Опубликовано в блоге "Буквослов" 15.01.2013

Я очень люблю при каждом удобном и неудобном случае ссылаться на Википедию. По моему мнению, это придаёт моим словам некоторый вес; хотя, конечно, достоверность Википедии весьма и весьма сомнительна, а над некоторыми её статьями я откровенно хохочу. Однако в некоторых случаях она помогает… Так вот, согласно Википедии, “Сирота́ — человек, лишившийся единственного или обоих родителей в связи со смертью последних”, но не в этом суть. Заинтересовал меня в этой статейке следующий абзац: “Начиная с произведений Чарльза Диккенса, художественный образ сироты стал очень популярен в литературе.”

А заинтересовал он меня потому, что точное определение понятия “сирота” мне понадобилось как раз в связи с планами о небольшом и поверхностном обзоре романов г-на Диккенса; а его первый “серьёзный” роман был посвящён именно сироте, и с имени этого сироты началось моё знакомство с вышеупомянутым господином. Да, конечно, я об “Оливере Твисте”. И вот я задумалась о диккенсовских сиротах… И о теме сиротства в романах Диккенса.

Так ли их много, этих сирот? Совершенно верно, предостаточно. В основном — все главные герои! Но мы немедленно узнаём всю историю их предков по обеим родственным линиям, знакомимся с широким кругом дядей, тёток, крёстных, повивальных бабок, слуг, воспитателей, угнетателей… Дэйви можно сиротой назвать лишь с натяжкой: и с его маменькой мы знакомы, да и бабушка у него такая, что стоит целой оравы разнообразной родни. У Пипа есть старшая сестра. У Эстер — жестокая крёстная-тётка, и так далее. У всех наших (то есть диккенсовских) сирот есть настоящий сонм родни, все представители которой так или иначе принимают активное участие в их сиротской судьбе.

Все герои Диккенса много и охотно говорят о своих родственниках; поминают жестоких папаш, вздорных кузенов, страдалиц-матерей… Они — часть своего общества, своего социума, и если кто-то временно выпадает оттуда (как бедняжка Оливер), то тоже по воле очередного нехорошего родственника, и очень быстро Диккенс даёт понять, которого именно.

В этом смысле последний роман г-на Диккенса примечателен не то что в квадрате или в кубе, а в какой-то совершенно невообразимой — до неприличия — степени. Эдвин сирота. Джон сирота. Роза сирота. Невил и Елена — сироты. Наверное, именно поэтому (может быть, чисто подсознательно!) создатели сериала ВВС постарались четверых из этого списка (Эдди, Джона и близнецов) списать на папашу Друда, потому что выдумывать родителей для каждого по отдельности становилось уже просто опасно для рассудка.

При этом нам хоть что-то известно о Друде-старшем (место его захоронения) и о родителях Розы (довольно туманная история, дающая широкий простор моему воображению), то о родителях Джона, Елены и Невила нам неизвестно практически ничего. Невил утверждает, что его мать была “настоящая леди”, но кто был отец? Ни слова. А Джон — и вовсе человек из ниоткуда, и признать его родство с Эдди очень сложно.

По описанию — в дяде и племяннике нет ни капли внешнего сходства. Общаясь, они разговаривают как приятели, ни разу не упоминая свою общую родню, даже в какой-нибудь незначительной фразе, типа “Жаль, моя сестра не дожила до твоей свадьбы”, или что-то в том же духе. Ни общих воспоминаний о детстве, о юности, о покойных родственниках… Может, их просто нет, этих общих воспоминаний? Кто были дедушка и бабушка Эдди, родители Джона, кто была его мать, сестра Джона? Да в любом другом случае мы бы получили всю родословную, а тут… тишина…

Моя беда в том, что я не могу смотреть на последний роман Диккенса, просто как на отдельно взятое произведение. Я прочитала его последним, и потому на него гляжу сквозь призму всех предыдущих. Возможно, это в значительной степени мешает моему восприятию… Но так уж вышло. И я невольно провожу аналогии, и тут напрашивается только одна: таким же человеком из ниоткуда, абсолютным сиротой, был Bradley Headstone, тоже учитель… И тоже убийца. У Брэдли на шее в момент покушения — красный шейный платок, у Джона — длинный чёрный шарф.

Я чувствую, что Эдди убит. Я чувствую, что Джон убийца. Но мои чувства к делу не подошьёшь… Нужны аргументы, а я могу оперировать исключительно версиями. В этом романе каждый из сирот — загадка. Зачем Диккенсу понадобилось тащить пару сирот-близнецов аж с самого острова Цейлона? Тут бы с британскими разобраться! И почему Джон внешне скорее похож на Невила, чем на Эдди? Кто тут кому родственник?

А между тем тайна Эдвина Друда — сама тайна, а не роман — дело семейное. Елена и Невил ищут своё место в этой семье; а Джон торчит особняком, как чужеродный предмет, как щепка в глазу. Любовь к Эдди и страсть к Розе, которую он проявляет столь явно, что Елена — в сущности, в сердечных делах неопытная девушка — замечает сразу, оскорбительны, словно инцест.

Кто ты, Джон Джаспер, со своим смуглым лицом, фантастическим голосом и тёмными страстями? Невил что-то толкует о своей тигриной крови… Но, вспоминая о хохоте, который разобрал Джона, тайком наблюдающего за Невилом — кто тут тигр, а кто овечка? А тонкости охоты на тигра, изложенные в “Пустом доме” сэра нашего Конан-Дойла, наличие овечки в общей формуле не исключают…

Сирота Пип и сирота Эдди

Продолжая разговор о сиротах Диккенса, нельзя не вспомнить об одном особенном сироте и об одном особенном романе. Итак, для Джона Джаспера нашёлся собрат-”сирота”, приличный джентльмен в приличных панталонах цвета соли с перцем, проломивший череп своему счастливому сопернику дубиной и бросивший его бездыханное тело в реку (Бедный Юджин! Бедный Эдди…). А вот у Эдвина Друда есть приятель, проживший лучшую часть своей жизни в пустых и больших надеждах — Филип Пиррип, или попросту Пип.

С детских лет Пип был убеждён в том, что его ждёт наследство и прелестная невеста, с которой он чувствовал себя практически обручённым. Он считал, что богатая и влиятельная покровительница расписала его жизнь на годы вперёд, и ждут его молочные реки и кисельные берега.

Но жизнь жестоко разрушила радужные планы и надежды бедного Пипа. И деньги предназначались не ему, и невеста вышла за другого. Не вести нашему Пипу жизнь джентльмена. Конечно, Пипу повезло больше, чем Эдди — по крайней мере, он остался жив.

Я не зря назвала “Большие надежды” романом особенным. Он не похож на традиционный викторианский роман. То, как обошлась жизнь с Пипом, с мисс Хэвишем, с Абелем Мэгвичем, переводит его в разряд романов психологических. Образ мисс Хэвишем я считаю одним из ярчайших, одним из сильнейших у Диккенса. Тяжёлая, затаённая обида сидит за пыльным столом с давно разложившимися яствами — старуха в истлевшем подвенечном платье, только в одном башмаке…

К тому же роман с открытым концом, где герой остаётся наедине со своими сожалениями, среди обломков своих надежд — больших и малых — не годится в “почётные викторианские”. Герой не получает ровным счётом ничего…

“— Мы друзья, — сказал я, вставая и помогая ей подняться со скамьи.

— И простимся друзьями, — сказала Эстелла. Я взял ее за руку, и мы пошли прочь от мрачных развалин; и так же, как давно, когда я покидал кузницу, утренний туман подымался к небу, так теперь уплывал вверх вечерний туман, и широкие просторы, залитые спокойным светом луны, расстилались перед нами, не омраченные тенью новой разлуки…”

Так кончается роман. И почти так же прощались Роза и Эдди… Но только бедному Эдди не суждено было увидеть широкие просторы, залитые спокойным светом луны…

Сирота Ада и Сирота Роза

Разобравшись (путь и приблизительно) с клойстергемскими мужчинами-сиротами, обратимся к прелестной сиротке Розе. Нет ли в предыдущих романах Диккенса такой же милой, юной, но твёрдой духом особы? Безусловно, есть.

Как и Роза Буд, она — круглая сирота, и находится на попечении юристов, а не родни; вплоть до того момента, как мы увидим её на страницах романа “Холодный дом”. Это мисс Ада Клэйр, которую берёт под своё крыло один самых интересных диккенсовских персонажей — кузен Джарндис. В его доме она встретит свою любовь — “Рика”, Ричарда Карстона, по сравнению с которым наш “бедный Эдди” — это просто столп постоянства и учёности.

Как и Роза, Ада не имеет близкой родни и задушевных подруг; как Роза привязывается к сильной духом Хелене, так и Ада “прилепляется” душой к сильной духом, рассудительной, серьёзной Эстер. Но, в отличие от Розы, она сама находит свою любовь… или любовь находит её… Хотя итог у обеих любовных историй один: смерть.

Как и Роза, в решительный момент Ада, которая казалась нежной “кисейной” барышней, проявляет твердость и непреклонность. Она уходит из дома кузена Джарндиса вслед за своей любовью, вслед за мужем, которого себе избрала, и старается, как может, соблюдать нейтралитет и защищать кузена Джона от несправедливых упрёков Ричарда. Хотя она внутренне жестоко страдает, но отстаивает своё мнение. В отличие от мужа, она не питает иллюзий относительно наследства и тяжбы Джарндисов; пытается защитить его от жадных крючкотворов и хищников-заимодавцев.

Ужасно описание смерти бедного Ричарда. Он уходит, оставив молодую вдову безутешной. Как и у Розы, первая любовь, первое чувство Ады окончилось трагически. Но если у Розы — всё впереди, и на горизонте маячат чьи-то крепкие объятья, то для Ады единственным утешением остаётся их с Риком ребёнок.

Если Эдди и Роза, двое сирот, любили друг друга “по привычке”, считая себя обречёнными на супружество с колыбели, то Ада и Рик, двое сирот, построили свою любовь сами. Увы — Рик только в последние мгновенья своей жизни смог оценить всю силу этой любви. А Эдди и Роза отбросили свою любовь прочь, как надоевшую детскую игрушку, ненужную тряпичную куклу.

Что нам дают эти сравнения и параллели?

Все три варианта: Брэдли-Джаспер, Пип-Эдди, Ада-Роза не оставляют никаких сомнений в участи Эдвина Друда. Большие надежды юного героя были разрушены, счастливого воссоединения пары в конце романа мы бы не увидели. Обезображенный труп Эдди сброшен в реку. И если Юджин был спасён благодаря силе любви и профессиональным навыкам своей возлюбленной, то для Эдди не было ни малейшего шанса.