потом — широкий мир и безоблачные горизонты. Джаспер-мститель? Но кому?! И за что?!

Да, дело ТЭД еще далеко не закрыто...

Lada: В том-то и дело! Если Ваша догадка "брат-сестра" верна, то это не мать Розы, юная "Офелия", изменила мужу, а мать Эдвина! Судя по её младшему брату — это должна была быть незаурядная натура. Почему мы о ней ничего не знаем?

Проблема в том, что мы никак не можем определиться не только с результатом (жив Эдди или нет), не только с картиной преступления, но и с его целью.

Ну вот — Эдди исчез, и что? Кто от этого хоть что-то выиграл? Даспер что-то замышлял — да. Но что? Даже этого мы не можем сказать с полной определённостью. И давно ли, кстати? Со времени смерти своей сестры, или только год, после первого "крика", после обнаружения чего-то, что заставило его по-новому взглянуть и на свою жизнь, и на свои отношения с племянником?

Предположим (классическая версия — "Друд умер"), что тело Эдди растворено в извести. Но он ещё долго будет числиться пропавшим, и убийца не сможет втупить в права наследства. Нужно предъявить коронёру мёртвое тело, а убийца его старательно уничтожает! Где логика?

Sven Karsten: Скорее всего, я не буду оригинален, но можно предложить для рассмотрения еще следующее: мать Эдвина вышла замуж за Друда-старшего УЖЕ имея ребенка, прижитого вне брака – малютку Джона, которого она представила как собственного брата. Т.е. Джон Джаспер – незаконнорожденный. Но сам Джон об этом ничего, понятно, не знал до той самой злополучной «ночи вопля», когда он, на кладбище или в соборе, обнаружил могильную плиту родителей матери Эдвина (приходится вот так осторожно формулировать), где дата смерти супруги была датой ДО дня рождения Джона. Или не плиту, а запись в церковной книге. Вот от ТАКОГО можно выть и кататься в отчаянии.

Это объясняет странные утверждения Джаспера в разговоре с Эдвином и Невилом о том, что «Нам с вами будущее не сулит ни увлекательной работы, ни перемен и новых впечатлений, ни любви и семейных радостей». Понятно, что незаконнорожденность Джаспера не дает ему возможности вступить официально в брак – тогда всё раскроется, ведь надо же будет оформить документы! Он не имеет права даже быть опекуном Эдвина. И только со вступлением Эдвина в брак Джаспер освободится от опекунства и сможет уехать, чтобы начать новую жизнь в колониях. Но опекунство кончается и при смерти опекаемого! А вот при ПРОПАЖЕ подопечного – нет! По крайней мере – нескоро. Так что, Джасперу требуется убийца, которого он и пытается слепить из Невила.

И если мать Эдвина согрешила раз, то почему бы ей не согрешить и второй – с будущим отцом Розы? При дружбе обоих мужчин это не слишком невероятно. Тогда Роза и Эдвин – родственники по отцу.

Как вам такое?

И еще мне страшно нравится моя старая идея о том, что Дэчери – это НАСТОЯЩИЙ Джон Джаспер, вернувшийся из колоний. Это именно то, что называется «лихо закрученый сюжет».

И что же такого сказал отец Розы её матери, что та утопилась от отчаяния?! Только не то, что он отец и Эдвина тоже, иначе — смотри выше про чеховское ружьё. Но признаться или быть обвиненным в неверности — вполне. Хотя, для сюжета это, имхо, перебор. Такой же перебор, наверное, и родство Эдвина и Розы. При незаконнорожденности Джаспера это для сюжета не нужно.

Lada: Да, именно это я и имела в виду. Мать Розы узнала о связи мужа с матерью Эдвина — и полатилась жизнью. Возможно, она действительно сама бросилась в воду после признания мужа, тогда горе (он реально виноват в её смерти) могло действительно свести его в могилу.

И ещё. Мне пришло на память (думаю, Вы понимаете, почему) холмсовское: "Согласно моей теории, каждый индивидуум повторяет в своем развитии историю развития всех своих предков, и я считаю, что каждый неожиданный поворот в сторону добра или зла объясняется каким-нибудь сильным влиянием, источник которого надо искать в родословной человека. И следовательно, его биография является как бы отражением в миниатюре биографии всей семьи." Нетрудно увидеть по всем романам, что Диккенс разделял эту точку зрения. Безусловно, это применимо к Джасперу и тайне его рождения (по-моему, Ваши выводы очень похожи на правду).

Lada: Знаете, Свен, проблема как раз в том (или не проблема, а — радость и удовольствие), что эта теория никак не сочетается с Вашей версией "брат-сестра". Это абсолютно другая линия и другой вариант.

Кто были родители Розы и Эдвина? Средние буржуа, небедные люди, но и небогатые (судя по всем признакам, которых в романе множество), не блиставшие особыми талантами и силой воображения... И — смерть от любви? (я сейчас об отце Розы). Раскаянье, ужас от содеянного, угызения совести, страх перед разоблачением — это я ещё могу допустить.

Далее. Честно — я не верю в интрижку между матерью Розы и отцом Эдвина, не верю в то, что Джаспер подталкивал их к браку, только затем, чтобы во время венчания устроить кратковременный истерический трюк. Это может быть в стиле тех самых средних буржуа, но недостойно силы воображения и таланта того Джаспера, которого Вы же мне и открыли.

И потом (будем откровенны) — адьюльтер с другом мужа... это так тривиально... И стал бы средний буржуа из-за этого в приступе ярости топить свою жену, а потом год жить в прострации, чтобы умереть "от горя"?

Нет. Если там и случилось что-то (хотя я вполне допускаю, что моя теория — просто плод моего собственного разыгравшегося воображения) , то не глупая интрижка. Нечто действительно мерзкое, запредельное для разума и понятий среднего буржуа, что заставило его покинуть свой панцырь и выпустить на волю своих демонов. Стыд и страх — вот что обычно делает из обычного человека убийцу.

Два ли это убийства? Два самоубийства — по одной причине? Доведение до самоубийства? Просто две эти смерти, да ещё изображённые так, как это мы видим в романе — очень, очень подозрительно.

Как и полное отсутствие каких-либо сведений о сестре Джаспера и матери Эдвина — вообще ни слова. Ни одного.

При таком раскладе мысль об элементарной супружеской неверности бедняжки-утопленницы мне кажется слишком скучной.

Sven Karsten: Что ж, Лада, я свёл, похоже, сюжетные линии воедино. И вот что получилось:

Лондон, 30-40-е годы XIX века. Действующие лица: молодые люди, одноклассники Буттон и Друд, и девица Джаспер. Начало всей истории: юноша Буттон влюблен в мисс Джаспер, та отвечает ему взаимностью. Молодые люди хотят пожениться, но родители Буттона категорически против, запрещают этот брак (как неподходящий по социальному статусу). Юный Буттон вынужден покориться. Однако, влюбленная пара продолжает тайно встречаться. Более того, у мисс Джаспер вне брака рождается дитя, которого крестят Джоном. Юный мистер Друд, оказывая услугу другу, покрывая позор его возлюбленной и обеспечивая ее с ребенком существование, женится (без любви) на мисс Джаспер. Малютку Джона всем выдают за “брата” мисс Джаспер. Через некоторое время в этой семье (выразимся так осторожно) рождается еще один ребенок — Эдвин.

Тем временем, родители Буттона подыскивают ему жену по собственному вкусу. Буттон вынужденно женится. Этот брак делает несчастным еще одного молодого человека — начинающего юриста Грюджиуса, который был неравнодушен к будущей миссис Буттон. Жена боготворит мужа, он же любит ее недостаточно и всё поглядывает в сторону своей бывшей неугасшей любви, ныне — миссис Друд. Тем не менее, через какое-то время у четы Буттонов рождается дочь Роза.

Однако, любовь мистера Буттона и “миссис” Друд не желает утихать. Он планируют тайно воссоединиться, для этого и Друд, и Буттон собираются развестись. Друд даже успевает этот развод совершить. Обществу при этом предлагается поверить в “смерть” миссис Друд и “вдовство” мистера Друда. При таком раскладе, понятно, дети — Джон и Эдвин — вынуждены продолжать жить с мистером Друдом.

Но когда мистер Буттон сообщает своей любящей жене о предстоящем разводе — происходит трагедия: миссис Буттон накладывает на себя руки — топится. Мистер Буттон в ужасе от сотворившегося по его вине, проклинает свою страсть и свое эгоистичное желание воссоединиться с возлюбленной, отказывается от этой затеи, далее муки совести сводят его в могилу.

Но перед этим Друд и Буттон заключают романтический договор: если уж мистер Буттон и мисс Джаспер не смогли при жизни соединиться в законном браке, то пусть хоть их дети — Роза и Эдвин — поженятся! Так и составляется известное завещание.

Мистер Буттон умирает. Опекун Розы мистер Грюджиус помещает Розу в пансион в Клойстергэме. Туда же перебирается и мистер Друд с двумя мальчиками. Почему именно туда? Потому, что сам он чувствует приближение смерти, а в Клойстергэме, под именем мисс Бробити, живет теперь единственный близкий мальчикам человек — их родная мать.

Если Эдвин расстался с “умершей” матерью еще совсем ребенком и не помнит ее в лицо, то не таков Джон. Неизвестно, сам ли он заметил удивительно похожую на мать женщину, сама ли “мисс Бробити” открылась сыну, но Джону — всё известно. Всё, кроме одного: кто же именно является отцом Эдвина — Друд или Буттон?! Спросить это у матери напрямую — невозможно, да и если спросить, то ответом будет наверняка “мистер Друд”, но Джон подозревает: он сам и Эдвин — родные братья, а Роза — их сестра по отцу. В будущем браке Эдвина и Розы он видит восстановление небесной справедливости, пусть и несколько близкородственное.

Оставшись одна, мисс Бробити вынуждено (под давлением финансовых обстоятельств) выходит замуж за мистера Сапси. Прожив в браке шесть лет, она умирает. Оставшийся один-одинешенек на всём белом свете (если не считать Эдвина и Розу), Джон Джаспер горько (но тайно) оплакивает ее у гроба. Эти его стенания и слышит Дердлс.

Через девять месяцев мистер Сапси приглашает Джаспера для того, чтобы обсудить с ним эпитафию на могилу миссис Сапси. Но почему именно его?! Не потому ли, что миссис Сапси перед смертью как-то намёком или прямо дала мужу понять: Джон Джаспер — близкий для нее человек. Неудивительно, что раз начав встречаться, Джаспер и Сапси близко сходятся: возможный сын покойной жены и последний супруг любимой матери. Не забываем, что сам Сапси был и остался бездетным, и видел в Джаспере, возможно, заменителя собственного сына.

Но это еще в будущем, а пока Джаспер узнает о существовании ключа от склепа матери — он хранится у Дердлса в узелке. Желание тайно посещать могилу матери (а в закрытом склепе это весьма удобно делать) подвигает Джаспера на завладение ключом во время “странной экспедиции”. В первую годовщину ее похорон Джаспер собирается пробраться в склеп и предаться там приличествующей скорби.

Итак, Джаспер усыпляет Дердлса и выскальзывает из подвала собора с ключом в руке. Он, руководствуясь светом лампы в своем окне, бежит домой, чтобы там снять с ключа оттиск. Позднее он накинется с кулаками на мальчишку Депутата, заподозрив, что тот видел его, бегущим с ключом.

В годовщину смерти матери Джаспер надевает скромный траур — черный шарф.

Пока Эдвин и Невил прогуливаются к реке, Джаспер, с дубликатом ключа выскальзывает из дома и спешит к склепу матери — возложить цветы, зажечь свечу и помолиться. Он рассчитывает вернуться еще до того, как придут с прогулки Эдвин и Невил (ведь продолжительность прогулки не была Джасперу известна заранее). Но прогулка из-за непогоды оказалась весьма короткой, и Эдвин, возвращаясь, замечает убегающего Джаспера. Эдвин следует за ним и видит, как тот — о, ужас! — отпирает ключом склеп миссис Сапси и что-то там внутри делает. Эдвин подкрадывается поближе и слышит изнутри стенания: “Ах, дорогая матушка, зачем же ты так рано оставила нас, твоих несчастных сыновей Эдвина и Джона!”

У Эдвина всё смешивается в голове, составляется безумная мозаика, он понимает только одно — ему все всегда лгали! Он больше не Эдвин Друд, он бастард, в лучшем случае — Эдвин Сапси, его дядя Джон — ему не дядя, а лживый брат, отец ему не отец, мать — не мать. Словом, у Эдвина случается кризис самоидентификации. Он убегает прочь, в смятенных чувствах слоняется по округе, ночует под забором, не в силах вернуться к “предавшему” его дяде. Наконец, он решает отправиться в Лондон посоветоваться с Грюджиусом. Проходя мимо запруды Эдвин выбрасывает в воду “отцовские” часы и “известную дяде” заколку для галстука, порывая этим жестом со своей прошлой жизнью.

Джаспер возвращается домой, лампа в спальне племянника не горит — наверное, Эдвин уже спит. Не имея нужды его будить, Джаспер тоже ложится. Утром он отправляется пожелать племяннику доброго утра и с ужасом видит, что тот и не ночевал: постель не разобрана. Эдвин уходил с Невилом, может — отправился ночевать к нему?! Джаспер, полуодетый, бежит к дому каноника. Страхи роятся в голове Джаспера — Эдвин и Невил не ладили, только что их заставили помириться, но любое неосторожное слово снова могло привести к вспышке вражды, не случилось ли чего плохого! Невила догоняют, его тяжелая палка с пятнами крови на ней только усиливает страхи Джаспера. Подозревая, что Эдвин убит, и он теперь лишился не только матери, но и брата, Джаспер, не щадя сил, ищет тело Эдвина. Всё это время Джаспер винит себя, что дал вражде Эдвина и Невила зайти слишком далеко, что он сам свел их, поил вином, а теперь один убил другого!

Появляется Грюджиус, считающий теперь, вслед за открывшимся ему Эдвином, Джаспера обманщиком. Опекун Розы сообщает Джасперу, что Роза и Эдвин разорвали помолвку. При этом Грюджиус, проверяя Джаспера, произносит слова “брат и сестра”. Реакция незамедлительна: Джаспер в ужасе от того, что небесная справедливость не свершится, а так же от подозрений, что Роза порвала с Эдвином из-за увлечения им, Джаспером, теряет сознание. Заметим, что о Розе Грюджиус пока никак не беспокоится, ибо она пока еще не участвует в событиях.

Далее все свои силы Джаспер, не снимая с себя вины и терзаясь этим, обращает против “убийцы” Эдвина, Невила. Но добиться ничего не может. Ситуация заходит в тупик.

Летом Джаспер встречается с Розой и устраивает ей “сцену признания”. По его собственным словам, ему не хочется этого делать, но он должен, иначе причинит зло другим людям (Розе), а поправить его не сможет. Его задача — внушить Розе отвращение к себе, как к навязчивому сластолюбцу и двуличному негодяю, и тем самым излечить ее от той возможной влюбленности в него, которую он подозревает у Розы. Задача выполнена блестяще — Роза в панике сбегает в Лондон.

После этого Джаспер оставляет Розу в покое и даже более не преследует Невила.

Рассмотрим теперь, с какой же целью Диккенс так закручивает сюжет? Пишет ли он детективный роман, как Коллинз? Нет, сюжет нисколько не детективный, хотя для разгадки “тайны Эдвина Друда” Диккенсу и приходится ввести в число действующих лиц сыщика. Романы Диккенса — это не развлекательная литература, это смесь сатиры на пороки общества и романа-нравоучения. Диккенс описывает плохих (в его понимании), низких людей, и противопоставляет им людей отчетливо хороших, просто по своей природе хороших, изначально. У писателя менее гениального такие герои получились бы картонными, но не у Диккенса. Хорошие люди у него просто сами по себе хороши, и ничто их испортить не в состоянии, хотя поневоле задаешься вопросом — в каком заповеднике или монастыре они до того жили. Хорошие люди по ходу еще более хорошеют и добро в их лице торжествует, а плохие — раскрывают всю свою порочную натуру и бывают наказаны если и не усилиями добрых людей, то, как минимум, обстоятельствами (читай — Божьим судом). На этом черно-белом фоне лишь чуть более многогранные образы Тэттикорэм и мисс Уэд воспринимаются современным читателем просто как два глотка свежего воздуха.

Однако, смысл романа, как жанра — показать в развитии человеческую душу. Неизменяющиеся персонажи в романе — лишь статисты (в полном смысле этого слова), а кто изменяется — тот и главный герой. К изменениям героя подталкивают обстоятельства. Это могут быть козни злодеев, внезапная любовь, да что угодно, что заставит главного героя не просто реагировать, а менять свои реакции под воздействием изменения своих взглядов и мыслей. Но так как герои у Диккенса — цельные и законченные натуры (хорошие или плохие — тут неважно), какой-то душевной динамики от них добиться трудно, поэтому Диккенсу приходится конструировать невероятные сюжеты, чтобы эту статику как-то замаскировать. Для симуляции динамики взрослых персонажей Диккенс применяет такой приём: кого-то считали плохим, а он оказался вдруг хорошим, да и раньше был хорошим, просто обстоятельства мешали это разглядеть. В некоторых случаях хороший человек притворяется дурным, чтобы сделать таким парадоксальным образом еще больше добра, а потом снимает маску. Таков старый Чезлвит, таков Боффин из “Нашего общего друга”. И таким, как мне кажется, должен был оказаться Джаспер. Юные же персонажи штампуются по другим клише, вот один из таких штампов: юноша и девушка просто созданы друг для друга, но не видят в упор своего счастья, так как чуть-чуть, самую малость эгоистичны, и не хотят слушать старших. Но обстоятельства и вовремя перенесенные страдания улучшают их, пелена с глаз их спадает, и они воссоединяются в любви среди других добрых людей. Таков молодой Мартин Чезлвит, такова Белла Уилфер.

Таковы, по моему мнению, Эдвин Друд и Роза Буттон. Самим небом (в лице их покойных родителей, которые ведь попали на небеса, а не в ад) им завещано соединиться в браке, а они, неразумные, пытаются уклониться. Когда обстоятельства в лице заблуждающегося Джаспера разводят их и заставляют страдать, они умнеют, и потом, когда ошибка разъяснится, и они снова встретятся, они неминуемо поймут, что их судьба — в счастливом браке. Не случайно, что “волшебная цепь, впаянная в самое основание земли и неба” отковывается именно в тот момент, когда Эдвин решает Розе кольцо не давать. Эдвин переступил через свой эгоизм, пожалел Розу, не стал ей напоминать о смерти матери и о несбывшихся надеждах — и тем самым первый раз поступил хорошо по отношению к Розе. Он вступил на путь, который по сюжету приведет его к самостоятельной, а не навязанной родителями, любви к Розе.

Но и Розе предстоит пройти тот же путь победы над собственной ветреностью и себялюбием. Как именно — мы должны были узнать во второй части романа.

Если же Эдвин не найдется, если он и Роза не осознают свое себялюбие, не отбросят его и не поженятся — нравоучительного романа не выйдет. Авторский замысел не исполнится, кольцо не замкнется. Грубо говоря, Диккенс не для того вводил в сюжет Эдвина, чтобы просто поиграть с ним и дать его убить, а Розу не для того завещал Эдвину, чтобы выдать ее за Тартара. Это может сплошь и рядом случаться в реальной жизни, но не в искусственно сконструированном романе (а до реализма во времена Диккенса еще толком не добрались). Роман Диккенса — это не комедия, но трагедия положений. Хорошие люди запутались в обстоятельствах, виной тому любовь, но правда восторжествует. Джаспер не сотворил ровно ничего дурного, а только хорошее, и даже пожертвовал своей братской любовью к Розе для ее же счастья. Барышни, читая роман, прослезятся, родители будут благословлять автора, а юноши получат еще один образец для подражания. То есть, нравы улучшатся, а мораль упрочится. Юные особы, не рожайте вне брака и не пытайтесь сбежать с любимым вопреки воле родителей — всё пойдет наперекосяк, все будут несчастливы и рано умрут, а внебрачные дети будут обречены на страдания и наркотики.

Sven Karsten: В дополнение к моей версии, изложенной выше: предысторию надо немного изменить. Виноваты не родители мистера Буттона, а родители мисс Джаспер, которые не согласились отдать девушку за любимого — мистера Буттона, а выдали ее за мистера Друда. Родившегося до брака ее ребенка записали как ее брата. Друд так ничего и не подозревал о нюансах происхождения "братца Джона". При этом, выдали её за мистера Друда против её воли. Точно как в случайно попавших в точку словах Эдвина: "Думаешь, это приятно — сознавать, что тебя [мистера Друда] силком навязали девушке [мисс Джаспер], которая этого, может быть, вовсе не хочет! А ей приятно, что ли, сознавать, что ее навязали кому-то, может быть, против его желания? И что ей уж никуда больше нет ходу?" У Джаспера, увидевшего в этих словах Эдвина описание судьбы матери, падает давление и темнеет в глазах. Но Эдвину он списывает всё на, якобы, опиум.

Думаю, что и в хорале "егда приидет нечестивый" (заметьте, хорал не начинается с этих слов, а только интонируется на этих словах) если покопаться, то можно найти что-то похожее, что тоже довело Джаспера до приступа во время пения в соборе. Ezekiel 18:27 — там полнО про грехи отцов. Джаспер, представляющий из себя плод такого греха, должен такое весьма тяжело воспринимать. Цитирую оттуда: "Третья гипотетическая ситуация: у этого или иного нечестивца родился сын, который, видя... грехи отца, проникается к ним отвращением, и сам не делает ничего подобного им. <...> Устами пророка Бог заявляет: сей не умрет за беззаконие отца своего; он будет жив (ст. 17). Другими словами: ему не придется платить за грех родителя, ибо тот сам заплатит за него — наказанием, которое постигнет его (ст. 18)."

И тут становятся понятны слова Джаспера, сказанные о Эдвине и Розе — "Да спасёт их Бог!" ("God save them both!" cried Jasper.), т.е. пусть Господь спасет душу Розы несмотря на грехи ее отца (Буттона), и спасет душу Эдвина, несмотря на грехи того же самого мистера Буттона — подозреваемого Джаспером в отцовстве Эдвина. "he will save his life." Ezekiel 18:27

Джаспер действительно любит Розу, но знает, что она его сестра, и никогда не будет его. Ложным "признанием" он специально отвращает Розу от себя, жертвуя своей любовью ради блага любимого человека. Он не может сказать ей о сестринстве, не разрушив ее представлений о родителях. Почему именно он считает необходимым отвратить Розу от себя? Может быть он так под корень губит собственные мечтания. Может, ему действительно кажется, что Роза к нему неравнодушна. Он — сын, решивший не уподобляться согрешившему отцу.

Виктор В. Бабиков: Свен, давая советы, прежде стоит следовать им самому. Хорошо, обратимся к первоисточнику. Первая глава заканчивается предложением с цитатой «WHEN THE WICKED MAN». Это Иезекииль 18.27 «И беззаконник, если обращается от беззакония своего, какое делал, и творит суд и правду, — к жизни возвратит душу свою». Ясно ведь, что переводчица отождествила не тот псалом. Или нет? У Dickens’а приведён фрагмент King James Bible «Again, when the wicked man turneth away from his wickedness that he hath committed, and doeth that which is lawful and right, he shall save his soul alive». По-русски: «Опять же, когда злой человек отпрянет прочь от его зла, что он уже понаделал, и делает, что является законным и правильным, он должен спасти его живую душу». Никаких отцов и детей и их совместной ответственности за грехи (они-то приведены в стихах с 18.10 по 18.20). «Где Москва, а где Багдад?» Особенность цитирования библейских текстов состоит в том, что рассматривать можно только указанный стих, а не то что рядом, потому что собиралась она (Bible) с миру по нитке, и часто два соседних предложения разделены столетиями и происхождением. У Dickens’а не было задачи привести больший смысл стиха, чем он привёл. Поэтому цитата дана не с начала стиха. Это просто эпитет, случайное совпадение, ведь Jasper в первой главе не назван по имени. И даже нет здесь мрачного намёка на будущее. Человек вбегает в собор на словах «когда злой человек». И ничего более. Ведь знакомый со стихом поймёт, что там говорится о неокончательности злой сущности человека, о не незакрытости пути к спасению. Это первая глава, ещё всё может быть по-другому. Если бы от романа дошла только она, то все ваши нелепые конструкции имели бы шанс на существование. Но с каждой главой многовариантность исхода уменьшается, и двадцать третья указывает только на один.

Sven Karsten: Да с чего же он "вбегает на словах"?! Он регент, хормейстер, дирижер, можно сказать. Без него не начнут. Тем более, там прямо написано, как он, одевая стихарь, пристраивается к строю таких же певцов, которые только еще занимают места. И уже потом им же интонируемые слова про нечестивца будят эхо под арками. И в главе второй Джаспер рассказывает, что эхо именно его пения показалось ему дьявольским. Джаспер пересказывает только что пережитое, от чего у него час назад "ум затмился".

И вообще, в церкви не по Библии поют, а по сборнику псалмов. Там совсем другие тексты, стихотворные и с нотами. И читателю Диккенса эти тексты были почти наизусть знакомы.

Sven Karsten: Мы каждый — Лада, Виктор и я — подходим к проблеме с разных сторон, каждый по-своему. И даже доказываем каждый различное. Я — что Эдвин жив, Джаспер невиновен, а вся история — это "трагедия недоразумений". Вы, Виктор, утверждаете (насколько я вас понимаю) виновность Джаспера в убийстве Эдвина. Лада стоит на позициях агностицизма ТЭД. "И вместе им не сойтись", как говорил Киплинг. Но тем больше причин ценить ту небольшую аудиторию, которая у каждого из нас есть: нас самих. В русскоязычном сегменте сети не так уж много людей, желающих разгадывать ТЭД, нам ли не знать? Можно сказать, что все эти трое желающих — и собрались здесь, "сошлись вместе", пусть не во мнениях, но в желании найти путь, "дао ТЭД".

И меня даже радует, что вы не разглашаете детали вашего решения. Это помешало бы мне самому думать свободно.

Написать книгу на базе моего решения? Да свободно. Это не такая уж задача, как может показаться неискушенному человеку. Если не писать именно "продолжение Диккенса", а подойти к сюжету с незанятой стороны. Например, Елена втайне ото всех обращается к чревовещателю и фокуснику Джаксонини с просьбой вызвать духа убитого Эдвина, чтобы узнать имя убийцы и "отвести от Невила тень виселицы". А тот и рад стараться, т.к. во-первых, сам видел Эдвина у запруды в тот момент, когда Эдвин выбрасывал часы и заколку, а во-вторых, хочет воспользоваться случаем и загипнотизировать Елену "из грязных эротических побуждений". Но гипноз не срабатывает, и Джаксонини приходится разнюхивать ТЭД реально, с выездом на место. Дэчери-Джаксонини, как вам такое? ;-Р

То есть, поверить теорию практикой написания книги — на спор или для собственного удовольствия — достаточно легко. Всего-то год работы.

Я не могу принять вашу версию по причинам эстетического характера. Вышло шесть выпусков альманаха и все подозревают в Дэчери убийцу. Проходит еще полгода и другие шесть выпусков, и — нате! Дэчери, действительно, убийца, теперь доказательно. Блин, как же это скучно! Ах, если бы убийцей оказалась миссис Криспаркл! Вот это был бы поворот винта! Где скрывался сутки Эдвин, прежде чем сбежать в Лондон, выкинув по пути потерявшие завод часы? Неужели в склепе миссис Сапси? А не в комнатке ли внизу, в которую из гостиной Джаспера ведет спиральная лестница, и в которой позднее поселился Дэчери?! Что означает эпитафия миссис Сапси и почему Джаспер считает ее достойной одобрения? "Looking up to him" переводится не только как "взирать на него снизу вверх", но и как "исправить, улучшить его". И такими перевертышами полна книга. Все полагают, что мистер Д. мистера Э. убил? А вот если прочитать иначе, то получается, что мистер Д. мистера Э. любил! И последнее мне гораздо больше нравится. В этом больше Диккенса и меньше Коллинза.

Lada: Я тоже убеждена. что мистер Д. мистера Э. любил! Только, Свен, все подозревают в убийстве не Дэчери, а Джаспера, наверное))

Sven Karsten: Конечно же Джаспер, прошу прощения. Но "убийца Дэчери", возвращающийся на место преступления, чтобы "выставить счет" еще одной жертве, Джасперу — это тоже неплохо.

Lotary: Когда же, наконец, появится возможность прочитать версию В. Бабикова? Ответьте, пожалуйста!

Lada: Мне тоже это очень интересно. Думаю, что стоит спрсить у него самого — его коммент ниже))

Виктор В. Бабиков: В этом году. Как можно заметить даже из дискуссии здесь, для многих из тех единиц, кто слышал об этом английском писателе, никакой актуальности да и собственно тайны нет. Всё-таки, есть разница – выступать при полном аншлаге или в пустом зале. Я бы не хотел, обозначив сроки, чтобы вы просто ждали «мои» тексты. Ищите, у вас есть два пути: главный – поднимите все архивы, они доступны. И пусть у вас не возникнет идеи, но у вас появится основа, на которую можно опереться. Второй неглавный – если собрать все мои высказывания по разным сайтам, то по вектору отрицания можно вычислить канву романа. У каждого ада есть свой цербер. Я бы заметил любого на этом пути. Некоторые дороги всё же выбирают нас. И я в силах рассказать эту историю, не испортив вам восприятия. Роман планировался как постепенное развитие сюжета, как невозможность перелистать всё и заглянуть в конец. То есть читатель должен прожить с этим романом большее время, чем требуется для чтения. И те знания, что вы добудете сами, никогда не сравнятся с теми, что вам предложат готовыми. Но они же – это ваш пропуск на движение дальше. Из ваших слов непонятно на какой вы стадии восприятия, поэтому разговор получается обтекаемый и неконкретный.

Lotary: Благодарю за ответ. Мне очень нравится это произведение Диккенса, поэтому с интересом читаю все, что встречается о вариантах окончания романа. Я не глубокий знаток и ценитель творчества писателя, однако ориентируюсь на более древних чувствах и ощущениях: нравится подсознательно, притягивает к себе или нет. Притягивает и захватывает. Поэтому Вашу, Виктор, версию жду с нетерпением.